Текст книги "Одинокая девушка"

Автор книги: Лилиан Пик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

Из туманной мороси постепенно проступили очертания фигуры высокого мужчины. Он остановился напротив девушки и пристально и безжалостно смотрел на нее сверху вниз.

– Я так и знал, что найду тебя здесь, – сказал Алан.

– Ты! – выдохнула Лоррен, как тигрица, увидевшая добычу. – Значит, ты так и не оставишь меня одну? Я хочу, чтобы меня никто не беспокоил, слышишь, ты!

Он стоял молча, едва дыша. Лоррен хотела причинить ему боль и в ярости закричала:

– Уходи! Перестань меня мучить! Неужели тебе мало всего, что ты наделал? Не удовлетворен еще? Может, считаешь, что тебе не хватит историй, чтобы на старости лет рассказывать их после обеда? Довольно, уходи!

– Послушай меня, Лоррен, – тихо попросил он. – Дай мне все объяснить…

– Послушать? Тебя? Еще порцию твоей лжи? Позволить тебе спровоцировать меня, чтобы потом опять извратить, вывернуть наизнанку то, что я скажу, и выплеснуть на первую полосу твоей бульварной газетенки? Тираж тогда сразу поднимется!

– Ты закончила? – спросил он почти кротко.

– Нет!

– Ладно! – Он подошел к ней ближе и сел рядом. – Я подожду, продолжай свою тираду.

Лоррен еще крепче обхватила колени. Ей нужно было хоть во что-то вцепиться сейчас, чтобы немного успокоиться.

– Да, я продолжу. Я раскрою тебе секрет, и ты, наверно, будешь ликовать от собственного триумфа. Я расскажу тебе, что ты сделал со мной с того самого момента, как ты вошел в мою жизнь. Ты… ты порвал меня на части. Ты сделал меня одинокой, невыносимо одинокой, и хуже всего – понимающей свое одиночество. Я была такой и прежде, но примирилась с этим. Теперь я этого не хочу. Ты сделал меня беспокойной, расшевелил, вырвал меня из моего сонного царства и лишил меня, одного за другим, всех моих друзей – сначала Хью, затем попытался отобрать Анну, потом Мэттью…

– Скажи мне, – спросил он почти небрежно, – что значил для тебя Мэттью? – Лоррен молчала. – Ты любишь его? – Она не отвечала, и Алан взял Лоррен за подбородок и повернул ее лицо к себе. Его безжалостные изучающие глаза уставились на нее. – Ты любишь его?

– Я еще не закончила. – Лоррен отвернулась и продолжила, игнорируя вопрос. – Ты выбил из-под моих ног опору, разбил уверенность в моих идеях и попытался заменить их новыми, а теперь… я теперь совершенно потерялась. – Ее голос дрожал, она говорила почти шепотом. – Совершенно… – Лоррен глотала слезы. – Ты погубил мою репутацию в школе. Сегодня мне предложили поискать себе другую работу… – Она повернулась к Алану, слезы уже неудержимо текли по ее щекам. – Ты зачинщик всего этого. Ты это сделал. Ты своим изощренным умом выдумал эту безумную газетную статью!

– Ты ошибаешься, Лоррен, очень ошибаешься! – Он уставился в темноту. – Я знаю, ты не поверишь моим объяснениям, но к тому времени, когда я понял, что происходит, события стали необратимыми. Я уже ничего не мог сделать. Поверь мне, если бы остановить выход газеты было в моих силах, я бы это сделал.

– Я тебе поверю?! Поверю, что ты, такой искушенный профессионал, не лжешь? Я не вчера родилась! А как насчет того фото в саду? Кто еще мог сделать его, если не ты?

– Согласен, это моя работа.

– Тогда признайся и в том, что ты показал его своим коллегам и надоумил, как лучше его использовать, что они с радостью и сделали. Попробуй докажи, что это не так!

– Ладно, я попытаюсь. – Алан оперся на локоть и поколебался, прежде чем сделать признание. – Я хранил это фото в своем бумажнике.

– Зачем? – Лоррен стремительно повернулась к нему.

– Зачем? – Алан пожал плечами. – А зачем мужчины обычно хранят фотографии девушек в своих бумажниках?

– Я не сомневаюсь, – усмехнулась Лоррен, – что мое фото было там одним из дюжины. А ты, периодически меняя, показывал их своим дружкам, чтобы произвести впечатление и похвастаться, как много у тебя в запасе «цветочков», как ты их называешь. Я ведь одна из них, правда? Ты сам сказал на Рождество, помнишь?

Алан резко сунул руку в карман, вытащил бумажник и бросил его на траву:

– Загляни внутрь. Посмотри, как много там фотографий девушек, которые я бережно храню.

Лоррен уставилась на бумажник, потом посмотрела на Алана:

– Ты позволяешь мне заглянуть в свой бумажник?

– Да, – усмехнулся он, – я доверяю тебе больше, чем ты мне.

Лоррен протянула руку и подняла портмоне. Она почувствовала гладкость дорогой кожи, уловила запах сигаретного дыма. В нем было так много от Алана, что она почувствовала непреодолимое нелепое желание прижать его к губам. Но вдруг Лоррен поняла, что Алан наблюдает за ней и дал ей свой бумажник специально. Она отбросила его на траву, как будто обожгла пальцы.

– Конечно, ты же вынул все фотографии. Спрятал их до лучших времен в ящике стола, а потом вернешь их на место так же просто, как вытащил.

Резким движением Алан схватил бумажник, засунул его обратно в карман и встал. Никогда прежде Лоррен не видела его таким злым.

– Ядовитости твоего языка достаточно, чтобы превратить сироп в кислоту. Ты уже впитала всю едкость твоих уважаемых старых коллег и стала такой же, как они! Остерегайтесь, моя дорогая мисс Феррерс, – он словно хлестнул Лоррен по лицу, – во внешнем виде, в манерах, в мыслях, в упрямых подозрениях и глухоте к тому, что не хочешь слышать, в сдержанности эмоций и физического влечения ты уже едва ли не точная копия тех, с кем работаешь. – Он безжалостно стегал девушку горькими словами и, поскольку было темно, не видел слез, струящихся по ее щекам. – Я долго, терпеливо и вежливо выслушивал тебя. Выслушал полностью все! Твои же уши для моих объяснений оказались закрыты. Ты не желаешь даже знать мою точку зрения на эту историю. Хочешь быть одна? Отлично! Я оставлю тебя одну. Что касается меня, ты спокойно можешь хранить свое одиночество всю оставшуюся жизнь.

Лоррен смотрела, как он уходит. Вот он спустился с холма, прошел мимо деревьев и скрылся из вида. «Прощай, моя единственная любовь, счастливого тебе пути!» – вдруг всплыли в ее памяти слова песни.

Было тихо, только дождь постукивал по хрупким опавшим листьям вокруг нее, да лихорадочно билось сердце. Лоррен уставилась в темноту. Вот и Алана она прогнала, как прогоняла всех от себя. А ведь этого, только этого мужчину она любила и знала, что не полюбит больше никого другого никогда. Девушка вскочила и только сейчас поняла, что промокла насквозь. Но это ее не заботило. Скользя по мокрой земле, она побежала с холма, то и дело спотыкаясь о корни деревьев.

И я вернусь к тебе, моя любовь,

Пусть между нами будет десять тысяч миль…

Она должна догнать его! Еще не поздно, она догонит его! Лоррен заметила впереди смутную в тумане фигуру. Алан все еще был в лесу. Он шел медленно, тяжело, с руками, засунутыми в карманы, подняв от дождя воротник. Девушка позвала его, он остановился и повернулся к ней, но не сделал и шага навстречу. Алан неподвижно стоял и смотрел, как она в темноте пробирается к нему почти ощупью. Наконец она остановилась рядом с ним, задыхаясь от бега и волнения, с немой мольбой о милосердии. Лоррен вгляделась в его лицо и была поражена его непреклонной суровостью. Холодное безразличие Алана сковывало ее еще больше, чем раньше, а она так хотела убежать от своей привычной сдержанности!

– Ну? – Его голос был резкий и грубый.

Как же ей суметь разрушить этот барьер и справиться с собой? Она решительно отвергла его попытку примириться, и теперь сама должна сделать первый шаг.

– Ну? – еще резче, чем прежде, с нетерпением. Он вот-вот уйдет!

Лоррен изо всех сил пыталась отыскать то главное, единственное слово, которое может все исправить. Алан круто повернулся, и она, отчаявшись задержать его, схватила за руку. Она нашла это слово.

– Алан? – Он посмотрел на нее вполоборота. – Алан, – голос девушки дрожал, – не уходи, – прошептала она. – Пожалуйста, не уходи!

– Почему? – Его отрывисто-грубый вопрос почти физически оттолкнул Лоррен. – Назови мне хоть одну хорошую причину – почему? Да скажи же, в конце концов, почему мне не следует уходить?

Ей показалось, что барьер стал еще выше и труднее. Лоррен внимательно всмотрелась в его лицо, чувствуя, как капли дождя мягко смешиваются со слезами на ее щеках.

– Алан! О, Алан! – Она покачала головой и разрыдалась.

Алан не протянул к ней руки, как она втайне надеялась, они остались там же, где и были, в карманах. Лоррен снова заставила свои застывшие губы произнести его имя:

– Алан, я…

Дрожащий голос прервался, когда она встретила его твердый, непреклонный взгляд, и Лоррен уже не могла вымолвить ни слова. Он медленно вытащил руки из карманов и схватил девушку за плечи.

– Скажи же это, – приказал он, тряся ее, – Скажи это. Скажи это!

Она подняла заплаканное лицо, и от его близости у нее перехватило дыхание.

– Я люблю тебя, – выдохнула она.

– Боже мой! – пробормотал он. – Я думал, что никогда не услышу этого от тебя. Я думал, что этого никогда не произойдет!

Он обнял ее, и она утонула в его поцелуе. Они не замечали дождя, струящегося по их лицам, и Лоррен хотелось полностью принадлежать этому дорогому ей мужчине, откликаясь на любые его желания и уступая ему во всем.

– Моя дорогая, моя любимая Лоррен, – нежно шептал он, крепче прижимая ее к себе. – Ты должна как можно быстрее выйти за меня замуж. Я очень хочу сделать тебя моей любимой женой. Повтори мне те слова, которые ты говорила тогда на холме: если ты выйдешь замуж и он будет хорошим человеком…

– Я останусь ему верна на всю жизнь. Я никогда не покину тебя, мой дорогой, – шептала она, – никогда, никогда…

Алан целовал ее вновь и вновь, и они потеряли счет времени. Позднее, гораздо позднее она схватила его за руку и посмотрела на часы.

– Ты права, моя любовь, – сказал он. – Нам пора домой. Я хочу стать ближе к тебе, но не могу сделать этого здесь.

– По-моему, ты ничем другим последний час и не занимался! – засмеялась она.

– Это ты так думаешь, моя дорогая, – ответил Алан.

Алан и Лоррен взялись за руки и побежали к машине, припаркованной на обочине. Вскоре они были дома.

– Переоденься во что-нибудь сухое, – сказал он ей, – я тоже пойду переоденусь и сварю кофе. Хочешь чего-нибудь съесть?

– Да, пожалуйста. Я так голодна, даже чай не пила сегодня. – Лоррен зарделась под его взглядом.

– Почему? Ну, ладно, я сделаю несколько сандвичей.

– Ты просто замечательный! – воскликнула Лоррен, когда они вновь поцеловались в гостиной.

– Ты же знаешь, что нет. – Он лукаво на нее посмотрел.

Лоррен сменила мокрую одежду и, удивляясь сама себе, бросила ее грудой на полу. Потом сказала себе, что за последние часы сделала уже так много всего для нее нехарактерного, что уже нечему удивляться. Она вытерла полотенцем мокрые волосы и распустила их, потом надела голубые брюки и белый просторный свитер, подкрасилась и не чуя под собой ног сбежала вниз по лестнице на кухню, где Алан уже раскладывал на тарелках сандвичи.

– Кофе пахнет великолепно, – заметила она, остановившись рядом с ним.

– Еще бы! Посмотри, кто его готовил. Помоги отнести все это ко мне.

Алан опустился в кресло, а Лоррен присела на подлокотник и подала ему кофе и сандвичи. Он пошутил, что только что приобрел себе невольницу, которая будет его обслуживать. Они выпили кофе, и Лоррен собрала пустые чашки и тарелки на поднос.

– Иди сюда! – приказал Алан. – Мы слишком долго были врозь.

Он протянул руки, и она с радостью бросилась в его объятия. В комнате царил полумрак, горела только настольная лампа, и камин бросал отблески на ковер. Долго-долго царила тишина, только капли дождя стучали по стеклу.

– Моя дорогая, – прошептал он нежно, когда они наконец оторвались друг от друга, – ты сейчас в состоянии выслушать меня? Мне надо о многом рассказать тебе, чтобы между нами было полное доверие.

– Алан, эта фотография…

– Я сделал ее, любимая, – он нежно поцеловал ее, – потому что ты была так красива, что я просто не смог удержаться. – Она покачала головой, сомневаясь. – Это правда, Лоррен. Если хочешь знать, тогда-то я в тебя и влюбился. Да, влюбился, перестань качать головой! Я хранил это фото в бумажнике, чтобы можно было в любой момент полюбоваться на тебя. – Лоррен задержала дыхание. – Однажды на работе я полез в бумажник за маркой, и твоя фотография выпала. Кто-то заметил ее на полу, поднял. Короче, она обошла всех по кругу, и все интересовались, кто это. Я сказал. Они вспомнили тебя, когда ты приходила просить ключ, и начали еще пристальнее рассматривать фото. Я взбесился, они вернули его, а один из фотографов даже просил разрешения сделать с нее копию, чтобы потом использовать в газете как портрет хорошенькой девушки без упоминания имени. Я, естественно, отказал. – Алан остановился и погладил Лоррен по волосам, а она еще крепче прижалась к нему. – Наверное, они без моего ведома вытащили ее, сделали копию и положили обратно.

– Но как же они смогли это?

– Ну, я иногда выхожу из кабинета на переговоры с редакторами, например, а пиджак оставляю на стуле. Так что им не составило особого труда сделать это. Я тогда не смотрел на него каждый день… уже одного знания того, что твое фото там, было для меня достаточно. – Лоррен поцеловала его в щеку, и Алан тут же вернул ей поцелуй. – Я ничего не заметил. А потом они услышали про праздник в твоей школе, я рассказал о твоем проекте. Будучи очень толковыми и проворными репортерами, они сложили одно к одному и получили отличную статью, да еще тиснули ее на первой странице. Кстати, фотографа я не посылал. Он сам почуял хороший материал, к тому же видел нас с тобой в ресторане. Они скрывали от меня все до последнего момента. Я увидел уже окончательный вариант на первой полосе, и было поздно что-либо изменить. И не я придумал тот заголовок над фотографиями, – он улыбнулся, – хотя даже ты, Лоррен, должна согласиться, что он один из лучших. Любимая, – он понизил голос и крепче прижал ее к себе, – это извечный конфликт между долгом и любовью. Я прекрасно знал, как ты отреагируешь и что окажешься в трудном положении, но у меня были связаны руки. А когда ты не захотела выслушать меня там, на холме, я подумал, что между нами все кончено. Пока не увидел тебя бегущей ко мне.

– Дорогой, – сказала Лоррен, когда они в очередной раз вернулись на землю, – а как насчет Марго?

– А! – Он улыбнулся и уютнее устроил девушку у себя на коленях. – Веришь или нет, я месяцами пытался освободиться от нее.

Лоррен резко перебила его:

– И ты использовал моего друга, чтобы избавиться от нее?

– И да и нет. Но ты же не станешь упрекать меня, если и так? Это сослужило двойную службу: освободило мне поле и избавило от Марго. – Алан вызывающе улыбнулся. – В тот вечер, когда она пришла, а ты была в моей комнате, я пытался заставить тебя остаться со мной, чтобы продемонстрировать ей, что мне нужна ты. К сожалению, ты не приняла мяч. Верная манере школьной учительницы, ты задрала нос и оставила меня в беде.

– Откуда мне было знать, что ты собирался делать? – спросила она обиженно.

– Дорогая, ну как я мог тебе об этом сказать? Тогда я думал, что ты любишь Мэттью. – Он посмотрел на нее и немного нахмурился. – Но немного сомневался, я правильно делал?

– Я не любила Мэттью, – кивнула Лоррен, – он мне нравился, но…

– Допускаю это, – прервал Алан с улыбкой, – ты была влюблена в меня все это время, правда? Ты воевала со мной на каждом шагу, ты, маленькая дерзкая девчонка! – Он посмотрел на нее задумчиво. – Мэттью и Марго, удивительная вещь, ты знаешь, они без ума друг от друга!

Лоррен удивленно подняла брови.

– Правда! – Алан откинул голову на спинку кресла и тихо сказал: – Она милая, если тебе нравится это определение. В ней одно только плохо – она никак не хотела меня оставить! – Они рассмеялись. – Ты должна найти другую работу, моя дорогая. Я не хочу, чтобы моя жена была печальной и несчастной из-за…

– Из-за этой старой кошелки, как назвала ее моя мать.

Они опять рассмеялись, потом Алан посерьезнел:

– Мне неофициально сообщили, что в техническом колледже скоро откроется вакансия педагога на полную ставку для чтения лекций по английскому языку. Ну? – Он с задором взглянул на нее. – Кому из нас нужна работа? Тебе или мне? По зрелому размышлению это подходит больше тебе, поскольку должность эта младшая, так что вряд ли годится для меня.

Лоррен открыла рот, чтобы протестовать, но он очень эффективно заставил ее замолчать, а потом продолжил:

– Когда твоя мать и Джеймс поженятся, мы найдем для себя квартиру.

Лоррен вздохнула, подняла руку и поправила его галстук, тот самый, что она подарила ему на Рождество. И вдруг вспомнила вопрос, который мучил ее. Ей обязательно надо было знать ответ на него.

– Алан, если ты не любил Марго, кто тогда была та девушка, увидеться с которой ты так хотел, что вернулся раньше, сразу же после Рождества?

– Кто? Ты, глупенькая, ты! Кто же еще? – Он ласково на нее посмотрел. – Взгляни на себя, дерзкая, бесстыдная девчонка! Возлежишь на мне таким распутным образом! Что подумают твои ученицы? Где та скучная, чопорная, респектабельная училка, которая встретила меня на пороге в день моего приезда?

– Хорошо, что она пропала, Алан. Ты изменил ее, ее теперь совсем не узнать. А что ты подумал обо мне тогда, когда я открыла тебе дверь?

– Ну, я могу тебе это сказать. Журналисты приучены своей работой оценивать внутренний потенциал тех, с кем им приходится сталкиваться. Знаешь, что я имею в виду? Смотреть под внешнюю оболочку и определять, что из этого может получиться. Я взглянул под твою внешнюю оболочку – и боже мой! – Он усмехнулся. – С такими сверкающими мятежными глазами и вызовом в каждой клеточке твоего тела ты имела огромный потенциал!

Она засмеялась и спросила:

– А что еще ты подумал, дорогой, когда так странно смотрел на меня тогда?

– Ты действительно хочешь это знать? – Она кивнула. – Хорошо, я скажу. Я подумал: «Она нуждается в мужчине».

Лоррен возмущенно начала вырываться из его рук, но Алан удержал ее.

– Успокойся, дай мне закончить. – Он улыбаясь указал на себя. – Вот в этом мужчине!

Лоррен прижалась щекой к его щеке и замерла так, а Алан мягко продолжил:

– И теперь ты принадлежишь ему на всю жизнь, хочешь ты этого или нет.

Лоррен потребовалось много времени, чтобы доказать ему, как сильно она этого хочет.

Входная дверь хлопнула. Берил позвала из холла:

– Лорри? Я дома! Где ты, дорогая?

Лоррен сонно пошевелилась:

– Алан, дорогой, пойдем скажем моей маме.

Он улыбнулся, глядя, как неохотно она поднимается с его колен, и позволил ей вытянуть себя из кресла. Они вышли на площадку и посмотрели вниз на Берил, которая внимательно изучала их, недоуменно хмуря брови. Впервые она, казалось, не находила слов.

– Привет, мам… – начала Лоррен, но Алан развернул ее лицом к себе и сказал:

– Об этом надо говорить осторожно, бережно относясь к словам. А я, как журналист, не трачу слов попусту.

Он прижал Лоррен к себе и крепко поцеловал, а Берил задохнулась от восторга.

– Мои дорогие! – восторженно закричала она, бросаясь вверх по ступенькам. – О, мои дорогие!

Подбежав к ним, она широко развела руки и крепко обняла их. Потом поцеловала Лоррен, затем Алана и начала все сначала. Лицо ее раскраснелось от радости. Она взволнованно спросила:

– Алан, твоя мама знает?

– Нет еще, – ответил он и улыбнулся Лоррен, – Последние часы мы были отрезаны от внешнего мира.

– Пойду позвоню ей, – решила Берил.

– Но, мам, почти полночь!

– Я бы ничего не имела против услышать об этом даже в три часа ночи! Нет, я должна позвонить ей!

Берил бросилась вниз к телефону и набрала номер Нэнси Дерби. Дожидаясь ответа, она повернулась и сказала:

– Я совершенно сбита с толку, мои дорогие, правда! Я думала, что вы терпеть друг друга не можете. Не объясните ли вы мне, как это все случилось?

– Это легко, – ответил Алан, глядя в лучащиеся счастьем глаза Лоррен. – Все началось… дайте подумать… двадцать четыре года назад, когда ей было два года, а мне – двена…

– Нэнси? Слушай, моя дорогая, у меня прекрасные новости! Лорри и Алан… решили пожениться!