Текст книги "Дыры между ноздрями"

Автор книги: Линара Тимиргалиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

Третья ноздря

– Лошади... Что за фыркающие создания, – подумала Самболь.

Трейси вдруг поскакала галопом на своей кобыле и вырвалась далеко вперёд. Механический протез в передней правой ноге лошади жужжал и скрежетал на такой большой скорости. Кепка с надписью I♥MARS слетела с головы Трейси и исчезла в поднявшейся пыли.

– Ты куда? – крикнула Самболь ей вслед.

Их проводник Том остановился. Почесав с хрустом небритое лицо, он лениво потянулся за сигаретами в нагрудный карман, и свистнул сквозь зубы.

Пыль впереди рассеялась. Лошадь Трейси стояла вдалеке как вкопанная. Сама Трейси прижалась всем телом к ней, обняв руками шею животного, вдавив колени в его бока.

– От меня никуда не ускачет, – сказал Том, закурив. – Я её с самых первых лет выходил.

Том и Самболь медленно подходили на своих лошадях к застывшей Трейси.

– Одного эмира на Венере пытались взорвать на его ипподроме, – продолжал он. – Много хороших кобылок побило осколками. Тех, что выжили потом распродали по дешёвке. Пришлось, вот, ногу поставить – а так ничего, резво скакает. То есть, скачет.

– Я уж боялась, что она меня скинет! – воскликнула Трейси.

Свой нос, оставшийся без перегородки, она спрятала под парой тряпичных лент, завязав их на затылке. Не только из‑за пугающего вида, но и чтобы он не забился пылью и песком.

– Не скинет она тебя, хоть что с ней делай, – сказал Том.

Его низенькая арабская кобыла поравнялась с Трейси, и её лошадь поплелась за ней. Том пригнулся и вытянул рука вперёд, указав на светлые пятна на её шее.

– Первая из пяти лошадей Пророка, – сказал он. – Это следы его пальцев. Теперь я для неё Пророк. Я ей жизнь подарил.

Взобравшись вместе на очередной холм по горной тропе, на противоположном склоне они встретили небольшое выжженное поле.

Том остановился и слез с лошади. Он пошёл вперёд, среди почерневших листьев и стеблей, оставляя за собой шлейф сигаретного дыма. Ещё живой, раскрасневшийся бутон одинокого цветка привлёк его внимание. Том присел перед ним. Самболь и Трейси тоже спешились и пошли за ним из любопытства.

Пока они шли к нему, Том оторвал бутон от стебля, ловко пролез пальцами между лепестков и раздавил завязь внутри. Тяжёлые, мутные капли, с налипшими на них семенами начали капать из бутона. Том подставил под них свою сигарету, смачивая её ими. Сигарета не потухла, она продолжила тлеть с новой силой. Том затянулся ей. Оглянувшись, он увидел Трейси и Самболь, и передал сигарету им.

– Попробуйте, самый урожай, – сказал он.

– Это оно и есть? – спросила Трейси, взяв его сигарету.

– Да, это она и есть. Пыль из‑под сапог Пророка! – сказал он, широко улыбнувшись. Его зрачки заметно расширились.

Трейси затянулась. Она закатила глаза и протянула сигарету Самболь.

Когда дым расползался по её легким, Самболь стало холодно в паху и в подмышках, несмотря на жару и пекущее Солнце. Кольца Юпитера закрутились немного быстрее, они будто бы начали подпиливать горизонт как диск циркулярной пилы. Чёрный зрачок в его большом красном глазу нацелился на Самболь. Бури сверху налегли на глаз и образовали для него веко. Самболь показалось что Юпитер прищурился, разглядывая её.

* * *

Тонкая полоса света была прочерчена тенями склонов ущелья. Всадники на своих скакунах то и дело оказывались на ней. Выхватываемые солнечным светом в это мгновение, они получали светящиеся очертания. Светились на Солнце и частицы пыли с песком, поднятые копытами лошадей.

Вся игра в «козлодрание» разворачивалась в основном тени, а не на тонкой полоске света. Агнешке становилось тяжело то и дело присматриваться к тому какой из всадников теперь держит набитую доверху розовым порошком тушу козла.

– Это однократное предложение, Михаил, – обратилась Агнешка к Михаилу, сидевшему слева от неё. – Вступите в борьбу за свободу вместе с нами, иначе...

– Иначе что? – спросил Михаил, не отвлекаясь от игры перед ним.

Мулла Михаил и Агнешка сидели в первом ряду, в самом центре. Справа от Агнешки были le Samouraï и супруги Тимашёвы. На входе в логово Михаила у них забрали оружие, однако они прятали под форменными комбинезонами Народного Фронта складные пистолеты-пулемёты из полимерных сплавов, с керамическими пулями в магазинах. Мулла это знал, но не хотел обыскивать своих гостей с ног до головы.

Слева от Михаила места на стульях пустовали. В рядах за ним наблюдали за игрой его верные муджахиды, а также крестьяне из близлежащих деревень – пришедшие вовсе не из‑за отсутствия других развлечений на Ганимеде, а скорее из страха, смешанного с уважением, перед человеком, который защищал их от собственной жестокости в обмен на их покорность.

– Если я и соглашусь, то не из доброй воли, – сказал Михаил. – Эхо взрывов на Марсе добралось и до моего уха. У вас хорошие подрывники, Агнешка, мне нужны такие люди.

– Для чего же? – спросила Агнешка.

– Думаешь, почему мы сидим здесь, на дне ущелья? Организация Объединённых Планет построила наземную станцию с лучевой пушкой. На орбиту они забросили два спутника Муса-1 и Муса-2: спутники отражают луч и наводят его на мои цветочные поля. Они и на меня могут его навести, если я выберусь на поверхность. Они издеваются надо мной, назвав именем одного из пророков свои порочные устройства, сжигающие мои поля!

Умник в широкополой шляпе появился со своими парнями, и уселся слева от Михаила, по-отечески взглянув на Ангешку исподлобья. Le Samouraï и Тимашёвы тут же потянулись к оружию под одеждой, Умник хохотнул глядя на это.

– А его ты зачем сюда привёл? – огрызнулась Агнешка. – Именно когда мы здесь! Ты специально так подгадал, хочешь давить на меня и торговаться?

– Войны начинаются и заканчиваются. То здесь, то там. Так было веками, – спокойно начал Михаил. – Но можно быть уверенным в том, что «пыль» всегда найдёт свой путь к нуждающемуся, пока есть нужда. Нужда будет всегда.

Михаил указал на Умника.

– Этот человек и есть этот путь, – сказал Михаил. – А ты – это путь в никуда.

Один из всадников перед ними вырвал тушу, и уж было пересёк с ней черту, за которой лежала его победа в игре. Однако туша козла зацепилась ногой за сбрую лошади соперника. Всадник рванул её с такой силой, что туша разорвалась пополам прямо над победной чертой. Он спрыгнул со своей кобылы, опустился на колени и принялся сгребать руками розовый порошок вместе с пылью и песком, проливая на него тяжёлые слёзы и громко хныча. Другие всадники гарцевали вокруг него и хохотали, размахивая нагайками над головой.

– Пока он будет лить свои слёзы, тебе нечего предложить, сестрёнка! – усмехнулся Умник, взглянув через плечо Михаила на Агнешку.

* * *

Блестящие огоньки в низине привлекли их внимание. Солнце заходило за горизонт.

– Чего это там такое светится? – спросила Трейси.

– Старатели наверное, – сказал Том. – Развесили вокруг себя солнечные батареи. Ищут золото, платину, серебро. Только на этой планете ни черта нет, а если б и было – они бы свободно здесь не разгуливали.

– Так а что же держит здешних людей? – спросила Самболь.

Втроём они медленно забирались по очередному склону на своих лошадях.

– Могли бы уже и догадаться. Видели ведь сожжённое поле? – говорил Том. – На этой поганой земле ничего не растёт, кроме этих цветов. Компания Хитачи растопила здесь льды своими электронагревателями. Они создали атмосферу, позвали народ возделывать землю. Но делать почву плодородной для них оказалось невыгодно. Их дочерняя компания, производитель химикалий, тогда разорилась. Закупать втридорога у третьих фирм они попятились, в итоге смотались как ни в чём ни бывало. А мы остались: ведь мы продали всё чтобы добраться сюда.

– Красивые цветы, конечно, – сказала Трейси и указала на свой перевязанный нос. – Только порошок, который из них делают, рушит людям жизнь.

– Да, поэтому чиновники из объединённых планет наседают, требуют выращивать традиционные культуры и разводить скотину, – сказал Том. – Повесили даже свои спутники, которые жгут цветочные поля. Вот только культуры эти не растут, а скотина ломает ноги о камни. Я сам пытался разводить гречиху, рожь, овец с коровами. Ничего не вышло. Впрочем, чего уж греха таить. Даже если бы всё это росло здесь и бегало – выращивать цветы для порошка выгоднее раз в сто или даже тысячу. Как только тут проросла первая луковица эта планета стала наркопланетой.

– Так почему же ты этим не занимаешься? – спросила Самболь.

– Не хочу становиться рабом муджахидов. Я вольный человек. Вожу сам туристов по живописным местам. Вообще, странно, что эту планету находят живописной. Говорят, что Ганимед напоминает людям Оклахому, или Казахстан. Не знаю точно, никогда не был на Земле.

Том привёл их к одинокому глинобитному домику, куда приводил всех своих клиентов. Всем им он рассказывал одну и ту же историю, о том, как построил его своими руками, и так же, как и для них всех он не упомянул для Трейси и Самболь что бывшие владельцы дома покоятся под их ногами, под полом. То была бездетная семья из первой волны прибывших земледельцев. В своё время они отказались растить цветы на своей земле.

Самболь как бывалая наездница привязала свою лошадь – бадахшанского рысака – к коновязи. Её проиграл на игре в козлодрание один из всадников, и муджахиды отдали её Тому за ненадобностью.

Трейси захотела последовать примеру подруги, но Том мягко забрал кожаные поводья из её рук.

– Она никуда не убежит, – сказал он.

– Стой тут, деточка, – шепнул он на ухо кобыле, похлопав ладонью на шее там, где коснулся её Пророк своими перстами.

Лошадь фыркнула, поводив мордой. Механическая нога немного пожужжала, и животное встало как вкопанное, только лишь едва шевеля ноздрями и хлопая большими, пустыми глазами.

В домике Том показал где лежат брикеты прессованного обогащённого угля, сам закинул несколько штук в печку и разжёг её. Открыл холодильный шкаф и продемонстрировал запасы вяленого конины. Залил в бак воду из кожаных фляг на своей лошади. Кровать он заботливо застелил новым бельём, специально привезённом с собой.

Самболь присела на кровати.

– Вот мы и здесь, одни, вдали от всего безумия, как ты этого и хотела, – сказала она, наблюдая за тем как Том за окном верхом на своей кобыле исчезает в горном пейзаже.

Трейси присела рядом с ней и развязала ленту на затылке.

– Как я этого хотела? – спросила она с укоризной во взгляде. – Ты сделала мне одолжение?

Ленту она сняла, обнажив нос без перегородки. Трейси подняла ленту, держа её в кулаке, и отпустила, не отводя глаз от Самболь. Ленточка упала на пол, развеваясь и описывая круги в воздухе.

Самболь потянулась пальцами к повязке над левым глазом.

– Не стоит, – остановила её Трейси. – Не хочу видеть твой поганый мутный глаз, как у больной рыбы. И не лезь ко мне, я хочу спать.

Свою повязку Самболь всё‑таки сняла, и когда Трейси улеглась, отвернувшись от неё, Самболь прижалась к ней и обняла. Рукав рубахи на Трейси она расстегнула и задрала до самых плеч. Губами Самболь прикоснулась к рыжеватым волоскам на её руке. У Трейси от прикосновения защекотало в спине, она дрогнула, но не оттолкнула Самболь. По её сухой, обветренной щеке слеза прочертила борозду в дорожной пыли, налипшей на её кожу.

* * *

Тишину кто‑то распихивал двумя парами ног. Мышцы Самболь дёрнулись в тревоге. Она не успела выхватить пистолет. Ей зажали рот ладонью, на неё навалились всем телом и задышали в раскрытый глаз.

– Может, обоих возьмём? – спросил второй, наставив автомат на лежащую рядом Трейси.

– Нет, нужна только одна, – ответил первый. Самболь он освободил и поднялся. – Одноглазая в хозяйстве никуда не сгодится.

Двое были муджахидами: в шароварах, длинных платьях, с плоскими пакулями на головах.

– Вставайте, курочки! – скомандовал обладатель автоматического оружия.

Трейси и Самболь переглянулись. Они разглядели друг в друге глубокую досаду помимо животного страха за свои жизни.

– А эта с носом разве сгодится? – спросил его товарищ.

– У него обе жены с таким же носом, это нормально, – ответил тот ему.

– Этой я сейчас второй подобью!

Она отшатнулась в сторону, едва не упав с ног.

Больно ей не было поначалу. Спустя лишь секунду жгучая боль начала разъедать ей лицо и кости. Веки стали наливаться, тяжелеть, они оставили для взора тоненькую щель. Сам глаз заплыл кровью из полопавшихся сосудов. Самболь представила ощущения в голове как раздражающее дребезжание пары металлических шариков на дне баллончика с аэрозолем. Ей захотелось за что‑нибудь ухватиться, чтобы не потерять равновесие – но хвататься было не за что, только за ствол автомата, нацеленного на неё и Трейси.

Она устояла на ногах.

– Вяжи руки, – приказал ей один из них. Самболь уже не разбирала кто именно.

В её руки вложили верёвку и толкнули вперёд. Смутно разглядев в багровом тумане белые пальцы Трейси, Самболь вязала наощупь.

– Кончай её! – сказал муджахид.

Сквозь сумрачную муть в голове до Самболь дошёл звук идущего по хорошо смазанному стволу затвора. По всем её мышцам и суставам как разряд тока пронеслось острое желание выжить. В размах своего кулака она вложила всю силу и массу тела.

Попала она в ствольную коробку, прямо во флажок предохранителя – кожа на её пальцах разодралась о него.

Муджахид сильно напряг указательный палец, пытаясь нажать на спусковой крючок в тот момент. От того что весь автомат резко дёрнуло в сторону от удара Самболь, рукоять провернулась в его потных пальцах, но указательный, оставшись на крючке, переломился в фаланге. Дожать крючок чтобы выстрелить муджахид не сумел.

Самболь повалила муджахида на пол, вцепившись ногтями в его горло. Она сдавила коленями его живот. Его кадык она с усилием продавила ладонью в трахею, как выскочившую из горлышка пробку.

Из‑под дула автомата Самболь вынула штык-нож. Взяв его за лезвие у самого острия, она сделала надрезы на распухших веках чтобы выпустить из них кровь. Глаз теперь стал видеть больше. Нащупав дверь, Самболь выбежала из домика.

Засвистели пули. Они били по глиняным стенам, пробили бока рысака и механическую ногу лошади Трейси. Кобыла-рысак обвалилась, как сломанный мост под собственной тяжестью. Её морда задралась над землёй, натянув привязанные к коновязи поводья. Самболь спряталась за её тушей как за укрытием.

Всадник развернулся вдалеке, повесил автомат на ремне через плечо и поскакал дальше с привязанной к седлу Трейси позади себя. Самболь видела её спину на кончике прицельной мушки.

Нога лощади Трейси истекала густой гидравлической жидкостью. Самболь выбила обездвиженный протез прикладом. Лошадь забеспокоилась, но уверенно держалась на трёх ногах. Забираться на неё Самболь всё же не решилась.

Она посмотрела в след далёкому всаднику, и увидела, что кроме светящегося Солнца есть ещё и светящиеся солнечные батареи, отражающие его свет на одном из склонов.

* * *

– Тащи всё живо в машину! – кричала Самболь, устроив ураган в палатке старателя: крушила всё его оборудование.

В его спину она настойчиво тыкала дуло автомата. Худой, осунувшийся мужчина еле поспевал перетаскивать тяжёлые аккумуляторы в четырёхколёсный вездеход.

– Я заряжал их целых два дня, чёрт возьми! – жаловался он. – Всю неделю сплошные облака!

– Мне плевать! Я тебе башку прострелю!

* * *

– Присоединяйтесь к нам, Михаил, – повторила Агнешка. – С вами или без, мы победим и построим свой мир. В нём не будет места для вашего бизнеса, вам всё равно придётся от него отказаться. Лучше сделайте это сейчас и примкните к общему делу.

– Какое у нас с вами общее дело? – спросил Михаил, оглянувшись на неё.

Михаил стоял к ней спиной и смотрел в маленький проём, откуда исходил солнечный свет.

– Вы муджахиды, – сказала Агнешка. – Вы объединились в борьбе за свою веру. Так объединитесь же и с нами.

– Что же такого плохого в порошке из цветов?

– Вы делаете людей его рабами.

– Я делаю людей не рабами порошка, я делаю их рабами Господа!

Михаил повернулся к ней лицом. Агнешка запомнила его глаза, обладавшие будто бы неким тайным знанием, которое он уже давно отчаялся с кем‑нибудь и когда‑нибудь разделить. Ведь всё равно никто не поймёт.

Узоры, шитые золотыми нитями на его парчовом платье, были красивы, однако они изрядно растрепались.

– Знаете, почему цветы так называют: «пыль из‑под сапог Пророка»? – спросил Михаил, и сам продолжил отвечать. – Однажды, сын старейшины в одной деревне занемог. Никто не мог поначалу понять из‑за чего. Но все в конце концов догадались, что причина в его разбитом сердце: он оказался влюблён в девушку из соседнего посёлка. Прознав, что в пещере неподалёку остановился Пророк, старейшина велел послать за ним. Пророк, разумеется, согласился помочь в излечении души молодого человека. Перед входом в его дом, Пророк отряхнул сапоги – стряхивал с них придорожную пыль. Юноше он посоветовал признаться наконец девушке в своих чувствах, и настоял, чтобы он на следующий же день отправился в её посёлок. Пророк покинул их дом. Юноша после разговора с ним крепко заснул и проспал всю ночь – чего не мог сделать из‑за прежнего недуга. Наутро, выходя из дома, он увидел что на входе под дверью выросли прекрасные цветы. Юноша сделал из них букет, и подарил их той девушке. Они поженились, родили шестерых детей и жили душа в душу.

– Красивая история, – сказала Агнешка. – Но как это относится к делу?

– Я понимаю, почему Фидаины отказались от тебя и прицепили к бомбе, – сказал Михаил. – Потому что в тебе нет ничего святого. Ты могла спасти свою душу только став мученицей.

– Поговорим с вами позже, – сказала Агнешка и отправилась в покои для гостей.

* * *

– Ты слышал его, – говорила Агнешка Умнику. – Он безумец!

– Да, это уж точно, сестрёнка, – ответил Умник.

Le Samouraï и Тимашёвы сидели на ковре на дастархане, поджав под себя ноги, и пили чёрный чай. Франсуаза аккуратно наливала чай в пиалу в руке мужа Гектора.

Парни Умника сидели на противоположном дастархане в другой стороне просторной комнаты, и не сводили глаз с них.

– Пойдём на сделку с правительством, – сказала Агнешка. – Затащим сюда радиопередатчик. Что они предложили тебе, Умник?

– Они повесят третий спутник «Муса» и остановятся на этом. Будут для видимости борьбы с наркотиками жечь иногда пару полей, в обмен на это заплачу нужным людям. Под моим началом не будет такого мракобесия и тирании как сейчас. Я буду справедливым королём!

– Когда ты получишь Ганимед, я смогу здесь развернуть свою базу?

– Замётано! Только передатчик придётся тащить ближе к самому верху, чтобы сигнал точно вышел наружу из этой дыры. Это не получится сделать незаметно.

– Я тебя поняла.

Агнешка хлопнула глазами, и le Samouraï с Тимашёвыми отложили чай и вытащили пистолеты-пулемёты. Парни Умника последовали их примеру и достали свои.

* * *

Михаил стоял и продолжал смотреть в источник света за дырой в горной стене.

– Вы правы, мулла, – сказала Агнешка, появившись в зале с автоматом в руках. – Во мне нет ничего святого. Ваша вера оказалась вашей слабостью. А я – сильная.

– Шайтан! – зашипел от злости Михаил.

Агнешка и le Samouraï с Тимашёвыми и парнями Умника пробирались к вершине горного логова расстреливая всех, кто встречался им на пути.

* * *

– У меня всё! – крикнул Гектор Тимашёв. – Передай обойму!

– Держи, дорогой!

Франсуаза выкинула в его сторону магазин из подсумка.

Из‑за угла в пещерном коридоре на неё побежал муджахид со штык-ножом.

Поймав магазин левой рукой, Гектор выхватил правой свой пневматический нож и выстрелил. Лезвие без шума залетело муджахиду в висок.

Le Samouraï приподнял уголок губ и тоже перезарядился.

* * *

Трейси раздевали две женщины в тёмных халатах, окутывающих всё тело с ног до головы, оставивших лишь щель на лице для глаз.

– Ты нас не бойся, мы такие же как ты, – сказала одна из них.

Трейси разглядела, что у них обеих носы без перегородки между ноздрями, как и у неё. Они вытащили их из щели в халате, чтобы показать ей.

– Ты будешь хорошей женой, как мы!

– Мы тебя всему научим.

– Чему ты можешь научить? Прислуживать?

– Женщина должна посвятить себя мужчине и его детям. Я не понимала этого, работая секретаршей в адвокатской конторе...

– Просто ты замухрышка. Меня он выбрал потому что я не такое бревно в спальне как ты!

Трейси уже не разбирала кто из них с кем препирается. Приподняв голову, она увидела, как одна держит маленькую металлическую миску над пламенем из горелки газового баллончика, а вторая набирает в шприц кипящую жидкость со дна миски.

– Через нос всё равно не так, как через кровь, – сказала одна из них. – Ты почувствуешь.

Её ужалили в руку иглой и запустили по вене сомнение, которое разнесло по всему организму дрожащим негодованием. Оно сменилось спокойствием, ведь ей снова вдруг стало двенадцать лет, её укутывали в тёплое и влажное ватное одеяло заботы и внимания, положенных ей по праву как она всегда считала. Снаружи оставался зубастый агрессивный мир, но теперь кроме разъярённого мужчины из отсека на Беляеве ей сулила опасность ещё и Самболь. То, что склеивало их друг с другом превратилось в яд, разъедавший их обеих.

Жены вытащили пистолеты из‑под халатов, услышав выстрелы снаружи их женской половины пещеры. Трейси было наплевать, даже когда пули, выпущенные кем‑то через проём, пробили жёнам лбы. Она только отодвинула свою голову и убрала свои волосы от крови, размочившей её кровать под телом жены, упавшей рядом с ней.

Умник стоял в проёме и заметил как глаза Трейси блеснули, отразив тусклый свет электрических ламп, висевших всюду под потолками. Трейси быстро отвела взгляд, будто бы и не заметила Умника, или, по крайней мере, сделал вид. Умника дёрнул за рукав один из его парней, проносившихся мимо. Умник сам себе улыбнулся и побежал дальше вместе с остальными.

* * *

Самболь катилась на четырёхколёсном вездеходе с открытым верхом, гружёном аккумуляторами для его двигателя. Цепочка из следов копыт на пыльном серпантине то и дело выводила на возвышения, откуда часто была видна одна и та же гора, покрытая чёрными выходами из пещер. Самболь приближалась к ней.

Катясь вниз по склону, Самболь увидела впереди опрокинутую телегу, выпавших из неё пассажиров и пару лошадей, одна из которых безуспешно пыталась подняться на ноги.

Самболь попыталась объехать их на скорости. Правые колёса потеряли сцепление, оказавшись за краем обрыва. Тяжёлые аккумуляторы перевесили правый бок. Вездеход перевернулся и летел вниз.

Самболь упала спиной на мягкую поросль зелёной травы, приютившейся в тени небольшого ущелья. Вездеход разбился о противоположный склон. Аккумуляторы выпали из него, и один впился углом рядом с головой Самболь. Его пластмассовый корпус треснул и из трещин потекла прозрачная серная кислота к её лицу. Самболь подняла от неё голову и поднялась на ноги. Она подобрала автомат, повесила его на ремне за спину и начала забираться по отвесному склону.

Она не глядела вниз и не оглядывалась назад, как и пообещала теперь себе: не оглядываться назад по жизни вообще. Сверху на неё равнодушно продолжал смотреть мрачный циклоп Юпитер. Ему, как и остальной Вселенной, было в общем‑то всё равно: поднимется она наверх или нет, успеет ли спасти Трейси. Самболь поняла, что всё это нужно только лишь ей одной. И что глядящий на неё Юпитер – всего лишь иллюзия. Его «глаз» – это просто буря на его поверхности.

Как только Самболь подумала об этом, зрачок в глазу Юпитера рассосался. Такое происходило один раз в десятки лет.

Её пальцы левой руки соскользнули с выступа. Самболь уцепилась ногтями в каменную стену, они прочертили бороздки под весом её тела. Ноготь выдернуло из безымянного пальца. Молниеносная боль заставила ладонь разжаться. Самболь пролетела вниз пока не взялась обеими руками за ещё один выступ. Ремень за её спиной натянулся и треснул на креплении под дулом. Он облизнул её плечо и отправился за автоматом, который разбился внизу. Звонко разлетелись детали и звякнула возвратная пружина.

– Ну и что, пускай – подумала Самболь. – Так будет только легче. Легче, рядовой, плавнее... Это как олимпиада по гимнастике на Земле...

Так она забралась наверх.

* * *

И так она и прошагала пару километров, забираясь на гору, выставив вперёд лезвие ножа навстречу маленьким человеческим фигурам. Самболь приметила, что они сверкают бликами: видимо, держат в руках оружие или оптику – заключила она. И наплевала на собственное заключение. Не стала искать укрытия и прятаться. Она шла на таран.

Фигуры постепенно принимали знакомые очертания. Самболь узнала среди них Агнешку и Умника.

Только Умник и не наставил на неё оружие при встрече.

– Не надо, господа! – попросил он своих спутников. – Это же мой давний друг!

Её не убили, но и не спускали её с кончика мушек.

– Я думала тебя не зазря называют «Умником»! – громко сказала Самболь. – Похоже, я ошибалась!

– Ты во мне разочарована, Нгуен? – спросил Умник.

– Ты и Народный Фронт... Это же глупо.

– Сейчас это выгодно, сестрёнка. Они предлагают мне целую планету, а ты можешь мне предложить всего‑то две свои ноздри и пару баксов из полицейской зарплаты.

– Так это ты та самая одноглазая на страже закона? – спросила Агнешка. – Ты стабильно пускаешь в расход наших людей. У тебя отлично получается! Я даже уважаю тебя.

Зубы Агнешки заблистали золотом на Солнце в широкой улыбке.

– Я бы и тебя прирезала, прямо здесь, – Самболь оскалила зубы и задрожала от злости. – Но у меня нет, чёрт возьми, грёбаного времени. Я спешу!

Все задёргали затворы на своих автоматах и приготовились стрелять.

– Нет, не стоит, – остановила всех Агнешка. – Было бы нечестно тебя вот так убивать! Мы тоже спешим, как и ты.

– Поторопись, сестрёнка! – сказал Умник. – Скоро спутник сделает из этого места отличное барбекю. Советую скорее добраться до самой верхней пещеры, там ты свою третью ноздрю найдёшь. Она ещё дышит.

* * *

Трейси тяжело дышала, глубоко вдыхала и выдыхала. Она силилась понять, что скрывается в застывшем взгляде мёртвой женщины перед ней. Она знала, что скорее всего – ничего, и это пугало её до тошноты.

Тень скользнула по полу в её комнату. За ней вошла и тёмная фигура с ножом в руке, освещённая со спины светом электрических ламп под потолками. Трейси подобрала ноги и уселась к спинке кровати.

– Что ты стоишь? – сказала она. – Подходи, ведь ты за этим пришла.

Самболь подошла к ней.

Трейси взяла её руку с ножом за запястье, направила нож в её пальцах на себя и упёрла его под свою левую грудь.

– Пора всё это закончить, – сказала Трейси. – Я больше не могу.

Самболь разогнула её пальцы и убрала нож. Ни сказав ни слова, она обняла Трейси, приложив её голову к своему животу. Трейси обняла её в ответ, обхватив за поясницу.

– Надо выбираться, – сказала Самболь.

– Я знаю. Дай мне только одеться.