Текст книги "Деловая женщина и Дед Мороз"

Автор книги: Ли Майклс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Драка в пассаже продолжалась всего минуту или две, но Брэнди казалось, что прошли годы. Ей хотелось закричать: «Да где же охрана?» Что толку держать охранников в штате, если, когда они нужны, их нет?

Наконец охранники сбежались. Двое насели на грабителя, третий помог Заку встать. Логика подсказывала Брэнди, что он невредим, ибо первое, что он сделал, – отряхнул свой красный бархатный наряд.

Тем не менее ее все еще трясло, когда через несколько минут по коридору к ней вышла ликующая съемочная группа. Брэнди даже не заметила, что они куда-то уходили, и не обратила внимания на видеокассету, которой молодая женщина в холщовой безрукавке потрясала над головой.

– Какой сюжет! – кричала она. – Его покажут все программы новостей в Большом Чикаго! Санта-Клаус поймал грабителя – и мы это сняли! – Она улыбнулась Брэнди. – Что вы можете сказать о вашем Санта-Клаусе, кроме того, что под красным бархатом скрывается спортсмен в отличной форме?

Брэнди заметила с почти клинической отчужденностью, что каждый из ее пальцев вибрирует в собственном ритме.

– Ничего особенного, – сказала она. – Его имя – Зак Форрест, он временный работник, только на сезон. Вот на самом деле и все, что я могу...

– Зак Форрест?

Что-то в тоне этой женщины заставило Брэнди подозрительно прищуриться:

– Именно так я и сказала, да.

– Вы имеете в виду Игротилу?

– Как вы его назвали?

– Игротила. Этим прозвищем Уолл-стрит наградила его прошлой весной, когда он купил «Интеллитойз». Ну, вы знаете – фирма, производящая развивающие игры.

Остаток воздуха, еще задержавшийся в легких Брэнди, с шумом вылетел наружу. «Как игрушечный бизнес?» – спросил вчера вечером Зака приятель, тоже гостивший у Клейтонов. Брэнди думала, он имеет в виду работу Санта-Клаусом... Зак – владелец игрушечной фирмы?

– Мы снимали один их новый товар для рекламы на той неделе, – продолжала молодая женщина, – ну, я и выяснила кое-что. Интересно: что он задумал? Зачем бы ему играть Санта-Клауса?

Уголком глаза Брэнди заметила красную шубу и повернулась, чтобы рассмотреть получше. Зак был взъерошен, фальшивая борода сбилась набок. В драке он потерял свой вельветовый колпак, а голос его звучал так, будто он еще не вполне отдышался.

– Я просто вношу свою лепту в создание праздника для детей, – сказал он и улыбнулся женщине с видеокассетой.

Брэнди разрывалась между желанием броситься ему на шею и поцеловать в щеку с ямочкой – на радостях, что он жив, – и желанием съездить ему что есть силы по физиономии за то, что так глупо рисковал.

– Может быть, спрашивать и нескромно, – продолжал Зак, – но скажите, пожалуйста, звезда видеокассеты, которой вы помахиваете, – я?

Молодая женщина расплылась в улыбке:

– Да. Сегодня вечером смотрите себя по телевизору – держу пари, все телестанции города захотят показать этот сюжет. Может быть, даже общенациональные сети.

– Ага, – понимающим тоном сказал Зак. – Подрабатываете помаленьку?

– А что тут такого? – сразу ощетинилась женщина. – В моем договоре с рекламным агентством нет пункта, запрещающего подрабатывать на стороне.

– Немного просвещенного капитализма – это вовсе не плохо, – успокоительно сказал Зак. – Но, раз кассета продается... – Он полез за бумажником. – Сколько, по-вашему, они вам заплатят? И сколько станций есть в округе?

Женщина ответила и смотрела, явно не веря своим глазам, как Зак отсчитывает ей банкноты.

– Вот, – сказал он. – И еще немного для верности. Вы заработали, и вам даже не придется возиться с изготовлением копий для всех станций.

Видеокассета исчезла в объемистом кармане красной бархатной шубы; Зак с улыбкой огляделся.

– Хотя вашу обычную работу вам, боюсь, придется перенести. Похоже, пассаж освободится не скоро.

Между тем Брэнди увидела, как подъехал внушительный отряд полицейских. Она смотрела, как они оцепляют кулинарный магазин, а съемочная группа, свернув свое оборудование, уходит.

Только после этого Брэнди заговорила, все еще не глядя на Зака:

– Что вы собираетесь делать с видеокассетой?

– Еще подумаю. Но такой случай выпадает раз в жизни, так что я решил – надо брать, пока не поздно.

– Можете показывать друзьям на вечеринках. Я уверена, это будет хит.

– Неплохая мысль, – согласился Зак. – Те, кто не знает, что это был самый неквалифицированный грабитель в Западном полушарии, сочтут меня героем.

Брэнди кивнула. Ее голос звучал абсолютно спокойно:

– Вы только что отдали сумму, которая для человека, несколько дней назад намекавшего, что затрудняется с платежами за свой автомобиль, слишком велика.

Заку хватило такта устыдиться – он выглядел виноватым.

Брэнди не стала ждать ответа. Она смотрела прямо на него, ее голос от волнения окреп:

– Черт побери, Зак, почему вы не сказали мне, кто вы такой? Или чем занимаетесь? Что за великая тайна?

Он ответил ровным, совершенно спокойным голосом:

– Потому что я не хотел афишировать тот факт, что у «Интеллитойз» дела идут плохо.

Она покачала головой, больше недоумевая, чем возражая. Причина показалась ей совершенно недостаточной.

К ним подошел верзила полицейский.

– Э-э... Санта. Нам нужны ваши показания, сэр.

Зак не сразу ответил, он смотрел на Брэнди.

Наконец вздохнул и сказал:

– Я вернусь, как только смогу, Брэнди.

– Я буду в кабинете.

Прошло больше часа, прежде чем Зак небрежно постучал в дверь и вошел. Она увидела, что он уже переоделся. Он снова был в джинсах и кожаной куртке, как и в начале дня, когда начался их разговор.

Брэнди казалось, это было очень давно. Тогда она знала только, что в его власти причинить ей боль. Но она не знала, как далеко простирается эта власть и какой опустошительной может быть эта боль. Она тогда еще не осознала, что любит его, и еще не начала постигать его обман.

Сейчас у нее было такое ощущение, будто он вырвал сердце у нее из груди, не позаботившись об анестезии.

Она безуспешно пыталась сосредоточиться на каталоге поставщика. Когда Зак вошел, она отложила каталог, но не сказала ни слова.

Зак тоже молчал. Он пододвинул стул и оседлал его, сложив руки на спинке. Брэнди не удивило, что Форрест чувствует потребность отгородиться щитом.

Целую минуту они молчали; у Брэнди возникло ощущение, что они могут сидеть так вечно. Но как ни молчаливо было их противостояние, воздух между ними, казалось, накалился и начинал шипеть.

Когда Зак наконец заговорил, это было похоже на продолжение разговора, прерванного на середине.

– Предварительные заказы, полученные «Интеллитойз» к Рождеству, были сносными, – негромко сказал он. – Не скажу, что хорошими, но приемлемыми. Однако с приближением праздника магазины стали отказываться от предварительных договоренностей, потому что наш товар, уже лежавший в магазинах, не распродавался. Скоро честная игра обернулась для нас бедствием. Мы могли пережить один сезон слабого спроса, даже рождественский сезон, но проблема была глубже: никто не знал, почему спрос на нашу продукцию падает. А если компания не знает, почему ее товар не расходится, это означает, что следующий год неизбежно будет еще хуже.

Брэнди вертела в руках скрепку. С тем, что он говорил до сих пор, трудно было спорить; она только не понимала, какое отношение все это имеет к ней.

– Каждому, имеющему глаза, было ясно, что маркетинговая фирма, чьими услугами мы пользовались, тоже не знала ответа, – продолжал Зак. – Они твердили, что это просто циклический спад и со временем все исправится само собой, но мы не могли ждать слишком долго. К тому времени, когда они, вполне возможно, признали бы, что ошибались, наша компания уже скончалась бы и была похоронена.

Брэнди было знакомо это чувство беспомощности, которое он, должно быть, испытывал, зная, что надо что-то делать, но не представляя, в каком направлении двигаться.

– В общем, я их уволил, – сказал Зак. – Это было импульсивное решение, признаю, но я ничего не терял.

Брэнди не собиралась его выручать, но не могла не согласиться с такой философией:

– Ложная информация хуже, чем отсутствие информации.

Зак одобрительно улыбнулся, как будто она показала себя особенно смышленой студенткой.

– Совершенно верно. Но увольнение специалистов по маркетингу не решало проблему – все равно нам надо было каким-то образом выяснить, что у нас не так. Почему детям вдруг расхотелось играть в наши игрушки, да и родители потеряли к ним интерес?

– И вы решили стать Санта-Клаусом? – Брэнди беспокойно заерзала в кресле. – Извините, что подвергаю сомнению вашу рассудительность, Зак, но свет клином не сошелся на той вашей маркетинговой фирме. Разве вы не могли нанять другую и провести опрос? Посадить в комнату группу детей и родителей и расспросить, что им нравится? Надевать красный костюм и бороду – ничего глупее...

– О, разве? Эти группы не честнее статистики, знаете ли – нетрудно исказить результаты даже при самых лучших намерениях. Я решил, что проконсультируюсь у тех, кто по-настоящему авторитетен, – у самих детей и их родителей. А как лучше узнать, что они на самом деле думают, если не сидя в кресле Санта-Клауса?

– Это не совсем то, что называется научным подходом.

– Научный подход требует времени, которого у меня нет. Сейчас мне не нужен анализ, мне нужно нутром учуять, что у нас не так. И кое-что, должен добавить, я стал улавливать в первый же день там, в кресле.

– С тетрадкой, – задумчиво сказала Брэнди.

– Можете мне поверить, я делал записи. Я не хотел забыть ни одного замечания, ибо это тоже надежный способ сбиться с пути. Легко запомнить только то, что хочешь слышать.

– И вы думаете, что нашли ответ?

– Нет, но я знаю, в каком направлении идти.

Его голос звучал доверительно.

Брэнди вздохнула. Что толку с ним спорить: Зак уверен, что выбрал правильный путь. И как бы там ни было, дело не в этом, неважно, почему он затеял этот маскарад.

– Так почему же вы не сказали мне, что задумали? – мягко спросила она.

Он покачал головой, как бы не в силах поверить в такую наивность.

– Биржевые ведуны набросились бы на меня, как акулы. С первой каплей крови эти ребята впадают в неистовство – не остановятся, пока не сожрут. Это в свою очередь весьма отрицательно сказалось бы на уровне доверия ко мне моих акционеров.

– Несомненно, но...

– Что бы вы сказали о президенте крупнейшей в стране компании, производящей электрические лампочки, если бы он объявился в аптеке на углу. демонстрируя их и спрашивая людей, почему они вдруг стали предпочитать лампочки других фирм?

Брэнди качнула головой.

– Нет. Вы говорите мне, почему не хотели, чтобы это стало известно, и я понимаю все причины. Но я спросила не об этом, Зак. Почему вы не сказали мне?

Он, казалось, слишком долго рассматривал свои ботинки, прежде чем ответить.

– Было важно, чтобы я был самым обычным Санта-Клаусом, – сказал он. – Честно вкалывающим и лично не заинтересованным в ответах на вопросы, которые задает. Люди поразительно легко приспосабливаются, говоря интервьюеру то, что, как они думают, он хочет услышать. Если бы я хоть чем-нибудь выделялся, это помешало бы решению моей задачи.

Как будто этот необычный Дед Мороз не выделялся с самого начала, с горькой иронией подумала Брэнди.

– И что, по-вашему, я бы сделала? Собрала пресс-конференцию, чтобы рассказать о вашем мини-проекте?

– Я не знал вас, Брэнди, – мягко сказал он. – Откуда мне было знать ответ на этот вопрос?

А что же потом? – хотела она спросить. После того, как у него была возможность узнать ее? Но на этот вопрос могло быть слишком много ответов, и это испугало Брэнди. Она подумала, что, пожалуй, не выдержит этого – сидеть, любя его так, как она любила, и выслушивать, что он все еще не настолько ей доверяет, чтобы посвящать в свои секреты – по крайней мере добровольно, когда ничто не вынуждает.

И она не спросила.

– Безопаснее было вам не знать, – продолжал Зак. – Никто не смог бы получить от вас информацию, которой вы не владеете.

От этого вежливого тона ей снова захотелось дать ему оплеуху. Желание было даже сильнее, чем пару часов назад, после того дурацкого представления, которое он устроил.

– Росс думал, что лучше никому об этом не знать. Тогда уж точно не могло быть промашки.

Брэнди с трудом сглотнула:

– Так Росс тоже мне не доверяет?

– Это совсем не то, Брэнди. Честно, нет. Но Росс – крупный акционер «Интеллитойз», и если бы выплыло наружу, что он беспокоился о компании...

Он мог не заканчивать эту фразу. Если бы только Уолл-стрит заполучила эту информацию, от «Интеллитойз» остались бы рожки да ножки.

– Если на то пошло, – продолжал Зак, – узнай другие игрушечные компании, с которыми имеет дело «Талер-Ройал», что Росс оказывает мне предпочтение перед ними, используя свой универмаг как лабораторию, они были бы огорчены.

Это было слабо сказано. Брэнди знала по долгому опыту, какими становились поставщики, если думали, что кто-то ведет себя нечестно, пользуясь привилегиями. Она поежилась.

– Я вижу, проблема вам понятна, – сказал Зак. – Даже с советом директоров самого «Тайлер-Ройал» мог бы случиться коллективный припадок. Может быть, Росс был не прав, держа в стороне вас, Брэнди...

– Может быть? Ни одному из вас не приходило в голову, что, если бы я знала, что к чему, я не сказала бы много такого, чего не стоило говорить?

– Приходило. Но вы должны признать, что, прав он или нет, Росс имел веские основания просить меня сохранять инкогнито.

Брэнди обдумала сказанное и в конце концов кивнула. Она по-прежнему считала, что Росс и Зак были не правы, но ей не обязательно было соглашаться для того, чтобы понять.

Но почему-то, думала Брэнди, она больше никогда не сможет относиться к Россу Клейтону как раньше. А что касается Зака... ну, о нем надо будет хорошенько подумать.

– Так вот почему Росс не хотел говорить Уитни, что происходит, – задумчиво произнесла она.

– Если он считал, что вам не нужно об этом знать, – рассудительно сказал Зак, – с чего бы он захотел рассказывать Уитни?

С этим она тоже не могла спорить, но ее злило, что она не может найти слабое место в его рассуждении.

Голос Зака звучал мягко.

– Я хотел рассказать вам обо всем, Брэнди, когда вы спросили меня насчет аварийщика и насчет того, не разглядел ли я аварию в вашем магазине. Но все это касалось не только меня. Вы ведь понимаете, не так ли, что это был наш общий с Россом секрет. Я не мог его выдать, не предупредив Росса.

И этим, устало подумала Брэнди, точно определено ее место, не так ли? В его списке предпочтений она в самом низу.

Вдруг в кабинете стало душно, как будто они израсходовали весь кислород, и она почувствовала почти непреодолимую потребность вырваться из магазина на свежий холодный воздух.

– Бог свидетель, я понимаю, что бизнес прежде всего, – живо сказала Брэнди. – На самом деле, приятно узнать, что и у вас хватает здравого смысла, чтобы понять это, – по крайней мере когда речь идет о вашем бизнесе.

Она знала, что это прозвучало немного зло, но ей было все равно.

– Я думаю, мы все обсудили, не так ли?

Брэнди встала и обошла стол. Она не представляла, как еще нагляднее показать, что разговор окончен.

Зак протянул к ней руку.

Она отступила на полшага, чтобы он не мог до нее дотронуться.

– Или вы еще что-то хотели бы мне сказать, Зак?

На мгновение его глаза затуманились, как будто вдали он высматривал что-то, не видимое ей. Потом темный взгляд снова остановился на ее лице.

– Нет.

– В таком случае, я полагаю, нам осталось только договориться, как мы будем всем объяснять, почему вы вдруг перестали играть Санта-Клауса.

Зак не шевелился:

– Почему?

– Чтобы избежать неудобных вопросов, разумеется. Вы предпочитаете, чтобы я говорила, что вы получили приглашение на работу, от которого не могли отказаться, или что болезнь кого-то из родственников заставила вас уйти? Есть еще вариант: я могла бы намекнуть, что вы уехали из штата. Или это недостаточно далеко? Как насчет отъезда из страны?

– Я не собираюсь уходить с работы сейчас, Брэнди.

– Но вы же не можете остаться!

– Почему? Я не довел до конца начатое. Я говорил вам, что знаю направление поиска, но еще не нашел ответа. Росс согласился со мной, что надо вам рассказать, но нет никакой необходимости посвящать еще кого-либо.

– Вы не могли бы уйти и закончить свои исследования где-нибудь в другом месте?

Зак поднял глаза и долго смотрел на нее. Он прищурился, взгляд был темнее, чем когда-либо раньше.

– Вы правда хотите, чтобы я ушел? Почему, Брэнди? Я каким-то образом угрожаю спокойствию вашего духа?

– Вы – угроза? Для меня? Вы шутите.

Брэнди сама почувствовала, что ее голосу не хватает уверенности.

– Если вы настаиваете, оставайтесь. Я не собираюсь рисковать своей карьерой, доводя Росса до бешенства.

Зак, казалось, не слышал ее:

– Вы так и не ответили, почему не задержались и не выслушали меня вчера вечером.

Она передернула плечами.

– Отсрочка вроде мало что изменила. Или вы не это собирались вчера мне сказать?

Поколебавшись, он ответил тихо:

– Не совсем.

Он, несомненно, имеет в виду, что у него была заготовлена отредактированная версия, а теперь, когда его поймали за руку, ему пришлось рассказать всю историю до конца. Что ж, ничего удивительного.

– Извините меня, Зак, но у меня еще есть работа.

Она снова уселась за стол и взяла каталог, который держала в руках, когда он вошел. Она даже не могла вспомнить, что, собственно, она там рассматривала.

Он встал и придвинул стул к ее столу.

– Тогда надеюсь увидеть вас завтра.

Если только я не увижу тебя первой, подумала Брэнди.

Будь у нее побольше сил, Брэнди стащила бы гирлянду с камина, ощипала иголки и выбросила с балкона, как конфетти, – там внизу сад, вот и было бы удобрение.

Будь камин настоящим, а не газовым, Брэнди затолкала бы гирлянду туда, потом поднесла бы спичку, услышала взрывной треск смолы – и в один миг все улетело бы с дымом.

Но, может быть, и к лучшему, что ничего Брэнди не сделала. Истребление гирлянды могло стать катарсисом для нее, но Брэнди знала, что воспоминания, воплощенные в этой гирлянде, так легко не уничтожишь. Пока жива, она будет помнить ту ночь, когда Зак тщательно устраивал зеленые ветки на камине – а потом целовал ее, чтобы скрыть... может быть, и не прямую ложь, но полуправду уж точно.

Сложность была отчасти в том, что она искренне понимала, в каком положении он оказался. Он дал слово в деле, касающемся бизнеса, а порядочный человек свое слово не нарушает. Она понимала, что Зак попал в ловушку и формально вообще ничего не мог сделать. Он не мог сообщить ей правду, не предупредив Росса, и не мог сказать ей вообще ни слова, не солгав – по крайней мере в подтексте.

Подобные вещи случались иногда и с ней, и она выходила из положения точно так же. Как же она могла винить его, если он вынужден был так поступать?

Но сердце ее говорило, что, если бы она была ему небезразлична...

Кончай себя изводить, сказала она себе. Любовь не всегда бывает взаимной – неужели ты даже этого не усвоила после Джейсона?

Брэнди отчаянно заботилась о нем, это точно. Потом, когда все было позади и боль отступила, она поняла, что, возможно, отчаяния там было даже больше, чем заботы. Незадолго до того она лишилась матери, и ей необходим был кто-то, чтобы чувствовать себя нужной, чтобы быть как-то связанной с миром. Джейсон с удовольствием играл роль – до тех пор, пока ему это было удобно и пока Брэнди не требовала от него ничего более серьезного.

Но Зак был не такой, в глубине души она знала это всегда – даже тогда, когда еще думала, что опыт с Джейсоном убережет ее на этот раз. Даже когда считала Зака всего лишь еще одним беспечным, беззаботным молодым человеком, ищущим приятного времяпрепровождения и мало думающим о будущем, – даже тогда где-то в самой глубине ее сердца жила догадка о том, что он – другой.

Джейсон никогда не оспаривал ее решений, как Зак: слишком много было бы ему забот. Джейсон никогда не беспокоился из-за того, сколько часов подряд она работает – благо это давало ему возможность возиться с его романом, – а Зак, казалось, тревожился из-за нее. Джейсон часто говорил ей, как он гордится ее независимостью. Он никогда не стал бы так сердечно заботиться о ней, как Зак, – отвозить ее домой, провожать до машины, не оставлять одну на званом вечере.

Джейсон был картонной фигурой. Только после его ухода из ее жизни Брэнди поняла, как мало она его знала и в какой большой мере тот человек, которого она любила – думала, что любит, – был плодом ее собственного воображения, отражением ее желаний.

Но Зак... Зак был живой, дышащий, трехмерный человек. Иногда трудный, часто упрямый, всегда готовый бросить вызов.

Но всегда милый ее сердцу. Это никогда не изменится.

Во вторник секретарша Брэнди вошла в ее кабинет с озабоченным видом, держа в руках компьютерную распечатку.

– Вы знаете, что мы автоматически открываем кредит каждому новому работнику, – начала она.

Брэнди нетерпеливо кивнула:

– Ну и что, Дора?

– У нас есть новый работник, который выбрал уже почти весь лимит.

Брэнди протянула руку за распечаткой.

– Наверняка один из клиентов Дерева желаний, сосватанных на работу Заком?

– Нет. Это сам Зак.

Хороший способ оставаться незаметным, подумала Брэнди. Для человека, который говорил, что не хочет никакого особенного к себе отношения – ничего такого, что отличало бы его от обычного работника, – Зак не слишком успешно сливался со стенами. Конечно, Зак мог устроить бурю в стакане воды и, возможно, так никогда и не воспользоваться этим. Он был настолько уверен в себе, что думал, будто и все остальные столь же самоуверенны.

Но она не собирается сегодня позволить мыслям об особенностях его характера захватить ее, напомнила себе Брэнди.

Она пробежала глазами список. Большинство трат были довольно скромными, но их набиралось слишком много. Неудивительно, что они привлекли внимание Доры; о чем он вообще думает, этот человек?

Брэнди вздохнула.

– Я поговорю с ним. А пока – не думаю, что тебе стоит беспокоиться из-за этого.

Лицо Доры выражало сомнение, но спорить она не стала. Брэнди снова принялась за работу, но распечатка, лежавшая у нее на столе в углу, казалось, смотрела на нее, и в конце концов она не выдержала. Ей удавалось избегать Зака с самого воскресенья, но теперь придется его разыскать.

Был обеденный час, так что он должен быть сейчас в Мастерской Санта-Клауса, заполняя паузу. Она взяла распечатку и поехала на эскалаторе на второй этаж.

Сегодня вечером народу было немного. Собственно, только один человек в пальто-«шинели» с двумя детьми был внутри ограды, окружавшей Мастерскую. Мужчина болтал с Заком, пока ребятишки лазили по Санта-Клаусу, как по дереву.

Она вывесила табличку «Санта-Клаус кормит своих северных оленей» и закрыла калитку. Зак поднял на нее глаза и не мог оторвать взгляд, будто ее присутствие гипнотизировало его, и Брэнди почувствовала, как трепыхнулось ее сердце.

Человек в «шинели» обернулся, и только теперь Брэнди поняла, что это был Росс Клейтон.

– Привет, Брэнди. Заку пора на обед?

– Нет. Мне просто надо минуту с ним поговорить.

Росс усмехнулся.

– Тогда я уберу своих ангелочков. Я позвоню вам на этой неделе, Брэнди. Нам надо кое-что обсудить.

Она кивнула. Зак, несомненно, рассказал ему, как она была расстроена. Что ж, очень хорошо; ей нужно было сказать Россу пару слов обо всем этом деле, и чем быстрее они все выяснят, тем лучше.

Зак спустил девочку с колен и встал. Малышка сделала два шага по направлению к Брэнди.

– Я тебя помню, – объявила она. – Ты была на празднике.

Брэнди кивнула.

– У тебя очень хорошая память, Кэтлин.

Девочка кивнула.

– Дядя Зак сказал, что мы опять с тобой встретимся и будем помогать наряжать елку. А потом он сказал, что больше так не думает. Почему?

Брэнди бросила на Форреста взгляд. Что он там задумал?

Не успела Брэнди ответить, как брат Кэтлин с высоты своего возраста – его превосходство составляло два года – заявил:

– Потому что уже поздно, балда. Сейчас все уже нарядили елки.

– Не называй сестру балдой, – сказал Росс.

– А если она правда балда?

Росс криво улыбнулся Брэнди:

– Видите, сколько вы теряете, не имея детей?

Это была шутка, конечно, но Брэнди смотрела им вслед, пока они не скрылись из виду. Она чувствовала себя одинокой, как будто отбросила что-то, что не успела даже рассмотреть, – и только теперь поняла, что передумывать уже поздно.

«Дядя Зак сказал, что мы опять с тобой встретимся и будем помогать наряжать елку... »

Брэнди закрыла глаза, припоминая свое краткое видение – деревянные рельсы, разложенные под нарядной елкой, пара ребятишек, блаженно глядящих на поезд, что идет по кругу снова и снова, и Зак...

Перестань, сказала она себе. Просто остановись.

– Я думала, Росс не хочет, чтобы они видели вас в костюме, – сказала она.

– Они случайно услышали какой-то разговор о моей новой работе, и Росс решил – пусть они лучше увидят меня в роли, чем будут выдумывать, что и как.

– Они, похоже, приняли это хорошо.

– Может быть, потому, что я месяцами пробовал на них новые игрушки – они считают, что для меня это как раз подходящая работа.

– Понятно.

Она засунула руки в карманы и, задев сложенную в несколько раз распечатку, вспомнила, зачем спустилась.

– Я должна предупредить вас, что вы почти выбрали свой кредитный лимит. Если хотите, чтобы он был повышен, боюсь, вам придется убедить директора по кредитам, что у вас есть средства помимо того, что мы вам платим.

Ее голос звучал слегка иронически.

Зак не обратил на это внимания.

– Все в порядке. Я не собирался извлекать финансовую выгоду из своего маленького эксперимента, так что покупал тут кое-какие дополнительные подарки для Дерева желаний. Я просто передам чек, который мне причитается, на оплату счетов, и будем квиты.

Брэнди кивнула:

– Хорошо.

Внутреннее радио с треском проснулось – Дора просила ее прийти в кабинет. Как раз вовремя, подумала Брэнди; она не смогла бы подстроить это лучше, даже если бы нарочно старалась.

– Позже увидимся.

Она ни разу не посмотрела ему прямо в глаза за все время, что простояла там, – и не собиралась. Это было бы не только слишком больно – она могла выдать себя. Но когда она повернулась, чтобы уйти, он назвал ее по имени, и нота страстного желания, прозвучавшая в его голосе, смела все ее намерения.

– Я скучал по вас, – хрипло сказал Зак. Брэнди не могла отрицать, что это прозвучало искренне. И в его глазах она видела желание. Он хотел поцеловать ее, и каждая клеточка ее тела знала это и помнила, каково быть в его руках – обнимаемой, ласкаемой, целуемой – до тех пор, пока не станет все неважно, кроме него одного...

– Я думал, может быть, между нами было что-то особенное, – сказал Зак.

Брэнди проглотила ком в горле:

– Где нет доверия, нет ничего.

Он кивнул:

– Я был не прав, скрывая все от вас.

– Были.

– Простите меня.

Каждый нерв звенел от напряжения.

То ли на самом деле он сказал, что... то ли ей померещилось... Что она надеялась услышать?.. Что эти несколько дней разлуки заставили его понять, что ему, как и ей, небезразличны их отношения?

«Я думал, может быть, между нами было что-то особенное», – сказал он. Неужели, несмотря ни на что, для них еще возможна вторая попытка?

Последний обломок здравого смысла напоминал ей: они не дома, здесь не место для подобного разговора, тем более – для чего-либо еще. Зак, разумеется, не мог поцеловать ее прямо перед Мастерской Санта-Клауса, на глазах у всех детей и родителей в Стране игрушек. Или мог?

Она чувствовала, что не в силах справиться с собой, – желание припасть к нему было непреодолимо.

У калитки какой-то ребенок крикнул:

– Да вон же Санта! Он никуда не ушел! – И здравомыслие включилось со щелчком.

– Позже, – сказал Зак.

Она кивнула и заспешила прочь. Он даже не дотронулся до нее, но кожа у нее горела, как будто по ней пробегали электрические искры. Позже, мечтала она, когда универмаг закроется и дети уйдут, они смогут исследовать, что именно значили, его слова. И что они значат друг для друга.

Дора, дожидавшаяся в нише перед кабинетом, встретила ее облегченным вздохом.

– Я уже стала волноваться, что вы не слышали мой вызов, – сказала она. – Миссис Таунсенд на проводе. Она сказала, что будет ждать, сколько понадобится, но...

Брэнди совсем забыла о Дорином вызове. Чувствуя себя виноватой, она поспешно вошла в кабинет и схватила трубку.

– Уитни? Извини, что я так долго.

– Об этом не беспокойся. Я готова была ждать хоть всю жизнь.

Голос Уитни звучал напряженно, почти сурово, и это испугало Брэнди:

– Что случилось?

– Я узнала, что замышляет Зак.

Брэнди успокоилась. Она развернулась вместе с креслом, уперлась каблуками в угол стола и стала соображать, что можно сообщить Уитни. Она, конечно, не скажет ей, что у «Интеллитойз» плохи дела, – но что Уитни уже успела узнать?

Слава Богу, что Зак все объяснил ей, подумала она. Если бы он не успел, она могла бы сейчас сказать что-нибудь не то, расстроив тем самым его планы, а может, и повредив бизнесу.

– Небольшое дополнительное исследование рынка, – беспечно сказала Брэнди. – Выяснение, что дети хотят получить на Рождество. Я все это знаю.

– Ой, это-то было очевидно, – голос Уитни вздрагивал от нетерпения. – Господи, перед тем как купить эту компанию, он у всех детей, с которыми встречался, спрашивал их мнение об «Интеллитойз», так что, разумеется, работа Санта-Клаусом ему как раз в кассу. Но есть еще кое-что, Брэнди.

Она имеет в виду падение спроса, сказала себе Брэнди. Но не могла себя заставить вполне поверить в это. Под ложечкой засосало, как будто страх провертел ей черную дырку в груди.

– В прошлые выходные я спрашивала Росса, зачем он внедрил Зака в твой универмаг, – сказала Уитни, – и он мне не ответил.

Брэнди ни в чем не собиралась признаваться, но не успела вовремя себя остановить:

– Я знаю.

Это был скорее хрип, чем голос.

– Что ты сказала?.. Ну, что бы там ни было, тогда он мне не ответил. Он держал рот на замке, потому что знал: я сделаю именно то, что как раз и делаю сейчас, – позвоню тебе и предупрежу. Но сейчас, когда он уже принял решение...

У Брэнди взмокли ладони.

– Предупредишь меня? О чем?

Она с трудом выталкивала слова. Так, значит, что-то было не так! Что за бедствие сейчас обрушится на нее?

Конечно, думала Брэнди, я должна знать. Простое принятие того факта, что она не имела ни малейшего представления о происходящем, было равносильно признанию, что она не способна руководить универмагом!

– Росс собирается предложить тебе работу аварийщика.

В первую секунду Брэнди подумала, что расслышала неправильно. Это было не бедствие; это было такое продвижение по службе, о каком она не смела думать даже в самых безумных мечтах.

Она сказала:

– В жизни бы не подумала.

– А ты подумай прежде, чем прыгать от восторга, – сухо сказала Уитни. – Не позволяй себе проникнуться благоговением и согласиться, не поразмыслив. Не такая уж это завидная работа, если не считать того факта, что с этой должности тебе открывается прямая дорога в центральный офис.