Текст книги "Две полоски (СИ)"
Автор книги: Лина Филимонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава 10
***
Мирон
Я привез Аленку в клинику “Неомед”, это скорее даже медицинский центр с несколькими отделениями и врачами самых разных специальностей. Здесь наблюдаются мои родители, я сам тут бывал, когда достала затяжная ангина. И остался доволен профессионализмом врачей.
Уверен, и гинекологи тут хорошие. Или как там называются врачи, которые занимаются беременными? Акушеры?
На стойке регистрации нас приветствовала блондинка, которая показалась мне знакомой.
– Добрый вечер, Мирон Александрович, – произнесла она.
Где мы встречались? Неужели я с ней?... Блин, не помню.
Но я, естественно, расплылся в улыбке и поздоровался.
– Как здоровье вашей мамы? – добавила она.
Уф! Вспомнил! Она помогала мне разобраться в маминых назначениях. Мы с ней не спали. Просто камень с души!
– Все хорошо, спасибо.
– С чем к нам пожаловали?
– Нам нужно обследование. Девушка беременна…
– Будете у нас наблюдаться?
– Да.
– Сейчас мы с вами заполним анкету и подпишем договор...
– Конечно.
Аленка сидела рядом, испуганно озиралась по сторонам. Видно, что чувствует себя неуверенно. У меня возникло внезапное желание взять ее за руку. Но я ограничился тем, что улыбнулся ей и произнес:
– Не волнуйся. Тут прекрасные врачи.
– Тут так… красиво, – выдала он. – Не как в больнице.
Да? По-моему, самая обычная обстановка. Правда, там и сям торчат какие-то цветущие штуки в прозрачных горшках и все, что только можно, стеклянное – столы, ограждения лестниц, полки. Лично мне этот интерьер не особо нравится.
Ну, раз Аленке по вкусу – прекрасно.
Когда все было заполнено, уже другая блондинка проводила нас к кабинету врача. Гостеприимно распахнула дверь перед Аленкой, она вошла.
– Папаша будет присутствовать? – спросила блондинка.
Аленка вздрогнула и мгновенно покраснела.
– Он не… это не папаша! – воскликнула она.
Она так сильно смутилась, что мне даже стало ее жалко.
***
Алена
Это не медицинский центр, а какой-то дворец! Я растерялась от слишком шикарной обстановки. Куда меня привез Мирон Александрович? Я думала, мы едем в какую-то клинику, где обслуживаются сотрудники. Но это… Неужели простые служащие “Арктики” лечатся в таком великолепии?
Я заполнила анкету, что-то подписала. Мирон тоже поставил подписи под какими-то бумагами. Кажется, это были договоры на оплату. Его здесь знают. Похоже, и правда, медцентр связана с “Арктикой”. Повезло мне работать в такой процветающей фирме!
Когда я входила в кабинет врача, произошла очень неловкая ситуация. Медсестра приняла Мирона за моего мужа! Я чуть сквозь землю не провалилась от смущения.
– Вы давно ели? – сразу после приветствия спросила меня симпатичная женщина-врач.
Я начала вспоминать.
– В обед. То есть в час дня.
– Значит, мы вполне можем взять у вас общий анализ крови. Потом, конечно, сделаем контрольный. Но кое-что прояснится уже через полчаса.
– Через полчаса?! – поразилась я.
В городской поликлинике нужно ждать сутки.
Я ответила на массу вопросов, меня взвесили, измерили давление, прослушали. Заглянули в горло и в другие места. Медсестра отвела меня в кабинет УЗИ по соседству и проводила обратно, уже с заключением в руках. В коридоре я видела Мирона, он сидел в кресле и смотрел в телефон. Увидев меня поднял голову, ободряюще улыбнулся.
Зачем он вообще возится со мной? Неужели он так относится ко всем беременным сотрудницам? Я вдруг услышала в голове голос Аньки: “Странный он, этот твой Мирон Александрович. Может, он маньяк или извращенец”. Подруга бы сейчас точно выдала что-нибудь подобное!
Но я отогнала эти мысли.
***
Мирон
Дверь за Аленкой закрылась. Я торчал перед ней, слегка ошарашенный. Папаша… меня только что назвали папашей! Может, эта медсестричка, сама того не зная, попала в точку?
Да нет, вряд ли. Спокойно. Вдох-выдох.
Я свалился в кресло рядом с кабинетом. Задумался.
Как вообще получилось, что Аленка оказалась рядом с моим домом? Лепетела какую-то чушь про торговый центр. Явно она приехала не ради того, чтобы купить мела! А чтобы найти того заросшего сексуального красавчика. Меня. А это значит… это значит, что она может считать меня отцом.
Но знает ли она точно?
Я полез в интернет. Выяснил, что отцовство можно установить во время беременности, но не раньше седьмой недели. А, если предположить, что я отец, то беременность составляет… Несложные подсчеты показали: пять недель. И, если быть совсем точным, еще пара дней.
Может, она и не знает. Может, у них со слизняком Денисом был секс за день до нашей встречи. А, может, не было…
Да что тут гадать или ждать семь недель?! Можно же просто спросить.
Я так и сделаю. Задам ей вопрос в лоб.
***
Алена
– Ну что ж, поздравляю. У вас все в порядке, – произнесла врач по окончании приема. – Кроме одного показателя.
Я напряглась.
– Не пугайтесь, это можно поправить. У вас низкий гемоглобин. Вы чувствуете слабость?
Я кивнула.
– Обмороки были?
– Да… один раз.
– Это плохо, – помрачнела она. – Вам нужно немедленно начать принимать препараты железа. В идеале в уколах.
Я сжалась. Она посмотрела на меня и улыбнулась.
– Но есть и другой вариант. “Тотема”. Это такая жидкость в ампулах, очень хорошо работает. Проблема в том, что не все беременные ее хорошо переносят.
– Я перенесу!
Лишь бы не колоть уколы! До смерти боюсь иголок.
Мне назначили кучу анализов – придется приехать завтра с утра. Прописали другие витамины. Выдали буклет с памяткой для беременных. И проводили к выходу.
По дороге к нам присоединился Мирон Александрович.
– Я думаю, нам надо поужинать, – заявил он, как только мы вышли из клиники.
– Спасибо, но я…
Мой живот громко заурчал. И я почувствовала, что, на самом деле, умираю с голоду. Аппетит проснулся еще во время осмотра, когда я вспомнила, что с обеда ничего не ела. Но тогда я отвлеклась, а теперь голод навалился со страшной силой.
– Я пойду куплю хот-дог, – заявила я и направилась к ларьку, торчавшему на противоположной стороне улицы.
– Какой хот-дог! Ты с ума сошла? Это нельзя есть!
– Вкусный хот-дог с горчицей и корейской морковкой, – пролепетала я и сглотнула слюну.
– Думаешь, это будет полезно ребенку?
Я уныло покачала головой.
– Я поеду домой. Огромное вам спасибо за все. Я вообще не знаю, как вас благодарить. Я не ожидала, что вы так…
Ну вот. Кажется, я сейчас опять разревусь. Лучше бы он дал мне съесть хот-дог! Может, гормоны бы успокоились.
– Тут неподалеку есть ресторан европейской кухни. Полезные питательные блюда. Я приглашаю.
– Это как-то слишком, вам не кажется?
– В смысле?
– Почему вы со мной возитесь? Вы, случайно, не маньяк?
Господи, мой язык бежит впереди мыслей! Я не собиралась этого говорить.
Мирон Александрович вздохнул.
– Я маньяк. Смирись с этим и поехали.
***
Мирон
Аленка сказала, что у нее пониженный гемоглобин, поэтому я заказал ей отбивную. В мясе много железа. И салат с кучей свежей зелени, чтобы это железо лучше усваивалось.
Пока все это несли, Аленка сжевала весь хлеб из корзинки и, кажется, собиралась взяться за салфетки… Я смотрел на нее с опаской. Что, если она опять начнет есть несъедобные предметы? Видимо, придется их у нее отбирать. Салфетка, которую она сейчас вертит в руке, явно не годится в пищу.
Она была радостной и оживленной. Кажется, общение с врачом подействовало на нее благотворно. Болтала об анализах, о рекомендациях, о том, как ей было щекотно, когда ее слушали.
Я тоже пытался быть легким и позитивным. С большим трудом, но у меня получалось.
Аленка съела большую часть отбивной. Стала совсем расслабленной. Смотрит на меня, как на хорошего друга, а не как на пугающего начальника. Ну все. Пора.
Сейчас я задам очень важный вопрос. Блин. Сердце колотится. В горле пересохло.
Я поправил галстук. Почувствовал, что он меня душит и снял его.
Ладно. Я готов.
– А, кстати, какой у тебя срок беременности? – спросил я небрежным тоном.
Получилось как-то сипло. Прокашлялся. Хотел повторить. Но, кажется, Аленка и так меня услышала.
– Они говорят: пять недель, – произнесла она. – Но я могу сказать еще точнее.
Мое сердце пропустило несколько ударов. Мне стало очень жарко.
– Пять недель, – эхом повторил я. – А что значит: точнее?
– Просто я совершенно точно знаю день зачатия, – выдала Аленка.
Я снял пиджак и расстегнул рубашку.
У них тут что, систему кондиционирования заклинило? Почему так душно?
– Э-э… как это?
Я хочу подробностей! Я требую их!
Аленка лишь загадочно улыбнулась и воткнула вилку в отбивную. Мне показалось, что вилка вошла мне в горло. Что-то мешало дышать.
Аленка же улыбается, как ни в чем не бывало, щебечет что-то о пользе салатных листьев и от том, как ей нравится шпинат, хотя все его ненавидят.
Я залпом выпил стакан воды. Хотелось чего-нибудь покрепче. Может, заказать виски? Но я за рулем…
Надо просто задать вопрос в лоб, и все. Как я и собирался.
– Отец ребенка – твой бывший? – выпалил я.
Аленка помрачнела. Перестала резать отбивную. Даже отложила нож.
– Ты ешь, ешь, – попытался подбодрить ее я. – И извини за бестактный вопрос.
– Я не хочу о нем говорить!
Мне показалось, что в ее голосе звучат подступающие слезы. Вот тебе и вопрос в лоб! Только расстроил ее, а ничего не узнал. Теперь вообще на эту тему нельзя заговаривать.
Блинский блин!
Я принялся развлекать Аленку, болтать всякую чушь. Это было совсем непросто! Но я не хотел, чтобы она разревелась. И боялся потерять с ней контакт, который только-только наладился.
Вообще я знаю один способ вызвать собеседника на откровенность. Он работает практически безотказно.
Надо сделать первый шаг. Рассказать о себе что-нибудь такое, чем не хотел бы делиться. Что-то неловкое или стыдное. Или очень личное. Желательно на ту же тему, на какую хочешь услышать откровенное признание.
Засада в том, что обмануть тут не получится.. Если ты говоришь неправду, собеседник не раскроется. А вот если ты откровенен… редко кто сдержится и не будет откровенным в ответ. Особенно, если момент выбран подходящий.
Я не знаю, как и почему это работает, но я делал это не раз. И всегда получал результат.
Мне есть что рассказать в тему. Это очень личное, я не хотел бы делится этим с кем бы то ни было. Но, похоже, придется.
Это мой шанс узнать правду.
***
Алена
Мирон привез меня в ресторан. Как я ни упиралась, он настоял на своем. Вообще не слушал моих возражений!
– Тебе надо поесть. Там хорошо кормят, – единственное, что он сказал за всю дорогу.
Которая, правда, была недолгой.
Мы вошли, мой нос сошел с ума от изобилия приятных запахов, желудок урчал, руки тряслись… давно я не чувствовала себя такой голодной! Не удержалась и съела весь хлеб. И мне полегчало.
Сразу стало веселее, я вообще чувствовала себя, как пьяная. Мне хотелось смеяться, болтать без умолку. Я бы, наверное, и в пляс пустилась, если бы представился удобный случай.
У меня было ощущение, что с плеч упал огромный груз. Почти неделю я мучилась от неизвестности, потом пребывала в шоке, позже переживала и не могла принять решение. А теперь все просто прекрасно! У меня будет ребенок. Я здорова, все идет хорошо. Опытный акушер-гинеколог сказала, что я рожу прекрасного малыша!
С гемоглобином мы разберемся, а вместо мела врач посоветовала мне пить витамины или грызть таблетки глюконата кальция. Надо попробовать. Вдруг они такие же аппетитные, как штукатурка...
Мирон Александрович вел ни к чему не обязывающую беседу, а я, осмелев, его разглядывала. Наверное, я впервые смотрела на него внимательно, без смущения, страха или неловкости.
Какой он… представительный. Дорогой костюм, стильный галстук, рубашка из какой-то шелковистой ткани. Лицо жесткое, даже грубоватое. Квадратный подбородок, складка между бровей от того, что часто хмурится. Но, когда он улыбается, складка разглаживается и сурово нависшие над глазами брови приподнимаются. Он кажется очень даже милым!
Хотя слово “милый” ему не идет.
И все же меня напрягают солидные мужчины в костюмах. Денис тоже всегда носит костюмы. И галстуки.
Интересно, как бы Мирон Александрович выглядел в чем-нибудь не таком официальном? Например, в обычной футболке? Или в кожаной куртке на голое тело?...
Боже, откуда у меня в голове этот бред? Опять гормоны захватили власть?
Как будто прочитав мои мысли, Мирон сначала ослабил, а потом и вовсе снял галстук. Чуть позже он избавился от пиджака и расстегнул рубашку. Мой бред усилился. Мне стало казаться, что он очень похож на того брутального качка, с которым я доигралась до беременности.
Уф. Надо успокоиться. Я почти не слышу, что он говорит.
Ах, да, мы обсуждаем сроки моей беременности. Разговоры синхронны мыслям!
Чтобы отвлечься от бреда, атакующего мою голову, я снова принялась за отбивную. Она, кстати, очень вкусная. И салат. И десерт, который только что принесли. Тортик со взбитыми сливками. Я его хочу! Но сначала доем отбивную.
И тут Мирон спросил, от кого я беременна. Ну и зачем ему это знать?
Нет, не от бывшего парня! Точно не от него. А от того, чьего имени я не знаю… Разве можно такое сказать своему начальнику?
Он так обо мне заботится, опекает. В клинику лично отвез. Думает, что я хорошая, правильная. А я плохая! Очень плохая.
Эйфория прошла. Не то чтобы мне стало очень грустно… Но и весело тоже не было. Мирон Александрович пытался меня смешить, я улыбалась. И думала о том, что пора домой. Завтра рано вставать, ехать на анализы, потом на работу.
У меня есть работа. Меня не уволят. Я здорова и с малышом все в порядке. Все будет хорошо.
Эти фразы я повторяла про себя, пытаясь вернуть ощущение легкости и счастья.
***
Мирон
Если я буду откровенным Аленка точно проникнется, станет мне сочувствовать. И раскроется сама. Она отзывчивая. Очень отзывчивая. Я почему-то вспомнил, как она содрогалась от оргазма, когда я всего лишь коснулся ее напряженной горошины. Правда, перед этим я довел ее до исступления, лаская грудь…
Не о том думаешь, старый ты кобелина!
Включи верхнюю голову! У тебя тут кризисная ситуация, которую нужно разруливать. Предварительно разобравшись в чем, собственно, заключается кризис.
– Раз уж мы заговорили о бывших, – начал я.
И замолчал.
Может, не стоит? Скорее всего, ничего не получится. Только понапрасну вывернусь наизнанку. Я к этому не готов.
Да и Аленке этот разговор явно не нравится. Смотрит волком. Думает, я о ее бывшем речь завел. Она не знает, что он теперь ходит с лиловым отпечатком моего кулака на физиономии. Наверное, обрадовалась бы, если бы узнала.
Может, сказать?
– А как вы расставались с бывшими? – внезапно спросила Аленка.
Она сама завела этот разговор…
– У меня их было не так много, – произнес я.
– Вам же немало лет, – выпалила Аленка.
А это, между прочим, бестактно! Не такой уж я старый.
– Да, но… отношений у меня было немного.
– Наверное, они были долгими, – предположила Аленка.
Не угадала!
– Была первая любовь в институте, – вспомнил я.
– Как романтично!
– Да, было романтично.
Но недолго. Через год чувства завяли и мы разбежались по обоюдному согласию. Она потом уехала в Испанию, живет там до сих пор. А я ушел в отрыв. И тоже до сих пор там.
Если не считать перерыва на более или менее стабильные отношения, который закончился два года назад.
– Почему вы расстались?
Я пожал плечами.
– Наверное, просто переросли это детское чувство. У тебя же, наверное, тоже была первая любовь? Где-нибудь в школе.
– В школе… Да! Но не взаимная. Я была влюблена в самого популярного мальчика класса, а он списывал у меня сочинения. И все.
– Печально.
Аленка откровенничает. Это хорошо. Как бы подвести ее к разговору о том, что меня больше всего волнует?
– А потом, наверное, была вторая любовь. В институте.
– Ага, – Аленка помрачнела.
– Вы расстались?
– Да! Месяц назад.
Ох ты ж блин! Она с этим слизняком Денисом с самого института!
– Интересно, почему наш разговор все время сворачивает на моего бывшего? – сердито произнесла Аленка. – Я не хочу о нем говорить!
Ну вот. Приехали.
***
Аленка
Я не хочу ни думать, ни говорить про Дениса. Почему он все время лезет в наш разговор? Наверное, потому, что пора этот разговор сворачивать. Только я хотела это сказать, как Мирон задумчиво и печально произнес:
– Моя девушка была беременна.
Я застыла. Не ожидала от него внезапной откровенности. Он сказал: “Была беременна”. Что же случилось? И о какой девушке он говорит?
– Первая любовь? – осторожно уточнила я.
– Нет. Другая. Мы встречались около года. Она была моделью. Постоянные съемки, разъезды. Мечтала покорить все подиумы мира.
Мирон разговаривал как будто сам с собой. Я, притихнув, внимательно слушала.
– Мы не планировали детей. Даже не говорили об этом ни разу. И о будущем не говорили. Все шло своим чередом.
Он помолчал. Посмотрел на меня таким грустным взглядом, что мое сердце сжалось. А потом продолжил.
– Но как-то раз мы забыли об осторожности. Такое бывает.
– Я знаю! – не удержалась от восклицания я.
Мирон понимающе кивнул.
– А потом Ольга сказала, что беременна.
Ольга. Ее звали Ольга. Он сказал мне ее имя, он откровенен со мной…
– А вы?
– Я… я не был к этому готов. Был ошарашен, удивлен, растерян.
– Понимаю.
Ах, как хорошо я его понимаю!
– Но я ни разу не сказал, что хочу избавиться от этого ребенка! Правда, возможно, в первый момент я среагировал неправильно.
Он замолчал, я не удержалась и спросила:
– Как? Как вы среагировали?
– Удивился, а не обрадовался. Но потом я реабилитировался. Обнял ее, сказал, что все будет хорошо. Что мы справимся.
– Вы молодец, – сказала я.
– Но она лишь расхохоталась. Говорила: посмотри на себя, какой из тебя отец. Да и из меня не получится путная мамаша.
– И что потом? – спросила я, предчувствуя, что ничего хорошего не услышу.
– Она укатила на очередные съемки. А я много думал. И, чем больше думал, тем лучше понимал, что хочу этого ребенка. Я даже купил книгу о беременности. Начал читать, как растет плод, какого он размера на четвертой неделе, на пятой, на шестой. Ты знаешь, что сейчас твой ребенок размером с апельсиновое зернышко? Пять недель. Я запомнил.
Он снова замолчал, я сидела тихо, как мышка. Со страхом ждала продолжения. Апельсиновое зернышко... надо же, какая крошка! Я положила одну руку на свой живот. Мирон заметил этот жест и отвел глаза.
– Она вернулась, я встретил ее в аэропорту с цветами и с какой-то детской фигней, купленной там же. Кажется, это была погремушка. Я сразу начал говорить, что готов стать отцом, что у нас все получится.
– А она? – еле слышно спросила я.
– Она взяла цветы, а погремушку выкинула в мусорку. И сказала, что сделала аборт.
– Ох! – не удержалась от восклицания я.
– И что из меня все равно не получился бы нормальный отец. А она вообще не хочет иметь детей. Потом она все смеялась и повторяла: “Ну что, отлегло?”
***
Мирон
Начиная этот рассказ, я строил коварные планы. Хотел вызвать Аленку на откровенность. И сначала помнил об этом. Но потом так погрузился в воспоминания, что все планы начисто вылетели из моей головы.
Я будто заново пережил ту боль. Как будто снова в спину, между лопаток, воткнули большой ржавый нож.
А недавно этот нож еще и повернули.
Листая ленту Инстаграма, я увидел фотографию Ольги. У нас есть общие друзья, поэтому мы иногда сталкиваемся. Чаще виртуально. Мне давно на это пофиг. Но месяц назад… это был вероломный удар.
На фото Ольга стояла на фоне моря, в обнимку с каким-то смазливым мужиком. Под ее платьем явственно угадывался беременный живот. Лицо светилось счастьем, она смотрела на мужика, он ее обнимал.
А еще была подпись: “Готовлюсь стать лучшей мамой на свете!”
После этого я и пил два дня. Ну и дурак. Все в прошлом. Я давно это пережил. Если она беременна и счастлива – я рад за нее.
Но в одном она ошибается. Из меня может получиться очень хороший отец.
***
Алена
Я опять чуть не разревелась. Вернее, не чуть. На глаза навернулись слезы, сначала я моргала, потом начала их тереть. Промокнула салфеткой. Подумала, что, наверное, ужасно выгляжу и полезла в сумочку искать зеркало.
Оно никак не находилось, я выложила на стол телефон, коробку с мелками, кошелек… А, вот и оно.
Мирон на меня не смотрел. У него был такой вид… печальный, понурый. Сердце разрывалось, глядя на него. Как она могла, эта его Ольга! Избавилась от ребенка, и даже его не спросила.
А он… ну, растерялся поначалу. Это мне очень хорошо понятно. Я сама совсем недавно была такой же растерянной. Но потом он понял, что хочет ребенка! Все почти как у меня.
Почти. С той лишь разницей, что мне никто не говорит: у нас все получится. И не скажет. Даже если я найду этого качка… Что хорошего может из этого выйти? Мы совершенно чужие друг другу.
Я не знала, что сказать боссу. “Сочувствую” – вроде как банально. “Эта ваша Ольга редкостная дура” – вроде как слишком.
Не знаю, как я додумалась до этого, но я выдала:
– А вы уверены, что это был ваш ребенок?
Мирон выглядел ошарашенным.
– Тогда был уверен, – произнес он. – Но ты заронила сомнения…
– Простите, я не хотела вас расстроить.
– Можешь говорить мне “ты”? При том градусе откровенности, которого мы достигли, странно “выкать”.
– Ладно, я… постараюсь.
***
Мирон
Работает. Мой план работает. Аленка мало того, что прониклась, так еще и сама ведет разговор туда, куда мне нужно. Теперь главное – не спугнуть ее.
Чувствую себя как сапер на минном поле.
– Интересно, женщина всегда знает, от кого беременна? Я имею в виду, если был не один партнер? – закинул удочку я.
– Не знаю, – Аленка пожала плечами.
Что значит: “Не знаю”?! Уж ты-то точно в курсе!
Я выдержал паузу, побуждая ее говорить. И не прогадал. Она продолжила:
– Я… у нас с Денисом ничего не было около месяца. Теперь я знаю, почему он меня не хотел. А тогда переживала.
Что? Месяц без секса? Это значит… Неужели это значит…
Черт, да починят они когда-нибудь свои кондиционеры? Невыносимая духота. Я рванул ворот рубашки. Оказалось, он и так был расстегнут. Услышал, как что-то хрустнуло, кажется отлетела одна из пуговиц.
Алена замолчала. Открыла коробочку с мелом, которая лежала перед ней на столе, опять начала гладить цветные мелки. Она что, снова собирается их есть? Или просто нервничает и не знает, за что схватиться?
Горло пересохло, как в пустыне. Но мой стакан оказался пустым. Да что это за заведение такое? Духота страшная, да еще и официанты мышей не ловят. Почему клиент не обслужен, а? Немедленно дайте мне жалобную книгу!
Аленкин стакан был почти полон, я схватил его. Она не обратила на это внимания. Все еще занимается нежностями с разноцветным мелом. Я выпил воды, прочистил горло и мягко, максимально мягко, почти вкрадчиво, спросил:
– Значит, ребенок не от Дениса?
Она отрицательно помотала головой, не поднимая взгляда от коробки с мелками.
Все. Контрольный.
Сейчас – или прямо в сердце, или мимо.
– А от кого? – все так же мягко и вкрадчиво спросил я, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
– Я даже не знаю, как его зовут! – воскликнула Аленка.
В ее голосе явственно звучали слезы.
Блин. Я тоже могу сейчас разреветься. Серьезно.
– Это была случайная связь. Первая и единственная в мой жизни. Я пошла в бар, выпила два джин-тоника, встретила парня и… Теперь я беременна!
***
Алена
Я выпалила все это одним предложением, как пулемет. Наверное, можно было бы и промолчать. Пусть бы босс продолжал думать, что я хорошая девочка.
Но сейчас, когда он был со мной так откровенен, мне было неловко врать и притворяться. Мне тоже хотелось раскрыть душу…
Раскрыла. Теперь боюсь поднять на Мирона глаза.
Внезапно я увидела его руку. Она потянулась к коробке с мелками, которая стояла передо мной. Он выхватил один из мелков, зеленый. Что он собирается делать?
Я подняла взгляд и увидела, что он… ест мел! Причем такое ощущение, что он сам не понимает, что делает. Глаза стеклянные, взгляд отсутствующий, он как будто во сне или в трансе.
– Мирон Александрович, – произнесла я. – Зачем вы…
Он очнулся, посмотрел на меня, как будто впервые в жизни видит, глянул на свою руку с зажатым в пальцах мелком. Дожевал оставшийся во рту мел.
– Что вы делаете? – спросила я, почему-то шепотом.
– Я… просто… хотел понять, как оно на вкус.
– Ну и как?
– Не понял, – растерянно произнес Мирон.
На его лице все еще было странное выражение. Как будто его только что огрели дубиной по голове.
– Цветные лучше не есть, – заметила я. – Там красители.
– Ладно. Я понял. Не буду. Значит, я буду… О, боже.
Мирон положил мелок на стол, подозвал официанта и произнес:
– Принеси воды. – Помедлил немного и добавил. – И водки.
– Сколько водки? – услужливо поинтересовался официант. – Сто грамм? Двести?
– Ведро! – гаркнул мой босс.
Официант испарился.
– Вы же за рулем, – растерянно произнесла я.
– Такси, детка. Вызовем такси.
– А зачем вы…
Он смотрел на меня очень странным взглядом. Вглядывался, как будто впервые видит. Ухмылялся, как будто знает обо мне что-то неприличное.
Ах, да. Знает.
Официант снова появился возле нас. Поменял Мирону стакан, налил воды из бутылки. Поставил перед ним рюмку, открыл запотевший графин.
– Я сам, – прогнал его Мирон.
Налил водки, выпил, почему-то занюхал мелком. Кажется, ему тоже начинает нравится мел. Так и представляю, как мы вместе будем предаваться этому пороку. Я буду приходить к нему в кабинет, он будет доставать из стола коробку мела, и мы на пару будем им хрустеть…
Что за ерунда лезет в голову?
И что творится с моим боссом? Видимо, его расстроили воспоминания о том случае с беременностью. Вспомнил, теперь переживает. Бедняжка.
– Извини, – произнес он, наливая себе вторую рюмку. – Тебе не предлагаю. Я бы и сам не стал… Но что-то разволновался.
– Я понимаю, – кивнула я.
***
Мирон
Зачем я сожрал мел?
Я же не псих. И не беременный. То есть беременный... но не совсем я.
Это было состояние аффекта, не иначе. Я узнал, что Аленка носит моего ребенка. Я буду отцом.
У меня будет ребенок!
В голове одни нецензурные восклицания и непонятные эмоции.
Уф. Водка хорошо пошла.
– Значит, ты не знаешь, как его зовут… – продолжил допрос я.
– Я даже не помню, как он выглядит.
Ха. Я в курсе. Но как так получилось, хотел бы я знать? Амнезия? Упала и ударилась головой, когда убегала?
– В смысле? – спросил я с деланным удивлением.
– Я его не разглядела. Понимаете…
– Понимаешь, – поправил ее я. – Мы на “ты”.
Я уже не боялся сбить Аленку. Главное я узнал, да и она, похоже, вошла во вкус. Разоткровенничалась не на шутку. Я могу сейчас многое о себе узнать.
– Я в тот вечер долго ревела и у меня разболелись глаза. Я плохо видела. Да к тому же надела темные очки. И мы не включали свет. И я старалась на него не смотреть…
– Что, он был такой страшный?
– Он был…
Она замолчала.
– Он был хорош? – не удержался от вопроса я.
Аленка упрямо сжала губы. Не желает обсуждать со мной своего случайного мужика. Не знает, что он сидит прямо перед ней.
Ха-ха. Очень забавная ситуация.
Но я хочу хоть что-то услышать о себе! Я был великолепен, почему она не желает этого признавать?
– Ладно, лица ты не запомнила. Но что-то же, наверное, помнишь…
– У него была татуировка. Иероглиф. Прямо возле… рядом… В общем, там.
– Иероглиф! – хохотнул я. – Оригинально. Интересно, что он означает.
– Откуда мне знать!
Она не знает. А я знаю.
Так. Какую по счету рюмку я пью? Неважно. Я выяснил все, что хотел.
– Значит, ты не сомневаешься, что отец ребенка – тот красавчик с иероглифом на х…
Я не выдержал и рассмеялся нервным смехом.
– Не совсем на… Рядом. И я не говорила, что он красавчик.
– Рядом. Ага.
– Конечно, я не сомневаюсь! – эмоционально воскликнула Аленка. – У меня больше никого не было. За всю жизнь. Только Денис и он.
Ого. Значит, все точно, как в аптеке. Это я.
Я тот, кто сделал Аленке ребенка.
Интересно, что будет, если я сейчас встану, сниму штаны и покажу ей… татуировку?
