Текст книги "Исчезнувшая Луна (сборник)"

Автор книги: Ли Дуглас Брэкетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Брэкетт Ли
ИСЧЕЗНУВШАЯ ЛУНА

РАССКАЗЫ О МНОГИХ МИРАХ

Пожалуй, все началось много лет назад, когда маленькая Ли Брэкетт проводила лучшие годы своей жизни в странствиях по калифорнийской бухте, неподалеку от старенького деревенского домишки, воображая себя отважным пиратом.

И когда в руки этому предприимчивому сорванцу, как называли ее домашние, попалась книга Эдгара Райса Берроуза «Боги Марса», Ли с легкостью перенеслась в новый фантастический мир, на основе которого впоследствии создала свою собственную планету мрачных городов Лау-Канала и пустынных племен с их древней историей, полной тайн и загадок.

Позже родилась и Венера Ли. С Морем Утренних Опалов и Горами Белых Облаков. Это была только ее планета, не похожая ни на одну другую, целиком построенная ее воображением.

Лето 1940 и 1941 годов я провел в Калифорнии, где мы встретились с Ли. А по возвращении в Пенсильванию уже читал ее первые рассказы, отличавшиеся особым изяществом, увлекательностью и мастерски закрученными сюжетами.

Спустя еще пару лет в одном из журналов была опубликована ее самая большая повесть-сказка «Драгоценность Баса», которая произвела на меня впечатление необычного, нетрадиционного произведения. И хотя главные действующие лица – Маус и Сиран – вполне достоверные и земные, если так можно выразиться, люди, я был поражен очень зримо представленным образом чуждых ландшафтов и жуткой мощью сотворенных ею андроидов, о которых я тоже писал. Помню, тогда я сказал себе, что эта девушка может писать.

Вскоре я прочел «Вуаль Астеллара». Мрачная, западающая в память история человека, приносящего свой народ в жертву любви к инопланетянке, и по сей день кажется мне очень сильной вещью. К тому же каждый раз, когда я перечитываю эту повесть, мне слышится угрюмый, незабываемый голос Генфри Богарта. Правда, Ли не соглашается с этим, но я-то знаю, что в свое время она была восхищена им. Надо сказать, что приглашением продюсера Говарда Хоукса для работы над сценарием фильма Богарта «Глубокий сон», в сотрудничестве с самим Уильямом Фолкнером, а также двумя последующими годами работы в Голливуде Ли целиком обязана выходу в свет именно этой своей повести.

Однако летом 1946 года весь кинобизнес вынужден был остановиться по причине профсоюзной забастовки, а Ли – снова вернуться на Марс и Венеру, к своей первой любви, научной фантастике. В конце этого года мы и поженились.

На этот раз она создала одного из самых знаменитых своих героев – грозного сына Земли, воспитанного на диком Меркурии, – Эрика Джона Старка. Его приключениям посвящена серия «Рыжая звезда», в том числе «Сага о Скэйте», и несколько других повестей. Но самой замечательной из них я считаю «Венерианскую колдунью», в которой борьба с демонической олигархией тщеславного дегенерировавшего рода, разыгравшаяся на великолепно созданном фоне местного колорита, приводит полудикого человека в удивительные глубины газообразного моря и где в финале автор сама неумолимо ведет своего героя к глубокому психологическому поражению, несмотря на выигранную им битву.

В самом деле, лейтмотивом многих повестей Ли звучит заранее обреченная на провал мечта сильного человека, которая обращается в прах, лишь только становится достижима.

Такова неминуемая участь ее героев, начиная от раннего рассказа «Астеллар» и кончая Джимом Баквортом из исторической повести «Последователь свободного ветра»; они ищут что-то, чего никогда не могут найти, их победа и поражение сливаются воедино за последней строкой повестей «Исчезнувшая Луна» и «Шеннеч Последний». Этим она вызывает странную, совершенно особенную симпатию к ним.

Планеты, созданные Ли, все до одной, несут в себе самостоятельные черты, в их недрах сокрыта некая природная сила. Все они по-своему прекрасны, но вот Меркурию Брэкетт недостает обаяния Венеры и печали древнего Марса. Произошло это благодаря ныне устаревшим и опровергнутым догадкам астрономов, которые считали, что он всегда повернут одной стороной к Солнцу, а другой к космосу и у него есть сумеречный пояс, разделяющий планету на зоны дикой жары и смертельного холода, в котором только и возможно существование каких-нибудь жизненных форм. Поэтому у ее Меркурия нет красоты, нет истории, а только грубая сила. Его природа – главный злодей, заключивший хрупкую жизнь в крепость громадных гор, вознесшихся выше неба, насылающий на нее жестокие грозы и внезапные обвалы, осаждающий жаром и холодом, голодом и жаждой. Чем не подобие Ада!

Случилось так, что прежняя слава Марса совсем поблекла, и, перед тем как вернуться на вымышленную Землю, Ли написала последнюю и самую печальную из марсианских повестей – «Последние дни Шандакора». Мечтатели Шандакора, воскрешающие тени древних легенд, по сути являются зеркалом, отражающим настроение автора, покидающего свой удивительный мир, построенный в воображении в те давние времена, когда девочка из калифорнийской бухты зачитывалась Берроузом.

Место действия рассказов «Женщина с Альтаира» и «Странные» – Земля на фоне внешней Вселенной, а главные герои – гости из других миров. Написаны они как бы с противоположных позиций, и если пленница с Альтаира поначалу вызывает симпатию, то «странные люди», с точки зрения обыкновенного земного жителя, вызывают лишь страх и удивление.

Один из ее научно-фантастических романов о Земле – «Долгое завтра»– по своему содержанию мог претендовать на место в ряду других классических произведений этой тематики. Он был написан под впечатлением от общения с народом Эмишь, населяющим деревенские окраины Огайо, где мы с Ли купили себе дом. Они живут себе своей простой, древней жизнью, ничуть не нуждаясь в достижениях современной цивилизации. Этот факт послужил отправной точкой к созданию романа о мире после атомной войны.

Прежде чем снова вернуться в Голливуд, за какие-то 18 месяцев Ли написала не только «Долгое завтра», но и еще два романа: «Тигр среди нас», по которому Алан Ледд поставил фильм, и «Око за око», впоследствии вошедший в телесериал из серии Джона Бейна, и еще три сценария: «Хатари» – об африканских джунглях, и вестерны – «Эль-Дорадо» и «Рио Лобо»; все это для своего прежнего продюсера Говарда Хоукса. Помню, в работе над «Эль-Дорадо» произошел небольшой конфликт: продюсер и звезда хотели повторить сцену из «Рио-Браво», а Ли не соглашалась. В конце концов она сказала: «Я знаю, когда перегибаю палку, так что черт с ней!»– и написала злополучную сцену.

Она работала на Голливуд много лет, а в перерывах писала научную фантастику. Один из ее последних сценариев был написан по роману Раймонда Чандлера «Затянувшееся прощание». А во время забастовки сценаристов Ли вернулась к Эрику Старку и написала серию романов, охватывающих более широкую сферу, чем ее ранние рассказы о нем. «Рыжая звезда», «Собаки Скэйта» и «Грабители Скэйта» – это приключения ее любимого героя в новом громадном звездном мире, занявшем место прежних Марса и Венеры Ли Брэкетт.

Ли вообще была талантливым и трудолюбивым человеком. Сразу после школы она пошла преподавать плаванье и драматическое искусство, хотя, увы, должен заметить, что первое у нее получалось гораздо лучше второго. А летом 1949 года, когда мы с нашими давними друзьями – Г. Каттнером и К. Мур, более ранней супружеской парой писателей-фантастов, чем мы, ездили на Средний Запад, ее таланты были подвергнуты суровому испытанию. Мы до сих пор, например, вспоминаем, как там, в темноте ночи Айовы, ничего не подозревавший Генри столкнулся со слоном.

В 1950 году, вернувшись на Восток, мы купили фермерский домик, построенный аж в 1819 году, в миле от тихой деревушки Кинсмен, в Огайо. Дом пустовал много лет, электричества не было, а за водой нужно было идти к колодцу, выкопанному еще до Гражданской войны. И мы с энтузиазмом, присущим сейчас многим молодым, принялись восстанавливать эти развалины.

Трава вокруг дома была высотой примерно в ярд. И я помню, как, выглянув однажды в окно, обнаружил Ли самозабвенно размахивавшей косой, приобретенной у кого-то в деревне. Поскольку раньше она ею никогда не пользовалась, это было просто чудо, что она не отрезала себе ноги.

Но это было только начало. Мы изо всех сил старались соорудить человеческое жилище из раннеамериканской реликвии. Ли помогала мне выкатывать со двора огромные камни, настилать полы, прибивать к стенам панели и как-то раз даже залезла на крышу помочь прибить дранки.

Временами мы бродили по лесу, собирали землянику и ежевику. В такие вечера Ли выстраивала на столе в ряд кувшины с замечательными джемами и другими деликатесами. А на следующий день с раннего утра снова возвращалась к печатной машинке.

Единственным видом деятельности, на которую ее невозможно было уговорить, была охота, для чего я приобрел отличный карабин с телескопическим прицелом, универсально приспособленным для стрельбы по суркам. Их было целое множество, они рыли себе норы вокруг лужайки у нашего дома. А Ли завела себе привычку наблюдать за ними, когда отрывала глаза от печатной машинки. Они стали для нее почти домашними, и ясно, что мое замечательное ружье так ни разу и не использовалось.

В начале зимы 1956 года мы взяли отпуск на несколько недель для давно запланированной поездки в Египет, Персию и Средний Восток. Но прежде чем это сделать, нам пришлось выкапывать из промерзшей грязи посаженный прошлой весной пастернак. Казалось, что его невозможно сдвинуть с места, и я пошутил, мол, странная интродукция между Голливудом и Египтом, а Ли спокойно ответила: «Это хороший пастернак, и он будет храниться как полагается, прежде чем мы уедем».

Можно подумать, что между двумя загруженными работой писателями, живущими вместе и занимающимися обустройством дома, должны возникать трения. Мы оба знали, как тяжело писать, и с самого начала уважали рабочие привычки друг друга. Когда один из нас уходил в рабочий кабинет, все остальное просто не имело значения.

Меня иногда спрашивают, почему мы не пишем вместе. Конечно, за все эти годы случалось то, что я бы назвал неофициальным сотрудничеством, а совсем недавно мы впервые полноправно сотрудничали над повестью для антологии Харлана Эллисона «Последние опасные видения». Мы решили написать повесть о наших самых любимых героях: у Ли это, конечно же, Старк, а у меня – персонажи приключений в далеком будущем, о которых я писал много лет назад в серии «Звездные короли». А назвали мы все это – «Старк и звездные короли». Когда мы приступили к работе, совершенно внезапно обнаружилось, что у нас абсолютно разные методы: я пишу конспект и разрабатываю его, и когда я спросил Ли, где ее конспект, она ответила, что его просто не существует: «Я просто начинаю с первой строки и иду дальше». Я был крайне удивлен; для меня это чудовищно трудный способ.

Мы никогда не читаем друг другу незаконченные вещи, чтобы случайно не сбить намеком, пусть даже очень хорошим. Потому что это грозит путаницей противоречивых элементов. Но когда Ли работала над «Последователем свободного ветра», ею было сделано исключение. Видите ли, Джим Бакворт, храбрый мулат, который, отправившись на Запад, стал прокладывать дороги и сделался одним из знаменитых людей, на самом деле был моим героем. Она опасалась, как бы меня не обидело что-нибудь из того, что она о нем напишет, и поэтому, закончив часть, каждый раз давала мне ее прочесть. Так что мне приходилось неустанно рецензировать: «Отлично! Продолжай в том же духе».

Писать более-менее профессионально я начал лет на десять раньше, чем Ли. Однако мне нашлось чему у нее поучиться. Обычно я заводился и уже не останавливался, поэтому часто выходили непродуманные страницы. Но наличие критика тут же в доме вскоре заставляло меня погасить пыл и возвратиться к тому, что было написано слишком небрежно и поспешно.

Ли, ко всему прочему, очень деликатный критик. Она искренне радовалась, если что-то получалось хорошо. А если какой-то рассказ оказывался посредственным, непроизвольно хмурила брови и начинала тщательно выбирать слова: что-то вроде того, что, мол, вот этот (второстепенный) герой очень хорош. И ни слова о том, что все остальное ни к черту не годно. Для меня это означало идти и переписывать заново. После стольких лет изготовления конвейерной продукции для дешевых журналов это очень благотворно отразилось на моей работе. И я думаю, а многие согласятся со мной, что мои произведения приобретали все более качественный уровень.

За это и, по крайней мере, за миллион других вещей я благодарен Ли.

Эдмунд Гамильтон

ДРАГОЦЕННОСТЬ БАСА

Глава 1

Маус помешивала жаркое, весело шипевшее в маленьком железном котелке. Еды было маловато. Маус задумчиво фыркнула и сказала:

– Ты мог бы спереть кусок побольше. Теперь придется голодать до следующего городка.

– Ох-ох-о! – лениво вздохнул Сиран.

Глаза Маус потемнели от гнева.

– Нам есть нечего, а тебе, я вижу, на это наплевать!

Удобно расположившись возле большого замшелого камня, Сиран следил за Маус ленивыми глазами. Он любил наблюдать за ней. Она была маленькая, на голову ниже его, и худенькая, как девочка. За ее черными, вечно всклокоченными волосами ухаживал только ветер, а глазки ее – тоже черные – блестели, как две застывшие капли дегтя. Между ними, на переносице, краснело маленькое клеймо воровки. Тело девушки кое-как прикрывала видавшая виды малиновая туника, и торчащие из-под нее голые руки и ноги были такими же загорелыми, как и у самого Сирана.

Сиран ухмыльнулся, и стало видно, что во рту у него не хватает одного зуба, а на верхней губе четко обозначился старый, давно затянувшийся рубец.

– Еда? Зачем нам еда? – сказал он. – Я не хочу, чтобы ты разжирела и обленилась.

Маус, весьма чувствительная к намекам насчет ее худобы, яростно прошипела что-то и швырнула в своего спутника деревянной тарелкой. Сиран пригнул косматую голову, позволив тарелке пролететь мимо, и, как ни в чем не бывало, тронул струны арфы, лежавшей на его голых загорелых коленях. Арфа мягко замурлыкала.

Сирану было хорошо. Жар солнечных шаров, медленно плывущих в красноватом небе, навевал на него блаженную дремоту. После шума и толчеи рыночных площадей и пограничных городов глубокая тишина этого места казалась почти невероятной.

Они устроили привал на узкой гряде, идущей от Фригейских холмов вниз, в прибрежную равнину Атланты. Этот путь был короче, но ходили по нему только бродяги, вроде них. Слева от Сирана, далеко внизу, простиралось угрюмое горящее море, скрытое красноватым туманом. Направо, тоже далеко внизу, раскинулась Запретная Равнина, плоская, тянущаяся до самого края мира, выгнутого вверх, точно края блюдца. Там, где равнина поднималась к небесам, острые глаза Сирана различали огромный, блистающий золотом пик, чья вершина скрывалась в облаках.

Маус неожиданно спросила:

– Это она, Кири? Бет Вита, Гора Жизни?

Сиран извлек из арфы трепещущий звук.

– Она самая.

– Давай поедим, – предложила Маус.

– Боишься?

– Не хочешь ли ты прогнать меня? Может, ты думаешь, что клейменая воровка недостаточно хороша для тебя? Я не виновата, что родилась от таких родителей. Ты тоже имел бы клеймо на своей безобразной роже, но тебе повезло!

И она швырнула в него черпаком.

На этот раз Маус прицелилась лучше, и Сиран не успел уклониться. Черпак задел его по уху. Он сердито поймал его и бросил обратно. Маус отшатнулась, потеряла равновесие, упала, и вдруг из ее глаз покатились слезы.

– Боюсь?.. Конечно, боюсь! Я никогда еще не выходила из города. Кроме того..

Она перешла на шепот.

– Я все время вспоминаю рассказы о Басе Бессмертном, о его андроидах и о серых змеях, которые служат им, и о Камне Судьбы..

Сиран скорчил презрительную мину.

– Легенды, бабьи сказки. Ими только ребятишек пугать. А вот Камень Судьбы…

Огонек жадности мелькнул в его глазах.

– Камень Судьбы – это штука интересная. В нем скрыта такая сила, что владеющий ею человек может править миром.

Он взглянул на голую равнину.

– Может, когда-нибудь я проверю, правда ли это.

– Ох, Кири!

Сильными маленькими ладонями Маус стиснула его запястья.

– Не надо! Не ходи туда! Пока что из Запретной Равнины никто не вернулся!

– Вот именно – пока что!.. – Сиран ухмыльнулся. – Да ведь я не сейчас иду, Мауси. Сейчас я слишком голоден.

Она молча взяла его тарелку и положила в нее кусок мяса. Сиран отложил арфу и выпрямился – крепкий, мускулистый маленький человечек, слегка кривоногий, с добродушным грубоватым лицом, в желтой тунике, еще более оборванной, чем туника Маус.

Они сели. Сиран ел мясо руками.

Маус угрюмо вгрызалась в свою долю. Трапеза продолжалась в полном молчании. Поднялся ветер, раскидал в стороны солнечные шары и занялся исследованием Красного тумана над морем. Через некоторое время Маус сказала:

– Ты слышал, о чем говорят на рыночных площадях, Кири?

Он пожал плечами.

– Мало ли что болтают. Мне-то какое дело?

– Во всех пограничных деревнях говорят одно и то же. Люди, живущие на краю Запретной Равнины, исчезают иногда целыми городами.

– Один человек упал в звериную яму, – раздраженно прервал ее Сиран, – а через две недели сказали, что исчез целый город. Забудь об этом.

– Но подобное случалось и раньше, Кири, только очень давно…

– Очень давно на Равнине жили дикие племена. Они нападали на людей и убивали их, вот и все!

Сиран вытер руки о траву и недовольно добавил:

– Если ты будешь повторять нелепые слухи трусливых баб…

Он вовремя успел выхватить из ее рук тарелку. Маус свирепо смотрела на него и тяжело дышала. Сейчас она и вправду напоминала мышь, только мышь разъяренную, готовую к драке. И даже в этот момент в ее круглых черных глазах светился ум. Сиран засмеялся.

– Иди сюда.

Она сердито подошла. Он посадил ее рядом с собой, поцеловал и взял арфу.

Маус прислонилась головой к его плечу. Сиран вдруг почувствовал себя совершенно счастливым, и арфа его запела сама собой. Перед ним лежали дикие, нехоженые просторы, и нужно было как можно скорее оживить их музыкой, нежным потоком звуков, рожденных дрожащими струнами. Потом он запел. У него был прекрасный голос: чистый, точный, как новое лезвие, но мягкий. Он пел простую песню про двух любящих. Она ему нравилась.

Через некоторое время Маус потянулась, повернула его голову к себе и поцеловала рубец на его губе: ей надоело пение Сирана. Она больше не злилась. Сиран склонил голову. Глаза его были закрыты, но он почувствовал, как напряглось ее тело, и губы ее оторвались от его рта.

– Кири, смотри!

Он гневно откинул голову назад и открыл глаза. Гнев его тут же стих.

Свет, теплый, дружелюбный солнечный свет, который никогда не тускнел, не гас, вдруг как-то неуловимо изменился.

В небе над Бет Витой появилась тень.

Она росла и ширилась. Солнечные шары скрылись один за другим, тьма над Запретной Равниной тянулась к людям.

Маус и Сиран скорчились, вцепившись друг в друга, не разговаривая, не дыша.

Тревожный ветер, вздыхавший над ними, исчез. Долгие, томительные минуты тьма держала их в своих объятиях, потом солнечные шары загорелись снова, а тень ушла.

Сиран глубоко вздохнул. Его прошиб холодный пот, и, когда он сжал в своих руках ладони Маус, он почувствовал, что они тоже холодны, холодны, как смерть.

– Что это было, Кири?

– Не знаю.

Он встал и машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, закинул арфу за спину. Душу его пронзило странное чувство незащищенности, беспомощности, а залитая солнечным светом гордая гряда показалась ему слишком неуютным и даже зловещим местом. Он рывком поднял Маус. Никто из них не произнес ни слова. Глаза их наполнил ужас.

Вдруг Сиран замер, судорожно стиснул в руках котелок с жарким и уставился на что-то позади Маус. Потом он бросил котелок, заслонил девушку своей спиной и выдернул нож. Последнее, что он услышал, был дикий вопль Маус.

Но увидеть, что с ней случилось, он не успел. Какие-то существа, крепкие, молчаливые, ухмыляющиеся, влезли на гряду и окружили бродяг, держа наготове жезлы с опаловыми головками, похожими на крошечный солнечный шар. Эти твари были приземистыми – ростом не выше Маус, – но толстыми и мускулистыми. Серый звериный мех рос на них, как волосы на мужском теле, а на голове он переходил в грубую гриву. Проглядывавшая кожа была серой, морщинистой и шероховатой.

Их плоские, бессмысленные морды украшали звериные носы-пуговицы, во рту блестели острые, серые зубы, а кроваво-красные глаза не имели ни белков, ни зрачков.

Глаза были хуже всего.

Сиран взвыл и бросился на пришельцев с ножом. Один из серых зверей легко уклонился, подпрыгнул и коснулся жезлом затылка Сирана.

В голове певца вспыхнуло пламя, и тотчас наступила тьма, прорезанная криком Маус. Падая во мрак, он вспомнил: «Это – Калды, легендарные звери, служившие Басу Бессмертному и его андроидам, Калды, которые охраняют Запретную Равнину от людей».

Когда Сиран очнулся, оказалось, что он уже на ногах и куда-то идет. Судя по усталости, сковывающей его движения, шел он довольно давно, но когда начался этот поход и что ждет его впереди, он вспомнить не смог. Нож у него конфисковали, но арфа осталась при нем.

Маус шагала рядом. Ее черные глаза угрюмо и недоверчиво сверкали сквозь спутанные, закрывающие лицо волосы.

Серые звери с жезлами в лапах окружали их плотной стеной.

Тут Сиран понял, что они идут по Запретной Равнине и зашли уже весьма далеко. Это открытие заставило его вздрогнуть. Он слегка придвинулся к Маус.

– Привет!

Она покосилась на него.

– Черт бы побрал тебя и твою злосчастную судьбу! Значит, все, что говорят в пограничных городах, – брехня, да?

– Я же и виноват! Вот уж совсем по-женски…

Он махнул рукой.

– Ну ладно! Теперь это не имеет значения. Важно, куда мы идем и зачем..

– Откуда мне… Погоди-ка, мы останавливаемся.

Калды жестами велели им стоять на месте. Один из них насторожился, словно услышал что-то вдалеке, хотя до Сирана не долетало ни звука. Затем Калд кивнул головой, и отряд двинулся снова, чуть изменив направление.

Минуты через две перед ними возник глубокий овраг. Если смотреть на Запретную Равнину с горной гряды, она казалась совершенно ровной, на самом деле ее пересекали многочисленные овраги. Весьма широкие и четко, словно мечом, прорезанные, они скрывались за выгнутым вверх горизонтом.

Сиран снова почувствовал неприятную тошноту: он понял, что их ведут к самой Бет Вите.

Старые легенды одна за другой тонут в потоке времени, но всегда находятся люди, которые помнят их и, чтобы заработать на жизнь, распевают на площадях старинные баллады о чудесах, случавшихся в прошлые века. Таков был и Сиран. Он знал множество древних легенд, но ему и в голову не приходило проверить, правду ли они говорили Тем более – рассказы о Бет Вите. Ходить на Бет Виту человеку нельзя Оно и понятно. Равнина, все еще называемая Запретной, надежно защищала таинственную гору, и никто не сомневался, что человек, забредший сюда, назад уже не вернется.

Голод, жажда, дикие звери или нечистая сила были тому причиной – только люди не возвращались, и это отпугивало желающих.

Кроме того, единственной причиной, толкающей смельчаков в поход на Бет Виту, были легенды о Камне Судьбы, а люди давным-давно утратили веру в него. Никто не видел ни Баса Бессмертного, который был богом и хранителем Камня, ни его слуг-андроидов, ни их рабов – Калдов.

Предполагалось, что очень давно люди видели их. Сначала, согласно легендам, Бас Бессмертный жил далеко – в зеленом мире, где только один солнечный шар, регулярно восходящий и заходящий, где небо то голубое, то черное с серебром и где горизонт заворачивается вниз. Все это было явной глупостью, но она веселила людей, и им нравилось слушать песни о таких чудесах.

Где-то на этой планете, зеленой с голубым небом, Бас нашел пылающий камень, который дал ему власть над жизнью, смертью и судьбой. Существовало множество сумбурных и противоречивых рассказов о вражде между Басом и обитателями этого смехотворного мира, где небо менялось так же часто, как настроение у капризной женщины. В конце концов Бас, как предполагают, собрал под власть Камня целую толпу своих приверженцев и через громадное пространство перенес их в этот мир, где они теперь и живут.

Сиран заметил, что эти сказки особенно любят дети. Их воображение было еще достаточно глубоким, а вопиющих нелепостей этих песен они просто не замечали. Для детской аудитории Сиран готов был исполнять весь Древний Цикл.

Итак, после того, как Бас Бессмертный с помощью Камня Судьбы поселил всех этих людей в новом мире, он создал андроидов Кафра и Стьюда и привел откуда-то – может быть, из другого мира – Калдов. Начались войны, восстания, тяжелые сражения за власть между Басом и людьми, но благодаря Камню Бас всегда побеждал.

Из этого бездонного колодца Сиран и черпал материалы для своих баллад.

Но одна легенда сохранила свою первоначальную форму – сказания о Бет Вите, Горе Жизни, жилище Баса Бессмертного, его андроидов и Калдов. И где-то под Бет Витой находился Камень, обладание которым может подарить человеку вечную жизнь и власть над любым богом, в которого человек верит.

Несмотря на свой скептицизм, Сиран заигрывал с этой легендой. Похоже, теперь он идет, чтобы увидеть все своими глазами.

Он оглянулся на Калдов. Нет, таких тварей просто не может существовать в реальной жизни, их место в кошмарном сне, в бреду. Скептицизм его пошатнулся так сильно, что Сирану стало плохо. Он почувствовал себя как человек, который только что очнулся от жутких сновидений и обнаружил, что действительность ничуть не лучше.

Если Калды реальны, то реальны и андроиды, а значит, существует и Бас, и Камень Судьбы.

Сиран даже вспотел от возбуждения.

Маус неожиданно вздернула голову.

– Кири, слушай!

Откуда-то издалека донеслось ритмичное позвякивание металла и шарканье голых или обутых в сандалии ног.

Калды начали подгонять пленников жезлами. Горячая опаловая верхушка жезла один раз уже ударила Сирана, и больше он не желал встречаться с ней.

Возможно, сила, заключенная в этих огненных самоцветах, есть часть силы Камня Судьбы, спящего под Бет Витой.

Шарканье и звяканье стали громче. Вскоре путь конвою преградили два оврага, пересекающиеся друг с другом под прямым углом. Конвоиры и пленники остановились.

Уши Калдов нервно двигались.

Маус испуганно прижалась к Сирану и в страхе взглянула на дно оврага. Сиран тоже посмотрел туда.

К ним приближалось не менее сорока Калдов. Они шли двумя колоннами, с двух сторон охраняя длинную вереницу скованных железными цепями мужчин и женщин.

Пленники были прикованы так близко друг к другу, что это мешало им идти, и стоило кому-нибудь из них попытаться напасть на стражников – и вся шеренга рухнула бы на землю.

Маус ядовито заметила:

– Один человек попал в звериную яму, а через две недели сказали, что исчез целый город. Ха!

Сиран скривил губы.

– Продолжай, Мауси, сейчас это очень уместно.

Он хмуро взглянул на отряд рабов и добавил:

– Что, черт побери, все это значит? Чего они хотят от нас?

– Узнаешь, – отозвалась Маус. – Это твоя злосчастная судьба виновата. – Сиран замахнулся на нее. Маус испуганно отшатнулась.

К ним подошли два Калда и очень осторожно коснулись их кончиками жезлов. На этот раз они не хотели оглушать пленников, довольствуясь лишь легким оцепенением.

Сирана охватило бешенство, он хотел взбунтоваться, ударить стражника, но прикосновение жезла отбило у него всякую охоту двигаться. Как раз в это время к ним подошла колонна рабов.

Сирана затолкали в строй и надели на него ошейник. Перед ним стоял высокий рыжегривый человек. На спине его перекатывались тугие бугры мощных мышц. Веснушчатая, поросшая рыжими волосами кожа была скользкой от пота. Сиран, почти вплотную прижатый к нему, плотно сжал губы и, насколько мог, отвернул лицо.

Маус приковали за спиной Сирана. Она обхватила его талию. Он сжал ее руки.