Текст книги "Последний дракон"

Автор книги: Лина Тимофеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

– А ведь он так и сказал тогда, – вдруг слабо заговорил наместник, который лежал ничком на дне ладьи.

– Кто сказал?

– Остайя. Я спросил, есть ли в Черных горах драконы, а он ответил, что, когда я там появлюсь, они тоже непременно появятся. Что это значит, Вепрь? Я ведь не хранитель драконов, совершенно точно. Иначе бы я прослезился при виде детеныша, схватил бы его в свои объятия и исчез вслед за Кифром. Однако драконы появились снова в Черных горах, после того как туда пришли мы.

– Не перегибай палку, малыш. – Вепрь махнул рукой. – Драконы появились из-за того, что армаг нашел потерянный ключ.

– Это мы нашли ему ключ. Без нас он бы его не отыскал. Но мы бы никогда не дошли до вершины Праведника и не встретились с армагом, если бы не узнали, как пользоваться волшебным колодцем. А узнали мы об этом от Кифра, который стал хранителем золотых птиц Фа и смог понять их речь. А хранителем он стал после того, как я получил птицу Фа в подарок от армага. Интересно, смог бы Кифр стать хранителем сам по себе, если бы отказался от участия в нашем походе и, скажем, выбрал путь с Ахаром.

– Ну если бы он выбрал Ахара, то был бы уже мертв, – проворчал Нырок, заинтересованный рассуждениями наместника. – И уж точно не мог бы стать ни хранителем, ни воином, ни даже козопасом в моей родной деревне.

– Дружище Нырок снова начал говорить о своей деревне – это добрый знак, – не удержался от язвительного замечания Вепрь.

– Значит, весь наш поход имел совсем не ту цель, о которой мы думали. Я собирался отыскать дракона, а на самом деле мы должны были разбудить нового хранителя. А если бы мы его не разбудили, то никаких драконов мы бы не нашли. Потому что они только-только появились. – Хельви вытер внезапно вспотевший лоб. – Неужели слепая судьба так причудливо распорядилась нашей дорогой? Или за этим стоит отнюдь не рок, а вполне живое существо. Те, кто послал меня за драконами, знали предание о хранителях?

– Ты навоображал себе Оген знает каких глупостей, – фыркнул Вепрь. – Каким могуществом должен обладать тот, кто послал тебя разбудить хранителей, чтобы просчитать все твои шага? Я не говорю уже о том, что он должен очень хорошо тебя знать. Но в столице ты почти не бываешь, а самые могущественные альвы империи живут там. Я думаю, это все просто совпадение, судьба.

– С одной стороны, мне тоже не все ясно, – заговорил Нырок. – Уж больно все четко слажено, как по-написанному. Но это-то и вызывает подозрения. Ведь мы любой момент могли повернуть в другую сторону. Скажем, не плыть через Теплое озеро, а идти берегом. Или, например, в Городе драконоборцев – ведь мы могли выбрать бессмертие и остаться там. Почему этот хозяин знал, что мы точно уйдем оттуда и выполним задание до конца – сведем Кифра с его золотыми пташками да еще доставим всю честную компанию на пик Праведника, чтобы раз– будить драконов? Отчего он был так уверен, дракона ему в печенки? И главное – зачем ему это надо?

– Ну, во-первых, есть множество способов, чтобы контролировать людей или Младших на расстоянии. Какие-нибудь магические призмы. Я читал о таких штуках. – Вепрь поглядел на Хельви, словно ища у него поддержки, но наместник сделался вдруг очень задумчив и не обратил на взгляд старого товарища никакого внимания. – И все равно я остаюсь при мнении, что все, что произошло с нами, это капризы судьбы, а никак не вмешательство какого-то волшебника. Не могу себе такого представить, просто не могу.

– Вепрь, а откуда тебе известно, что я почти не бываю в столице?

Хельви задал вопрос очень спокойным и негромким голосом. Но алхин все равно вздрогнул, как будто эти слова прокричали ему в ухо. Непроизвольно он прижал руку к тому боку, где висел меч Ахара, но наместник заметил это движение и поднял бровь. На какое-то мгновение в ладье стало так тихо, словно присутствующие не просто замолчали, а затаили дыхание. Нырок переводил удивленный взгляд то на алхина, то на наместника. Над губой Вепря, поросшей рыжей щетиной, появилась испарина. Только Хельви казался спокоен.

– А разве ты не рассказывал об этом, хороший мой? Может, это Тирм мне наболтал.

– Нет. Я все собирался поговорить с тобой о доме, но не решался. Наверное, мне было еще до недавнего времени обидно, что вы с Таром бросили меня тогда, оставили один на один с трудностями. Я восстанавливал Верхат сам, и это было непросто, ведь я был мальчишкой. Поэтому я ничего не рассказывал и проболтаться тоже не мог. Так откуда ты это знаешь, Вепрь из Межичей? Ты же провел последние десять лет в заточении у Остайи? А что до Тирма, то он не общался ни с кем поначалу, так как был в образе белого пса, а потом говорил исключительно с Таром, своим новым наставником. Болтать с тобой об особенностях моего времяпрепровождения он бы не стал:

Алхин только облизал губы и ничего не ответил. Нырок, который начал понимать, что между двоими его спутниками происходит что-то нехорошее, приготовился хватать Вепря за руки – уж больно открыто брался он теперь за рукоятку меча.

– А я дурак, – медленно проговорил наместник. – Решил, что Ахар и Тирм – мои единственные враги на этом пути. А между тем это было так очевидно – наш горячий командир не преминул бы сказать, что должен был отвести меня к хранителям, а только потом убить. Но он выжидал, чтобы просто помучить нас обоих перед смертью. Значит, он понятия не имел, что ему надо отвезти меня к Праведнику. А Тирм, который достал нож, чтобы зарезать меня, как только мы выплыли на берег Хмурой, – ему тоже не было никакого дела до хранителей. Я просто зациклился на этой Хмурой реке. Я провел там несколько ужасных дней в полном одиночестве, без еды и оружия. Мне казалось, что более кошмарного места в мире не существует и коварные враги заманили меня туда на верную гибель. Подальше от Верхата и от Сури. А меня, оказывается, вел совершенно к другому эшафоту мой лучший друг. Теперь, после воскрешения армагов, ты перережешь мне глотку? Неужели ты забыл, сколько раз мы спасали жизнь друг другу? Что они обещали тебе? Золото? Все сокровища Черных гор? Сколько стоит сейчас настоящая мужская дружба? Не продешевил ли ты, алхин?

– Ты обижаешь меня, малыш. – Багровая краска постепенно заливала лицо и шею Вепря. – Кто дал тебе право разговаривать со мной в таком тоне? Щенок! Да ты давно бы ушел искать мертвых богов, если бы не я. И сейчас, и десять лет назад ты остался жив только потому, что я прикрывал твою задницу! И ты смеешь обвинять меня в предательстве! Да ты знаешь, что я с тобой за такие слова сделаю!

– Хочу вас предупредить, пока вы не скрестили мечи, – торопливо встрял Нырок, – если вы сейчас перебьете друг дружку, это не поможет нам вернуться домой. Может, мы для начала прибудем в столицу, а уж потом вы вызовете друг друга на поединок чести? Я готов быть наблюдающим! Только не нужно сейчас никаких резких движений, эта ладья может развалиться от доброго чиха!

– А ведь это можно очень легко доказать, – зловеще прошипел Хельви. – Ведь свидетели – они тут, рядом Остайя!

Наместник заорал как раненый бык, и алхин вскочил на ноги, выхватывая из самодельных ножен меч Ахара. Но Хельви только плюнул ему под ноги. Вода за бортом ладьи закипела, и Нырок, который растерянно соображал, кого же хватать за руки первым, ойкнул, когда капли упали ему на лицо. Большой пузырь вздулся, выпуская на поверхность водяника. Остайя медленно приблизился к борту ладьи. Вода в реке тут же перестала кипеть, успокоившись.

– Я хочу задать тебе вопрос, владыка. Как долго пробыл у тебя в плену этот человек? – Хельви указал рукой на Вепря, который дернулся и неожиданно выронил меч, проворно подхваченный Нырком, – Ты говорил, что он и его товарищ пробыли у вас некоторое время.

– Да, мои подданные и впрямь схватили этих двоих лет десять назад, – спокойно отвечал князь. – Тот, второй, жил у нас с момента пленения до вашего прихода. Он даже полюбил воду, совсем как мы. Те существа, которые живут с нами довольно долго, очень редко уходят. Но я отпустил его и человека, потому что таковы были условия, выдвинутые мне магом, который пообещал, что ты возвестишь последние времена и подаришь моему племени долгожданную надежду на возрождение.

– Что это был за маг? Как давно он появился у тебя?

– По-моему, он был из Младших. Он пришел ко мне не так давно и сразу выказал интерес к этому пленнику. Затем он честь по чести выкупил его. В обмен я получил магическую чашу, которая сама наполнялась вином. Красивая игрушка. Однако вскоре пленник вернулся и попросил меня помочь ему встретиться с тобой. Он действовал от имени того мага. Он обещал с твоей помощью разбудить хранителей. Поэтому я вызвался ему помочь. Затем я получил предупреждение, что командир Ахар появится на берегах Хмурой реки, чтобы перехватить тебя. Я постарался отыскать тебя раньше. Для того, чтобы заманить тебя к моей реке, я использовал свою чашу – мне сказали, что она тебе хорошо знакома. Чаша должна была вывести тебя к пленникам, однако ее забрал один из воинов, которых привел Ахар. Но это была небольшая жертва, если учесть, какой подарок должен был принести мне твой поход.

– Вино из чаши могли пить только герои, а поскольку отряд Ахара состоял из не боящихся смерти воинов, они могли свободно пить из нее. Кроме Ноки, который был слишком напуган твоей попыткой убить его и малодушно утопился, – жестко сказал Хельви.

– Поверь, я не хотел убивать этих Младших. Но ты не оставил мне выхода. Мне нужно было договориться с тобой, чтобы ты принес мне голову дракона при помощи своего спутника. Но ты не обратил внимания ни на чашу, ни на перо птицы Фа, которое, как мне казалось, должно быть знакомо всем людям. Пришлось мне нанимать весь ваш отряд. Впрочем, остальным воинам повезло меньше, чем тебе.

– Кем был этот маг, Вепрь? – обратился Хельви к алхину. – Кто этот Младший, который сумел договориться с водяным князем?

– Я не знаю, – прошептал алхин. – Я не видел его лица. Хельви помолчал, а затем коротким движением руки выхватил свой меч. Размахнулся, но острое лезвие повисло в воздухе, не опустившись на шею Вепря. Алхин не поднял свое оружие, чтобы защититься. Он просто стоял и смотрел наместнику прямо в глаза. – Последний раз задаю вопрос. Кто твой хозяин? Сколько золота он пообещал тебе за мою голову? – Не нужна ему твоя голова, – отрывисто. ответил Вепрь. – Он говорил только о шкуре дракона. Больше ничего. А что касается награды, то нет такого золота, которое можно было бы потребовать за смерть друга. Они обещали сохранить жизнь Наине, только и всего. Когда мы с Таром попались к водяным, Наина вернулась во дворец императора. Она искала там помощи. Конечно, она сглупила. Нужно было мчаться в Верхат. Там ее и поймали и наложили заклятие. Она ничего не помнит. Ее могут убить в любую минуту, пойми же.

Наместник выслушал эту историю с каменным выражением лица. Вот это да, только и крутилось у него в голове. Значит, алхин и гарпия – между ними есть какое-то чувство? Но она же монстр, чудовище, пусть и более высокого порядка, чем ее дикие собратья, собирающие падаль у дорог. Нырок, который понятия не имел, о какой Наине идет речь, снова собрался разнимать товарищей, готовых вцепиться друг другу в глотку. Только Остайя выглядел совершенно спокойным и даже усмехался.

– Если бы на кону стояла жизнь Сури, ты бы не согласился на любые условия? – снова заговорил Вепрь. – И потом, твоей жизни ничего не угрожало. Ну только дорожные неурядицы, но это как обычно. И потом, с тобой был я. Прикрывал тебя. Ничего не могло произойти. И сейчас, да поможет нам Оген, мы вернемся в империю живыми и невредимыми. А ты еще и импера-тором станешь. Помнишь письмо Сури – император же отдаст ее руку за шкуру дракона. А она у меня в узле сложена, специально ждет тебя.

Хельви продолжал смотреть на Вепря, потом лицо его скривилось. Он швырнул меч на дно ладьи, развернулся и врезал алхину по физиономии с такой силой, что тот с шумом свалился в воду. Челнок не затормозил, продолжая плыть с той же скоростью. Остайя, который, не передвигая ногами, двигался рядом с бортом, оглянулся. Хельви тоже видел, как удалявшийся Вепрь вынырнул на поверхность. Из широкого носа алхина текла кровь, он отплевывался. Нырок, выведенный этим зрелищем из ступора, вскочил на ноги.

– Мы что же, оставим его тут одного, на верную гибель? – возмущенно обратился он к наместнику. – Он же наш боевой брат!

– Он хотел заманить нас в ловушку. Он все время знал, куда и зачем мы идем, представлял себе размеры опасности/ но не сказал нам ни слова. Смерть Шельга и Толива на его совести, понимаешь? Возможно, он был вообще в сговоре с Ахаром или Тирмом.

– Да брось, начальник, – отмахнулся Нырок от слов Хельви как от надоедливых мух. – В конце концов, это у тебя, а не у него оказались напоследок полны карманы волшебных порошков. Что же ты не употребил их во время боя с гарпиями и не спас ребят? А я тебе так скажу – они померли в честном бою, и единственная причина, по которой их нет с нами, проста: они были воинами. А у воинов такая судьба – умирать не в кровати, а на поле брани, в схватке с врагами. Вот если бы они пахарями были или пастухами, тогда бы ты мог спросить с Вепря, зачем он их не упредил. Но и себя ты должен спросить: зачем оружие свое магическое берег. Нам предстоит по Хмурой реке плыть, наместник. Лишний меч нам позарез нужен. Вепрь хороший воин. Не дело оставлять боевого брата на верную смерть.

Хельви открыл рот и понял, что он ничего не сможет доказать. Надежная крестьянская логика Нырка спокойно отодвигала его аргументы, делала их мелочными и гаденькими. И про магические порошки альв тоже был прав. Выжидал наместник, на самом деле выжидал, когда настанет тот последний смертельный миг и можно будет сыграть, поставив на кон саму жизнь. А если бы я потратил их в пантеоне, нас бы сожрал Красный дракон на вершине Праведника, мрачно подумал он, но вспомнил, что в этом случае, возможно, им вообще не пришлось бы встретиться с хранителем драконов – отогнали бы гарпий и пошли бы своим путем, вернее, поплыли дальше. На самом деле, не убил же он меня, хотя имел массу возможностей. И свой подлый поступок совершил из-за любви, если, конечно, не врет. Уж больно невероятно чувства человека к гарпии. Даже думать об этом не хочу, поморщился наместник. Остайя, который внимательно прислушивался к беседе, неожиданно усмехнулся и подмигнул Хельви. В ту же секунду ладья медленно остановилась, сделала круг, благо что теперь широкое русло вполне допускало такой маневр, и поплыла в обратную сторону.

– Вот и славно, вот и молодец, – непонятно кого похвалил Нырок и приложил ладонь ко лбу, высматривая алхина.

Хельви рассчитывал, что алхин уже выплыл на берег, но Вепрь ждал своих спасителей в воде. Когда черная ладья подплыла к нему, он схватился за борт и, подтянувшись, упал на дно суденышка. Остайя вновь хмыкнул и с плеском растворился в водяном облаке. Нырок хлопотал вокруг спасенного Вепря – растирал его посиневшие от холода руки и ноги. Наместник молча наблюдал за манипуляциями альва. Ладья вновь развернулась и последовала в прежнем направлении. Вепрь молчал, Хельви тоже не спешил начать разговор.

– Наверное, я должен извиниться. Нужно было рассказать тебе обо всем раньше, но на нас свалилось столько всего. И потом, ты так страстно ненавидел Тирма и Ахара, которых подослал невесть кто, что, если бы я начал тебе рассказывать о моей договоренности с неизвестным магом, ты бы меня убил, – сплевывая кровь, обратился к наместнику Вепрь.

– Значит, во всей этой игре был кто-то третий, который, вопреки воле великого канцлера и, как утверждал Ахар, самого императора, собирался отправить меня искать хранителей. Откуда он знал, что мне удастся это сделать? – наконец спросил Хельви.

– Судя по всему, так все и было. Прибавь к этому, что мой освободитель действовал и против воли хозяина Тирма, который едва ли был заодно с Ахаром. Он взял меня в жесткий оборот, хороший мой. Он знал, что я не сбегу. Ему было важно, чтобы ты дошел до Праведника, а там, он говорил, ты все сделаешь сам. Поэтому когда в Городе драконоборцев мне сказали, что ты сильф, я сразу в это поверил. В этом случае ты и впрямь должен был знать, как именно возвратить армагов на вершине горы. Но клянусь, что в городе царей мы оказались случайно.

– А о странном пантеоне на Теплом озере и о Море армагов ты знал?

– Нет. Мы вообще выбрали странный маршрут. Я не видел его на тех картах, что показывали мне в подвалах Горы девяти драконов.

– Но ты был едва жив, когда Остайя отдал тебя. Неужели твой маг не мог лучше позаботиться о здоровье своего проводника?

– Возвращение в плен к водяным сыграло со мной злую шутку. Может, потому, что колдовство Остайи подействовало на меня с новой силой или так работали заклятия, наложенные магом, но мне стало совсем худо. Наверное, в глубине души я противился тому, что меня ведут, как овцу, неизвестно куда, и маг наказывал меня. Я умирал. До сих пор не понимаю, что помогло мне выкарабкаться. Наверное, чудо.

– Тар помог тебе, – глухо сказал наместник. – Он забрал несколько жизней воинов из отряда Ахара.

Спутники помолчали. Нырок усиленно делал вид, что не прислушивается к разговору товарищей. Известие о том, что Тар убивал воинов, оставило его равнодушным. Все равно он тоже помер, решил альв, подводя итог собственных счетов с Ожидающим. Неожиданно Хельви почувствовал, что теперь может свободно сказать Вепрю обо всем, что лежит у него на сердце. Как будто какой-то невидимый барьер был снесен и отброшен в бурлящую воду за кормой. Он потер руками лицо. Алхин тем временем уселся на одну из скамей. Он шумно сопел, обхватив руками собственную грудь, чтобы согреться. Мокрую насквозь куртку Вепря Нырок положил сушиться на руль.

– Ты действительно любишь ее? Или жизнь Наины дорога тебе по каким-то другим причинам? Может, она обещала привести тебя к сокровищнице гарпий? Я бы на твоем месте не сильно доверял этим обещаниям. Вы хотя бы связаны клятвой верности?

– Я не готов ничего объяснять даже тебе, славный мой. Скажу только – ты говоришь, что не можешь себе этого представить, точно так же как бы это сказал какой-нибудь лавочник или барон из королевства Синих озер, если бы ему вдруг рассказали о том, что ты ищешь дракона в Черных горах, чтобы жениться на Младшей. Как можно любить Младших, спросят наши с тобой соотечественники и с гадливостью сплюнут. Как можно полюбить кого-то, столь отличного от тебя самого? Ты знаешь ответ, правда? Тогда ты умнее меня, наместник.

Хельви только качал головой в такт словам алхина. Его лицо приняло озабоченное выражение, вокруг бровей собрались морщины. Теперь, когда все тайны были раскрыты, ему оставалось ответить на один-единственный вопрос, но он знал, что не в состоянии сделать это. Для того чтобы получить ответ, нужно отыскать того мага, который так ловко и даже красиво задумал весь этот поход.

– Хочешь, я расскажу тебе, как я провел последние десять лет в Верхате? – спросил он у Вепря, протягивая мокрому алхину свою куртку.

ГЛАВА 23

В Горе девяти драконов с раннего утра стоял переполох. Хотя столица была довольно крупным городом и далеко не все ее жители ложились ночью в кровать, однако то, что в эту ночь не спал решительно никто, – такого не случалось, пожалуй, со времен основателей. Младшие с ужасом наблюдали за огненными сполохами, озарявшими небо. Это явление не мог объяснить решительно никто, хотя лизоблюды утверждали, что не иначе как ушедшие боги радостно встречают ушедшего императора. Однако, поскольку трезвомыслящих жителей было большинство, эта версия не принималась на веру. Старики утверждали, что после кончины предыдущего императора никаких сполохов не было. Или это означает, что Раги Второй был более великим правителем, чем его отец?

Из дворца по поводу этих странных явлений не поступало никаких объяснений. Покои императора опустели после его смерти. Темные, тяжелые ткани почти полностью завешивали стены и окна изнутри и снаружи, согласно обряду, прописанному в священном Кодексе. На женской половине дворца тоже было тихо. Принцесса Сури заперлась в своих покоях и не принимала придворных, и это тоже отвечало правилам Кодекса. Единственные представители власти, которые во время наступившего траура появлялись на улицах, были гвардейцами градоначальника герцога Доба, однако выспрашивать у них о причинах и, главное, о последствиях небесного сияния было себе дороже.

Альвы роптали, однако, как водится, до открытого возмущения дело не доходило. Правда, двоих заезжих странников в чудных одеждах, которые попробовали втереться в доверие к старому кабатчику Мнало, немедленно сдали гвардейцам. Несмотря на то что Младшие довольно спокойно принимали у себя чужеземцев, история с Черным колдуном была еще свежа, а сполохи легче всего было объяснить кознями чужих магов. Поэтому Мнало, который в другое время был бы рад поболтать со странниками, с легким сердцем смотрел, как толстый десятник выводил обоих верзил из кабака. А рыжий-то чистый бандит, решил он и принялся протирать свою стойку.

Десятника, арестовавшего чужаков, звали Кодт. По примеру своего начальника, доблестного герцога Доба, Кодт был не слишком умен, не в меру жирен и не любил, когда его отвлекали от любимого дела – сидеть в караульном помещении и распекать нерадивых подчиненных. Однако отказать старому кабатчику он не мог – Мнало щедро платил десятнику за разные мелкие услуги, от которых зависело благосостояние его предприятия. Так что Кодт был вынужден покинуть свое любимое кресло и теперь вымещал свое раздражение на незнакомцах. Двое унылых гвардейцев, которые сопровождали десятника во время ареста, помалкивали.

– Свалились на мою голову! – тонко выкрикивал Кодт. – И так уже не знаешь, за что хвататься, – император умер, порядка кругом не стало. Не иначе как вы к этому руку и приложили, проклятые колдуны! Молчите? Ничего, на дыбе все разговаривают!

Он нарочно старался шуметь погромче, потому что, во-первых, немного боялся этих пришлых колдунов, а потому хотел привлечь как можно больше зевак к зрелищу конвоирования их в караулку. Во-вторых, как все трусы, десятник был очень тщеславен, и ему было приятно покричать на всю улицу о столь мужественном подвиге, как поимка волшебников. Однако жители квартала, где находился кабачок Мнало, слишком хорошо знали Кодта и не обращали большого внимания на его писк. Ах, подлецы, злился десятник. В кои-то веки он ведет по улице двоих матерых преступников – у них это на лбу написано– и рискует своей драгоценной жизнью, а ни один олух даже в окошко не выглянет! А если они сейчас раскидают этих бездельников гвардейцев и кинутся на меня, пугал сам себя Кодт, и его ноги невольно подкашивались от ужаса. Напрасно я взял с собой на арест всего лишь двух воинов, надо было больше, загрустил он.

Между тем странники и впрямь выглядели подозрительно. Кодт внимательно рассмотрел их костюмы еще в кабаке и должен был признаться, что столь странных одеяний не видел никогда, хотя, пользуясь особым расположением герцога, был вхож даже в императорский дворец. Странные куртки на незнакомцах были скроены как будто из рыбьей чешуи, однако на ощупь были мягкими и даже теплыми. Рыбой они не пахли, хотя десятник несколько раз обнюхал одну из курток. Зато штаны у проклятых колдунов были вполне нормальные, из кожи, какие носят охотники или лесорубы. А их короткие сапоги, старые и потрескавшиеся, знали лучшие времена. Кодт не разглядел под куртками рубах, но не мог поручиться и за них – незнакомцы были застегнуты на все пуговицы. Кроме того, они были вооружены, и оружие отличалось невиданной роскошью, так что Кодт только ахал, разглядывая мечи. Такой клинок не стыдно будет подарить и их светлости герцогу, думал он, щелкая ногтем по узорчатому лезвию. Доб любил и собирал редкостное оружие.

Однако сами арестованные не пожелали разговаривать с десятником и вели себя, с его точки зрения, просто вызывающе, так что, рассказывая про дыбу, Кодт особо не врал. Помимо страха и гордыни его распирала —злость, и он просто мечтал увидеть этих двоих выскочек униженными и раздавленными, особенно темноволосого парня, который был ниже почти на голову своего рыжего приятеля, однако смотрел кругом,' и в частности на блистательного десятника, словно принц крови. Уж больно нахальный взгляд у тебя, красавчик, пошел красными пятнами оскорбленный Кодт. Посмотрим, будешь ли ты так же холоден, когда тебе припекут углями пятки!

Когда арестованных втолкнули в караульное помещение, десятник немного успокоился. Плюхнувшись в свое кресло, он уже почти миролюбиво смотрел, как незнакомцам начали засовывать ноги и руки в специальные колодки. Веселье скоро начнется, предвкушая, решил Кодт. А оружие он оставит себе. Вернее, нет, один клинок он подарит любимому господину, а второй оставит себе. За смелость.

– Послушай, скотина, – вдруг заговорил рыжий пленник, обращаясь непосредственно к Кодту, – ты немедленно оторвешь свой толстый филей от подушки, вприпрыжку побежишь во дворец и доложишь о нас своему начальнику. Ты меня понял? В это время твои воины бережно снимут с нас оковы и угостят лучшим пивом, которое варят на этой улице. В таком случае ты можешь сохранить голову на плечах.

Кодт удивленно поднял бровь и кивнул одному из гвардейцев. Тот с размаху врезал разговорившемуся арестанту по зубам. Рыжий верзила едва удержался на ногах. Темноволосый же незнакомец только поморщился и перевел взгляд на довольно ухмылявшегося десятника.

– Ну что, ты тоже хочешь сделать мне какое-то замечание, моя прелесть? – ласково пропищал Кодт.

– Очевидно, твои мозги заплыли жиром, так же как твое лицо, – холодно ответил арестант. – А теперь поговорим серьезно. Ты вцепился в наши мечи, видно, они тебе понравились. Правду говорят, что страсть слепит глаза. Посмотри-ка, что выгравировано на рукоятке того клинка, который лежит перед тобой на столе. Может, затем ты и впрямь решишь последовать совету моего друга.

Десятник нахмурился, но, помедлив, все же протянул руку и придвинул к себе меч, который минуту назад собирался оставить себе. Приблизив рукоятку к глазам, он несколько секунд тупо смотрел на императорский герб. Потом вдруг резко побледнел и чуть не уронил оружие на пол. Дрожащими руками он с трудом смог положить клинок обратно на стол и уставился на арестантов.

– Понял, наконец? – ласково продолжил темноволосый. – А теперь слушай меня – если ты доложишь, не поднимая лишнего шума, герцогу Добу обо мне и моем приятеле, тебя ждет великая награда. Нас уже давно ожидают во дворце, однако наше появление не должно стать достоянием толпы, понимаешь? Поэтому мы не могли раскрыться перед кабатчиком. Но ты верный слуга императора, как и мы. Кому же нам еще довериться, как не тебе! Ты согласен со мной, Вепрь? Я сразу понял, что наш десятник —честный малый и преданный воин.

Алхин промычал в ответ что-то неразборчивое. Хельви в глубине сердца тоже почувствовал укол совести – называть этого заплывшего жиром садиста воином означало просто глумиться над армией, но для дела все сгодится.

Лишь бы попасть во дворец, в который раз сказал про себя наместник и сжал зубы. Ради этого он готов был назвать Кодта не просто воином, но величайшим воином всех времен и народов.

– Ты знаешь герцога Доба? – наконец промямлил десятник и неожиданно вскочил со своего кресла, бросившись освобождать пленников собственноручно. – Я не знал, простите. Я вспомнил, специальное задание императора. Я голову оторву этому кабатчику!

– Кабатчика не трогать, – строго приказал темноволосый, потирая запястье, – И про задание тоже болтать нечего. Я надеюсь, твои воины умеют хранить государственные секреты? В противном случае придется укоротить им языки. Как ты считаешь, Вепрь?

Однако алхину было не до беседы. Только освободившись от колодок, он развернулся и от души врезал тому гвардейцу, который ударил его. Подчиненный Кодта рухнул на пол. Десятник, не на шутку перепуганный, собрался в самом деле бежать к дому герцога, однако Хельви схватил его за рукав и зашептал в ухо сомлевшему десятнику:

– Теперь, после того как ты выдал причину нашего появления в городе своим воинам, мы не можем оставаться здесь. Придется тебе брать нас с собой к герцогу. Нас преследуют враги императора, которым крайне важно, чтобы тайна, которую мы везем его светлости,, умерла вместе с нами. Если они нападут на караулку, а я подозреваю, что нападение произойдет в ближайшие минуты, то все погибнут.

– Но, – залепетал Кодт, – откуда они узнают про то, кто вы и где находитесь? Мои воины умеют молчать.

От волнения и страха он пропустил мимо ушей утверждение Хельви, что именно он разболтал тайну путников. Крупные капли пота стекали с его жирного подбородка. А нам в самом деле повезло, едва не усмехнулся наместник, прав был Нырок относительно этого Кодта. Испугать его оказалось легче легкого. Еще пара историй —и он сам притащит сюда светлейшего герцога, только бы кошмар закончился.

– Если твои воины настолько преданны, то тем хуже для них, – шепнул наместник в ухо десятнику. – Потому что в этом случае злодеи точно лишат их жизни. Ты должен спасти себя и нас – во имя императора, во имя мира в империи. Действуй же!

Для убедительности Хельви ущипнул Кодта за жирную ляжку, и десятник вдруг забегал по караулке как заводной болванчик. Он орал, не замолкая ни на минуту, требовал экипаж, оружие, воинов и парадную кольчугу. Слава Огену, авторитет воинов из дозорных отрядов был велик в столице. А уж меч командира такого отряда говорил о своем владельце гораздо более убедительно и однозначно, чем сотни свидетелей. Знал бы Ахар, зачем мне пригодится его клинок, подумал Хельви. Он поймал взгляд Вепря, который мрачно глядел на суетящихся подчиненных десятника, и подмигнул. В конце концов, мы скоро добьемся того, ради чего начали рискованную игру, хотел сказать приятелю наместник. Алхин как будто понял эту мысль и неопределенно хмыкнул. Его разбитая губа опухала на глазах.

Между тем парадная кольчуга нашлась, экипаж стоял у дверей, кони били копытами землю. Сопровождение из десяти воинов, вооруженных пиками, было готово тронуться вслед за Кодтом. Интересно, они что, побегут за экипажем, что ли, раздраженно спросил себя Хельви. Десятник, который бросал на наместника сладкие до приторности взгляды, объявил, что они могут ехать к герцогу А еще говорят, что глупы гриффоны, невольно фыркнул наместник. По сравнению с Кодтом любой гриффон должен казаться высоколобым мудрецом.

Недавние арестованные вскочили в экипаж, простой, зато с наглухо закрытыми окнами. Это хорошо – не хотелось бы, чтобы какой-нибудь сплетник узнал меня раньше, чем я увижу Сури, решил Хельви. Десятник, которого гвардейцам пришлось подсаживать, присоединился к ним. Кучер ударил лошадей, и они сразу взяли в галоп. Наместник устало откинулся на жесткой, неудобной скамье, больше напоминавшей сиденье в ладье Остайи, в которой им пришлось провести без малого неделю. Правда, водяной князь сдержал свое обещание и доставил их до Хмурой реки, а напоследок даже подарил одежду и оружие для Нырка. Правда, Меч королей, взятый у алхина во время пленения, он так и не вернул. Но и Вепрь не спросил о нем у князя, как грозился. Наверное, Остайя и впрямь хочет заключить со мной мир, думал наместник. Это странно – у меня нет ни воинов, ни власти, ни богатства, а водяной князь ценит меня как союзника. Экипаж остановился.