Текст книги "Не в его вкусе"

Автор книги: Лиана Джи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Лиана Джи
Не в его вкусе

Существуют на свете люди, в глубинах которых можно утонуть. А есть и такие, окунувшись в которых, можно сломать себе шею при неожиданно быстрой встрече со дном.

Прозрачность. Наличие мутной воды у глубокого человека гарантирует неожиданное знакомство с его подводными рифами. А прозрачность у недостаточно глубоких обнажает близкое дно, что вызывает некие сомнения в необходимости нырять.

Наверное, для этого мы придумали маски – мутность, которая интригует. Ту неизвестность, погружение в которую приводит к переломам. Поэтому так опасны тихие омуты. Поэтому так прекрасны сумбурные и открытые люди.

Глава 1

У каждой истории есть своя предыстория. Как бы ни складывалась наша жизнь, как бы не переплетались её ветви, она ведёт нас к чему-то масштабному, и из тонких ветвей, рано или поздно, выйдет побег, который позже превратится в красивый цветок. Он может быть большим, а может, и маленьким. Может быть один, а может, и оказаться, что всё дерево жизни будет усыпано бутонами, которые в своё время распустятся.

Большая тайна таится в цветовой гамме. В какой цвет будут окрашены эти плоды нашей жизни, эти цветы – остаётся загадкой до тех пор, пока они не распустятся. Эта загадка скрыта в самой женщине. И именно раскрытие женщины предвещает выпущенный побег на её древе жизни.

У каждого человека наступает переломный момент в жизни, когда он не понимает, куда несёт его река. Когда шлюпка, разбитая в щепки, расплывается по водной глади так же, как и рассыпаются наши иллюзии при столкновении с действительностью, и мы оказываемся наедине с собой и нашими заблуждениями. Барахтаясь в этой водной стихии, нас куда-нибудь да выносит, прибивая чаще всего к одному из берегов. И уже на берегу мы начинаем оценивать трезво, что же всё-таки произошло. Но на раздумья времени мало, надо жить дальше. И мы ищем ту соломинку, которая в последующем может оказаться прочным спасительным канатом, а может и наоборот притопить нас.

Так, потеряв смысл в жизни, свою работу и получив очередной отказ от издательства, я брела по городу, который меня отвергал. Я была женщиной не в его вкусе. И он, устроив чистку, решил убрать лишнее в себе. Уже на тот момент я понимала, что имею полное право быть, но как «быть» я не знала.

Отправившись на очередное собеседование, я понимала, что шансы мои ничтожно малы. Но усталость в человеке сменяется блефом как защитной реакцией. Это то состояние, пребывая в котором, понимаешь, что уже терять нечего. Оно делает нас непредсказуемыми и лёгкими. Именно в этом состоянии у нас всё получается неожиданно хорошо.

Он сидел за столом уставший и какой-то скучающий. Заместитель директора по чему-то там. Лавры славы, превратившиеся в бремя ответственности, заметно его тяготили, отчего затянувшийся отпуск самого директора уже не радовал. В кабинет меня привела секретарша.

– Это к тебе девочка, – хихикнула она и вышла, смерив меня тяжёлым оценивающим взглядом.

На тот момент я обнулилась настолько, что отчётливо понимала, что кроме как расплакаться я уже ни на что не способна. И на вопрос:

– Чего бы Вы хотели от нашей компании?

Я ответила:

– Мне нужна работа. Любая работа.

Взгляд его был настолько спокоен, и сам он излучал спокойствие, что, находясь рядом, в какой-то момент я поняла, что эта война для меня окончена. Я почувствовала, как огромный груз, который я везде носила с собой, исчез. Стало вдруг легко. И я разрыдалась.

Все три столпа, которые отвечали за существование живого организма, были разрушены. Изначально человеческая стая, моя семья, определила меня как слабое звено, так же я презентовала себя и дальше как человека, заслуживающего низшую иерархическую ступень.

Болезненный разрыв с мужчиной, которого я ещё долго потом называла любимым человеком, с грохотом обрушил второй столп, который отвечал за мою сексуальность.

Последней каплей было моё сильно подкосившееся здоровье из-за достаточно продолжительной болезни. Человек в болезни мерзкий и трусливый паникёр без пола, но с очень раненой душой.

Вместе с ними была разрушена и я, до основания. Внешне я была ещё просто печальна, но внутри уже мертва, то ли от обиды, то ли от страха. Жизнь как будто тащила меня по земле, оставляя на ней отвратительные борозды из слёз и отчаяния. Живы были лишь мои амбиции, кипящие в едва живой душе. Они как будто бы кричали, стегая меня: «Вставай, я не верю, что это ты!»

Вообще моё представление о себе сильно отличалось и конфликтовало с тем, с чем мне приходилось сталкиваться за пределами себя. Желание доминировать сильно подавлялось доминацией извне, уже другими людьми.

В последнее время я перестала верить во что-либо и доверять кому-либо. Но к огромному моему удивлению я поняла, что почему-то абсолютно доверяю этому незнакомому человеку.

– Будем знакомиться? Я Ден, – приветливо сказал он.

– Лиза, – невнятно пролепетала я.

– Смелее. Красивое имя, – произнёс Ден. – Я как раз подбираю себе помощницу, слишком много документов и нужен кто-то наподхват. Ничего сложного, думаю, у тебя получится.

– Спасибо, я попробую.

Глава 2

Наличие Дена в компании говорило мне о том, что в мою жизнь входит что-то интересное. И я решила не отказываться от этой работы. Хотя у меня в жизни уже был один такой «подхват», когда вся нелюбимая работа отдела перекочевала на мой рабочий стол. Моей большой проблемой было то, что я плохо презентовала себя в обществе. Работодатель брал меня неохотно, возможно, оттого, что я боялась даже саму себя. Мне очень не хватало уверенности.

Если же меня все-таки принимали, то я быстро попадала под сбитый и довольно плотный слой уже имеющегося штата сотрудников, через который позже уже никак не могла пробиться, чтобы хоть чуть-чуть подняться с самого низа, на который меня изначально брали. Меня обгоняли люди, пришедшие после меня, сама же я оставалась в вечном подмастерье и часто занималась чужими делами.

Несмотря на то, что я была очень неглупа и достаточно исполнительна, я была весьма труслива и не умела отказывать. И это сильно мне мешало заниматься именно своими непосредственными обязанностями. Начальники и коллектив это чувствовали и периодически подбрасывали мне всякую дребедень, на которую попросту не хотелось тратить своё время. Я скрипела и тащила, откладывая свои дела в сторону, за что позже получала нагоняй от руководства за несвоевременное их завершение.

Я всегда была худшим работником, но, когда я это понимала и принимала решение увольняться, увольняли меня уже с большой неохотой. Так, однажды, когда меня в очередной раз обошла премия, я почувствовала, что это последняя капля, и явилась к своему руководителю, положив ему на стол заявление об уходе, он был в ударе. Тогда мне предлагали повышение зарплаты и смену условий труда, но мне так нужны были те деньги, которых меня лишили, что моя обида побеждала всякий здравый смысл. Я всё-таки ушла.

И вот сейчас Ден предложил мне опять работу «на подхвате». А я, взгромоздившись на свои старые грабли, снова согласилась. На сегодняшний день мне уже была нужна любая работа, а тем более ещё и с таким мужчиной в руководящем звене. Что конкретно я тогда искала – работу или потенциального жениха, сейчас уже сложно понять, но из-за своего страха и неуверенности я с трудом дотягивала до пассии такого мужчины. И тем не менее, почему-то он захотел меня взять.

Я была не красавица, но и не дурнушка, однако уже давно понимала, что красота – это не главное. Главное, как мы несём то, что имеем. Можно и недостаток сделать достоинством, а можно и наоборот. Чем я всё время и занималась, превращала свои достоинства в недостатки. В любви, как и в работе, я всегда была недостойна, по– этому ко всему, и к социуму тоже, я постоянно подходила, заранее извиняясь. И это было моей большой проблемой.

Но при всём при этом внутри у меня всё время пыталось доминировать чувство собственной исключительности. Да, во мне жил легкоранимый непризнанный гений, которого я постоянно стремилась нейтрализовать через смирение и покладистость ради своего же спокойствия. Но когда он брал верх над всем, у меня начинались внутренние конфликты, которые позже, как протест, выливались наружу. Тогда у меня возникал конфликт уже внешний, когда я начинала яростно хлопать кое-как открывшимися когда-то передо мной дверьми и сжигать построенные с таким трудом мосты. Я была не в их вкусе. Коллег, работодателей и беззаветно любимых мною мужчин.

Возможно, подобное поведение со всеми этими реакциями выработалось ещё в моём детстве, когда меня беспочвенно короновали и ждали соответствия, но позже, разочаровавшись во мне, автоматически и бесповоротно понизили в ранг неудачниц. И я, недоумевая, как же так произошло, начала бичевать себя за то, что недостаточно хороша, но в то же время взращивала обиду за то, что меня больше не любят, всё ещё тщетно пытаясь отбить свои позиции, ту любовь и доверие хоть как-нибудь, но вернуть или ещё раз заслужить. Но что-то пошло не так и стать достойной я больше так и не смогла, но смогла стать удобной и легко управляемой, в надежде хоть как-то реабилитироваться в социальной среде.

Была у меня ещё одна слабость. Я любила книги. Я любила их читать и любила их писать. Но разве могла я написать что-нибудь достойное внимания? Все мои произведения уничтожались, как только я ставила в них последнюю точку. Уничтожались мною же, как что-то не важное, глупое и пустое. И вот теперь я, в порыве гнева, уволившись с работы, временно высвободила своего гения, почувствовав уважение к себе за то, что наконец смогла озвучить свои претензии, хоть и таким странным способом (тогда в моей жизни это было впервые), наконец-то решила опубликовать свою последнюю книгу, которая была ещё неоконченной и поэтому уцелела.

Собственно, возвращаясь со своим произведением, которое по мнению очередного издательства было «очень ниже среднего», я и забрела на собеседование в эту компанию, хватаясь за последний шанс как за соломинку.

О чём были мои книги? Я писала о любви, о людях и об их взаимодействии. Я писала о том, с чем лично мне пришлось столкнуться с последующим анализом причин, вызывающих происходящее. Я не умела убедительно доносить свои мысли в устной форме, поэтому я пыталась достучаться до этого мира через книги. Так сказать, отойдя на безопасное расстояние.

Зачастую знакомые, узнавая какие-то свои поведенческие модели, откладывали сырой вариант моей книги как что-то весьма отталкивающее и возмутительное. Но были и люди, подобные мне, узнающие себя в позиции жертвы, с которой я и писала главную героиню. Вот они-то и были весьма благодарны за этот подробный анализ. Можно сказать – о вкусах не спорят, но сложно предугадать вкус человека, работающего в издательстве, который и решает судьбу произведения.

Сказать Дену о том, что я пишу, я постеснялась, поэтому сказала, что в последнее время смотрю телевизор. Чем его очень насмешила.

– Лиза, рано ещё для сериалов. Дождись пенсии. Жизнь проспишь.

Моё произведение пылало в сумке, обжигая мне ногу, но сказать о нём я так и не решилась. Кто знает какой вкус был у Дена? Но я приняла решение, что с первой же зарплаты решусь на самиздат.

– Можешь приступить с понедельника. Готова? – спросил меня Ден.

– Да, конечно, – ответила я, не понимая до конца, на что подписываюсь, но отчётливо понимая, что смогу здесь наконец-то забыть своего бывшего.

Глава 3

С Ваней я познакомилась давно, ещё когда училась в институте. На тот момент он был в отношениях с девочкой, но, встретив меня, начал метаться между обеими, не понимая, кого же предпочесть. Я однозначно была влюблена в него по уши, поэтому готова терпеть и ждать его решения целую вечность. Много раз он говорил мне:

– Откуда ты взялась? Зачем ты пришла в мою жизнь?

– За тобой, – отвечала я.

Он обнимал меня и сильно прижимал к себе, после чего опять отталкивал и задавал мне всё те же вопросы.

Объединяла нас обоюдная страсть и что-то ещё. Это было сложно объяснить, но манило со страшной силой. Взаимность делала эти ощущения ещё острее. Помимо страсти нам было интересно вместе. Мы были очень похожи, если даже не одинаковы, увлекающиеся иллюзиями романтики.

Через время он определился и остановил свой выбор на мне. После чего незамедлительно познакомил меня со своими родителями.

– Лиза как только переступила порог нашего дома, я сразу почувствовала, что она наша, – поделилась его мама как-то раз впечатлениями с мамой моей.

Но как бы ни говорили романтики, любовь не терпит расстояний. Не выживает она при таких условиях. Наверное, потому, что любовь – это не предмет, который нужно хранить, а набор действий, которые нужно совершать, чтобы не было простоя. Просто поверьте в это. И наша любовь не вписалась в рамки наших планов. Я училась, он рвался карьерно ввысь, и всё это на расстоянии. Наш командировочный тип общения длился долго.

От подобных видов общения у девочек лопаются кисты на яичниках. Особенно если девочки слишком ревнивы. Собственно, ревность и способствует возникновению этих самых кист, как тогда пронаблюдала я. Но не ревновать я не могла.

– Я тебе изменил, – говорил мне иногда Ваня при встрече после затяжной разлуки, честно глядя в глаза.

Это как исповедь. Признался, Господь отпустил, можно идти дальше, и чаще всего тем же путём. Мы, люди, часто прибегаем к таким приёмам, снимая с себя напряжение и ответственность. Кто-то через религию, а кто-то через свою святую искреннюю простоту. Признающий свою слабость уже не слаб. Слаб становится тот, кто терпит эту слабость.

Учительница жизнь нас постоянно учит, и этому тоже. И я, не справившись с заданием, много раз отправлялась на переэкзаменовку. В стрессе человек усваивает материал уже чётко. Здесь уже не до красивых романтических оправданий. Здесь просто факты. Так экзаменовала свою нерадивую ученицу жизнь, отправляя меня в одну из ночей на больничную койку скорой помощи.

Люди обычно боятся операций. Но операция это всего лишь действо, после которого тебе скажут, что ты – герой. После этого случая я поняла, что намного сложнее то, что ждёт уже потом, когда остаёшься один на один со своей бедой.

– Возможно бесплодие, – как приговор прозвучало из уст моего доктора-гинеколога.

На тот момент я не понимала всей глобальности сложившихся обстоятельств.

– Не реви, возьмём ребёнка в детдоме, – утешал меня Ваня.

Сюжет достойный Оскара, как тогда показалось мне. Это нас объединяло, любовь к голливудским сюжетам. Чаще режиссёром и сценаристом был Ваня. Он же был и актёром. Вживаясь в свои роли настолько, что принимал сюжет за жизнь. Я – восхищённый зритель. А без зрителя актёр не актёр. Но нельзя всё время жить на сцене, приходит усталость. Время шло, Ваня становился всё дальше. А его мама всё категоричнее. Он спасался бегством. Я страдала. Всё как по нотам.

В попытках удержать ускользающую любовь человек обесценивается, и я не была исключением. Пытаясь как-то повлиять на ситуацию, я самоуничижалась и самоуничтожалась. Но все было зря, мы расстались.

Позже он появился в моей жизни. Подавленный и прибитый. После второго развода. Было очевидно, что жизнь всеми способами выбивает из него актёра. Но также было очевидным и его сопротивление.

– Лиза, ты молодец. Ты всё смогла, а я не смог. Ищу и не могу найти такую же, – выпалил на одном дыхании Ваня при нашей случайной встрече после долгого перерыва.

– Почему ты разводился? – спросила я.

– Они не смогли мне родить, – ответил он.

Да, у каждого из нас свои уроки. И Ваня проходил свои.

Как обычно, по старинке, за ручку с мамой.

– Можно я буду тебе хоть иногда звонить? – спросил он.

– Да, конечно, звони, – ответила я, не до конца понимая, что моя обида на него, а прицепом и на всех мужчин разом, живее всех живых.

Однако я виделась ему уж очень идеальной на тот момент, и мне это чертовски льстило. Так мы и общались, чаще в телефонном режиме. Иногда приезжал, пожаловаться на судьбу-злодейку. Секса у нас не было. Почему-то больше не хотелось. Я всячески пресекала эти поползновения. От прежней страсти не осталось и следа.

Так сказать, мужчина-друг, отпугивающий своим незримым наличием рядом со мной всех потенциальных ухажёров. Таким образом, цена Ваниных комплиментов и восхищений была эквивалентна моему одиночеству. Иногда он пропадал, пускаясь в очередную авантюру, но после, как Феникс, возрождался в моей гостиной, чтобы почистить примявшиеся перья.

Глава 4

Первый день на новой работе был волнительным. Хотелось всем нравиться и особенно Дену. Для меня он был мужчиной необычным, я бы сказала, экзотическим. Подобного рода мужчин в моей жизни ещё не было. Он был моим непосредственным начальником, и моей огромной проблемой являлось то, что первоочерёдно я видела в нём мужчину, а затем уже всё остальное. Это очень мешало работе. Моё корявенькое кокетство сочилось из всех пор, и делало меня несколько глуповатой.

Желание же всем понравиться сразу расширило мой рабочий диапазон. Я была безотказной, а так как границы моей должностной инструкции были не очерчены, именно так выглядит этот замысловатый «возьмём наподхват», я в полном смысле с головой окунулась в работу, наращивая над собой всё больше и больше «начальников».

Ден был хорошим руководителем. Соображал он очень быстро и так же быстро реагировал. Настоящий стратег. Я со всей своей щепетильностью и исполнительностью хорошо вливалась в его представления о помощнице, и мы создавали некий тандем. Но было в этом тандеме что-то ещё, что не имело никакого отношения к работе. Я постоянно ловила на себе его заинтересованный взгляд, скользящий по моему телу. И именно это подогревало моё отношение к Дену прежде всего как к мужчине.

К концу рабочего дня он пригласил меня в свой кабинет. Я сильно переживала. Моё желание понравиться и оправдать его доверие было чересчур велико.

– Лиза, ты умничка. Я не ошибся, когда принимал решение взять тебя к нам, – сказал он и дружелюбно улыбнулся. – Думаю, поладим.

Уже на тот момент, а особенно после его слов, я тоже была уверена, что поладим. В любом случае, я была готова на всё зависящее от меня, чтобы остаться в этом тандеме. Здесь мы как будто дополняли друг друга. Я продолжала его мысли. Одинаковое мышление, что ли…

Через месяц работы в компании моя зарплата подросла. Ден всячески меня поддерживал, и директор был не против, я блестяще справлялась со своими обязанностями.

Но есть у трудоголиков другая беда. Это как отличник в школе. Некая компенсация от отсутствия других аспектов жизни. Так вот, личной жизни у меня по-прежнему не было. И я полностью растворилась в работе.

Я мало говорила, поэтому не участвовала в заговорах и склоках коллектива, а соответственно, была всегда на задворках происходящего. Я работала. Работала безотказно. А точнее, отрабатывала доверие Дена к себе.

Глава 5

Страсть, витающая в воздухе, довольно вязкое явление. От неё становится жарко и тесно в собственном теле. Именно это я испытывала рядом с Деном всякий раз, когда его взгляд спускался к моим губам и задерживался в этом весьма волнующем фокусе. Он спускался к моему декольте и снова поднимался выше. В процессе этого зрительного массажа что-то мощное зажигалось во мне, и этот очаг лавинообразно охватывал всё моё тело.

Пока моё тело пылало, мозг всячески пытался дать этому название. Он терялся и заплетался в мыслях: «Что же на самом деле происходит?» От Дена не было никаких словесных подтверждений, кроме редкого комплимента, но его фокусировка на моём теле говорила мне о том, что этот мужчина явно подумывает обо мне и, возможно, даже видит в своих эротических снах.

Однако мужчины любят глазами, и эту пищу я ему щедро давала, а женщины – ушами, в чём у меня был абсолютный голод и неведение. Меня разрывали противоречия. Я не знала, как себя вести, но очень часто о нём подумывала и временами даже представляла.

Тело чувствовало каждой клеточкой, что его вовлекают в игру, разум же изо всех сил пытался остановить этот внутренний хаос, за неимением на то оснований. Всё, что не имеет оснований, в последующем мы зовём иллюзией. Но не оттого ли многое в нашей жизни становится иллюзией, чем-то несбывшимся, что наш прямолинейный ум не может разглядеть эти основания на плотном фоновом занавесе наших сомнений? Однако отношения – это уже не один человек, а значит, несколько иллюзий и сомнений.

Я смотрела на этого мужчину и не могла понять – мы решали какие-то свои кармические задачи отдельно друг от друга или это так расщедрилась судьба? А может быть, это банальная математическая рандомная выборка случайных чисел? «Что бы это не было – это прекрасно», – подумала я и автоматически отправила свои мысли в разряд иллюзорных. Но одновременно я понимала, что становлюсь зависимой от этого взгляда и от человека, которому этот взгляд принадлежит.

Часто мы не разделяем понятий любовь и зависимость, они как будто бы вытекают одно из другого. Всё определяют ощущения, вызываемые этими чувствами. Любовь приносит счастье, а зависимость – болезнь. Но путая эти понятия, мы культивируем в себе зависимость, чем делаем в последующем эту болезнь трудноизлечимой, отчего и невыносимой. Круша свои привычки и давя прежние устои, мы учимся мыслить по-другому, вплетая объект зависимости во всё, что происходит в нашей жизни. Вытесняя себя как главного человека, принимающего решения, из себя же. Так у головы и тела исчезает его хозяин. После чего мы даём всему этому характеристику: «Без царя в голове».

Я могу любить пирожные, а могу зависеть от них.

В первом случае я становлюсь милой сладкоежкой – гурманом, во втором – озабоченной и ищущей повод перекусить дамой с лишним весом. В своё время такая трансформация от любви к зависимости от этих самых пирожных сделала меня на десяток килограммов больше. И лишь обратная трансформация от зависимости к любви вернула меня в прежние формы. И здесь, наверное, уже больше о любви к самой себе.

Но если в своих гастрономических предпочтениях можно варьировать калориями, то с зависимостью от конкретного человека всё обстоит иначе. И если это страсть именно к нему, её не удастся легко заменить чем-нибудь менее калорийным.

Так, я в очередной раз попала в зависимость. Возможно, от того, что с любовью к себе дела у меня обстояли не очень хорошо. Ден не спешил переходить к каким– либо определённым действиям, да и, по всей видимости, не собирался, я же медленно сходила с ума рядом с ним от страсти и, как мне тогда казалось, от любви. Выражение «взгляд, сводящий с ума» приобрело для меня совсем другой смысл.

Однажды утром я пришла на работу и была крайне удивлена, увидев на своём столе приглашение на выставку нашей конкурирующей фирмы.

– Компании просто необходимо, чтобы мы туда сходили вдвоём, – прокомментировал позже Ден.

– Ох ты! Спасибо, – ответила я, уже явно представляя нас парой.

– Пора выводить тебя в свет. Да и я не прочь прогуляться с красивой женщиной.

В последнее время я настолько увлеклась Деном, что совсем забыла о себе и пропустила тот момент, когда снова подсела на пирожные. Собираясь на выставку, я с ужасом обнаружила, что мои платья сидят на мне не так хорошо, как хотелось бы.

Незаменимое оружие женщины – чёрное платье. Грация и изящество, некое таинство и одновременно строгость. Именно в этом платье мне удалось утопить на время свои лишние три килограмма.

Увидев меня в нём, Ден сказал:

– Мы с тобой сегодня как Мистер и Миссис Смит.

«Ещё один голливудский сказочник? Не может быть!» – подумала я с удивлением, уж больно они были непохожи.

Но вслух произнесла:

– Есть немножко. Почему-то захотелось именно так.

– Не оправдывайся. Ты даже очень, – мечтательно провёл по мне взглядом Ден снизу вверх. Отчего по моему телу побежали мурашки.

Присутствующие на выставке люди были мне незнакомы и как только вопросы переходили из ряда производственных во что-нибудь более земное, я становилась слегка диковатой и ловила себя на мысли, что хочу прятаться за спину Дена.

Мне было неуютно в этом месте и одновременно комфортно с этим человеком. Мой диссонанс осложнялся тем, что я заметила, как Ден внимательно и с большим интересом рассматривает других женщин. Сначала меня захватила ревность, а уже позже и осознание того, что все эти взгляды, которые я постоянно ловила на себе и из-за которых погрузилась в слепые грёзы, никак не относились ко мне лично. Такова была его мужская природа.

В этом был весь Ден.

Полигамия мужчин. В последнее время я много слышала о ней. Это природно и она не делает мужчину хуже, но мне кажется, что она делает женщину, которая рядом, несчастной.

Иллюзии, которые я питала к нему довольно длительное время, своё дело сделали – я очень привязалась к этому мужчине. Он был слишком идеален для меня, и его чересчур выраженное полигамное поведение я оправдывала именно тем, что недостаточно хороша для него. Но эти же тщательно взрощенные иллюзии и подогревали моё желание быть рядом до максимальной температуры. Включившийся разум сильно опоздал – вызов был уже принят. И на смену сладким грёзам пришла горькая разрушающая ревность.

Ревность делает человека болезненно неуверенным, особенно если эта ревность постоянно подогревается кем-то рядом. Тогда и приходят в голову всякие нелепые идеи по поводу самосовершенствования и стремление подражать всему и всем. Возможно, для того, чтобы доказать, что я же ничуть не хуже. Но в этой гонке за первенство мы теряем себя, становясь клоном кого-то, не факт что лучшего, просто другого. Но действительно ли лучшего или, может быть, хуже, мы уже не понимаем, ревность слепа. И мы оцениваем это уже через того, кого непосредственно ревнуем, через его реакцию на того, к кому ревнуем. И здесь наша ценность может быть слишком занижена или наоборот, всё зависит от реакции объекта ревности на ту, другую. Если она яркая, значит мы вообще ничего не стоим, если он поостыл, то мы даже очень и ничего.

В какой-то момент я начала ощущать себя хуже всех присутствующих дам. Моя самооценка рухнула, и Ден это хорошо чувствовал. Женщина с низкой самооценкой не интересует мужчин как Женщина, потому что быть ею на это время прекращает, активируя в себе что-нибудь другое, то, что взрастила в ней её защитная реакция, как когда-то ей было удобно.

У нас, женщин, много обличий. Мы можем быть сногсшибательной женщиной вамп, можем быть чуткой матерью, можем быть заботливой сиделкой, можем быть верным и преданным партнёром по бизнесу, а можем – и невзрачным синим чулком. Всё это в нас присутствует и развито в разных долях, в зависимости от того, где и с кем мы развивались. Что-то в нас может быть недоразвито, а что-то и гиперразвито.

В результате доминирующий образ и становится нашим и именно через него воспринимают нас мужчины. Но стоит измениться ситуации и наш образ может сменить другой. И чем глобальнее эти перемены, тем кардинальнее меняется наш образ. Так из покладистой спокойной женщины может вылететь женщина на метле, так из синих чулков могут возникать изысканные леди, а в партнёре по бизнесу можно обнаружить ту самую женщину вамп.

Я же в данный момент из соблазнительного партнёра по бизнесу превратилась в горничную. Хвала тем женщинам, которые не падки к таким переменам, и образ их устойчив, независимо от того, кто находится рядом. Но длительный контакт способен менять и это. Таки вода камень точит. Нужно время.

Внезапно наскочивший образ горничной ужасно тяготил. Чтобы не оставаться в нём надолго, я заторопилась домой.

– Не спеши. Я тебя подвезу, – сказал мне Ден, – иди пока возьми шампанское, мне нужно ещё кое-что обсудить.

Фуршетный стол находился в другом конце павильона. Туда я и отправилась. Я шла не спеша и думала о том дискомфорте, который вдруг окутал меня только от того, что я перехватила чей-то взгляд. Это абсолютно незначительное действие может вызвать такой внутренний мысленный хаос только в том случае, если этот кто-то слишком много для тебя значит. Так ли много значил Ден для меня? И настолько ли много, что возникло такое острое желание менять что-то в себе? И что конкретно менять? Напыляя на себя что-либо несвойственное нам, мы взваливаем на себя тяжёлую ношу соответствия тому, чего нет. Оставаться собой? А настолько ли я хороша, чтобы бальзамировать в себе эти качества? Но многим ли лучше другие, так же как и я, помимо своих достоинств имеющие недостатки и слабости?