Текст книги "Вечность спустя (СИ)"

Автор книги: Лина Манило

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

10 Глава

Вышли в широкий коридор, всё ещё держась за руки, а Яне казалось, что от ладони вверх по предплечью течёт жидкий огонь и вливается в самое сердце, ускоряя пульс. Чуть опустила голову, занавесилась волосами, впившись взглядом в чёрно-белую напольную плитку, считая про себя количество чёрных квадратов. Хотелось, как в детстве вприпрыжку пробежаться по ним до самого лифта, чтобы день был удачным. Главное, не ступить на белые, тогда семь лет счастья не видать.

А может быть, наоборот нужно нарушить правила и запреты – снова – и тогда всё встанет на свои места?

– Ты меня боишься? – спросил Андрей, когда хромированные дверцы лифта с мягким шелестом закрылись. – Правильно, я сам себя боюсь.

– Почему? – Глядя прямо в чёрные глаза, пыталась найти ответ на его вопрос, но вдруг поняла, что нет, не боится. Не его, во всяком случае. Так и стояла, оперевшись всем телом о чуть вогнутую прохладную стенку, и смотрела в тёмные омуты. – Мне казалось, ты не умеешь бояться.

– Тебе неправильно казалось, – усмехнулся, но во взгляде мелькнула такая боль, природу которой Яна понять так и не смогла.

Андрей сделал шаг в её сторону, навис сверху, но не дотрагивался, а Яна сжалась до состояния зыбкого образа на дне его глаз. Он вглядывался в её лицо, не касаясь руками, не пытаясь поцеловать – просто смотрел, и от этого становилось неуютно, словно пытался наизнанку вывернуть и выпотрошить.

Никогда и никто так на неё не смотрел, не вынимал душу, чтобы смять в крупном кулаке, выжать из неё всё до последней капли.

– Приехали, – сказал Андрей неожиданно охрипшим голосом и откашлялся, а Яна моргнула, прогоняя наваждение.

Створки разъехались всё с тем же мягким шелестом, и Яна ступила в прохладу коридора, слишком пустого, с высокими сводчатыми потолками и стенами тёплого оттенка охры. Будто в осенний лес попала, и даже светильники на стенах в виде миниатюрных факелов добавляли нереальности происходящему.

Но не успела сделать и шага, как сильные руки схватили за плечи, почти причиняя боль, пальцы впились в нежную кожу, и Яна знала, что назавтра останутся следы, но Андрей уже целовал с такой страстью, что стало вдруг абсолютно наплевать, что будет потом.

Она подалась навстречу, прильнула к сильной груди, смяла пальцами футболку на широких плечах, отчаянно нуждаясь в нём, а Андрей, будто читая мысли, прижал к себе, лихорадочно блуждая по узкой спине ладонями.

Яна зарылась пальцами в чёрные волосы, взъерошила на затылке, а Андрей почти зарычал, когда провела ногтями по шее.

– Я сейчас не выдержу, ты меня на части разрываешь, – выдохнул между поцелуями, нащупывая в кармане ключи. – Янина, какого чёрта я пошёл на эту долбаную вечеринку?

– Просто захотелось?

Яна сжала щёки, покрывая лицо поцелуями, борясь с приступом невыносимой нежности, на которую он не имел права, которую не заслужил, бросив однажды.

– Тебя увидеть захотелось, понимаешь? Янину хотел увидеть, хоть ещё одним глазком.

– Увидел?

Яна не понимала, где находит силы слышать его слова, несмотря на шумящую в ушах кровь, да может отвечать. Будто бы раздвоилась, одной половиной утопая в страсти, а второй – сгорая от ненависти.

– Я же чуть не сдох тогда, понимаешь? Но я, блядь, выжил. Выжил и снова вляпался в это дерьмо.

Его слова били наотмашь, в саму душу лупили со всей силы, и Яна попыталась оттолкнуть его, прервать это безумие, разорвать связь, которая, как оказалось, никуда не делась. Но потом появилась ненависть, разрывающая изнутри, отравляющая кровь – ненависть, в которую трансформировалась их неправильная любовь.

Яна хотела закричать, что Андрей ничего не знает о боли, ничего не понимает и не имеет права о чём-то ей говорить. Потому что именно он уехал тогда, да не просто уехал, а... Но мысли путались в голове, а руки, губы Андрея были, кажется, везде и нигде одновременно.

– Я ненавижу тебя, Воротынцев. Ты слышишь меня? Ненавижу. Ты мне всю жизнь испортил.

Но он не дал договорить: сжал в объятиях до приглушенного всхлипа, словно пытался уничтожить всю ту тоску, растворить отчаяние, что сейчас витали между ними. А, самое главное, боль, уничтожающую их обоих, но они не знали, что делать со всем этим, не хотели понимать.

Андрей давно не чувствовал такого дикого возбуждения – до темноты в глазах и головокружения, когда наплевать на то, что кто-то может увидеть и даже не заботил элементарный комфорт. Сорвать раздражающие шмотки, посадить Яну на мраморный подоконник и войти резко, одним плавным движением – вот то, чего хотелось до сердечного приступа. Но на краю сознания билась мысль, что в этом чёртовом элитном доме вокруг камеры, но вот в том углу, за мраморной колонной, всевидящее око бессильно.

Сделал шаг в нужном направлении, не выпуская Яну из объятий, прижал к стене.

Всхлипнула, когда одной рукой сжал её запястья – слишком тонкие, чтобы для Андрея это было хоть какой-то сложностью – и завёл над головой. Второй рукой приподнял платье, которое так и не успела сменить, провёл прохладными дрожащими пальцами вверх по бедру, оставляя огненные дорожки, не видимые глазу, но такие ощутимые. Андрею и самому казалось, что кожа на ладонях загорается, и будто бы даже дымом запахло.

– Я хочу тебя, – сказала Яна, и слова эти прозвучали почти как приказ. Андрей усмехнулся и резким движением сжал её бедро, поднимая ногу, открывая доступ к самому потаённому, но не торопился выполнить просьбу.

А Яна уже всхлипывала, пытаясь найти опору в пошатнувшемся и почти рухнувшем мире. Андрей отпустил её руки, и она проникла ладонями под футболку, гладила сильное тело с перекатывающимися под кожей мышцами, наслаждалась жаром кожи и мечтала снова почувствовать его в себе. Чувствовала себя одержимой нимфоманкой, но сегодня позволяла себе это.

Подхватил в воздух, а Яна путалась в пряжке ремня, и мелкая дрожь сотрясала пальцы, но всё-таки одолела, и брюки упали на пол складками вокруг сильных ног.

Белья Андрей не носил, и Яна обхватила горячий и пульсирующий член рукой и услышала на ухо сдавленный хрип. Улыбнулась, обвела головку большим пальцем по кругу, а мужское дыхание с каждой секундой становилось всё тяжелее.

– Ты ведьма, – прошипел, резко разводя её ноги в сторону, продолжая удерживать на весу. – Янина...

Сквозь смуглую кожу проступили вены, по которым с бешеной скоростью неслась кровь. Тишина подъезда – вязкая, разрываемая на части хриплыми вздохами и женскими всхлипами; приглушённый свет, отбрасывающий длинные тени на чёрно-белую плитку пола; ароматы корицы и кофе, проникающие из-за чьей-то двери – всё это создавало ощущение потусторонней реальности, когда есть только двое, сливающиеся воедино, переплетающиеся телами у прохладной стены, наплевав на все нормы и правила.

11 Глава

– Я чистый, – сказал Андрей, целуя в закрытые глаза, а Яна вздрогнула, и израненное сердце вспыхнуло болью. – Честно. Прости, я не знаю, что на меня нашло.

– А я на таблетках. – Голос дрогнул, но Яна проглотила истерический всхлип.

"Он ничего не знает, ничего", – носилась в голове одна-единственная мысль, а перед глазами встал образ врача, произносящего фразу, навсегда изменившую жизнь, перечеркнувшую всё: "Девочку мы спасли, но детей иметь больше не сможет”.

Тогда Яна толком не поняла смысла сказанного: перед глазами всё плыло, и голос врача доносился, будто сквозь ватную прослойку. Тогда, совсем ещё молодая, чудом выжившая после выкидыша, она повисла между сном и явью. В тот момент существовала лишь боль – не физическая, от которой спасали убойные дозы препаратов, душевная. Душа разрывалась на части, а в ушах звенели слова мамы:

“Он женится”. Женится... какое страшное, несправедливое слово, от которого в один момент почти наизнанку вывернуло.

Лежа на больничной койке, исколотая иглами, напичканная лекарствами, плавая в мутном тумане обезболивающих, Яна пыталась найти ответ на один-единственный вопрос: за что он так с ней? Почему солгал, зачем воспользовался и сломал жизнь, если у него кто-то был – та, на которой он женился. Противно было, что поверила, дурёха, а он, оказывается, всё время только смеялся с неё? Взял, что плохо лежало, и уехал в новую счастливую жизнь. а она осталась одна, разрушенная до основания, опозоренная, уничтоженная.

Мать рыдала, ночами напролёт сидя у её койки, умоляла сказать, кто отец ребёнка, но Яна упорно вглядывалась в личную бездну не реагируя. Нет, несмотря на ненависть к этому предателю, не хотела ему зла. Пусть будет счастлив, пусть. Это уже не её проблемы. Об одном только нашла силы попросить: чтобы Игорь ни о чём не узнал. Было слишком стыдно и больно, чтобы ещё впутывать в это брата.

Щёлкнул дверной замок, и руки, пять минут назад сжимавшие её в объятиях до гематом, терзающие, подхватили в воздух, оправили платье. В сознании ворочалась ленивая мысль, что она только что занималась сексом с мужчиной, из-за которого потеряла однажды себя, в подъезде, как малолетняя профурсетка и ей, наверное, должно быть стыдно и противно от самой себя, но ничего подобного.

Андрей затащил её в квартиру, подгоняя поцелуями и умелыми ласками, а Яна таяла в его руках, всхлипывала и дрожала, цепляясь за литые плечи, впиваясь ногтями в их твердь. Понимала, что это дикость, животные инстинкты, но ничего не могла поделать с притяжением, которое никак не хотело ослабевать.

– Ведьма, – выдохнул в шею, а она нашла силы оттолкнуть его от себя, потому что всего этого было уже слишком. Всего, что произошло с ними за последние сутки, было слишком, невыносимо много и непостижимо мало.

Но Андрей вдруг сделал шаг назад, отвернулся и пошёл куда-то, скрывшись в полумраке гулкого коридора. Яна огляделась, машинально отмечая выполненный со вкусом ремонт: высокие потолки, кремовый оттенок стен и насыщенного шоколадного оттенка мебель с серебристыми стальными декоративными вставками. Здесь вихрями кружила энергетика хозяина, пусть и временного – буйная, непостижимая, разрушительная.

Яна подошла к зеркалу и, взглянув на себя, отшатнулась: глаза казались дикими, шальными, не её вовсе. Такими яркими они были когда-то давно, а после потухли.

Придвинулась ближе, всматриваясь в своё отражение, будто заново с собой знакомилась. Пригладила спутанные страстью волосы, улыбнулась, от чего глаза загорелись ещё сильнее

“Может и правда ведьма?" – подумала, а потом одёрнула саму себя: была бы таковой, всё бы в жизни точно пошло по-другому, и Андрей не уехал бы тогда, не женился бы на другой. Ведьмы же умеют привязывать к себе мужчин, ноу Яны не получилось.

Андрей стоял в просторной кухне, сложив мощные руки на груди, а взгляд скользил по крышам соседних многоэтажек. Вид на город за окном открывался потрясающий – бесспорное преимущество последних этажей. В квартире звенела тишина, и Андрею даже показалось, что Яна приснилась ему, и не стонала в его объятиях, яростно и дико отвечая на поцелуи, не царапала спину, не выкрикивала его имя во время оргазма. Но нет, всё это случилось, и теперь нужно было что-то делать с тем вихрем эмоций, бушующим внутри.

Шорох за спиной заставил обернуться.

– Мне показалось, ты ушла, – усмехнулся, делая шаг в её сторону.

Но не подошёл – свернул левее и распахнул створку бара. Достал бутылку виски и два хрустальных стакана.

– Подойди, – не попросил, приказал, и Яна послушалась.

Мгновение и она стала рядом с отполированным до блеска белоснежным кухонным островком, а свет причудливо путался в волосах, бликуя всеми оттенками шоколада.

– Будешь? – поинтересовался, указывая подбородком на хрустальный стакан.

– Давай, – махнула рукой, потому что поняла: ей просто необходимо расслабиться. Пусть совсем не умела пить, не любила алкоголь, но сейчас почувствовала, что глоток-другой сможет помочь, если уж ничего другое не помогает.

Протянул наполненный на четверть янтарной жидкость стакан, а Яна приняла, не разрывая зрительного контакта, и казалось, что с каждым выпитым глотком внутри растёт что-то очень важное, способное если не всё, то очень многое изменить.

Между ними, в тишине залитой солнцем кухни, словно натягивалась невидимая нить, становясь всё толще, превращаясь в стальной канат, укорачивающийся постепенно, сливающий их души в один плотный комок – не разорвать.

Подошёл, молча забрал стакан из руки, поставил где-то за спиной. Опёрся ладонями по обе стороны от её тела, снова навис сверху, заслоняя собой весь мир, который когда-то не имел смысла без него, жёстко приподнял пальцем подбородок.

– Янина... Охренеть можно, это и, правда, ты.

–Я.

– Яна, – произнёс, наклонившись к уху, а у неё дрожь по позвоночнику прошлась, и голова закружилась, точно с парашютом прыгать собралась. – Ты же ненавидела, когда тебя так называли. Бесилась дико, помнишь?

– Да.

– Игорь вечно тебя этим доставал.

– Они сейчас только Янкой меня и зовёт, – передёрнула плечами, потому что с братом и, правда, бороться было бесполезно.

– Тогда почему?

– Потому что однажды мне захотелось уничтожить девочку Янину. И у меня почти получилось.

– И ты стала Яной?

– Хотя бы в своих мыслях.

– А эта новая Яна хоть иногда вспоминала обо мне?

В низком голосе мелькнуло что-то такое, от чего сердце сжалось, но Яна не могла понять, почему он считает, что имеет право задавать ей такие вопросы, но Андрей вдруг отстранился, также резко, как до этого придвинулся, а Яна сжалась под его взглядом – властным, жёстким, пронизывающим насквозь. Внутри вопила юная дурёха, так отчаянно любившая когда-то: просила выпустить её на свободу, чтобы она могла рассказать Андрею всё о боли и ребёнке, потому что, наверное, он имел право знать, но Яна не позволила – не время. Но наступит ли оно вообще когда-нибудь – это подходящее время?

12 Глава

– Почему ты сразу не сказала, кто ты? – спросил Андрей, прожигая взглядом дыру в сердце.

– А что бы это изменило? – пожала плечами, не разрывая зрительного контакта.

Яна хотела, чтобы он понимал: она давно уже не та девочка Янина, которую он мог уничтожить, походя, лёгким взмахом руки. – Ты ведь не узнал меня, не вспомнил. Или ты хотел, чтобы я на шею тебе бросилась?

Андрей сложил руки на груди, будто пытался закрыться от своей вины. Он, ехавший в город юности, где его уже давно ничего не держало, ведь не только для того, чтобы открыть этот чёртов магазин – вполне мог бы и отложить эту идею на потом.

Но однажды, проснувшись утром, решил, что нужно, в конце концов, посмотреть своей боли в лицо. И вот, не узнал.

Наверное, так ведут себя подонки, но Андрей представить себе не мог. что Янина станет вот такой... да и вообще, не ожидал, что увидеть её получится настолько быстро. А было бы всё так просто, не встреть он случайно Игоря?

Игорь... несколько раз порывался спросить у него о сестре, но так и не решился – испугался. Он и испугался, смешно ведь, но факт оставался фактом. Не хотел знать о её семейном счастье, не собирался ковыряться в старых ранах. Но, согласившись поехать на эту проклятую вечеринку, сначала ещё выглядывал светловолосую макушку в толпе, а потом плюнул, разозлился на самого себя и начал планомерно напиваться.

И вот сейчас он стоит напротив той, видеть которую почти невыносимо, но и не видеть. как показала жизнь, смерти подобно. Потому что только рядом с ней, казалось, ожил, снова почувствовал себя тем, кем уже был однажды и кем без неё стать не получалось.

– Ты изменилась, – сказал, будто это могло его оправдать. – Ничего общего.

– Я многое для этого сделала, – горько усмехнулась и сжала пальцами виски.

Сдавила, пытаясь унять приступ головной боли.

Слишком многое всколыхнулось в душе, выбило почву из-под ног. Словно кто-то сделал резкую подсечку, и Яна летела вниз с горы, летела кубарем, разбиваясь на части.

– Воротынцев, зачем ты вернулся?

Вопрос вырвался на свободу, и Яна даже подумать хорошенько перед этим не успела. Просто тоска клокотала где-то в горле, мешала дышать, и Яна поняла: с этим нужно заканчивать. Уходить, тихо прикрыв за собой дверь, и больше никогда к Андрею не возвращаться. Любовь эта – дурь и блажь, и она сможет снова задушить её, как сделала уже когда-то, когда стоял выбор: или головой с обрыва или научиться быть сильной.

– Новый магазин открывать, – усмехнулся, наливая себе ещё щедрую порцию виски.

Сделал глоток, а Яна смотрела на него в этот момент, и никак не могла справиться с наваждением, будто бы они вернулись снова на долгие годы назад, и вот сейчас Андрей впервые её поцелует. Тряхнула головой, прогоняя мираж, а Андрей с оглушительным стуком поставил пустой стакан на белоснежный островок.

– Как ты жила, девочка Янина? – спросил, сощурившись.

Андрей так её называл когда-то: девочка Янина, а она таяла, накручивая длинный светлый локон на тонкий палец и мечтала, что когда-нибудь этот высокий и красивый парень увидит в ней женщину. Увидел, но это принесло слишком много боли. Мысль материальна, жаль желания сбываются не всегда так, как нам хочется.

– Без тебя? Отлично жила.

– Да и я не плакал.

Подошёл вплотную, а в чёрных глазах такая буря бушевала, столько неприкрытого желания сквозило во взгляде, что страшно становилось. Яна не могла понять, могут ли они вообще находиться на одной территории, чтобы не рвать друг на друге одежду. не тянуться друг к другу оголодавшими путниками.

– Удивительно, почему Игорь промолчал, – задумчиво произнёс, зарываясь пальцами в её волосы, а глубокая складка залегла меж тёмных, чётко очерченных бровей. – Предлагал даже познакомить нас.

– Это я его попросила.

– Со мной познакомить? – усмехнулся и, подхватив на руки, усадил на островок.

– Нет, не говорить, кто я.

– Такой план, да?

– Никакого плана, – пожала плечами, а Андрей потянул её за бёдра на себя. заставив упереться изнывающей без его ласк плотью себе в промежность. – Просто не ожидала тебя встретить... ещё хоть однажды. И не хотела.

– Значит, ты не хотела меня видеть, слышать обо мне?

– Ты ведь тоже не горел желанием.

Хрипло засмеялся, обдавая горячим дыханием воспалённую кожу, будто состоящую сплошь из оголённых нервов. Потом сделал шаг назад, буквально поедая взглядом. впитывая её образ сантиметр за сантиметром. Не мог поверить, что та угловатая девочка Янина, которая с таким восхищением смотрела на него, думая, что он не замечает, превратилась в настолько роскошную женщину.

– Скучала? – спросил, делая большой глоток виски.

– Нет.

Он ухмыльнулся, не поверив, а Яна не могла понять, о чём он сейчас думает. Что хочет от неё?

А Андрей тем временем выдвинул стул на середину комнаты, перевернул спинкой вперёд и уселся, точно в седло. Облокотился, не выпуская стакан из руки.

– Врешь.

– Я никогда не вру.

– Неужели? чёрные глаза сузились, а Яна отвернулась, чтобы не видеть этот жёсткий взгляд. который был ей совсем незнаком – раньше Андрей был мягче, но время изменило не только её.

– Ты тогда врала, да, девочка Янина?

Вспыхнула до корней волос, резко повернулась в его сторону, но натолкнулась на всё тот же непроницаемый взгляд, способный заморозить пустыню Гоби в летний полдень.

– Я никогда тебе не врала! – выкрикнула, потому что сюрреализм этой ситуации уже порядком утомил. Не могла вынести эти эмоциональные качели, от которых уже трясло и тошнило. – Ты не имеешь права так говорить, понял?

Она легко спрыгнула с островка, хоть ноги дрожали нещадно, но Яна не собиралась показывать этому невозможному мужчине свою слабость. Не дождётся.

– Ну-ну, – проговорил, делая ещё один глоток и сверля взглядом её напряженную фигуру поверх стакана. – Как вам, девушка, будет угодно.

Яна не понимала, что здесь вообще происходит, но не собиралась и дальше терпеть этот лёд, неожиданно воцарившийся между ними. Она вообще не хотела оставаться в этой квартире ни единой минуты – особенно, когда Андрей так смотрит на неё, будто она душу ему вынула и решила медленно поджарить на сковороде. Но ведь она совсем ни в чём перед ним не виновата, абсолютно.

– Почему сразу не сказала, кто ты? Зачем весь этот цирк?

– Не твоего ума дело, – огрызнулась и пошла к двери.

ЕЙ нужно было срочно выйти на воздух, потому что здесь, рядом с Андреем боялась задохнуться. Голова шла кругом, перед глазами темнело, но когда уже почти добралась до двери, её остановили, резко ухватив за плечи, причиняя боль.

Повернул к себе так, что мир, запертый в стенах простого коридора, пошёл мелкой рябью.

– Отпусти, – прошипела, а Андрей засмеялся.

– Хочешь уйти? Как тогда, да?

– Что ты хочешь от меня? – заорала, выплёвывая слова, чудом удерживаясь на грани. – Ты меня трахнул и бросил! Придурок! А теперь строишь из себя оскорблённое достоинство. Пусти, я сказала!

Попыталась вырваться, и на этот раз Андрей не стал её удерживать: разжал пальцы, сделал шаг назад, не мешая бороться с замком. Сказанное ею оглушило, причинило почти физическую боль, и все слова, заготовленные для неё, рассыпались сейчас в пыль. Впервые в жизни он не знал, что ответить, как отреагировать – замел на мгновение соляным столбом, а дыхание вырывалось из легких со сдавленным хрипом. Показалось, что кто-то со всего размаха ударил под дых, до темноты перед глазами.

– Открой эту чёртову дверь!

– Сама не справляешься?

Не понимал, зачем провоцирует её, но не смог удержаться. словно за язык кто-то дёргал.

– У нас что, стартовал месячник идиотских вопросов? Открой же!

Голос на удивление не дрожал, хоть внутри всё клокотало от ярости и обиды.

Знала, что связываться с Андреем вновь – самая плохая идея, что ничего хорошего из этого не выйдет, но зачем-то решилась на эту авантюру. И вот теперь он смотрит на неё так, будто бы имеет право что-то ей предъявлять.

– Будешь грубить, девочка Янина, не открою дверь.

– Господи, что ты хочешь от меня? Просто выпусти.

– Не Господи, а Андрей Константинович, – хохотнул, но дверь всё-таки открыл. – До свидания, Янина Николаевна.

– Прощай.

– Если бы я хотел сказать “прощай”, так бы и сказал, – проговорил, а Яна, подхватив сумку, уже неслась в сторону лифтов, подальше от Андрея и их общего прошлого.