Текст книги "Лед-15"

Автор книги: Линкольн Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

3

Спуск с горы, в отличие от подъема, проходил в полном молчании. Маршалл догадывался, о чем все думают. Их открытие полностью меняло ход до сих пор вроде бы малопримечательной и даже заурядной экспедиционной вылазки на ледник. Что именно переменится и каким образом, никто из исследователей сказать не мог. Но все понимали, что с этого момента все пойдет по-другому.

И в то же время он знал, что каждый задает себе один и тот же вопрос: «Что это, черт возьми, было?»

Первым молчание нарушил Салли.

– Нужно будет взять образцы льда для анализа.

– Как по-вашему, давно оно там? – спросил Чен.

– Фир – ледник второй морской изотопной стадии, – ответил Маршалл. – Он похоронил под собой эту пещеру как минимум двенадцать тысяч лет назад. А может быть, и намного раньше.

Снова наступила тишина. Солнцу наконец удалось пробиться сквозь низко висящие тучи, и, опускаясь к горизонту, оно заливало снежный наст яркими ослепляющими лучами. Маршалл рассеянно достал из кармана солнечные очки и водрузил их на нос, думая о бездонной черноте мертвых глаз подо льдом.

– Который сейчас час в Нью-Йорке? – вдруг спросил Салли.

– Половина девятого, – ответил Фарадей.

– Все уже разошлись по домам, попробуем завтра с утра. Ан, можешь обеспечить, чтобы спутниковая связь заработала еще до завтрака?

– Конечно, но мне придется обратиться к Гонсалесу за свежими батареями, потому что…

Чен не договорил. Подняв взгляд, Маршалл сразу же понял, почему замолчал аспирант.

Длинное низкое сооружение, до которого оставалось сотни три ярдов, в лучах заходящего солнца выглядело особенно угрюмо и мрачно. Они огибали ледник по плавной кривой, и за защитными ограждениями уже завиднелся главный вход на территорию комплекса «Фир». На каменной площадке между будкой охраны и центральными воротами стояла Пенни Барбур в джинсах и фланелевой клетчатой рубашке. Воздух был совершенно недвижен, и ее короткие каштановые лохмы свисали на лоб. Рядом с ней стоял Пол Гонсалес, сержант, ответственный за номинальное функционирование базы.

В этом не было бы ничего необычного, если бы их не окружали четыре фигуры в тяжелых парках, штанах из шкуры белого медведя и кожаных торбасах. Один из пришельцев держал в руках ружье, у остальных за спинами висели копья и луки. Даже не видя их лиц, Маршалл нимало не сомневался, что это индейцы из крошечного северного селения.

Ускоряя шаг, чтобы скорее добраться до места, Маршалл не мог точно понять, что его подгоняет – любопытство или тревога. Хотя ученые провели здесь уже месяц, никто из них доселе не сталкивался с индейцами. Собственно, об их существовании они знали лишь из болтовни охранявших базу солдат. Почему вдруг именно сегодня эти люди решили нанести им визит?

Когда исследователи миновали пустую будку охраны и подошли к воротам, все повернулись к ним.

– Эта компания постучалась к нам пару минут назад, – сказала Барбур. – Мы с сержантом вышли их встретить.

На ее простоватом дружелюбном лице отражалось легкое беспокойство.

Салли посмотрел на Гонсалеса.

– Подобное бывало раньше?

– Нет, – ответил Гонсалес, коренастый вояка сорока с лишним лет.

Он достал рацию, чтобы вызвать остававшихся на базе солдат, но Салли покачал головой.

– В этом нет никакой необходимости, верно?

Климатолог обратился к Барбур:

– Тебе лучше вернуться в тепло.

Он посмотрел ей вслед, затем откашлялся и повернулся к гостям.

– Не хотели бы вы заглянуть к нам? – сказал он, медленно выговаривая каждое слово и показывая на дверь.

Аборигены – три женщины, жавшиеся к единственному мужчине, – ничего не ответили. Маршалл заметил, что мужчина намного их старше. Лицо его было иссушено солнцем и стужей, но на нем выделялись удивительно чистые темно-карие глаза. Уши старца отягощали большие костяные серьги, покрытые фантастическими узорами, из меха воротника торчали перья, а на скулах виднелись темные татуировки. Гонсалес как-то сказал, что это племя живет очень просто, однако, глядя на примитивные копья и звериные шкуры, Маршалл понял, что даже не представлял себе, насколько проста эта жизнь.

Какое-то время стояла неловкая тишина, нарушаемая лишь гудением генераторов, расположенных неподалеку. Затем снова заговорил Салли.

– Вы пришли с севера? Это долгий путь, и вы наверняка устали. Чем мы можем вам помочь? Хотите чего-нибудь выпить или поесть?

Ответа не последовало.

Салли снова повторил сказанное, медленно и подчеркнуто, словно разговаривая со слабоумными:

– Хотите чего-нибудь выпить? Поесть?

Когда ответа снова не последовало, Салли вздохнул и отвернулся.

– Так мы ни к чему не придем.

– Вероятно, они не понимают ни слова из того, что вы им говорите, – сказал Гонсалес.

Салли кивнул.

– А на языке инуитов я говорить не умею.

– Тунитов, – сказал старик.

Салли быстро повернулся к нему.

– Прошу прощения, что?

– Не инуитов. Тунитов.

– Извините, я никогда раньше и не слыхивал о тунитах. – Салли слегка похлопал себя по груди. – Меня зовут Салли. – Он представил Гонсалеса и ученых. – А та женщина, которая вас встретила, – Пенни Барбур.

Старик коснулся груди.

– Усугук.

Женщин представлять он не стал.

– Рад познакомиться, – сказал Салли, как всегда играя роль лидера. – Так вы не против к нам заглянуть?

– Ты спрашивал, чем бы вы могли нам помочь, – ответил Усугук, и, к своему удивлению, Маршалл отметил, что старик говорит без акцента.

– Да, – столь же удивленно сказал Салли.

– Вы можете сделать нечто крайне важное. Уйти отсюда. Сегодня. И больше не возвращаться.

Слова его лишили Салли дара речи.

– Но… почему? – после некоторой паузы спросил Маршалл.

Старик показал на гору Фир.

– Это злое место. Ваше присутствие здесь угрожает всем нам.

– Злое? – придя в себя, повторил Салли. – Ты говоришь о вулкане? Он давно потух.

Тунит посмотрел на него, и в лучах закатного солнца тени морщин на темном лице обозначились резче, превратив его в маску отчаяния и тревоги.

– Почему злое? – спросил Маршалл.

Усугук не ответил.

– Вам не следует здесь находиться, – сказал он. – Вы проникли туда, где никому нельзя быть. И рассердили древних. Очень рассердили.

– Древних? – переспросил Салли.

– Обычно они… – Усугук поискал подходящее слово, – великодушны. – Взмахом руки он обвел базу. – В старые времена все, кто здесь жил, люди с ружьями и в мундирах, не покидали стен, которые возвели. Даже сегодня солдаты никогда не забредают в запретное место.

– Ничего не знаю ни о каких запретных местах, – проворчал Гонсалес. – Я просто предпочитаю держать свою задницу там, где тепло.

Усугук смотрел только на Салли.

– Вы другие. Вы осквернили землю, по которой не должен ступать ни один из живых. И древние рассердились так, как не сердились еще никогда. Их гнев окрашивает небо кровью. Небеса кричат от боли, словно женщина в родовых корчах.

– Не знаю, что ты подразумеваешь под «криком», – сказал Салли, – но странный цвет ночного неба – это всего лишь северное сияние. Его вызывает солнечный ветер, входящий в магнитное поле Земли. Цвет его действительно довольно странен, но такое наверняка бывало и раньше. – Салли теперь играл роль доброго отца семейства, наставлявшего маленького ребенка. – Атмосферные газы выделяют излишки энергии в виде света. Различные газы излучают фотоны с различной длиной волны.

Даже если Усугук и понял что-то из столь обстоятельного объяснения, он ничем этого не показал.

– Увидев, насколько разгневаны духи, мы сразу же отправились к вам. Мы шли без отдыха и без еды, пока не пришли сюда.

– Тогда тем более вам стоит зайти к нам, – сказал Салли. – Мы дадим вам еды и горячего чая.

– Почему гора – запретное место? – спросил Маршалл.

Шаман повернулся к нему.

– Разве ты не понимаешь? Ты же слышал, что я говорю. Гора – обитель тьмы. Вы должны уйти.

– Мы не можем уйти, – сказал Салли. – Пока. Но через две-три недели нас здесь не будет. А до тех пор даю тебе слово, что…

Но шаман уже глядел на своих спутниц.

– Аньок лубьяр туссарнек, – сказал он.

Одна из женщин начала громко плакать. Повернувшись, Усугук по очереди посмотрел на каждого из ученых, и на лице его отразилась такая смесь горечи и страха, что у Маршалла по спине проскользнул холодок. Достав из-под парки маленький мешочек, старик опустил в него палец и начертал на морозной земле несколько знаков темной густой жидкостью, которая не могла быть ничем иным, кроме крови. И наконец, произнеся нараспев несколько слов на своем родном языке, он побрел следом за женщинами, уже шагавшими прочь по насквозь промороженной тундре.

4

Два последующих дня с севера дул холодный ветер; небо очистилось, и стало морознее. На третий день за час до полудня Маршалл, Салли и Фарадей покинули базу и вышли на бескрайнюю равнину, уходящую к югу от горы Фир. Утро выдалось великолепное, на голубом арктическом небе не виднелось ни облачка. Промороженная земля под ногами была твердой, как камень. Температура упала до минус восемнадцати градусов по Цельсию, и ледник, по крайней мере на какое-то время, перестал угрожающе трещать и стонать.

Тишину вдруг прервало неожиданное низкое гудение, звучавшее несколько приглушенно в холодной арктической атмосфере. Над южной чертой горизонта появилась точка. На их глазах она превратилась в вертолет, летевший на небольшой высоте прямо к ним.

Фарадей недовольно фыркнул.

– Мне все-таки кажется, что нам следовало несколько дней подождать. Зачем надо было сразу оповещать их?

– Такова договоренность, – ответил Салли, глядя на приближающийся вертолет. – Они должны знать о любых наших проблемах.

Фарадей, которого слова Салли явно не убедили, что-то невнятно пробормотал.

Салли хмуро посмотрел на биолога.

– Я же уже говорил. Если заключил сделку с дьяволом, не стоит сожалеть о последствиях.

Никто не ответил. Впрочем, ответа и не требовалось.

Университет Северного Массачусетса отнюдь не претендовал на первенство среди учреждений подобного рода. В условиях нехватки грантов его руководство избрало относительно новую тактику, обеспечивая финансирование экспедиций за счет медиакорпораций в обмен на исключительные права и доступ к результатам исследований. Хотя тема глобального потепления и не числилась в ряду модных, она относилась к весьма животрепещущим из насущных проблем. «Терра-Прайм» субсидировала их команду так же, как и несколько других. Например, группу, изучавшую туземную медицину в джунглях Амазонки, или еще одну, раскапывавшую предполагаемую могилу короля Артура. Делалось это медиаворотилами из расчета, что хотя бы одна из ставок окажется выигрышной и даст им возможность заполучить интересные документальные материалы, стоящие последующей разработки. Экспедиция на ледник ничего сногсшибательного не сулила, и Маршалл со временем начал надеяться, что она пройдет тихо, не привлекая ничьего внимания. Надежды эти теперь были разбиты.

Ученые стояли тесной группой, глядя на вертолет, который сделал над лагерем круг и опустился на относительно ровный участок земли, вздымая лопастями снежную пыль. Открылась дверь пассажирской кабины, и из нее выпрыгнула стройная женщина лет тридцати в кожаной куртке и джинсах. Длинные черные волосы падали на воротник, слегка шевелясь от поднятого пропеллером ветра. Когда она наклонилась, чтобы взять свой багаж, Маршаллу бросились в глаза изящные очертания ее фигуры.

– Весьма симпатичный дьявол, – пробормотал он.

Взяв свои сумки, женщина, пригибаясь под вращающимися лопастями, направилась к поджидающим ее мужчинам. Обернувшись, она махнула рукой пилоту; тот показал ей большой палец. Вертолет, взревев двигателями, быстро взмыл в небо и устремился на юг, спеша вернуться туда, откуда примчался.

Ученые шагнули навстречу прибывшей. Салли снял перчатку и протянул руку.

– Я Джерард Салли, – сказал он. – Климатолог и руководитель команды. А это Эван Маршалл и Райт Фарадей.

Женщина обменялась с каждым рукопожатием, оказавшимся, как обнаружил Маршалл, вежливо-коротким, но крепким.

– А я – Кари Экберг, координатор из «Терра-Прайм». Поздравляю с открытием.

Салли взял одну ее сумку, Маршалл другую.

– Координатор? – спросил Салли. – Значит, вы у них главная?

Экберг рассмеялась.

– Это вряд ли. Среди декораций любой с блокнотом – уже координатор.

– Декораций? – переспросил Маршалл.

– По крайней мере, для нас.

Она остановилась и внимательно огляделась вокруг, словно оценивая место действия будущего спектакля.

– Вы слишком легко одеты для федерального заповедника, – сказал Маршалл.

– Сама вижу. Большую часть жизни я провела в Саванне, штат Джорджия. Самое холодное место, где я была до сих пор, – это Нью-Йорк в феврале. Придется попросить нашу группу привезти мне что-нибудь более подходящее.

– Как бы вы ни были одеты, ваше появление здесь – самое прекрасное из всего, что когда-либо происходило на этой базе, – заявил Салли.

Экберг прекратила осмотр окрестностей и окинула климатолога взглядом. Она ничего не ответила, лишь слегка улыбнулась, словно в одно мгновение оценив и комплимент, и льстеца.

Салли чуть-чуть покраснел и откашлялся.

– Может, все же пройдем к нам? Смотрите под ноги. Тут вся земля изрыта древними лавовыми ходами.

Он пошел впереди, что-то втолковывая молча слушавшему его Фарадею. Экберг, похоже, никак не восприняла неуклюжую попытку заигрывания с его стороны, чего Салли вполне хватило, чтобы утратить к ней всяческий интерес. Она шла рядом с Маршаллом.

– Мне любопытно, почему вы так выразились, – сказал Маршалл, – когда назвали окружающее декорациями.

– Я никого не хотела обидеть. Естественно, для вас это рабочая обстановка. А для нас – декорации. Это емкий и многое выражающий термин. Просто на таких съемках время решает все, а у нас его маловато. Кроме того, я уверена, что и вы не хотите, чтобы мы тут застряли надолго. Моя задача – раскрутить маховик.

– Раскрутить маховик?

– Выбрать подходящие точки, спланировать график работ. В общем, чтобы к прибытию продюсера и звезды все уже было готово.

Маршалла сказанное слегка удивило. Какой продюсер, какая звезда? Как и все прочие, он полагал, что «Терра-Прайм» пришлет одного человека, самое большее двух – кого-нибудь с камерой и кого-нибудь, кто будет время от времени перед ней маячить.

– То есть на вас свален весь черный труд, а потом явятся большие шишки и присвоят всю славу?

Экберг рассмеялась чистым контральто, зазвеневшим над мерзлой землей.

– В общем, примерно так.

Они подошли к давно заброшенному посту охраны, и Экберг удивленно раскрыла глаза.

– Господи, я и понятия не имела, какая она огромная, ваша база.

– А что вы ожидали увидеть? – осведомился язвительно Салли. – Иглу или яранги из тюленьих шкур?

– Собственно, большая часть базы находится под землей, – объяснил Маршалл, пока они двигались вдоль ограждения. – Ее построили в естественной впадине из заранее собранных секций, заполнив оставшееся пространство вулканической пемзой и мерзлым грунтом. Видимые части сооружения вмещают в себя в основном механические или технические системы – энергостанцию, радарные установки и прочее. Разработчики базы хотели сделать ее как можно более незаметной – вот почему ее построили в тени единственной горы на многие мили вокруг.

– Как давно база бездействует?

– Давно, – ответил Маршалл. – Около полувека.

– Господи. Тогда кто же ее поддерживает? Ну, знаете, чтобы туалеты работали и все такое.

– Правительство называет это «минимальным обслуживанием». Здесь этим занимается маленькое солдатское подразделение – трое парней из армейского инженерного корпуса под приглядом Гонсалеса. То есть сержанта Гонсалеса. Они следят за работой генераторов и исправностью электросети, поддерживают систему отопления, меняют электролампочки, проверяют уровень воды в цистернах. А теперь еще и нянчатся с нами.

– Полвека… – Экберг покачала головой. – Полагаю, именно потому они не артачились против сдачи ее нам в аренду.

Маршалл кивнул.

– И все-таки дядюшке Сэму пальца в рот не клади. С нас слупили больше ста тысяч долларов за одну только съемочную неделю.

– Слишком высока тут стоимость жизнеобеспечения, – пояснил важно Салли.

Экберг снова огляделась по сторонам.

– Но солдаты живут здесь все время?

– Они сменяются каждые полтора года. По крайней мере трое. Сержанту Гонсалесу, похоже, тут нравится.

Экберг покачала головой.

– Вот уж действительно человек, истинно тяготеющий к одиночеству.

Пройдя через тяжелые внешние двери, небольшой тамбур и длинную раздевалку, по обеим сторонам которой тянулись ряды шкафов для теплой одежды и снаряжения, они миновали еще одни двери и оказались в довольно большом помещении. Хотя база «Фир» бездействовала уже полвека, внутри ее до сих пор царила военная атмосфера – с американскими флагами, серо-стальным цветом стен и отсутствием каких-либо излишеств. Выцветшие, развешанные повсюду плакаты призывали неукоснительно соблюдать предписываемую командованием секретность. Коридоры слева и справа от входа уходили в кромешную темноту, однако центр хорошо освещался, как и некоторые отдельные уголки обширного вестибюля. В дальнем конце его за стеклянной панелью сидел человек, читавший книжку в мягкой обложке.

Маршалл заметил, как Экберг наморщила нос.

– Прошу прощения, – рассмеялся он. – Мне потребовалась неделя, чтобы привыкнуть к этому запашку. Кто мог бы подумать, что на арктической базе будет вонять, словно в трюме рыболовецкого судна? Идемте, представим вас.

Они подошли к стеклянной конторке.

– Тэд, – сказал Маршалл вместо приветствия.

Человек за стеклом – высокий и моложавый, с коротко подстриженными рыжими волосами, в форме рядового инженерного корпуса – кивнул в ответ.

– Да, доктор Маршалл?

– Это Кари Экберг, она представляет собой авангард съемочной группы. – Маршалл повернулся к Экберг. – Тэд Филипс.

Филипс с плохо скрываемым интересом оглядел женщину.

– Нам сообщили о вашем прибытии только сегодня утром. Мисс Экберг, не могли бы вы расписаться?

Он просунул блокнот в щель под стеклянной панелью.

Расписавшись в указанном месте, Экберг вернула блокнот. Филипс отметил в нем время и дату, затем убрал его с глаз.

– Вы, доктор, все покажете даме, объясните, куда можно ходить, куда нет?

– Конечно, – ответил Маршалл.

Филипс кивнул и, еще раз бросив взгляд на Экберг, вернулся к прерванному занятию. Салли первым прошел к находившейся неподалеку лестнице, и все стали спускаться.

– По крайней мере, здесь тепло, – сказала Экберг.

– Во всяком случае, на верхних уровнях, – ответил Салли. – Остальные законсервированы, туда спускается только обслуга.

– Что он имел в виду, когда говорил, что здесь не везде можно ходить?

– Там, куда мы сейчас направляемся, жили офицеры и оттуда же велось управление радарными установками, – сказал Маршалл. – Это маточная часть пятиступенчатой базы, и в ней у нас везде полный доступ – хотя ни у кого нет ни времени, ни желания ее обследовать. Нам также дозволено в ограниченной степени заглядывать в южное крыло базы, где находится большинство компьютеров и прочих приборов. Там жили солдаты, у нас есть допуск и на верхние уровни. В северное крыло у нас допуска нет.

– Что там?

Маршалл пожал плечами.

– Понятия не имею.

Они свернули в другой коридор, более длинный и лучше освещенный. У стен было свалено устаревшее оборудование всевозможных сортов, и выглядело оно так, словно его набросали тут в спешке. Здесь же стояли шкафы и висели различные указатели с надписями: «Радарная», «Командный пункт», «Кабина слежения и регистрации». Дальше по обе стороны коридора тянулись двери с маленькими зарешеченными окошками и табличками, на которых ничего не значилось, кроме мало что говорящих буквенных знаков и цифр.

– Здесь, на уровне «В», мы организовали наши временные лаборатории, – сказал Салли, показывая на двери. – Там впереди – кухня, офицерская столовая и зал для совещаний, который мы превратили во временную комнату отдыха. За тем поворотом – жилые помещения. Мы выделили свободное для вас.

– Благодарю, – буркнула Экберг. – И все-таки я не понимаю, зачем кому-то вообще понадобилась подобная база. Я имею в виду, на севере и в такой глухомани.

– Это ячейка системы раннего предупреждения, – сказал Маршалл. – Вы когда-нибудь слышали о линии Пайнтри, или линии дальнего радиолокационного обнаружения?

Экберг покачала головой.

– В тысяча девятьсот сорок девятом году Советы испытали действующую атомную бомбу. Нас это свело с ума – мы думали, что у нас есть еще как минимум пять лет, чтобы переиграть их. В панике наши яйцеголовые вдруг решили, что через несколько лет у русских будет достаточно бомб, чтобы уничтожить Соединенные Штаты. Началось усиление войск, авиации, вооружений, включая экстренную программу разработки оборонительной системы на внешних границах. После того как были защищены Тихоокеанское и Атлантическое побережья, стало ясно, что главная угроза исходит теперь от бомбардировщиков, способных летать через Северный полюс. Но радары тогда были крайне примитивны – они не могли обнаружить низко летящие самолеты, не умели заглядывать за горизонт.

– И потому им требовалось находиться как можно ближе к источнику возможной угрозы.

– Именно. Военные объединили усилия и определили наиболее вероятные пути следования русских бомбардировщиков. И на каждом из этих маршрутов были построены станции раннего предупреждения, выдвинутые как можно дальше на север. Это одна из таких станций. – Маршалл покачал головой. – Ирония заключается в том, что к концу пятидесятых, когда строительство завершилось, они уже устарели. В качестве средств доставки бомб вместо бомбардировщиков стали использоваться ракеты. Для борьбы с подобной угрозой требовалась централизованная сеть оборонительных комплексов, и с появлением новой системы «Сейдж» эти станции были законсервированы.

Свернув за угол, они попали в очередной коридор, мало чем отличавшийся от всех прочих. Салли остановился возле одной из дверей и толкнул ее, повернув ручку. Перед ними открылась спартанская комната с койкой, столом, шкафом и зеркалом. Большую часть пыли там обмахнул с утра Чен.

– Вот ваше жилье, – объявил Салли.

Экберг быстро заглянула внутрь, затем кивнула. Салли и Маршалл положили ее сумки на койку.

– Путь сюда из Нью-Йорка неблизкий, – сказал Салли, – и, вероятно, вы совсем не спали. Если хотите подремать или освежиться – прошу. Душ и туалет дальше по коридору.

– Спасибо за предложение, но я предпочла бы начать прямо сейчас.

– Начать? – Салли был удивлен.

Маршалла вдруг осенило.

– Вы хотите взглянуть на нашу находку?

– Конечно! Для того я сюда и летела. – Она оглядела ученых. – То есть если вы, конечно, не против.

– Боюсь, что против, – ответил Салли. – Недавно здесь видели белых медведей. Да и лавовые туннели весьма опасны. Но полагаю, вы вполне можете осмотреть подступы к ней. С некоторого расстояния.

Экберг немного подумала, затем медленно кивнула.

– Спасибо.

– Эван проводит вас наверх, да, Эван? А меня прошу извинить, мне нужно кое-что срочно закончить.

Слегка улыбнувшись, он кивнул Маршаллу и направился в сторону своей временной лаборатории.