Текст книги "Мир, затерянный во времени"

Автор книги: Лин Спрэг Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Но с каждым мгновением надежда на спасение таяла. Скакун беглецов был перегружен ношей из двух человек, а санганы дикарей везли только по одному всаднику. Тем не менее беглецам не оставалось ничего другого, кроме как мчаться вперед и надеяться, что удача не покинет их и дальше. Саргон знал, что если сейчас их не догонят и не схватят, они смогут добраться до ущелья, и тогда появится реальная возможность ускользнуть от преследователей, потому что ущелье было узким, и войску разъяренных дикарей туда будет просто не протиснуться. Им придется перестроиться в линию. Пока они будут это делать, у Саргона и Алары появятся еще несколько секунд преимущества. Вся надежда оставалась на ущелье, за которым лежала открытая равнина, где они вновь окажутся в большой опасности.

Опасность действительно была велика. А что, если на равнине они встретятся с передовым войском под командованием Мингола, которое вышло в поход на цитадель до того, как в Черном Городе произошли столь неожиданные события? Тогда беглецы будут зажаты между двумя армиями, словно в капкане. Но, оставив все опасения, Саргон сосредоточился только на том, чтобы мчаться как можно быстрее, используя все возможности коня-дракона.

Взошедшие луны казались темно-красными из-за заволакивающих небосвод мутных паров. Далеко на горизонте беглецы увидели огромную стену гор, пересекавшую мир, казавшуюся пурпурной в утреннем свете. Вскоре они увидели и вход в черное ущелье, показавшийся Саргону неожиданно широким.

Возле его плеча просвистела стрела. Затем вторая, третья, но все они не достигали цели и вонзались в черный песок, по которому скакали беглецы и их преследователи. Кровь варнара бурлила от радости. С тех пор, как Саргон покинул цитадель Аркалтира, чтобы отправиться вслед за послами Шадразара, он все время думал о том, что есть только один шанс из десяти тысяч на то, что его отчаянное предприятие закончится благополучно. И тем не менее он упорно шел за ними к стенам Шам Нар Чана. Благодаря удаче, смелости и хитрости варвар проник в Черный Город, забравшись в темноте на низкую стену с ловкостью дикого кота – этим искусством он тоже овладел еще в детстве на своих далеких Варварских Островах. Там в диких лесах жил тегатон, огромный могучий и кровожадный дракон, и однажды, спасаясь от его хищных острых зубов, Саргон взобрался на почти отвесную скалу. Смертельная опасность заставила его быстро нащупывать пальцами невидимые выступы в скале.

У мрачных стен Шам Нар Чана он вспомнил как и о своем опыте скалолаза, так и о словах Алары, что варвар с Островов, человек-лев – посланный небом герой, который спасет священную империю. Так говорилось в древнем пророчестве Застриона, но Саргон сомневался. Неужели святой Аздирим смотрит на людей из своего лунного рая и видит все, что творится на земле? Неужели он выбрал из всех людей именно его, Саргона, и теперь испытывает, то бросая в гущу сражения, то ставя перед ним непреодолимые преграды? Размышляя об этом, варвар едва ли не смеялся над пророчеством, потому что он, как и весь его народ, не верил в демонов, призраков, в Аздира и тем более в земное воплощение божественного духа. Саргон мог уважать только тех, кто сильнее его, и не боялся ничего ни на земле, ни на море, ни даже на небе…

Наконец беглецы приблизились к входу в ущелье и стремительно ворвались в него. Тут их санган замедлил ход и начал спотыкаться, кони-драконы плохо видели в темноте. Варвар, ругаясь, пришпорил скакуна, натянул поводья, и почти ослепший зверь поскакал быстрее, хотя время от времени и задевал каменные стены. Позади беглецов раздались гортанные крики дикарей, подъехавших ко входу в ущелье. Они беспорядочно толпились, пытаясь выстроиться в линию, санганы бились боками друг о друга, но все же один за другим проскальзывали в темное ущелье.

А варвар и принцесса бежали все дальше и дальше. На них сыпались камни, когда на поворотах ущелья санган задевал стены, но беглецы не обращали внимания на синяки. Они слышали крики въехавших в ущелье черных воинов и думали только о том, чтобы оторваться от преследователей.

Вдруг санган споткнулся и упал. Саргон скатился, подхватив Алару.

– Проклятье! – прорычал он, осматривая и ощупывая хрипящее животное. – Он сломал ногу! Теперь нам остается только бежать, давай, быстро!

Схватив Алару за руку и потащив ее за собой, Саргон рванулся вперед, спотыкаясь в темноте о камни и выступы. Они бежали изо всех сил, и каждый их шаг отдавался оглушительным эхом. А преследователи были уже совсем близко.

И вдруг они услышали эхо рожков орды Джахангира. Оно раздавалось где-то впереди! Саргон почувствовал, как его сердце чуть не ушло в пятки. Впереди, у стен осажденной цитадели, бушевала яростная битва, в которой участвовал авангард войска Мингола, а воины дикари, остававшиеся у выхода из узкого ущелья, услышали шум и вошли в ущелье, чтобы узнать, что происходит. Саргон и Алара оказались в капкане.

Из могучей груди варвара вырвалось громкое рычание, похожее на рык дикого зверя, настигнутого охотниками. При всей своей сообразительности и ловкости, невероятной силе и умении сражаться, а также безграничной смелости он все же попался. Впервые в жизни Саргон почувствовал себя беспомощным и бессильным.

Но лишь на мгновение. Выход был! Час поражения и отчаяния еще не пробил. Но надо торопиться. Никакие уловки, чтобы выиграть время, не помогут. Варвар быстро подхватил Алару и усадил себе за спину, велев ей держаться как можно крепче, обхватив его руками за шею, а затем начал карабкаться вверх по отвесной, как стена, скале. Ловкие пальцы варвара молниеносно нащупывали выступы, и Саргон с принцессой на спине поднимался все выше и выше. Высоко над головами беглецов нависала вершина скалы, где они могли бы передохнуть… если только смогут добраться до нее.

Словно какая-то огромная обезьяна из диких лесов, Саргон ловко карабкался по скале, а преследователи между тем уже подъехали к повороту в ущелье. С противоположной стороны им навстречу приближались черные воины войска Мингола. Наконец дикари встретились, и преследователи с изумлением обнаружили, что беглецы как будто растворились в воздухе! Несколько мгновений они простояли в замешательстве, а затем, посмотрев наверх, увидели карабкавшегося варвара с принцессой на спине. Черные воины завопили от злости, глядя, как их враг ловко набирается по отвесной скале. Камни затрещали и начали осыпаться, когда чуть ли не половина дикарей полезла на скалу вдогонку беглецам. Однако теперь Саргон действительно имел большое преимущество. Он находился намного выше ползущих за ним черных воинов, к тому же его опыт скалолаза нельзя было даже сравнивать с их опытом. Дикари карабкались по скале медленно и неловко, соскальзывали, летели вниз с криками ужаса и разбивались о каменное дно ущелья.

Вокруг беглецов свистели стрелы, но Саргон не обращал на них внимания. Бесполезно волноваться из-за того, что неизбежно. Пока еще ни одна стрела не достигла цели. Саргон лез все дальше и дальше. Алара не решалась посмотреть вниз, туда, где вопили остававшиеся внизу дикари, стонали упавшие со скалы и неподвижно лежали разбившиеся насмерть. Малейшее неосторожное движение – и сияющие луны Рая откроют свои объятия для душ двух беглецов.

Лучники внизу тщетно выпускали стрелы в темные фигуры беглецов. Тогда они начали метать копья, но тоже промахивались, ослепленные ярким светом лун. И все-таки немало дикарей довольно уверенно поднимались по скале, горя желанием настигнуть и убить чужеземца, который так дерзко проник в самое сердце Черного Города, выкрал принцессу и сумел сбежать с ней.

А Саргон тем временем уже приближался к вершине. Здесь оказалось достаточно много камней, раскрошившихся от воздействия стихий, и дальнейший подъем стал чрезвычайно рискованным и трудным. К тому же стена стала почти вертикальной, и преодолеть последний этап восхождения казалось совершенно невозможно. Когда под руками Саргона отваливался целый пласт наружного слоя камня, варвар легко находил под ним выступы, но те не просто крошились, а сыпались, как песок, дальнейший подъем становился не просто опасным, а означал верную смерть на дне ущелья.

Наконец варвар нашел вполне безопасный выступ, достаточно широкий для того, чтобы оба беглеца смогли на нем поместиться, и достаточно прочный, чтобы они не рухнули вместе с ним вниз. Саргон осторожно повернулся так, чтобы Алара могла уцепиться за выступ, и усадил ее в наиболее безопасном месте, затем подтянулся и лег на спину на край выступа. Тяжело дыша, он стер с лица обильно струившийся пот, а затем принялся разминать мышцы усталых рук, мысленно благодаря судьбу за передышку.

– Саргон, они все еще лезут, – вполголоса сказала Алара. Варвар перевернулся на живот и заглянул с края склона вниз. Действительно, несколько наиболее крепких и упорных дикарей карабкались вверх по их следам. Это были воины из орды Джахангира, привыкшие ползать по скользким ледникам Замерзшего моря. Они лазили на скалы почти так же хорошо, как и Саргон, и сейчас поднимались довольно быстро и уверенно. Варвар разглядел их злорадно ухмыляющиеся лица, глаза, горящие ненавистью и предвкушением скорой победы. Саргон заскрипел зубами. Эти минуты передышки могли стать последними в его жизни, и вряд ли о нем когда-нибудь упомянут барды в героических сагах. Бесславный конец.

Саргон поднялся на ноги и снял с пояса Молот, как вдруг заметил одну интересную деталь. Он не стал долго всматриваться, острое чутье варвара безошибочно подсказало, что надо делать. По всему выступу, на котором они стояли, проходила зигзагообразная щель, образовавшаяся в результате каких-то природных катаклизмов. Со склона выше, свисали ветви мертвых деревьев, одна из которых уходила в щель. Варвар вытащил ее и убедился, что ветвь длинная, – стало быть, и щель глубокая.

Саргона захлестнула радость. Не говоря ни слова, а лишь улыбаясь и мыча без слов какую-то веселую мелодию, Он подхватил Алару и поставил ее на более высокий выступ между скалой и черной, с зазубренными краями трещиной, затем перебрался туда сам. Несколько ударов Молота – и щель расширилась, а можно было и отколоть выступ, который полетит вниз, на головы дикарям, продолжавших лезть по каменной стене.

Расставив ноги пошире, Саргон поднял огромный Молот высоко над головой и со страшной силой опустил его на выступ в том месте, где проходила трещина.

В это мгновение решалась их с Аларой судьба.

Глава одиннадцатая
БИТВА ПРИ АРКАНТИРЕ: НАПАДЕНИЕ

Пыль окутала небо и скрыла сияющие луны. Равнину перед крепостью заволокла густая тень. Кричащая и воющая толпа свирепых дикарей со всех сторон окружала горстку воинов долин, стоявших насмерть у стен цитадели во главе со своим командиром, великим графом Чойсом. Снова и снова черные Джахангирцы накатывались, как дикие мутные волны, которые бились о высокий: каменный берег. Снова и снова защитники цитадели отбивали их атаки, но с каждым разом эта задача становилась все более трудной, и каждый раз все меньше воинов долин оставались в строю.

Храбрый господин Керикус и воины из Дорионота через потайную дверь вышли на поле боя, чтобы спасти Чойса и его людей, однако войско Мингола окружило их, лишив возможности присоединиться к своим или возвратиться в крепость. Керикус смело принял бой, и его меч начал собирать кровавый урожай, каждым ударом прорубая тропу через беснующуюся толпу смуглолицых дикарей.

Укрепления цитадели защищали барон Драйстак из Фазлар Кипа и рыцари Серебряного Якоря, а также Три Брата из Кут Паладона. Амальрис Белый Шлем, чьи глаза были острыми, как у ястреба, пристально всматривался со стены в огромный бурлящий водоворот пыли, в котором разглядел две группы защитников империи, отделенных друг от друга дикарями. Они находились в большой опасности – черные воины многократно превосходили их числом и могли очень скоро одолеть имперцев, уничтожив их всех до единого. Но вот Амальрис Белый Шлем поднял руку, и на стене раздались громкие звуки боевых рожков.

Прославленные лучники из Дорионота, стоявшие на центральных башнях над воротами, услышали сигнал к бою. Они вскинули огромные луки и засыпали стрелами толпу дикарей, разделявших две группы защитников. Лучники, стоявшие слева и справа от ворот, тоже подняли луки, и страшный дождь стрел непрерывным потоком полился в гущу черных воинов. Дикари, разделявшие Чойса и Керикуса, не выдержали. С криками боли и ужаса они начали разбегаться в разные стороны.

Наконец Керикус и его меченосцы, а также Озрик и Остромар смогли соединиться с усталыми, покрытыми пылью Чойсом и Белкартом и воинами долин.

Они поприветствовали друг друга, высоко подняв длинные мечи. Мингол пришел в ярость, увидев, как позорно бежали его воины с поля боя, и погнал их обратно, добавив еще один отряд. Но теперь им противостояла двойная сила – огромные мечи Дорионота и сверкающие клинки долин уверенно делали свою кровавую работу, отбивая натиск черных мечей. Правда, теперь защитники цитадели находились намного дальше от потайной двери, чем раньше, и даже при том, что они объединились, каждый из них знал, что противостоять превосходящим силам врага горстка храбрецов долго не сможет. Требовался отвлекающий маневр, или они все до одного погибнут и оставят цитадель незащищенной, там оставалось совсем немного воинов.

Чойс выбрал подходящий момент и дотронулся плечом до своего товарища, закаленного воина долин – Белкарта. Настоящее чудо Аздирима в том, что они еще до сих пор живы и выдерживают столь ожесточенный натиск насчитывающих в своих рядах тысячи воинов. Защитников же была всего сотня, если не меньше. Этому чуду в какой-то мере способствовала природа местности. Те тысячи черных воинов из орды Свирепого Калга, что ехали первыми, едва опомнились, преодолев ущелье, которое справедливо называли Узким Путем. Он действительно был таким узким, что в ряд по нему могли проехать всего два-три всадника. Поэтому пока только небольшая часть бесчисленных воинов Орды смогла подойти к цитадели. Еще какое-то время люди Чойса и Керикуса смогут продержаться, хотя многие из них погибли, и все меньше и меньше мечей защитников сверкало в воздухе.

Внезапно раздалось звонкое пение рожков, и, ко всеобщему изумлению, огромные бронзовые ворота Аркантира с лязгом распахнулись. Над полем боя повисла напряженная тишина, все замерли, повернулись посмотреть, что происходит. В воротах верхом на боевом сангане, закованном в доспехи, появился принц Парамир из Гонд Амрахила, за ним его воины, а также Джемадар и Феленис – третий из Трех Братьев из Кут Паладона, оба со своими людьми. Громко крича и высоко подняв мечи, они спустились со склона в низину и стремительно понеслись на дикарей, еще не успевших прийти в себя от неожиданности.

Золотой шлем Парамира сиял, словно звезда, сквозь дымку, повисшую над низиной. Принц подлетел к застывшим в замешательстве дикарям Орд и, прорвав их строй, глубоко врезался в толпу врагов. С того места, где стоял обессилевший Чойс, могло показаться, что Парамир расчищает себе дорогу к холму, где сидел, наблюдая за сражением, Мингол и где развевалось на ветру черное с золотом знамя орды из Джахангира. Затаив дыхание, Чойс смотрел, как Парамир неожиданно для врагов глубоко проник в их ряды, разбрасывая дикарей в разные стороны длинным сверкающим мечом и прикрываясь небольшим щитом от мечей, копий и стрел, при помощи которых черные воины пытались преградить ему дорогу. Отважный юный принц как будто направлялся прямо к тому месту, где Мингол устроил себе наблюдательный пункт. Похоже, он собирался вступить в бой с самим полководцем орды Свирепого Канга и, может быть, даже изрубить мрачное знамя Джахангира. Но вдруг его санган споткнулся, зашатался и рухнул на землю, сраженный копьем, метко брошенным кем-то из черных воинов. Парамир упал прямо в ревущую толпу, которая тут же поглотила его, как огромная черная волна. Принц исчез из виду.

Из груди Чойса вырвался крик, он схватил Белкарта за руку, указывая ему на то место, где упал Парамир, и бросился вперед, махнув рукой своим воинам, чтобы следовали за ним. Если принц еще жив, они будут сражаться до последнего, чтобы вырвать его из лап врага. Если мертв, то не найти более достойного и почетного места погибнуть, если так будет суждено. Воины долин и Дорионота сомкнули щиты и стали медленно продвигаться вперед, прокладывая мечами дорогу к тому месту, где лежал Парамир.

Находившиеся по другую сторону от черного войска воины, совершившие вместе с принцем эту отчаянную вылазку, тоже бросились в толпу дикарей, пытаясь прорваться сквозь их ряды, чтобы спасти своего командира. Высокий, мрачный Джемадар яростно прорубал себе путь огромным топором. Феленис из Кут Паладона, издав громкий воинственный клич, бросился вслед за ним в образовавшуюся брешь, чтобы защитить спину Джемадара и не дать дикарям вновь сомкнуть ряды. Воины Гонд Амрахила, громко крича, рванулись за Феленисом. Подобно стальному клину, они глубоко врезались в толпу врагов, устремляясь к месту, где лежал Парамир. Хотя они не сомневались, что даже если принц сразу не погиб от ран, его просто растоптали.

Со своего командного пункта на холме Мингол видел все, что происходило на поле боя. Он отдал новые приказы, и целое войско лучников под командованием Кхонда, расталкивая беспорядочно метавшихся черных воинов, выступило вперед, чтобы уничтожить Джемадара и Фелениса. Одновременно с Кхондом другие черные командиры, Ангар и Норджа Красный Топор, направили своих санганов сквозь толпу, намереваясь преградить путь воинам долин и Дорионота, чтобы те не смогли соединиться с воинами Гонд Амрахила.

Внезапно со стороны лучников, стоявших на бастионах крепости, раздался громкий крик. Сверху они увидели то, что Чойс и другие не могли пока увидеть – Парамир поднялся! Более того, он яростно сражался с врагами. Его плащ превратился в шелковые лохмотья, щит помялся и погнулся, но Белый Ястреб смело бросился с мечом на дикарей, устремляясь в ту сторону, где на холме, наблюдая за сражением, верхом на сангане восседал Мингол.

Чойс наконец увидел принца, и безграничная радость заполнила его сердце.

– Воины долин! Воины долин! – громко прокричал он, перекрывая своим голосом шум сражения.

Дикари дрогнули перед ним и начали медленно отступать, а затем их ряды сломались, и они побежали прочь, подальше от страшного в своей неукротимой ярости графа. Чойс и его воины оказались на открытом месте, недалеко от Парамира, который один храбро сражался с несколькими дикарями, которые тоже медленно отступали. Но с двух сторон к воинам долин и Дорионота уже приближались верхом на боевых санганах Ангар и Норджа, намереваясь разбить стену сомкнутых щитов. Чойс высоко вскинул меч Яррита. Мощным ударом он рассек грудь сангана Норджи, и тот рухнул как подкошенный, скуля от боли. Однако при этом огромная туша коня-дракона врезалась в графа и опрокинула того на землю, придавив ему ноги.

Норджа вскочил на ноги, бросился к беспомощному Чойсу и занес красный топор над его головой. Мгновение они пристально смотрели друг другу в глаза, и вдруг Чойс, который не мог подняться, метнул свой знаменитый меч – Защитник Королей в грудь врагу!

Граф не надеялся на успех и не сомневался, что этот бросок всего лишь бесполезное и глупое действо, ведь как следует размахнуться он не мог. К тому же меч был слишком тяжел для броска. И вдруг он с изумлением увидел, как Норджа замер и отшатнулся, как будто с разбегу наткнулся на невидимую стену. Его хищное, обрамленное косматой бородой лицо побелело, глаза расширились от ужаса, когда он увидел, как сверкающий предмет вонзился ему в грудь. Жуткий красный топор, занесенный над Чойсом, выпал из руки Норджи. Онемевшими пальцами дикарь попытался ухватиться за клинок Защитника Короля и выдернуть его, но тщетно. Острое лезвие пронзило сердце командиру черных воинов. Норджа открыл рот, чтобы произнести то ли проклятие, то ли мольбу, то ли крикнуть о помощи, но вместо каких-либо звуков изо рта хлынул поток черной крови, и он камнем рухнул на Чойса.

А Белкарт со своими воинами шел навстречу Азгару. Непобедимый воин долин выглядел страшно – кровь ручьями лилась из многочисленных ран и порезов на его лице и могучем теле, глаза бешено горели, длинные волосы спутались и слиплись от пота. Увидев его, Ангар в замешательстве отпрянул, но в следующее мгновение оба противника встретились. Меч лязгнул, встретившись с другим мечом, с такой силой, что из места соприкосновения клинков брызнули крошечные голубые искорки. Белкарт и Азгар сражались над лежавшим на земле Чойсом, а воины долин окружили их со всех сторон кольцом. Меченосцы Дорионота спешили на по мощь Парамиру, продолжавшему сражаться в одиночку и чудом остававшемуся в живых.

Вероятно, Чойс потерял сознание, придавленный к земле огромной тушей убитого сангана и мертвым телом Норджи. Однако через какое-то время он слабо шевельнулся и попытался поднять голову, чтобы посмотреть, что происходит на поле боя. Джемадар и Феленис пробились к уже теряющему силы Парамиру и обратили в бегство наседавших на него дикарей. Им еще предстояло выдержать атаку Кхонда и его лучников, которые, с трудом пробравшись сквозь толпу черных воинов, вышли на открытое пространство как раз тогда, когда воины империи отбили Парамира у врагов. Гигант Джемадар уже подхватил на руки раненого, вконец обессилевшего принца, собираясь отнести его в тыл для оказания помощи, но не успел – лучники Кхонда зажали их в кольцо.

Чьи-то сильные руки сдернули с Чойса тело Норджи, а затем приподняли тушу мертвого сангана, чтобы освободить ноги графа. Когда воины долин помогли ему встать на ноги, он спросил, где Белкарт. Молодой воин, поддерживавший еле державшегося на ногах Чойса, ничего не ответил, а лишь указал направление глазами, в которых стояли слезы. Граф посмотрел в ту сторону и увидел лежавшего на земле Белкарта. Непобедимый воин снес Азгару голову с плеч, но через мгновение в грудь ему, чуть ниже сердца, вонзилось копье. Ужасная рана. Люди долин и Дорионота чувствовали себя беспомощными, а непобедимый воин лежал на залитой кровью земле, истекая кровью.

Если бы выдернули огромное копье, его наконечник мог бы разорвать Белкарту сердце, Чойс это знал.

Ноги графа отказывались подчиняться его воле, но воины долин отнесли его туда, где лежал умирающий Белкарт.

Непобедимый воин посмотрел в их сторону, и его глаза, залитые кровью, остановились на Чойсе. В них не было ни тени страха, скорее наоборот – глубокая и спокойная радость. Сражение для него кончилось и наступило время отдыха. По крытые пылью губы Белкарта шевельнулись, и один из воинов долин приложил к ним походную флягу с вином, осторожно повернув ее так, чтобы умирающий мог сделать глоток. Он жадно глотнул, затем отвернулся от фляги, посмотрел на Чойса, которого несли на руках, и губы его снова шевельнулись.

– Жизнь для жизни, мой господин я все вы, воины долин! – хрипло пробормотал Белкарт. Через мгновение его сердце остановилось, и он не произнес больше ни одного слова.

По щекам Чойса полились слезы. Для всех оставшихся в живых дело тоже близилось к концу. Им ничего другого не оставалось, кроме как подороже продать свою жизнь.

Недалеко на земле лежал израненный Парамир, возле которого ожесточенно сражался могучий Джемадар – рыцарь Серебряного Якоря, пришедший защищать крепость из само го дальнего уголка Морской провинции. В старинной кольчуге, он и сам казался отголоском былых времен империи, память о которых еще преданно хранилась в его отдаленном уголке мира. Когда Джемадар, положив принца на землю, скрестил меч с врагом, его воинственный клич пронесся над всем полем боя. Такого зычного голоса не слышали с тех пор, как пал Кириот Абламар – последний великий бастион империи. Его славу растоптали дикари из орд Сына Хаоса, уничтожив двадцать легионов Аламбара темным колдовством. Древний, времен непобедимых героев воинственный клич разнесся над полем битвы, как эхо золотых ушедших дней.

Занджан! Аздир! Занджан! Аздир! Занджан! – выкрикивал старый мужественный воин гордое древнее имя при каждом ударе своего длинного меча, залитого по самую рукоять темно-красной кровью. Обессилевшие воины из долин и Дорионота, из Гонд Амрахила или Кут Паладона, услышав его голос, почувствовали прилив новых сил. Их мечи засверкали еще яростнее. Древний имперский воинственный клич непрерывно звучал над полем боя, окутанном густым облаком пыли, даже тогда, когда Джемадар рухнул на землю, окрасив ее своей алой кровью. Целая дюжина черных стрел вонзилась ему в сердце, грудь и горло, но он продолжал хрипло выкрикивать священное имя. Голос его вибрировал, трепетал, словно огромное сердце, которое никак не сможет остановиться. Чойс плакал от отчаяния и беспомощности, не в силах встать на ноги из-за страшной боли. Но когда он услышал, что голос Джемадара становится все глуше, то подхватил клич. Ему вторили окружавшие его воины. Мощный гул прокатился по равнине и долетел до стен крепости, где его услышали лучники, стоявшие на башнях.

– Занджан! Аздир! Занджан! Аздир! Занджан! – присоединили они свои голоса к общему хору оставшихся в живых защитников империи.

Мингол, сидевший верхом на ретивом сангане на вершине холма, где развевалось на ветру черно-золотое знамя орды из Джахангира, услышал этот воинственный клич и поежился. В течение тысяч лет его народ сражался с имперскими легионами, а страх перед их ужасным, громким, заглушающим остальные звуки боевым кличем, жил в нем с самого рождения, глубоко проникнув в кровь и кости. Сердце оборвалось у него в груди, когда этот победный рев гулким эхом отозвался в горах мира, потерянного во времени. Мингол боялся, как бы древние боги империи и святой Аздирим не услышали обращенные к ним призывы и не ответили бы на них каким-нибудь звуком или не явили бы какой-нибудь мираж.

Но они откликнулись.

Едва не теряющий сознание от боли, Чойс, которого поддерживали сильные руки воинов, знал, что они не переживут новой атаки. Внезапно он вскинул голову и услышал, как в воздухе прокатился мощный грохот, и почувствовал, как земля задрожала и затряслась под его ногами. Грохот и гром раздавались все ближе и ближе, как будто весь мир рушится из-за какого-то природного катаклизма.

А Стена Мира – она рухнула!