Текст книги "Кот, который был почтмейстером"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

В центре возвышался настоящий алтарь обжорства: огромные пятиведёрные глиняные горшки с водянистым супом, центнеры накрошенного латука, горы жареных цыплят и рыбы, бадьи с картофельным пюре. В стороне, на десертном столе, море белой пены подделывалось под взбитые сливки.

– И часто вы здесь бываете? – поинтересовался Квиллер.

– Только когда развлекаю высокомерных горожан.

Ненасытные посетители делали по три-четыре захода в буфет, но Мелинда настояла на том, чтобы заказать обед по меню и сидеть за столом, который обслуживали официанты.

– Не думаю, – сказал Квиллер, – чтобы ваши кузен и кузина из юридической фирмы часто заглядывали в этот ресторан. – Он рассказал о встрече адвоката с миссис Кобб. – Пенелопа была просто ошарашена, когда услышала, что домоправительница поселится во французских покоях, а я размещусь над гаражом.

В глазах Мелинды блеснул весёлый огонёк.

– Ничего странного. Она и Алекс – последние из гудвинтеровских снобов. Относят себя к лучшим представителям рода. Вы в курсе, что из них двоих мозги имеются у Пенни? Алекс просто зануда с раздутым эго, однако сестра обходится с ним так, словно он мозговой центр в их конторе.

– Красивый парень. Он что, занимается политикой? То и дело летает в Вашингтон.

– Всё гораздо проще, – объяснила Мелинда. – В Мускаунти немало потомственных богачей. И Алекс организует сбор пожертвований в пользу лояльно настроенных политических деятелей. Ему нравится выставлять себя важной персоной, а это дают ему Капитолий и вашингтонские приемы. Вы познакомились с другими Гудвинтерами?

– С Джуниором из газеты. Смышлёный парень. Увлечен журналистикой, но попусту теряет время в этом «Пустячке»: газета выглядит как довоенный еженедельник. Я говорил ему, что он должен избавиться от рубричной рекламы на первой странице.

– Я слышала, кузина Аманда собирается отделывать для вас комнаты над гаражом. Она не лягнула вас в голень, не обозвала словом из двенадцати букв?

– Не понимаю, как эта женщина занимается бизнесом. У неё повадки дикобраза.

– Она имеет солидную клиентуру. Ведь здесь в радиусе четырёхсот миль нет другого дизайнера.

Они могли говорить свободно: их кабинка была уединённым островком среди водоворота жующих людей. Громкие реплики счастливых едоков и крики детей отдавались стократным эхом от железных балок и бетонных стен. К тому же здесь было принято стучать ножами по столу, выражая тем самым удовлетворение от съеденной пищи.

Официант оказался весьма услужливым: Мелинда была не только одной из Гудвинтеров, но ещё и врачом. Этот малый даже принёс и зажёг свечу – красный огарок в закопченном стеклянном стакане, оставшийся с рождественской недели. Лично проследил, как жарились две порции щуки, добавил к салатным листьям шпината.

– Не объясните ли вы феномен Гудвинтеров? – спросил Квиллер.

– Всё очень просто. Мы живем здесь вот уже пять поколений. Мой прапрадед был инженером и изыскателем. Его четыре сына сделали состояния на добыче угля. Многие семьи, заимев деньги, уезжали отсюда за границу и выдавали дочерей за аристократов, но Гудвинтеры оставались на месте, занимаясь бизнесом или работая по найму.

– Плохо, что ни один из них не открыл ресторана. А есть ли паршивые овцы в семействе?

– Есть, хотя и немного, но, как правило, они либо уехали в Мексику, либо поменяли фамилию.

– Например, на Малл?

Мелинда с любопытством взглянула на Квиллера:

– Вы слышали про Маллов? Вот несчастное семейство. Они работали в шахтах лет сто назад, а затем стали жить на пособие, по крайней мере, последние три поколения так живут. Им не хватает целеустремленности – бросают учёбу, не могут найти работы.

– Откуда они прибыли сюда?

– Не знаю. Но они работали под землёй ещё в те времена, когда шахтёры получали полтора доллара в день и работали при свечах, которые закрепляли на козырьке шапки и которые покупали у компании. Из них пили кровь не только хозяева шахт, но и содержатели салунов. Вы можете прочитать обо всём этом в библиотеке.

– Удалось ли кому-нибудь из них выбиться в люди?

– Молодежь в основном уезжала из города, и никто о ней потом не слышал. Здесь много нищих и безработных. Хватает и богатых наследников. Вы заметили, какой кашемир продают в магазине мужской одежды «Скотти», какие замечательные камушки предлагают в «Ювелирной лавке Джима»? В нашем округе частных самолетов больше, чем в любом штате.

– И как вы их используете?

– Иметь самолет очень удобно. Коммерческие авиалинии связывают центральные города. Мой отец имел свой самолёт, пока не заболел диабетом. У Алекса Гудвинтера есть самолет. У Ланспиков – два.

Мелинда попросила официанта принести свежих фруктов на десерт, и после кофе Квиллер предложил:

– Поедем ко мне. Я хочу показать вам граффити.

Мелинда обрадовалась и захлопала длинными ресницами:

– Многообещающий вечер!

Каждый в своём автомобиле, они подъехали к особняку К. Мелинда попросила разрешения поставить свою серебристую машину в гараж.

– Её легко узнают, – объяснила она, – и пойдут всякие сплетни.

– Мелинда, а вы разве не слышали, что идёт последняя четверть двадцатого столетия?

Она вздернула брови:

– Простите, но это Пикакс.

Когда Квиллер проводил гостью в комнаты над гаражом, Мелинда изумлённо уставилась на буйную поросль из маргариток:

– Боже! Поразительно! Чья это работа?

– Бывшей служанки. Одной из Маллов. Когда-то она работала у Аманды.

– А, та самая! Догадываюсь, это было кошмаром для студии. Аманда уволила её за мелкую кражу.

– Создав эти произведения, она уехала из города, – проговорил Квиллер. – Надеюсь, она нашла применение своему таланту.

– И в самом деле фантастика! Трудно поверить, что это сделала Дейзи Малл!

– Дейзи! – воскликнул Квиллер. – Вы сказали, Дейзи Малл?

В ушах зазвучала мелодия, и он не знал, стоит ли рассказывать про необыкновенные таланты Коко: даже доктор медицины с широким кругозором вряд ли поверит, что кот способен играть на пианино.

– Вы ещё не познакомились с Коко и Юм-Юм Пойдёмте в дом.

Увидев янтарные стены холла, Мелинда ещё раз изумилась:

– Я и не подозревала, что Клингеншоены обладают таким богатством!

– Пенелопа знала. Разве она вам не рассказывала?

– Пенелопа не снисходит до сплетен.

– Эта палисандровая консоль принадлежит эпохе Людовика Пятнадцатого, – авторитетно заявил Квиллер. – Часы работы Бюрна. Коко обычно сидит на лестнице, но сейчас куда-то ушёл.

Осматривая убранство особняка, Мелинда то и дело выдавала комментарии. Лепнина на потолках напомнила ей сахарную глазурь на свадебном торте. А мраморные, в натуральный рост, скульптуры Адама и Евы в солярии имели неправильную осанку, которую она приписала дефициту кальция. Стаффордширские собаки в комнате для завтраков явно страдали сопутствующим конвергентным косоглазием.

– Хотите взглянуть на служебные помещения? -спросил Квиллер. – Кошки частенько околачиваются на кухне.

Юм-Юм, растянувшись на голубой подушке, возлежала на холодильнике. Мелинда ласково погладила кошку.

– Мех мягче, чем у горностая.

Коко же отсутствовал, и это внушало подозрения.

– Он, должно быть, наверху. Спит на кровати ценой в десять тысяч долларов. У него прекрасный вкус. Давайте поднимемся и посмотрим, – предложил Квиллер.

Пока он искал кота, Мелинда осмотрела помещения, отделанные в стиле бидермейер и чиппендейл, французском времён Людовиков и ампир. Коко не нашли.

Квиллер начинал нервничать.

– Не представляю, где он может быть. Проверим библиотеку. Коко любит спать на книжных полках.

Он побежал вниз. Мелинда последовала за ним. Нигде не обнаруживалось никаких признаков присутствия кота.

Обыскали все его любимые места: позади биографий, между томами Шекспира, на атласе…

– Наверное, он ушёл в подвал.

Английская пивная, обставленная предметами, которые привезли из Лондона, являла собой мрачное подземное убежище. Они включили свет, пошарили за стойкой, за шторами – везде. Коко исчез.

ПЯТЬ

Искренне встревоженный исчезновением Коко, Квиллер вместе с Мелиндой, которая успокаивала его, идя рядом, обрыскал все возможные места.

– Одно из четырёх; либо он сидит где-то на мягкой подстилке, либо греется в тёплом месте, либо забрался на полку, либо спрятался внутри чего-нибудь.

Всё время окликая кота по имени, они заглядывали под диваны, кровати, за книжные полки, в шкафы, комоды и чуланы, С возрастающей тревогой Квиллер заглянул в холодильник, духовку, мойку, сушилку и снова в духовку. Коко как сквозь землю провалился.

– Успокойтесь, Квилл. Не нервничайте. – Мелинда положила руку на его запястье, – Мы найдём его. Он где-то здесь. Вы знаете, каковы бывают коты.

– Он должен быть в доме… если не… Знаете, ведь черный ход не запирается. Вдруг кто-то вошёл и украл его? Или, может, он съел что-то ядовитое и спрятался в каком-нибудь углу.

Мелинда, устав от бессмысленных поисков, подошла к чёрному ходу.

– Что это за лестница здесь? Куда она ведёт? -спросила она.

– Какая лестница? Никогда не замечал её.

За чуланом для мётел и дверью, плохо держащейся на петлях, скрывалась узкая служебная лестница, ступени которой были покрыты резиной; она вела на второй этаж.

Квиллер бросился по ней наверх. За ним последовала Мелинда. Они попали в коридор с рядом дверей. Две двери оказались полуоткрытыми. Одна вела в бельевой чулан, вторая выходила на другую лестницу, широкую, но не законченную и покрытую толстым слоем пыли.

– Последний этаж! Там предполагали сделать бальный зал, но так и не достроили его.

Щёлкая выключателями и чихая, он стал быстро подниматься наверх. За ним осторожно, прикрыв рукой нос и рот, шла Мелинда.

Лестница закончилась большой кладовкой, слабо освещённой лучами закатного солнца, которые проникали в окна, и тусклыми электрическими лампами, висящими под потолком.

Квиллер позвал кота, но тот не появился.

– Если он здесь, то как мы его найдем среди этой рухляди?

Весь пол был уставлен ящиками, чемоданами, сломанной мебелью, картинами в рамах, свернутыми коврами и связками старых журналов «Нэшил джиогрэфик».

– Он мог уснуть, или заболеть, или ещё что-нибудь похуже, – произнес Квиллер.

– А может быть, попытаться чем-нибудь выманить его? – предложила Мелинда.

– В кладовой есть банка с омарами. Пожалуйста, откройте её и принесите сюда.

Как только она спустилась вниз, Квиллер замер и прислушался. Доски пола перестали скрипеть, а шум транспорта на Мэйн-стрит еле доносился сюда. Он задержал дыхание и уловил знакомый звук. Что это было? Он напряг слух. Кто-то скребся о гладкую поверхность. Квиллер, бесшумно ступая, пошел на звук. В дальнем углу чердака находилась большая картонная коробка, на которой стоял Коко. Кончик хвоста ходил ходуном; подавшись вперёд, кот энергично драл картон.

– Коко! Что ты там делаешь? – испуганно воскликнул Квиллер, всё ещё находясь во власти своих страхов. Но знакомое покалывание в верхней губе – предвестник сенсационного открытия – заставило его внимательно осмотреть большую коробку.

Картонная упаковка из-под бумажных полотенец была перевязана лентой, на которой висела бирка. На ней кто-то каллиграфическим почерком вывел: «Дейзи Малл».

К тому времени, когда вернулась Мелинда с банкой омаров, Квиллер уже развязал коробку и вынимал оттуда предметы одежды.

– Удивительно! – крикнул он через плечо, – Что-то есть важное в этой коробке, иначе Коко не стал бы искать её.

Он вытащил из картонки пахнущую плесенью шубу искусственного меха в белую и чёрную полоску, шерстяную шапочку и пару красных сапог с потёртой меховой оторочкой. Здесь же находились поношенные рубашки, ветхие джинсы, два комплекта униформы горничной и футболка с надписью: «Возьми меня!» В небольшом газетном свертке обнаружилась фигурка из слоновой кости, слоник на тиковой подставке, судя по бирке на обороте – из студии Аманды.

Квиллер сделал вывод:

– Она явно уехала на юг, где тёплые вещи ни к чему. Возможно, в Калифорнию. Мечтатели всегда отправляются в Калифорнию. А раз оставила униформу, значит, не собиралась больше работать прислугой!

– Но почему она бросила слоника? Если вещь тебе так приглянулась, что ты идёшь на кражу, почему бы не взять её с собой? Всё же ценность.

– Отличный вопрос. – Квиллер сложил вещи обратно в коробку. – Вы возьмете слоника, а я потащу Коко – если найду. Куда он опять подевался?

Слопав консервы, тот старательно умывал мордочку, усы, уши, лапы, грудь, живот и хвост.

– Либо он пытается что-то сказать о Дейзи Малл, – размышлял вслух Квиллер, – либо таким способом выманивает добавку.

Все трое спустились вниз, заботливо притворив дверь на третий этаж, но она тут же приоткрылась.

– Обычная история для старых построек, – пожаловался Квиллер. – Двери никогда не закрываются. Любопытное животное в таких домах может застрять где угодно, потеряться.

– Коко не терялся. Просто вы не могли найти его.

– Тонкое наблюдение. В награду предлагаю выпить по стаканчику. Чего бы вам хотелось? Скотч, бурбон, белый виноградный сок, шампанское? Есть также пиво на случай, если явится человек от Пенелопы для ремонта дверей.

– А вы что будете пить?

– Содовую с ломтиком лимона.

– Тогда мне шампанского.

Квиллер принёс напитки в библиотеку и спрятал слоника в ящик письменного стола.

– Как насчёт музыки? Есть доисторический стереопроигрыватель и куча пластинок, которыми можно вымостить патио. В доме семь телевизоров, и я собираюсь продать шесть из них и купить современный музыкальный центр.

– Вы не любите смотреть телевизор?

– Я – газетчик. Печатное слово для меня значит гораздо больше, чем маленький экран.

После скрежета, шелеста и пощелкивания зазвучала романтичная музыка: играли почему-то на цитре. Хозяин и гостья расположились на кроваво-красном диване, на котором Квиллер совсем недавно сидел с Пенелопой Гудвинтер, но сейчас между ним и дамой не было атташе-кейса, да и вообще свободного пространства.

Квиллер произнёс:

– У Коко необычный талант находить вещи «со значением». Я мало кому рассказываю об этом, потому что люди мне просто не верят, но вам, я чувствую, можно довериться.

– И в любое время. – В голосе Мелинды зазвучали теплые нотки.

– Хорошо иметь человека, которому можно рассказать обо всём.

Его печальный взгляд встретился с манящим взором зелёных глаз. Мир замер. Но это волшебное мгновение было тут же испорчено нарочно затеянной кошачьей схваткой в холле. Квиллер хмыкнул в усы, а Мелинда отпила шампанского и посмотрела на стены, занятые книжными полками.

– Прекрасная библиотека, – сказала она.

– Да, Хорошие переплеты.

– В основном классика?

– Вроде бы.

– Неужели Клингеншоены читали всё это?

– Сомнительно… Мелинда, вы когда-нибудь видели Дейзи Малл? Как она выглядела?

– Гм-м… небольшого роста… рыжеватая… пухлые губы. Дейзи часто видели в Пикаксе. Она обычно стояла с подругой возле музыкального магазина и хихикала, когда проезжающие машины сигналили им. Одевалась ярко по пикакским меркам, но это было несколько лет назад. Сейчас многое изменилось. Сегодня даже женщины средних лет перестали носить костюмы цвета лаванды и плетёные сумки.

Квиллер положил руку на спинку дивана, размышляя о том, что жёсткая, блескучая и скользкая обивка оставляет желать лучшего. Низкая, обтянутая бархатом софа, которая так и зовёт прилечь, раскинуться на ней, куда больше подходит для соблазнения. По крайней мере, если судить по прошлому опыту,

– Почему вы назвали котов Коко и Юм-Юм? – спросила Мелинда. – Вы «савояр»?66
  Савоярр – здесь: ярый поклонник комических опер композитора Артура Салливана на либретто Уильяма Гилберта, которые впервые были поставлены в лондонском театре «Савой» в 1875-1896 гг


[Закрыть]

– Не то чтобы… хотя мне нравятся Гилберт и Салливан и в колледже я пел в «Микадо»77
  «Микадо» – Опера Салливана и Гилберта, персонажей которой зовут Коко и Юм-Юм


[Закрыть].

– Вы интересный человек, Квилл. Везде побывали и всем занимались.

Он самодовольно пригладил усы:

– Это помогает познанию жизни. А вы всегда встречались исключительно с юнцами из медицинского колледжа?

– Вот уж неправда! Я всегда обращала внимание на более зрелых мужчин. Меня возбуждает опущение верхнего века, характерное для среднего возраста.

Он потянулся, чтобы долить ей шампанского. Появилось приятное чувство близости, но тут напольные часы пробили одиннадцать раз и в библиотеку вошёл Коко. Осторожно переступая и подняв хвост, он взглянул на парочку, сидевшую на диване, и властно провопил: «Йау!»

– Привет, Коко, – ответила Мелинда. – Будем друзьями?

Не ответив, кот развернулся и вышел, и через мгновение они услышали ещё один повелительный вопль.

– Что-то не так, – вздохнул Квиллер. – Извините. Он последовал за котом и обнаружил его в холле смотрящим на парадную дверь.

– Сожалею, Коко, но так поздно почта не приходит. Вернувшись в библиотеку, Квиллер рассказал об интересе кота к почтовой щели. Он попытался восстановить атмосферу интимности, но его вновь прервал появившийся в комнате Коко. Упорно глядя на Мелинду, он произнес: «Нюик, нюик, нюик, йау!» И опять проследовал к парадной двери.

– Не хочет ли он на улицу?

– Нет, он домашний кот.

– У него благородная мордочка. – Она взглянула на часы.

– Сиамцы – само благородство. Но когда Коко, ворча и глядя на гостью, в третий раз появился в комнате, она заявила:

– Он что-то пытается сказать мне.

Встав с дивана, Мелинда последовала за котом, который, не уклоняясь, упрямо шёл к двери. Изредка он останавливался и оглядывался, дабы убедиться, что она не отстает. В вестибюле ж уставился на дверную ручку.

– Квилл, полагаю, он говорит мне, чтобы я отправилась домой.

– Простите, я в замешательстве.

– Всё в порядке. Завтра у меня утренний обход.

– Мне очень неудобно. Но он любит, чтобы свет выключали ровно в одиннадцать. В следующий раз мы где-нибудь запрём его.

– В следующий раз мы отправимся ко мне, – поправила Мелинда. – Если вам не претит сидеть на полу. Я всё ещё не купила мебель. Только кровать. – Она отвела взгляд.

– И как скоро наступит этот следующий раз?

– После конференции медиков. Вот вернусь из Парижа и брошу работать в больнице Мусвилла. Надоело вытаскивать рыболовные крючки из туристских спин.

– И что вы будете делать дальше?

– Работать у отца в Пикаксе.

– Считайте меня своим первым пациентом. Вы можете проверить холестерин, сердце и прочее?

– Вы будете удивлены, на что я способна! – Ещё один обворожительный взгляд зелёных глаз.

Квиллер проводил её до серебристого автомобиля, поставленного в гараж, – и слава богу, как оказалось.

Когда Мелинда уехала, он бодрым шагом вернулся в дом и обнаружил, что Коко поджидает его, всем видом излучая самодовольство.

– Не так уж ты хитер, как думаешь, – заметил Квиллер, удовлетворённо поглаживая усы.

Рано утром он отправился в студию Аманды, чтобы заказать софу. Капризная дизайнерша отбыла к кому-то из клиентов, но её молодая помощница любезно показала ему несколько каталогов современной мебели. Уже через пять минут Квиллер заказал мягких очертаний софу, обтянутую замшей цвета ржавчины, коричневый лонгшез, оттоманку и несколько настольных ламп для своей студии.

– У вас хороший вкус, – похвалила помощница. – И я впервые встречаю клиента, который так быстро принимает решения. С большим удовольствием взглянула бы на ваш гараж после ремонта.

– А как вас зовут?

– Франческа Броуди. Мой отец слышал о вас. Он шеф полиции. Вы не детектив?

– Просто я люблю отгадывать загадки. Вы знали некую Дейзи Малл? Она когда-то работала здесь.

– Нет. Я тут всего четыре месяца.

Следующие два дня Квиллер отвечал на многочисленные письма, сыпавшиеся через почтовую щель. Коко принёс ему конверт, надписанный красными чернилами. Прочитав адрес, Квиллер не удивился. Писала молодая женщина, бывшая соседка по дому, которая беседовала с Коко по-французски, у неё были проблемы с весом и мужчинами.

Дорогой Квилл!

Арчи Райкер дал мне Ваш адрес. Мои поздравления. Но мы скучаем без вас.

Хотите услышать хорошие новости? Я встречаюсь сейчас с моим шефом. Он не женат… во всяком случае,maк говорит. Плохо, однако, что я потолстела на десять фунтов. Я всё ещё тяну лямку в рекламном агентстве, но до смерти хочу заняться ресторанным бизнесом. Если надумаете открыть ресторан в Пикаксе, дайте мне знать… Привет Коко.

Хикси Райс

Новые письма прибывали быстрее, чем Квиллер успевал печатать ответы на своей старенькой машинке. Безостановочно звонил телефон. Отвлекали и другие происшествия. Например, в дверях библиотеки появился молодой человек в белом комбинезоне с упаковкой из шести банок колы в руках.

– Привет! – произнёс он. – Не возражаете, если я суну их в холодильник? Работёнка наклевывается неслабая. Ошкурить, зашпаклевать, прогрунтовать, ещё и по столярной части.

Это было типичное дитя Мускаунти, вскормленное тоннами яблок и овощами прямо с грядки, вспоенное парным молоком и всю жизнь дышавшее чистым воздухом.

– Насколько я понимаю, вы маляр, нанятый Амандой Гудвинтер, – уточнил Квиллер.

– Да, я Стив. Она всегда говорит, что я работаю хоть и медленно, но хорошо. Мой дед здесь горбатился, когда ещё была жива старая хозяйка. Он научил меня красить без притирок, наплывов и пузырей. Вы взаправду тут живете? Я так обосновался в фургоне на ферме моего тестя.

Были и другие причины для недовольства. Миссис Кобб не приезжала. Никто не являлся ремонтировать двери. Мелинда отбыла в Париж. И ещё в мозгу постоянно крутилась та назойливая мелодия: «Дейзи, Дейзи…»

Затем позвонил школьный учитель, которого Квиллер знал по Мусвиллу:

– Привет, Квилл. Это Роджер. Каково вам в шкуре богатого до неприличия человека?

– Трудно, отвратительно, докучно… пока… Но дайте мне ещё неделю, и я привыкну. Что на озере?

– Полно туристов и коммерсантов.

– Как идут дела в магазине вашей жены?

– Неплохо, но отнимают уйму времени. Послушайте, не хотели бы вы пообедать со мной как-нибудь вечером? У Шарон работают допоздна.

– Конечно. Но почему бы вам не приехать сюда? В мою Бастилию. Я организую экскурсию по донжонам и напитки. А потом мы сможем пойти в ресторан.

– Великолепно. Хотелось бы взглянуть изнутри на эту груду камня. Мы можем поесть в отеле «Буз».

– Что-то новое для меня.

– Старейшая ночлежка в Мускаунти. Там подают двенадцатиунциевые чизбургеры с беконом и картофель фри. Что-то фантастическое!

Роджер Макгилеврэй, чья шотландская фамилия импонировала Квиллеру, приехал под вечер. Это был весьма самоуверенный молодой человек с чёрной стриженой бородкой. Он разразился удивлёнными восклицаниями, отдавая должное размеру комнат, количеству окон, высоте потолков и размерам особняка.

– Чтобы содержать всё в порядке, не хватит никакого здоровья, – предсказал он. – Кто будет мыть все эти окна и вытирать пыль со всех этих книг?

– Услуги садовников стоят больше, чем я зарабатывал в «Дневном прибое», – проинформировал Квиллер. – На подъездной дорожке вечно торчит зелёный грузовичок, и парень в зёленом комбинезоне вечно разъезжает тут на маленьком зелёном тракторе.

Он налил скотча гостю и белого виноградного соку себе, они расположились в солярии в плетёных креслах.

Роджер уставился на бокал с длинной ножкой в руке Квиллера:

– Что вы пьете?

– Виноградный сок из Катобы. Коко любит его, вот я и купил ящик.

– Балуете вы его. А где он? Я плохо лажу с котами. Коко, услышав свое имя, лениво прошествовал в солярий и уселся неподалеку от Роджера.

– Он вас не побеспокоит, – успокоил Квиллер. -Ему просто нравится слушать наш разговор. Ему пришёлся по душе тембр вашего голоса.

Коко придвинулся немного ближе.

– Кто ухаживает за этими каучуконосами, Квилл? Они выглядят здоровее, чем я.

– Зелёный комбинезон приходит, вставляет в землю измерительные приборы, читает показания. Садоводство для меня что-то запредельное. Я всю жизнь прожил в квартирах и отелях.

– Думаю, вашего садовника зовут Кевин Дун. Мой бывший ученик. Зимой он учится в Принстоне, на каникулах же подрабатывает садовником. У вас большой участок.

– Полквартала шириной и полмили длиной, я полагаю. Позади дома имеется сад и старый амбар, из которого получился бы недурной летний театр.

Роджер крепко сжал ручки кресла.

– Почему он так на меня смотрит?

– Коко хочет подружиться с вами. Скажите что-нибудь ему.

– Привет, Коко, – слабым голосом проговорил Роджер.

Кот зажмурил глаза ниспустил ласковое поскрипывание: «Ик, ик, ик».

– Он смеётся, – пояснил Квиллер, – Вы ему нравитесь… Как ваша теща?

– Прекрасно. У неё новая идея: создавать вещи с мотивами Мускаунти и продавать их в магазине Шарон. Доски под посуду, игрушки и прочее. Ручной работы. Суть идеи в том, чтобы женщины Димсдейла могли работать на дому. Она хотела добиться пособия от штата, но наткнулась на бюрократические препоны. Кроме того, жители Димсдейла не желают работать. Вы знаете это место?

– Я видел останки шахты «Димсдейл», обедал в разваливающемся ресторанчике на переезде, но само это место показалось мне совершеннейшим городом-призраком.

– Официально Димсдейл не существует, но в лесу полно хибар… незаконная застройка. Думаю, эти земли принадлежали Клингеншоенам, то есть теперь это ваша собственность. Вы не поверите, Квилл, но сотню лет назад Димсдейл был процветающим городом с гостиницами, лесопилками, магазинами, домами для шахтеров; имелся даже врач.

– А вы неплохо знаете историю здешнего края, Роджер.

– Я должен знать! Этому учу… Послушайте, а он красавец. И очень хорошо себя ведёт.

– Его настоящее имя Као Ко Кун. Назван в честь китайского художника, жившего в тринадцатом веке.

Зная, что речь идёт о нём, Коко вспрыгнул на ручку кресла Роджера.

– Если вы никогда не гладили сиамского кота, то не знаете, что такое мех.

Роджер осторожно протянул руку и потрогал шелковую спинку животного.

– Хороший мальчик, – сказал он. – Хороший мальчик!

Кот, медленно закрыв один глаз, другим смотрел на Квиллера. Тот подумал, что счёт опять в пользу Коко.

Отдав должное напиткам, двое мужчин сменили царственное великолепие особняка К. на вялое уродство отеля «Буз». Это каменное трехэтажное строение походило на обувную коробку – архитектуру решение, типичное для отелей времен первопроходцев. Надпись с отель величиной обещала ночлег, выпивку и закуску.

– Когда-то, – вздохнул Роджер, – в этой гостинице за двадцать пять центов шахтер мог поесть от пуза и переночевать на полу, положив под голову вместо подушки свои сапоги или торбу для овса, если повезёт.

Тусклый свет в баре скрадывал обветшалость стен, древность линолеума на полу и изношенность пластиковых столов. Несмотря на это убожество, комната гудела от разговоров клиентов в потёртых кепках, уминающих бургеры под пиво.

Квиллер осмотрел три стула, прежде чем нашёл целый.

– Мне особый с низким содержанием холестерина, – обратился он к выглядевшей по-домашнему женщине в линялом платье.

– Сделайте два, Тельма, – добавил Роджер.

Бургер оказался настолько огромным, что официантке приходилось придерживать верхнюю половинку булочки большим пальцем.

– Мы зовем её Тельма Большой Палец, – шепнул Роджер.

Квиллер отметил, что бургер действительно оказался необыкновенно вкусным и картофель фри имел вполне натуральный вкус.

– Ладно, Роджер. Как насчёт урока истории, дабы отвлечься от поглощаемых калорий? Расскажите мне о покинутых шахтах в здешних местах.

– В старые времена их было десять. Стволы уходили на глубину в тысячу футов, и шахтерам приходилось спускаться по веревочным лестницам! После долгого пребывания под землей, где вода капала отовсюду, они тратили не менее получаса, чтобы выбраться на поверхность.

– Словно влезать на стоэтажный небоскреб! Они, вероятно, отчаянно нуждались в работе.

– Большинство из них приезжали из Европы, оставляли семьи, надеясь заработать и послать денег домой. Но салуны, покупка в кредит товаров в магазине компании – они всегда ходили в долгах.

Тельма принесла кофе, и Роджер без особого труда уговорил Квиллера попробовать пирог с дикой чёрной малиной.

– Сама утром ягоду собирала, – сообщила официантка.

Сотрапезники наслаждались каждым кусочком пирога в благоговейном молчании, отдавая дань замечательному вкусу, и заказали ещё по чашке кофе.

Квиллер заметил:

– Насколько я знаю, в старых салунах имелись специальные комнаты для азартных игр, а наверху проживали девицы.

– Всё правильно! Добавьте весьма своеобразные забавы. Когда посетитель напивался и валился с ног, друзья выносили его на улицу и прибивали его сапоги к деревянному тротуару. И всегда находился пропойца, который за выпивку мог сделать что угодно. Один из них ел ядовитый плющ, а другой откусывал голову у живого бурундука.

– Это не для застольной беседы, Роджер.

– Что было, то было. «К. салун» пользовался особенно дурной славой.

– И об этом вы рассказываете своим ученикам?

– Их захватывают подобные истории. Они глотают их, словно птенцы!

Квиллер некоторое время помолчал, а затем спросил:

– Была ли у вас ученица по имени Дейзи Малл?

– Нет, она окончила прежде, чем я начал преподавать, но моя свекровь учила её рисованию. Она говорила, что Дейзи – единственная из Маллов, кто мог бы чего-то достичь… если бы стремилась… Она была без царя в голове.

Квиллер поведал о граффити, о своих планах оборудовать студию в гараже, о поисках домоправительницы.

– Вас не смущает, что экономка будет жить в доме? – спросил Роджер. – Ведь это всё равно что иметь жену без сопутствующих выгод.

– Не беспокойтесь, Роджер.

– Как складываются отношения с юридической фирмой «Гудвинтер и Гудвинтер»?

– Пока хорошо. Пенелопа одна занимается имуществом. Я до сих пор не разобрался в ней.

– Она большая умница – гордость семьи. Что вы думаете о её брате?

– Александр не часто бывает здесь. Сейчас он в Вашингтоне.

Роджер понизил голос

– Ходят слухи, что у него там женщина. Если так оно и есть, это интересная новость. Алекс всегда слыл убежденным холостяком.

– А у Пенелопы есть кто-нибудь?

– Вы что, заинтересовались ею?

– Да нет.

– Её мужчины не интересуют – только карьера. И это скверно. Умеет держать себя в руках.

Квиллер взял чек и оплатил его при выходе. Кассирша была в цветастом гавайском платье-муму. сплошь усыпанном огромными бордово-желтыми, с тёмной сердцевиной, чашечками рудбекии, которые ещё называют «черноглазая сьюзан». Квиллер и сам не заметил, как стал насвистывать «Дейзи, Дейэи».

Внезапно в баре наступила тишина. Кассирша указала пальцем поверх головы Квиллера:

– Этого делать нельзя.

Плакат над кассой гласил; «Никакого кредита. Никаких чеков. Не плеваться. Не свистеть».

– Извините.

– По шахтерскому поверью, – объяснил Роджер, – свист всегда к несчастью. Он запрещён городскими властями Пикакса.