Текст книги "У тебя есть сын"
Автор книги: Ли Майклс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]
Глава 4
Линдсей долила немного бульона в сковороду, где тушилось мясо, и перевернула уложенные по краям картофелины и морковь, чтобы они получше прожарились. Блюдо рассчитано было на взрослого мужчину, потому что сегодня было воскресенье и Линдсей ждала в гости отца. Взглянув на часы, она крикнула:
– Бип, иди сюда и помоги мне накрыть на стол. Дедушка сейчас придет.
– Ой, мам, еще полно времени. Я как раз выигрываю – мне осталось совсем немного до главного приза.
Линдсей в этом не сомневалась; из соседней комнаты доносился писк компьютерных динамиков – Бип увлеченно занимался игрой, которую Бен подарил ему на Рождество.
– Мой милый, у тебя есть ровно три минуты, чтобы закончить игру и начать накрывать на стол, иначе главным призом на всю неделю у тебя будет полное отсутствие компьютера.
Через несколько секунд Бип появился на кухне с большим черным котом на шее.
– Целую неделю? Мам, ты же не взаправду?
– Отпусти Спатса и принимайся за работу, иначе сам увидишь, – посоветовала Линдсей. – И вымой для начала руки.
Бип скорчил гримасу.
– Кошки чище многих людей, – ответил он. – Так в одной моей книжке написано.
– Не сомневаюсь. И все-таки у нас в доме есть определенные правила, не забывай.
Бип взял своего воздушного змея и повесил его на крючок около кухонной двери.
– Интересно, что Гибб делает сегодня после обеда.
Линдсей достала из холодильника салат.
– Думаю, доделывает работу, которую не успел выполнить прошлым вечером.
– Вечером? А, то есть он был на вечеринке? Ты его там видела?
Линдсей едва не прикусила себе язык.
– Да, он там был, – неохотно ответила она.
– Ой, вспомнил, он говорил, что встречается с кем-то, но не сказал, что собирается на вечеринку. – Бип приволок из комнаты табурет и выбрал в посудном шкафу три тарелки. – А она красивая? Думаю, он заслуживает красивой подружки.
– Ее он вполне заслуживает, – произнесла Линдсей сквозь зубы. Потом внезапно спохватилась. Ведь у нее появилась прекрасная возможность представить Бипу реальное положение дел, не задевая его чувств. Если он решит, что Гибб нашел себе подружку, то, без сомнения, поймет, что на повторение вчерашнего развлечения рассчитывать не придется. – Она была очень симпатичная, и Гибб, кажется, сильно ею увлечен. На самом деле я не удивлюсь, если теперь он все свободное время будет проводить только с ней.
– А-а… – очень тихо сказал Бип.
У Линдсей сжалось сердце, и ей пришлось напомнить себе, что она вовсе не преувеличивала. Ския действительно привлекательная женщина, по крайней мере для тех, в чьем вкусе высокие и почти изможденные голодом брюнетки.
На лестнице послышались шаги Бена Арментраута.
– Чувствую божественный запах, – сказал он у дверей. – Неужели я уже совершил какой-то подвиг или меня так вкусно кормят в виде аванса?
Линдсей рассмеялась.
– Ну, если об этом зашла речь, то у меня в ванной течет кран.
– Больше ни слова. – Бен глубоко вздохнул. – Если ты будешь меня так кормить, я тебе куплю новую ванну, моя дорогая.
– Мне достаточно просто заменить кран. Бип швырнул на стол скатерть и бросился к Бену.
– Я так уж-жасно давно тебя не видел, дедушка!
– Я всю неделю был занят на фабрике, малыш. Бип понимающе кивнул:
– С Гиббом. Он мне говорил об этом вчера, когда мы собирали моего змея.
Бен метнул быстрый взгляд на Линдсей и вопросительно поднял брови. Она в ответ только покачала головой.
– Не спрашивай меня, что происходит, папа. Мне известно только про змея, и ничего больше.
– М-да, похоже, Бипу известно несколько больше, нежели Гибб мне рассказывал, – негромко заметил Бен. Потом хитро покосился на внука и сказал:
– Пойдемте-ка, молодой человек, со мной, проверим, что там с краном, и заодно обо всем побеседуем.
Линдсей выложила на тарелки зеленый салат и французский хлеб. Из ванной доносился невнятный разговор – тонкий детский голосок Бипа, перемежавшийся с низким густым баритоном Бена, – но слов разобрать было нельзя.
Она проверила, не готовы ли овощи, и закончила накрывать на стол. Им с Бипом предстоял еще малоприятный разговор по поводу его невыполненной работы по дому, но Линдсей предпочла отложить его до ухода Бена. Ее отец был вполне способен стать на сторону внука и заявить, что она требует слишком многого от восьмилетнего ребенка.
Когда она пошла в ванную, чтобы позвать обоих к столу, то обнаружила, что Бип уже ходит по краю ванны, словно канатоходец, картинно раскинув руки, а Бен, вынув из смесителя неисправную резиновую шайбу, вытирает ее лучшим белым полотенцем. Линдсей заморгала.
– Все время шоколад и шоколад, – говорил Бип.
– И цветы, – предложил Бен. – Например, розы.
Бип замотал головой и едва не свалился с ванны.
– Но, дедушка…
Линдсей прислонилась к двери ванной.
– А для кого это мы собираемся покупать шоколад и розы? Неужели кто-то из вас двоих обзавелся подружкой, о которой я ничего не знаю?
– Нет, это для тебя, – сказал Бен. – Потому что у нашей любимой девочки в следующем месяце будет день рождения.
– Не напоминай лучше.
– А что ты хочешь получить на день рождения, мама?
Она с нежностью обняла сынишку. Стоя на краю ванны, он был почти одного роста с ней, и Линдсей вдруг представился день, когда ее Бип действительно вырастет и ему придется наклоняться, чтобы обнять свою мать. Ее немного испугала мысль о том, что это наступит очень скоро.
– Ничего, мое солнышко. У меня есть ты, а это лучший подарок на свете. А теперь помойте руки, и можем приниматься за жаркое.
Бип радостно улыбнулся.
– Не можем. Ты же сказала починить кран. Дедушка вынул шайбу, и кран теперь не работает.
Линдсей взъерошила ему волосы и весело пригрозила:
– В таком случае придется вытащить вас во двор и искупать под шлангом.
Бип взвизгнул в притворном ужасе и бросился бежать в кухню. Линдсей – за ним. Бен, качая головой, вышел последним.
Жаркое заслужило всеобщее одобрение, хотя Бип, кажется, больше говорил, чем ел. В его рассказах преобладал Гибб, и Линдсей несколько раз замечала на себе задумчивый взгляд отца. Но до самого десерта Бен не сказал ни слова об этом. Наконец Бип попросил разрешения выйти из-за стола и вернулся к своему компьютеру.
Когда из соседней комнаты снова послышался писк и визг динамиков, Линдсей налила отцу вторую чашку кофе и села напротив.
– Все очень серьезно, не так ли? – сказал Бен.
Линдсей утвердительно кивнула.
– Гибб действительно рассказывал Бипу о фабрике?
– Насколько я понял, он не сказал ничего нового, что не знали бы все. Бип в основном рассказывал мне о фильме, который они с его няней смотрели вчера вечером.
– И конечно, который я ему смотреть бы не разрешила.
– Конечно. Там, судя по всему, были сплошные взрывы, аварии, стрельба и парочка похищенных детей для полноты картины. Линдсей, так что ты намерена делать?
Она не стала делать вид, что не понимает.
– Насчет Гибба? Не знаю. Беда в том, что он-то всего-навсего подарил Бипу воздушного змея взамен сломанного. Для него это, как и для любого взрослого человека, не составило труда.
Бен отпил немного кофе.
– Мне надо съездить в магазин за новой шайбой для крана. Взять Бипа с собой?
– Чтобы я могла беспрепятственно пойти и поговорить с Гиббом? – догадалась Линдсей. Да, это было бы лучше, чем беседовать с ним в твоем офисе. Спасибо, папа.
Бен допил кофе – слишком быстро, на взгляд Линдсей, – и сказал Бипу, чтобы тот заканчивал играть и собирался с ним в магазин.
– А можно я в игрушечном отделе выберу что-нибудь? – спросил Бип, когда они уже выходили. Линдсей почти машинально ответила:
– Папа, у него все есть.
Бен не ответил и только махнул рукой.
Линдсей автоматически закончила уборку на кухне и наконец заставила себя выйти на улицу, пересечь площадь и подняться наверх, к двери квартиры Оливеров.
В поступке Гибба не было ничего сверхъестественного, и объяснить ему, что он значил для ребенка, представлялось Линдсей сложной задачей. Гибб и понятия не имел, какую цепную реакцию повлек за собой его подарок. И Линдсей понимала, что в конце концов покажется ему просто нервной мамашей, трясущейся над своим сыном по поводу и без повода.
Она позвонила в дверь и, ничего не услышав, с облегчением было подумала, что Гибба нет дома, когда дверь вдруг бесшумно открылась.
Гибб молча и вопросительно глядел на Линдсей, словно чего-то ожидая.
Внезапно Линдсей стало трудно дышать. В его взгляде было что-то, что сбивало ее с мыслей и лишало решимости. Словно в этом мужчине была взведена какая-то пружина – некая сила, подавляемая до поры до времени волей своего хозяина, но готовая при первом же неосторожном слове или поступке вырваться наружу.
Гибб удивленно поднял брови.
– Извини, что беспокою тебя, – с трудом выговорила Линдсей, – но не мог бы ты уделить мне несколько минут?
– Конечно. – Он отступил от двери, пропуская ее внутрь. – Не хочешь кофе? Или вина? Боюсь, выбор у меня небогатый.
– С меня хватит и кофе.
Она остановилась на восточном ковре в прихожей и огляделась. Обычно в квартирах, расположенных над магазинами или офисами, комнаты были маленькие, тесные и неудобные. Здесь все было переделано, снесены почти все стены между комнатами, так что получилось просторное помещение с высокими потолками. Так же как в квартире Линдсей, у Оливеров основную часть занимала большая комната, служившая одновременно и гостиной, и столовой, и кухней; от нее длинный узкий коридор вел к спальням и ванной.
Разница была лишь в том, что квартира Линдсей была обставлена уютно и с комфортом, но довольно просто, а апартаменты Оливеров вполне могли бы красоваться на страницах модного журнала.
– Не могу поверить, что тебе сдали эту квартиру.
Гибб отозвался из кухни:
– Меня едва ли кто-либо причисляет к категории убийц или маньяков, Линдсей.
– Я не тебя лично имею в виду. Ясно, что Ския к тебе относится прекрасно, но все же… – Тут Линдсей прикусила язык. Очень хорошее начало, иронически сказала она себе. – Просто у них такая роскошная квартира с такой дорогой и старинной обстановкой, и я не думала, что они могут сдать ее кому бы то ни было.
– Ты пришла, чтобы предупредить меня насчет Скии?
– Нет.
– Это уже неплохо.
– Меня не интересуют женщины, с которыми ты общаешься.
– Ну конечно, – промурлыкал он. Его тон начал раздражать Линдсей. Неужели он думает, что она ревнует? Нет, быть не может Гибб же не дурак.
– Ты, кажется, в этом сомневаешься. Почему? Неужели Ския тебя предупредила, что я могу решить тебя вернуть?
– А ты это признаешь?
– Не говори глупостей. Но Ския вполне могла сказать такое, чтобы заставить тебя проводить больше времени с ней. Получилось бы, что она защищает тебя от твоей плохой, злой бывшей жены…
Гибб улыбнулся.
– Неужели ты думаешь, что я бы этого не распознал, Линдсей?
– Твои дела меня вообще не касаются. Но в твоих же интересах советую тебе быть поосторожнее.
– Можешь об этом не беспокоиться. Видишь ли, я еще помню, как примерно те же приемы когда-то использовала ты.
Линдсей потрясение воскликнула:
– Ничего подобного!
– Не отрицай. С самого первого дня, как начала работать в конторе отца, ты принялась расставлять на меня сети. И если ты таким же образом вела себя и в колледже, не удивляюсь, что тебя оттуда исключили!
– Меня не исключили, Гибб. Просто мои оценки были немного ниже нормы.
– О, и поэтому Бен забрал тебя домой и определил на такую работу, где мог бы за тобой присматривать? Это мне известно по опыту, поверь. Думаю, и в самке черного паука есть что-то привлекательное, раз мужские особи, несмотря ни на что, попадаются в сети. Мне удалось спастись и не заплатить за ошибку жизнью, так что второй раз я на том же месте не оступлюсь.
– Что ж, очень похвально, – холодно ответила Линдсей. Его слова задели ее гордость. Неужели он действительно смотрит на брак с ней как на объятия со смертью?
Гибб разлил кофе по чашкам и подал одну ей.
– Если ты пришла не затем, чтобы наговаривать на Скию, то, может быть, хочешь взять с меня членский взнос? – Он указал на пару бархатных кресел у камина, приглашая Линдсей сесть.
– Взнос? А, ты имеешь в виду клуб Центральной площади? Думаю, тебя мы зачислим почетным членом – ведь, в конце концов, Оливеры уже платили за это.
– О, я вовсе не настаиваю, чтобы со мной обращались как с почетным гостем.
– В таком случае можешь заплатить десять долларов и получить членскую карточку, – раздраженно сказала Линдсей.
Гибб вынул бумажник.
– Давно ты живешь на площади?
– С тех пор, как открыла магазин.
– А когда это было?
– Когда Бипу исполнился год. Папа продал дом, и я решила, что самое время начать все сначала.
– А до тех пор ты работала у Бена? Линдсей подняла на него глаза.
– Я не наниматься на работу пришла и не анкету заполнять, так что не думаю, что обязана отвечать на твои вопросы, Гибб. Он пожал плечами:
– Я просто поинтересовался. Однако в тебе что-то бесспорно переменилось.
– Не вижу, с какой стороны это должно тебя касаться. Но все же могу сказать: мою жизнь изменил Бип.
– Рад, что у тебя все так хорошо сложилось, – небрежно заметил он. – Ты получила все, чего хотела.
– Бип – не обыкновенный ребенок, – решившись, начала Линдсей. – Именно поэтому я и здесь. – Она повертела в руках чашку. – Надеюсь, он поблагодарил тебя за змея?
– Да. Ты из-за этого пришла, Линдсей? Я не должен был покупать ему змея?
– Нет, не в этом дело. Это было очень внимательно с твоей стороны. Но я хотела спросить, какие у тебя намерения. Его брови сдвинулись.
– Намерения? Какие у меня могут быть намерения относительно Бенджамена?
– Я понимаю, – резко ответила Линдсей. – Я отлично понимаю, что никакого дела с ним ты иметь не желаешь.
– Совершенно верно. Тогда скажи мне, ради Бога, о чем речь? Это был всего лишь бумажный змей, Линдсей.
– Я понимаю, что покажусь матерью-наседкой, но змей здесь ни при чем. Проблема в другом. – Она сделала глубокий вздох. – Видишь ли, ты Бипа просто очаровал. Ты новый, незнакомый человек, и одно это уже поставило тебя в особое положение. А то, что ты обратил на него внимание, сделало тебя для него героем. И, боюсь, это просто так не пройдет.
– Может быть, пора перестать читать ему на ночь сказки? – сухо спросил Гибб. Линдсей отставила чашку в сторону.
– Мне следовало ожидать, что ты не поймешь, – тихо произнесла она. – Спасибо за кофе. Не буду больше тебя отвлекать от работы. Гибб молча последовал за ней к выходу. Положив руку на дверную ручку, Линдсей повернулась к Гиббу и, не глядя ему в глаза, попросила:
– Пожалуйста, Гибб, не давай ему рассчитывать на тебя.
– И в мыслях не держу! Все, что мне надо, – это покончить с работой и поскорее уехать.
– Ты это знаешь, я это знаю. Но Бип не понимает, что ты не желаешь задерживаться на одном месте. Пока ты здесь, тебе наверняка случится с ним встречаться. Прошу тебя, не поощряй его надежд.
Он не ответил, и Линдсей, устало опустив плечи, направилась через площадь к себе, чувствуя, что ее визит оказался пустой тратой времени.
Гибб стоял у окна и смотрел, как Линдсей пересекает площадь. Она была уже у дверей «Попурри», когда рядом остановилась машина, откуда вышли Бен Арментраут и Бип. Мальчик держал в руках большую яркую коробку. Потом все трое исчезли в магазине, а Гибб сел за стол, на котором были разложены отчеты.
Но работа не шла ему на ум. Перед глазами все еще стояло лицо Линдсей – очаровательное, взволнованное, исполненное нежности, когда она говорила о своем ребенке.
От нее исходил легкий аромат земляники. Это потрясло его. В прежние времена она предпочитала «Полуночную страсть», стоившую несколько сотен долларов за унцию. Ему никогда не забыть скандал, когда пришел счет за две унции этих духов.
Но теперь от нее пахло земляникой, и этот запах, неизвестно почему, казался ему в тысячу раз более чувственным, нежели аромат самых дорогостоящих духов. Вчера на вечеринке он ничего подобного не заметил. В «Попурри» тоже. Потому что и там и там было слишком много различных ароматов, которые смешивались и не давали ничего почувствовать. И даже в «Ивах» в пятницу, когда он поцеловал Линдсей в щеку, он не почувствовал запаха земляники, а запомнил только нежность ее кожи.
Поцеловав ее, он совершил очередную глупость. Линдсей разозлила его язвительным замечанием, а он не нашел ничего лучшего, как отомстить, смутив ее на глазах у всего зала.
Сегодня, когда они впервые за много лет остались наедине, Гибб внезапно обнаружил, что ему приходится прилагать все усилия, чтобы не поддаться желанию снова до нее дотронуться. Оттого он и разговаривал с Линдсей так резко – впрочем, нет худа без добра: встретив подобный прием, она ушла прежде, чем он успел потерять над собой контроль.
Однажды в порыве гнева Линдсей сказала Гиббу, что ему совершенно ни к чему было жениться. Это немало его удивило. Много лет он был уверен, что муж из него плохой, поэтому и не проявлял никаких попыток завести семью. До тех пор, пока не появилась Линдсей и не перевернула все вверх дном – да так, что на некоторое время он решил, что изменился и сам.
Но она была права: он не из тех мужчин, которые созданы для семейного очага. И пусть он остался прежним, но Линдсей-то определенно изменилась. Теперь у нее есть ребенок, Бенджамен, который стал центром ее вселенной. Что бы ни было между ней и Гиббом прежде, это прошло. Навсегда.
Бип сидел, скрестив ноги, на полированном дубовом полу их квартиры и гонял по комнате автомобиль с дистанционным управлением, подаренный ему вчера Беном. Это была красивая игрушка, без сомнения самая дорогая во всем магазине, но и внук, и дед были так довольны, вернувшись вчера с покупкой, что у Линдсей не повернулся язык упрекнуть их.
В любом случае ее мысли сейчас витали далеко отсюда. Из памяти не шли слова Гибба о том, что она его преследовала…
Ей было тогда всего девятнадцать лет, и первые ее несколько месяцев в колледже прошли в сплошном веселье – пока не приехал отец и не сообщил ей торжественным тоном, что платил деньги за обучение не для того, чтобы его дочь превратилась в попрыгунью-стрекозу.
Линдсей стала умолять отца дать ей еще один шанс. Бен поколебался, но ответил отказом. Полгода дома, за такой работой, на которую она может рассчитывать, не имея образования, подкрепят этот урок, сказал он. А потом, может быть, он снова отошлет ее в колледж, но при условии, что она будет учиться, а не бегать по вечеринкам.
По пути в Элмвуд Линдсей плакала и причитала всю дорогу. Как приказал ей Бен, она приступила к работе на фабрике уже в следующий понедельник, утром. Отец определил ей место секретаря, созданное специально для нее. Но в первый же рабочий день она нарочно опоздала на целый час, чтобы показать отцу, что у нее тоже есть характер.
Однако вместо того, чтобы рассердиться, Бен весело заявил дочери, что она должна работать секретарем не у него, а у его нового помощника, и, позвав Гибба, добавил, что, если она не начнет достойно выполнять свои обязанности, наказание будет строже, чем простое административное взыскание.
Взглянув на Гибба – высокого, стройного, темноволосого, красивого и такого серьезного, – Линдсей решила, что работа на фабрике обещает быть не такой уж скучной и гадкой, как ей представлялось сначала.
Не прошло и недели, как она по уши влюбилась в Гибсона Гарднера. Она даже научилась распознавать его шаги в коридоре, а когда он разговаривал с ней, приходилось концентрироваться на каждом слове, чтобы не забыться, наслаждаясь звуком его хрипловатого голоса. Кажется, она была готова все отдать, чтобы заставить его губы улыбнуться, а взгляд – смягчиться.
Да, подумала Линдсей, невольно краснея при этих воспоминаниях, сегодняшнее обвинение Гибба было совершенно справедливым. Она действительно стремилась его «поймать»…
Через месяц он пригласил ее в кино. Если говорить начистоту, то именно она спровоцировала их первый поцелуй – когда он провожал ее после кино домой, – хотя и сделала все возможное, чтобы это показалось чистым стечением обстоятельств.
Но поцелуи, последовавшие за тем невинным соприкосновением губ, уже были не ее инициативой: когда лед оказался сломан, Гибб сам взял все в свои руки и начал учить ее тому, что такое настоящая страсть.
Она услышала смех Бипа:
– Мам, посмотри, Спатс ловит мою машинку! – Он развернул автомобиль и на полной скорости погнал его в другую сторону, а большой черный кот помчался за ним. – Смотри, он прямо как собака!
Линдсей с трудом осознала, что говорит ее сын. Да, она могла понять и симпатию Бипа к Гиббу, и то, что Ския оказалась им очарована, потому что самой случилось это однажды пережить. В мрачности Гибба было что-то такое, что придавало ему некий романтически печальный ореол и заставляло окружающих испытывать желание внести в его жизнь хоть искру радости и света.
Отчего он казался таким печальным, Линдсей не знала. Гибб почти не рассказывал ей о своем прошлом, да она, признаться, и не спрашивала. Она была еще очень молода, и ее не интересовало ничего за пределами той жизни, которая непосредственно ее окружала. Поглощенная желанием заставить его влюбиться, Линдсей не сомневалась, что их совместная жизнь будет идеальной. Она не сомневалась, что далекое и туманное прошлое не сможет омрачить их блаженства в настоящем. У них было практически все – страстная любовь, свой дом, даже обеспеченное будущее, потому что Бен Арментраут, несомненно, всегда помогал бы им.
Для полного счастья Линдсей не хватало лишь ребенка. Но Гибб и слышать не хотел об этом. Он даже не желал объяснять причины – просто объявил ей, что не любит детей и не намерен ими обзаводиться. Когда Линдсей начала обвинять его в эгоизме, он промолчал, и с этого дня начались их раздоры.
Но прекращение разговоров о ребенке, которого Линдсей так хотелось, не значило, что она отказалась от этой мысли. Она стала тайно вынашивать свое намерение в сердце, и оно начало расти и крепнуть. Ссоры тем временем продолжались, и с каждым новым скандалом опора их брака подтачивалась, пока наконец Линдсей не поняла, что отступать некуда и пора раскрыть карты.
После того как они с Гиббом расстались, Линдсей совершила несколько очень глупых поступков, которыми отнюдь не могла гордиться. И в колледж тоже не смогла вернуться, потому что, когда для этого подошло время, у нее уже был Бип…
– Пора спать, – сказала она.
– Ну мам… – привычно протянул Бип, но тут же припарковал свою машину под кофейным столиком и потопал к себе.
Конечно, ее ребенок не идеальный: Бип обладал таким же упрямым и своевольным нравом, как когда-то и его мать. Он не всегда выполнял свои обязанности по дому, спорил, если ему что-то запрещали, а иногда слишком громко хохотал.
Но он был славным мальчуганом. Она так хотела его, что готова была пожертвовать всем. И когда ей, все еще измученной после родов, впервые дали его в руки, Линдсей сразу поняла, что никогда в жизни не предаст это маленькое создание, обязанное ей жизнью.
Бип уже лежал в постели, с котом в ногах. Войдя, Линдсей заметила, что он поспешно спрятал что-то под подушку. Наклонившись, чтобы поцеловать его, Линдсей достала из-под подушки книжку комиксов и фонарик и перевела взгляд с контрабанды на Бипа, пристально смотревшего на мать, как бы решая, какое объяснение может ее смягчить.
– По-моему, мы уже говорили про чтение в постели, Бип, – ласково сказала она. – А что касается выбора… – Она посмотрела на блестящую обложку и поморщилась. – Ты же знаешь, какого я мнения о насилии, где бы оно ни было показано – в мультфильмах или в комиксах.
– Но это же «Гроза преступников», мам. Это про хороших людей.
– Вот что я тебе скажу, – вздохнула Линдсей. – Я заберу это с собой и почитаю сама, и, если найду книжку подходящей для тебя, завтра ты получишь ее обратно.
Бип тоже вздохнул.
– Только не выкидывай, ладно? Она удивилась:
– Похоже, ты заранее знаешь, что мне не понравится!
– Я же не идиот, мама. Но книжка не моя, а Джоша.
– В таком случае я верну ее его матери, – треснувшим голосом сказала Линдсей. Подоткнув Бипу одеяло, она еще раз поцеловала его в лоб. – Спокойной ночи, мой хороший. Оставить тебе Спатса или забрать?
– Оставь, – зевнул Бип.
Выключив свет, Линдсей вышла.
Это было самое одинокое и печальное время суток. В квартире наступила тишина, только иногда раздавался легкий треск, как всегда бывает в старых зданиях. На площади было темно, и только лунные отсветы блестели в стеклах окон и на стрелках часов на башне.
На той стороне площади, в квартире Оливеров, окна были ярко освещены, и Линдсей увидела человеческую фигуру, склонившуюся над столом.
Гибб работает допоздна, подумала она. И неудивительно: он сказал, что хочет поскорее разделаться с работой, чтобы наконец стряхнуть пыль элмвудских улиц со своих ног раз и навсегда.
Что ж, она тоже ждет этого с нетерпением. В тот день, когда Гибб уедет, она будет танцевать от радости.
