Текст книги "Эмма и незнакомец"

Автор книги: Линда Лаел Миллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Мне бы хотелось поужинать с тобой сегодня вечером, – воскликнул он, ожидая ее радостного согласия.

Эмма осмотрительно подошла к нему, чтобы не нужно было оповещать о своем отказе весь город.

– Фултон, – сдержанно сказала она, – мы уже обсуждали этот вопрос. И я говорила вам, что считаю, мы с вами слишком много времени провели вместе.

Он выглядел больше раздраженным, чем огорченным.

– Я считал, что ты покончила с этим вздором. Я зайду в семь, и мы пообедаем в гостинице.

Эмма чувствовала, что краснеет, но сдержалась.

– Пожалуйста, не трудитесь, мистер Уитни. Я пообедаю одна и рано лягу спать.

Она повернулась, чтобы уйти.

Фултон крепко схватил ее за плечо, и, когда Эмма с сердитым недоумением посмотрела ему в глаза, ее испугала их холодная ярость.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что я так легко сдамся, Эмма, – прошипел он.

Она на ходу растирала руку, терзаемая гневом и недоумением. Внизу живота возникло неприятное ощущение.

Когда Эмма добралась до дома, все мысли о Фултоне забылись, потому что в большой гостиной ее ждал Стивен Фэрфакс. Его подстригли и побрили, он был в новой рубашке и брюках и был так красив, что у Эммы подкосились ноги.

– Вас больше не приветствуют в этом доме, – вежливо сказала она.

Он продолжал улыбаться, но снял свою старую неприличную шляпу.

– Разве так относятся к законопослушному гражданину Витнивилла, мисс Эмма?

– Если бы я натолкнулась на него, – напряженно ответила Эмма, – я бы встретила его любезно.

Стивен усмехнулся.

– Ты дерзкая маленькая злючка, – сказал он, направляясь к ней. – И я почти решил снова поцеловать тебя.

Ладони Эммы повлажнела при воспоминании о последнем поцелуе.

– Вас совсем не беспокоит, что я принадлежу другому?

Он остановился в полуметре от нее, вертя в руках шляпу. Эмма поняла, что это по привычке, а не от волнения, как у большинства мужчин.

– Ты никому не принадлежишь, кроме меня, – ответил он тихим твердым голосом, – и я доказывал это не единожды.

– Почему ты здесь? – вырвалось у Эммы.

– Потому что забыл поблагодарить тебя за то, что ты ухаживала за мной, когда я болел, во-первых, – ответил Стивен.

Эмма понимала, что это не все. Она сложила руки на груди и резко спросила:

– А во-вторых?

Он протянул руку и очертил ее рот кончиком пальца.

– Во-вторых, мисс Эмма, – продолжил он со смеющимися глазами, хотя рот оставался серьезным, – я хотел, чтобы вы знали, что теперь будете проводить время со мной, а не с банкиром.

ГЛАВА 7

– Вы это серьезно? – спросила Эмма. – Но у нас абсолютно нет ничего общего.

Его взгляд, лениво скользнувший по ней, разбудил пламя. Ей стало так жарко, словно одежда на ней горела.

– О, оно у нас есть, – резонно возразил он, равнодушно рассматривая пианино, книжные полки, мебель, обитую шелком, и кучу безделушек. – Некоторые очень прочные браки были основаны на страсти.

Эмма старалась сохранить хладнокровие. Ей вдруг захотелось, чтобы Стивен не знал о ее сомнениях в отношении Фултона.

– Я думаю, именно это предлагает мне мистер Уитни, – спокойно произнесла она. – Вы помните мистера Фултона Уитни? Это тот человек, про которого вы все время говорите «банкир». Он солидный положительный человек с превосходным будущим и хорошим домом.

Реакция вооруженного бандита была отменной. Эмма поняла это по напрягшемуся чисто выбритому лицу Стивена.

– Банкир недостаточно хорош для тебя, – сказал он, внимательно рассматривая одну из фарфоровых пастушек Хлои.

Его веселая самоуверенность раздражала Эмму, так же как дразнящий запах лавровишневой воды. Он окончательно разрушал торжественную обстановку этой гостиной, в которой Эмма всегда чувствовала себя в безопасности.

– А вы хороши? – спросила она, приподняв бровь.

– Да.

– Вы бродяга – вне закона!

Стивен не отводил от нее глаз.

– До сих пор у меня не было причины оставаться на одном месте. И я не преступник.

– Вас разыскивают – вы сами признались, что кто-то ищет вас, чтобы убить.

– Да, это правда – меня ищут в штате Луизиана. Но я не виновен.

– Преступники всегда заявляют о своей невиновности, – упрямо сказала Эмма, хотя глубоко внутри она понимала, что Стивен не мог обдуманно нарушить закон. Ей очень хотелось знать, в чем его обвиняли.

Сводящая с ума улыбка снова появилась на его губах, – Вы напрасно тратите силы, пытаясь отговорить меня, мисс Эмма. Когда я решаю, что хочу чего-то, я никогда не сдаюсь. Если надо, я дождусь конца света, но уложу вас с собой в постель и докажу, что вы рождены, чтобы любить меня.

Эмма уперла руки в боки.

– Вы самый наглый и невозможный человек, которого я когда-либо встречала…

Эмма не успела договорить, потому что вошла Хлоя.

– Привет, Эмма, – ласково поздоровалась она, медленно проходя через комнату, шурша шелком и зеленым боа из перьев, чтобы налить себе выпить.

– Мистер Фэрфакс? – не так приветливо сказала она вопросительным тоном.

К великому удовольствию Эммы самоуверенности у Стивена с приходом Хлои поубавилось.

– Приятно снова увидеться с вами, – сумел он выкрутиться.

Напоминание, что Стивен, должно быть, раньше встречался с Хлоей внутри «Звездной пыли», уничтожило ее самообладание.

– Вы хотели поблагодарить меня за то, что я ухаживала за вами, – резко сказала она, сильно покраснев. Она откашлялась и расправила плечи. – Вы это сделали, мистер Фэрфакс. Не стоит благодарности, и прощайте.

Хлоя с интересом наблюдала эту сцену с бокалом бренди в руке около шкафа с напитками, не вмешиваясь.

– Не прощайте, мисс Эмма, – протянул Стивен, и его бесстыдный взгляд на какой-то миг задержался на ее груди, чтобы напомнить ей, она была в этом уверена, что он обнажал и ласкал ее грудь без ее возражений. – Как я говорил, я буду поблизости.

С этими словами он слегка кивнул Хлое, надел шляпу и вышел.

Эмма последовала за ним на крыльцо, разгневанная его нахальством, и сердито прошипела:

– Вы бродяга! Вот и бродяжничайте!

Он усмехнулся и прислонился сильным плечом к побеленной колонне, поддерживавшей крышу над крыльцом.

– Вы правы. Мне следовало уехать и забыть, что я когда-то видел этот прибрежный городишко. Но я намерен остаться. – Он выпрямился, словно пораженный какой-то мыслью. – Теперь, когда вы упомянули, я подумал, что мне нужна библиотечная карточка.

– Я не говорила об этом! – возмутилась Эмма, складывая на груди руки. Она искала причину, которая помешала бы ему снова приходить в библиотеку и целовать ее. Каждый раз, когда он прикасался к ней, все тяжелее было помешать совращению, в наступлении которого она была уверена. – Вы не можете брать книги, если у вас нет адреса, – чопорно добавила она.

– Ну, мисс Эмма, – откликнулся Стивен, лукаво поблескивая глазами, – так уж случилось, что он у меня есть. Я живу в доме десятника на ранчо Большого Джона Ленагана.

Эмма от удивления открыла рот.

– Вы не можете работать у Большого Джона с перевязанными ребрами! – возразила она, когда пришла в себя. – Как вы будете ездить верхом?

– Я рад, что вы озабочены моим самочувствием, – ответил Стивен голосом, который предназначался для двух женщин, проходившим мимо и притворившихся, что не замечают, как Эмма Чалмерс развлекает незнакомца, вызвавшего столько пересудов.

– Я хочу, чтобы вы просто ушли и оставили меня в покое!

Эмма подошла к занавешенной двери, петли которой громко заскрипели, когда она распахнула ее.

Стивен широко улыбнулся.

– Как я уже говорил, мисс Эмма, – отныне вы будете часто видеть меня. Я навещу вас при первой же возможности.

Одна из занавесок за спиной Стивена шелохнулась, и Эмме стало интересно, кто, Дейзи или Хлоя, подслушивают их.

В отчаянии Эмма прибегла ко лжи.

– Боюсь, это будет неприлично. Видите ли, я собираюсь очень скоро обручиться с мистером Уитни.

Стивен поймал ее руку и поцеловал. Он вел себя так, словно она ничего не сказала.

– Спокойной ночи, мисс Эмма, – ласково попрощался он. – Приятных сновидений.

В ту ночь была полная луна. Ее свет блестел на темной воде озера. Эмма напряженно стояла рядом с Фултоном, рассматривая безмолвный танец света и тени и ненавидя себя за то, что поддалась уговорам и согласилась пойти на прогулку с ним. Она не понимала, почему пошла на это, но подозревала, что из-за Стивена Фэрфакса. Вопреки ее убеждениям, все чувства и мысли Эммы были обращены к совершенно негодному человеку.

Фултон нервничал. Ракушки скрипели под его башмаками, когда он переминался с ноги на ногу. Он хотел взять Эмму за руку, но она предусмотрительно встала подальше.

– Представляю, насколько тебе легче теперь, когда в доме больше нет этого бандита, – сказал он чересчур серьезным и чересчур громким голосом.

Эмма посмотрела на него, надеясь, что он не заметит чувства на ее лице. Да, она была рада, что Стивен Фэрфакс уехал из дома Хлои, но она и ужасно скучала по нему. Так что ее ответ только частично был неправдив:

– Будет намного легче из-за того, что он ушел.

«И намного труднее», – подумала она.

– Он ничего не говорил обо мне? – со странной неуверенностью спросил он.

Эмма отвернулась, чтобы скрыть легкую улыбку, печально искривившую ее губы.

– Только то, что ты совсем не подходишь для меня, – ответила она тихим задумчивым голосом.

Фултон сразу насторожился.

– Больше ничего?

Эмма удивленно посмотрела в лицо Фултона.

– Ничего, а что?

Он вздохнул и отвел глаза.

– Просто так.

Эмма сложила руки на груди и стояла, глядя на залитую лунным светом поверхность озера. Фултон что-то скрывал, но ей не хотелось выяснять, что. Ей вообще не хотелось разговаривать.

Однако Фултон не успокаивался. Он откашлялся и провозгласил:

– Сегодня пришла телеграмма от матери с отцом. Они будут дома в течение недели.

– Понимаю.

Неожиданно он взял ее за руку и повернул к себе лицом.

– Не думаю, – проговорил он. – Эмма, нам надо убежать. Сейчас. Сегодня. Тогда я смогу представить тебя матери как fait accompli[4]4
  Свершившийся факт (фр.).


[Закрыть].

Пораженная, Эмма вырвала свою руку.

– Фултон, я говорила тебе…

Он приложил палец к ее губам.

– Ничего не говори. Я знаю, что мать пугает тебя, Эмма, но раз ты будешь моей женой, она примет тебя, я уверен в этом.

Боль, которую почувствовала Эмма, должно быть, отразилась в ее глазах, когда она посмотрела на Фултона. Но если он и заметил это, то не показал виду. Возможно, он прислушается, если она подойдет к этому вопросу с его точки зрения.

– Фултон, обо мне ходит много разговоров и…

Он схватил ее за плечи.

– Мне все равно, Эмма, – прошептал он. Она вдруг заметила, что нижняя губа у него разбита и слегка опухла.

Девушка нежно прикоснулась к ране.

– Что случилось?

Его глаза избегали ее.

– Ничего, о чем бы тебе следовало волноваться, дорогая, – ответил он. – Теперь послушай меня. Мы должны пожениться прямо сейчас!

– Я не могу, – грустно ответила она.

– Я понимаю, девушкам нравятся венчания в церкви, но…

– Причина не в этом. Фултон, я не люблю тебя. Было бы ужасной ошибкой пожениться.

Он все еще держал ее за плечи и теперь сердито встряхнул ее.

– У тебя скоро появятся нежные чувства ко мне, Эмма, обещаю тебе. Уедем со мной сегодня!

Эмма освободилась от его рук.

– Я не могу.

– Эмма, это правда, что все говорят о тебе и Фэрфаксе?

Вопрос был поставлен так прямо, что обескуражил ее.

– Думаю, это зависит от того, что говорят, – расстроенно сказала она. Потом, плотнее закутавшись в шаль от вечерней прохлады, она стала подниматься по берегу к дому. Фултону оставалось только последовать за ней.

Он остановил ее на краю лужайки, снова взяв за руку. На этот раз он держал ее крепко, не давая вырваться.

– Мне наплевать, если все это правда, – быстро проговорил он. – Ты слышишь меня, Эмма? Мне наплевать. Я все равно хочу тебя больше всего на свете!

Эмма вздохнула.

– Что они говорят? – спросила она, приготовившись к худшему.

Фултон отпустил ее и опустил голову.

– Что ты проводила ночи в его комнате.

Щеки Эммы вспыхнули, а подбородок упрямо задрался.

– Это ложь.

Фултон радостно улыбнулся.

– Я знал это.

Вина невидимым кулаком ударила Эмму.

– Ты бы захотел на мне жениться, даже если бы я сказала, что слухи правдивы?

Фултон кивнул.

– Не секрет, что я стремлюсь к… к радостям семейной жизни, Эмма. Я готов на многое закрыть глаза, чтобы получить тебя.

Золотой свет струился из дома в ночную темень, и Эмме сильно захотелось быть дома, подальше от Фултона и его слишком великодушного прощения. Но куда может она уйти от себя самой?

Никуда. Стивен был перекати-поле, его ищут. Скоро ему станет скучно или неспокойно, и он уедет без нее, несмотря на все его уверения, что ничто не может помешать ему в достижении цели, раз он решил.

– Если ты прямо сейчас не выйдешь за меня замуж, тогда обещай, что пойдешь со мной на танцы в следующую субботу.

В просьбе Фултона было что-то безумное.

Эмма размышляла, что со временем она могла бы даже совсем забыть Стивена Фэрфакса. Сейчас же она должна как следует обдумать свое будущее, и, кроме того, ей хотелось любым способом отбить у него охоту преследовать ее.

– Завтра я куплю ткань и начну шить новое платье, – сказала она с печальной решимостью, – и мы пойдем на танцы, как друзья. Твои родители будут дома к концу недели, да?

Фултон начал что-то говорить, но замолчал.

– Да, – ответил он наконец.

Эмма стала подниматься по ступенькам заднего крыльца. Кухня была совсем рядом.

– Подожди, – попросил Фултон и поднялся по ступенькам, пока его лицо не оказалось напротив лица девушки. Держа шляпу в руках, он осторожно поцеловал ее в губы.

Эмма ожидала восхитительных ощущений, которые чувствовала, когда так же целовал ее Стивен, но они не появились. Не было всплеска чувств, ничего не было. Эмма испытала облегчение, когда Фултон отпустил ее, очень довольный собой. Он взял ее руку. Его глаза блестели в лунном свете.

– Мы могли бы проскользнуть в беседку…

Эмма открыла заднюю дверь.

– Спокойной ночи, Фултон, – твердо сказала она и поспешила в дом.

Хлоя была на кухне с чашкой горячего шоколада, но Эмма не остановилась поболтать с ней, как сделала бы в любой другой вечер. Она пробежала по задней лестнице в свою комнату и заперла дверь.

Стивен предпочел бы поесть на кухне, чтобы иметь возможность получше познакомиться со всеми, но оказался за столом Большого Джона. Его усадили напротив шестнадцатилетней дочери дружелюбного вдовца, Джоэллен.

– Нелегко найти человека с такими рекомендациями, – заметил Большой Джон, накладывая себе гору картофельного пюре на тарелку, которую только что опустошил, и заливая все подливкой. Он хорошо соответствовал своему прозвищу, будучи размером с гризли, и Стивен заметил, что это была масса мышц, а не жира. – Вы, должно быть, пасли коров большую часть жизни.

Стивен улыбнулся, не обращая внимания на попытки Джоэллен привлечь его внимание, и отхлебнул вина, прежде чем ответить.

– Во всяком случае, сразу после войны.

Стакан Джоэллен опрокинулся, заливая белую льняную скатерть красным вином.

– О, какая я неловкая! – воскликнула девушка, и Стивен прикусил губу, чтобы громко не рассмеяться при этой явной попытке привлечь к себе внимание.

Большой Джон только покачал белой седой головой, а толстая повариха, мексиканка Мануэла, влетела в комнату, ругаясь по-испански, чтобы промокнуть пятно уголком своего фартука.

– Оставь, Мануэла, – тихо велел Большой Джон.

Мрачно, с упреком взглянув на Джоэллен, Мануэла поспешила из комнаты.

Джоэллен моргала своими огромными глазами на Стивена, опускаясь на стул с притворным огорчением. Она была, видимо, прелестнейшим ребенком, которого когда-либо видел Стивен, но она была именно ребенком.

– Вы воевали мистер Фэрфакс? – спросила она.

Свет лампы поблескивал в ее льняных волосах, которые рассыпались по плечам блестящим потоком. Стивен отодвинул стул.

– Да.

Джоэллен приподняла красивую бровь.

– На побежденной стороне?

– Да, как считают большинство людей, – согласился Стивен, снова пряча улыбку. – Конечно, мой дед клянется, что Юг снова поднимется, и на всякий случай он хранит пачку денег конфедератов.

Большой Джон ухмыльнулся и предложил Стивену сигару, которая была принята с благодарностью.

– Под чьим командованием вы служили?

– Джеба Стюарта, – ответил Стивен. Он не любил говорить о войне, как некоторые мужчины. По нему, ее лучше бы позабыть.

– Лучший наездник в обеих армиях, – вспомнил Большой Джон, с чем Стивен сразу согласился.

– Вчера я увидела Эмму Чалмерс в библиотеке, – пропела Джоэллен, что сразу привлекло к ней внимание, которого она добивалась весь вечер. И Стивен, и отец смотрели на нее. – Я хотела взять книгу, а она нахально повела себя со мной, – продолжала Джоэллен. – Но я поставила ее на место и напомнила, что она всего лишь сирота.

Большой Джон рассердился.

– Джоэллен, – теряя терпение, проговорил он, – это было не очень хорошо с твоей стороны.

Взгляд Джоэллен обратился к Стивену. С полузакрытыми глазами она спросила:

– А что вы думаете?

Стивен вертел сигару между пальцев.

– Что Эмма Чалмерс самая красивая женщина, какую я когда-либо видел.

При этих словах фарфоровое личико стало цвета клюквенного ликера.

– Вы не можете рассчитывать жениться на ней или еще что-то, – она помолвлена с Фултоном Уитни!

– Придет время, когда она не вспомнит его имя, – сказал Стивен, поднимаясь. Большой Джон тоже встал, протянул ему сильную натруженную руку. Сунув сигару в карман рубашки, Стивен пожал протянутую руку и попрощался.

Он не прошел и половину пути до своего домика, когда его догнала Джоэллен. Она оделась в юбку для верховой езды, высокие черные ботинки и белую блузку, которая мерцала в лунном свете так же, как ее волосы.

– Вы сердитесь на меня? – спросила она, стараясь не отставать от широких шагов Стивена. – За то, что я сказала об Эмме Чалмерс?

– Нет.

– Она не выйдет за вас замуж, – поспешила сообщить Джоэллен. – Она хочет жить в большом доме, как у Уитни.

– Правда? – спросил Стивен, глядя на усыпанное звездами небо.

– Она хочет и денег, и респектабельности. Она никогда не выйдет замуж за десятника на ранчо.

Стивен дошел до двери своего дома и не собирался приглашать Джоэллен, хотя казалось, что она ждет приглашения.

– Спокойной ночи, – выразительно сказал он.

Джоэллен выпятила нижнюю губу, повернулась и поспешила назад.

Стивен смеялся, наблюдая, как она бежит к дому с колоннами и вьющимися розами. Он достал спички из кармана жилета, присел на ступеньку и зажег сигару, которую дал ему Большой Джон. Его мысли сразу обратились к Эмме, и к тому, как он чувствовал ее нежность и мягкость, когда целовал в последний раз.

Несколько минут он курил сигару, раздумывая. Он не знал, действительно ли она такая дура, чтобы выйти замуж за этого мягкотелого банкира.

Эмма упряма и, возможно, думает, что Уитни может дать то, что ей хочется – деньги, респектабельность, комфорт. Это упрямство может привести ее не в ту постель, а Стивену не хотелось, чтобы это произошло.

Он погасил сигару и вошел в дом, где даже не стал зажигать свет. Лунный свет заливал комнату, высвечивая каждый угол однокомнатного домика.

Бросив окурок сигары в печь, Стивен разделся и рухнул на двуспальную кровать, которая занимала большую часть комнаты. Он положил пистолет рядом на матрац и затих. Подсознательно он чувствовал, что Макон близко, но на этот раз он не собирается убегать. У него есть причина остаться и бороться, причина рискнуть всем. Он устал все время оглядываться.

Его ребра были еще туго перебинтованы и сильна болели при резком движении. Стивен медленно повернулся на бок, чтобы лежать лицом к запертой двери.

Как только он закрыл глаза, его мысли обратились к Эмме. Он представил, как она обнаженная лежит с ним, ее кожа гладкая, как бархат, и почувствовал возбуждение. Он отдал бы все на свете, включая свой сорок пятый и состояние, которое его ожидало в Луизиане, чтобы она была рядом с ним в постели.

Несмотря на боль в паху, Стивен так устал, что через минуту уже спал.

Как часто случалось в его снах, он снова очутился в Луизиане. На этот раз он стоял с дуэльным пистолетом в руке на заросшем травой холме, утренний туман клубился вокруг. Его противником был внебрачный сын Макона Дирк.

– Нет! – громко запротестовал Стивен, но это не вырвало его из кошмара. Он чувствовал рукоятку пистолета в руке, мягкую упругость земли под каблуками ботинок. Все его чувства были обострены.

Дирк в свои двадцать выглядел старше Стивена. Маленький, с темными волосами и глазами, как у отца, он был горяч и ревновал Стивена из-за его близких отношений с Сайрусом. Пистолет дрожал в руке Дир-ка, когда он поднял его для выстрела, а лицо было искажено от ненависти.

Пуля пролетела далеко от Стивена, с визжащим звуком ударившись о ствол дерева на краю поляны.

– Давай, – как безумный кричал Дирк. – Стреляй в меня!

Стивен покачал головой.

– Уходи, Дирк, – сказал он тихо и мрачно. – Забудем об этом.

– Я никогда не забуду этого, – поклялся Дирк, когда секундант протянул ему второй пистолет. – Я любил Мэри – а ты прекрасно знал это, ты прячешься за чужую спину, ублюдок! И все-таки ты переспал с ней!

Никакие отрицания и объяснения не убедили его племянника, что Мэри вошла в комнату Стивена, когда он спал. Он даже не знал, что она была там, пока Дирк не ворвался туда на следующее утро, требуя удовлетворения.

Глядя на второй дуэльный пистолет, которым дико размахивал Дирк, Стивен понимал, что второй раз ему так не повезет. Он мрачно поднял свой пистолет и попал своему племяннику точно в левое плечо.

Дирк упал, кровь заливала рубашку, окрашивая ее в пунцовый цвет, крик ненависти и боли срывался с его губ.

Стивен отдал пистолет своему секунданту и, подойдя к племяннику, наклонился к нему. Доктор, незнакомец в свободном пальто и касторовой шляпе, уже снимал с Дирка окровавленную рубашку.

– Почему ты не послушался меня? – выдохнул Стивен, взглядом впиваясь в глаза Дирка.

Дирк был уже в полубессознательном состоянии. Он плюнул в Стивена и закрыл глаза. Лицо его стало мертвенно-бледным.

Стивен почувствовал сильные пальцы у себя на плече и, оглянувшись, увидел своего лучшего друга и секунданта Гаррика Райта. Голос Гаррика казался гулким на уединенной поляне, даже когда он говорил тихо.

– Пошли. Все кончено.

Медленно и неохотно Стивен поднялся на ноги. Когда он заговорил, то обратился к доктору.

– Он поправится?

Доктор взглянул на Стивена серьезными серыми глазами.

– Люди, подобные Дирку, никогда не поправляются, – ответил он. – Они не могут успокоиться, пока не бросят вызов всему миру и не погибнут.

Стивен с трудом сглотнул.

– Значит, он умрет?

– Не в этот раз, – ответил доктор.

И Стивен повернулся и ушел, чтобы снова погрузиться в этот сон. Сон всегда повторялся, снова и снова, в течение одной ночи или сотни ночей, как получалось.

В понедельник утром Эмма едва дождалась, когда в девять часов миссис Бедвел откроет магазин. Она сразу подошла к рулонам тканей, словно, выбрав ткань и сшив платье для субботнего вечера, она смогла бы решить все проблемы.

– Я думала, ты уже открыла библиотеку, – пропела миссис Бедвел, перебирая за прилавком накладные. Самодовольное выражение ее некрасивого лица говорило, что она обладала какой-то позорной тайной.

– Я взяла выходной, – объявила Эмма, с удовольствием наблюдая, как миссис Бедвел сдвинула очки так, что они прижались ко лбу.

– А теперь еще скажи, что не будешь встречать поезд!

Эмма покачала головой.

– О, нет. Я получила свежую пачку объявлений, которые ждут меня на станции. Как только услышу свисток, побегу туда.

Миссис Бедвел выразила притворное сочувствие:

– Ты не думаешь, что пора бы бросить разыскивать сестер? Они, наверняка, или вышли замуж, или умерли – прошло столько времени.

Эмма, рассматривающая рулон зеленого шелка, положила его на разметочный стол и обернулась к миссис Бедвел, глядя ей прямо в глаза.

– Лили и Каролина могли выйти замуж – они уже взрослые красивые женщины, – но они не умерли. Я бы узнала, если бы это было так.

Миссис Бедвел притихла, не осмеливаясь, очевидно, спросить, как бы Эмма узнала такие вещи. Не зная как и почему, девушка подсознательно чувствовала, что узнала бы.

Эмма подхватила рулон шелка и принесла его на прилавок.

– Есть кружево для отделки? Я не вижу его.

Хозяйка магазина неторопливо прошла через аккуратно сложенные товары, словно обслуживать такую надоедливую покупательницу было настоящим мучением, и открыла ящик, где хранились образцы.

– Белые или цвета сурового полотна?

– Цвета сурового полотна, – ответила Эмма, пряча улыбку. – И также самые лучшие шелковые нитки.

– У тебя есть выкройка? – спросила миссис Бедвел, возвращаясь с мотком кружев серовато-бежевого цвета и двумя катушками зеленого шелка.

Эмма кивнула.

– Я выписала одну из журнала еще давно.

Миссис Бедвел обиделась.

– Ты же знаешь, что мистер Бедвел и я стараемся изо всех сил, чтобы в магазине было все, что может понадобиться, – пожаловалась она. – Я не могу понять, почему это ты захотела что-то выписывать.

– Это должно быть особенное платье, – любезно ответила Эмма. – Не каждый день бываешь на вечере в гостинице «Хрустальное озеро».

Маленькие глазки миссис Бедвел прищурились за стеклами очков.

– Могу себе представить, что скажет Кобина Уитни, когда узнает, за кем ухаживает ее мальчик, – объявила она.

Эмма рассеянно улыбнулась и достала деньги, чтобы расплатиться за покупку.

Раздался далекий паровозный гудок. Из долгого опыта Эмма знала, что поезд еще далеко, только огибает дальний берег озера. Она терпеливо подождала, пока миссис Бедвел отмерила шелк и подсчитала деньги.

Через пятнадцать минут с покупками, завернутыми в коричневую бумагу и перевязанными бечевкой, Эмма прибежала на станцию.

Мистер Лэтроп помахал ей, спускаясь с поезда.

– Еще объявления? – добродушно спросил кондуктор, когда она поспешила к нему.

Она протянула ему пачку свежеотпечатанных объявлений.

– Вот они, – сказала она с улыбкой. – Есть новости?

Он покачал головой.

– Не в этот раз. Мне жаль, мисс Эмма.

Разочарование Эммы было таким же острым, как всегда, но быстро прошло. Всегда есть следующий поезд. В какой-то день кто-нибудь, знающий Лили или Каролину, увидит одно из этих объявлений.

После обмена любезностями с мистером Лэтропом и прогулки вдоль пассажирских вагонов в поисках знакомых лиц Эмма пошла с пакетами домой. Там она разложила материал на длинном обеденном столе, приколола выкройку и раскроила платье.

К ленчу она закончила обметывать края, чтобы не осыпался материал.

Она сидела на заднем дворе на качелях, которые сделал для нее, одиннадцатилетней, Большой Джон Ленаган, и наблюдала, как мерцает под весенним солнцем озеро, когда почувствовала сильные руки вокруг своей талии.

– Хочешь покачаться? – спросил Фултон.

Эмма никогда бы не созналась, что почувствовала разочарование. Она заставила себя улыбнуться.

– Нет, спасибо, – сказала она. – Что ты здесь делаешь? Сейчас середина дня.

– Я не мог придумать лучшего времени застать тебя одну.

Он взялся за веревки качелей и дернул их так, что Эмма оказалась лицом к нему. Глаза Фултона жадно скользили по ее груди, тонкой талии и женственным бедрам.

– Пошли в беседку, Эмма. Я заставлю тебя позабыть этого бандита раз и навсегда.

Эмма сдержалась и заставила себя улыбнуться.

– Какого бандита? – спросила она, чтобы показать, что уже забыла про Стивена Фэрфакса.