Текст книги "Десять дней до катастрофы (СИ)"

Автор книги: Лила Джерри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

А я здесь для того, чтобы увидеть их смерть.

Машина плавно въехала в город, крадучись двинулась между низких домов, и свет фонарей серебрил капли дождя, скользящие по стеклу. Темный магистр повернулся ко мне; во мраке его глаза блестели живо и азартно:

– Я все взвесил и решил, что вам действительно не хватает мотивации. Но раз уж собственная жизнь вас не волнует, то, может быть, другие... – он не договорил, но простой и жестокий план проступил во всей красе.

– Зачем я вытащил вас из камеры, Шеннейр? – помертвевшим голосом спросил я.

Разумеется, это не он заставил корабль налететь на рифы. Заклинатель уровня Миля вполне мог предсказать подобный исход, с точностью до места и времени. Это был просто... удобный случай.

На пристани толпились люди – в основном женщины в черных платках, проплывающие за стеклом размытыми силуэтами. Грохот прибоя заглушал крики; кто-то потянулся к подъехавшей машине, но, увидев семиконечную звезду гильдий, отвернулся.

– Ишенга успокаивал вулканы, – бодро напомнил темный маг.

Эмоции были как вода: холодные и соленые. Они бились о стены, наспех возведенные вокруг сознания, они переполняли его изнури, полные страха, ужаса, бешеного желания выжить... надежды... и паники, паники, паники. Я сполз с сиденья, пытаясь защититься, укрыться, и прошептал:

– Я не Ишенга.

– Это уже слишком, – неуверенно вмешался Эршенгаль. Его магистр цепко вгляделся в мое лицо, а потом легкомысленно пожал плечами:

– Нет – так нет. Поехали отсюда.

Внедорожник развернулся, и я со злостью рванул дверь, спрыгивая на мостовую. Эмоции слиплись, смерзлись в единый ком, оставляя после себя...

Пустоту.

Утих ветер, замерли люди и даже дождь, кажется, прекратился. Или это мне только так казалось? Не чувствуя собственного тела, я приблизился к краю пристани и потянулся к воде, приглаживая вздыбленные волны, ласково касаясь струй, вплетая в них собственную мелодию. Вокруг лишь покой ...

И море покорно легко у моих ног.

... покой, пустота и смерть.

Что-то с шорохом опустилось сверху, накрыло голову, и какой-то человек принялся вытирать мне лицо платком, придерживая за плечи. Я с недоумением следил, как белая ткань быстро становится красной, и как собственные пальцы трясутся от холода, пытаясь поправить соскальзывающий плащ. Море до самого горизонта застыло, словно в полный штиль, и в зеркальной поверхности отражались темно-синие тучи. Ровную гладь нарушали только следы от катеров: рыбаки уже покинули тонущий корабль, и до берега им оставалось всего ничего.

– Это было слишком, магистр, – резко повторил Эршен, но Шеннейр лишь рассмеялся, останавливаясь рядом с нами:

– Видите? Все просто.

Я молча посмотрел на него, а потом равнодушно соскользнул дальше, окутывая столпившихся на пристани людей уверенностью и спокойствием. Все хорошо... все будет хорошо. Слабое удивление с трудом пробилось сквозь пелену, призывая неохотно повернуть голову.

Море с шорохом отступало от берега, быстро обнажая каменистое дно. Издалека донесся слабый гул, и на границе воды и неба появилась темная, стремительно приближающаяся полоса.

– ...вы все умеете.

– Теперь я умею вызывать цунами? – озадачился я. Хорошо, что магия еще действовала, мешая людям вновь запаниковать, так что они просто стояли и пялились вперед. Плохо, что у меня совсем не осталось сил, даже на то, чтобы обрадоваться или испугаться. – Но, темный магистр, вопрос к вам. Бежать некуда, но вы же всех спасете?

***

...Мутные ручьи бурлили между домами и стекали обратно в море, унося с собой листья, ветки и прочий сор. Где-то вышибло стекла, где-то ободрало крышу и залило подвалы, и пасторальная Олива разом посмурнела, являя типичное зрелище городка, который не в добрый час посетили маги.

Хотя, если сравнивать с остальными примерами, от которых оставались груда обгорелых обломков, маги крайне вежливые и мирные. Раньше бы сказали, что море разгневалось, не получив жертву, но, скорее всего, волна стала ответной реакцией на магическое вмешательство. Поменялся ветер, поменялись течения, где-то потоки разомкнулись, где-то сместились, и вот результат. Светлые останавливали шторма только в крайнем случае, предпочитая уводить в сторону еще на этапе зарождения. Но Шеннейр и не собирался усмирять шторм, равно как кого-то спасать.

Стихия ударила о щиты, снесла их начисто и, порядком ослабленная, задела город лишь краем. Остатки черных башен уныло торчали из пены, внося в сердца жителей разлад и печаль, и люди уже потихоньку собирали вещи и уходили к холмам. Если защита не выдержала одну волну, скажем честно, не самую высокую, то первый же осенний шторм сотрет Оливу со всех карт. Мне было удивительно, что нас не пытались обвинить; может быть, они понимали, что такова цена за спасенные жизни. Или боялись злить темного магистра, который в отместку за неблагодарность мог утопить рыбаков обратно.

Он и так был слегка на взводе, когда забрал попавшийся под руку катер и умчался к волноломам, не дожидаясь, пока море успокоится. Хотя, на мой взгляд, там уже нечего было восстанавливать, но заниматься этим все равно придется темной гильдии. Что ж, такова их судьба.

– ...Кэрэ! Тсо Кэрэ!

Я обошел груду водорослей, скрипящих под ногами, и свернул в переулок, по направлению к беспорядочным крикам, в которых звучал страх.

Этот уголок берега выглядел печально, но оживленно. Люди толпились на одном пятачке, нерешительно тыкая палками и гарпунами во что-то темное, похожее на чернильное пятно с белыми пятнышками у глаз. Волна выкинула на берег маленькую островную акулу; на матовой коже уже виднелись кровоточащие ранки, но глупая рыба только беспомощно раздувала жабры, не торопясь прыгать на мучителей. А окружающие так ждали.

– Близко подобрались, – сплюнул мой сосед и повернулся ко мне, явно ища поддержки. В море уже мелькали хищные черные плавники, подбираясь все ближе и ближе. – Ишь, злятся, что ничего не досталось. Чтоб вы подавились, колдовские твари...

Я молча оттолкнул гарпуны и поднял гладкое тело с песка.

Рыбина оказалась хоть и маленькой, но тяжелой, гладкой и неудобной. Детеныш; взрослую было бы не утащить. Счастье еще, что не пыталась дергаться и залепить мне плавником, усыпленная целительной магией. Я еле доволок эту тушу до воды, не успокоившись, пока не забрел по пояс, и только тогда опустил ее в волны.

Ветер доносил с берега обрывки криков. Острые плавники закружили рядом, задевая ноги; старшие толкали мелкоту дальше от берега, окутывая волнами симпатии и радости, а потом потащили за собой, быстро скрывшись за мысом. Островные акулы – хорошие эмпаты. Они всегда сбиваются в стаи.

– Нужны вы им, – я отвернулся и устало побрел на сушу. Люди стояли молча, опустив гарпуны, и я надеялся, что меня хотя бы не утопят, как колдуна.

Что примечательно, не утопили. Странных событий в моей жизни становилось все больше.

– М-магистр! – вместо жаждущей крови толпы на пирс выбрался человек в форме служащего городской управы – блеклый, светлоглазый и светловолосый. От удивления, что меня даже не покусали, он позабыл, что хотел сказать, вместо этого брякнув: – В-вы с островов?

– Маро Раэта, – я неохотно кивнул, признавая земляка. Неудивительно. На побережье нас множество: дети смешанных браков и беженцы, особенно беженцы.

В глазах собеседника сверкнула радость:

– Это тот, который ушел под воду? Я с Киину, нас вывезли, когда началось извержение... А вы – наследник самого Ишенги?

Я вздрогнул и вновь кивнул. Фактически, это было так.

Встретиться с сородичем оказалось неожиданно приятно, как и слушать почти позабытый мягкий акцент. К нам присоединились какие-то люди, спрашивающие, далеко ли уплыли акулы и скоро ли придет новая волна, глава Оливы, живо интересовавшийся, зачем сюда понаехало столько магов, капитан с разбившегося кораблика, неожиданно решивший сказать спасибо, и вихрь беседы затянул в себя, даря слабое ощущение жизни.

Обитатели Оливы собирались устроить палаточный лагерь на холмах, и я поневоле почувствовал вину. Если бы щиты рухнули потом, то без жертв бы не обошлось, но рухнули-то они сейчас. Скоро сезон штормов, а значит, дожди, холод и болезни, а местный глава – далеко не Норман, который способен столицу переселить за неделю.

Внезапная идея становилась все более и более привлекательной. Зачем мудрить, если рядом есть почти готовое убежище, рассчитанное на долговременное проживание людей?

– Лорд Норман рядом ничего не строит?

Собеседники переглянулись, разом помрачнев, и глава Оливы, мэр Конрад, наконец выдавил:

– Этот... строит.

– Мы строим, – со скрытым протестом буркнул капитан. – Сами себе тюрьмы.

На него посмотрели косо, даже отодвинулись, но не возразили.

– Какие тюрьмы? – переспросил я, наткнувшись на всеобщее молчание, пока выходец с островного Киину не пояснил грустное:

– А вы думаете, для чего все это? Там уже места хватит, чтобы всю страну загнать под землю.

Так, спокойно. То есть милейший правитель Аринди даже не удосужился объяснить, что он делает и зачем. Конечно, никто у него не спрашивал, но...

– Нелюдь, – обвинительно припечатали из задних рядов.

Я на мгновение зажмурился, глубоко вдохнул и со спокойной обреченностью посмотрел на столпившихся вокруг людей. Они ждали, и я, светлый магистр, должен был дать ответ.

Дать ответ, найти машину, добраться до убежища, достать охрану, отыскать среди нее главного. Если окружающие думали, что полчаса ругаться с красноглазым комендантом по-заарнски, убеждая связаться с Норманом, а потом убеждать Нормана – это сложно, то они никогда не были в Хоре. Гораздо труднее оказалось заставить горожан спуститься под землю, и если бы не эмпатический дар, я бы вовсе не взялся за это дело. И, видит Свет, лучше им не знать, что вместо главного аргумента я пообещал Норману тестирование систем жизнеобеспечения на человеческом материале. Та еще практичная личность.

Убежище Оливы явно перешло в разряд долгостроя, и те помещения, что заарны со скрипом согласились открыть, красовались пустотой и аскетизмом. Зато здесь было тепло и крыша над головой. Мокрые и уставшие люди устраивались прямо на полу, пришибленно глядя на стоящих у стенки заарнов, а заарны глядели на них с абсолютно теми же эмоциями. Вера в происходящее пробивалась в сознание жителей с трудом; потом несколько человек куда-то сбегали, приставили к стене знакомый черный портрет в трогательной траурной рамочке, и им стало лучше.

Заарнам лучше не стало, но кому какое дело.

Я бродил по открытому сектору, краем уха прислушиваясь к жалобам Конрада и борясь с желанием начать ругаться. Как, скажите мне, можно было запороть такое начинание? Да при грамотном подходе эти люди сами бы убежища строили, бесплатно, да еще благодарили бы Лорда Нормана за милость! Пусть появятся неудобные вопросы – а от кого мы защищаемся? Ах, вторжение Заарнея? Караул, помогите... то есть мы все умрем? Но если Норман собирается жить в человеческом мире и дать своему народу шанс на то, чтобы их хотя бы не считали безмозглыми опасными тварями, то необходимо что-то менять. На одном страхе и терроре далеко не уедешь.

– Море с каждым годом все злее...

– Тайфуны? – уточнил я. – Что говорят острова?

И вновь тишина. Я стиснул зубы, со страхом ожидая ответа.

– Песчаный скат, последний большой корабль, разбился в позапрошлую осень, – с горечью сказал киинец. – А Лорд... отказался его чинить.

Перед глазами начало темнеть. Разумеется, Норман не станет строить корабли. Он даже близко не знает, что это такое и для чего нужно, потому что в Заарнее нет морей. А еще в Заарнее нет других стран, и потому нынешнему главе Аринди фиолетово, что творится за ее пределами. Он готовится к войне с иным миром. И навсегда впишется в историю как тиран, а не спаситель – потому что дурак.

– Уже которое лето мы не можем добраться до дальнего архипелага. Иногда ловим сигналы их маяков... Магистр, с вами все в порядке?

Я почувствовал, как меня подхватили под локоть, и заставил себя стоять прямо. То есть с изгнанниками, теми из нас, кому заменили ссылку на казнь, нет связи много лет. Неизвестно, живы ли они вовсе. И я не смогу вытащить их при любом раскладе, не потому, что кто-то против, не из-за козней врагов, а потому... потому что так получилось. Ветер, волны, камни. Если бы я появился раньше, если бы я начал действовать тогда...

Я бы все провалил. В этот момент я жутко ненавидел этот мир.

– Все хорошо, – я мягко улыбнулся встревоженным людям. – Это решаемо.

В мелодию эмоций вплелись скрежещущие ноты диссонанса, и я развернулся на пятках, готовясь встретить новую неприятность. Но это оказался Шеннейр, как всегда действующий по принципу, что если кто-то не убрался с его пути, то виноват сам.

– Стоит вас оставить на минуту, а вы уже перезнакомились со всем городом и отхапали себе целый бункер. Узнаю светлую гильдию, – весело попенял темный магистр, хватая меня ледяными влажными пальцами за многострадальный локоть и оттаскивая в сторону. Но я не был настроен шутить, и его следующие слова были уже серьезны, пусть и сказаны вполголоса: – Волноломы в хлам. Ремонтировать бесполезно, только ставить новые. И это еще остальные не проверяли.

Он не стал продолжать, но нам обоим были ясны последствия. Волноломы стояли у берега цепью, и если один ломался, нагрузку брали соседние. А вот если выйдет из строя половина, то рухнет вся цепь. Оставить побережье без защиты перед сезоном штормов – все равно, что остаться без побережья.

– Но я так и не понял момент с акулой – вы спасали город от нее или ее от города? – вновь беззаботно уточнил боевой маг. Я поморщился, махнул Конраду, подзывая ближе, и терпеливо объяснил:

– Шеннейр, островные акулы – они маленькие. И, как и у всех морских хищников, сухопутные люди в их рацион не входят. А то, что они мстят рыбакам, которые их сетями вылавливают и убивают – это объяснимо. Их выводили как умных стайных хищников с сильными кровными связями. Но они не зло, и не жестокость, они просто рыбы.

– Раз вы так говорите, – легко согласился он, и среди беспокойства и страха, окутывающих убежище как душное облако, промелькнул проблеск надежды.

– Светлая и темная гильдии пошли на примирение? – спросил кто-то из свиты Конрада. Я замешкался, не зная, как это объяснить, и твердо сказал:

– Да.

– Слава Источникам, – выдохнул глава Оливы, складывая пальцы с крупными перстнями-печатками в замок, и деловито осведомился: – Так вы скоро почините береговые щиты?

Из города мы вырвались уже глубокой ночью, большей частью из-за заарнов, за компанию тоже внезапно решивших на что-нибудь пожаловаться. Слабая попытка была замечена и вызвала у людской части громкое негодование, перешедшее в ругань и километровые списки претензий. Эршен мне сочувствовал, бывший магистр чуть ли не хохотал, а я пытался отделаться от роли посредника, которого каждый тянет в свою сторону. Но, хотя бы когда мы уезжали, Конрад и комендант подземной крепости Нил'Хатлоа вели нечто, похожее на диалог – хотя кто их знает.

– Это не помогло мне поверить в свои силы, – ожесточенно повторил я. – Ваши эксперименты бесполезны.

Шеннейр только усмехнулся и покачал головой:

– Как сказать, Тсо Кэрэа, как сказать.

Путь обратно я проспал, понадеявшись, что на свежую голову все будет выглядеть не так плохо, как сейчас. Растолкали меня по приезду, исключительно для того, чтобы доказать, что этот сумбур ничем не отличается от того.

Лонгард сиял в ночи множеством огней, и внутренний двор был забит народом, который чему-то бурно радовался. Как нехарактерное для моей жизни состояние, это вызывало исключительно недоумение и опаску.

– Наш магистр вернулся! – передал кто-то передних рядов задним, и градус радости поднялся еще на несколько пунктов. Стоп, то есть мог и не вернуться?

– Мы уже вас похоронили, – расстроенно сообщил Миль.

– То есть на побережье не нахлынуло цунами высотой с десятиэтажный дом и не снесло города подчистую? – подозрительно спросил Лоэрин Гефаро.

– Они слишком живучие для такой мелочи, – уныло поправил его мастер проклятий и убрался обратно в тень.

– Заклинатели злобствуют и сожалеют. Прямо как дома, – сказал мне Шеннейр и ушел общаться со своими. Боевики волновались не без причины – магистр гарантировал возвращение былого влияния, а погибни он – ссылкой бунтовщики уже не отделаются.

Я смотрел ему в спину, забавляясь иронией ситуации. Зачем конфликтовать, давить, притворяться, что я знаю, что делать? Шеннейр сильнее и опытнее, и не терпит соперников. Но стоило опустить руки, как он сам готов расшибиться, но отдать мне то, чего я бы не добился никаким другим способом.

Слишком много людей, эмоций, слишком много темной магии – и вспышку ненависти совсем рядом я заметил слишком поздно. И не увернулся, не смог, вместе этого завороженно отмечая, что подошедший вплотную человек мне уже встречался, на заставе Бретта...

Правый бок взорвался болью, и совсем юный маг выдернул тонкий рунный стилет из раны, с сумасшедшей улыбкой втыкая его себе в горло. Безграничное счастье – то, что он чувствовал сейчас. И оно было прекрасно.