Текст книги "Дорога на Дамаск"

Автор книги: Линда Эванс

Соавторы: Джон Ринго
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

– И во сколько же вы их читали?

– В половине одиннадцатого.

– Траск, запишите, что двухлетний ребенок этих родителей по их прихоти вынужден бодрствовать поздно вечером, когда ему уже положено спать.

– Это мы легли в половине одиннадцатого! – воскликнула Кафари. – А Елену уложили в половине восьмого!

– Это голословное утверждение, – заявила тощая женщина таким вызывающим тоном, что Кафари начала терять самообладание.

Внезапно над ухом Кафари раздался голос Саймона, такой же ледяной и отчужденный, каким он был в день смерти Абрахама Лендана.

– Прошу вас немедленно удалиться!

– Вы мне угрожаете?! – зашипела защитница счастливого детства.

У Саймона на руках сидела Елена, а сам он угрожающе усмехался:

– Пока нет. Но если вы не удалитесь, события могут принять не самый приятный для вас оборот. Сомневаюсь, что Кибернетическая бригада оставит безнаказанными попытки мелких чиновников вторгнуться в жилище одного из своих офицеров с намерением вынудить его выполнять какое-то там предписание местных властей, которого он не видел и до которого ему вообще нет дела. Этот дом, – обманчиво кротким тоном добавил Саймон, – собственность Конкордата. Находящиеся в нем компьютеры подключены к каналам связи, по которым поступает настолько секретная информация, что на Джефферсоне никто, кроме меня, не имеет к ней доступа. Даже президент! Не говоря уже о какой-то нелепой «группе по защите счастливого детства»! Да будет вам известно, вы вообще не имеете права приближаться ближе, чем на сто метров к моему дому… На вашем месте я серьезно задумался бы о том, стоит ли вам пытаться применить силу. Я все-таки командир сухопутного линкора. Вон в том ангаре находится мыслящая боевая машина весом в четырнадцать тысяч тонн. Сейчас она прислушивается к нашему разговору и ждет только первого угрожающего жеста. Стоит вам шевельнуть хотя бы пальцем, и линкор откроет огонь на поражение. И я не успею его остановить. Так что пусть ваш Траск запишет следующее: Закон о защите счастливого детства не распространяется и никогда не будет распространяться на территории моего дома. Так что забирайте вашего слабоумного гориллу и убирайтесь подобру-поздорову… Кстати, дружеский совет! Не суйте нос в ангар с линкором, а то мне придется собирать ваши кишки по всему участку. «Блудный Сын» немедленно расстреляет вас за попытку проникнуть на территорию сверхсекретной военной зоны!

Джабовская чиновница сначала побледнела, потом покраснела и начала хватать воздух малюсеньким ротиком, как выброшенная на берег рыба.

Наконец она взяла себя в руки и заговорила:

– Траск, отметьте, пожалуйста, что Саймон Хрустинов…

– Я – полковник Хрустинов, наглая вы тварь! Кафари вздрогнула. Она еще никогда не слышала, чтобы ее муж разговаривал с кем-нибудь таким тоном. Тощая дама тоже смешалась и даже отступила на шаг назад:

– Траск, запишите, что у полковника Хрустинова и его жены есть боевая машина, способная в любой момент умертвить их ребенка!

– Ложь! – рявкнул Саймон. – «Блудный Сын» получил приказ ни при каких обстоятельствах не стрелять по моей жене или ребенку. На вас это не распространяется. Так что убирайтесь!

Он осторожно подтолкнул Кафари вглубь дома, захлопнул дверь и закрыл ее на замок.

– Кафари, возьми Елену и спрячься. Возьми пистолет! Чего доброго, у этого олуха хватит идиотизма высадить дверь!

Подхватив дочь на руки, Кафари бросилась в спальню. Елена тихонько заплакала, чувствуя, что происходит что-то плохое. Ей тоже не понравились дядя и тетя, желавшие войти к ним в дом. Кафари услышала, как Саймон достал из шкафа в гостиной пистолет и снял его с предохранителя, готовясь к самому худшему. Кафари открыла шкафчик, стоявший возле кровати, приложила большой палец к детектору и вытащила ящик с пистолетом. Вооружившись, она залезла вместе с Еленой в стенной шкаф.

– Тихо, – прошептала она, гладя по голове испуганную малышку. – Все в порядке.

Успокаивая ребенка, она негромко напевала детскую песенку, прислушиваясь к звукам в гостиной и на крыльце дома, где о чем-то спорили громкие визгливые голоса. Несколько мгновений прошло в томительном ожидании. Потом взревел двигатель автомобиля, который стал быстро удаляться.

В дверях спальни появился Саймон. Его все еще трясло от напряжения.

– Они уехали. Пока…

– А когда они вернутся? – прошептала Кафари.

– Не скоро.

– А что, если они уговорят Законодательную палату изменить закон так, чтобы он распространялся и на нас?! Или сам Жофр Зелок издаст такой указ? У нас с тобой столько врагов… – с горечью добавила Кафари. – Наверное, было проще отдать Елену в ясли.

– Бороться за свободу всегда трудно.

– Это точно, – сквозь зубы процедила Кафари.

Немного успокоившись, она снова заговорила с мужем, который уныло наблюдал за Еленой, сидевшей у мамы на коленях и забавлявшейся прядью ее волос.

– Теперь я знаю, какой ты на самом деле. Ты умеешь смотреть в глаза даже самому опасному врагу и сражаться с ним до конца. Иногда это меня даже пугает… Что же нам делать, Саймон?

– Постараться выжить, – дрогнувшим голосом ответил ей муж.

– А теперь, – стараясь говорить спокойнее, добавил он, – нам надо позавтракать. Кто же воюет натощак?!

Саймон сделал такую комичную физиономию, что Кафари невольно рассмеялась, услышав это до боли прозаическое предложение.

– Видно, что ты опытный боец. Ну хорошо, давай поджарим яичницу.

Саймон взял на руки Елену и отдал Кафари пистолет, доверяя ей право первого выстрела по мерзавцам, которые могли передумать и вернуться, чтобы все-таки ворваться в дом. Кафари поставила свой пистолет на предохранитель и сунула в глубокий карман фартука. В другой карман она положила пистолет Саймона.

По пути на кухню она остановилась возле компьютера посмотреть, не прислал ли ей кто-нибудь сообщений. Сообщение действительно пришло. Кафари с удивлением заметила, что оно было отправлено в половине второго ночи. Содержание сообщения было кратким и недвусмысленным.

«Настоящим до сведения всех родителей доводится, что, согласно Постановлению 11249966-83е-1, проверки благосостояния детей на дому и обязательное посещение детьми яслей, требуемые Законом о защите счастливого детства, распространяются на все семьи Джефферсона, имеющие детей, независимо от того, работают оба родителя или нет».

У Кафари по коже побежали мурашки. Она поняла, что за ней кто-то очень пристально следит. Выходит, тем, кому следует об этом знать, уже известно, что она оставила работу в Космопорте имени Лендана. А стоило им об этом узнать, как они тут же стали действовать. Интересно, остальные родители действительно получили такое же уведомление, или оно прислано только им, чтобы дать джабовским шпионам возможность проникнуть в дом Саймона? Судя по всему, кому-то очень хочется узнать, что же находится внутри их семейной цитадели. Враги ее мужа желают ему отомстить, или охотятся за секретной информацией, или хотят совместить и то, и другое. С другой стороны, они могут пытаться в очередной раз предстать перед населением Джефферсона в роли благодетелей, заставив «ненавистного тирана-иностранца» отдать в ясли свое дитя, подчиняясь воле народа.

Кафари по-прежнему пугала ловкость, с которой Витторио и Насония Санторини умудрялись вертеть общественным мнением. Она распечатала сообщение и отправилась с ним на кухню, где Саймон уже посадил Елену на ее стул и возился у плиты со сковородкой и яйцами в руках.

Он взглянул на сообщение, хмыкнул и пожал плечами:

– Делать нечего… Но не расстраивайся, ведь мы вместе и с нами «Блудный Сын»!

Нарезав ветчину и налив сока, Кафари немного успокоилась. Хотя бы на сегодня их оставили в покое, и она спокойно позавтракает дома с мужем и ребенком. Она никому не позволит испортить ей утро. Завтра будет предостаточно времени, чтобы расстраиваться…

На следующее утро Кафари позвонила своему начальнику в космопорте, чтобы спросить, не возьмет ли он ее обратно на работу.

Издерганный директор космопорта Эл Симмонс с нескрываемым облегчением ответил:

– Как здорово, что вы решили вернуться! Вы можете приступить к своим обязанностям сегодня? Мы ждем вас через час!

Кафари удивила такая спешка.

– Сначала мне надо записать Елену в ясли, – ответила она.

– Так сделайте это поскорее! – воскликнул Симмонс.

Что же происходит в космопорте – или на орбитальной станции «Зива-2»?! Откуда такая горячка?! Кафари умыла и причесала Елену, нарядила ее в комбинезон, который было не жалко испачкать, и отправилась в ясли при военной базе «Ниневия». Ехала она туда, как на казнь. Однако, открыв в яслях дверь, Кафари сразу услышала радостные детские голоса. Здесь раздавался такой звонкий смех, что Кафари немного успокоилась, разглядывая игравших детей в возрасте от полугода до шести лет. К ней, широко улыбаясь, подошла молодая женщина, одетая в ярко-желтую рубашку и темно-зеленые брюки, которые, кажется, носили все работники яслей.

– Здравствуйте! Вы Кафари Хрустинова? А это – Елена? – спросила она с ослепительной улыбкой. – Какая очаровательная девочка! Сколько же тебе лет, Елена?

– Мне два года, – серьезно ответила Елена.

– Какая ты большая! Ты любишь играть? У нас тут очень весело!

Елена уставилась на воспитательницу широко открытыми заинтригованными глазами и закивала.

– Ну вот и отлично! Пойдемте познакомимся с остальными ребятами.

На протяжении следующих двадцати минут Кафари была окружена сотрудниками яслей и визжащими ребятишками. Потом ее провели к заведующей яслями – добродушной на вид женщине, восседавшей в кабинете, огромные окна которого выходили на детскую площадку.

– Здравствуйте, госпожа Хрустинова! Меня зовут Лана Хейс. Я заведую яслями при этой военной базе. Мои сыновья тоже военные. Они сражаются где-то в других мирах.

– А мой муж, – добавила она слегка дрогнувшим голосом, – погиб на войне… Он сражался на западной окраине Мэдисона…

Глаза Ланы Хейс заблестели от слез.

– Мои сыновья уже тогда служили в армии, – через несколько мгновений продолжала она. – Потом они отправились добровольцами помогать Конкордату. Думаю, они хотят отомстить. Месть – не самое лучшее чувство, но они очень любили отца, и его гибель стала для них тяжелым ударом. И не только для них… А вон моя дочь. Она присматривает за малышами.

С этими словами она показала на девушку лет шестнадцати, игравшую с совсем крошечными карапузами.

– Мы стараемся по возможности облегчить жизнь нашим согражданам, – продолжала заведующая. – Пусть они знают, что их дети в надежных руках. У нас по одному воспитателю на шесть человек, так что малыши всегда под присмотром. Старшие ребятишки гораздо самостоятельнее, но в их возрастной группе у нас все равно по одному воспитателю на десять воспитанников. Сейчас на Джефферсоне мало богатых, а наши ясли совершенно бесплатны! Они доступны любой джефферсонской семье. Выходит, все наши дети имеют одинаковые возможности для полноценного развития. Мы их многому учим. У нас есть детские площадки, игровые комнаты, игрушки и компьютеры.

Заведующая вручила Кафари пакет брошюр с описанием того, чему детишки могут научиться в яслях и детском саду при военной базе «Ниневия». Эти заведения действительно были прекрасно оснащены. Здесь имелось много безопасных игрушек, с которыми дети могли играть вместе и по отдельности, с малышами проводились различные занятия, начиная с уроков рисования и заканчивая несложными экспериментами в детской лаборатории. Старшие дети могли знакомиться с содержанием информационной сети Джефферсона. Воспитанников кормили три раза в день, а если они просили есть еще, то выдавали им бутерброды. Старшие занимались танцами, участвовали в театральных постановках или учились музыке. Короче говоря, ясли и детский сад были замечательные. Их текущие расходы и зарплата такого количества воспитателей, очевидно, были очень высокими и покрывались за счет денег налогоплательщиков. Кафари невольно задумалась над тем, откуда правительство будет брать эти деньги в будущем. Как долго оно сможет оплачивать содержание множества таких детских садов? Правительству явно придется сделать их платными или урезать какие-то другие статьи бюджета. А может, и ввести новые налоги, хотя ДЖАБ’а и клянется, что не будет их поднимать. Естественно, Кафари понимала, как глупо надеяться на то, что джабовцы осуществят хотя бы половину своей программы без существенного роста налогов. Выходит, Джефферсон в основном населен глупцами?!

Судя по всему, Лана Хейс была доброй женщиной, но и она, кажется, свято верила в то, что все идет как надо, и не задумывалась над грядущими финансовыми проблемами. Кафари не сомневалась в том, что заведующая детским садом родом не из Каламетского каньона. Фермеры не отличались подобной наивностью. Выращивая хлеб собственными руками, очень быстро начинаешь понимать, что бесплатным бывает только сыр в мышеловке!

Заведующая попросила Кафари заполнить несколько бланков, а сама повела Елену к другим детям. Содержание бумаг, выданных Кафари, очень не понравилось ей. От родителей требовалось отвечать на вопросы, нарушавшие все конституционные гарантии неприкосновенности личной жизни граждан Джефферсона. Но делать нечего! Хочешь не хочешь, а приходится соблюдать их гнусные правила. Большинство граф, касающихся Саймона, Кафари оставила не заполненными или ограничилась в них несколькими скупыми словами.

«Место рождения: за пределами Джефферсона.

Род занятий: командир сухопутного линкора.

Ежегодный заработок: выплачивается Кибернетической бригадой.

Партийная принадлежность: по условиям договора с Конкордатом не участвует в политической жизни.

Вероисповедание…»

В этой главе Кафари ничего не стала писать. Она вообще не знала об отношении Саймона к религии. Сам он никогда об этом не говорил, а она его не спрашивала. Каламетские фермеры уважали свободу совести и на лезли друг к другу в душу.

«Образование…»

Опять ничего. Кафари понятия не имела, где и сколько надо учиться, чтобы стать офицером Кибернетической бригады. Наверное, ее муж закончил какую-нибудь военную академию, но как рассматривать проведенное им там время: в качестве учебы или военной службы? Кафари догадывалась, что Саймон прочел в своей жизни гораздо больше книг, чем она сама, и обладал знаниями в самых неожиданных областях, но она все равно не представляла, что писать о нем в графе «Образование».

«Нынешняя работа: секретная».

Тут Кафари действительно нечего было сказать. Работа мужа была сверхсекретной, и Кафари не стремилась выяснить, в чем заключаются текущие обязанности Саймона. Даже Абрахам Лендан очень мало о ней знал. А с нынешним президентом, Жофром Зело-ком, Саймон старался не вступать ни в какие отношения.

Вернувшись, Лана Хейс стала с удивлением просматривать полупустые бланки:

– У вашего супруга очень необычная анкета!

– Как и его работа, – без обиняков заявила Кафари.

– Это верно. Ведь он все-таки не гражданин Джефферсона. К тому же он офицер, а это… – заведующая решила не заканчивать свою мысль и подытожила:

– : Ну ладно, на сегодня хватит. Я позвоню вам, если от’ нас потребуют дополнительную информацию.

«Звоните, сколько вашей душе угодно, все равно ничего не узнаете!» – подумала Кафари, улыбнувшись заведующей одними губами.

– Ну вот, кажется, и все. Вы говорили, что вам надо спешить на работу.

– Да, в космопорт.

– Вот как? Считайте, что вам повезло. Сейчас так трудно найти работу. И что же вы там будете делать?

– Я инженер по психотронным системам.

– Инженер по психотронным системам?! – Заведующая вытаращила удивленные глаза на Кафари, которой внезапно захотелось ошеломить эту разговаривающую приторным тоном даму.

– Я проходила практику на мыслящем сухопутном линкоре.

У Ланы Хейс отвисла челюсть.

– Мм-да, – через несколько мгновений пробормотала она, с трудом собираясь с мыслями. – Видите ли, у пас тут в основном дети военных. Их мамы, как правило, не работают. В крайнем случае, они парикмахерши, швеи или маникюрши…

Кафари не верила своим ушам. Конечно, у нее практически не было знакомых среди жен других военных. Последние три года большинство ее времени занимала работа в космопорте и уход за дочерью. Саймон тоже почти ни с кем не общался на базе. Отчасти это объяснялось тем, что другие офицеры избегали его, чувствуя себя по сравнению с ним крайне незначительными. Они просто не знали, как держать себя с человеком, командующим боевой машиной, способной в одиночку уничтожить все вооруженные силы Джефферсона. К тому же этот человек подчинялся не их генералам, а непосредственно президенту планеты и командованию Кибернетической бригады.

В романтическом юном возрасте Кафари не понимала, как одиноки героические и легендарные офицеры Кибернетической бригады. Их всегда называли людьми особого сорта, и это было правдой.

На Джефферсоне их с Саймоном мало куда приглашали, и к молодой чете тоже никто не ходил, потому что все знали, что находится в ангаре по соседству с их домом. Кафари крайне редко приходилось общаться с женами других офицеров, и она совершенно не представляла суетливую пустоту их жизни. Почему же эти женщины, которые, кажется, свободны от необходимости тратить все свое время на уход за детьми, не желают внести достойный вклад в развитие родной планеты, а занимаются стрижкой и маникюром?!

В то время Лана Хейс уже задавала следующий вопрос:

– А где вы будете работать: на «Зиве-2» или в самом космопорте?

– В космопорте. Там я уже три года участвую сооружении орбитальной станции. Я ушла с работы два месяца назад, чтобы посвящать больше времени дочери, но потом приняли новый закон, и у меня больше не оказалось причин сидеть дома, когда нашей планете тан нужны инженеры-психотронщики… Отсюда я отправлюсь прямо на работу.

– Какая же вы патриотка, милочка! Я обязательно расскажу детям и воспитателям о том, что мама Елены Хрустиновой помогает восстановить нашу прекрасную планету.

– Благодарю вас… Если это все, я попрощаюсь с Еленой и полечу в космопорт.

– Как прикажете… Но если у вас есть еще несколько минут, я могу показать вам наш садик!

– Это было бы здорово. Я с удовольствием посмотрю, где у вас играют и учатся детишки, – с неподдельным интересом сказала Кафари.

Очень скоро она убедилась в том, что в брошюрах написана правда. Садик был действительно прекрасна оснащен и содержался в безукоризненной чистоте. На стенах висели красочные рисунки поучительного содержания. В шкафах висели маскарадные костюмы, а на полках стояли все мыслимые и немыслимые игрушки. Впрочем, Кафари с неудовольствием отметила про себя, что среди них не было ничего хотя бы отдаленно напоминавшего игрушечный пистолет или танк. Кафари это показалось очень странным. Ведь это же дети военных! Что же делать мальчику, вдруг захотевшему поиграть в своего папу?! Все это насторожило Кафари, решившую на досуге поразмыслить, о чем это говорит.

В остальном же садик был замечательным. Дети в любой момент могли сбегать на блиставшую чистотой кухню и попросить что-нибудь перекусить. И за все это родителям не надо платить! Старшие ребята могли пользоваться здесь после школы компьютерами, изучая информационную сеть планеты или играя в обучающие игры.

– По вечерам к нам приходит много школьников, – объяснила заведующая. – Они общаются, занимаются танцами, спортом, пользуются нашим оборудованием для научных опытов. Поэтому родителям не приходится покупать домой дорогие игрушки. А откуда им взять деньги, если мать не работает, а отец – простой военный?!

Кафари кивнула. Впрочем, она мысленно уже прикидывала, во что обходится содержание такого бесплатного детского центра, и гадала, сколько таких центров необходимо построить, чтобы их хватило на всех детей Джеферсона.

Не выражая вслух своих сомнений, она ограничилась тем, что сказала заведующей:

– У вас великолепный садик. Елене должно понравиться.

Лицо заведующей засветилось гордостью.

– Мне очень приятно слышать это от супруги половника. И вообще, вам нужно чаще ходить в гости. Я уверена, что жены других офицеров с радостью с вами познакомятся.

– Это было бы здорово!

– Конечно… Ну что ж, попрощайтесь с Еленой и счастливого пути!

Кафари застала дочь увлеченно складывавшей кусочки большой разноцветной головоломки. – Какая красивая головоломка! Тебе нравится здесь?

– Да-да-да-да, – сияя улыбкой, лепетала Елена.

– Ну вот и отлично. А сейчас мне надо на работу. Я скоро приеду за тобой. Поиграй пока в игрушки и с другими детьми! – Кафари чмокнула Елену в макушку и улыбнулась, когда та вылезла из-за столика, чтобы обнять ее.

– До свидания, моя маленькая. Я скоро приеду.

– До свидания, мамочка.

Елена тут же бросилась дальше собирать головоломку. Ей помогала дочь заведующей, улыбавшаяся малышке и хвалившая ее за усердие. Кафари направилась к двери, ведущей на стоянку.

«Могло бы быть гораздо хуже!» – думала она по пути к аэромобилю.

Разосланное родителям уведомление звучало так грозно, что Кафари готовилась увидеть нечто вроде казармы, в которой малыши занимаются строевой подготовкой и маршируют на плацу под командой джабовской стервы с мегафоном на шее и хлыстом в руке.

Внезапно ей пришло в голову, что сейчас для Джефферсона были бы полезны именно такие казарменные детские сады. Начни джабовцы в массовом порядке сгонять детей в такие учреждения, на планете наверняка наконец поднялась бы волна протеста, и этому безумию пришел конец. А так… Что ж, время покажет. В сущности, Кафари не приходилось выбирать. Она должна была или отправить Елену в ясли, или сесть с ней в первый же космический корабль, покидающий Джефферсон. Подняв аэромобиль в воздух и направив его в сторону космопорта, Кафари всерьез задумалась о том, не стоило ли ей поступить именно так.