Текст книги "БРЕНД. Повод для убийства"

Автор книги: Лидия Орлова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 11

В течение двух следующих дней ни Серегин, ни Магринов Марине не звонили. Она успокоилась, решила, что история с «Эндшпилем» закончилась, продолжения не будет. «Ну и слава богу, обошлось», – думала она. Сама не звонила: запрет есть запрет…

В редакции дел хватало. Как всегда, материалы пошли перед самой сдачей, много сырых, нуждающихся в основательной правке. «Или надо брать литправщика, или отказываться от тех специалистов, которые не умеют писать», – в очередной раз раздраженно твердила себе Марина. Но понимала, что от хороших специалистов – косметологов например, пусть и не обладающих литературным даром, – она отказаться не сможет, и никакой литературный редактор тут не спасет, она уже это пробовала. Стиль, может быть, и будет безупречным, и даже язык – образным, только фактических ошибок не избежать…

Игорь отправился в Питер договариваться о постановке модного шоу. На сей раз – под названием «Питерский шик». Идея его была связана с публикацией нескольких исследований Раисы Кирсановой об истории петербургской моды. Внимание Игоря привлекли два наблюдения, сделанные замечательным историком русского костюма. Первое: русские давно стремились создать свою собственную моду, которая оказывала бы влияние на моду европейскую. И второе: столичная мода не только быстро реагировала на изменения западной моды, но во многом зависела от официально принятого придворного этикета.

Первое обстоятельство всегда было следствием исконно русского патриотизма, стремления продемонстрировать отечественные достижения и верность национальным традициям. Парадоксально, но факт: в городе, основанном Петром во многом для того, чтобы ликвидировать извечную российскую изолированность, уже вскоре после его смерти были предприняты первые попытки утвердить собственную моду. Екатерина II ввела в свой парадный костюм элементы традиционного русского платья и, как пишет Кирсанова, живо интересовалась тем, не стал ли Париж одеваться «по царице». Не стал! А попытки особо ярых патриотов носить кафтан вместо мундира вызывали убийственную иронию у трезвомыслящих сановников, которые не костюмом – но делом! – утверждали свою преданность отечеству. Однако попытки продолжались. В 1834 году Николай I специальным указом утвердил покрой церемониального женского платья, которое очень скоро не без издевки стали называть «офранцуженным сарафаном». Однако эти и последующие попытки властей сделаться портными не имели успеха: мода всегда выходила из-под контроля, возможно, потому, что позволяла человеку находиться в оппозиции к официальной идеологии, общепринятому или навязываемому вкусу, не прибегая к политическим лозунгам и словесным обличениям.

Да, конечно, это большая, отдельная тема. И фактов – от трагических до анекдотических – было здесь предостаточно. Даже и в советские, недавние времена, всячески пропагандировались и поддерживались властями так называемые «идеи и традиции народного костюма» – в противовес тому, что платные идеологи называли «тлетворным влиянием Запада». Словом, безразмерность этой темы была пугающей. Она касалась не только и не столько моды – она была связана с исторически оправданной борьбой нового и традиционного в искусстве. В жизни…

Вторая тема казалась более локальной. Столичная мода, любые столичные вкусы складывались в рамках официальных ограничений. Непозволительно было отставать от времени из-за опасности прослыть ретроградом. Но рискованно было и опережать время, потому что в этом случае ты мог произвести впечатление человека легкомысленного, излишне озабоченного своей внешностью и не способного на значительное, стоящее дело. Кирсанова приводила интересные примеры, сравнивая петербургское и московское отношение к модным веяниям. Так, она процитировала безымянного корреспондента журнала «Мода»: «Петербург наблюдает большое приличие в своей одежде, не любит пестрых цветов и никаких резких и дерзких отступлений от моды; зато Москва требует, чтобы во всей форме была мода: если талия длинная, то она опускает ее еще длиннее, если отвороты фрака велики, то у ней, как сарайные двери». Удивительно точно! Даже и для нашего времени… Именно в северной столице постепенно сложилась особая питерская стильность, сформировался сдержанный, но безупречный питерский вкус, который отдавал предпочтение вещам дорогим, неброским, но совершенным во всех отношениях…

Игорь верил, что ему удастся уговорить музейщиков одновременно с дефиле провести выставку исторического костюма. И если получится, показать работы лучших питерских мастеров прошлого. Он заранее представлял себе, как замечательно будут смотреться на стендах драгоценные вечерние платья Августа Лазаревича Бризака, личного портного императрицы Александры Федоровны (а какие портреты могут украсить выставку!), он хотел продемонстрировать и мундирные платья Ольги Николаевны Бульбенковой, которая одевала придворных дам соответственно принятому этикету. Его крайне интересовали костюмы, сшитые в мастерской Чернышева, а также туалеты, которые создавала Анна Гиндус, ученица самой Жанны Пакен… Как истинный оптимист, Игорь надеялся обнаружить и продемонстрировать некую преемственность традиций в развитии питерской столичной моды и тем, что создают современные – теперь уже «провинциальные»! – питерские модельеры, получившие наконец полную свободу экспериментировать и в костюме, и в самом модном бизнесе. Марина мало верила в эту затею. Ей казалось, что за семьдесят лет борьбы с модой не могли устоять былые традиции, и Игорю не удастся обнаружить хоть какие-нибудь следы когда-то знаменитого «невского шика» и провести желаемые параллели с достижениями сегодняшних модельеров. Да и сами эти достижения Марина считала более чем скромными. Правда, были и исключения. Марина высоко ценила работы Татьяны Парфеновой, которая традиционно представляла свои коллекции московской публике, и, надо сказать, с неизменным успехом… Сомневалась Марина и в том, что музеи поддержат инициативу Игоря. Они и сами периодически устраивали выставки исторического костюма – в рамках своих долговременных научных исследований, зачем им поддерживать чужую идею? Кроме того, хранители древностей старались не подвергать риску и без того чрезвычайно хрупкие экспонаты. Хотя кто знает? Игорь умел убеждать и обычно добивался своего…

Несмотря на сомнения, Марина все же надеялась, что шоу Игоря и выставка состоятся, и ее журнал «Воздух времени» станет главным информационным спонсором этого уникального события. Она собиралась выпустить специальное приложение и уже попросила Раису Кирсанову подумать над текстом о том, в какой степени и как мода и в далекие времена формировала быт и сам стиль повседневной жизни общества. Марина считала, что именно мода предложила человечеству универсальный язык общения, язык, не нуждающийся в переводе, а это – в свою очередь – обеспечило моде непреходящую популярность и огромную силу влияния. Марину чрезвычайно интересовали социальные и психологические аспекты моды, все то, что заставляет людей с восторгом подчиняться новым стандартам жизни и увлекаться тем, что на самом деле не имеет никакого практического смысла. Какая, скажем, разница – узкие брюки или широкие? Что это меняет в жизни? Да ничего! Только мода придает всему этому какой-никакой смысл, убеждая обывателя в том, что любое новое непременно лучше еще вчера любимого «старого».

Игорь пока не звонил. Это слегка тревожило Марину, но она знала: плохие новости сами находят тебя.

– Марина Петровна, вас спрашивают из милиции, – в кабинет заглянула секретарша Леночка. – Соединить?

– Из милиции? – Марину поразило это сообщение. – Странно… Что ж, соедините…

– Это ваш участковый, – представился звонивший.

Он, как и в то трагическое утро, был человеком без имени-отчества. «Но участковый – это даже не фамилия! – возмутилась Марина. – Что за манера вести разговор…»

– Простите, – сказала она. – Вы не могли бы представиться…

– Нет проблем! – охотно отозвался собеседник. – Лейтенант Гаврилин…

– Слушаю вас, лейтенант Гаврилин, – вздохнув, ответила Марина.

– Я просил бы вас зайти в отделение милиции, чтобы подписать официальный протокол об обнаружении тела Ершова… Вы у нас – главный свидетель…

– Спасибо за честь, – раздраженно ответила Марина. – Но, надеюсь, я не единственный свидетель?

– Единственный! А потому – бесценный… – обрадовал Марину лейтенант Гаврилин.

– Значит, плохи ваши дела, – заключила Марина.

– Да как сказать, – не согласился участковый. – Может, оно и к лучшему…

– Что – к лучшему? – удивилась Марина. – Без свидетелей вы никогда не раскроете дело!

– Не пойму, почему это так вас волнует? – Гаврилин говорил теперь резко, с плохо скрываемым недовольством. – Вы что, хорошо знали убитого? У вас были с ним личные отношения?

– Должна вас разочаровать, лейтенант, – Марина поняла, что надо как-то завершать разговор, иначе из главного свидетеля она вот-вот превратится в главного подозреваемого. – У меня не было никаких отношений с нашим дворником. А вся эта ситуация волнует меня по вполне очевидной причине – наш двор стал опасным. Я поздно возвращаюсь с работы…

– Хорошо, – примирительно согласился участковый.

За безопасность отвечал он, хотя эта ответственность и была достаточно формальной. Как может один человек обеспечить безопасность тысяч человек, живущих на территории его участка, на его «земле», как привыкли называть подопечную территорию милиционеры? Да никак…

– Буду ждать вас завтра, с утра… – добавил Гаврилин.

– Как я вас найду?

Он назвал Марине номер своего кабинета.

Гаврилин уже повесил трубку, когда Марина наконец сообразила: участковые не ведут расследований! С какой стати он вызывает ее к себе? «Ладно, – решила она. – Вот завтра все и выясню…»

Глава 12

Марина так увлеклась правкой материалов, что едва не опоздала на презентацию в «Националь». Широко известный мужской журнал «Повеса», который в самом начале реформ появился на российском рынке, сменил хозяев. Новые владельцы решили громогласно заявить об удачной, как они считали, сделке и по этому поводу пригласили коллег из лакированных и более скромных изданий на пресс-конференцию и банкет.

Марина покупала мужские журналы и внимательно читала их. Ее интересовало подчеркнуто мужское отношение к жизни, тот стиль повседневного бытия, который они продвигали. И хотя своих читателей – читателей журнала «Воздух времени» – она не делила по половому признаку, особенно когда речь шла об общечеловеческих ценностях, она все же считала, что там, где речь идет о сексуальных проблемах, нужна определенность и точный адрес. Поэтому журнал, который она редактировала, нельзя было назвать «бесполым». Марина умудрялась соблюсти своеобразный баланс интересов, разделив все проблемы на общечеловеческие, чисто мужские и исключительно женские. В отличие от ее журнала, «Повеса» рассматривал все проблемы, все житейские ситуации с точки зрения агрессивного и сексуально озабоченного мужчины. Он предлагал своеобразный стиль жизни, стиль, который отвечал бы лозунгу «Получи удовольствие!» – от секса, прежде всего, ну и для приличия – от общения, литературы, музыки… Удовлетвори свои самые сокровенные и самые смелые запросы! Жизнь представлялась игрой, причем игрой исключительно мужской, в которой женщины – и деньги! – становились если не целью, то смыслом жизни…

Для Марины в этой позиции не было ничего нового. В чем-то взгляды издателей «Повесы» были близки к плейбизму, который Марина называла «плейбойством». Взгляды вождя сексуальной революции Хью Хефнера раздражали ее пошлым, коммерчески рассчитанным эпатажем. После того как плейбой номер один сказочно разбогател на своем скандальном издании, он вполне традиционно обзавелся семьей, тогда как миллионы его поклонников продолжали отдергивать занавески на окнах, которые принято держать закрытыми.

Идеология дендизма казалась Марине более привлекательной – в основном из-за блестящих сочинений Оскара Уайльда, рафинированного стиля Байрона и поучительных приключений основоположника дендизма, модника Браммеля, почерпнувшего славу из своего изящества. Взгляды «Повесы» были далеки и от дендизма, и от плейбизма, это было нечто совсем примитивное, но именно эта простота и непритязательность делали их общедоступными и соблазнительными. Особенно в период становления общества потребителей в стране, уставшей от запретов «высокой духовности».

Марина подозревала, что в попытке создать массовое, с большим тиражом издание и состоит финансовый смысл сделки, но все же ждала ответа на вопрос: почему для прежних хозяев издание не было особенно прибыльным, а те, кто купил журнал, надеются сделать на нем хороший бизнес. А кроме того, Марина предполагала, что им подарят первый номер обновленного издания, и еще до появления его в продаже она сможет увидеть, каким образом новые владельцы скорректировали концепцию журнала, что изменили в стиле и манере подачи материалов. Прежде «Повеса» поражал читателей убогой простотой своих текстов, обилием пикантных житейских, а в особенности – сексуальных подробностей, и довольно бесхитростными съемками обнаженных дам…

Чтобы не искать место для парковки, а тем более – не забираться в подземный гараж, Марина заехала домой и оставила «Ауди» во дворе. Не поднимаясь в квартиру, Марина поспешила в «Националь» – вниз по Тверской, мимо Центрального телеграфа, который когда-то был популярным у москвичей местом свиданий и связи со всем миром, а теперь превратился в странного кентавра, тело которого принадлежало по большей части аптеке, торгующей прокладками, кремами, шампунями и – в последнюю очередь – лекарствами… Марина надеялась, что начнут пресс-конференцию позже, чем было объявлено. Она не любила опаздывать и нервничала, хотя и понимала, что ее беспокойство никак не изменит ситуацию.

Журналистов собралось много, похоже, все ожидали скандала. Телевизионщики заняли лучшие места, поближе к столу, за которым собирались разместиться организаторы пресс-конференции. Марина оглядела зал. Увидела Илону Земскую из «Мира денег». Та сидела в первом ряду. «И ее интересует финансовая подоплека сделки, – отметила Марина. – Потом напишет нечто вроде «Повеса» женился! Не ждали…» Рядом с ней вольготно расположилась известная телеведущая – как всегда, с голой кошкой на коленях, с огромной сумкой от фирмы, выпускающей собачье-кошачьи консервы. У стены, прямо против входа в зал, в гордой позе римского патриция стоял то ли лорд, то ли леди со странным именем Пылающий Айсберг. Как всегда, он – или она? – был одет/одета с отчаянной, вызывающей роскошью. Шелковый камзол, расшитый пайетками, несколько по последней моде закрученных вокруг шеи широких шифоновых шарфов, смешная бейсболка, козырьком назад, – совсем из другой «оперы», демонстрация стиля «фьюжн». На груди – полдюжины серебряных и золотых цепей, руки – в браслетах, пальцы – в кольцах… «Какой странный он выбрал имидж… – вздохнула Марина. – А модели создает практичные, их можно носить – и даже не без комфорта… Но то бизнес, в котором нужны покупатели. А на кого рассчитан этот замысловатый образ? На журналистов? Но это же смешно…» Она понимала, что у стены он стоит не случайно: старается быть на виду. «А где же Роланд Семенофф? – подумала Марина, оглядывая зал. – Обычно он не пропускает подобных встреч…» Испанского гранда, похоже, в зале не было. «Впрочем, – сообразила Марина, – это же не показ мод! Встреча для прессы… И модельерам, если они не ведут колонок в газетах, делать здесь абсолютно нечего…» Публика собралась разношерстная: небрежно, в джинсы и свитеры одетые газетчики и телерепортеры сидели рядом с демонстрирующими свое благосостояние телеведущими и представителями богатых, лакированных изданий. Марина обратила внимание на то, что в зале оказалось несколько запоздалых последователей Мадонны, одетых в фирменные спортивные куртки «Адидас» и одноименные кроссовки. «Зима для кроссовок – не самое подходящее время, – отметила Марина, – но если сразу же нырнуть в машину, то, пожалуй, сойдет…»

– Марина! Исаева!

Кричал Сергей Рябинкин, ее старинный приятель. Нелепо размахивая руками, он звал Марину к себе, предлагая ей свободное место. Это было очень кстати, так как сесть было некуда, и Марина с ужасом думала, что ей придется стоять где-нибудь у стены, рядом с Пылающим Айсбергом. Улыбаясь, она направилась к Сергею.

– Привет, подруга! – Они расцеловались.

Сергей снял со стула кофр с фотоаппаратурой, поставил его на пол и пересел на освободившийся стул.

– Журнал получила? – поинтересовался он.

– А что, давали? – спросила Марина.

– Давали! Но только тем, кто приходит вовремя… Ладно уж, у меня есть лишний, – Сергей протянул Марине журнал, запечатанный в целлофан, чтобы читатели несерьезного возраста не могли случайно открыть не рассчитанные на них страницы.

– Спасибо! – обрадовалась Марина. – Ты настоящий друг…

Она собиралась тут же распечатать целлофан и полистать скандальное издание, но в зале возникло оживление: появились организаторы пресс-конференции.

Первым шел Михаил Садовников, главный редактор журнала «Повеса». Высокий брюнет с короткой модной стрижкой был одет в черный костюм и черную водолазку, которые с нарочитой небрежностью подчеркивали его широкие плечи, тонкую талию и тренированные мышцы. Он смотрел прямо перед собой, но время от времени поглядывал в зал – и тогда обаятельно улыбался, но тут же гасил улыбку, словно сдерживая себя от слишком явного проявления чувств. «Котяра!» – подумала Марина. Новый хозяин журнала и его издатель, Марина не могла вспомнить его фамилию, был настроен по-деловому и не искал популярности у журналистов. Он был немолод – явно за пятьдесят, седой и полноватый, одет безупречно, но как-то чересчур нейтрально, словно сознательно не хотел привлекать внимания к своей персоне. «А может быть, к своим деньгам?» – предположила Марина, разглядывая его темный твидовый пиджак, темный галстук на традиционной белой сорочке. Издатель тяжело плюхнулся в кресло и, видимо, устроился не на то место, на которое его планировали посадить. Садовников поспешно переставил на столе таблички, на которых были написаны фамилии участников, Марина издалека не могла разглядеть их. Последним сел за стол представитель шведского издательства, которому принадлежал бренд «Повесы» и который теперь перепродал лицензию на русское издание… Рядом со шведом села переводчица – девица с безупречной фигурой и усталым лицом. «Утомилась девушка, – подумала Марина, – должно быть, «культурная» программа шведа была очень интенсивной…» Громкий шепот Сергея отвлек Марину от размышлений:

– А Садовникова они решили оставить главным редактором!

– Должно быть, он хорошо разбирается в сложных мужских проблемах, – ответила Марина без какой-либо иронии. – К тому же – такой красавчик…

– Не говори! – засмеялся Сергей.

Пресс-конференция началась. Слово предоставили гостю. Швед что-то долго и скучно докладывал, забыв о переводчице. Спохватившись, растерянно замолк и дал возможность уставшей красотке перевести его речь. Текст был написан заранее и заранее же переведен, поэтому переводчица говорила быстро и формулировки использовала отточенные. Смысл сказанного сводился к тому, что «Повеса» – лучший в мире мужской журнал lifestyle, что он рассчитан на мужчин со вкусом, мужчин, идущих в ногу со временем, мужчин, зарабатывающих в год более пятидесяти тысяч долларов. Возрастная аудитория – от шестнадцати до пятидесяти четырех лет. «Как странно, – подумала Марина, – все это трудно соединить… Вкус может сложиться у человека и к шестнадцати годам, и вовсе отсутствовать у зрелого мужчины… И только очень немногие молодые люди шестнадцати лет, даже и со вкусом, способны в нашей стране зарабатывать по четыре тысячи долларов в месяц… А может быть, это надо понимать расширительно: одна группа читателей – люди со вкусом, другая – хорошо зарабатывающие, третья – идущие в ногу со временем… И еще одна – мужчины от шестнадцати лет. Одно другого не исключает… Все равно, чушь какая-то!» Она заскучала.

Потом дали выступить русскому издателю. Он был краток. Заявил, что издание хорошо зарекомендовало себя на нашем рынке, что он благодарит своих шведских партнеров за доверие, которое они оказали ему, продав лицензию на дальнейший выпуск журнала. Ни слова о том, по какой причине хозяева бренда отозвали лицензию у тех, кто до этого выпускал журнал в России. Марина решила, что этот вопрос зададут сразу же после официальных сообщений, но сама она высовываться не будет. «Оставим это Илоне Земской», – Марина улыбнулась, представляя себе, с каким удовольствием спросит об этом любительница компромата и скандальных расследований.

Наконец, очередь дошла до главного редактора. Садовников широко улыбнулся и радостно сообщил, что концепция журнала остается прежней.

– Мы, как всегда, продемонстрируем убедительное сочетание стиля и содержания, – сказал он.

В зале раздался смех.

Садовников мгновенно отреагировал на выпад. Убрав улыбку, он заявил:

– Конкурентов просим не беспокоиться… Я знаю, на чьи деньги они живут, кто оплачивает их пиар… К сожалению, отменное финансирование мало сказывается на качестве их изданий… Только в нашем журнале читатель сможет найти по-настоящему эксклюзивные интервью, интервью, отличающиеся глубиной и откровенностью. Только у нас публикуются снимки, которым позавидуют мировые мэтры фотографии, а также прекрасные портреты обнаженных женщин – в том числе и очень знаменитых российских дам…

Михаил сделал паузу, словно давал возможность желающим снова хихикнуть. Но зал притих. «Ясное дело, все хотят узнать, кто эти дамы? – подумала Марина. – И за какие деньги они готовы показаться нагишом на страницах «Повесы»…» Но Садовников не ответил на немой вопрос аудитории и бодро завершил:

– Редакционная политика остается прежней… Редакция будет работать почти в том же составе… Журнал был и останется самым успешным мужским журналом в России…

Пафос последних слов требовал бурных аплодисментов, но зал принял заявление Садовникова с холодным равнодушием.

Пришло время задавать вопросы.

– Илона Земская, журнал «Мир денег», – раздался звонкий голос из первого ряда. – По какой причине была отозвана лицензия у тех, кто прежде издавал журнал?

Шведу перевели вопрос, он торопливо ответил, и девица лениво перевела:

– Мы выбрали нового партнера в России, так как считаем, что он сможет с большим успехом расширить сферу влияния журнала, а также более активно заняться его распространением в бывших республиках Советского Союза…

– А я слышала совсем другую версию, – сообщила Земская. – Во-первых, что бывшие хозяева лицензии субсидировали другие свои издания за счет «Повесы», что строго запрещено лицензионным договором, и что, во-вторых, шведским хозяевам бренда не нравилось качество русского издания… Это правда?

Швед склонил голову, слушая перевод коварного вопроса Илоны Земской. Потом он посмотрел на нее укоризненным взглядом и спросил:

– Как вы могли подумать такое?

Вопрос прозвучал столь наивно и беспомощно, что в зале снова раздался смех.

Садовников решил вмешаться:

– Вы же видите, я остаюсь у руля этого издания, редакция сохраняется в прежнем составе, концепция не меняется. Ваши инсинуации беспочвенны…

– Значит, все дело в деньгах! – Земская говорила громко, хорошо поставленным голосом. – Вы ответили на мой вопрос, спасибо!

Откуда-то из последних рядов раздался густой бас:

– Скажите, а вы всерьез считаете, что любовь можно приобрести за деньги? Это я к вопросу о концепции журнала…

Марина оглянулась, но так и не смогла разглядеть говорившего.

Садовников встрепенулся и ответил, не ожидая подвоха:

– Деньги, секс и любовь – Бермудский треугольник нашего времени. Мы выступаем за качественные отношения – с предысторией, чувством, интригой…

– Чушь все это! – отозвался бас. – За деньги можно приобрести только Мисс Селикон, которая украшает вашу обложку…

Садовников разволновался.

– Вы не представились! – почти кричал он. – Представьтесь, пожалуйста…

– Да представлюсь я, что вы переживаете… Газета «Миф»… Мы мифы развенчиваем… В том числе и миф о том, что в любви преуспевают лишь богатые плейбои… Они напрасно воображают себя акулами… Они и есть первые жертвы!

– Вы так считаете? – Садовников улыбнулся. – Интересная тема для дискуссии на страницах нашего журнала. Вы можете принять в ней участие… Еще вопросы есть?

– Есть, – отозвался женский голос. – Журнал «Элита». Скажите, пожалуйста, вот вы собираетесь снимать в обнаженном виде знаменитых российских женщин. Кого именно?

– Конечно, в рекламных целях я мог бы назвать некоторые имена… Но коммерческая тайна требует от меня сдержанности, – Садовников отвечал с неотразимой улыбкой заговорщика. – Вы меня понимаете?

– Понимаю! – отозвалась журналистка. – Значит, опять кто-то из попсы… Попсовые звезды, поддерживающие интерес к себе публичными скандалами… Попсовые художники, попсовые кутюрье… Конечно, это тоже культура… Только низкопробная!

– Я мог бы с вами поспорить, но соглашусь – это тоже культура! – обрадовался Садовников. – Причем массовая…

– О, да! – вздохнула журналистка, давая понять, что с ним все ясно.

– Еще вопросы есть? – оживленно спросил Садовников. И торопливо, пока никто не поднял руку и не задал еще один неприятный вопрос, пригласил всех на банкет.

Столы были накрыты в соседнем зале.

– Ух ты! – воскликнул Сергей Рябинкин, мгновенно оценив кулинарные достоинства изысканных угощений, которые заметно отличались от традиционного, «дежурного» набора деликатесов на подобных фуршетах.

– Приглашение к жизни от знающих в жизни толк! – согласилась с ним Марина.

– Ты кого-то цитируешь? – уточнил Сергей. Он поставил под ноги кофр, загруженный дорогой аппаратурой, и взял со стола тарелки для себя и для Марины.

– Возможно, это сказал сам Хью Марсдон Хефнер, плейбой номер один, – сказала Марина. – Но я могу ошибаться…

– Ты – ошибаться? – усомнился Сергей и тут же, без пауз и перехода, спросил: – Севрюгу будешь?

– Ато… – Марина смотрела, как он аккуратно, стараясь не сломать, перекладывал ей на тарелку огромный кусок фаршированной рыбы. – Есть хочется…

– Такие вкусности! – Сергей внимательно оглядел стол. – Похоже, в еде они знают толк… Тебе не кажется, что мы их недооцениваем?

– Не кажется! – ответила Марина. – Давай я сама. – Она взяла у Сергея тарелку с рыбой и пошла вдоль стола, набирая закуску.

Когда она вернулась, Сергей уже с аппетитом ел, запивая все отменной водкой.

– А тебе – джин, как водится… – сказал он, подавая Марине бокал.

– Спасибо…

Некоторое время они молчали. Тихо было и в зале. Публика утоляла голод.

– Ты тоже считаешь, – спросил Сергей, – что они перепродали «Повесу» потому, что им предложили больше?

– Не знаю, – ответила Марина. – Но такое возможно. Думаю, Земская что-то знает, раз задала этот вопрос…

– Да уж, Илона в курсе всех событий, – согласился Сергей. – Но я все равно терпеть не могу эту даму!

– Типичный персонаж нашего времени, – Марина говорила спокойно, хотя Земскую она тоже терпеть не могла. Еще с тех самых пор, когда работала в журнале «Сезоны»…

– Нынче всех интересуют чужие деньги, – Сергей налил себе водочки, благо ни в напитках, ни в закусках недостатка не было. – Особенно когда своих денег не хватает…

– Денег всегда не хватает, – отозвалась Марина. – Слушай, Сергей, а Садовников этот откуда взялся? Где он раньше работал?

– Понятия не имею! – ответил Рябинкин. – Небось факультет журналистики кончал… Сейчас еще какие-то курсы есть. Коммерческие… Подойди к нему и спроси, вот он стоит!

Марина оглянулась. Садовников стоял в стороне и в отличие от всех не держал в руках ни тарелки, ни рюмки. «При исполнении», – усмехнулась Марина.

– Как-нибудь в другой раз, – ответила она. – Дел невпроворот… Домой пора…

– А Игорь где? – поинтересовался Сергей.

– В Питере, – ответила Марина.

– Что ж, увидишь мужа – передай привет, – Рябинкин засмеялся.

– В последнее время ты просто блещешь остроумием, Сережа! – Марина улыбнулась ему. – Привет передам… Правда, не знаю, когда он вернется…

Марина попрощалась и торопливо пошла к выходу.