Текст книги "Беатрис"

Автор книги: Лина Бенгтсдоттер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

4

Машина выглядела так, словно в ней кто-то жил. Бумажные стаканчики, футболки и письма, все вперемешку. Почему она не может навести порядок? Почему такие простые действия, которые другие выполняют автоматически, вызывают у нее затруднения?

Только выехав из гаража, Чарли вспомнила, что обещала подхватить Андерса. Он живет всего в двух кварталах от нее, а машина у него в ремонте.

Пока она ждала у его подъезда, оттуда вышла семья – мама, папа и девочка лет трех. Второй ребенок, совсем маленький, висел у мамы в рюкзачке. Чарли посмотрела им вслед. Каково это – жить вот так? Создавать крошечные копии себя? Ходить на занятия по балету, родительские собрания и семейные ужины? Могло ли так получиться и у нее с Юханом, если бы…?

«Не приукрашивай, – шептала у нее в голове Бетти. – Гармоничные отношения – это не для нас, к тому же все это все равно всегда кончается полным развалом. Так или иначе – все всегда кончается плохо».

Но вот они идут, удаляясь по улице: мама, папа и дети, и Чарли вдруг ощутила внезапную грусть, что жизнь – или что там еще – настолько травмировала ее, что она не в состоянии ощущать счастье или хотя бы защищенность вместе с другим человеком. Неважно, какое это счастье – вымышленное, фальшивое или недолговечное. Ей хотелось поверить в него, хотя бы на время.

– Уютненько у тебя тут, – усмехнулся Андерс, поднимая с пола коричневую банановую кожуру. – Как у тебя хватает сил так жить?

– У меня не хватает сил.

– Тогда почему ты не наведешь порядок? Ведь можно просто убрать все.

– Я все время убираю, – ответила Чарли. – По крайней мере, иногда, но тут же все снова становится, как было. И дома то же самое. Просто не понимаю, как людям удается поддерживать вокруг себя чистоту.

– Можно, скажем, каждый раз класть вещи на место, – произнес Андерс таким тоном, словно это было проще простого. – Тебе следовало бы сдать машину на химчистку салона. Я знаю одно местечко, где…

– В другой раз, – буркнула Чарли. – Сейчас слишком много всего.

– А мне казалось, что у нас затишье.

– Дело не только в работе, – вздохнула Чарли.

– Не в работе? Я что-то пропустил? Ты с кем-то познакомилась?

– Да прекрати издеваться.

– Я вовсе не издеваюсь. Наоборот, завидую.

– Чему?

– Что ты всегда так легко находишь себе компанию.

– Ты бы тоже так мог, если бы немного напрягся.

– Да нет, как вообще с кем-нибудь познакомиться? – спросил Андерс. – Я ведь все время работаю или сижу с Сэмом, а то, что предлагается, когда выходишь в свет и пытаешься… Как найти того, кто одинок, и чтобы еще и возникло взаимное притяжение? А что? – он обернулся к Чарли, которая при этих его словах рассмеялась. – Что тут такого веселого?

– Просто ты рассуждаешь как старый старик – «взаимное притяжение».

– Так какие у тебя предложения? В смысле – как найти того, с кем можно было бы устроить жизнь?

– Ты что, шутишь? – воскликнула Чарли. – Да я в жизни не встречала ни одного человека, с которым можно было бы устроить жизнь! Но меня это вполне устраивает.

Тут она вспомнила прошлую ночь, и на нее накатила теплая волна. Все получилось очень неплохо, когда Як прекратил болтать и занялся делом. Если бы он не обиделся и не полез со своими обвинениями, она с удовольствием встретилась бы с ним еще раз.

Прямо перед ними вывернула на дорогу машина.

– Да брось! – сказал Андерс, когда Чарли нажала на гудок. – Имеет право – он на главной дороге.

– Обязательно так бросаться другим под колеса только потому, что у тебя есть на это право?

– Нет, но необязательно быть такой агрессивной. Переход! – добавил он и указал на даму с собачкой, ступившую на проезжую часть.

– Вижу, – буркнула Чарли.

– Почему ты в таком стрессе?

– Я не в стрессе.

– Воспользуйся случаем и расслабься, пока мы в кои-то веки раз не ведем следствие.

– Я совершенно спокойна, – ответила Чарли и подумала о том, как ей всегда не по себе, когда она не занята под завязку. Вчерашний день они провели у судмедэкспертов, слушая рассказ о последних достижениях техники, а сегодня, если не всплывет какое-нибудь срочное дело, будут заниматься тем, что Чалле называет самообразованием. Чарли наметила себе погрузиться в последние международные исследования в области создания профиля злоумышленника – чтобы хоть чем-то заняться и перестать бродить из угла в угол.

Подойдя к входу в Национальный оперативный отдел, Чарли и Андерс приложили карточки к считывателю. Чарли проработала в НОО четыре года и оставалась самым молодым следователем в команде, состоявшей из лучших профи страны. Тем не менее, она никогда не испытывала того чувства, о котором часто говорят – что ничего на самом деле не умеешь и тебя вот-вот выведут на чистую воду. В ее случае дело обстояло, скорее, наоборот. Ее поражали недалекость коллег и их пробелы в знаниях. Чалле был ее начальником, но его она уважала не за это. Он мыслил быстро и держался строго, но ей это нравилось, потому что его настроение и реакции легко удавалось предсказать. К тому же она была благодарна ему за то, что он поручает ей все более ответственные задания и показывает, что верит в нее – хотя она не раз давала ему повод усомниться в ней.

До утреннего совещания оставалось пятнадцать минут. Чарли начала просматривать в интернете сайты крупнейших газет, а затем перешла на местную вестгётскую, на которую оформила подписку. Если раньше она избегала всего, связанного с Гюльспонгом, то теперь следила за всем, что там происходило – начиная от того, что местная футбольная команда поднялась из пятой лиги в четвертую, до крестьянина, ставшего ювелиром, и мелких краж велосипедов и лодочных моторов.

Кристина накрывала кофе в зале заседаний.

– Какая прекрасная погода! – заметила она, откинув занавеску. – В воздухе уже ощущается весна.

– Да, это здорово, – ответила Чарли.

Взяв чашку, Чарли налила себе воды из графина, стоявшего на столе. Ни для кого не было тайной, что они с Кристиной не очень ладят, но с годами Чарли научилась беседовать с ней о погоде, чтобы не тратить энергию на бессмысленные споры. По большей части это срабатывало.

Вошел Хенрик, потом Андерс, Чалле и остальные члены группы.

У них появился новый коллега – Грегер Винсент. Он пришел из Отдела тяжких преступлений и проработал в НОО всего несколько недель. Им еще не приходилось вести вместе расследование, но Чарли ожидала этого с приятным чувством – у Грегера была хорошая репутация, и к тому же он умел рассмешить. Сейчас он уселся за стол в зале заседаний в белой рубашке, на которой красовалось пятно от кофе – по поводу чего Кристина, направлявшаяся к двери, естественно, отпустила комментарий.

– Тут уж ничего не поделаешь, – пожал плечами Грегер.

Чарли улыбнулась ему. Ей нравились люди, не помешанные на том, как они выглядят. Грегер улыбнулся ей в ответ и поднял чашку с кофе, словно поднимая тост.

В зал заседаний заглядывало солнце. Совещание проходило весело и расслабленно, но Чарли, как всегда, не могла дождаться окончания. Она по-прежнему не привыкла к пустопорожним словам и бесцельным разговорам. Когда заговорили о планах на отпуск, она взяла с блюда вторую булочку и погрузилась в свои мысли.

– А ты, Чарли? – внезапно спросил Чалле.

– Не знаю, – ответила Чарли. – Наверное, поеду в свой дом в Вестергётланде. А что? – спросила она, когда остальные рассмеялись.

– Мы говорили о том, чем будем заниматься сегодня, – уточнил Чалле. – Про самообразование.

– А, вот что… Я подумала… короче, вышли новые немецкие исследования по составлению профиля злоумышленника. Я хочу об этом почитать.

– Отлично, – кивнул Чалле. – Может быть, поделишься потом с группой, если найдешь что-нибудь интересное?

Чарли кивнула.

Грегер вышел из зала перед Чарли. В его походке угадывалась некоторая небрежность, словно он еще оставался мальчиком – хотя Грегеру Винсенту недавно стукнуло сорок. Так бывает с некоторыми людьми, в них остается нечто детское, независимо от возраста, в то время как другие – например, она сама – буквально рождаются старыми. По крайней мере, так говорила Бетти. «У меня самая старая дочь на свете».

5

Первое, что сделала Чарли, придя с работы домой, – это разожгла камин. С точки зрения тепла в этом не было необходимости, но ей нравилось сидеть и смотреть на огонь, слушая потрескивание березовых поленьев. Она надеялась, что это поможет справиться с тем чувством неприкаянности, которое в течение дня только нарастало. Наверное, стоит почитать. Чарли сходила и принесла книгу, лежавшую у нее на ночном столике. Это было «Наследство» – она полюбила книгу уже с первых страниц, но сейчас даже зачаровывающее повествование Вигдис Йорт не могло унести ее прочь от реальности. Может быть, немного прогуляться по городу? Всего лишь кружок, и снова домой. Как-никак, вечер пятницы.

Она начала пролистывать список контактов в телефоне. В списке значилось немало мужских имен, к которым требовалось пояснение. Тим, парень с гитарой, бармен Адам, Лудде Й. – каждое могло вызвать осложнения, или же, возможно, прошло уже слишком много времени.

Отчаявшись, она послала эсэмэску Андерсу:

«По пиву?»

Буквально через несколько секунд пришел ответ с фотографией накрытого стола. «Может быть, попозже».

Вздохнув, Чарли решила, что пойдет одна. Андерс еще несколько часов не сможет оторваться от своего званого ужина, да и не факт, что у него останутся силы куда-то идти.

Из всего того, что Чарли обычно обещала самой себе, обещание не пить в одиночестве оказывалось всегда самым трудным. Где-то она прочла: чтобы не стать алкоголиком, надо стараться не пить в одиночку, но в этом-то как раз и загвоздка. Иногда ее останавливал страх, что она впадет в зависимость и ей придется завязать совсем, прожить остаток жизни трезвенницей… Возникали большие сомнения, что тогда у нее хватит сил жить.

Десять минут спустя Чарли вышла из квартиры и поспешила прочь мимо двери Доротеи.

Пройдя наобум несколько кварталов, девушка услышала громкую музыку, доносившуюся из боковой улочки. Звук раздавался из подвального помещения. Остановившись возле двух женщин лет тридцати, куривших на улице, Чарли спросила, бар ли там.

Одна из женщин ответила, что это действительно бар, и не какой-нибудь – там подают самое дешевое пиво во всем Стокгольме, хотя он и расположен в квартале Эстермальм.

Чарли спустилась вниз по лестнице и оказалась под низкими сводчатыми потолками, где воздух казался влажным. Усевшись на высокий барный стул, она заказала большой бокал крепкого пива.

Сара

– Ты заметила, как тут красиво? – спросила Рита, когда мы заехали на парковку перед гигантским зданием из красного кирпича. – Выглядит, как настоящий замок. И не подумаешь, что тут когда-то находился дурдом.

Мы пошли по гравиевой дорожке. Сад вокруг здания оказался таким большим, что я не видела, где он кончается. Вокруг были тщательно подметенные аллеи, кусты, подстриженные в виде геометрических форм, деревья и скамейки.

– Почему ты остановилась? – удивилась Рита.

– Что это? – спросила я, указывая пальцем.

– Статуя, – вздохнула Рита. – Статуя ангела.

– Вижу, но почему он без головы?

– Отвалилась, наверное, – проговорила Рита. – Почему ты все время цепляешься к мелочам?

– Это богиня Ника, – произнес чей-то голос, и из-за куста появилась девочка. Она была одета так же легко, как я. – И у нее нет не только головы, – продолжала она, – а еще рук и ступней. Но крылья у нее есть, хотя что толку уметь летать, если не знаешь, куда летишь?

Когда мы вошли в высокие двери, нас встретила женщина, которая сперва поздоровалась со мной, а потом с Ритой. Она представилась как Марианна – заведующая. Она выразила уверенность, что мне у них понравится, и попросила нас последовать за ней по длинному коридору с каменными плитами на полу.

В кабинете Марианны я заметила в углу за письменным столом маленькую собачку. Внезапно она поднялась и подошла ко мне. Она не походила ни на одну собаку, какую я видела раньше. Казалось, ее собрали из неподходящих друг к другу частей: зубы в нижней челюсти были великоваты, уши торчали.

Я довольно быстро устала слушать, как Марианна нудит про всякие правила, дни посещений, запреты и расписание, которое надо соблюдать.

Рита слушала ее не менее рассеянно, чем я. Наверное, мечтала о том моменте, когда можно будет выйти на улицу, выкурить сигаретку и вернуться к тому мужчине, который не понимает разницы между ее вещами и своими.

Марианна ненадолго вышла, а, вернувшись, протянула мне ночную рубашку, халат и пару плоских белых тапок. В «Чудном мгновении» полы холодные, объяснила она, а халат надо надевать на завтрак, если нет другой одежды. Нельзя выходить в столовую в ночной рубашке или нижнем белье.

– А еще вот это тоже, – продолжала она и протянула мне блокнот с твердой обложкой. На обложке я увидела фотографию – солнце над цветущим лугом. Я спросила, зачем мне это, и Марианна объяснила – чтобы записывать, у каждой девушки в «Чудном мгновении» есть такой блокнот. Потом она спросила, есть ли у меня вопросы.

– Мне интересно, – проговорила я, указывая на собаку в углу, – что это за порода?

– Это помесь, – ответила Марианна. – Думаю, в ней есть кровь карликового пинчера и чихуа-хуа, но точно не знаю. Я нашла ее в Испании, – продолжала она. – Видели бы вы ее тогда – вся такая тощая, блохастая. Но я так заявила мужу: без этой собаки я домой не поеду. И вот она теперь с нами, наша Пикколо, мой курортный роман. История со счастливым концом.

Когда Рита уехала, Марианна проводила меня в мою комнату. Мы долго шли по коридору с каменным полом. Стены украшали черно-белые фотографии людей в странных шляпах с грустными глазами. На мгновение я остановилась, чтобы прочесть подпись под фотографией, изображавшей четырех женщин, сидящих на скамейке – все они держали в руках какое-нибудь рукоделие.

«Пациентки второго отделения заняты вышивкой на весенней прогулке».

– Необычные фото, правда? – улыбнулась Марианна.

– А что у них за странные шляпы?

– Гибернальные шляпы.

– Что?

– Гибернал – это такое лекарство, которым раньше лечили психозы, а от него пациенты становились чувствительны к солнечному свету. Шляпы защищали кожу.

В коридоре появились мужчина и женщина. Они подошли к нам.

– Это Эмилия, моя ассистентка, а это Франс, он психолог, – представила их Марианна. – Поздоровайтесь с Сарой.

Они поздоровались со мной за руку. Я уже устала от всех этих новых людей, и только мечтала пойти и лечь в какой-нибудь комнате.

– Вот здесь, – сказала Марианна и постучала в дверь, одновременно открыв ее. – Лу, познакомься со своей новой соседкой по комнате. Но почему же ты не оделась? – продолжала она, и хриплый голос ответил ей, что она очень даже оделась и полностью готова.

Марианна вздохнула и пригласила меня войти. Комната оказалась довольно маленькая: вдоль одной стены деревянная двухэтажная кровать, с другой – длинный письменный стол с двумя стульями. С верхнего этажа кровати за каждым нашим движением следила та, которую звали Лу.

– Это Сара Ларссон, – сказала Марианна. – Новая девочка, о которой я тебе говорила.

– Ты не говорила ни о какой новой девочке, – заявила Лу. Она села и закинула одну тонкую ногу на другую.

– Да нет же, говорила, – ответила Марианна. – Думаю, вам с ней пора познакомиться поближе. Устрой Саре небольшую экскурсию по «Чудному мгновению». Покажи ей сад, новые ящики в теплице и…

– Спокуха, – буркнула Лу. – Я ей все покажу.

– Как бишь там тебя зовут? – спросила Лу, когда Марианна ушла.

– Сара.

– Сара-Сара-Сара, – вздохнула она. – Так зовут почти всех.

Она зевнула и потянулась, протянув руки к потолку.

– Лу Луна Мун – вот как меня зовут, – продолжала она. – Такое у меня полное имя. Это потому, что я недоношенная. Я родилась среди ночи, когда светила полная луна, и я была такая маленькая и лохматая – маме показалось, что я похожа на котенка. Лу Луна, понимаешь?

Я снова оглядела комнату. Высокие окна, осеннее небо за ними. На письменном столе и подоконнике теснились груды книг.

– Твои? – спросила я, указывая на книги.

– Да. Любишь читать? – спросила Лу. – Или ты, бедняжка, в жизни ни одной книги не прочла? – продолжала она, поскольку я не ответила сразу.

– Я люблю читать, – соврала я, потому что не хотела с первого дня очутиться в невыгодном положении. Подойдя к книгам, я вытащила одну. На обложке был нарисован какой-то старик.

– «Божественная комедия», – сказала Лу.

– Веселая? – спросила я.

В ответ Лу только рассмеялась.

– Ну ладно, – проговорила она, успокоившись. – А парень-то у тебя есть?

– В смысле?

– Просто хочу знать, будешь ли ты убегать по ночам и все такое.

Я подумала о Юнасе Ланделле. В последние месяцы я практически жила у него, в старом желтом домике его бабушки рядом с пожарной станцией. Наверное, потому, что мне не хотелось быть одной – и к тому же он так вкусно готовил.

– Нет, – ответила я. – Парня у меня нет. А у тебя?

Лу покачала головой и спросила, какие у меня ограничения.

– Ну, то, чего тебе нельзя делать, – пояснила она, увидев мое недоумение.

– А разве они не у всех одинаковые? – спросила я.

Лу ответила, что многое зависит от того, кто в каком состоянии. Некоторым даже не разрешают самим выходить за дверь.

– У тебя точно возникнут проблемы со свободой, – она кивнула на мои руки, украшенные ярко-красными порезами.

– Это не то, что ты думаешь, – ответила я.

– Конечно, – кивнула Лу. – Одно тебе следует запомнить, Сара, – здесь тебе не надо ничего стыдиться. Здесь совершенно нормально все, что там, снаружи, считается безумием. Здесь ты не одна, у кого такие руки.

– Это фанера, – ответила я. – Я подрабатывала на фанерной фабрике.

– Ах вот оно что, – кивнула Лу. – Хорошо, значит, договорились.

Лу спросила, кого из сотрудников я знаю, и когда я ответила, что поздоровалась с Франсом и Эмилией, Лу посоветовала мне держаться подальше от Эмилии, потому что это редкостная стерва, которая добивается, чтобы девочек переводили в места куда хуже, чем «Умопомрачение». Да, «Чудное мгновение» девочки называли между собой «Умопомрачение» – разве не забавно?

– Хочешь, чтобы я провела тебя и все показала? – спросила Лу и продолжала, передразнивая Марианну. – Хочешь увидеть сад и ящики в теплице?

– Не сейчас. Я устала.

Я легла на кровать прямо в одежде, уставившись на днище верхней кровати, расположенное надо мной. Оно слегка прогибалось под тяжестью Лу.

Лу сказала, чтобы я пеняла на себя, если засну и просплю ужин. Потом продолжила меня расспрашивать. Хотела знать, почему меня отправили в «Умопомрачение», первое ли это учреждение, в которое меня засунули, и сколько приемных семей я уже сменила. Потом она спросила, почему я не отвечаю. Она посчитала, что это невежливо – лежать и молчать, как рыба, когда другой человек хочет задать парочку простых вопросов.

– Я устала, – повторила я. – Нет сил разговаривать.

– Тогда у меня не будет сил провести тебя по территории, – ответила Лу. – Не будешь знать, где что.

– Сама найду.

– Ну удачи, – фыркнула Лу. – Только не вини меня потом, если заблудишься.

6

«Я идиотка», – подумала Чарли, проснувшись на следующее утро на полу у себя в туалете. Что произошло? Она попыталась собрать воедино фрагменты воспоминаний о вчерашнем вечере – женщины, курившие на улице, бар в подвале, самое дешевое пиво в городе, а потом… пустота.

Она поднялась. В голове зашумело, пришлось схватиться за край раковины. Она оглядела прихожую, где валялась ее одежда. Медленно подняла предмет за предметом, поискала телефон. Он лежал на столешнице в кухне.

Чарли увидела непрочитанное сообщение от Андерса.

«Где ты?»

Пролистав, она с ужасом обнаружила, что четырьмя часами ранее написала ему нечто бессвязное о том, что он должен приехать.

В телефоне звякнуло. Новое сообщение от Андерса.

«С тобой все в порядке?»

«Да, – отстучала она дрожащими пальцами. – Все в полном порядке».

Впрочем, откуда она может это знать? Ее напугало, что столько часов полностью выпало из памяти. У нее бывали провалы, когда ей случалось выпить лишнего, но чтобы ничего не помнить про целый вечер, целую ночь? Ощутив внезапный приступ тошноты, Чарли кинулась обратно в туалет, приподняла сиденье, и ее вырвало. Отплевавшись, она умыла лицо. Сердце отчаянно билось. Открыв шкафчик в ванной, Чарли приняла собрил. Потом пошла, рухнула на кровать и снова отключилась.

Когда она очнулась, часы показывали почти одиннадцать. Поначалу она ощутила вялое спокойствие, но тут же вспомнила, что не знает, что с ней происходило, и снова накатило состояние паники. Она полезла в интернет на телефоне, чтобы разогнать неприятные мысли. Последние новости на сайте «Дагенс Нюхетер» заставили ее резко сесть в кровати: «В окрестностях Карлстада пропал грудной ребенок. Ведутся интенсивные поиски». Текст под заголовком был краткий и информативный. Мама оставила у коттеджа коляску с девятимесячной девочкой, а когда вышла час спустя, ни девочки, ни коляски на месте не оказалось.

Чарли перешла на другие новостные сайты. Везде на первом месте фигурировала новость о пропавшей девочке, однако информация была минимальной.

Она позвонила начальнику. Он тут же снял трубку.

– Как раз собирался тебе звонить, – сказал Чалле, – по поводу ребенка в Карлстаде. Ситуация тяжелая, им нужна наша помощь. Я подумал, что вы с Андерсом могли бы туда поехать. Ты можешь прийти в отдел?

Доротея открыла дверь через две секунды после того, как Чарли вышла на лестницу. Должно быть, она караулила, поглядывая в глазок, и только ждала удобной минуты, чтобы накинуться на нее.

Чарли кратко кивнула и быстро двинулась вниз по лестнице.

– Постой, Чарлин! – крикнула ей вслед Доротея.

Вздохнув, Чарли остановилась.

– Я спешу, – проговорила она.

– Я только хотела сказать, что вопрос о посторонних в нашем подъезде я намерена поднять на следующем собрании. Да, что мне еще остается делать, если ты отказываешься нас услышать?

– Почему ты так возмущена? – спросила Чарли. – Ведь мы говорили об этом только вчера.

– Вот именно, – заявила Доротея. – Вчера мы поговорили, а сегодня ночью ты опять сделала то же самое. Мы с мужем оба проснулись от шума на лестнице, а когда мы выглянули, чтобы выяснить, в чем дело, то… в общем, ты опять привела сюда какого-то мужчину!

Сердце в груди у Чарли замерло. Ей пришлось схватиться за перила, чтобы не упасть.

– Чарлин! – Доротея посмотрела на нее сверху, стоя на площадке у своей квартиры. – С тобой все в порядке?

Чарли не ответила – только сделала глубокий вдох и побежала вниз по лестнице.