Текст книги "Шесть братьев (ЛП)"

Автор книги: Лили Сен-Жермен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Мобильный Джейса звонит, нарушая тишину. Он неохотно отстраняется от меня и уходит в другую комнату, чтобы ответить.

Когда он возвращается, он не в настроении.

– Дорнан скоро приедет, чтобы забрать тебя, – говорит он бесстрастным голосом.

Мы действительно только что целовались? Снова? Не могу поверить в это. Просто не могу.

Опускаю взгляд и тяжело сглатываю.

«Только, бл*ть, не плачь, ты сможешь это сделать. Ты должна это сделать ради своей семьи. Ради себя».

Джейс замечает выражение моего лица и вскидывает руки.

– Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я сделал, – говорит он с отчаянием.

– Я такая идиотка, – честно говорю я со слезами на глазах. Выражение лица Джейса падает, и он выглядит так, будто хочет дотронуться до меня, но вместо этого разворачивается и выходит из комнаты.

Несколько минут спустя я немного успокаиваюсь и нахожу его на балконе. Он держится за ограждение, кулаки сжаты, костяшки побелели. Наверное, он услышал меня, потому что говорит, не оборачиваясь.

– Ты должна уехать. В следующий раз, когда выведешь его из себя, он просто убьет тебя. Просто так. Тебе нельзя оставаться, Саманта. – Я сглатываю, отклоняя голову назад, и смотрю в небо, как оно окрашивается в розовые и пурпурные тона в лучах заходящего солнца. – Я могу помочь, – вдруг говорит Джейс. – Могу помочь тебе выбраться.

Мотаю головой.

– Я не могу уехать. Я никуда не поеду.

Джейс делает шаг ко мне, хватает за плечи и трясет.

– Он убьет тебя, понимаешь? Господи, такое ощущение, что история повторяется. – Его плечи опускаются, когда он отходит от меня.

– Он не убьет меня, – говорю я, вытирая слезы с лица. – Пока нет.

Лицо Джейса снова превращается в камень, и он закрывается, и я могу только представить, сколько лет он провел за своими выстроенными стенами, терпел издевательства от своих братьев и выносил дерьмо Дорнана. Интересно, сколько могил ему пришлось выкопать для отца, скольким наркоманским сучкам пришлось заплатить, или что-то в этом роде, чтобы они не пошли в полицию и не погибли. И я знаю, что он ничего не может с этим поделать. Он будет продолжать спасать тупых девчонок, которые приходят в клуб «Братья Цыгане» в поисках защиты и заканчивают тем, что им приставили пистолет к голове или воткнули нож в бедро.

Но он не захотел бы меня спасать, не после того, как я закончу. После того, как уничтожу всю его семью.

Может он и не в близких отношениях со своими братьями, но они все, что у него есть. И когда я закончу, у него ничего не останется.

Мое сердце пропускает удар, только один, потому что я позволяю себе на мгновение задуматься о том, что бы случилось, прямо здесь и сейчас, если бы я сказала Джейсу правду. О том, кто я на самом деле и что делаю здесь. Конечно, он бы разозлился, но после этого? А ему будет не все равно? А если бы мы сбежали? Если бы мы ушли отсюда, забрали мои деньги и просто убежали, смогла бы я снова спать, зная, что он со мной?

– Он это сделает, – уверенно говорит Джейс. – Когда ты меньше всего ожидаешь, он будет там. И тогда для тебя будет все конечно.

– Ты просто не понимаешь, – говорю ему.

Это как будто я прошу его понять, хоть и не объясняю, что именно.

Он качает головой.

– Если передумаешь, дай мне знать. Он здесь.

Он указывает на парковку перед зданием, куда Дорнан заезжает на своем Харлее. Лучи заката отражаются тусклым мерцанием от полированного черного металла и хрома.

Мы безэмоционально стоим здесь, глядя издалека, как Дорнан паркует свой байк и исчезает на лестничной площадке.

Снова начинаю плакать. Джейс стоит с каменным лицом.

– Соберись, – шипит он.

– Это тот бл*дский морфин, который ты дал мне, – шиплю в ответ, вытираю слезы и иду внутрь в сторону ванны, где могу умыться и успокоиться.

Поэтому, конечно же, я почти кричу, когда врезаюсь в твердую грудь, одетую в кожу.

Это он.

Я смотрю вверх, слезы еще не высохли на моих глазах, и вижу черные глаза Дорнана, который пристально смотрит на меня. Я леденею, когда он с подозрением переводит взгляд на Джейса, а потом обратно на меня.

– Что, бл*ть, я только что прервал? – спрашивает он.

Я бросаюсь ему на грудь, становлюсь на цыпочки, покрывая короткими поцелуями его лицо.

– Я думала, ты не вернешься за мной, – затаив дыхание, говорю ему. – Я так сильно по тебе скучала.

Джейс с грохотом закрывает дверь на балкон.

– Она не переставала ныть, как сильно скучала по тебе, – рычит он отцу. – В следующий раз я заткну ей рот кляпом.

Дорнан взрывается смехом, вибрируя напротив моей груди, заставляя внутренности наполниться ужасом. Он поднимает мою голову и целует самым длинным и страстным поцелуем, который у нас когда-либо был. Но он даже не сравнится с интенсивностью тех мимолетных поцелуев, которые были у нас с Джейсом.

Это даже приблизительно не в этой гребаной реальности.

Дорнан отрывается от меня, и я восстанавливаю дыхание, избегая взгляда Джейса.

– Мне нужно в душ, – говорит он. – Слишком, бл*ть, долго был на этом мотоцикле. Ты, – он тыкает пальцем в мою грудь, – лучше присоединись ко мне через пять минут.

Он еще раз продолжительно целует меня перед тем, как повернуться и войти в ванную. Минутой позже я слышу, как включается вода.

– Ты прекрасная актриса, – говорит Джейс позади меня, каждое слово взвешенное и обдуманное.

Я поворачиваюсь, вытирая Дорнана тыльной стороной ладони со своего рта. Глаза Джейса холодные, руки скрещены на груди, когда он изучает меня, невозможно не заметить вид отвращения на его лице. Я глубоко встревожена тем, что он видит сквозь фасад, о чем Дорнан не догадывается, но в то же время втайне чувствую облегчение. Потому что, если он знает, что это ложь, может быть, он все равно захочет меня, как бы безумно и хреново это не звучало.

– Ты и сам не так уж плох, – говорю я, опуская руку.

Он просто мотает головой, со злостью сжав руки в кулаки, и вылетает из комнаты.

Я слышу звон ключей, как захлопывается входная дверь, и мое сердце падает, когда понимаю, что Джейс ушел.

Я жду как можно дольше, пока не проходит пять минут, прежде чем снимаю футболку и медленно ковыляю в ванную, чтобы присоединиться к Дорнану под душем. Он улыбается, когда видит меня, его взгляд устремлен на свежезашитую рану на моем бедре.

– Прости, малышка, – говорит он, опустившись на колени на плитке, осматривая ряд швов, которые его врач профессионально наложил мне на ногу. Он очень нежно проводит по нему пальцами, перед тем как усилить хватку на сгибе коленей, заставляя меня раздвинуть ноги шире, чтобы я не упала. Он с нежностью поцеловал мой чувствительный бугорок, его дыхание опалило кожу, приводя меня в замешательство. Он поднимается, остановившись, чтобы уделить внимание моему затвердевшему соску, прежде чем снова выпрямиться. Я дрожу, хватаясь за его твердые бицепсы, когда он прижимается ко мне. – Стань на колени, малышка.

Паника поднимается в моем животе.

– Я не могу, – шепчу ему. – Моя нога...

Его лицо искажается от разочарования, черные глаза впиваются в мои. Взгляд ползет вниз до моей колотой раны, а потом возвращается на мое лицо.

– Боль – это хорошо, – говорит он, крепко сжимая мою шею, прежде чем отпустить. – Поняла? Боль означает, что я, бл*ть, владею тобой. – Я неохотно киваю. – Скажи это.

– Ты владеешь мной.

– Почему?

«Вспомни Чада. Вспомни, кто ты. Я улыбаюсь».

– Потому что я твоя.

– Ты чертовски права, ты моя. А теперь, бл*ть, на колени.

Он придерживает меня, когда я с трудом медленно приседаю, моя нога кричит от свежей боли, которая распространяется по всей конечности, заставляя меня хотеть кричать.

Я чувствую, как пара швов расходятся и смотрю вниз, чтобы увидеть, как тонкие ручейки крови вытекают наружу и скользят вниз по моей ноге, распаренной в теплой воде. Этот вид придает мне силы. Сегодня я отдам свою кровь за него, а когда-нибудь он отдаст свою кровь за меня.

– Теперь, – самодовольно говорит он, прижимая кончик своего твердого члена к моим губам. – Покажи, как сильно ты по мне скучала.

Джейс был прав. Я отличная актриса.

Поэтому открываю рот и лгу.

После совместного душа, Дорнан отвозит меня обратно в клубный дом на заднем сидении своего байка.

Езда с Дорнаном ощущается неправильно. Я не чувствую себя свободной на ветру; чувствую себя в ловушке, словно бабочка, заключенная в стеклянной банке. Едва порхаю своими крыльями, ударяясь ими о мою невидимую крепость.

Только эта клетка сделана моими руками.

Я не должна жаловаться. Но у меня заканчивается терпение. Прошел почти месяц, за который я убила Чада, дважды поцеловала Джейса и трахалась с Дорнаном достаточно раз, чтобы моя голова пошла кругом. Интересно, что мой отец подумал бы обо мне сейчас, но потом прогоняю эту мысль, потому что он был бы в ужасе. Он был бы вне себя.

Его маленькая девочка убивает, трахает и лжет.

Мысль о том, что он умер, пытаясь спасти меня от этой жизни, все еще убивает меня.

Неделя проходит без неприятных сюрпризов и без ножевых ранений. Я просто много сидела в комнате Дорнана, ожидая его там, и много времени лежала на спине, пока он меня трахал. Каждый день моей жизни начинает казаться совершенно одинаковым, настоящим днем сурка для мстительных шлюх.

Я учусь прикусывать язык и не отвечать, как бы невозможно это ни было для меня. Джейс редко появляется и не смотрит в мою сторону.

Это очень, очень расстраивает меня.

Однажды я лежу на кровати Дорнана, вставив наушники в уши, киваю головой в такт музыки и слушаю плейлист «Месть», который Эллиот записал для меня. Я на песне «Эти сапоги сделаны для прогулок», когда Дорнан врывается в комнату, крича в свой телефон.

– Это были, бл*ть, они! – я слышу, как он рычит в телефон, его низкий голос рокочет в замкнутом пространстве. – Я видел их склад. Бочки с чистым метамфетамином выставлены до потолка, и именно они импортируют это дерьмо через судоходные склады. – Заинтригованная, делаю музыку тише, но продолжаю покачивать головой, как будто ничего не слышу из того, что он говорит. – Они наши враги. Конечно, они хотят меня на*бать. – Человек на другом конце провода что-то говорит и Дорнан на мгновение выглядит успокоенным. – Завтра мы уезжаем, – говорит он. – Засранцы думают, что могут поиметь моего ребенка? Мой клуб? Я сожгу этот гребаный склад дотла вместе с ними.

Все его тело напряжено, когда он отбрасывает телефон в сторону. Я снимаю наушники и засовываю их под подушку вместе с розовым айфоном. Он видел его, знает, что он у меня есть, но я не свечу им на случай, если он захочет забрать его у меня.

Он садится на край кровати и снимает свои черные ботинки, бросая их у своих ног. Подползаю ближе и кладу руку на его спину, облаченную в кожаную куртку, проверяя реакцию.

Когда он не отталкивает меня, я заползаю к нему на колени и обнимаю его, запуская пальцы в его короткие черные волосы. Моя нога уже почти зажила, и, хотя мне все еще больно, когда я так двигаюсь, это можно вытерпеть.

– Ты в порядке? – спрашиваю его, слегка наклонив голову.

Я смотрю прямо в его темно-карие глаза, почти того же цвета, что и зрачки, и меня поражает, насколько они отличаются от глаз Джейса. Цвет одинаковый, но взгляд совершенно противоположный. Одни смотрят с нежностью, а другие кричат о жестокости.

Я протягиваю руку между нами, потирая место, где Дорнан обычно твердый при одном лишь взгляде на меня. Но сегодня он не такой, слишком рассеян и поглощен мыслями о мести. Улыбаясь, убирает мою руку и позволяет ей упасть между нами.

– Куколка, ты пытаешься заставить меня почувствовать себя лучше?

Я пожимаю плечами.

– Знаешь, ты можешь поговорить со мной, – говорю ему. – Я прекрасный слушатель.

Он смеется, и на этот раз его смех светлый, беззаботный. Такой... нормальный. Меня трясет, когда я пытаюсь связать этот, казалось бы, невинный смех с монстром, скрывающимся внутри.

«Никогда не опускай свою защиту», – говорю сама себе. – «Последний раз, когда он был милым, этот мудак проткнул твою ногу ножем».

– Извини меня за ногу, – говорит он, как будто прочитав мои мысли. – Это был плохой день. Похороны Чада... Знаешь, мы не должны хоронить наших детей. Они должны хоронить нас.

Подождите... Он извиняется? Передо мной?

Я киваю, выдавливая улыбку.

– Я знаю. – «Я похороню тебя. Без проблем». – Что сделала Мариана, что это было настолько плохо? – спрашиваю его.

Он вздыхает.

– Сука пыталась забрать моего сына и уехать. Трахалась с моим лучшим другом. Украла достаточно гребаных денег из этого клуба, чтобы уничтожить нас.

Значит, у нее был роман с моим отцом.

– Я никогда не сделаю то, что сделала она, Дорнан.

Я сделаю хуже.

Он проводит рукой по моим волосам, его мысли где-то не здесь, и я ухмыляюсь, когда понимаю, о чем он думает.

Попался.

Сукин сын начинает влюбляться в меня.

– Собери сумку, малышка, – вдруг говорит Дорнан. – Мы уезжаем на несколько дней. Ты поедешь со мной, а когда доберемся, будешь объезжать меня своей сладкой киской.

Борюсь с желанием закатить глаза, вместо этого улыбаюсь.

– Мы едем в отпуск?

– Да, – он больше ничего не говорит, и я не смею спросить, даже несмотря на то, что умираю от любопытства.

Ненавижу сюрпризы.

– Мне запаковать легкие вещи или теплые? – спрашиваю я, надеясь, что мой вопрос достаточно нейтральный. – Хочу выглядеть хорошо для тебя.

– Легкие, – говорит он. – Мы едем вглубь страны. – Ага. Это, бл*ть, огромная страна. Думаю, едем куда-то на восток. Там много городов. – Малышка.

– Что?

– Надень что-нибудь красивое. Одно из тех платьев, что показывает твои сиськи. Мы завтра уезжаем, но сегодня празднуем. У Макси завтра день рождения.

– Что ты ему приготовил?

Медленная улыбка растягивается на его злом лице, и я вижу тот блеск в его глазах, который всегда означает неприятности.

– Двух девственниц, – говорит он. – Никогда прежде не траханных.

– Ух ты, – улыбаясь, говорю я, даже если мое сердце падает и еще больше умирает внутри. – Ты щедрый папочка.

Он грубо сжимает в кулаке мои волосы, касаясь губами моей щеки.

– Мне кое-что нужно от тебя, малышка.

Мой желудок переворачивается.

– Для тебя все, что угодно, – сладко говорю я.

– Эти девочки, у них ноль опыта. А Макси... он нетерпелив. Я подумал, ты могла бы быть там и... направлять их, наверное.

Мои глаза загораются.

– Конечно. Отличная идея.

Это, бл*ть, шикарнейшая идея. Моя улыбка такая большая, что я боюсь, лицо может треснуть.

– Ты такой хороший папочка, – говорю я, глядя в его лицо. – Я сделаю этот день рождения лучшим в его жизни.

Думаю о пакете, который дал мне Эллиот, замотанный в целлофан и перевязанный веревкой.

Думаю о том, как Макси кайфанет так, что улетит, а потом свалится на землю в море крови и боли. Благодаря мне.

– Это будет незабываемо, – шепчу у его груди.

Вечеринка, о которой я только что узнала, идет полным ходом, когда вхожу в большую общую комнату, где находится бар. На мне один из моих костюмов в стиле бурлеск с кружевным нижним бельем, подтяжками, утягивающим корсетом и лакированными туфлями. Все черное.

В конце концов, я сегодня ангел смерти.

Что-то вспыхивает в глазах Дорнана, когда он видит, как я вхожу в комнату.

Ревность. Доминирование. Гордость.

Я принадлежу ему в его сознании, и, хотя он гордится тем, что демонстрирует меня всем, это также его раздражает. По его мнению, даже выпускать меня сюда в этой скудной одежде должно быть большим подвигом, и он, вероятно, делает это только для того, чтобы подбодрить Макси, опустошенного кончиной Чада. Эти двое были словно лучшие друзья, и кажется вполне уместным, что после сегодняшнего вечера они будут похоронены на семейном участке рядом.

Это были самые долгие две недели в моей жизни с тех пор, как Чад бился в припадке на полу гаража и наконец сыграл в ящик. Меня трахал и резал враг, целовал один бывший любовник и прижимал к себе другой. Я истекала кровью и почти решилась на побег, но сегодня моя решимость непоколебима.

Есть некая поэтическая справедливость в том, что в тот же день, когда Макси появился на свет божий двадцать восемь лет назад, тогда, когда его положили на грудь матери и он сделал свой первый вдох, он выйдет из него. И в то время пока все вокруг меня празднуют еще один год жизни, мои губы расплываются в самодовольной ухмылке, что эта ночь ознаменует его последний вздох.

Я пробираюсь сквозь толпу из двадцати с лишним парней в кожаных костюмах, пьющих пиво и оживленно болтающих.

Дорнан стоит с Макси и Джазом, когда я подхожу к нему. Как только я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки, он отводит меня в сторону, его пальцы впиваются в мою плоть.

– Запомни, – шипит он, – Ты не должна ни трахать его, ни трогать. Верно?

– Верно, – говорю я, подмигивая ему. – Я лишь научу этих маленьких сучек, как хорошо провести время с мужчиной.

– Хорошая девочка, – говорит он, похлопывая меня по голове. – Увидимся позже – для этого, – он хватает меня за руку и кладет на свой стояк.

Я улыбаюсь и немного сжимаю его.

– Я быстро управлюсь, – говорю я. – Час, максимум.

Он кивает.

– Подготовь этих сук. Я пришлю его через десять минут. Я хочу, чтобы у него был хороший день рождения, слышишь?

– Громко и ясно, – говорю я, отступая от него и направляясь обратно в коридор.

Я спускаюсь в третью спальню слева и тихонько стучу перед тем, как войти. Я плотно закрываю за собой дверь и оглядываюсь.

Дорнан уже сказал девочкам ждать в спальне Макси, квадратной коробке, идентичной комнате Дорнана. Даже кровать стоит на том же месте. Две девушки сидят на краю, курят сигареты, с ужасно преувеличенным макияжем и пугающе тесной одеждой. Одна блондинка, одна брюнетка. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу, что они дети, определенно несовершеннолетние, и без малейшего представления о том, на какой ад только что подписались.

В углу деревянный стул с подлокотниками. Он идеально подойдет для моих нужд. Я вытаскиваю его и сажусь перед ними, вяло скрестив ноги, моя рука перекинута через край стула.

– Имена? – спрашиваю я, многозначительно переводя взгляд с одной девушки на другую.

Левая, более уверенная, судя по языку тела, откашливается.

– Анна.

Я киваю и смотрю на другую, приподняв брови.

– Мелоди, – решительно говорит брюнетка, сузив глаза на меня.

– Сколько вам лет, девочки? – спрашиваю. – Крайне важно, чтобы вы были честны со мной.

– Шестнадцать, – говорят они в унисон.

– И вы девственницы?

Обе кивают, словно болванчики.

– И вы здесь, чтобы вас трахнули?

Они обе пожимают плечами и кивают.

Мой взгляд скользит к окну, которое, как и все остальные, закрыто снаружи.

Как жаль, что не наоборот.

Я бы выпихала к чертовой матери этих двух девчонок из окна и позвала их матерей, чтобы те пришли за ними.

С другой стороны, если они оказались в таком месте, может быть, у них такие же матери, как и у меня.

– Вы уверены, что хотите это сделать? – спрашиваю я их. – Вы же понимаете, это не романтическое место. Эти парни не остановятся, когда начнут. Будет чертовски больно.

Уверенная в себе блондинка смотрит на подругу, которая в ответ пожимает плечами.

– Перед тем, как приехать, мы выпили немного водки, – говорит она. – Все будет хорошо.

Я вздыхаю.

– Разве ты не хочешь, чтобы твой первый раз был с кем-то особенным? С человеком, за которого ты собралась выйти замуж?

– Что за дичь, старушка? – говорит брюнетка, и я должна отдать ей должное за то, что она высказалась, даже если термин «старушка» заставляет меня съежиться. – Мы знаем, чего хотим, и я, черт возьми, не хочу ни за кого выходить замуж, так что перестань пытаться нас спасти.

– Мы хотим этого, – добавляет блондинка, слегка невнятно произнося слова. – Макси горячий. И он цыганский брат. Если он хочет меня трахнуть, так тому и быть.

Я киваю. Они совершенно ясно дали понять, что хотят заняться с ним сексом, а я лишь стою у них на пути. Отлично. Теперь, когда я знаю, что не могу их остановить, они вполне могут стать частью моего плана.

– Тогда пошли, – говорю я, вставая и показывая им знак следовать за мной. – Нам нужно подготовить вас для именинника.

Я вхожу в ванную и поворачиваюсь, чтобы подождать, пока они войдут за мной. Толкнув дверь, я копаюсь в лифчике и достаю две белые таблетки, которые хранила в чемодане на такой случай.

– Кто хочет пойти первой? – спрашиваю. Брюнетка делает шаг вперед, удивляя меня. – Натуральная брюнетка, – говорю я. – Хорошенькая. Открой рот.

Она делает то, что ей говорят, и я кладу одну из таблеток ей на язык. Она сразу же глотает, не боясь.

– Теперь вы обе, раздевайтесь, – говорю я. – До нижнего белья.

Я веду себя уверенно, но ненавижу это. Я хочу отправить этих девушек домой. Я хочу, чтобы они ходили в школу, ходили на невинные свидания, устраивали пижамные вечеринки и заплетали друг другу волосы.

– Кто-нибудь из вас раньше видел член? – небрежно спрашиваю я, прислонившись к стойке в ванной.

Блондинка бросает на меня такой режущий взгляд, что он разрезает меня пополам.

– Что за херня? Это что, тест? Я отсосала больше членов, чем ты когда-либо видела, старушка. Но я берегла себя для правильного парня... и Макси относится ко мне правильно. Он хороший парень.

Брюнетка в ужасе смотрит на меня.

– Ты его старуха или что-то в этом роде?

– Что? – резко говорю я. – Нет.

– Тогда к чему этот допрос? Мы здесь, чтобы повеселиться и сорвать свои байкерские вишенки.

Я сжимаю губы в знак покорности.

Раздается стук в дверь, и я слышу голос Макси.

– Что за гребаный подарок? – слышу я его лай.

Брюнетка выскакивает из ванной прежде, чем я успеваю открыть рот, чтобы сказать ей, чтобы она была осторожна.

«Не то чтобы это имело какое-то значение», – думаю я.

Эти девушки такие глупые. Мне хочется встряхнуть их. Но я не могу – я эгоистка и думаю только о себе.

– С днем рождения, – говорит она ему.