Текст книги "Тайны тамплиеров"

Автор книги: Лин фон Паль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)


Жестокий устав тамплиеров

Рыцари-тамплиеры не слишком долго прожили со своим латинским уставом, в котором были закреплены первоначальные правила общежития. Но далее латинский устав делал их странными и красивыми фигурами на средневековом полотне. Это был устав для героев, готовых принять мученическую смерть и жить в чудовищных условиях единственно ради того, чтобы нести свой девиз «Да здравствует Бог Святая Любовь» и двуцветное знамя «боссан», то есть в переводе «пегое, двучастное», символизирующее тьму и свет, черное и белое, чистоту и борьбу с неверными. Однако думается, что смысл знамени был гораздо глубже и рыцари сами пока что этого не понимали или понимали, по такую правду никому открыть не могли. Почему бы не предположить, что не всю найденную при раскопках «литературу» сдали они по назначению? Или, буде даже сдали, но не преминули ознакомиться с переводом? Некоторые пункты своего устава они смело могли позаимствовать из этих текстов, если среди них находились внутренние документы ессеев – с оригинальными духовными практиками, метафорическими обобщениями и религиозными воззрениями, столь близкими всем, кто жил тогда в южных провинцшгх Франции! Впрочем, об этом аспекте речь пойдет ниже. Пока же примем к сведению, что устав тамплиеров был настолько строгим, что некоторые церковные мужи высказались против него именно ввиду того, что писан он не для рыцарей, а для монахов, истребляющих плоть. На что было высказано противоположное мнение: в условиях, приближенных к боевым, требуется создание единой общности, закалить как дух, так и тело. Но скажу прямо: у ближайших соперников тамплиеров – рыцарей-госпитальеров устав оказался настолько мягким, что при решении каких-то тамплиеров выйти из ордена им запрещалось вступать к госпитальерам. Только в более строгий Орден, но не к иоаннитам!

На тот момент в Святой земле один за другим стали создаваться рыцарские ордены. Все они получили название исходя из места жительства: иоанниты, или госпитальеры, – от «госпиталя», в котором они базировались (больницу они построили для паломников, направляющихся в Иерусалим, при той же больнице вырос потом и немецкий, или тевтонский, орден, имевший сначала подчиненное иоаннитам положение), тамплиеры, или рыцари Храма, – от храма Соломона, где была их штаб-квартира, существовал также Орден рыцарей Гроба Господня, очевидно, родственный тамплиерам, и Орден рыцарей Святого Якова. Эти пять рыцарских орденов и были самыми значимыми в средневековом мире. Отличались рыцари формой своих крестов на одежде и цветом плащей. У иоаннитов плащи были черными, а крест изображался на левой стороне и был белым, с раздвоенными концами; у тамплиеров – на белом плаще слева на груди, точно против сердец, раздвоенный крест, такой же, как у госпитальеров, но алый. Рыцари Гроба Господня носили белые плащи со странными, дополнительными алыми крестами (четыре малых креста вокруг свастикообразного большого); якобиты – белые плащи с алым крестом сложной формы, отдаленно напоминающими крест храмовников, с изображением раковины в центре; а у тевтонских рыцарей был белый плащ с черным крестом, точно таким же, как у иоаннитов. Но главное отличие было не в названии, а в том, как себя позиционировали рыцари.

Впрочем, об изначальной тамплиерской истории гораздо больше меня может рассказать кардинал Жак де Витри, живший в XIII веке: он много общался с рыцарями-храмовниками и втайне им симпатизировал: «Некоторые рыцари, любимые Богом и состоящие у Него на службе, отказались от мира и посвятили себя Христу. Торжественными обетами, принесенными перед патриархом Иерусалимским, они обязались защищать паломников от разбойников и воров, охранять дороги и служить рыцарству Господню. Они блюли бедность, целомудрие и послушание, следуя уставу регулярных каноников. Во главе их стояли два почтенных мужа – Гуго де Пейн и Жоффруа де Сент-Омер. Вначале тех, кто принял столь святое решение, было лишь девятеро, и в продолжение девяти лет они служили в мирской одежде и одевались в то, что им подавали в качестве милостыни верующие. Король, его рыцари и господин патриарх были преисполнены сострадания к этим благородным людям, оставившим все ради Христа, и пожаловали им некоторую собственность и бенефиции, дабы помочь в их нуждах и для спасения души дарующих. И так как у них не было церкви или жилища, которое бы им принадлежало, король поселил их в своих палатах, близ Храма Господня. Аббат и каноники Храма предоставили им для нужд их служения землю неподалеку от палат: поэтому их и назвали позднее «тамплиерами» – «храмовниками». В лето милости Божией 1128, прожив совместно и, согласно своему призванию, в бедности девять лет, ойи заботами папы Гонория и Стефана, патриарха Иерусалимского, обрели устав, и была положена им белая одежда. Сие произошло в Труа, на Соборе, возглавляемом господином епископом Альбанским, папским легатом, и в присутствии архиепископов Реймсекого и Сансского, цистерцианских аббатов и множества прочих прелатов. Позднее, во времена папы Евгения, они нашили на свои одежды красный крест, используя белый цвет как эмблему невинности, а красный – мученичества. И поскольку веру нельзя сохранить без строгого послушания, сии умные и набожные мужи, предусмотрительные в отношении себя и своих преемников, изначально не допускали, чтобы проступки братьев оставались сокрытыми и безнаказанными. Тщательно и внимательно соизмеряя природу и обстоятельства проступков, они безоговорочно изгнали из своих рядов некоторых братьев, сорвав с их одежд красный крест. Остальных они заставили поститься на хлебе и воде, есть на земле без скатерти вплоть до достаточного искупления, дабы подвергнуть их позору, а прочих – спасительному страху. А чтобы довершить их смущение, запрещалось им отгонять собак, ежели те прибегут с ними поесть. Было также много других способов смирить братьев, не соблюдающих иноческое послушание и доброе поведение. Число же братьев увеличивалось так быстро, что скоро на их собраниях стало собираться более трехсот облаченных в белые плащи рыцарей, не считая бесчисленных слуг. А еще они приобрели огромные ценности по сию и по ту сторону моря. Им принадлежат города и дворцы, из доходов коих они ежегодно передают некоторую сумму на защиту Святой земли в руки своего верховного магистра, главная резиденция которого находится в Иерусалиме».

Тамплиеры считались самыми неукротимыми и бесстрашными, но в то же время именно они оказались наиболее гибкими в отношениях с местным населением и местными религиями. Очевидно, слова Бернарда попали на благодатную почву. И чтобы понять, каковы были самые таинственные рыцари средневекового мира, нет ничего лучше, чем обратиться к их собственным трудам – то есть к их уставам, латинскому и французскому. Вроде бы в обоих уставах речь ведется об одном и том же, но некоторые пункты французского устава отменяют смысл латинского. Он и принят был позже, когда рыцари набрали силу и могли уже без обиняков проводить собственное решение, ни с кем не советуясь. Но все, что касается внутренних правил, распорядка, формы одежды и прочих бытовых деталей, – это осталось неизменным и в новом уставе. Так что можно составить яркую картинку, как жили в чужой земле европейские рыцари, что им дозволялось, а что запрещалось. Идеализировать наших рыцарей не стоит. Они были живыми людьми и, очевидно, не всегда следовали своим же правилам.

Но прежде стоит ознакомиться с другим рыцарским документом – выдержками из устава Ордена госпитальеров. Он был принят раньше, чем устав храмовников – в 1120 году и написан Великим магистром Ордена Раймондом де Пюи.

«I. Каждый брат, который приемлется и вписывается в сей Орден, свято хранит три обета: Обет целомудрия, послушания и добровольной нищеты без собственного стяжания.

И. За веру Христианскую да стоит твердо; да придерживается всегда справедливости; обиженным да помогает; угнетенных да защищает и освобождает; язычников, неверных и магометан да гонит по примеру Маккавеев, которые гнали врагов народа Божия; да прилежит всем христианским добродетелям; да печется о вдовах и сиротах. Нарушители же сего правила да подвергаются временному и вечному наказанию.

III. В оные дни и собрания, которые в определенные времена каждой четверти года обыкновенно наблюдаем, да читается сие постановление в присутствии всех братьев.

IV. Всякий, кто обременен долгами; или сильно кому обязан правом служения, в сей Орден да не приемлется. Хотя кто и обнадежен братьями к получению креста, однако прежде, нежели облачится в орденскую одежду, да спрашивается: не вписался ли уже в другой какой Орден и не обязан ли супружеством либо гражданскими долгами?

Ибо в случае положив, что одно из сих окажется, то таковой не может уже быть принят в сей Орден.

V. Одежду кавалерскую, черную (vestem pullam) да носит со знамением белого креста на левой стороне; сия одежда обыкновенно да будет в знак мира; в военное же время, когда должно идти на сражение, та же одежда червленого цвета с белым крестом да будет знаком войны.

VI. Никто незаконнорожденный да не приемлется в Орден, выключая натуральных детей высокоименитых и высокородных лиц, и то если таковых мать не будет раба.

VII. Так всеконечно да исключаются из сего Ордена, кто рожден от родителей язычников, т. е, от Маранов, Иудеев, Сарацин, Магометан, Турок и сих подобных, что должно разуметь и о детях таковых князей, хотя оные суть высокородные.

VIII. Равным образом, кто определился в иной какой ни есть Орден, или обязан супружеством, либо учинил человекоубийство и другие важные законопреступленья, в Орден да не приемлется.

IX. Кто желает быть принят в сей Орден, тот по меньшей мере должен иметь 13 лет своего возраста, при том был бы телом здоров, сложением крепок и здравого рассудка; также трудолюбив, терпелив и благонравен.

X. Всякий, прежде принятия в сей Орден, да докажет надлежащим образом благородство предков своих, или фамилий пред некоторыми от Приора и Капитула в обыкновенное собрание нарочно для сего отправленными.

XI. Священнослужению и Богопочитанию все братья ревностно да прилежат и вместо обыкновенного у монахов, под правилами живущих, междочасия, 150 крат ежедневно да чтут молитву Господню; в определенные времена да постятся; ежегодно 3 краты да причащаются Св. Тайнам, т. е. всегда в три торжественнейшие праздники Рождества Христова, Пасхи и Пятидесятницы.

XII. Всякий кавалер по званию своему, отправляющийся на флот в море, да исповедается прежде священнику, и таким образом, очистивши от всех мирских вещей свою совесть, да простится, сделав духовную или другое распределение.

XIII. При отправлении священнослужения и моления, в хорах близ к алтарю да не приступают, чем бы один другому не могли быть препятствием.

XIV. В том порядке, в котором всяк прежде, или после другого в рассуждении времени вступил в Орден, да ходят и садятся.

XV. В известные времена благоговейные крестные ходы да учреждают, и в оных о мире христиан и постоянном согласии, о благословении Великого магистра и всего Ордена да призывают Бога.

XVI. О всяком усопшем кавалере 30 литургий да отправляют: в память которого каждый кавалер приносит горящую свечу с денарием.

XVII. В конвенте чрез все время поста Рождества Христова и четыредесятницы, да имеют проповеди слова Божия и поучения.

XVIII. Никому в свете да не обязуют себя клятвою; никакого военного корабля да не снаряжают без согласия и предзнания Великого магистра; когда произойдет война между двумя христианскими государя^ ми, да не прилепляются ни к одной стороне, но всевозможно да стараются о прекращении раздора и об утверждении между ними согласия и мира».

В целом иоанниты были простые ребята, и в свой Орден они принимали без особых испытаний. Сохранилось описание приема нового брата к госпитальерам:

«Посвятивший себя на службу ордена святого Иоанна Иерусалимского должен был приуготовляться к тому следующим образом: исповедовавшись в содеянных во время мирского жития его грехах, приводился, он в церковь, где, по выслушивании Божественной Литургии, приобщался Святых Тайн; потом будучи облачен в длинное одеяние и не подпоясан, в знак свободы, подходил к алтарю, имея в руках возженный светильник, означавший пламенеющую любовь его к Богу, и представ униженно пред воспринимавшим его братом, просил принять его в сословие братии Ордена святого Иоанна Иерусалимского. Принимавший брат, внимая просьбе, делал ему многие нравоучительные наставления, утверждая его смиренно в душеспасительном намерении, объясняя ему притом, коль полезно есть посвящать себя на защищение веры и служение нищим; напоминая ему строгие постановления ордена, и внушал послушание к начальнику оного и любовь к собратии. После сего приемлющий спрашивал: в силах ли он все то выполнять? и когда в ответе сказывал, что он чувствует себя на таковые подвиги готовым, вопрошал его еще, не сотворил ли он обета в другом каком ордене? Не раб ли чей? И ежели он объявлял себя во всем от вышесказанного свободным, тогда приемлющий его брат приносил ему служебник, и посвящаемый, положа на оной обе руки, совершал обет таковой: «Я, такой-то, творю обет и обещаюсь Всемогущему Богу и Пречистой и Присноблаженной Деве Марии, Матери Божией, и святому Иоанну Крестителю соблюдать всегда с Божиею помощию истинное послушание пред каждым начальником, каковой мне дан будет от Бога и от нашего ордена, сверх сего жить в отречении от собственности и соблюдать целомудрие». По окончании сего снимал новоприемлемый со служебника руки, а принимавший его брат говорил: «Мы тебя исповедуем слугою братии нищих, недугующих и посвященных к защищению католической веры»; он же отвечал: «И я себя таковым исповедую». Потом, приложившись к служебнику, относил его к престолу, клал на оной и, поцеловавши престол, приносил опять служебник в знак послушания к принимавшему его брату, который, взяв мантию и показывая ему белый крест, говорил: «Веруешь ли, брате, что сие есть знамение 'Животворящего Креста, на нем же пригвожден и умре Иисус Христос, быв распят во искупление на грешников?», а он отвечал: «Верую». Приемлющий продолжал: «Сие есть знамение, которое повелеваем носить тебе всегда на твоем одеянии». По сем совершивший обет целовал крест, а приемлющий возлагал на него мантию и с левой стороны крест, и, целуя, произносил сии слова: «Приими сие знамение во имя Пресвятой Троицы, преблагословенных и присноблаженных Девы Марии и святого Иоанна Крестителя, в возвращение веры, в защищение христианского имени и в служение нищим, сего ради, брате, по таковому предмету на тя возлагаем крест, да возлюбиши ты его всем сердцем твоим, да поразиши десницею твоею, защищая оный и сохраниши его безвредна, понеже, если ты, сражаясь за Христа против врагов веры, обратишися вспять, оставиши знамение святого креста и от толикой праведной братии бежиши; то по правилу уставов и обрядов нашего ордена должно яко нарушитель обещания, будеши лишен священнейшего знамения креста, и яко смрадный член узриши себя изгнанным из сообщества нашего». Потом принимавший брат, завязавши на шее его повязки, говорил: «Приими иго Господне, яко сладкое и легкое, под сим обрящеши покой души твоей; мы тебе не обещаем сластолюбий, но единый хлеб и воду и смиренную одежду, и приобщаем душу твою, твоих родителей и ближних к благим деяниям ордена нашего и братии нашей, тако творящей за весь мир ныне и присно ми во веки веков». И новоприемный брат гласил: «Аминь». По окончании сей церемонии целовал он как принимавшего его брата, так и всю предстоявшую братию, обнимая их в знак мира, любви и братства. После сего читаны были совершавшими литургию установленные на сей раз молитвы, и несколько стихов псалтири из псалмов 47 и 32; чем и оканчивался обряд принятия в орден».

Иными словами, все сводилось к мудрым наставлениям, новичка не испытывали. С рыцарями Храма будет посложнее. Поскольку от новинанта требовалась полная самоотдача, то ему учиняли своего рода экзамен и допрос, чтобы выявить качества, которые могут помешать ему как брату Ордена. И эти вопросы касались не только прошлого кандидата, его права распоряжаться своей судьбой (нет ли жены, детей, беспомощных родителей, что осложняло прием), но и того, насколько он готов к такому служению, не стоит ли за желанием вступить в Орден элементарная алчность или желание проливать реки крови. Таковые качества в Ордене совсем не приветствовались, и такой новинант не принимался.

Принятый в Орден брат давал клятву, которая внешне построена на принципах вопросов и ответов (собственно говоря, по этому образцу столетия спустя стали принимать в свои ордены и масоны, вот почему нам такие обряды кажутся сходными). Клятва тамплиера выглядела так:

– Желаешь ли ты отречься от мира?

– Да, желаю.

– Желаешь ли ты исповедовать послушание по каноническим установлениям и по наставлениям папы?

– Я желаю.

– Желаешь ли ты принять жизнь наших братьев?

– Желаю.

Затем тот, кто обращается к нему, должен сказать: «Да поможет нам Господь наш и да благословит нас», и следует прочесть целый псалом.

Затем он должен произнести клятву: «Я…., желаю и клянусь служить Уставу Рыцарей Христа и его рыцарству с Божьей помощью, во имя вечной жизни, и с этого дня мне не будет дозволено избавить жизнь свою от бремени Устава. И клятва моя о вступлении в Орден будет строго храниться. Я передаю этот документ в присутствии братьев, и своей рукой кладу его к подножию алтаря, что воздвигнут в честь всемогущего Господа, и благословенной Девы Марии, и всех святых.

Отныне я приношу обет послушания Господу и этому Дому, и обет жить без имущества и хранить целомудрие согласно наставлениям папы, и строго придерживаться жизни братьев Дома Рыцарей Христа».

Затем он должен возлечь поперек алтаря и, распростершись, сказать: «Прими меня, Господи, по слову твоему, и дай мне жизнь».

А прочие братья должны сказать: «И да не сокрушишь ты меня в моей надежде». Затем он должен сказать: «Господь есть свет мой, Господь есть защитник моей жизни». Затем: «Господь, смилуйся над нами. – Христос, смилуйся над нами. – Господь, смилуйся над нами. – Отче наш».

А затем священник должен сказать: «И не введи нас во искушение…» (После этого следовал ряд молитв и псалмов, брату объясняли правила жизни в Ордене и передавали на руки старшим братьям).

Обряд был длительным и, вероятно, торжественным и красивым.

Первоначально в Орден не имели права вступать отлученные от церкви рыцари, этот пункт был выделен особо: «О рыцарях, отлученных от церкви. Если вы знаете, где собираются рыцари, отлученные от церкви, идите туда, и если кто-то из них хочет вступить в Орден, вы должны не на словах предоставить ему возможность для спасения души. Он может быть принят нами на следующих условиях: пусть рыцарь предстанет перед епископом своей провинции и расскажет о своем намерении. Когда епископ выслушает и простит рыцаря, он должен отправить его к Магистру и братьям Тамплиерам, и если его жизнь честна и достойна их сообщества, если он кажется угоден Магистру и братьям, пусть он будет милостиво принят. Если он впоследствии умрет от перенесенных болей и мук, пусть ему будут возданы все почести братства, как одному из Бедных Рыцарей Тамплиеров. Ни при каких других обстоятельствах тамплиеры не должны быть вместе с явно отлученным от церкви человеком, ни брать его вещи. Это мы строго запрещаем, т. к. это будет ужасно, если они будут, как и он, отлучены. Но если такому человеку только запрещено присутствовать на молитве, тогда возможно общаться с ним, а также принимать его собственность как милостыню, с разрешения его командира». Но этот пункт был в скором времени совершенно изменен и во второй редакции устава (французской) стал выглядеть так, что Великий магистр мог принимать самостоятельное решение об отлученном брате, и если его решение входило в противоречие с церковным, то последнее аннулировалось. А рыцарям не только не возбранялось, но настоятельно советовалось посещать места, где пребывают их отлученные братья, правда – ради спасения их души.

Свой устав простые рыцари (то есть не занимающие высоких должностей) видели пару раз за все время служения в Ордене. Он был им зачитываем в момент принятия в Орден либо при совершении наказания за тяжелый проступок. Они жили больше по традиции, а не по уставу. Однако ни в одном Ордене не было такой дисциплины, как у тамплиеров, и ни один рыцарь не дрался с таким мужеством, как тамплиер. Это потом уже, века спустя, храмовников стали изображать в самом неприглядном виде. А тогда, в начале пути, это был цвет рыцарства – честные, искренние, отважные. В Ордене считалось, что принимать следует тех, кто достоин и может справиться со своими прихотями и пройдет через испытания (орден-то военный), поэтому не было практики приема детей. Тамплиеры это объясняли просто: нет у ребенка свободной воли, не может он знать, что с ним будет через несколько лет. «Хотя устав святых отцов позволяет принимать детей в духовную жизнь, – было записано в уставе, – мы не советуем вам делать этого. Ибо тот, кто желает отдать своего ребенка навсегда в орден рыцарей, должен воспитывать его до того времени, пока он не станет способным крепко держать оружие и очищать землю от врагов Иисуса Христа. Затем пусть отец и мать введут его в Дом и изложат его просьбу перед братьями, и лучше, если он не примет обет, будучи ребенком, но когда станет старше, и лучше, если он не пожалеет о нем, чем если пожалеет. Затем пусть он подвергнется испытанию по разумению Магистра и братьев, и по честности жизни того, кто просит о принятии в братство».

Не поощрял устав и всякую чрезмерность в духовных занятиях: рыцарь – не монах, ему негоже стоять на коленях, это занятие для тех, кто не может держать в руках меча. «Стало известно нам, – пояснял устав, – и слышали мы это от надежных свидетелей, что неумеренно и без ограничения слушаете вы божественную службу стоя. Мы не требуем, чтобы вы поступали так, напротив, мы не одобряем этого. Но мы повелеваем, что как сильные, так и слабые, дабы избежать беспорядка, должны петь псалом, называемый Venite с приглашением, и гимн сидя, и произносить свои молитвы в тишине, шепотом и негромко, дабы молящийся не мешал молитвам других братьев». Иными словами: хочешь молиться – молись, но не до исступления, у тебя, рыцарь, имеются и другие важные занятия: то, что веришь – хорошо, но здесь собрались все, кто верует, ты просто один из них.

Особое внимание зато придавалось одежде рыцарей. И тут в уставе было сразу несколько пунктов, что и как надевать, какие вещи можно иметь, как их хранить и т. д.

Об одеждах братьев

Мы повелеваем, чтобы накидки всех братьев были одного цвета: белого, либо черного, либо коричневого. И мы даруем всем братьям-рыцарям белые плащи, и никому, кто не принадлежит к упомянутым Рыцарям Христа, не позволяется носить белые плащи, так, чтобы те, кто отверг жизнь во тьме, узнавали друг друга, как связанных с Создателем знаком этих белых накидок, что означают чистоту и полное целомудрие. Целомудрие есть уверенность сердца и здоровье тела. Ибо если кто-то из братьев не принял обета целомудрия, не может он ни обрести вечного покоя, ни увидеть Господа, ибо сказано апостолом: «Расегп sectamini cum omnibus et castimoniam sine qua nemo Dcum videbit», что значит: «Старайтесь нести мир всем, храните целомудрие, без которого никто не может увидеть Бога».

Но эти одежды должны быть без всяких украшений и без следа тщеславия. И мы приказываем, чтобы никто из братьев не имел ни кусочка меха на своих одеждах, и ничего иного, что служит привычкам тела, ни даже одеяла, если оно не из шерсти ягнят либо овец. Мы повелеваем, чтобы все носили одинаковые одежды, так чтобы каждый мог одеться и раздеться, и надеть или снять свои башмаки легко. И Хранитель одежд или иной на ёго месте должен тщательно обдумать и позаботиться об этих вещах, чтобы заслужить награду Господа, так, чтобы глаза завистливых и злословных не могли видеть, что одежды слишком длинны или слишком коротки, но должен он распределять их так, чтобы они подходили тем, кто их носит, согласно росту каждого.

А если кто-либо из братьев из тщеславия или заносчивости желает иметь, как положенную ему, лучшую и самую красивую накидку, пусть получит он худшую. И те, кто получает новые одеяния, должны немедленно вернуть старые, чтобы отдать их оруженосцам и сержантам, и часто – бедным, как то сочтет лучшим держатель этого места.

О рубашках

Среди прочих вещей мы милосердно устанавливаем/что из-за сильной жары, что существует на Востоке, от Пасхи и до дня Всех Святых, из сострадания, а не как право, полотняная рубашка выдается всем братьям, кто пожелает носить ее.

О постельном белье

Мы повелеваем со всеобщего согласия, что каждый человек должен иметь одежды и постельное белье по усмотрению Магистра. Мы полагаем, что, кроме тюфяка, каждому будет достаточно одной подушки и одного одеяла, а тот, у кого нет одной из этих вещей, может иметь попону, и он может использовать в любое время льняное одеяло с мягкой подушкой. Спать же всем полагается всегда одетыми в рубашку и штаны, и башмаки и пояса, и там, где спят братья, должен гореть свет до утра. И Хранитель одежд должен. заботиться, чтобы у братьев была хорошо выбрита тонзура, так чтобы их можно было узнавать спереди и сзади, и мы повелеваем строго придерживаться одинаковой манеры, что касается бород и усов, так, чтобы на ваших телах нельзя было заметить никаких излишеств.

О башмаках с длинными носами и шнурках

Мы запрещаем башмаки с длинными носами и шнурки, и воспрещаем любому брату носить их; мы также не разрешаем их тем, кто служит Дому установленный срок. Мы воспрещаем им носить башмаки с длинными носами или шнурки при любых обстоятельствах. Ибо очевидно и хорошо известно, что эти отвратительные вещи принадлежат язычникам. Также не должно носить слишком длинные волосы или накидки. Ибо те, кто служит Царю небесному, должны и душой и телом следовать завету самого Господа, который изрек: «Estote mundi quia ego mundus sum», что значит: «Будьте в мире, как я».

Аналогичные требования выставлять не только рыцарям, но и тем, кто занимал в Ордене более подчиненное положение. «Сюрко братьев-сержантов должны быть совершенно черными, с красным крестом спереди и сзади. И у них могут быть черные либо коричневые плащи; и они могут иметь все, что есть у братьев-рыцарей, кроме снаряжения для лошадей, шатра и котла, которых у них не будет.

И они могут иметь кольчугу без рукавов, [кольчужные] чулки без ступней и chapeau de fer; и все упомянутые вещи они могут иметь по средствам Дома. Один брат конвента может дать другому гарнаш, который он носил год, старую кольчугу, старую тунику, рубашку, штаны и сапоги; и фонарь, если он знает, как делать его, оленью и козью шкуры. А если кто-либо из оруженосцев покидает своего господина, и он прослужил свой срок в Доме, его господин не должен брать у него ничего из одежды, что дал ему, кроме гарнаша, который носил год, и он может дать ему, если пожелает, тот, который носил два года.

По общему решению совета мы запрещаем и приказываем изгонять, за общий порок, любого, кто без позволения был в Доме Господнем Рыцарей Храма; также чтобы сержанты и сквайры не имели белых одежд, так как от такой привычки делается великий вред для Дома; так в отдаленных регионах есть фальшивые братья, женатые мужчины и другие, кто говорит, что они были братьями Храма и клянутся в этом, в то время как на деле они были в миру. Они приносят столько стыда нам и вреда Ордену Рыцарей, что даже их сквайры хвастаются этим. По этой причине возникает множество скандалов. Следовательно, пусть им будут даны черные одежды, но если таковых не найти, пусть будет дано то, что есть в данной провинции, или то, что менее дорого. Иное недопустимо».

Первоначально в Орден было запрещено принимать и сестер (это все же военная и монашеская организация), но затем правила смягчились. Правда, не предполагалось, что женщины будут спать под одной крышей с рыцарями, но они могли стать, так сказать, условными членами Ордена, и далее, исходя из истории идущего следом тринадцатого века, вам это станет понятным. Но сексуальное общение с женщинами, даже простые улыбки и долгие взгляды – все это считалось проступком, осквернением чистоты духа! Запрещалось целовать не только «просто женщин», но и маленьких девочек, сестер, матерей, близких родственниц. Как ни странно, но под запрет попала и возможность стать крестным отцом – нельзя было рыцарям поднимать ребенка над купелью.

Братьям вменялось полное послушание, то есть дисциплина была железная: «Никто из братьев не может укорачивать свои стремена либо [подтягивать] подпругу, ремень для меча либо ремень шоссов без разрешения; но он может застегивать свою пряжку без разрешения. Никто из братьев не может купаться, пускать кровь, принимать лекарство, ходить в город либо ездить на лошади галопом без разрешения; и куда он не может ходить без разрешения, он не должен без разрешения посылать своего оруженосца или своего коня».

Особым пунктом рыцари, а также прочие члены Ордена обязывались есть парами – то есть, извините, из одной плошки: «Из-за нехватки блюд, братья должны есть в парах, так, чтобы каждый мог более близко наблюдать за другим и чтобы в питании братьев не было ни излишней строгости, ни тайного воздержания. И нам кажется справедливым, что каждый брат должен иметь одинаковую порцию вина в своей чаше».

Ограничивалось и употребление в пищу мяса: «Должно быть достаточным для вас вкушать мясо три раза в неделю, за исключением Рождества, Всех Святых, Успения и праздника Двенадцати Апостолов. Ибо известно, что обычай поедать плоть развращает тело. Но если пост, когда мясо запрещено, приходится на вторник, то на следующий день следует давать его братьям в изобилии. По воскресеньям все братья Храма, капелланы и клирики должны получать две порции мяса в честь святого воскресения Иисуса Христа. Остальным же членам Дома, то есть оруженосцам и сержантам, следует довольствоваться одной порцией мяса и быть благодарным Господу за это. В остальные дни недели, то есть в понедельник, среду и даже субботу, братьям полагается два или три блюда из овощей или других блюд с хлебом, и мы полагаем, что этого достаточно, и повелеваем, чтобы этого правила придерживались. Ибо тот, кто не ест одну пищу, должен есть другую».

Особо оговаривались возможности общаться после повечерия (то есть была запрещена пустая болтовня, говорить можно только по делу и только если это важно) и забота о немощных или старых братьях. «Мы повелеваем, с Божьим советом, чтобы стареющие и слабые братья получали почести и заботу по их слабости, и властью Устава им давали все, что нужно для телесного благоденствия, и ничем их не огорчали». Заботой следовало окружать и больных братьев: «Больные братья должны получать внимание и заботу, и им следует служить согласно словам евангелиста и Иисуса Христа: «Infirmus fui et visitastis me», что значит: «Я был болен, и ты навестил меня, и пусть об этом не забывают». Ибо с теми братьями, что прозябают, следует обращаться спокойно и с заботой, ибо за такую службу, исполняемую без колебаний, обретете вы царствие небесное. Итак, мы повелеваем Инфирмарию тщательно и строго выдавать все, что необходимо для различных больных братьев, как-то: мясо, птицу и другую пищу, что приносит хорошее здоровье, по средствам и возможностям Дома». А если брат умирал, то следовало провести все соответствующие обряды, чтобы предать его тело земле: «Когда кто-либо из братьев покидает сей мир, чего никому из нас не избежать, мы повелеваем с чистым сердцем отслужить мессу за его душу, и пусть ту божественную службу исполняют священники, что служат Царю небесному, и вы, что служите милосердию установленный срок, и все братья, что служат установленный срок и присутствуют там, где лежит тело, должны прочесть сто раз «Отче наш» в течение семи последующих дней.