355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лине Кобербёль » Чудесный дар » Текст книги (страница 10)
Чудесный дар
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 03:56

Текст книги "Чудесный дар"


Автор книги: Лине Кобербёль



сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Роза

Вот так я встретила Розу. И не будь я так измотана, мы, пожалуй, никогда бы не перемолвились даже словом друг с другом, ведь я бы тут же улизнула. Но я больше была не в силах убегать. Я сражалась с убийцами, с драконами, с дамами, несущими смерть, с огромными взрослыми стражами замка. Сонный и робкий голос девочки не мог напугать меня, сколько бы ножей ни было у его владелицы.

– Здесь, пожалуй, хватит места на двоих, – сказала я. – А иначе тебе придется поискать другое место для ночлега, потому как нынче ночью я ни единого шага больше не сделаю…

Некоторое время стояла тишина. Было так темно, что я еле-еле различала ее лицо – чуть более светлую серую тень с парой слабо мерцавших глаз.

– До чего чудно ты болтаешь, – произнесла вдруг она. – Откуда ты родом?

– Из Березок, – ответила я, прежде чем мне пришло в голову, что было бы неумно рассказывать слишком много о себе. Может, уже весь город знал, где жила Пробуждающая Совесть?

– А где такое место? – спросила она. – Далеко-предалеко отсюда?

Слова эти прозвучали у нее так, будто «далеко-предалеко» было все равно что «глупо-преглупо» и «медленно-премедленно».

Но я жутко устала и не в силах была ругаться с ней.

– Да, – согласилась я. – Далеко-предалеко!.. Стена с дымовой трубой оказалась еще теплее, чем я надеялась. Прислонившись к ней, я стала поджариваться. Мои веки сомкнулись, а дрожь нехотя покинула тело.

– Почему ты такая мокрая? – спросила девочка во мраке.

– Дождь идет, – только и ответила я.

– Не такой уж сильный. – Голос ее звучал натянуто и подозрительно. – Кто-то гонится за тобой?

– Не-а, – солгала я.

Что бы ей помолчать и дать мне заснуть?

– Нет, гонится! – возразила она. – А иначе зачем тебе вообще прятаться здесь?

– А почему прячешься ты? Мне надо только где-нибудь поспать.

Она немного помолчала.

– Да ладно, я просто спросила, – сказала она, но в ее голосе веры в мои слова не было.

И все же по той или иной причине она вовсе не казалось больше такой уж подозрительной. Мне даже почудилось, будто ей стало спокойнее оттого, что кто-то, возможно, гонится за мной. Ну и чудная же девчонка! Но я страшно устала, чтобы удивляться, чтобы думать, страшно устала для всего на свете, кроме сна…

Чей-то локоть вонзился мне в бок.

– Привет! Привет! Просыпайся, соня-храпуша! Я открыла глаза. По-настоящему еще не рассвело, однако же и ночного мрака больше не было.

– Подвинься, мне надобно выйти, а ты лежишь с краю!

Я с трудом повернула голову. Девочка с взлохмаченными светлыми косами лежала рядом со мной и толкала меня в бок. Кто это? Где я? И почему мне так худо?

Но все сразу вернулось ко мне. Матушка! Дракон! Это сегодня… Это сегодня… а здесь, под повозкой на заднем дворе в Грязном городе, лежала я, меж тем как Нико и Мистер Маунус думали, будто я у Вдовы. А девочка со светлыми косами – та, с кем я делила укрытие ночью. Этой ночью…

С молниеносной быстротой я снова закрыла глаза, чтобы меня не угораздило встретиться с ней взглядом, но она не обратила на это ни малейшего внимания.

– Давай поднимайся, ленивый ты боров! Двигайся!

– Да, да, успокойся, – пробормотала я, сама ни капельки не успокоившись, и попыталась сесть.

Но стоило мне шевельнуться, как в тот же миг рука, укушенная драконом, заболела так ужасно, что я почти не могла дышать. Несколько слезинок просочились между моих опущенных ресниц и соскользнули на щеки.

– Что худого приключилось? – спросила девочка, делившая со мной укрытие.

– Я… ушибла руку, – выдавила я, стиснув зубы. Тук, тук, тук… – боль должна, пожалуй, утихнуть снова.

В соломе, заменявшей подстилку, что-то зашуршало.

– Да, я вижу, – сказала она. – Рука кровоточит, сильно кровоточит. По-настоящему!

Открыв глаза, я посмотрела сама. Девочка была права. Весь рукав от плеча до локтя был и вправду темным от засохших пятен крови. А я-то надеялась, что сумею незамеченной отыскать дом Вдовы!.. Но с такой рукой мне не скрыться…

Я покосилась на девочку. Ее кофта была явно связана из остатков ниток неопределенного коричнево-серо-белого цветов. Надетое под кофтой черное платье доходило до ступней и целиком прикрывало ее ноги.

– Что возьмешь за то, чтобы поменяться со мной одежкой?

– Так я и знала! За тобой кто-то гонится – Я притворилась, будто не слышала…

– У меня есть четыре скиллинга, можешь взять их хоть сейчас, – только и ответила я. – Получишь еще, когда придешь забирать одежку у… ну там, где я скажу тебе позднее. Коли ты скажешь «да»!

Она задумалась:

– А откуда мне знать, что ты меня не облапошишь? Четыре скиллинга за смену одежды…

По правде говоря, я не знала, что мне еще сказать.

– Я тебя не облапошу…

Но у меня не было никаких доказательств, что могли бы убедить ее.

– Это я получила почти только что, – сказала она, указывая на платье. – Матери дала его одна из тех фру, на которых она стирает, и оно почти не ношеное. Жуткая буза поднимется, коли теперь…

Она осеклась и попыталась поймать мой взгляд, но я, само собой, не хотела смотреть ей в глаза. Мне больше нечего было сказать, я лишь молча сидела, обхватив свою руку, ждала, когда она решится…

– Пошли ко мне домой! – внезапно воскликнула она. – Я могу одолжить тебе мою старую юбку, она все едино ни на что уже не годится. Да и кофту тоже… Кофту можешь взять сию же минуту.

Теперь настал мой черед прикидывать, могу ли я положиться на нее. «Домой…» Зачем же она ночевала здесь, коли у нее есть дом? А пойти с ней – подумать только, что будет, вдруг она сообразила, кто я такая, и решила, будто я чего-то стою для тех, кто «гонится» за мной. А что мне делать? Не так уж много у меня возможностей. Да и она вовсе не похожа с виду на надувалу… Несмотря на всю эту болтовню о ноже и прочем…

– Ну? – спросила она. – Идешь? Я кивнула:

– Да!

– Тогда пошли отсюда!

Она стянула кофту через голову и протянула ее мне. И тут я увидела, что я не единственная, у кого есть повод стонать и охать нынешним утром. Ее шея и плечи были вовсе сине-черными, словно она либо сильно ушиблась, либо была избита. Она прекрасно видела, что я не спускаю глаз с ее синяков, но не сказала ни слова.

– Как тебя зовут? – спросила я.

– Роза. А тебя?

Знали ли в городе, как зовут дочь Пробуждающей Совесть? В какой-то миг мне захотелось назваться другим именем безопасности ради. Но что-то заставило меня отказаться от этого. Ощущение, что, коли я солгу Розе, мне это дорого обойдется.

– Меня зовут Дина!

Она и виду не подала, что ошеломлена, услыхав вдруг имя не мальчика, а девочки. Может, потому, что уже слышала мой голос во мраке, прежде чем увидала меня в мальчишеской одежке. Во всяком случае, она только кивнула в ответ, плюнула на ладонь и протянула мне руку так, как это делают люди, когда совершают какую-то сделку. Я тоже плюнула на свою ладонь, и мы пожали друг другу руки.

Не думаю, что кто-то из нас двоих был окончательно уверен в этой сделке. Но все же это давало ощущение того… да, что мы как-то можем положиться друг на дружку.

Роза жила в одном из самых узких домов, какой мне когда-либо доводилось видеть. Входишь в ворота и поднимаешься по узенькой же лесенке, почти что стремянке. Здесь, над воротами, и жила семья Розы.

– Ты там потише, – прошептала она, когда мы поднимались по лестнице. – Лучше нам никого не будить!

Там была всего лишь одна горница, вытянутая в длину и тоже узкая. В конце горницы располагались две спальные ниши, и слышно было, как кто-то лежавший там храпел. За пологом затхло и тяжело пахло недопитым пивом и неопорожненны-ми ночными горшками.

Я радовалась, что живу не здесь, но, пожалуй, это было все же куда лучше, чем охапка соломы под телегой.

Роза присела на корточки перед сундуком, стоявшим у стены рядом с одной из ниш. Крышка сундука скрипнула, когда она подняла ее, не особо громко, но вполне достаточно…

– Это ты, Роза?

Что-то шевельнулось за одним из пологов, из-за другого по-прежнему доносился ужасающий храп.

– Да, матушка! – прошептала Роза. – Спи!

– Где ты была?

Мать Розы вышла к нам, вся какая-то помятая и заспанная, со взлохмаченными седыми волосами. Голос ее звучал не злобно или боязливо, а только устало. Мне показалось, будто она похожа скорее на бабушку, чем на мать Розы. Во всяком случае, она была намного старше моей матери. Голые ноги, торчавшие из-под ночной рубашки, были тонкие и морщинистые, как у общипанной курицы.

– Не дома, – строптиво произнесла Роза. Попробовала бы я так ответить своей матушке; но мать Розы только вздохнула и отвела глаза, словно чего-то стыдилась.

– Это ведь его дом, Роза, девочка моя, – сказала она. – Это ведь он ныне хозяин дома!

– Да, он тоже это вечно твердит, – громко, резко и горько произнесла Роза.

– Тссс, детка моя!.. – цыкнула на нее мать. Но было уже слишком поздно. Тяжелый храп внезапно прекратился, и кровать скрипнула.

– Какого черта развели тут кудахтанье! – прорычал голос из другой боковушки, и полог отлетел в сторону с такой страшной силой, что кольцо, удерживавшее его, выпало и весь полог рухнул на пол.

Молодой мужчина злобно уставился на нас красными, воспаленными глазами.

– Кто, черт побери, это такой? – спросил он, указывая на меня.

– Один из моих друзей, – коротко ответила Роза. – Мы сейчас уходим. Спи дальше!

– Какого черта можно спать при таком шуме? – огрызнулся он. – А чего это ты запустила свои грязные пальцы в сундук? Что ты надумала там взять?

– Только свое!

– Твое… Ах ты, мелкая вороватая девчонка! Да у тебя нет ни крошки хлеба, ни единого лоскутка, который ты не получила бы от меня. Руки прочь от сундука и выметайся, а не то я научу тебя разбираться, что твое, а что мое.

– Коли кто-то здесь и вор, так… – возмущенно выкрикнула Роза, но ее мать встала между ними.

– Нечего так говорить о брате, Роза! Аун, ведь она ничего такого худого не думает!..

Аун ничего такого и не говорил. Он лишь выскочил из ниши, оттолкнул мать Розы в сторону и со страшной силой захлопнул крышку сундука, так что едва не прищемил Розе пальцы. Поставив босую ногу на крышку сундука, он, слегка наклонившись вперед, уставился прямо на нее:

– Где ты была ночью, девчонка?

– Нигде!

– Ты хорошо знаешь, что случается с девчонками, которые шляются на улицах по ночам, а? Они становятся как Касси из Грошового переулка! Двенадцать скиллингов за раз! Так-то ты надумала отплатить мне за еду и кров?

Роза по-прежнему не вымолвила ни слова. Она стояла молча, даже не отступив назад. Она вообще не уступила ни вершка. Но я видела, что подбородок ее страшно напряжен и весь дрожит.

– Коли не желаешь платить – учись слушаться! Он медленно положил руку ей на затылок – как раз туда, где темнел огромный синяк.

Мне показалось, что он чем-то был похож на драконов, правда чуть-чуть. Он двигался почти так же, как они, – медленно, почти вяло… и все же пугающе и опасно. Он был голый, если не считать пары синих коленкоровых штанов. Плечи широкие, с выпуклыми мышцами. У него были довольно длинные кудрявые каштановые волосы, сиявшие в лучах утреннего солнца. Если не считать глаз с красными прожилками, он был как раз таким, что Силла у нас дома, завидев его, хихикнула бы и опустила свои синие, как васильки, телячьи глазки.

У меня же самой не было ни малейшего желания прикасаться к нему даже кухонными щипцами – хотя как раз только щипцами и можно бы прикоснуться, – огромными, тяжелыми, которые защемили бы его по-настоящему жестко и крепко. Как он мог обращаться так с Розой? Ведь он, кроме того, был ей братом?

– Насколько я помню, я вчера вечером тебе кое-что велел. Вспоминаешь?

Роза по-прежнему не вымолвила ни слова. А я увидела, как он сжимает пальцы вокруг ее несчастной сине-черной шеи.

– Вспоминаешь, грязная ты девка? Суставы его пальцев побелели – так сильно он сдавил ее шею. По-прежнему ни слова в ответ. В конце концов Роза слабо кивнула.

– Что я велел тебе? А?

Роза взглянула на мать. «Сделай что-нибудь! – говорили ее глаза. – Останови его!»

Но мать, маленькая, старая и замерзшая, сидя с краешку лежанки, смотрела в пол.

– Что я тебе говорил, а? – Злобный шепот, сопровождаемый такой встряской… встряской, которая могла бы сломать шею крысы.

– Ты велел, чтоб я почистила твои сапоги, – тихим голоском произнесла Роза.

– И ты это сделала? Молчание. Роза вдруг выпрямилась:

– Чисти их сам!

То был не более чем шепот, но он заставил Ауна одеревенеть, словно он не поверил своим ушам.

– Что ты сказала?

– Сказала: «Можешь чистить свои дерьмовые сапоги сам!»

Роза, уже прямая и стройная, как свеча, выкрикнула эти слова ему прямо в лицо, и на нем появилось такое выражение, будто он проглотил жабу. Какую-то долю секунды они стояли вот так, друг против друга. А потом он так ударил ее по щеке, что она врезалась в стену.

– Ах ты, наглая грязная девка! – Он поднял ее и отвесил еще одну оплеуху по другой щеке.

– Аун… – всхлипывая, запротестовала ее мать, но это был лишь слабый упрек. – Она ведь все-таки тебе сестра!

– Не сестра она мне вовсе! – заорал Аун, схватившись за светлую косу Розы. – Она маленькая приблудная девчонка, которую ты прижила с кем-то другим, а вовсе не с моим отцом, и пусть она сию же минуту выметается отсюда!

Он проволок Розу по всей горнице и вытолкнул ее через открытую дверь на наружную галерею.

– Выметайся отсюда, приблудная тварь! – снова взревел он. – И прихвати с собой своего знатного дружка!

Пожалуй, это было довольно глупо… Но я не могла сдержаться. Когда он повернулся ко мне, я глянула ему в глаза:

– Ну и подлюга же ты!

– Какого черта…

– Ты и вправду такой жалкий? Ты и вправду такой трус?

Он выпустил косу Розы, и вид у него был такой, будто он лишился дара речи, но я высказала еще не все.

– Ты настоящий мужчина, да? Такой огромный и сильный, что смеешь бить маленьких девочек! Господин, хозяин в доме! Да, такой уж ты хозяин!.. Рассказать тебе, чего ты больше всего боишься? Рассказать? Ты смертельно боишься, что на самом деле мы смеемся над тобой. И знаешь что? Так оно, может, и есть. Ты, во всяком случае, другого не стоишь!

Он напоминал быка, внезапно получившего удар в лоб. Я не спускала с него взгляда, пока он сам не опустил голову. Он тяжело дышал, ловил ртом воздух и наверняка едва не расплакался. Не говоря ни слова, он проскочил мимо Розы, трясясь, как в лихорадке, сбежал вниз во двор, и его шаги эхом отозвались на лесенке.

Роза и ее мать, вытаращив глаза, смотрели на меня так, словно у меня внезапно выросли три головы.

– Как это тебе удалось? – прошептала Роза. – Почему он не ударил тебя?

– Чуточку совести у него, ясное дело, все же есть, – сухо ответила я. – Но нельзя быть уверенным в том, что этого хватит надолго. Возьми все, что тебе нужно, из сундука, и пойдем дальше. Времени у меня в обрез!

Роза отправилась со мной не только, чтобы показать дорогу к дому Вдовы, но и чтобы забрать свою юбку. А может, ей не хотелось оказаться в доме, когда снова вернется Аун. Она дала мне платок повязать волосы, и мы пошли, неся вдвоем бельевую корзину, принадлежавшую ее матери… Всего-навсего две девочки, что вынесли из дома выстиранное белье. Через некоторое время я заметила, что Роза слегка всхлипывает.

– Что стряслось? Тебе больно? Ведь Аун так жестоко ударил ее.

– Нет!

– Ладно, но тогда что…

– Ничего… Снова всхлип.

Я опустила свой конец корзины вниз, так что она вынуждена была остановиться.

– Роза…

– Фу! Прекрати… – сердито прошипела она. – Я хорошо знаю, что ты думаешь о нас. Обо мне. И о моей матери. Но мне все равно, понимаешь? Все равно! – В голосе ее слышались слезы.

– Роза…

– Ну и что, коли я приблудная? Это ведь не по моей вине! Да, пожалуй, приблудным не возбраняется жить здесь…

– Я ни слова не говорила…

– Нет, да тебе и вообще не требуется что-то говорить. Это и так по тебе видать. Ты ни разу не захотела взглянуть на меня с тех пор… с тех пор, как Аун сказал это слово.

– Ну…

Я не смотрела ей в глаза и до этого, и после того, как Аун начал выставлять себя хозяином в доме. Но она это заметила только теперь.

– Роза… моя мама вообще не замужем…

– Да? Тогда просто не знаю, чем ты так чванишься, неужто гордишься всей этой грязью?

– Вовсе я не чванюсь и не важничаю… да и не горжусь тоже.

– Тогда почему ты не желаешь взглянуть на меня?

Я слегка закрыла глаза. Мне пришлась по душе Роза. Она своенравная, упрямая, но она была честна. Она никогда бы никого не обвела вокруг пальца, как Силла, и никогда не повернулась бы к подруге спиной, как Сасия с постоялого двора… У Розы было достаточно мужества, чтобы сказать в лицо своему старшему брату: пусть он сам чистит свои сапоги. В глубине души я было чуточку размечталась. Все будет прекрасно, мы спасем мою маму и разоблачим Дракана, а Роза и я станем друзьями на всю жизнь…

И эти мечты вдребезги разбились. Потому что Роза, само собой, была права. Нельзя быть друзьями, коли не можешь смотреть в глаза друг другу.

Я, быстро оглядевшись по сторонам, втянула ее вместе с корзиной в простенок меж двух домов. А потом, медленно подняв взгляд, посмотрела прямо на нее:

– У моей матери трое детей, и она никогда не была замужем. Не так уж часто пробуждающие совесть выходят замуж.

Роза уставилась на меня. Щеки ее опухли и побагровели от пощечин Ауна, а в зеленых глазах застыли слезы, но более всего – удивление.

– Пробуждающая Совесть…

Можно было запросто видеть, как мысли пробегают в ее голове.

– Ты дочь Пробуждающей Совесть!

– Да, Дина Тоннерре.

Я ждала – вот-вот это произойдет! Очень скоро взгляд ее начнет блуждать и она примется смотреть в сторону. Возможно, она обзовет мою маму ведьмой или меня дьяволовым отродьем… как это делали другие.

Она не смотрела в сторону.

Она по-прежнему не смотрела в сторону.

И вот меж нами начали парить разные видения, точь-в-точь как это случилось в тот раз с Нико в его камере. Аун бьет Розу. Аун бьет ее мать. Дети, бегущие следом за ней в проулках с криками «Приблудная! Приблудная!»

Да, ей было совестно. Искренне, глубоко и ужасно! Но никаких причин для этого у нее не было!

Сама не знаю точно, как мне это удалось. Это было что-то обратное тому, чтобы заставить людей стыдиться, и все-таки то же самое. Я заставила ее увидеть храбрую, честную, упрямую Розу, которую увидела я сама. Я показала ей, что, право, для меня никогда не имело ни малейшего значения, замужем ли моя матушка или нет. Я показала Розе: то, что Аун бил ее, вовсе не ее вина! Ни тогда, когда он бил Розу, ни тогда, когда бил ее мать. Она была стойкой. Она сопротивлялась мне. Однако же в конце концов мне удалось избавить ее от стыда.

Перед моими глазами вновь была улица. Брусчатка, стены домов, корзина выстиранного белья меж нами. Я смотрела на Розу почти обычным взглядом. Слезы так же тихо струились по ее щекам. Она не произнесла ни слова. Но сжала мою руку.

Само собой, потребовалось вдобавок множество объяснений, а времени было мало. Я быстро рассказала Розе почти все. Единственное, о чем не упомянула, – это об убежище Мистера Маунуса и Нико. На это я, ясное дело, не осмелилась. Я, разумеется, была уверена в том, что Роза никогда добровольно не выдаст нас, но ведь столько всего может случиться…

Когда я закончила свой рассказ, Роза не стала тратить время на возгласы «О бедняжка, какая жалость!» и «Нет, это ужасно!» Она лишь схватилась за ручку корзины и сказала:

– Тогда нам лучше поторопиться!

Ничего другого ей говорить и не надо было. Я поняла, что больше не одна.

Видно было, что Дунарк – родной город Розы. С ней мне понадобилось вдвое меньше времени, чтобы отыскать дорогу к церкви Святой Аделы и к дому вдовы аптекаря. Я то и дело оглядывалась по сторонам, – похоже не было никого, кто обращал бы на нас особое внимание.

– Идем, – позвала я, толкнув калитку в садик целебных растений. – Она, верно, накормит нас.

– И меня тоже? – спросила, усомнившись, Роза. – Она ведь меня совсем не знает…

– И тебя тоже, – уверила ее я. – Она такая…

Я постучалась в окрашенную синей краской кухонную дверь, и почти в тот же миг мы услыхали голос Вдовы.

– Войдите! – пригласила она.

И вот я снова стою в горнице со множеством синих полок, напоминавшей одновременно кухню и прачечную, а еще немного мастерскую Мистера Маунуса.

– Дина! – голос Вдовы был усталым и напряженным.

– Добрый день, фру Петри! – поздоровалась я. – Это моя подруга Роза… – И тут же внезапно осеклась. Потому как в кухне, прежде так по-домашнему уютно пахнувшей мятой, чесноком и другими растениями, которые были в ходу у моей мамы, появился новый запах. Сладковатый запах трубочного табака.

Я обернулась. Там, за моей спиной, у двери сидел Предводитель дружинников из замка и пускал голубые колечки дыма из своей глиняной трубки.

– Ну наконец-то ты здесь, дрянной мальчишка, – сказал он. – Мы ждали тебя!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю