Текст книги "В объятиях прошлого. Часть 1"
Автор книги: Лиана Модильяни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Лиана Модильяни
В объятиях
прошлого
Часть 1
Дизайн книги:
BOOKNOOK.BIZ – www.booknook.biz
Дизайн обложки:
DIGITALspin – www.bookcoverart.webs.com
Автор фотографии для обложки:
Piotr Fajfer – www.piotrfajfer.com
Все права защищены
Полное или частичное копирование запрещено
Copyright © 2015 by Snoutie Agency Limited (UK)
(Registered in England & Wales, Number: 08496424)
SNOUTIE AGENCY LIMITED (UK)
3rd Floor, Fairgate House, 78 New Oxford Street
London, England, WC1A 1HB
United Kingdom
E-mail:
Автор выражает искреннюю благодарность своему мужу за его поддержку в работе над этой книгой
В основу книги положены реальные события и реальные люди, история одной семьи. Тем не менее, все имена и фамилии героев книги – вымышленные, а любые возможные совпадения имён и фамилий или созвучия, их напоминающие, с именами и фамилиями реальных людей, живущих сейчас или живших ранее, являются случайными совпадениями. В соответствии с законодательством и этическими принципами, имена третьих лиц и обстоятельства, которые могли бы идентифицировать героев книги, изменены.
Иногда, вопреки нашим ожиданиям и желаниям, появляется прошлое и таращит свои мёртвые белёсые глаза. И тогда кажется, что крутишься на карусели, которую невозможно остановить.
Оглавление
В объятиях прошлого – Часть 1
Комментарии
Об Авторе
Другие книги Автора
Или Тьма внешняя подавит и затемнит Свет духа, или Свет, который внутри, победит. Испытываются и искушаются все устремляющиеся к Свету. Всё Тёмное восстаёт из глубин прошлого и становится преградой на Пути, застилая Свет. Тёмная свора окружает плотным кольцом и подбрасывает смущающие мысли, прикрывая привлекательностью и очарованием их губительный яд и усиливая наваждение самыми яркими и прельщающими образами.
Е.И. Рерих *
*Елена Ивановна Рерих (1879-1955): русская писательница, философ, общественный деятель
В объятиях прошлого
Часть 1
Пьер-Анри Морель, советник-посланник1 посольства Франции в Великобритании, важно прохаживался по своему кабинету на третьем этаже особняка под номером 58 по улице Найтсбридж2. Он остановился и стал разглядывать свою кубинскую сигару так, как будто она была его главным врагом. Но, будучи человеком здравомыслящим и в какой-то мере справедливым, Пьер-Анри решил, что сигара не виновата. По крайней мере, в данном частном случае. Его взгляд смягчился.
Не имеет никакого значения, что тебя зовут Montecristo No. 23, – назидательно обратился Пьер-Анри к сигаре. – Тебя обрезают, надкусывают, жуют… таково твоё предназначение ! Но по отношению ко мне это – варварство и несправедливость, – произнёс он строго, нахмурив густые чёрные брови. – Неловкая провинциальная корова ! – Последние слова дипломата относились не к сигаре, а к его секретарше, Сюзанне Форест. – Важнейшая часть моего естества – не початок кукурузы, чтобы его радостно обгрызать своими новыми зубами ! Зубами, прошу заметить, вставленными на мои деньги.
* * *
Ну, теперь мы посмотрим, чья возьмёт ! – думала раскрасневшаяся и возбуждённая Сюзанна, изрядно смахивавшая на только что испечённый пончик со сладким джемом внутри. Пончик, правда, уже надкушенный и основательно помятый.
С тобой я забываю обо всём на свете, – пронеслись в её голове только что произнесённые слова Пьера-Анри, когда она, неловко вставая с пола, случайно лягнув корзину для бумаг и опрокинув лампу, выбиралась из-под его письменного стола.
Держись, ты, мраморная рыба ! – торжествующим тоном победительницы обратилась она в мыслях к Маргарет Морель, супруге своего шефа, наскоро прихорашиваясь перед зеркалом в туалетной комнате.
В каком случае человек абсолютно убеждён, что он всё знает лучше других, что всё произойдёт именно так, как он задумал, и нет в этом мире ничего, что могло бы помешать реализоваться задуманному им сценарию ? Наверное, либо когда этот человек недалёк умом, либо когда он излишне самоуверен и не представляет себе, что именно такой образ мыслей может не только увести его от намеченной им цели, но и привести к смертельной опасности; и тогда вместо спокойной гавани, он приплывёт к порогам водопада. А именно туда и плыла сейчас Сюзанна Форест, секретарь Пьера-Анри Морель.
Сюзанна поправила свою короткую – короткую настолько, насколько это дозволялось внутренними правилами, принятыми в посольстве – юбку, выразительно подчёркивавшую её полные бёдра и круглую попку, застегнула пуговки на вызывающе декольтированной блузке, купленной в рассрочку в «Харродз» специально для Пьера-Анри, и с восхищением оглядела свой шикарный бюст. Достав из слегка потёртой и засаленной небольшой кожаной сумочки губную помаду, она несколько раз жирно обвела по кругу распухшие губы. Глядя в зеркало и стирая с лица тушь, осыпавшуюся с её коротких ресниц во время столь важных процедур под столом Пьера-Анри, Сюзанна постаралась улыбнуться самой очаровательной улыбкой, на которую только была способна. Новые зубы, вставленные у одного из лучших дантистов в Западном Лондоне и заботливо оплаченные её шефом (его подарок к грядущему Рождеству), смотрелись отлично.
* * *
Пьер-Анри был невысокого роста и крепкого телосложения, брюнетом с выразительным лицом и умными синими обворожительными глазами. Ему недавно исполнилось 42 года, но у него практически отсутствовали седые волосы. Глядя на его длинные передние конечности, доходившие почти до колен и покрытые густыми, тёмными и жёсткими как пружинки, волосами, не оставалось сомнений в истинности теории Дарвина4. Пьеру-Анри были неведомы недуги, которые начинают испытывать мужчины среднего возраста, включая ипохондрию и абдоминальное ожирение, а также болезни сердца и простаты, вызванные гормональной неустойчивостью. Тестостерон, как и всегда, с момента начала полового созревания, был у него в повышенной концентрации, что подтверждалось отсутствием депрессий, хорошо выраженной мышечной массой, да и просто прекрасной физической формой, а также постоянной и повышенной готовностью с неизменной радостью запрыгивать на всё, что движется.
Везде, где появлялся весёлый, энергичный и готовый на самые неожиданные поступки Пьер-Анри, включались прожектора, и начиналось театральное действо, в котором он был единственным и главным героем. Экстравагантная натура господина Морель наседала на собеседника, давила и плющила его, так что тот через десять минут общения с Пьером-Анри (в разгар театрального представления) уменьшался в размерах и скрючивался как креветка на раскалённой сковороде.
Словом, это была яркая харизматическая личность, динамичная и решительная. Его суждения всегда были живыми и образными, били в самую сущность явлений или событий и часто освещали их с какой-то неожиданной стороны, не всегда приятной для собеседников. Беспокойная мимика последних и богатая жестикуляция оратора производили на стороннего наблюдателя неоднозначное, порой озадачивающее, впечатление.
* * *
В жизни Сюзанны Форест было немало падений, но её крепкая натура всё выносила и становилась ещё сильнее. Будучи довольно наблюдательной, она быстро изучила привычки своего шефа и скоро с полувзгляда угадывала его незатейливые намерения. А девушкой она была старательной, понимающей и, как ей казалось, весьма искусной. По поводу последнего её качества, у Пьера-Анри, впрочем, имелось, как мы уже знаем, несколько иное мнение.
Общее впечатление от тесного общения с Сюзанной было сродни послевкусию от торта Gâteau du Diable5, когда понимаешь, что, наверное, не стоило заказывать приторно сладкое и тяжёлое пирожное, которого к тому же не очень-то и хотелось, а теперь надо поскорее заедать его лимоном. Но Пьер-Анри не принадлежал к числу сторонников здорового питания.
На первый взгляд Сюзанна могла показаться хорошенькой, но, присмотревшись повнимательнее, можно было заметить, что до хорошенькой ей далеко – слишком заурядной была её внешность.
Сюзанна красила свои волосы всегда в один и тот же ярко рыжий цвет и укладывала их, специально придавая им лёгкую небрежность и растрёпанность, что представлялось ей, уроженке небольшого городка на юге Франции, верхом парижского шика. У неё было широкое лицо, не обременённое печатью глубокомыслия, и большие, широко расставленные глаза бутылочного цвета, в которых часто сквозили непонимание и детская обида на мир. Слегка распухшие и покрасневшие надбровные дуги выдавали тщательное выщипывание густых тёмных бровей.
Сюзанна любила носить слишком короткие платья, демонстрирующие контуры нижнего белья и колготок. А будучи невысокого роста и приземистой, она старалась компенсировать это высокими каблуками. Несмотря на излишние округлости своей фигуры, Сюзанна была достаточно подвижной и передвигалась быстро, хотя и не слишком ловко, что всегда развлекало её шефа.
Тебя подтолкни, и ты покатишься ! – посмеивался Пьер-Анри, не упускавший случая хлопнуть свою секретаршу по большой мягкой попке.
Немного рассеянная, возбуждённо болтливая и не в меру любопытная, Сюзанна была из тех женщин, для которых помолчать больше десяти минут было сущим адом. Используя каждую свободную минуту, она болтала по телефону со своими подружками, возбуждённо наматывая телефонный провод на палец. Нередко предметом её болтовни был не кто иной, как супруга её начальника, Маргарет, сам бесстыдный факт существования которой не давал Сюзанне спокойно дышать, есть и спать.
Ты только подумай, – возмущалась Сюзанна в телефонную трубку в разговоре с очередной подружкой, – эта мраморная рыба за свою жизнь не проработала ни дня ! И всё время – в перчатках, которые, очевидно, должны защитить её ручки от грубого присутствия воздуха.
Мир Сюзанны был маленьким и зашторенным. Беспросветная нужда в детстве заставляла её трудиться с ранних лет всю её жизнь. Но, будучи существом жизнелюбивым и оптимистичным, она вовсе не считала своё положение трагичным. А в последнее время, оставаясь наедине с собой, она часто представляла себе, как будет ощущать себя там, в своей будущей обеспеченной и беспроблемной жизни, в качестве новой жены Пьера-Анри. Эта жизнь должна была, по мнению Сюзанны, вот-вот наступить. Статус супруги Пьера-Анри Морель был парадной лестницей для восхождения на недоступную ей сейчас социальную ступень, и ради этого она была готова работать, не жалея сил, в том числе, и под письменным столом своего шефа.
* * *
Впервые Пьер-Анри по-настоящему обратил внимание на свою секретаршу, когда, однажды выглянув из кабинета, увидел печатающую на машинке Сюзанну. У неё было такое выражение лица, словно она делала что-то неприличное, но весьма приятное.
Что же касается Сюзанны, то она чувствовала, что для людей, подобных Пьеру-Анри, она словно не существовала; они как будто жили в каком-то другом мире, и она заранее наделяла их множеством ярких черт, встретить которые можно, наверное, лишь у персонажей фильмов и книг. Поэтому, мимолётное внимание Пьера-Анри перевернуло весь её маленький мир.
Надо будет как-нибудь выбраться в Marine Ices6 и угостить Сюзанну мороженым, – подумал Пьер-Анри, который был в курсе некоторых склонностей своей секретарши.
Сюзанна, как никто другой в мире, обожала мороженое. Она могла поедать его в любое время суток, не думая больше ни о чём. Одним из её любимых воспоминаний, о котором уже знало всё посольство, был рассказ о выходах в знаменитое парижское кафе Berthillon7 на острове Святого Людовика, когда Сюзанна изучала в столице английский язык. Это пристрастие не преминуло сказаться на её талии и бёдрах, но Сюзанну это нисколько не заботило.
Не имею ни малейшего желания походить на вяленую рыбу, плоскую и спереди и сзади, – говорила она своим подружкам.
А Пьер-Анри одобрительно относился к округлым формам и, поэтому, также ничего не имел против. Ему нравилось смотреть, с каким аппетитом Сюзанна причмокивает, хлюпает пухлыми губами и прикрывает глаза, с видимым удовольствием помещая в себя очередную порцию клубничного или шоколадного мороженого.
Нельзя сказать, что Пьер-Анри совсем не подозревал о далеко идущих планах Сюзанны. Но он пребывал в полной уверенности, что Сюзанна верно оценивает своё положение и не будет пытаться преодолевать невидимые барьеры, существующие в обществе. Но, даже если бы она сообщила ему о своих намерениях скрасить его жизнь своим постоянным присутствием в ней, это мало что изменило бы на его непростом и запутанном жизненном пути. Он никогда всерьёз не задумывался, куда могут завести его привычки. Пьер-Анри просто любил удовольствия и жил ради них, даже если не вполне отдавал себе отчёт в этом. Его никогда не тревожили муки совести, а гормоны нередко брали верх над разумом.
Пьер-Анри не предполагал, что, рано или поздно, его тайные шалости (на этот раз – с Сюзанной) могут принести ему столько неприятностей, которые полностью изменят, а потом и поломают его жизнь.
А жизнь у Пьера-Анри и в самом деле складывалась в последние годы как-то причудливо.
* * *
Может ли сердце
Быть более полно ?
Осенние сумерки
Вдали от этого мира, -
прочитал сам себе вполголоса Пьер-Анри стихи Рёа8, японского поэта раннего средневековья, навеянные, очевидно, лондонской погодой конца ноября.
Когда Пьер-Анри наедине с собой начинал декламировать стихи, это говорило о том, что он старательно следует совету своего личного психолога, стремясь погасить поднимающуюся волну переживаний, не позволить себе вступить во владения депрессии и восстановить душевное равновесие.
А в это непростое время Пьер-Анри имел достаточно веские основания для волнений. Стоял ноябрь 1968 года. Толчки социального землетрясения, раскачавшие Францию в мае текущего года, не только не ослабевали, но набирали силу. Страну буквально трясло. Становилось всё яснее, что уход Шарля де Голля9 с политической сцены – неизбежность и вопрос лишь непродолжительного времени.
Генерал де Голль – безусловно, великий политик, – размышлял Пьер-Анри, глядя через окно на тёмные голые деревья, ровно выстроившиеся вдоль улицы, – но с его стороны едва ли было дальновидно и благоразумно ссориться и с Англией, и с Америкой одновременно. – Не пускать Британию в Общий Рынок10 – это ещё ладно11, но устроить президенту Джонсону12 эту историю с кораблём, наполненным долларами13… Подумать только, попытаться обрушить мировое господство американской валюты ! Да это же политическое самоубийство для любого государственного деятеля.
Но перемены во Франции касались не только лидера нации. Морис Кув де Мюрвиль14, в течение десяти лет покровительствовавший Пьеру-Анри, недавно оставил пост министра иностранных дел и возглавил правительство вместо Жоржа Помпиду15, но чувствовалось, что и это тоже ненадолго. На фоне политических волнений беспорядочные и неожиданные кадровые перестановки в верхах французского государства следовали одна за другой, что вызывало болезненную реакцию и провоцировало повышенную нервозность у всего класса французской бюрократии, в том числе, и у Пьера-Анри Морель.
Но не это было основным источником нервного напряжения для Пьера-Анри. Непонятно откуда взявшаяся и так навязчиво влезшая в его спокойную размеренную жизнь Сюзанна всё больше напоминала занозу, которую рано или поздно придётся вытаскивать.
Семейная жизнь Пьера-Анри протекала в общем безоблачно. Складывалось так, что он проводил довольно немного времени со своей супругой, но её это совершенно не тяготило. Пьер-Анри, как человек тонкий, не мог не осознавать, что Маргарет не любит его, или, по крайней мере, не относится к нему так, как он относится к ней. А Пьер-Анри любил свою жену, и его любви было достаточно для них обоих. К тому же, сейчас Маргарет ждала ребёнка.
Сгущались промозглые осенние сумерки. Из оврага за холмом уверенно наползал и клубился густой серый туман. Всё небо заволокло тяжёлыми свинцовыми тучами, и лишь несколько отчаянных лучей в последний раз пытались пробиться сквозь наступающую мглу, оставляя серебристые блики на голых ветвях деревьев. Это был именно тот момент, когда кажется, что Создатель разделил всё на Тот Мир и Этот Мир, когда всё в природе безнадёжно устало и клонится ко сну, когда в душах многих людей царят тоска, беспокойство и уныние, и верится, что онемение будет длиться вечно. Лишь лёгкие отголоски уходящего солнца оставляли надежду на завтрашний день.
Одинокий ветер, гуляя по вечерним аллеям, неторопливо перебирал подгнившие листья на мокром асфальте, сгоняя их в непросыхающие лужи. На улицах, как в огромном аквариуме, беспорядочно перемещались машины и люди. Кто-то торопился домой, поднимая повыше портфель, чтобы не обрызгать его грязью, кто-то одиноко стоял на тротуаре и чего-то ждал, кутаясь в длинное пальто и переминаясь с ноги на ногу. Кто-то, взявшись за руки, весело и легко перепрыгивал через лужи и о чём-то беседовал, не замечая всего вокруг, а кто-то скитался в поисках родной души, нигде не находя себе пристанища.
В этот вечер Маргарет, будучи неподалёку от посольства, решила навестить Пьера-Анри и таким образом преподнести ему собственным появлением у него в кабинете невероятно приятный, как она полагала, сюрприз.
Едва войдя в особняк, она сразу ощутила, что в воздухе витает что-то странное и настораживающее. Её тревожили взгляды сотрудников посольства, которые она ловила на себе. Люди почти бесцеремонно разглядывали её и провожали глазами, о чём-то негромко перешёптываясь. Маргарет поднялась на третий этаж и остановилась перед огромным настенным зеркалом.
У нас с ним всё прекрасно ! – услышала Маргарет чей-то громкий возбуждённый шёпот.
Маргарет определила, что он принадлежал Сюзанне, секретарю её мужа.
Я представляю себе, как они должны раз в месяц неловко елозить и потеть на скомканных простынях, не получая при этом ни малейшего удовольствия, – продолжала хихикать Сюзанна в телефонную трубку. – Думаю, что я быстро разберусь с этой выскочкой, с этой мраморной рыбой. Он явно предпочитает блюда погорячее, – с радостной уверенностью в голосе заканчивала свою болтовню весьма довольная собой Сюзанна, полагая, что никто, кроме подруги на телефоне, её не слышит.
Но не успела она договорить последнюю фразу, как увидела, что мраморная рыба уже вплыла в приёмную и находится прямо перед ней. Телефонная трубка застыла в пухлой руке Сюзанны. От неожиданности другой рукой она неловко схватилась за папки с документами, лежавшие на краю стола, которые тут же посыпались на пол и разлетелись во все стороны.
Милочка, что это с Вами ? Вы увидели привидение ? – ехидно осведомилась Маргарет, меряя Сюзанну презрительным взглядом, который ясно говорил о разнице в их положении в обществе.
Я… я… я сейчас сообщу Вас… Вам… то есть, Пьеру-Анри… то есть господину Морель… о Вашем приходе, – только и смогла выдавить из себя совершенно потерянная Сюзанна. – М-м-минуточку, пожалуйста, – с этими словами она стала тыкать пальцами в телефон, не попадая на нужные клавиши.
Наглая жирная тварь ! Двух слов связать не может, а ещё туда же ! – начала накаляться в мыслях Маргарет. – И как только можно было взять такое убожество к себе на работу !
Вконец раздражившись и не дожидаясь, пока Сюзанна уведомит о её присутствии своего начальника, Маргарет толкнула дверь и, нахмурив брови, вошла в кабинет мужа.
* * *
Пьер-Анри удобно расположился в своём глубоком тёмно-зелёном кресле. Напротив него, через стол, присел на краешек стула молоденький, недавно назначенный работать в посольство второй секретарь с лицом, жаждущим одобряющей улыбки начальника. Пьер-Анри только что ознакомился с проектом меморандума о взаимопонимании между правительствами Франции и Великобритании по сотрудничеству в аэрокосмической сфере (готовилось совместное франко-британское производство самолётов «Конкорд»16), составленным новым сотрудником, и, хотя в общем остался доволен его работой, тем не менее, считал правильным к чему-нибудь придраться и как следует отчитать своего подчинённого, что, по мнению господина Морель, никогда не бывало лишним. Он решил приступить к воспитанию молодого поколения издалека.
Итак, прежде чем мы начнём, – сказал Пьер-Анри нарочито играющим и более тембристым, чем нужно, голосом, – здесь он встал и начал прохаживаться по кабинету взад и вперёд, заложив руки за спину и, то глядя в пол прямо перед собой, то цепко впиваясь взглядом в застывшего в неудобной позе на краю стула подчинённого, – мне бы хотелось, – он оглядел своего сотрудника с ног до головы так, как будто собирался сшить ему костюм, – мне бы хотелось услышать, что скажете вы.
Пьер-Анри в этот момент чувствовал себя Наполеоном17. Ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что он – наделённый безграничной властью человек, стоило только услышать его голос.
Простите, о чём именно, господин Морель ? – второй секретарь неуклюже попытался привстать со стула, но Пьер-Анри императорским жестом дал ему понять, что тот может продолжать разговор сидя.
Да, я хотел бы услышать, что скажете вы. О чём ? О том, кто вы и что вы сами о себе думаете.
Господин Морель подошел к своему широкому письменному столу и присел на его край.
Итак, прежде чем мы заберёмся в джунгли межправительственных отношений, мне бы хотелось послушать, каким вы видите себя в ближайшие, ну скажем, лет этак пятнадцать.
Он многозначительно поднял брови, окинул съёжившегося сотрудника взором великого полководца и скрестил руки на груди.
Итак, подумайте и расскажите мне об этом. Я – весь внимание.
Сейчас я всё расскажу ! – неожиданно раздался в кабинете звенящий женский голос.
Маргарет сочла ниже своего достоинства извиняться за то, что столь бесцеремонно прервала служебную беседу своего мужа. В её лексиконе просто не имелось слов извинений.
Извинения – удел прислуги, – любила повторять она вслед за своей матерью, Элизабет.
Сейчас я расскажу, какими я вижу нас всех в ближайшие пятнадцать лет. Разумеется, я имею ввиду не вас, молодой человек, – отдельно обратилась стремительно вошедшая Маргарет к молодому сотруднику, который судорожно вскочил и от ужаса чуть не перевернул стул. – Кстати, не будете ли вы так любезны оставить меня наедине с господином Морель ?
Сконфуженный юный дипломат что-то пробормотал, попятился и спиной вперёд выкатился из кабинета.
Несмотря на кипевшее в ней негодование, Маргарет решила пока что ни в чём не обвинять мужа, но прояснить обстановку прямо сейчас всё же следовало.
Что за бардак творится в твоей приёмной ? – начала она, подступив к растерянному Пьеру-Анри, тут же утратившему манеры Бонапарта17. – Почему ты позволяешь этой вульгарной девице болтать всякие пошлости по телефону на рабочем месте ?
Маргарет… дорогая… не ожидал тебя увидеть… здесь… в это время… – только и смог выдавить из себя в ответ Пьер-Анри, которого яростная тирада разгневанной супруги застала врасплох.
Да, да, я вижу, что мой визит тебя невероятно обрадовал, – в своей обычной ядовитой манере отозвалась Маргарет, – но речь сейчас не об этом. Ты случайно не знаешь, почему я произвожу столь же сильное, я бы даже сказала, устрашающее, впечатление и на твою секретаршу тоже ?
И Маргарет с удовольствием посмотрела на свои длинные изящные кисти рук. Пьер-Анри висел у неё на крючке.
Почему ты так решила ? Не знаю, никогда бы не подумал.
Пьер-Анри нервно открыл коробку с сигарами и тут же захлопнул её, мельком взглянув на сильно выступающий живот Маргарет: его жена должна была родить не позднее, чем через месяц, где-то в конце декабря.
Да она прямо-таки онемела при моём появлении, – пристально глядя в глаза супругу, – продолжала Маргарет. – Побелела и сидит как перепуганная курица на насесте, моргает своими блестящими, бессмысленными и круглыми от страха глазами. Того гляди, захлопает крыльями, раскудахчется и выронит на стол свою шикарную новую челюсть, – продемонстрировала свою наблюдательность Маргарет. – Кстати, я не знала, что секретарши в посольстве теперь так хорошо зарабатывают. Или же у неё есть дополнительные тайные источники дохода…
Ты знаешь… я как-то не расспрашивал мадемуазель Форест про её личную жизнь, – подняв брови, глубоко выдохнул Пьер-Анри. – Мне это совершенно неинтересно.
И эти губы ! Огромные, бесформенные, цвета фуксии ! Какая безвкусица, какая мерзость ! – передёрнула плечами Маргарет. – Как ты терпишь это уродливое пустоголовое существо !
Дорогая, тебе не следовало бы столь сильно волноваться по этому поводу, да ещё и в твоём положении, – наконец взял себя в руки Пьер-Анри, – если ты хочешь, я могу её уволить.
Здесь Пьер-Анри ошибался. Вопреки его мнению, скандалы, склоки и выяснение отношений вовсе не утомляли Маргарет, а, наоборот, вливали в неё энергию и были неотъемлемой частью её жизни с юных лет.
Пьер-Анри посмотрел на часы.
Давай-ка лучше отправимся поужинать, ты, наверное, голодна, – попытался он разрядить обстановку. – Господин Жорж Шамо де Куржет любезно порекомендовал мне один отменный ресторан в Челси.
Надо заметить, что Пьер-Анри всегда, даже за глаза, считал правильным именовать своих начальников не иначе, как полным именем и обязательно с добавлением слова «господин».
Никогда не была особенно высокого мнения о гастрономическом вкусе этого солдафона, – отозвалась Маргарет, очевидно, имея ввиду военную карьеру и генеральское звание посла Франции в Великобритании. – Но почему бы и нет.
Только мимолётный прищур глаз и слегка поджатые губы Пьера-Анри могли бы выдать то, что его покоробили последние слова Маргарет. И дело здесь было не только в том, что он с неподдельным уважением относился к любому своему начальнику.
Откуда в Маргарет столько глубинного высокомерия, столько пренебрежения, столько искренней неприязни по отношению ко всем без исключения мужчинам ? – уже в который раз за годы их совместной жизни спрашивал себя Пьер-Анри. – В этом она превзошла даже старую ведьму !
В данном случае господин Морель имел ввиду свою тёщу, Элизабет Линнер, с которой находился далеко не в самых лучших отношениях.
Впрочем, вопрос этот был риторическим, так как ответ на него Пьеру-Анри был хорошо известен.
Дедушка Вильгельм, сукин сын, всё это – из-за тебя, – в очередной раз подумал Пьер-Анри про отца Элизабет.
Мадемуазель Форест, я жду вас завтра с документами, которые вы сегодня не соизволили подготовить, – нарочито невежливо обратился Пьер-Анри к своей секретарше, выходя из кабинета, – и ради Бога, потрудитесь сменить цвет вашей губной помады ! Здесь же всё-таки посольство, а не…
Не закончив фразу и даже не попрощавшись со своей ошеломлённой сотрудницей, глаза которой от обиды стали быстро наполняться слезами, господин Морель важно вышел из приёмной под руку с супругой.
* * *
День в Лондонском Университете только начинался. Это было тихое время, когда преподаватели пахнут душистым мылом, а при взаимных приветствиях дыхание у них всё ещё свежо от зубной пасты. Было довольно рано, одинокие студенты только начинали понемногу появляться в коридорах Колледжа Хейсроп18, в котором Пьер-Анри был приглашённым преподавателем. Он получил блестящее образование в Париже, в Высшей Нормальной Школе19 и в Институте Политических Исследований20, где защитил диплом по внешней политике Японии, а также изучал японский язык в Национальной Школе Живых Восточных Языков21. В Лондоне Пьер-Анри совмещал работу дипломата с преподаванием политической философии.
В коридоре колледжа он остановился перемолвиться парой слов со своим коллегой, молодым американским преподавателем, который уже некоторое время предлагал Пьеру-Анри опубликовать в соавторстве с ним небольшую научную работу, посвящённую кризису человеческой личности на примере двух мировых войн.
Пьер-Анри, раз люди допустили две мировые войны, то, значит, они показали этим свою несостоятельность ! – горячо убеждал американец своего французского коллегу. – Люди окончательно доказали, что они не хотят и не могут мыслить самостоятельно.
Но господин Морель не разделял энтузиазма молодого профессора.
Не уверен, что оправданно говорить здесь о крахе личности, – размышлял про себя Пьер-Анри, – личность, безусловно, стала управляемой и даже манипулируемой, но значит ли это, что личности как таковой больше не существует ? Речь идёт не об эпохе кризиса личности, а, скорее, об эпохе управления личностью.
Одним словом, предлагаемая тема работы не казалась ему заслуживающей особого внимания.
Мой дорогой Майкл, ты – наивен, как и почти все твои соотечественники, – попробовал отшутиться он. – А мы, европейцы, довольно скептичный и циничный народ: мы всегда знаем, что старайся, не старайся, всё равно ничего не получится, или получится не то… Вот мы и посмеиваемся над вами с высоты нашего многовекового опыта.
Пьер-Анри, ты – неисправим ! – бурно отреагировал тот. – Ты очень по-французски ищешь доводы в пользу того, что данное предложение осуществить невозможно. Мы же, американцы, всегда ищем способ, как достичь поставленной цели.
Что ж, в вашем невежестве – ваше спасение, – насмешливо улыбнулся Пьер-Анри. – Мы знаем, что ничего не получится, и, поэтому, ничего не делаем. А вы этого не знаете, и, поэтому… поэтому, у вас всё получается, и Америка оставляет всех далеко позади, – миролюбиво закончил он, желая сделать приятное молодому человеку.
Действительно, американец часто добивается невозможного именно потому, что он не знает, что это – невозможно, – с улыбкой отозвался Майкл.
Никакой самый благородный нигилизм, никакой самый утончённый скептицизм, которые нам так близки по духу, никогда ничего не создавали, – думал Пьер-Анри, направляясь к своим студентам. – Создавал что-то только жизнерадостный, на первый взгляд, глуповатый оптимизм, тот самый лошадиный оптимизм, над которым мы так любим подшучивать. И только он…
Пьер-Анри ещё не пришёл в себя после вчерашнего инцидента с Сюзанной и Маргарет и был крайне рассержен на свою секретаршу.
Как смеет эта вульгарная провинциалка, возомнившая о себе невесть что, позорить меня перед коллегами и женой, болтая пошлую чушь по служебному телефону ?
Он решил сегодня же серьёзно поговорить с Сюзанной и сообщить ей о том, что в их отношениях необходимо сделать паузу. Лишние проблемы в это и без того непростое время ему были совершенно ни к чему.
В течение всего семинара погружённый в свои размышления Пьер-Анри рассеянно слушал выступления студентов, время от времени вяло реагируя на них. В конце занятия он отстранённо оглядел свою группу.
Вот вам письменное задание к нашей следующей встрече, – сказал он. – Вы должны описать любое заслуживающее на ваш взгляд внимания общественное явление, поведенческий стереотип, распространённую привычку, наконец. Описать кратко и в исторической ретроспективе, рассмотрев это явление вчера, сегодня и, главное, завтра, то есть попытаться предугадать, какая судьба уготована ему, по вашему мнению, в будущем. Не более тысячи слов. Желаю успеха.
