Текст книги "Две полоски (СИ)"
Автор книги: Лина Филимонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 11
***
Мирон
С того насыщенного событиями понедельника, когда я узнал, что скоро стану отцом, прошло пять дней. За это время мы ни разу не разговаривали с Аленкой.
У меня было много работы, просто завал. И в “Арктике”, и в двух других компаниях, где я являюсь соучредителем. В общем, работал как раб на галерах. Поэтому и не нашел времени поговорить с Аленой…
Да кого я обманываю!
Захотел бы – нашел.
Дело не во времени, а в том, что я не знаю, как преподнести ей новость. Может, все же надо было в тот раз снять штаны? Я был пьян, и не только от водки. Вполне мог выкинуть такую штуку.
Помнится, как-то, на одной очень отвязной вечеринке, я, бухой, залез на барную стойку, снял штаны и… Ладно. Это дело прошлое. Я давно так не делаю. Я взрослый человек.
Я будущий отец!
Когда я вспоминаю об этом, а это происходит примерно каждые семь минут, меня бросает то в жар, то в холод. Я покрываюсь испариной, а сердце пускается в галоп. А еще иногда я начинаю глупо улыбаться…
В тот вечер, после признания Аленки, я был готов раскрыть карты. И не обязательно использовать трюк со снятием штанов. Я как раз обдумывал, с чего лучше начать, когда она внезапно произнесла:
– Анька, это моя подруга, говорит, что я должна найти того парня.
– А ты что думаешь?
– Думаю, для него будет лучше, если я его не найду.
– Почему? Я бы на его месте хотел знать, – начал я.
И собирался как-то аккуратно подвести разговор к собственной персоне.
– Потому что я его придушу голыми руками! А потом оторву эту его здоровую дубинку и скормлю шакалам.
Аленка смутилась и замолчала. Я скривился, а мой железный дровосек съежился и попытался спрятаться.
– За что ты его так?
А все таки здоровая дубинка – это лестно.
– За то! Надо было тщательнее защищаться!
– А он защищался? – зачем-то спросил я.
Да, я защищался! Уже сто раз прокручивал в голове все моменты. И не могу не признать, были два сомнительных раза. Первый в душе. Хоть я извергся на Аленкину упругую попку, но мало ли. Второй на шкуре возле камина. Когда я в спешке и азарте натягивал презерватив, он издал какой-то странный звук. Может, порвался? Я тогда слишком торопился, чтобы проверить.
– Вроде, да, – ответила Аленка. – Но я не все помню. Видимо, не всегда.
Аленка вздохнула.
– И вообще… Вы… ты знал, что при использовании презервативов беременеет до 4,5 процентов женщин?
– Так много? Я думал, 0,01%.
– Вот и я так думала. Но Анька прочитала мне статью… Правда, тогда уже было поздно.
После этих слов Аленка так яростно набросилась на десерт, так кромсала его вилкой, что я решил: надо выждать. Если я ей сейчас скажу, что я и есть тот парень, она может мне вилку и в глаз воткнуть. Или в дровосека.
Промолчать – это было разумное решение.
А вот потом я совершил ошибку. Выпил еще водки. Надо было уже остановиться!
Нет, я не упал пьяный под стол и не потерял контроль. Для этого понадобилось бы гораздо больше, чем графин водки.
Но меня все же понесло. Душа пела, хмельная радость требовала выхода. Помню, как я сказал Аленке:
– Щас спою.
И увидел ее испуганное лицо.
А потом я кричал:
– Эй, официант! У вас есть караоке?
Мне объяснили, что караоке нет, что это заведение совсем другого формата. Давали советы, куда поехать. И я собирался. Обязательно с Аленкой! При этом я прекрасно помнил, что палиться перед Аленкой мне нельзя. И я не могу орать на весь ресторан: “У меня будет ребенок”.
Мы вышли на улицу. У меня в голове прояснилось. Я, от греха подальше, посадил Аленку в такси и отправил домой.
А сам поехал в свой коттеджный поселок и завалился в гости к другу. Который, собака такая, теперь, видите ли, не пьет! Так что я немного поорал песни, а потом уснул на диване.
Да это даже пьянкой назвать нельзя!
В общем, для разговора я дождался субботы. И я свободен и Аленка, скорее всего, дома. Не на работе же объясняться в таких вещах!
Ближе к обеду выдвинулся. Заехал по дороге в цветочный магазин, выбрал огромный букет из разных цветов нежных оттенков. Нежных, как Аленка. Увидел на полке какого-то неведомого зверя с соской во рту, тоже прихватил.
Спросил у консультанта:
– Это вообще кто? То ли мышь, то ли медведь, то ли чебурашка.
Девушка посмотрела этикетку и выдала:
– Это Басик.
– Басик?
– Ага, – она пожала плечами.
Ладно. Басик так Басик. Главное – есть соска и что-то вроде распашонки. Значит, в тему.
Поднимаясь к Аленке на четвертый этаж я озирался по сторонам. Какой-то облезлый ссаный подъезд… не в таком месте должна жить мать моего ребенка!
Ладно, это все мы решим. Сейчас главное – найти нужные слова. И нужный тон. Чтобы не слишком ее нервировать.
Нажимая кнопку звонка, я страшно разволновался. Как Аленка на меня отреагирует? Как воспримет новость о моем отцовстве? Может ведь и с кулаками наброситься. Надо бы заблаговременно убрать от нее все колющие и режущие предметы.
Аленка открыла. Уставилась на меня так удивленно, как будто я сам Папа Римский. Я заметил, что она одета по-уличному, видимо, куда-то собралась.
– Я тут случайно проезжал мимо… – начал я.
Блин, ну что я несу? Случайно проезжал мимо с букетом и этим дурацким Басиком.
Аленка хлопала глазами, испуганно и удивленно пялясь на букет и игрушку.
– Ну то есть, проезжал мимо, увидел цветочный магазин, вспомнил о тебе…
Опять какая-то фигня получается. Почему так тяжело-то?!
Я вручил Аленке букет и игрушку. Она нерешительно взяла цветы, и даже слегка прогнулась под весом букета. Черт, а он, и правда, огромный и тяжелый…
– Зачем это? – пролепетала она испуганно.
Но на игрушку смотрела с умилением, как маленькая девочка.
Так. Что говорить-то?
Может, просто сказать: “Дорогая, у нас с тобой будет ребенок”. И посмотреть, как у нее упадет челюсть.
А, вот. Нашел тему для затравки.
– Я хотел извиниться.
– За что?
– На том ужине я повел себя не очень… То есть очень не… Напился, как свин.
– Ну, до свина вам было далеко, – улыбнулась Аленка. – И я понимаю, почему вы выпили.
– Да?!
Что, правда догадалась? Вспомнила?
– Вы расстроились из-за этой... Ольги.
А, это... трюк с откровенностью! Я уже и забыл о нем.
Нет, Аленка. Ты ошибаешься. Я не расстроился. Я офигел.
Телефон Аленки, лежавший на полочке у зеркала, пискнул. Она посмотрела на экран.
– Ой, вы извините, но я тороплюсь. За мной уже и такси приехало.
– Куда едешь?
– К маме.
– Я тебя отвезу.
– Это далеко!
– Ничего. С удовольствием прокачусь.
– Я на вокзал, потом на электричку. Это в области.
– Прекрасно. Обожаю ездить в область.
– Мирон Александрович, вы…
– Мы на “ты”, помнишь?
– Тогда спрошу прямо: что тебе от меня нужно?
Вот оно. Тот самый подходящий момент.
Пора.
– Видишь ли, Алена… У меня к тебе есть разговор.
Аленкин телефон затрезвонил. Она хотела его взять, но мешал букет. Я увидел, что звонит таксист, поднял трубку, произнес:
– Мы отменяем заказ.
Он начал возбухать, я сказал:
– Сейчас выйду и заплачу.
Положил телефон на место. Открыл дверь и произнес:
– Жду тебя внизу.
Мы ехали уже примерно полчаса, Аленка сидела молча, сжав губы в тонкую ниточку. Она явно была не в настроении и я не знал как подступиться к важному разговору.
– Подожди, – внезапно произнесла она. – Давай остановимся.
Я притормозил у обочины.
– Что случилось? Тебе плохо?
Аленка кивнула.
Я нажал на кнопку, открыл ее окно.
– Тошнит? – спросил я.
Она отрицательно помотала головой. А потом выдала:
– Поехали обратно.
– Как скажешь, – я завел машину. – Но все же… в чем дело? Может, в больницу?
Я разволновался. Что, если у Аленки какие-то серьезные проблемы? Беременность – дело нешуточное. А она вон какая хрупкая… А до больницы, между прочим, пилить и пилить.
Вот и разворот. Я повернул в обратную сторону, в город.
– Что болит? – спросил я. – Давай позвоним врачу. В клинике всегда есть дежурный.
– Да ничего у меня не болит! – сердито воскликнула Аленка. – Сердце только.
– Сердце – это очень серьезно.
– Ага. Как подумаю, что нужно все маме рассказать, оно просто останавливается.
Ах, вот в чем дело! Она просто боится! Вернее, не просто. А очень сильно. Сжала пальцы так, что больно смотреть. Закусила губу до крови. И, по-моему, даже побледнела.
Я снова притормозил у обочины. Аленка удивленно повернулась ко мне.
– Так сильно боишься маму? – спросил я.
– Ну а зачем ей говорить? – начала тараторить Аленка.
Уже не первый раз замечаю, что она, когда волнуется, начинает говорить очень быстро, тарахтит, просто как из пулемета.
– Маме знать необязательно. Когда живот появится, я к ней ездить не буду. Буду звонить и говорить, что очень много работаю. А потом как-нибудь заявлюсь уже с ребенком. Скажу как бы между прочим: а я тут на днях родила. Тогда уже поздно будет меня упрекать...
Я еле сдерживал улыбку. Какой она все-таки еще ребенок, моя Аленка! Маму боится, сказки всякие выдумывает. Ага, так все и будет. Заявится к маме с ребенком… Моим ребенком, между прочим!
Похоже, сегодня я Аленке так ничего и не расскажу.
Она и так слишком разволновалась, а беременным это вредно. Моя новость ее добьет. Так что пока отложим.
В общем, я опять развернулся. Уговорил Аленку все же поехать к маме. Остановился у магазинчика, купил маме цветы.
А, когда мы подъехали к дому, я сказал:
– Пойду с тобой.
– Зачем?
– Увидишь.
***
Алена
Как я предполагала, Анька объявила Мирона извращенцем. Так и заявила:
– Есть такие извраты, которых тянет на беременных.
– Да не тянет его на меня, с чего ты вообще взяла?
– Тогда почему этот, как ты его описала, роскошный самец, проводит время с беременной тобой, а не с какой-нибудь сисястой моделью? Что ему от тебя нужно?
– Да ничего ему не нужно. Он просто… мы просто дружим, – произнесла я.
Анька расхохоталась.
– Дружит она. Ты-то, может, и дружишь, а вот он…
Я не рассказала Аньке ту историю с несостоявшейся беременностью, которую мне поведал Мирон. Думаю, ему было бы неприятно, если бы я начала болтать об этом. Он поделился со мной в момент откровенности. И я смогу держать рот на замке.
Лично для меня после этой истории все стало ясно. Я со своей беременностью просто напоминаю ему ту девушку. Теперь понятно, почему он так разорался, когда я заявила, что ничего не решила. Он слышать не может про аборты! Для него это больная тема.
И кстати, Мирон вовсе меня не преследует. Я его уже несколько дней не видела!
И все же, когда он заявился сегодня с цветами и игрушкой, я напряглась. Может, он, правда, извращенец? И Аньки не было дома. Хотя что бы она сделала? Определила на глаз, насколько он нормален? Она тоже укатила к родителям на все выходные. Вот и я собралась к маме…
А Мирон заявил, что подвезет меня! Ему что, заняться больше нечем в субботу? Точно, маньяк. Но, когда он начал извиняться, мое сердце дрогнуло. Он был таким милым! Ему идет быть виноватым.
Хотя и командовать тоже идет. Он отменил мой заказ такси, пошел разбираться с водителем. А мне скомандовал спускаться.
И я подчинилась!
Ему так легко подчиняться, это получается само собой. Он как будто не сомневается, что все должны его слушаться. И все слушаются. Вот бы мне такому научиться! Но, наверное, с этим рождаются. Это прилагается к железным яйцам. У Мирона они точно стальные. Так, о чем я думаю? О яйцах своего начальника!
Букет был просто огромным, я не знала, куда его поставить. Таких ваз у меня нет. У нас с Анькой на двоих стеклянная прямоугольная вазочка из “Икеи”, и все. Пришлось сунуть букет в таз с водой. Некрасиво, конечно, но что делать.
Пока я собиралась, пришло сообщение от мамы. Я ей написала, что приеду. И теперь она спрашивает: “Ты с Денисом?”
В тот момент я почувствовала, что мне передалась часть уверенности Мирона. Яйца проклюнулись. И я, не став ходить вокруг да около, ответила маме: “Мы расстались”. Это слишком мягкая формулировка, но я не буду ее шокировать подробностями. Моя мама как будто воспитывалась в пансионе благородных девиц. Она не может произнести слова “секс”, а обо всем, что с ним связано, говорит очень завуалированными намеками. Не знаю, догадывается ли она, что ее 24-летняя дочь уже не девственница. Мы с ней об этом никогда не говорили.
Зато, когда мне исполнилось 16, она, краснея и стесняясь, подсунула мне книжку о половом воспитании. Не уверена, что она сама ее читала. И для меня до сих пор загадка, как я вообще появилась на свет. С отцом они прожили вместе всего год и, кажется, я догадываюсь, почему расстались.
После моего признания о расставании с Денисом мама задала кучу вопросов, а я ей написала: “Поговорим при встрече”.
По дороге моя решимость подрастерялась и мне очень захотелось повернуть назад. Ведь разговор о Денисе – это еще цветочки. Потом меня ждут ядовитые ягодки. Я собираюсь признаться в своей беременности. Мама будет в шоке…
Я не думала, что Мирон пойдет со мной. Я вообще не думала о том, куда он денется. Надеялась, что просто уедет. Но нет. У него и тут было свое мнение. И мое его не волновало.
Он взял букет, подхватил меня под локоть, повел в подъезд. Попробуй тут откажись, когда никто не слушает твоих возражений!
Мирон нажал звонок. Мама открыла сразу, как будто ждала под дверью. На ней был домашний халат, ну да, она же не ждала в гости незнакомого мужчину. Мама смутилась, а Мирон попер, как танк.
Вручил ей букет, поцеловал ручку. Это, по-моему, чересчур!
– Мадам, вы обворожительны, – выдал он с ходу.
Мама зарделась, как девчонка.
– Если бы я не знал, что вы мама Алены, точно принял бы вас за сестру.
– Алена... – мама посмотрела на меня с немым вопросом.
– Это Мирон, – начала я. – Он… Мы…
– Мы вместе работаем, – произнес он.
– Проходите в зал, – мама поплотнее запахнула халат. – Я сейчас вернусь.
А потом, глядя на меня, добавила:
– Что же ты не предупредила, что будешь не одна?
– Мы хотели сделать сюрприз, – вмешался Мирон. – Надеюсь, он получился приятным?
Маме ничего не оставалось, как согласно кивнуть. Мирон умеет быть убедительным! Она убежала переодеваться, мы уселись на диван.
– У тебя очень милая мама, – выдал он.
– Спасибо, – только и смогла пролепетать я.
Он брызжет очарованием направо и налево, этому невозможно противиться!
Я даже не могу понять, облегчил или усложнил Мирон мою задачу своим присутствием. С одной стороны, мне будет еще более неловко. С другой, при нем мама точно не будет на меня орать. Хотя… может, и будет.
Мама хлопотала на кухне, я не сомневаюсь, что она приготовила первое, второе и третье, чтобы накормить свою голодающую в большом городе дочь. Что ж, Мирон, раз напросился в гости, будешь теперь лопать все это за меня.
Мне сегодня хочется только яблок… Килограмма два-три.
За столом мне пришлось туго. Жирный борщ, которым мама нас угощала, вызывал у меня отвращение. Если моего рта коснется эта маслянистая пленка, то меня точно вывернет!
Я сидела, помешивала его ложкой, делая вид, что понемногу ем. Зато Мирон расправился со своей тарелкой в два счета. А потом, внимательно посмотрев на меня, забрал и мою.
– Борщ – просто объеденье! – нахваливал он. – Я готов съесть всю кастрюлю.
– Я вам еще добавлю, – вскочила и начала хлопотать мама.
Когда она отвернулась, мы с Мироном переглянулись и он мне подмигнул. Я невольно расплылась в улыбке. Оказывается, он может быть и озорным, как мальчишка...
На второе было пюре с котлетами и подливкой, которую я раньше любила, а теперь не могу видеть. Там жареный лук! Мирон снова уплетал за обе щеки, а я ковырялась в тарелке, пытаясь найти островок пюре, не испачканный луковой гадостью.
– Алена, ты почему не ешь? – строго спросила мама.
Того и гляди в угол поставит, как в детстве.
– Что-то не хочется…
– А чего тебе хочется?
– Яблок. У тебя есть яблоки?
– В яблоках много железа, – выдал Мирон. – Алене оно полезно. У нее пониженный гемоглобин. Ты, кстати, пьешь то лекарство, которое тебе прописали?
– Не-а, – помотала я головой. – Не могу. Меня от него тошнит.
– Значит, придется делать уколы. Деваться некуда.
– Не хочу уколы!
– Придется. В твоем положении…
– Я еще попробую то лекарство, – промямлила я.
– Я прослежу.
Мама переводила взгляд с меня на Мирона и обратно.
– Подождите! – наконец воскликнула она. – Что с Аленой? Она больна?
Она смотрела на Мирона и спрашивала его! Как будто меня тут вовсе не было.
– Я бы не сказал, что это болезнь.
Меня бросило в жар. Сейчас начнется.
– А что? – испуганно спросила мама.
– У нас будет ребенок, – выдал Мирон.
Мама так и застыла с открытым ртом. Сидела на табуретке, хлопала глазами и смотрела… по-прежнему на Мирона! Может, она и орать будет на него? Может, я тут вообще ни при чем?
– У вас? – спросила мама.
– Ну, технически беременна, конечно, Алена.
В этот момент мама, наконец, соизволила взглянуть на меня.
– Алена, ты… Это правда?
Я лишь кивнула.
– Все прекрасно, – вещал Мирон. – Алена абсолютно здорова, за исключением небольшой мелочи – ей не хватает железа. Поэтому, если у вас есть яблоки – немедленно доставайте.
Ага, бегом. А то я сейчас скончаюсь от дефицита железа. Умеет Мирон переключить внимание!
Мама вскочила, бросилась к холодильнику, достала пакет с яблоками, высыпала их в раковину. Мирон тоже поднялся, подошел к ней и они в четыре руки начали их мыть. И тихо переговариваться.
– Какой срок? – услышала я голос мамы.
– Пять недель, – ответил он. – Вы станете бабушкой первого марта следующего года.
Мама издала какой-то странный звук, то ли всхлип, то ли вскрик.
Мирон приобнял ее за плечи, наклонился и произнес:
– Все будет хорошо. Я вам обещаю.
Потом я сидела, ела яблоки, одно за другим. А эти двое обсуждали, как заставить меня пить противное лекарство или делать уколы.
– Она с детства боится уколов, – рассказывала мама. – Помню, один раз, когда у нее было воспаление легких, нам с врачами приходилось ее втроем держать, чтобы воткнуть иголку в попу.
– Бедная Аленкина попа! – воскликнул Мирон. – Такую попу надо беречь.
Мама смутилась, полюбовалась тем, как я лопаю яблоки, а потом снова продолжила рассказывать Мирону подробности моих детских злоключений. Он был внимательным слушателем, так что узнал и о том, как я в два года съела мамину пудру, и о том, как в три я разрисовала обои красным несмываемым маркером, и о многих других моих похождениях.
Когда мамин энтузиазм начал угасать, Мирон вскочил и заявил, что нам пора. Это было очень вовремя. По глазам мамы я видела, что первый шок прошел и она готова к расспросам.
– А как же Денис? – тихонько спросила мама, когда мы уже были в прихожей.
Мирон, весь вечер державший уши востро, конечно, услышал.
– А Денис козел, – выдал он. – Аленка застала его с другой. Пришлось начистить ему морду.
Мама смотрела на Мирона чуть ли не с благоговением.
Я не могла поверить, что новость о ребенке проскочила так легко.
А Мирон выглядел довольным, как кот в сметане.
Он что, не понимает, что все запутал? Мама теперь думает, что он отец моего ребенка! Хотя этот хитрец ни разу не сказал этого прямо.
***
Мирон
На обратном пути Аленка уснула. Бедняжка, столько волнений! Но, надеюсь, мне удалось сгладить углы. Скандалов и истерик не было.
Теперь мама Аленки знает, кто я такой.
Аленка, правда, пока не в курсе… но скоро я ей скажу. Надо только еще немного ее приручить.
Не доезжая до города, я по привычке свернул на дорогу, ведущую в коттеджный поселок. Очнулся уже на своей улице.
Блин! Куда я приехал! Надо теперь разворачиваться и пилить обратно. Хотя… Может, раз уж так сложилось, пора показать Аленке мое жилище?
Я подъехал к дому, нажал кнопку на пульте, ворота разъехались. Я припарковался, вышел из машины. Аленка все еще спала. Тогда я распахнул дверь дома, взял Аленку на руки и занес вовнутрь. Опустил на диван в гостиной, укрыл пледом. И сел на пол рядом.
– Я бы не сказал, что это болезнь.
Меня бросило в жар. Сейчас начнется.
– А что? – испуганно спросила мама.
– У нас будет ребенок, – выдал Мирон.
Мама так и застыла с открытым ртом. Сидела на табуретке, хлопала глазами и смотрела… по-прежнему на Мирона! Может, она и орать будет на него? Может, я тут вообще ни при чем?
– У вас? – спросила мама.
– Ну, технически беременна, конечно, Алена.
В этот момент мама, наконец, соизволила взглянуть на меня.
– Алена, ты… Это правда?
Я лишь кивнула.
– Все прекрасно, – вещал Мирон. – Алена абсолютно здорова, за исключением небольшой мелочи – ей не хватает железа. Поэтому, если у вас есть яблоки – немедленно доставайте.
Ага, бегом. А то я сейчас скончаюсь от дефицита железа. Умеет Мирон переключить внимание!
Мама вскочила, бросилась к холодильнику, достала пакет с яблоками, высыпала их в раковину. Мирон тоже поднялся, подошел к ней и они в четыре руки начали их мыть. И тихо переговариваться.
– Какой срок? – услышала я голос мамы.
– Пять недель, – ответил он. – Вы станете бабушкой первого марта следующего года.
Мама издала какой-то странный звук, то ли всхлип, то ли вскрик.
Мирон приобнял ее за плечи, наклонился и произнес:
– Все будет хорошо. Я вам обещаю.
Потом я сидела, ела яблоки, одно за другим. А эти двое обсуждали, как заставить меня пить противное лекарство или делать уколы.
– Она с детства боится уколов, – рассказывала мама. – Помню, один раз, когда у нее было воспаление легких, нам с врачами приходилось ее втроем держать, чтобы воткнуть иголку в попу.
– Бедная Аленкина попа! – воскликнул Мирон. – Такую попу надо беречь.
Мама смутилась, полюбовалась тем, как я лопаю яблоки, а потом снова продолжила рассказывать Мирону подробности моих детских злоключений. Он был внимательным слушателем, так что узнал и о том, как я в два года съела мамину пудру, и о том, как в три я разрисовала обои красным несмываемым маркером, и о многих других моих похождениях.
Когда мамин энтузиазм начал угасать, Мирон вскочил и заявил, что нам пора. Это было очень вовремя. По глазам мамы я видела, что первый шок прошел и она готова к расспросам.
– А как же Денис? – тихонько спросила мама, когда мы уже были в прихожей.
Мирон, весь вечер державший уши востро, конечно, услышал.
– А Денис козел, – выдал он. – Аленка застала его с другой. Пришлось начистить ему морду.
Мама смотрела на Мирона чуть ли не с благоговением.
Я не могла поверить, что новость о ребенке проскочила так легко.
А Мирон выглядел довольным, как кот в сметане.
Он что, не понимает, что все запутал? Мама теперь думает, что он отец моего ребенка! Хотя этот хитрец ни разу не сказал этого прямо.
***
Мирон
На обратном пути Аленка уснула. Бедняжка, столько волнений! Но, надеюсь, мне удалось сгладить углы. Скандалов и истерик не было.
Теперь мама Аленки знает, кто я такой.
Аленка, правда, пока не в курсе… но скоро я ей скажу. Надо только еще немного ее приручить.
Не доезжая до города, я по привычке свернул на дорогу, ведущую в коттеджный поселок. Очнулся уже на своей улице.
Блин! Куда я приехал! Надо теперь разворачиваться и пилить обратно. Хотя… Может, раз уж так сложилось, пора показать Аленке мое жилище?
Я подъехал к дому, нажал кнопку на пульте, ворота разъехались. Я припарковался, вышел из машины. Аленка все еще спала. Тогда я распахнул дверь дома, взял Аленку на руки и занес вовнутрь. Опустил на диван в гостиной, укрыл пледом. И сел на пол рядом.
