Текст книги "Из глубины"

Автор книги: Линкольн Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Но почему я? Вы немало рискуете, просто рассказав мне все это.

Ашер невесело улыбнулся.

– Не забудьте, я – хороший ученик. Мои подчиненные – люди науки. Они слишком запуганы такими, как Королис, чтобы согласиться помочь мне. Но вы, Питер, не только имеете опыт в лечении недомоганий, вызванных пребыванием на больших глубинах, но и вдобавок служили на подводной лодке, которая занималась разведывательными операциями. Боюсь, что все сведется именно к этому – к разведывательной операции. Или даже более того.

Крейн нахмурился.

– Что вы хотите сказать?

– С каждым днем люди подбираются все ближе к Мохо. Больше ждать нельзя. Так или иначе, нам просто необходимо узнать, что же там, внизу, до того как туда доберется оборудование Спартана.

– Почему вы так уверены, что я буду играть в вашей команде? Как вы сами заметили, я бывший военный. Почем вам знать – может, я приму сторону адмирала Спартана?

Ашер покачал головой.

– Только не вы. А теперь послушайте – никому не говорите ни слова. – Он помолчал. – Может быть, все это будет не нужно. Не исключено, что на третьем уровне уже завтра или послезавтра прочтут это сообщение и все, что я вам сказал, перестанет иметь значение. – Он кивнул на лаборанта, который стоял у ящика с образцом и за всю беседу не произнес ни слова. – Это Джон Мэррис. Он мой специалист по криптологии и работает над расшифровкой день и ночь. Я хочу, чтобы вы сделали вот что…

В этот момент раздался громкий стук в дверь каюты. Потом еще раз и еще.

Крейн посмотрел на Ашера. Глава исследовательской группы замер у своего стула; его изрезанное морщинами лицо сильно побледнело. Он резко замотал головой.

Снова раздался стук в дверь, еще более настойчивый.

– Доктор Крейн! – прозвучал суровый голос из коридора.

Крейн повернулся к двери.

– Подождите! – тревожным шепотом произнес Ашер.

Но в этот момент дверь распахнулась. В проеме, освещаемый со спины, стоял адмирал Спартан, в руке он держал универсальную красную пластиковую карту, отпирающую все двери на станции, а по бокам от него возвышались морские пехотинцы с карабинами в руках.

21

Спартан перевел взгляд с Кейна на Ашера, потом обратно; лицо адмирала оставалось непроницаемым. Он шагнул в комнату.

– Я чему-то помешал? – спросил он.

В каюте наступило неловкое молчание. Крейн посмотрел на Ашера. Начальник научного отдела казался остолбеневшим от ужаса, словно олень, случайно попавший в свет фар.

Адмирал Спартан, не дождавшись ответа, повернулся к пехотинцам.

– Выведите, – велел он, указав на Крейна.

Один из солдат сделал приглашающий жест винтовкой. Крейн сглотнул комок в горле. Изумление, которое он испытывал совсем недавно, растаяло без следа, уступив место почти мучительному чувству беззащитности.

Ощущая, как сердце падает куда-то вниз, Крейн сделал шаг вперед. За его спиной Спартан запер дверь. Крейн очутился в узком коридоре, по бокам от него молча стояли морские пехотинцы. Во рту у Крейна пересохло, а сердце выпрыгивало из груди. Ладони и виски покрылись капельками пота. Из-за двери послышались громкие голоса; как Крейн ни прислушивался, слов разобрать он не мог. «Что же происходит?» Он даже не знал, о ком больше беспокоиться – о себе или о старом ученом, оставшемся в его каюте.

Так прошло пять жутких минут. Потом дверь отворилась, и показался адмирал Спартан. Он грозно посмотрел на Крейна.

– Следуйте за мной, доктор, – велел он.

– Куда мы идем? – спросил Крейн.

– Вы поймете, что легче подчиняться приказам.

Взгляд Крейна вернулся к винтовкам в руках морских пехотинцев. Ему стало ясно, что иного выбора у него нет – только повиноваться. И он пошел по коридору за адмиралом, а двое конвоиров замыкали шествие. Попадавшиеся им навстречу техники останавливались и во все глаза глядели на этот парад.

– Куда… – опять начал Крейн, но оборвал сам себя.

Что бы он ни сказал сейчас, он лишь выроет себе яму еще глубже. Лучше ничего не говорить, совсем ничего… пока не настанет необходимость.

Но невысказанный вопрос остался. «Куда они меня ведут? Сколько знает Спартан? Что сказал ему Ашер?» Конечно, они выглядели донельзя виноватыми – три заговорщика, встретившиеся тайно…

По сути, здесь проводится военная операция. Еще наверху, на платформе, он дал чертову уйму разных подписок, и один бог ведает, со сколькими собственными правами он добровольно расстался. И тут с неприятным холодком Крейн подумал, что, если Спартан чего и не знает, у него есть все возможности и, скорее всего, права разузнать все, что ему понадобится.

Они остановились у лифта. Пехотинцы встали по бокам, а адмирал нажал кнопку, вызывающую идущий вниз лифт. Через несколько мгновений распахнулись двери; адмирал вошел, подождал, пока пехотинцы введут Крейна, и нажал кнопку седьмого уровня – самого нижнего незасекреченного уровня станции.

Что говорил Ашер? «Спартан скоро возьмет в свои руки руководство всеми работами, а Королис станет его силовым исполнителем…» Крейн изо всех сил пытался дышать ровно, казаться спокойным.

Лифт остановился, двери откатились в стороны. Седьмой уровень. Спартан вышел и двинулся по узкому коридору к двери без всяких табличек. Он открыл ее при помощи все той же красной карты, а двое пехотинцев опять заняли места по обеим сторонам от двери. Он молча махнул рукой, приглашая Крейна войти, и по лицу адмирала по-прежнему ничего нельзя было понять.

Комната оказалась маленькой и пустой, из мебели там находились только низкий длинный стол да два стула, установленные с одной стороны. За стульями помещались два огромных фонаря с металлическими рефлекторами. Свет их фокусировался на противоположной стене, и яркое пятно находилось примерно на уровне головы. Увидев лампы, Крейн ощутил, как у него опять застучало сердце. Самые худшие его страхи подтверждались.

– Подойдите к той стене, доктор Крейн, – произнес адмирал Спартан без всякого выражения.

Крейн медленно прошел мимо ламп на указанное место.

– Пожалуйста, повернитесь.

Крейн повиновался, чувствуя, как на висках выступает пот.

Вдруг раздался металлический щелчок – это оба фонаря ярко вспыхнули, чуть ли не физически придавив его к стене мощной световой волной. Крейн прищурился и инстинктивно закрыл рукой глаза.

– Стойте спокойно, доктор Крейн, – раздался голос Спартана; самого адмирала не было видно за стеной белого света.

Крейн принялся лихорадочно соображать. «Спокойно, – сказал он себе. – Спокойно». О чем ему волноваться? Он член исследовательского отдела. Он здесь и должен быть. Он же не шпион или там…

Но тут Крейн вспомнил мрачно-серьезных часовых у барьера, ужас, отпечатавшийся на лице Ашера, громкие голоса, которые только недавно раздавались из его каюты, и его сердце забилось еще сильнее…

Откуда-то из-за стены света раздался громкий, отчетливый щелчок. И все застыло. Огни погасли – сначала один, потом другой.

– Присядьте, доктор, – пригласил Спартан. Сам он уже сидел, а перед ним на столе лежала открытая папка, которой Крейн раньше не заметил.

Крейн, сердце которого все еще бешено колотилось в груди, занял единственное пустое кресло. Спартан, положив руку на папку, подтолкнул ее к доктору. Внутри лежал одинокий листок бумаги, под шапкой Министерства обороны было напечатано четыре абзаца текста.

– Подпишите внизу, пожалуйста, – сказал Спартан и осторожно положил на стол золотую ручку.

– Я уже все подписал наверху, – ответил Крейн.

Спартан покачал головой.

– Но не такое.

– Можно, я сначала прочитаю?

– Этого я не предлагал. Вы только напугаетесь.

Крейн взял ручку, придвинул к себе бумагу, помедлил. Немного отстраненно он подумал: а вдруг это признание вины pro res<sup>[9]9
  До совершения деяния (лат.).


[Закрыть]</sup> – еще даже до того, как он признал, что получил секретные сведения? Он понял, что на самом деле это ничего не меняет. Глубоко вздохнув, он расписался и толкнул лист обратно к Спартану.

Адмирал закрыл папку и резко хлопнул ею по столу. В этот момент раздался стук в дверь.

– Войдите, – произнес Спартан.

Дверь открылась, и появился морской офицер. Он отдал честь Спартану, вручил ему белый конверт, еще раз взял под козырек, четко повернулся и вышел.

Спартан взял конверт большим и указательным пальцами, каким-то дразнящим жестом протянул Крейну.

Доктор принял конверт с некоторой опаской. Тот оказался тяжелым, внутри лежало что-то прямоугольное и твердое на ощупь, похожее на кредитную карточку, только толще.

– Открывайте, – велел адмирал.

После недолгого колебания Крейн оторвал уголок конверта и вытряхнул содержимое на ладонь. Выпал пластиковый прямоугольник. Одна сторона была чистой – на ней просматривались переплетения встроенных микрочипов. Перевернув, Крейн увидел собственное лицо с вытаращенными глазами – таким он был всего пару минут назад, ослепленный фонарями. Под фотографией шел штрих-код, а рядом красным было напечатано: ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОПУСК. К одному уголку был прицеплен латунный зажим.

– Эта карточка, а также снимки радужки глаза и отпечатки пальцев позволят вам пройти через барьер, – сказал Спартан. – Берегите пропуск, доктор, всегда держите при себе. Наказание за потерю такой карточки или за то, что она окажется в чужих руках, очень суровое.

– Боюсь, не совсем вас понял, – сказал Крейн.

– Я оформляю вам допуск в закрытую зону станции. По совету коммандера Королиса, должен добавить.

Крейн глядел на пропуск, ощущая, как чувство облегчения затопляет его.

«О господи, – подумал он. – Господи! Я здесь с ума сойду».

– Ясно, – выдавил он, чувствуя себя немного глупо от удивления. И прибавил: – Спасибо.

– За что? – спросил Спартан. – Что, вы думали, происходит?

И Крейн готов был поклясться, что на миг на лице адмирала появилась задорная улыбка, которая тут же скрылась за обычной маской полнейшего спокойствия.

22

В шестидесяти милях от побережья Гренландии платформа «Сторм кинг» стоически сопротивлялась темным штормовым небесам и злобному морю. Проходящее мимо судно или разведывательный спутник, меняющий орбиту ради удовлетворения любопытства какого-нибудь иностранного правительства, не заметили бы ничего необычного. По верхним строениям платформы медленно передвигались несколько рабочих – они, наверное, обслуживали механизмы или проверяли оборудование. Но в общем платформа казалась столь же мирной, сколь бурным было море вокруг. Гигантское сооружение, похоже, погрузилось в сон.

Однако под стальной оболочкой платформы жизнь кипела, словно в улье. Глубоководный аппарат снабжения – «лоханка» – только что вернулся с ежедневного путешествия на станцию, расположенную на две мили ниже уровня моря. И теперь в приемной зоне собрались примерно три десятка человек, ожидая, пока гигантская лебедка втащит беспилотный глубоководный модуль в огромный люк на самом нижнем уровне платформы. Медленно и осторожно громоздкий аппарат был поднят из вод океана, втянут в люк и аккуратно опущен на стояночную площадку. Под бдительным присмотром одного из морских пехотинцев два служащих отдела снабжения отдраили люк в носовой части аппарата, отвели его в сторону; за ним оказалась входная переборка. Открыв ее, люди принялись разгружать аппарат, вынимая отправленное со станции. На свет появились всевозможные предметы: большие черные контейнеры с отходами, предназначенные для мусоросжигателя, тщательно запечатанные пакеты с конфиденциальными документами, медицинские образцы в специальных кофрах для биоматериала – их везли для проведения сложных анализов, которые невозможно сделать на станции. Посылки одна за другой передавались членам экипажа, а те, в свою очередь, начали расходиться по всей платформе. Через пятнадцать минут приемная зона опустела, в ней остались только морской пехотинец, оператор лебедки и два сотрудника службы снабжения; они закрыли переборку и задраили носовой люк «лоханки», подготовив ее к маршруту следующего дня.

Один из членов экипажа, курьер научной службы, дождавшись прибытия аппарата, вышел с полудюжиной запечатанных конвертов под мышкой. Человек этот работал на платформе относительно недавно. Он носил очки в черепаховой оправе и слегка прихрамывал при ходьбе, словно одна нога у него была короче другой. Устраиваясь на работу, он назвался Уоллесом.

Вернувшись в исследовательский отдел на рабочей палубе платформы, Уоллес, несмотря на хромоту, быстро обошел все лаборатории, вручив получателям первые пять конвертов. Но последний сразу не отдал. Вместо этого он вернулся в свою каюту в самом дальнем углу коридора.

Там Уоллес тщательно запер за собой дверь. Потом открыл конверт и вытряхнул себе на колени содержимое – единственный CD-диск. Повернувшись к компьютеру, поставил диск. Проверка содержимого показала, что на нем имеется всего один файл с названием 108952.jpg: какое-то изображение, наверное, фотография. Он щелкнул по иконке, и компьютер послушно вывел призрачную черно-белую картинку рентгеновского снимка.

Но Уоллеса интересовало не все изображение, а только кое-что на нем.

Хотя рекомендации Уоллеса были безупречны и проверки подтвердили его благонадежность, на платформе он работал недавно и поэтому не имел доступа к секретной информации. Помимо всего прочего, это означало, что вместо полноценного компьютера у него стоял простой терминал, подчиненный основному серверу платформы; у терминала даже не было своего винчестера, да и с командными файлами компакт-дисков возможности работать не было. Одним словом, пользователь мог обращаться только к разрешенным программам, а никаких «левых» установить было нельзя.

По крайней мере, так считалось.

Уоллес подтянул клавиатуру, открыл простенький текстовый редактор, установленный по умолчанию вместе с операционной системой, и набрал коротенькую последовательность команд:

void main (void)

{

char keyfile = fopen (108952.jpg')

char extract;

while (infile)

{

extract = (asc (least_sig_bit (keyfile)) / 2) ˆ6);

stdoutput (extract);

}

}

void least_sig_bit (int sent_bit)

{

int bit_zero;

bit_zero = < (sent bit, 6);

return (bit_zero);

bitzero = > (sent bit, 6);

}

Человек, который называл себя Уоллесом, на миг замер, чтобы проверить программу, прокручивая в голове отдельные шаги и проверяя верность алгоритма. Потом одобрительно фыркнул и еще раз глянул на изображение рентгеновского снимка.

Каждый пиксель изображения на экране занимал на диске один байт в файле с расширением. jpg. Коротенькая, но мощная программа вытащит по два наименее значимых бита из каждого байта, переведет из цифровой кодировки в текстовую и выведет получившиеся буквы на экран.

Уоллес быстро запустил программу. На экране открылось новое окно, но в нем уже не было изображения рентгеновского снимка. Вместо этого появилось текстовое сообщение:

ПРОШУ ОТЛОЖИТЬ ВТОРУЮ ПОПЫТКУ

ПРОРЫВА.

ЗАВИСИТ ОТ НОВОГО ИНФОРМАТОРА

В ЗАКРЫТОЙ ЗОНЕ

Поджав губы, он несколько раз прочел шифровку.

Имея компьютер, секретное сообщение можно спрятать где угодно – в фоновых помехах музыкальной записи, в зернистой структуре цифровой фотографии. Уоллес использовал старинный шпионский прием – прятать закрытую информацию туда, где ее не заметят, вместо того чтобы шифровать ее, – и перенес в цифровую эру.

Он закрыл текст, удалил программу и снова положил диск на место. Вся работа заняла не больше пяти минут. Еще через минуту на стол радиологической лаборатории тихо опустился конверт.

– А, да, я как раз ждал этот снимок, – сказал радиолог, поднимая взгляд. – Спасибо, Уоллес.

Тот только улыбнулся в ответ.

23

Во второй раз Крейн прошел через барьер в закрытую зону с гораздо меньшими мучениями: к нагрудному карману доктора был пристегнут новенький пропуск, а рядом с ним шагал молчаливый адмирал Спартан, поэтому весь процесс занял всего несколько минут. Охранявшие воздушный шлюз офицеры военной полиции синхронно отступили, и Крейн с адмиралом спустились на шестой уровень. Люк распахнулся в узкий коридор, Спартан вышел, Крейн последовал за ним.

В предыдущий раз он несся на полной скорости, стараясь быстрее попасть к Конраду Уайту, находившемуся в состоянии острого психоза, и мало что успел заметить по дороге. Сейчас Крейн с любопытством оглядывался по сторонам. Тем не менее идущий по здешним коридорам человек мог догадаться о том, что находится в закрытой зоне, лишь увидев большее количество предупредительных знаков на перламутровых стенах, стоявших повсюду морских пехотинцев да толстые резиновые уплотнительные прокладки вокруг каждой двери.

Спартан показал дорогу к уже ожидавшему их лифту и пригласил Крейна войти. В отличие от верхних этажей кнопки на панели управления были помечены цифрами от одного до шести. Адмирал нажал кнопку под номером «2», и они начали спуск.

– Вы так мне и не сказали… – решил нарушить молчание Крейн.

– Я вам много чего не сказал, – не глядя на него, отозвался Спартан. – Что конкретно вы имеете в виду?

– Почему вы изменили свое мнение.

Адмирал задумался. Потом повернулся и глянул на Крейна непроницаемым взглядом.

– Вы знаете, что я читал ваше досье?

– Ашер сообщил мне.

– Командир «Спектра» остался очень высокого мнения о вас. Он говорит, что вы в одиночку спасли подводную лодку.

– Капитан Нейсби преувеличивает.

– Должен вам признаться, доктор Крейн, что я не совсем представляю, что именно вы там делали.

– Это была секретная операция. Я не могу говорить о ней, сэр.

Спартан невесело усмехнулся.

– Об этом я все знаю. Лодке была поставлена задача: сбор информации о строительстве завода по обогащению урана на берегах Желтого моря. И, если необходимо, уничтожение предприятия атомной торпедой таким образом, чтобы все выглядело как случайная авария.

Крейн с удивлением посмотрел на Спартана. Потом он решил, что, наверное, у правительства не много тайн от военачальника, который командует таким секретным объектом, как станция.

– Я не имею в виду операцию, – продолжал Спартан. – Я хочу сказать, что не знаю, какова ваша роль в спасении корабля.

Крейн помолчал немного, вспоминая.

– Члены экипажа стали гибнуть, – начал он. – Просто страшной смертью. Носовые пазухи у них оказались разъедены, а мозг превратился в мохнатый студень. Болезнь развивалась в течение нескольких часов. В первый день умерли сразу два десятка человек. Мы действовали в режиме радиомолчания и не могли прервать поход. На борту поднялась паника, разговоры о саботаже, об отравляющем газе. Когда за ночь недосчитались еще десяти человек, разразился хаос. В цепи командования произошел сбой, дело шло к бунту. По подлодке начали бродить разъяренные группы, разыскивая предателя.

– И что сделали вы?

– Я понял: то, что все принимают за действие отравляющего газа, на самом деле может быть фикомикозом.

– Простите?

– Массированное воздействие грибка, подрывающее иммунную систему организма. Мне удалось собрать необходимые материалы, чтобы провести анализ сыворотки, взятой из тел погибших членов экипажа, и я обнаружил, что они были заражены rhyzopus ozirae – грибком, который вызывает редкое, но тяжелое заболевание, известное под названием «мукоромикоз».

– Значит, моряки на «Спектре» умирали от него?

– Да. Это оказалась особо ядовитая разновидность грибка, которая завелась в трюме подводной лодки.

– И как вы остановили распространение эпидемии?

– Я стал давать лекарства всему личному составу. Вызвал у людей состояние контролируемого ацидоза, при котором споры грибка не могли выжить.

– И спасли корабль.

Крейн улыбнулся.

– Я же говорил, адмирал. Капитан Нейсби любит преувеличивать.

– Мне так не кажется. Вы не потеряли голову, выяснили причину происшествия и, пользуясь тем, что имелось под рукой, решили проблему.

Двери лифта с шипением отворились, и адмирал вместе с Крейном оказались в коридоре без всяких опознавательных знаков.

– Какое отношение это имеет к происходящему здесь? – спросил Крейн.

– Давайте не будем лицемерить, доктор Крейн. Я мог бы провести немало параллелей, но вы и сами способны это сделать. – Спартан, быстро шагая, вышел на пересечение коридоров и свернул за угол. – Я следил за вашей работой, доктор. И решил, что будет разумно оказывать вам больше доверия.

– Так вот почему вы дали мне допуск в закрытую зону, – заметил Крейн. – Да, это поможет мне разобраться быстрее.

– Отгадка – за этой дверью. – Адмирал указал на люк в конце коридора, по обеим сторонам которого стояли вездесущие морские пехотинцы.

По знаку адмирала один из них отдраил люк и распахнул его. Крейн двинулся вперед, но остановился. За люком лежала сплошная чернота.

Спартан прошел в темный люк и оглянулся.

– Идете?

Крейн нырнул в проем. Он огляделся, и у него перехватило дыхание.

Они оказались в узкой вытянутой смотровой галерее, нависшей над просторным ангаром. По обеим сторонам в два длинных ряда от Крейна сидели лаборанты и наблюдали за мониторами. Попискивали электронные приборы, постукивали клавиши, раздавалось приглушенное бормотание. За стеклянной стеной галереи, внизу, в ангаре, сновали другие сотрудники в белых халатах – они перетаскивали оборудование или вносили какие-то данные в маленькие компьютеры. Но Крейн ничего этого не заметил. Его взгляд был сосредоточен на предмете, который висел над полом ангара на необычно толстом кабеле.

Объект представлял собой металлический шар, наверное, из титана, а может быть, и из более ценного металла, примерно десяти футов в диаметре. Он был отполирован, словно зеркало, и сиял в замкнутом пространстве, как солнце, так что Крейну приходилось щуриться, чтобы смотреть на него. Сфера казалась абсолютно гладкой. Единственным отступлением от идеальной формы была поросль датчиков, антенн и автоматических манипуляторов, лепившихся снизу корпуса, словно наросший мох. У дальней стены в специальных укрепленных эллингах стояли на опорных подушках еще два точно таких же шара.

– Что это? – спросил Крейн полушепотом.

– Это, доктор Крейн, Сфера. Сердце станции. Это то, для чего работает все на станции, абсолютно все.

– И что она делает? Копает?

– Нет. Копает специальная тоннелепроходческая машина. Задача же Сферы на данном этапе – двигаться за буровой машиной, укрепляя стальной обшивкой установленные секции штольни. Позднее, когда штольня будет проложена, Сфера найдет применение для исследования и… подъема.

– Она автоматическая?

– Нет. Нельзя автоматизировать все операции. Поэтому на ней работают сменные экипажи из трех человек.

– Экипажи? Но где же люк?

Адмирал Спартан коротко крякнул – наверное, он так смеялся.

– Доктор, мы работаем на таких глубинах, что никаких люков быть не может. Из-за страшного давления Сфера должна иметь идеальную форму, оставаясь действительно круглой.

– А как же вы обеспечиваете вход и выход людей?

– После того как экипаж сел по местам, корпус аппарата заваривается, а потом шов полируется до зеркальной поверхности.

Крейн присвистнул.

– Да. Вот почему каждая смена длится двадцать четыре часа – вход и выход занимают очень много времени. К счастью, как вы видите, у нас есть два запасных аппарата, и, пока один работает в тоннеле, другой можно как раз подготовить. Таким образом, работа продолжается безостановочно.

Какое-то время все молчали. Крейн понял, что не в силах отвести взгляд от ярко сверкающего шара. Пожалуй, ничего красивее он в жизни не видел. Впрочем, трудно представить, как в такой тесноте сидят три человека.

– Я так понял, вы не очень верите в то, что мы ищем Атлантиду, – сухо произнес Спартан. – Но что именно мы ищем, не ваше дело. Вам надо заботиться о медицинской ситуации. Теперь вы подчиняетесь не Ашеру, а мне. Само собой разумеется, что вам запрещено обсуждать то, что вы тут узнали, с кем бы то ни было в открытой зоне. Здесь за вашими передвижениями будут следить, по крайней мере сначала, а наиболее важные объекты вы будете посещать в сопровождении охраны. Конечно, мы обеспечим вас любым оборудованием, какое потребуется. Вы и раньше занимались секретной работой и знаете, какие преимущества и ответственность она подразумевает. Попробуйте злоупотребить привилегиями, и в следующий раз яркий свет, под которым вы окажетесь, будет включен уже вовсе не для того, чтобы сделать фотографию.

Крейн наконец оторвал взгляд от сферы и посмотрел на Спартана. Адмирал не улыбался.

– Так что же случилось? – спросил Крейн.

Спартан махнул рукой в сторону стеклянной стены, указывая вниз, в ангар.

– До настоящего времени то, что происходило с персоналом, буровой комплекс не затрагивало. Но за последние двенадцать часов у нас заболели двое работников.

– С какими симптомами?

– Спросите у них сами. На четвертой палубе пункт неотложной помощи. Мы его расконсервировали, и вы можете использовать его как временный лазарет. Мы отправим к вам туда обоих сотрудников.

– Почему мне ничего не сказали об этих двух случаях? – спросил Крейн.

– Я говорю вам сейчас. Оба пострадавших заняты работой, проходящей по высшему классу секретности, и не имеют пропуска в открытую зону.

– Я мог бы воспользоваться помощью доктора Бишоп.

– У нее ограниченный доступ в закрытую зону, только на случай аварийных ситуаций и в сопровождении эскорта. Мы можем изменить эти условия, если возникнет острая необходимость. Так вот, если можно, я продолжу. В добавление к тем двум заболевшим, о которых я упомянул, в комплексе я заметил и остальных, кто, похоже… ощутил психологические проблемы.

– А Корбетт знает?

– Нет, и не узнает. Корбетт, скажем так, не пользуется нашим полным доверием. Любая его оценка должна быть проверена вами. – Адмирал посмотрел на часы. – Как я понял, вы на ногах уже тридцать шесть часов. Я отправлю ординарца, чтобы он отвел вас в каюту. Поспите часов шесть. Завтра в девять утра вы мне нужны свежим.

Крейн медленно кивнул.

– Все ясно. Вы дали мне допуск, потому что медицинская помощь нужна и здесь.

Спартан прищурил глаза.

– Доктор, у вас теперь новое задание. Недостаточно просто выяснить, отчего люди болеют. Надо сделать так, чтобы они все время были здоровы. – Он указал в направлении Сферы и окружающих ее лаборантов. – На этой станции можно отказаться от всего и от всех – кроме проходки тоннеля. Она должна продолжаться любой ценой. Эта работа необычайно важна, и я не позволю, чтобы кто-нибудь или что-нибудь меня остановило, а если надо будет, сам сяду в Сферу. Я ясно выражаюсь?

Какой-то миг двое мужчин пристально смотрели друг на друга. Потом Крейн едва заметно кивнул.

– Абсолютно ясно, сэр.