Текст книги "У любви свои законы"
Автор книги: Линда Ховард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Линда Ховард
У любви свои законы
Глава 1
В тот день хорошо мечталось. Время уже близилось к вечеру. Местами пробивавшееся сквозь густую листву деревьев солнце отбрасывало длинные тени. Но в основном прозрачный золотистый свет доходил лишь до зеленых крон, ниже которых все было погружено в таинственный полумрак. Знойный и влажный летний воздух был напоен розово-сладким нектаром жимолости, богатым коричневым ароматом земли и прелой травы и свежим пряно-зеленым благоуханием листвы. Фэйт Девлин различала запахи по цветам. Сколько себя помнила, она любила наделять окружавшие ее ароматы самыми разными оттенками цветовой гаммы.
С некоторыми запахами было легко: они получали тот цвет, в какой был окрашен их источник. Скажем, земля пахла, естественно, коричневым или бурым, а свежий и острый аромат листвы в сознании Фэйт, конечно же, мог ассоциироваться только с зеленым. Грейпфрут имел ярко-желтый запах. Ей еще не доводилось пробовать грейпфруты, но однажды, зайдя в магазин, она взяла с полки крупный плод и, поднеся к лицу, нерешительно втянула в себя аромат, исходивший от его кожуры. У грейпфрута был очень сильный запах почек с кисло-сладким привкусом.
Различные запахи и ароматы неодушевленных предметов как-то сами собой окрашивались в ее сознании в те или иные цвета. С людьми дело обстояло сложнее, ибо от человека никогда не пахло чем-то одним. Запахи, а, следовательно, и цвета смешивались между собой. Причем, окрашивая запах человека и неодушевленного предмета в один и тот же цвет, Фэйт могла иметь при этом в виду совсем разные вещи и испытывать различные переживания.
У ее матери, Рини, был темно-красный пряный запах, чуть подкрашенный черными и желтыми мазками. Впрочем, пряная темно-красная гамма вытесняла собой все остальные цвета. Желтый цвет был хорош в неодушевленных предметах, но не в людях. То же самое можно было сказать и о зеленом. По крайней мере, о некоторых его оттенках. Ее отец, Эмос, ассоциировался с отвратительной смесью зеленого, пурпурного, желтого и черного. С этим все было просто: сколько она себя помнила, от отца чаще всего пахло рвотой. Папа пил и блевал, пил и блевал и больше ничем в жизни не занимался. Впрочем, он еще мочился. И мочился много.
Фэйт брела по лесу, глядя вверх на запутавшийся в зеленых кронах солнечный свет, и думала о том, что самый прекрасный аромат принадлежит Грею Руярду. Тайное чувство к нему Фэйт хранила глубоко в своем девичьем сердце. Ей не часто удавалось увидеть Грея – издалека, конечно, – во время его периодических наездов в город, но ради этих кратких мгновений воистину стоило жить. Если же до нее вдруг доносился его густой и сильный голос, Фэйт просто вся трепетала от счастья. А вот сегодня ей удалось сблизиться с ним настолько, что она даже смогла вдохнуть его запах. Более того, он коснулся ее! У Фэйт до сих пор кружилась голова, хотя та волшебная минута уже давно прошла.
Она пошла в городскую аптеку вместе с Джоди, своей старшей сестрой. Дело в том, что Джоди удалось стянуть из сумочки Рини несколько баксов, и на эти деньги она думала купить себе лак для ногтей. От Джоди, между прочим, пахло оранжевым и желтым. Это была своего рода слабая пародия на запах Рини. Сунув драгоценный пузырек с ярко-розовым лаком в бюстгальтер, чтобы мать не увидела, Джоди направилась вместе с сестрой к выходу из аптеки. Несмотря на то, что Джоди было всего тринадцать, она уже три года носила лифчик и никогда не упускала случая поиздеваться над младшей сестренкой по этому поводу. Фэйт было одиннадцать, а у нее до сих пор не выросли «сиськи». Лишь недавно плоские и маленькие детские сосочки девочки стали набухать, и мысль о том, что это будет бросаться в глаза посторонним, приводила Фэйт в дикое смущение – они так заметно выпирали под ее тонкой и тесной красной футболкой с эмблемой университета штата Луизиана. Но когда они едва не столкнулись в дверях аптеки с Греем – он входил, а они выходили, – Фэйт моментально забыла о своей майке.
Он опустил на нее взгляд, и Фэйт заметила веселых чертиков у него в глазах.
– А ничего балахончик, – проговорил Грей и легонько похлопал ее по плечу.
Он приехал в Прескот из колледжа на летние каникулы. Грей играл за университетскую футбольную команду. Уже на первом курсе его взяли разыгрывающим защитником.
Ему было девятнадцать. Вымахал в шесть футов три дюйма и еще продолжал расти. Был крепко сложен и весил двести тридцать фунтов. Фэйт знала о нем такие подробности, потому что вычитала все это в спортивном разделе местной газеты. Ей было известно, что он пробегает 40 – метровку за 4, 6 секунды и имеет прекрасное «второе дыхание». Правда, о том, что это такое, Фэйт, к сожалению, не имела ни малейшего представления. Но зато она точно знала, что Грей красив. Не в классическом понимании, а по-другому. Он был так же силен и неукротим, как и знаменитый жеребец его отца Максимилиан. Семья Руярдов вышла из французских креолов, о чем нетрудно было догадаться, глядя на смуглого Грея. У него были густые и длинные до плеч темные волосы, которые делали его похожим на средневекового воина, по какому-то недоразумению оказавшегося в нашем времени. Фэйт прочитала немало героических романов про средневековых рыцарей и их дам сердца, так что уж в чем, в чем, а в этом она разбиралась. По плечу девочки, в том месте, где его коснулась рука Грея, пробежали мурашки. В набухших сосках возник сильный зуд; Фэйт покраснела и опустила голову. У нее закружилась голова от исходившего от Грея запаха. Это был сильный, трудноопределимый аромат, теплый и пряный. В нем преобладало темно-красное начало, еще более насыщенное, чем у Рини, сложившееся из смешения глубоких и роскошных оттенков.
Джоди выставила напоказ свои круглые груди, выпиравшие под ярко-розовой блузкой без рукавов. Верхние две пуговицы она намеренно не застегивала.
– А как насчет моего балахончика? – спросила она, чуть выпятив губы, как это любила делать Рини.
– Цвет не тот, – жестко и с оттенком презрения отозвался Грей. Фэйт не удивилась этому тону. Все дело было в том, что Рини спала с его отцом Ги. Ей не раз приходилось слышать, в каких выражениях люди высказывались о Рини, и Фэйт уже знала, что такое «шлюха».
Грей больше не стал задерживаться рядом с ними. Он быстро скрылся за дверьми аптеки. Джоди несколько мгновений смотрела ему вслед, а потом обратила алчный взгляд на Фэйт.
– Подари мне свою майку, – сказала она.
– Она на тебя не налезет, – ответила Фэйт, радуясь тому, что это была святая правда. Грею понравилась ее футболка, он коснулся ее, и Фэйт теперь не собиралась уступать ее сестре.
Чувствуя, что Фэйт права и тут уж ничего не поделаешь, Джоди поморщилась. Младшая сестренка была худая, но даже на ее узких плечиках старая футболка натягивалась вдоль швов.
– Я себе такую же достану, – объявила Джоди.
Фэйт не сомневалась в том, что сестра действительно достанет…
Девочка шла по лесу, задрав голову и разглядывая зеленые светящиеся узоры, выписанные в кронах деревьев лучами солнца. «Но у Джоди все-таки будет не та майка, до которой дотрагивался Грей». Фэйт сняла ее, как только пришла домой, аккуратно сложила и сунула себе под матрас. Найти ее там можно было только во время смены постельного белья, а меняла белье сама Фэйт, так что за футболку можно было не волноваться и спать на ней каждую ночь.
Грей.
Сила переживаний, связанных с этим именем, пугала ее, но она не могла контролировать свои чувства. Стоило ей только мельком увидеть его, как сердечко тут же начинало бешено колотиться в узкой груди, давя на слабые ребра, и на Фэйт попеременно накатывали волны то жара, то озноба. Грей был чем-то вроде божественного идола в маленьком городке Прескоте, штат Луизиана. Она слышала, как люди отзывались о нем: неукротим, как дикий зверь, богат, еще мальчишкой обладал настолько сильным обаянием, что уже тогда по нему тосковало не одно женское сердце. Руярды славились тем, что в их роду рождались сплошь отъявленные плуты и шельмецы, но Грей, похоже, обещал в этом смысле превзойти всех своих родичей. Вместе с тем он был не просто шельмец, а шельмец из рода Руярдов, а следовательно, даже если поднимал вокруг себя большой шум, то делал это изящно.
Он никогда не относился к Фэйт враждебно в отличие от некоторых других. Например, его родная сестра Моника однажды плюнула в сторону Фэйт и Джоди, когда они случайно повстречались на улице. Фэйт обрадовалась, когда узнала, что Моника уехала в Новый Орлеан в какую-то элитную частную гимназию для девочек. Даже на летние каникулы Моника редко приезжала домой, так как гостила в основном у друзей. С другой стороны, юное сердечко Фэйт обливалось кровью еще несколько месяцев после отъезда Грея в университет. До Батон-Руж было не так далеко, но в течение футбольного сезона у Грея было немного свободного времени, поэтому он приезжал домой только на праздники. Узнав о его очередном отпуске, Фэйт сразу же убегала из дома и гуляла там, где имелся шанс увидеть его… такого высокого и сильного, волнующего и опасного… напоминающего своей ленивой изящной походкой большую кошку.
Было лето, и поэтому он много времени проводил на озере, к которому сейчас и приближалась Фэйт по лесной тропинке. Частный водоем площадью свыше двух тысяч акров полностью располагался на земле, которая принадлежала семье Руярдов. Озеро было сильно вытянутым, не правильной формы, с несколькими глубоко вдававшимися мысами. Там были широкие и очень мелкие места, но попадались также узкие и глубокие. Огромный белый особняк Руярдов находился к востоку от озера, а лачуга Девлинов к западу. На берегу озёра стоял только летний домик Руярдов: белое одноэтажное здание с двумя спальнями, кухней, гостиной и затянутой сеткой от комаров верандой, которая окружала весь дом. Рядом располагался небольшой лодочный сарай и причал, а также было оборудовано место с кострищем для пикников. Нередко в летнюю пору Грей устраивал здесь шумные пирушки со своими друзьями. Они купались, катались на лодках – словом, веселились, а Фэйт в это время, спрятавшись на опушке леса, имела возможность всласть налюбоваться своим кумиром.
«Может, он и сегодня будет здесь», – думала она, чувствуя, как сладко замирает сердце, что происходило с ней всегда, стоило ей только вспомнить о нем. Действительно, было бы просто здорово, если бы ей удалось дважды увидеть его в один и тот же день.
Она была босая, поношенные шортики не спасали ноги от острых коряг и змей, но вместе с тем в лесу Фэйт чувствовала себя как дома. Уединение – удел стеснительных. Змей она не боялась, а на царапины не обращала внимания. Длинные и густые темно-каштановые, как у матери, волосы постоянно падали на лоб. Это раздражало, поэтому она, наконец, собрала их сзади в пучок и завязала резинкой. Фэйт плыла между деревьев, словно бесплотный дух, привидение. В больших кошачьих глазах застыло мечтательное выражение, ибо она в ту минуту вновь представляла себе Грея. Возможно, он однажды заметит, как она прячется на опушке в кустах или выглядывает из-за дерева, протянет ей руку и скажет что-нибудь вроде: «Что ты там стоишь? Иди к нам. Повеселимся!» Фэйт забыла обо всем на свете, представив на минутку, как она присоединяется к веселой, заводной группе загорелых, смеющихся ребят и становится одной из их девчонок в бикини…
Приближаясь к поляне, на которой стоял летний домик Руярдов, она еще издали заметила серебристый «корвет» Грея, припаркованный у крыльца. Сердце сильно забилось в груди. Значит, он здесь! Фэйт забежала за толстый ствол дерева и стала прислушиваться. Но, увы, все было тихо. Ни плеска воды, ни радостных восклицаний, ни криков ребят, ни девчачьего смеха.
Может, он сидит на причале и ловит рыбу? Или катается на лодке? Фэйт подошла ближе к поляне, но увидела, что деревянный причал пуст. Грея там не было. Фэйт захотелось заплакать от обиды и разочарования. Если Грей взял лодку, то неизвестно, когда он вернется, а она не могла долго оставаться здесь и ждать его. Ей удалось выкроить для себя несколько свободных минут, но скоро нужно будет возвращаться домой: готовить ужин и сидеть со Скотти.
Она уже повернулась, чтобы идти, как вдруг до ее слуха долетел какой-то приглушенный звук. Фэйт замерла на месте и чуть склонила голову набок, пытаясь понять, откуда донесся странный звук. Она вышла из-за дерева на поляну и сделала несколько шагов в сторону дома. Теперь Фэйт ясно слышала приглушенные голоса, правда, слов разобрать не могла. Сердечко вновь учащенно забилось. Значит, он все-таки здесь! Здесь! Но… внутри дома. Отсюда его ни за что не увидеть. Зато можно подойти еще ближе, чтобы ясно услышать его голос. Больше Фэйт ничего и не надо.
Она умела передвигаться абсолютно бесшумно, словно маленький ночной зверек. Стараясь держаться в стороне от окон, Фэйт стала неслышно приближаться к дому. Голоса доносились, кажется, из задней его части, где располагались спальни.
Фэйт дошла до веранды и присела на корточки. Она вновь склонила голову набок, пытаясь разобрать слова, но ей это не удалось. Зато теперь она была уверена, что говорил Грей. Его густой сильный голос нельзя было спутать ни с каким другим. По крайней мере, Фэйт ошибиться не могла. Вдруг она услышала что-то вроде приглушенного восклицания, затем будто бы тихий стон и… другой голос, который был гораздо тоньше голоса Грея.
Движимая непреодолимым любопытством, а также голосом Грея, который притягивал к себе как магнит, Фэйт поднялась с корточек и боязливо повернула ручку внешней двери-сетки. Она была не заперта, и Фэйт, приоткрыв дверь лишь чуть-чуть, проскользнула в узкую щель и так же неслышно прикрыла ее за собой. Опустившись на четвереньки, она медленно поползла по дощатому полу веранды к открытому окну одной из спален, откуда как раз и доносились голоса.
Она услышала еще один тихий стон.
– Грей, – напряженно проговорила какая-то девушка. Голос ее отчего-то дрожал.
– Тс-с! – прошептал Грей настолько тихо, что Фэйт еле расслышала. Он сказал затем что-то еще, но она опять не разобрала слов. Они словно входили в одно ее ухо и выходили из другого, не откладываясь в сознании. Потом Грей вдруг сказал:
– Ma cherie …
И тут Фэйт наконец все стало ясно. Она поняла, что он просто говорит по-французски. И как только к ней пришло это осознание, слова мгновенно обрели смысл и значение. Девлины не были креолами, но Фэйт тем не менее понимала почти все, что говорил Грей. Большинство людей в округе в той или иной степени понимали французскую речь и даже говорили на этом языке.
У Фэйт создалось впечатление, что Грей пытается приласкать испуганную собачонку. Он говорил тихо, ласково и как будто в чем-то кого-то убеждал. Потом вновь заговорила девушка. Голос ее по-прежнему подрагивал, но в нем появились уже какие-то новые нотки, не такие напряженные.
Заинтригованная происходящим, Фэйт приблизилась сбоку к открытому окну и осторожно заглянула в него, чтобы увидеть хоть одним глазком, что было внутри. Зрелище, открывшееся ей, парализовало ее, заставило замереть на месте: Грей и девушка лежали на постели совершенно обнаженные. Они не заметили Фэйт. Ей невероятно повезло, ибо даже если бы они прямо посмотрели в ее сторону, девочка и тогда не смогла бы, наверное, сдвинуться с места.
Грей лежал, повернувшись к ней спиной. Левая рука его была заведена под белокурую головку девушки. Он нависал над ней в такой позе, что у Фэйт перехватило дыхание. Словно он закрывал девушку от какой-то опасности. В то же время в нем сейчас было что-то от хищника, настигшего свою жертву. Он целовал ее, и во время этих долгих поцелуев комната погружалась в тишину, слышались только глубокие вздохи. А правая рука Грея… Поначалу Фэйт сомневалась в этом, но когда он чуть подвинулся, ей стало все видно. Да, правая рука Грея покоилась между ног обнаженной девушки и накрывала ее ничем не закрытое лоно…
У Фэйт дико закружилась голова. Она по-прежнему боялась вздохнуть, и грудь ее уже распирало от накопившегося воздуха. Будучи более не в силах сдерживаться, она осторожно выдохнула и бессильно прижалась щекой к белой деревянной оконной раме.
Она знала, чем они занимаются, хотя Фэйт было только одиннадцать, в сущности, она была еще ребенком. У нее даже груди не выросли. Но она помнила, как однажды, несколько лет назад, Рини и папа ушли в спальню, а старший брат Расс, плотоядно ухмыляясь, принялся в красках объяснять ей, что между ними происходило. Фэйт приходилось наблюдать за тем, как это делают собаки; слышала она и как визжат кошки, занимающиеся тем же самым.
Девушка тихонько вскрикнула, и Фэйт вновь заглянула в спальню. Грей взгромоздился на нее сверху, продолжая что-то нежно нашептывать по-французски, кажется, успокаивая ее. Он говорил ей, какая она красивая, как сильно он ее хочет, какая у нее милая и жаркая… Говоря это, он одновременно устраивался поудобнее. Опираясь на левую руку, согнутую в локте, он сунул правую между их телами. Фэйт с ее точки было не видно, что он делает, но она и так знала. В следующее мгновение ее ждало еще одно потрясение: она узнала девушку, это была Линдси Партейн, отец которой работал адвокатом в Прескоте.
– Грей! – вскрикнула Линдси натужно. – Боже, я не могу…
Мускулистые ягодицы Грея мгновенно напряглись. Девушка прогнулась под ним; с ее уст сорвалось какое-то нечленораздельное восклицание. Фэйт видела, что она вся прижимается к нему; в ее крике угадывалась страсть. Она согнула длинные ноги, забросив одну ему на бедра, а другой обхватив его ноги под коленями.
Он начал медленно двигаться. Мускулистое молодое тело, казалось, каждой своей клеткой излучало жизненную энергию. Зрелище было неприличным, но в то же время удивительно красивым, и Фэйт не могла отвести от Грея глаз. Он был такой большой и сильный. Взгляд девочки скользил вдоль грациозных изгибов его смуглого загорелого тела, олицетворявшего собой дух мужественности. Линдси, стройная, с великолепно развитыми формами, наоборот, была необычайно женственна. Он был с ней очень нежен, и она упивалась этим. Линдси лежала, откинув голову назад. Она обнимала его тонкими руками и подавалась бедрами навстречу, поддерживая медленный и равномерный ритм движений.
Фэйт пораженно смотрела на них, не моргая. В глазах уже чувствовалось жжение, но она не имела сил отвести их в сторону. Она не ревновала. Грей был неизмеримо выше ее, а она была еще ребенком и даже в мыслях не смела каким-нибудь образом пытаться заявлять на него свои права. Грей был для нее ослепительным центром вселенной. Она поклонялась ему на расстоянии. Увидеть его издалека и испытать при этом невероятный прилив счастья, пьянящее головокружение – о большем Фэйт и не мечтала. Сегодня, когда он заговорил с ней и даже дотронулся до ее плеча, она почувствовала себя вознесенной на седьмое небо. Она не могла представить себя на месте Линдси, не могла вообразить себя лежащей обнаженной в его объятиях.
Грей стал двигаться быстрее. Линдси вновь вскрикнула и вся подалась ему навстречу. Зубы ее были стиснуты, словно ей было больно, но инстинкт подсказывал Фэйт, что дело совсем не в этом. Теперь Грей уже качался всем телом, будто мощный поршень. Он тоже откинул голову назад, черные волосы его на висках увлажнились от пота и кое-где прилипли к плечам. Вдруг он напружинился, по всему телу пробежала сильная дрожь, и в следующее мгновение с его уст сорвался шумный и хриплый стон.
Сердце бешено колотилось в груди Фэйт, глаза ее были широко раскрыты. Наконец, опомнившись, она юркнула от окна в сторону, бесшумно проскользнула обратно через дверь и спорхнула с крыльца.
Так вот, значит, как это все бывает! Она своими собственными глазами видела, как это делает Грей. Без одежды он был еще красивее. И не хрюкал отвратительно, как это делал папа всякий раз, когда бывал трезв настолько, чтобы уговорить Рини пойти вместе с ним в спальню. Впрочем, в последние два-три года Фэйт почти не видела отца трезвым.
«Если отец Грея делает это так же красиво, как и сам
Грей, – подумала девочка, – то я не могу винить маму за то, что она охотнее занимается этим с ним, а не с папой».
Она добежала до опушки и укрылась в спасительной тени деревьев. Было уже поздно, и Фэйт чувствовала, что по возвращении домой ей, пожалуй, не избежать отцовской порки за то, что она не приготовила ему ужин и не присмотрела за Скотти. Но ничего. Фэйт ни о чем не жалела, и ей было плевать, потому что она только что видела Грея.
После оргазма на Грея вместе с ощущением внутреннего ликования навалилась сильная усталость. Он уткнулся лицом в ложбинку между плечом и шеей Линдси. Она лежала, тяжело дыша и закрыв глаза. Ему пришлось уламывать ее весь день, но в итоге все старания окупились с лихвой. А после длительного многочасового соблазнения секс доставил еще больше удовольствия.
Чуть отдышавшись, он поднял голову и тут же боковым зрением поймал какое-то движение вдали. Повернувшись к открытому окну, он вгляделся в опушку леса и заметил маленькую хрупкую фигурку с копной темно-каштановых волос. Этого было вполне достаточно, чтобы узнать младшую дочь Девлинов.
Каким ветром ее занесло в лес так далеко от их лачуги? Грей решил ничего не говорить Линдси, ибо знал, что та поднимет панику из-за того, что кто-то мог видеть, как она входила сюда, в этот летний домик, вместе с ним. Даже если этим «кто-то» оказался один из членов дрянной семейки Девлинов. Линдси была обручена с Дивейном Мутоном и не хотела, чтобы свадьба расстроилась. Пусть даже из-за ее собственной слабости. Мутоны не были так состоятельны, как Руярды, которые вообще слыли первыми богатеями в этой части Луизианы, но Линдси знала, что сможет вертеть Дивейном как захочет. В отличие от Грея. Последний считался бы, конечно, более выгодной партией, но Линдси была отнюдь не последняя дура и понимала, что ей будет гораздо легче и удобнее с таким мужем, как Дивейн.
– Что там? – тихо пробормотала она, коснувшись рукой его плеча.
– Ничего. – Обернувшись, он поцеловал ее взасос, затем оторвался от нее и сел на край постели. – Я просто вспомнил о том, что уже поздно.
Линдси бросила взгляд в окно на опускавшиеся сумерки и со стоном села на постели.
– Боже мой, мне сегодня ужинать у Мутонов! Когда же я научусь не опаздывать?!
Она вскочила с кровати и стала собирать свою одежду, в беспорядке разбросанную по полу.
Грей одевался в отличие от нее неторопливо, продолжая думать о девчонке Девлинов. Интересно, много ли она видела, а если да, то расскажет ли кому-нибудь? Странная девчонка, стеснительная. Не то что ее старшая сестра, которая уже явно пошла по следам своей проститутки-матери. Младшая не такая. У нее были умные и совсем взрослые глаза, которые довольно странно смотрелись на ее худом детском личике и напоминали ему кошачьи. Порой они казались зелеными, а порой будто желтели. Грей решил про себя, что, скорее всего, она все видела. Но она не могла не знать, что ее мамаша является подстилкой его отца и что они освобождены от арендных выплат за свое убогое жилье только в обмен на то, чтобы Рини Девлин всегда готова была лечь под Ги Руярда, стоило ему только того захотеть. Девчонка не станет рисковать и портить отношения с Руярдами.
Бедняжка. Какая она худая, какие у нее обреченные глаза! Маленькая фея. Родилась в нищете и умрет в ней, даже не получив шанса выбраться в люди. Эмос Девлин – жалкий пьяница. Старшие его сыновья Расе и Ники – лентяи, воришки и хулиганье. Такие же болваны, как и их папаша, и, судя по всему, обещают превратиться в скором времени в таких же пьянчуг. Их мать Рини тоже любила выпить, но не впала от этого в такую зависимость, как ее Эмос. Несмотря на то что Рини родила уже пятерых детей, она оставалась исключительно аппетитной и красивой женщиной. У нее были роскошные темно-каштановые волосы, зеленые глаза и нежная кожа, что из всех ее отпрысков передалось по наследству лишь младшей дочери. Рини не была такой тупой, как Эмос, но хорошей матерью ее тоже назвать было нельзя. Ей постоянно хотелось трахаться. От жизни ей требовались только мужики, всегда готовые уложить ее в постель. Рини буквально источала грубую сексуальность. Мужчин тянуло к ней с неудержимой силой, как кобелей на сучку по жаре.
Джоди, старшая дочь Девлинов, уже законченная потаскушка, которая только тем и занята, что ищет по всей округе доступные ей мужские прелести. Когда речь заходила о сексе, она становилась такой же целеустремленной, как и Рини, и Грей сильно сомневался в том, что она еще каким-то чудом могла сохранить девственность, несмотря на свой юный возраст. Она неустанно предлагала себя и ему, но Грея подобное предложение не могло соблазнить. Уж лучше он трахнет змею, чем Джоди Девлин.
Самый младший в семье Девлинов ребенок отставал в умственном развитии. Грей видел его мельком всего раз или два, малыш прижимался к ногам своей сестренки, младшей дочери Рини. Как же ее зовут, черт возьми? Минуту назад что-то напомнило ему об ее имени… Фея? Фея с обреченными глазами? Ага, Фэйт! Точно. Странное имечко для семьи Девлинов. Ни Эмос, ни Рини никогда не обнаруживали в себе даже намеков на какое-нибудь религиозное чувство . В такой семейке эта девочка была обречена. Пройдет еще несколько лет, и она неизбежно встанет на жизненный путь своей мамаши и старшей сестры, ибо даже не подозревает о том, что можно жить как-то иначе. А если и узнает, это ее все равно не спасет. Скоро местные пацаны начнут ходить вокруг нее кругами, хищно раздувая ноздри. Только потому, что ее фамилия Девлин. И продержится она недолго.
Всему округу было известно, что его отец вот уже не первый год трахает Рини. Грей любил свою мать, но не винил отца. Удивительно, но не винила его и сама мама. Ноэль вообще была словно какое-то бестелесное создание. В свои тридцать девять она выглядела неизменно холодной и прекрасной, как мадонна. Ей не нравилось, когда до нее просто дотрагивались. Даже собственные дети! Грей удивлялся, как она еще сумела произвести на свет его и сестру Монику. Разумеется, при такой жене Ги не мог оставаться верным супругом. Да он им и не был никогда. Странно, но, зная об этом, Ноэль, похоже, испытывала только облегчение. Ги Руярд был невероятно горячим и страстным и перебрал немало женщин, прежде чем более или менее остановиться на Рини Девлин. При этом он неизменно был нежен и учтив с женой, и Грей знал, что отец никогда не бросит ее. Тем более ради такой сучки, как Рини.
Единственным человеком в семье, которого страшно расстраивало подобное состояние дел, была сестра Грея Моника. Ее любовь была не нужна холодной и равнодушной матери, поэтому девушка обратила свои горячие чувства на отца. Она безумно ревновала его к Рини, и от своего имени, и от имени матери. Сейчас, когда Моника уехала в частную гимназию, в доме стало намного тише и спокойнее.
– Грей, ну быстрее же! – отчаянно взмолилась Линдси. Он надел через голову безрукавку, но пуговицы на воротнике застегивать не стал.
– Я готов. – Он поцеловал ее и хлопнул по заду. – Не волнуйся, cherie. Тебе всего-то и нужно, что переодеться. В остальном ты все так же очаровательна.
Она улыбнулась, польщенная его комплиментом, и несколько успокоилась.
– Когда мы встретимся снова? – спросила она уже на улице.
Грей не смог удержаться от смеха. Целое лето ему пришлось уговаривать ее лечь с ним в постель, а теперь она вдруг сразу демонстрирует такую пылкость… Странно, но теперь, когда он овладел ею, страсть его несколько поугасла.
– Не знаю, – лениво произнес он. – Скоро уже придется уезжать. У нас начинаются тренировки.
Линдси, к ее чести, не стала недовольно надувать губки. Она лишь встряхнула головой, отчего ветер разогнал по плечам ее светлые волосы, и улыбнулась ему. «Корвет»в это время выезжал по тропинке в сторону шоссе.
– Как хочешь.
Она была старше Грея на год и знала себе цену.
Они выехали на шоссе, под колесами зашуршал асфальт. Линдси рассмеялась. У нее было хорошее настроение, и она с удовольствием наблюдала за тем, с какой легкостью Грей управляет мощной машиной.
– Оглянуться не успеешь, как будешь дома, – пообещал он.
Он тоже не хотел, чтобы из-за чего-нибудь расстроилась ее помолвка с Дивейном.
Грей думал о худенькой Фэйт Девлин. Нормально ли она добралась до дому? Вообще-то ей не следует вот так одной разгуливать по лесу. Мало ли что? Поранится обо что-нибудь или заблудится… Или того хуже! Несмотря на то, что озеро находилось в частных владениях, местных пацанов тянуло к нему как магнитом. А что такое шайка подростков и на что она способна, Грей хорошо знал. Если они вдруг наткнутся на Фэйт, девчонку не спасет даже ее юный возраст, ведь перед ними будет одна из Девлинов. Красной Шапочке не уберечься от волков.
Хорошо бы кому-то присмотреть за девчонкой.
