Текст книги "Запретное желание"

Автор книги: Лианна Бэнкс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

ГЛАВА ВТОРАЯ

Из жаргона морских пехотинцев: действовать по принципу резины – быть гибким.

На следующее утро Брок вновь постучался в дверь Келли. Она опять была в ночной рубашке, но на этот раз, по крайней мере, проснулась к его приходу. «Процесс пошел», – подумал он.

– Извини, еще не готова. Вчера на меня снизошло вдохновение, и я просидела за работой до поздней ночи, – сказала Келли. – Хотя планировала лечь пораньше, чтобы не ударить лицом в грязь, как вчера… А сегодня, кажется, жарко.

– Восемьдесят два градуса по Фаренгейту, влажность…

– …триста процентов, – закончила она с ухмылкой. – Это одна из наиболее приятных особенностей морского климата. Я буду готова через минуту. Ты уверен, что не хочешь пробежаться в одиночестве? Из-за меня тебе приходится все время сбавлять темп.

Сегодня не придется, он уже совершил одну пробежку этим утром.

– И не надейся. Эй, не хочешь показать мне свои новые рисунки?

– Даже не знаю, – осторожно ответила она. – В последнее время я сомневаюсь в гениальности своих творений. Уж лучше продемонстрирую свои шрамы.

– Какой шрам ты имеешь в виду – после операции аппендицита или шрам после падения с велосипеда? – спросил Брок.

Глаза у нее стали большие, как блюдца.

– Ну вот, опять. Осталось ли хоть что-нибудь, чего он тебе не рассказал?

– Скажу, когда узнаю.

– Пора менять ситуацию, это нечестно, тебе придется рассказать о себе, – прорычала она.

Брок пожал плечами:

– Нет проблем. Хотя и рассказывать-то особенно нечего, я не такая интересная личность, как ты.

Келли закатила глаза.

– Ну да, конечно. Дай мне минуту, чтобы переодеться, и будь готов отвечать на мои вопросы во время пробежки.

Через несколько минут спустя они уже бежали по пляжу, и она немедленно начала забрасывать его вопросами:

– Какой твой любимый цвет?

– Голубой, как и у тебя.

Она улыбнулась и покачала головой.

– Где ты родился?

– В городе Колумбус, штат Огайо. А ты родилась в Пайн-Крик в Северной Калифорнии.

– Что ты будешь делать теперь, когда твоя служба в корпусе морских пехотинцев окончена?

– Буду заниматься архитектурой. Я еще в колледже выбрал ее в качестве профилирующей дисциплины, а в институте моей специализацией было строительное проектирование. Уеду в Атланту и устроюсь там в какую-нибудь крупную фирму.

Келли сморщила нос:

– Не люблю больших городов.

– Да, знаю, Роб говорил об этом. Но в Атланте много возможностей. Думаю, это неплохое место для начала новой карьеры.

Она сбавила шаг.

– Тебе не нравится, когда тебя расспрашивают о военной карьере?

– Совсем нет, – ответил Брок, отрицательно покачав головой. – Я просто не люблю углубляться в подробности. Ты же знаешь, моя военная карьера закончилась совсем не так, как бы мне хотелось.

В ее глазах отразились грусть и сочувствие.

– Твое выздоровление было совсем не легким, да?

Он хотел ответить, что все могло быть и хуже, но не захотел причинять ей боль воспоминаниями о Робе.

– Когда я пробыл в госпитале уже пару недель, меня навестил инструктор по строевой подготовке из учебного лагеря новобранцев и сказал, что, если я начну жалеть себя, он соберет своих солдат и устроит вечеринку под названием «Капитан Брок – маменькин сынок и сопляк».

– Как мило. Это такая особая мотивация, что ли?

Брок хмыкнул:

– В некотором роде. Сержант Рискоу просто эксперт по мотивациям. Когда мы были в лагере для новобранцев, он придумывал нам прозвища вроде: дамочки, тупицы, подонки. Эх, всего и не упомнишь.

– Ну и придурок! Каждый раз, когда Роб рассказывал мне о вашем лагере новобранцев, я просто теряла дар речи. Все так жестоко и грубо!

– Таким образом нас пытались научить терпению и уважению за очень короткий срок.

– Не понимаю, зачем при этом надо быть таким жестоким.

– Просто это ранит твою творческую и нежную натуру, – сказал он, не в силах сдержать улыбку.

– Это ранит всю мою натуру, – обиженно сказала она. – Хорошо, еще один вопрос. Что ты любишь из еды? Дай угадаю. Наверное, бифштекс и жареную картошку.

Он не мог не поддразнить ее:

– Вообще-то я собирался сказать, что люблю заварные пирожные и те маленькие бутерброды с огурцами, которые подают к чаю.

Она не сразу поняла его слова, а когда поняла, то рассмеялась и ответила:

– Да ты просто морочишь мне голову.

– А все потому, что иногда ты слишком доверчива.

Уголки ее губ поднялись в улыбке.

– Я представляла тебя совсем не таким забавным, – сказала она.

Он посмотрел ей прямо в глаза. «А я представлял тебя совсем не такой печальной». Брок не сказал этого вслух. Странно, но ему хотелось видеть, как она смеется.

– Ты стараешься меня отвлечь, чтобы я сбавил скорость и тебе не пришлось выкладываться по полной программе, – сказал он и побежал немного быстрее.

Келли скорчила гримасу.

– А разве мы и так не выкладываемся по полной программе?

Брок лишь злобно усмехнулся.

К концу пробежки Келли выудила из него немного сведений о его семье и даже о его бывших подружках. Нога снова разболелась.

Она, наверное, поняла это.

– Заходи, давай чего-нибудь выпьем.

– А неужели у тебя хоть что-то есть? – поддразнил он ее, напоминая о пустых кухонных шкафах.

Она с упреком посмотрела на него.

– Конечно. У меня есть вода и кофе и даже немного выдохшейся газировки.

– Как я могу отказаться от такого заманчивого предложения? А если ты еще добавишь в этот перечень знакомство с твоими новыми творениями, я буду просто сражен. Она сморщила нос:

– Ты уверен, что действительно хочешь этого?

– Тогда ты можешь продемонстрировать мне свои великолепные шрамы, – предложил он.

Их взгляды встретились, и Брок снова почувствовал, как между ними пробежала искра.

– Хорошо, я покажу тебе свои работы. Только не будь слишком строг.

Испытывая некоторое любопытство, он взял из рук Келли стакан воды и проследовал за ней в дальнюю комнату, где вместо занавесок на окнах висели простыни. Комната была завалена картинами, а пол был устелен забракованными и смятыми набросками. У окна стоял большой стол.

Она подошла к небрежно сложенным холстам, на которых была изображена маленькая девочка с большими голубыми глазами и светлыми волосами, торчащими в разные стороны. На одной из картин облака, висевшие у нее над головой, были похожи на уродливые полупрозрачные лица. На другой девочку хлестал сильный ветер и она пыталась укрыться от него за большим деревом. На третьей платьице девочки было насквозь мокрым от дождя, хотя в руке она держала большой красный зонтик.

– Кажется, ей не везет с погодой, – заметил Брок.

– Это и есть те самые мрачные картины, о которых я тебе говорила. Теперь мне нужно нарисовать светлые, радостные, солнечные картины, а я не знаю, получится ли у меня.

– Попробуй притвориться, – предложил он.

– Притвориться?

– Да, притворись, что ты светлая, радостная и солнечная, хотя бы на несколько часов, и посмотри, что из этого получится. Когда я служил в войсках, мне часто приходилось притворяться, что мне что-то нравится, хотя на самом деле это было не так.

Она прислушивалась к его словам со скептическим выражением лица.

– Не знаю, получится ли. Ведь творчество должно быть искренним.

Он пожал плечами.

– Я просто предложил. – Его взгляд упал на картину с изображением океана, в котором отражалось затянутое облаками небо.

Ему понравились мягкие переливы голубого, серого и белого. На волнах бесцельно качался красный спасательный жилет.

– Что ты об этом думаешь? – спросила Келли.

– Честно?

– Да, я выдержу твою критику, – сказала она с улыбкой.

– В этом есть что-то унылое и сексуальное. Красный цвет спасательного жилета напоминает мне красную помаду. Надеюсь, эта иллюстрация не войдет в детскую книгу?

– Нет, – рассмеялась она.

– Ты когда-нибудь думала о собственной выставке?

– Нет.

– Но почему?

Келли пожала плечами.

– Не знаю, мне проще было бы пройтись голой по главной улице города. Я вкладываю слишком много личного в свои картины.

– Хм, – сказал он, вновь рассматривая океан. – Мне в голову пришла одна мысль.

– Что за мысль?

– Что ты считаешь смыслом своего творчества? – спросил он, вспоминая занятия по искусству, которые посещал в колледже.

Она задумалась.

– Я думаю, что у моего творчества может быть несколько целей. Это, конечно, способ самовыражения, способ выражения эмоций и чувств. Так я делюсь своими переживаниями. Разве у тебя не портится настроение от плохой погоды?

– Значит, твои картины помогают людям почувствовать себя не такими одинокими? – спросил он.

Келли помолчала и с улыбкой ответила:

– Наверное, так. Но меня бросало в холодный пот, стоило мне представить публичную экспозицию своих картин. – Она обхватила себя руками. – Роб всегда мечтал о моей выставке. – Келли закрыла глаза. – Но он также мечтал, чтобы я занялась парашютным спортом, научилась ездить на велосипеде без рук и купаться голышом.

– Вот это дружок, – сказал Брок со смешком.

Келли улыбнулась и встретилась с ним взглядом.

– Он всегда втягивал меня в разные авантюры.

– Тебе это нравилось?

– Иногда. Но чаще мне хотелось просто посидеть за кухонным столом несколько часов и порисовать в альбоме.

– А я-то всегда думал, что от долгого сидения тело сводит судорогой.

– Ты просто никогда не пробовал. Сидение за кухонным столом в течение долгого времени безопасно для здоровья.

Келли была так мила, что Броку хотелось прижать ее к себе. Это было совсем на него не похоже. Может, это последствие той страшной ночи?

– Ну и как прошло купание голышом?

Она отвела взгляд.

– Нас застукали. Точнее, застукали меня. Когда мы услышали, что кто-то идет, Роб успел натянуть шорты, а мои вещи кто-то стащил. Мне пришлось стоять в воде так долго, что я вся посинела.

Брок подавил смешок.

– Что-то новенькое, я никогда не слышал этой истории.

– Я пригрозила Робу, что не буду с ним разговаривать, если он кому-нибудь об этом расскажет.

Брок заметил, что выражение приятной задумчивости на ее лице сменилось горькой тоской, и почувствовал, как сжался у него желудок. Он демонстративно посмотрел на пол, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей. Келли вспыхнула:

– Жуткий беспорядок. Я сейчас все соберу.

Брок нагнулся, чтобы помочь.

– Кажется, на полу картин больше, чем на стенах, – заметил он.

Келли рассмеялась.

– Намного больше. Один из способов создать что-нибудь действительно стоящее – это не бояться потратить краску и бумагу на всякую чушь.

Брок хотел было развернуть один из смятых набросков, но Келли решительно схватила его за руку.

– Нет, не надо. Я позволила тебе посмотреть на мою студию, но не позволяла рассматривать мои неудачные картины.

– Откуда ты знаешь, что эта картина неудачна? Возможно, мое мнение окажется иным.

– Меня не интересует твое мнение, мне важно то, что я сама думаю о своих работах.

Ее тонкие, аристократические пальцы, которыми она сжимала его руку, вызывали в нем странное волнение. В ее глазах застыли решительность и агрессивность. Пора было прекращать этот бесполезный спор.

– Твой приказной тон напоминает мне инструктора по строевой подготовке.

– По крайней мере, в пределах своей студии я могу диктовать свои правила.

– Понимаю, понимаю: ты считаешь себя богиней в этом маленьком уголке вселенной, – сыронизировал он.

– Я бы не стала употреблять слово «богиня», – ответила она сухо.

– Ты просто слишком редко смотришься в зеркало, – сказал Брок, отбрасывая в сторону смятый набросок.

Келли смотрела на него немигающим взглядом, и он вновь почувствовал, как между ними вспыхнуло притяжение. Судя по ее прерывистому дыханию, она почувствовала то же самое. Она резко отдернула ладонь.

– Роб рассказывал мне о твоем успехе у женщин. Наверное, тебе помогает умение льстить.

Брок пожал плечами, но промолчал – бесполезно перечить женщине, когда она в таком состоянии.

– Почему ты молчишь? Ты не согласен со мной?

– Разве мое мнение имеет для тебя значение?

– Да, имеет.

Он отрицательно покачал головой и поднял с пола еще один лист бумаги.

– Не скажу.

Келли мягко положила руку на его плечо.

– Мне интересно, правда. И потом, это нечестно с твоей стороны, обо мне ты знаешь все.

Чувствуя себя немного неловко, Брок вздохнул.

– Ну, хорошо. Ты, наверное, посчитаешь меня излишне самоуверенным, но мне никогда не приходилось прикладывать особых усилий, чтобы привлечь внимание понравившейся мне женщины.

Она в изумлении открыла рот.

– Ты действительно чертовски самоуверен.

– Я же говорил.

– Еще Роб рассказывал, что своих подружек ты менял как перчатки.

Почему-то Броку было небезразлично, что думает о нем Келли. Он почти оправдывался:

– Я никогда не давал обещаний, которых не мог выполнить, с самого начала наших отношений женщины понимали, что я с ними ненадолго. Я и сам не знаю, чем так привлекаю противоположный пол.

– Я знаю. У тебя такие черные и дикие глаза, что женщинам очень хочется приручить тебя.

– Ты сказала «женщинам», – Брок понизил голос. – Значит ли это, что ты говорила и о себе?

– Нет, – быстро ответила Келли, пятясь назад. – Мне никогда не нравились мрачные и угрюмые мужчины.

Брок медленно приблизился к ней.

– Так ты думаешь, что я мрачный и угрюмый?

– Я бы не сказала, что ты часто смеешься.

– Я заставляю тебя нервничать?

Ее глаза сказали «да», но она отрицательно покачала головой.

Его глаза сузились.

– Почему ты так нервничаешь в моем присутствии?

Келли отступила от него на шаг и вздохнула.

– Просто ты не похож на тех мужчин, с которыми я привыкла общаться.

– Ты привыкла к парню, живущему по соседству, который постоянно впутывает тебя в разные истории?

– Да.

Она заправила прядь волос за ухо. Брок видел, как в ней борются два чувства – горе от потери мужа и влечение к новому мужчине. Последнее ему было понятно, его и самого неудержимо влекло к Келли.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Из жаргона морских пехотинцев: коммандос – тот, кто не носит нижнего белья.

В течение следующих трех дней Брок видел Келли не более десяти минут. Во вторник она растянула голень и отказалась от пробежки. В среду и четверг беспрерывно лил нудный дождь.

Брок продолжал бегать, несмотря на дождь, и старался не думать о Келли. В конце концов, если он поможет ей окончательно вернуться к реальной жизни, она перестанет занимать его мысли и он начнет думать о чем-нибудь другом. Например, о новом этапе своей жизни.

К концу третьего дня Брок вспомнил о почти пустом холодильнике Келли и забежал в магазин перед закрытием. Когда он постучался в дверь ее дома, и он сам, и его сумки были насквозь мокрыми.

Келли открыла дверь и удивленно посмотрела на него.

– Что ты… – Она оборвала себя на полуслове и попыталась взять у него из рук один из пакетов, но Брок крепко прижимал его к себе.

Ее брови удивленно приподнялись, и она с двойным усердием потянула на себя сумку.

– Заходи уж, псих несчастный. Неужели ты не видишь, что приближается ураган?

– Вот поэтому я и решил принести тебе немного еды, – ответил он, следуя за ней на кухню. – Не хотелось, чтобы ты сошла с ума от голода и была вся такая несчастненькая.

– Несчастненькая? – в замешательстве переспросила она. – Откуда это слово? Из мультиков Диснея? – Келли покачала головой. – Я ведь могу и обидеться.

Брок принялся разгружать пакеты.

– Я принес хлеба, молока, яиц, сыра, смесь для приготовления оладий, парочку замороженных бифштексов, всяких консервов и арахис в шоколаде.

Она завизжала от восторга, увидев большую коробку.

– Арахис в шоколаде! Ты не представляешь, как я люблю… – Она оборвала фразу, искоса посмотрела на него и закатила глаза. – Ну конечно, ты знаешь. Наверняка Роб рассказал тебе и об этом.

Брок утвердительно кивнул головой.

– Так и быть. За коробку арахиса в шоколаде я согласна простить тебе неверие в мои силы.

Его губы дрогнули в улыбке.

– Ты так великодушна. – Он испытывал странное удовольствие оттого, что вновь видит ее. И пусть себе ерничает.

Келли наконец-то соизволила повнимательней присмотреться к нему и открыла рот от изумления. Она дотронулась своей теплой мягкой рукой до его мокрой щеки.

– Ты весь промок, а я тут дурачусь. Не хочешь принять горячий душ? Нет, не отвечай. Тебе просто необходимо принять душ до того, как из-за урагана пропадет электричество, – сказала она. – Если поторопишься, я успею высушить твои вещи в сушилке. Так что давай.

Келли вытолкнула Брока в коридор, вытащила из платяного шкафа пару полотенец и вручила ему.

– Когда разденешься, кинь мне из ванной свои вещи.

– У меня в коттедже много сухих вещей, – пробормотал он.

Она сощурила глаза.

– Я-то думала, ты поужинаешь со мной.

Брок ответил так поспешно, словно ждал ее предложения:

– Наверное, я мог бы остаться.

Келли улыбнулась.

– Тогда, если мы хотим поужинать, нам придется поторопиться, чтобы успеть приготовить еду до того, как исчезнет электричество.

При мысли о бифштексе его желудок громко заурчал. Брок зашел в ванную, стянул с себя мокрую одежду и бросил ее в коридор, как и просила Келли. Он включил горячую воду, встал под душ, торопливо намылил тело и ополоснулся. Келли была права. После горячего душа он почувствовал себя намного лучше. Ему вспомнилось, как он любил принимать душ после возвращения на базу. Горячий душ, пара банок холодного пива, горячий обед и горячая женщина – и ты снова человек.

Он растер тело полотенцем и провел рукой по волосам. Оглядывая ванную, он заметил на двери шелковый халат. Броку захотелось к нему прикоснуться. Наверное, ее кожа так же нежна, только теплее. Он подумал о ее розовых губах и почувствовал, как от этой мысли пересохло во рту. Встряхнув головой, он обвязал бедра полотенцем и вышел в коридор. Он услышал звон посуды на кухне и пошел на этот звук.

– Нужна помощь? – спросил он.

Келли оторвала взгляд от замороженных овощей, которые она высыпала из пакета в кастрюлю, и уставилась на него с открытым ртом. Он чувствовал, как ее взгляд скользит по его телу – плечам, груди, животу, спускается к полотенцу, которое едва прикрывало колени.

Рука у нее дрогнула, и овощи посыпались на плиту.

– Осторожней. – Он шагнул к ней и взял за руку. Рука дрожала.

– Прости, я не хотел тебя напугать.

Келли резко, словно обжегшись, выдернула руку, покачала головой и отступила назад.

– Я не испугалась, просто… – Она сглотнула и встретилась с ним взглядом.

Брок посмотрел на свой обнаженный торс, на котором были отчетливо видны шрамы от осколочных ранений. Он-то уже привык к ним, но Келли видела их впервые. Его желудок судорожно сжался: наверное, увидев эти шрамы, Келли вспомнила о Робе.

– Это из-за шрамов?

Она закрыла глаза и отрицательно покачала головой.

– Нет, – сказала она, в ее голосе слышалось удивление.

– Из-за чего же ты так вздрогнула?

Келли смущенно отвела глаза и с трудом выдавила ответ:

– Я увидела твои мускулы.

Брока охватило необыкновенно приятное чувство – такого он уже давно не испытывал. Итак, ее эмоции не совсем угасли после смерти мужа. Это хорошо, это было частью его плана. Хоть он и не предполагал, что вызовет в ней влечение, но менять ситуацию ему не хотелось.

– Спасибо за комплимент, – тихо сказал он, чувствуя, как губы растягиваются в ухмылке.

Келли рискнула посмотреть ему прямо в глаза.

– Не сомневаюсь, что целая толпа женщин осыпала тебя подобными комплиментами.

– Это было давно.

– Отчего же?

Брок пожал плечами.

– Не знаю, как тебе это объяснить. Просто я стал другим. Понимаешь, той ночью пострадало не только мое тело.

– Ты, наверное, хочешь сказать, что после ранения ты изменился внутренне, – произнесла она задумчиво.

– Что-то вроде того.

Брок потянул носом и почувствовал запах подгорелых бифштексов.

– Похоже, бифштекс подгорел.

– Ох, нет. – Келли метнулась к духовке, из которой раздавалось громкое шипение, и вытащила бифштексы. – Вообще-то они выглядят не так уж плохо.

– Если они немного мягче подметки ботинка, то вполне годятся для меня. – Брок посмотрел на тостер. – А тебе не кажется, что хлеб тоже…

– Кажется, – перебила Келли, вынимая подгоревшие тосты. – Смотри, овощи закипели, скоро будут готовы. Ну вот, ужин почти готов.

Брок достал из шкафа тарелки и чашки, Келли зазвенела столовыми приборами. Положив еду на тарелки, они устроились на полу в большой комнате.

– Извини, у меня нет обеденного стола. Все время собираюсь купить.

Лампочка замигала и погасла. Брок почувствовал, как вздрогнула Келли. Прошло несколько секунд, и свет загорелся снова. Келли громко выдохнула.

– Из-за бури электричество наверняка отключат на несколько часов. Я привыкла к этому, но все же не хочется, чтобы это случилось.

– Ты боишься темноты? – Он отрезал кусочек бифштекса. Мясо было пережаренным, но все равно вкусным.

– Нет, – сказала она, делая глоток воды, – и да. Я не боюсь темноты. Мне просто не нравится, когда я не могу зажечь свет, если мне этого хочется.

Он кивнул:

– То есть это всего лишь вопрос удобства.

– Практически да. Но есть еще кое-что: когда ты не видишь, обостряются другие чувства. Это такой побочный эффект темноты.

– Поэтому ночью мерещатся всякие нереальные вещи.

– Ага, всякие привидения в шкафу и чудовища под кроватью.

– Но ты не боишься темноты?

– Нет, – сказала она, сосредоточенно поливая тост медом. – А ты боишься чего-нибудь? Хотя ты же морской пехотинец, тебе не положено бояться.

– Келли, я ведь человек, и, как у любого человека, у меня есть чувство страха. Я просто стараюсь держать его под контролем.

Брок проглотил еще один кусок бифштекса. Свет замигал и погас.

– Ты вовремя приготовила ужин. У тебя есть свечи или фонарик?

– Да, на кухне, – пробормотала Келли и поднялась.

– Помочь?

– Нет, сама найду. Ты лучше последи за моей тарелкой, а то кот быстро все съест.

Брок хмыкнул.

– Хорошо, буду беречь как зеницу ока.

Он слышал, как она ходила по кухне, натыкаясь на разные предметы, открывала и закрывала дверцы шкафов. Пару минут спустя он решил присоединиться к ней и, взяв тарелки, пошел на кухню.

– Осторожней, я прямо у тебя за спиной, – тихо сказал он. От неожиданности Келли резко обернулась и едва не перевернула тарелки. Броку удалось удержать их в руках и бережно поставить на стойку.

– Никак не могу найти спички. Они должны быть в этом ящике.

– Давай искать вместе, – предложил он и стал водить рукой по дну ящика. Его рука иногда встречала ее ладонь, и ощущение нежной кожи приятно волновало его. Он слышал, как она задержала дыхание. Интересно, чувствует ли она то же, что и он? Его пальцы нащупали небольшую коробочку. – Нашел. А где у тебя фонарик?

– В спальне, – сказала она.

– Черт, придется вступить в схватку с чудовищами под кроватью.

– Придется. Зажги свечу.

Брок чиркнул спичкой и легко зажег свечку. Он посмотрел на теплый огонь, который освещал лицо Келли, и почувствовал, как тело окатило теплой волной.

– Ты похожа на ангела. – Эти слова вырвались у него непроизвольно, и он почувствовал себя немного неловко.

– Эта из-за огня свечи. В нем все кажутся ангелами.

– Только не я, – заметил он сухо.

Она улыбнулась.

– Ну, разве что Темным Ангелом.

– Ты преувеличиваешь.

Келли рассмеялась.

– Возьми. – Она передала ему еще одну свечу.

Брок наклонил фитиль своей свечи и зажег его от огня свечи Келли. Внезапно ему пришло в голову, что то же самое делают жених и невеста во время свадебной церемонии. В его душе появилось чувство тревоги – слишком уж эта сцена была похожа на предзнаменование.

– Пойду поищу фонарик, – сказала она и через несколько минут вернулась с фонариком и маленьким радиоприемником, работающим на батарейках.

– Вот молодец, – одобрил Брок.

– Я думаю, нам стоит закончить ужин, пока еда не остыла окончательно.

Брок взял радио и нашел местную радиостанцию. Диджей говорил о массовом отключении электричества. Энергетики предупреждали, что света не будет до самого утра.

– О боже, кажется, этой ночью мне не удастся поработать, – пробормотала она.

– У тебя есть карты?

– Где-то есть. Я давно не играла.

– Может, сыграем на раздевание?

– Я всегда выигрывала у Роба.

– Сомневаюсь, что ты сможешь побить меня.

Келли приподняла бровь:

– Посмотрим.

Брок выиграл первые две партии, и Келли заметно разозлилась. Ее раздраженное бормотание напомнило ему жужжание шмеля.

– Я требую реванша, тебе просто везет.

– Просто везет? – повторил он, желая слегка поддразнить ее. – Да ты злишься потому, что скоро тебе придется распрощаться со всей одеждой.

– Моя одежда пока еще на мне, – парировала она, – а вот ты уже раздет. Это и есть твое секретное оружие.

– Что ты имеешь в виду?

– Твои мускулы, они меня отвлекают. Поэтому ты и выигрываешь. Ты жульничаешь.

Брок сделал вид, что пропустил комплимент, скрытый в ее словах, мимо ушей, хотя ему было чертовски приятно.

– Я бы не назвал это жульничеством, – сказал он. – Просто я всегда выигрываю. Хочешь, сыграем еще одну партию?

Брок заметил, как Келли разглядывает его грудную клетку, закусив губу. На ее лице отразилось такое страстное желание, что он почувствовал возбуждение. Ему захотелось прижать к груди ее узкую аристократическую ладонь, поцеловать пухлые губы, почувствовать под руками все изгибы ее тела и каждый миллиметр кожи. А еще ему захотелось прижаться к ней так сильно, как это только возможно.

– Раздавай карты, – сказала она хриплым голосом, – на этот раз я выиграю.

Игра началась. Брок слышал участившееся дыхание Келли, чувствовал аромат ее тела. Его возбуждение росло, он представил, как ее волосы упадут ему на лицо, словно занавес, скользнут по его обнаженному телу… Он хотел прильнуть губами к ее груди, почувствовать себя внутри нее.

– Я говорила, что выиграю, – сказала она с триумфом в голосе, – и выиграла.

– Да, ты выиграла.

– Ну и что ты будешь делать теперь?

– Ничего, я должен… – пробормотал он.

– Что-что? Я не расслышала.

– Ничего. – Брок расправил затекшие плечи, все тело ныло от напряжения. Внезапно Брок почувствовал ее руку, и его сердце замерло.

– Брок!

– Да?

– Можно я задам тебе вопрос, только обещай ответить на него честно.

Его сердце снова начало биться, на этот раз слишком часто.

– Спрашивай.

– Почему ты решил повидаться со мной?

Он вздохнул.

– Роб боялся, что после его смерти ты удалишься от людей и превратишься в отшельницу.

С возгласом негодования она отдернула руку.

– Я не превратилась в отшельницу, просто стала более самостоятельной. Даже решилась на переезд. Я всегда хотела жить рядом с пляжем.

Он запустил руку себе в волосы. Если уж они начали этот разговор, то пора поговорить начистоту.

– Ты со многими общалась здесь?

– Я общалась с владельцем этого дома и мальчиком, который выгуливает его собаку, – сказала она с вызовом.

– Ты лишь изредка ходишь в магазин, ты бледная как привидение, потому что работаешь по ночам, а днем отсыпаешься.

– Может, я вампир, – невесело пошутила она.

Брок начал терять самообладание.

– Послушай, ты сделала именно то, чего так боялся твой муж, ты превратилась в отшельницу. Ты не завела друзей на новом месте, отрезала себя от всего остального мира.

– Неправда. Просто мне потребовалось какое-то время, чтобы вновь ощутить свое… – Она запнулась, пытаясь подобрать правильное слово.

– Что? Свое сексуальное желание?

Келли фыркнула:

– Я никогда не страдала от переизбытка сексуального желания.

– Тебе просто удобно так думать.

Келли задумчиво посмотрела на него.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я видел твои картины и готов с уверенностью сказать, что именно в них ты выражаешь свое желание, – ответил он, пожимая плечами. – И могу гарантировать тебе, что найдется куча мужчин, которых могла бы привлечь твоя сексуальность.

– Но мне никто не нужен, кроме Роба, – прошептала она с болью в голосе.

– Я знаю, но ведь Роб хотел, чтобы ты продолжала жить.

Келли закрыла глаза.

– Я больше не смогу никого полюбить.

Не в силах долее сдерживаться, Брок взял ее руку в свою.

– Если кто-то и рожден для любви, так это ты, Келли. Я понял это еще до встречи с тобой, когда Роб впервые показал мне твою фотографию.

– Но как можно любить, если тебе не хочется больше жить? – спросила она, ища его взгляд.

– Просыпаясь утром, ты должна заставлять себя справиться со своей болью. Может, она и не исчезнет совсем, но не будет такой острой, как сейчас.

– Значит, ты приехал сюда просто из чувства жалости ко мне, – вздохнула Келли.

Брок отрицательно покачал головой.

– Нет. У тебя своя боль, у меня своя. Я не могу избавиться от мысли, что должен был погибнуть вместо Роба.

Она отвернулась, и Броку показалось, что зашло солнце.

Келли вновь повернулась к нему и вздернула подбородок.

– Роб не хотел бы, чтобы ты так думал, правда?

Брок выдохнул с облегчением.

– Нет. Роб был отличным парнем. – А я так хочу его жену, что ничего не могу с собой поделать.