Текст книги "Последние дни Шандакора"

Автор книги: Ли Дуглас Брэкетт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

6

И были дни и ночи, скудная пища и еще меньше воды. И была Дуани. И был Шандакор.

Страх я потерял. Доживу я до того, чтобы занять свое вожделенное Кресло, или нет, в любом случае здесь было на что посмотреть. Дуани была моей постоянной спутницей. Я с уважением относился к своим обязанностям – еще бы, ведь от этого зависела моя шея! – но оставалось время и для того, чтобы просто побродить по улицам, поглядеть на пышный карнавал жизни, которой не было, и почувствовать тишину и запустение, столь ужасающе реальные.

Я начинал понимать, что это была за культура и как народ Шандакора смог покорить весь мир, не прибегая к силе оружия.

Мы заходили в Зал Правительства – здание из белого мрамора с великолепными строгими фризами, – и я видел там церемонии выборов и коронации правителя. Мы посещали учебные заведения. Я видел молодых людей, обученных военному делу не хуже, чем мирным искусствам. Я видел прекрасные сады и места развлечений: театры, форумы, спортивные площадки; видел кузницы и ткацкие станки, где мужчины и женщины Шандакора творили красоту, чтобы потом обменять ее на необходимые им вещи из мира людей.

Рабов людской расы продавали в Шаидакор такие же люди. С ними хорошо обращались – как обращаются с полезным животным, которое стоит денег. Рабы выполняли свою работу, но это была лишь малая часть всех трудов Шандакора.

В Шандакоре делали веши, каких не встретишь на всем остальном Марсе, – инструменты, ткани, украшения из металла и драгоценных камней, стекло и тонкий фарфор, – и народ Шандакора гордился своим искусством. Научные достижения они оставляли для себя – кроме тех, которые касались медицины, сельского хозяйства или архитектуры..

Они были законодателями и учителями. Люди брали то, что им давали, и ненавидели дающих. Как долго развивалась эта цивилизация, чтобы достичь такого расцвета, Дуани не могла мне сказать. Не знал и старый Рул.

– Известно, что у нас было правительство, письменность и система счета задолго до того, как они появились у людей. Мы унаследовали все это у другой, более древней расы. Не знаю, правда это или легенда.

В дни своего расцвета Шаидакор был огромным процветающим городом, насчитывавшим десятки тысяч жителей. И никаких признаков нищеты и преступности. Во всем городе я не смог найти ни одной тюрьмы.

– За убийство карали смертью, – сказал Рул, – но случались убийства крайне редко. А воровали только рабы – мы до этого не унижались.

Он взглянул на мое лицо и снисходительно улыбнулся:

– Удивляешься – огромный город, где нет ни преступников, ни потерпевших, ни тюрем?

Я должен был признать, что действительно удивлен: – Хоть вы и древняя раса, мне все равно непонятно, как вам это удалось. Я изучаю культуру – здесь и в своем родном мире. Я знаю все теории развития цивилизации, я видел образцы, подтверждающие эти теории, но вы не подходите ни под одну из них! Улыбка Рула стала шире.

– Хочешь знать правду, человек? – спросил он.

– Конечно!

– Тогда я скажу тебе. Мы развили способность мыслить. Сначала мне показалось, что он шутит.

– Постойте! – возразил я. – Человек – мыслящее существо, на Земле даже единственное разумное существо.

– Не знаю, как на Земле, – вежливо ответил Рул, – но здесь, на Марсе, человек всегда говорит: «Я мыслю, я высшее существо, я обладаю разумом». И он очень гордится собой, потому что он мыслит. Это знак его избранности. Находясь в убеждении, что разум действует в нем автоматически, он позволяет управлять собой эмоциям и суевериям. Человек верит, ненавидит и боится, руководствуясь не разумом, а словами других людей или традициями. Он говорит одно, а делает другое, и разум не объясняет ему, чем факты отличаются от вымысла. Он ввязывается в кровопролитные войны, подчиняясь чьим-то пустым прихотям, – вот почему мы не даем человеку оружия. Величайшие глупости кажутся ему проявлениями высшего разум а, подлейшие предательства он считает благородными поступками – вот почему мы не учим его правосудию. Мы научились мыслить. А человек научился только болтать.

Теперь я понимал, почему людские племена так ненавидят народ Шандакора. Я ответил сердито:

– Возможно, на Марсе это и так. Но только мыслящие существа способны развить высокие технологии, и мы, земляне, намного вас в этом обогнали. Да, конечно, вы знаете некоторые вещи, до которых мы еще не додумались, – кое-что из оптики, электроники, да, может, еще несколько отраслей металлургии. Однако…

Я начал перечислять известные нам вещи, которых не было в Шандакоре:

– Вы пользуетесь лишь вьючными животными и колесницами. А мы давно уже изобрели летательные аппараты. Мы покорили космос и планеты. Скоро мы завоюем звезды!

– Быть может, мы были неправы, – кивнул Рул. – МЫ остались здесь и завоевали самих себя.

Он взглянул на склоны холмов, на ожидающую армию варваров и вздохнул:

– В конце концов, теперь уже все равно.

Так проходили дни и ночи. Дуани приносила мне пищу, делилась своей порцией воды, задавала вопросы и водила меня по городу. Единственное, что она мне не показывала, было какое-то место под названием «Дом Сна».

– Скоро я буду там, – сказала она как-то и поежилась. – Скоро? – переспросил я. Лучше было не спрашивать.

– Рул следит за уровнем воды в цистернах, и когда придет время… – Девочка сделала рукой неопределенный жест. – Пойдем на стену.

Мы поднялись на стену, пройдя между призрачных солдат и знамен. Снаружи царили тьма, смерть и ожидание смерти. Внутри сиял огнями Шандакор в своем последнем гордом великолепии, каК будто не чувствуя надвигающейся гибели. Жутковатая магия действовала мне на нервы. Я смотрел на Дуани. Она перегнулась через парапет и глядела наружу. Ветер шевелил ее серебристый гребешок, прижимал к телу легкие одежды. В глазах Дуани отражался лунный свет, и я не мог прочесть ее мыслей. Потом я увидел, что глаза ее полны слез.

Я обнял ее за плечи. Она была только ребенком, ребенком чуждой мне расы, такой непохожей на мою…

– Джонросс…

– Да?.

– Так много осталось вещей, о которых я никогда не узнаю.

Я впервые прикасался к ней. Ее странные кудри шевелились над моими пальцами – живые и теплые. Кончики острых ушей были мягкими, как у котенка.

– Дуани! – Что?

– Я не знаю…

Я поцеловал ее. Она отстранилась и испуганно посмотрела на меня своими сияющими черными глазами. Внезапно я перестал считать ее ребенком, забыл, что она не человек, – это было не важно.

– Дуани, послушай! Тебе не надо уходить в Дом Сна! Она смотрела мне прямо в глаза. Плащ ее распахнулся от ночного ветра, руки упирались мне в грудь.

– Там, снаружи, целый мир, в котором ты сможешь жить. А если он тебе не понравится, я возьму тебя с собой на Землю. Тебе незачем умирать!

Она продолжала молча смотреть на меня. Внизу, на улицах, горели яркие огни и бродили безмолвные толпы. Дуани перевела взгляд на мертвую долину за стенами города и холодные враждебные скалы.

– Нет.

– Но почему? Из-за Рула и всей этой болтовни о гордости расы?

– Такова правда. Корин понял это. Я не хотел думать о Корине.

– Он был один, а ты – нет. Ты никогда не будешь одинока.

Дуани подняла руки и ласково провела ладонями по моему лицу.

– Вот он, твой мир, – та зеленая звезда. Представь себе, что он должен исчезнуть и ты останешься последним человеком Земли. Представь, что ты вечно будешь жить со мной в Шандакоре, – разве тебе не будет одиноко?

– Это не важно, если рядом будешь ты!

– Это очень важно. Наши расы так же далеки друг от друга, как звезды. У нас нет ничего общего.

Я вспомнил все доводы старого Рула, разозлился и наговорил ей гадостей. Она дала мне выговориться, потом улыбнулась и сказала:

– Все не так, Джонросс. – Она повернулась, чтобы взглянуть на город. – Это мой мир, и другого не будет. Когда он умрет, я умру с ним.

И тогда я возненавидел Шандакор.

После этого разговора я потерял сон. Каждый раз, когда Дуани уходила, я боялся, что она уже не вернется. Рул ничего не говорил, а я не осмеливался спрашивать. Часы летели как секунды, и Дуани была счастлива, а я – нет. Мри оковы запирались на магнитный замок. Я не мог открыть его и не мог порвать цепи.

Однажды вечером Дуани пришла ко мне с таким лицом, что я понял правду еще до того, как заставил ее рассказать, в чем дело. Она уцепилась за меня и не хотела разговаривать, но в конце концов произнесла:

– Сегодня мы бросали жребий, и первая сотня ушла в Дом Сна.

– Это только начало. Дуани кивнула:

– Каждый день будет забирать с собой следующую сотню, и так пока все не уйдут.

Не в силах больше Выносить эту пытку, я оттолкнул от себя Дуани и вскочил на ноги.

– Ты знаешь, как отпереть замок. Сними с меня цепи! Она покачала головой:

– Давай не будем ссориться Сейчас, Джонросс. Пойдем. Я хочу побродить по городу.

Но мы все же поссорились и ссорились этой ночью еще много раз. Она не хотела покидать Шандакор, а я не мог увезти ее силой, потому что был скован цепями. Освободиться же от них я смогу лишь тогда, когда все, кроме старого Рула, уже уйдут в Дом Сна, достойно завершив долгую историю Шандакора.

Мы с Дуани проходили мимо танцоров, рабов, и князей в ярких плащах. В Шандакоре не было храмов. Если этот древний народ и поклонялся чему-то, то только красоте, и весь город был их святыней. В глазах Дуани светилось восхищение. Мысленно она теперь была очень далеко от меня.

Я держал ее за руку и смотрел на башни, украшенные бирюзой и киноварью, на мостовые из розового кварца и мрамора, на розовые, белые и алые коралловые стены, и все они казались мне безобразными. Призрачные толпы были только пародией на жизнь, роскошные миражи были ужасны, это был наркотик, западня.

А все эта их «способность мыслить», подумал я и не увидел разума в этих словах.

Я взглянул на огромный шар, медленно поворачивавшийся в небе. Шар, который поддерживал все эти иллюзии.

– Ты видела когда-нибудь город таким, какой он на самом деле – без Призраков?

– Нет. По-моему, только Рул, старший из нас, помнит, как это выглядело. Думаю, им было очень одиноко тогда – ведь даже в те времена нас оставалось меньше трех тысяч.

Да, им должно было быть одиноко. Наверное, Призраки требовались для того, чтобы заполнить пустые улицы, а не только чтобы отпугнуть суеверных врагов.

Мы долго шли молча. Я продолжал смотреть на Шар. Потом сказал:

– Мне пора возвращаться в башню. Дуани нежно улыбнулась:

– Скоро ты избавишься от работы в башне и от этого. – Она прикоснулась к моим цепям. – Не надо, не грусти, Джонросс. Ты будешь вспоминать меня и Шандакор, вспоминать, как сон.

Она подняла вверх лицо – такое милое и такое непохожее на мясистые лица земных женщин, и глаза ее светились темным огнем. Я поцеловал ее, а потом подхватил на руки и отнес обратно в башню.

В той комнате, где вращалась большая ось, я опустил ее на пол и сказал:

– Мне надо проверить, как дела внизу. Иди наверх, на платформу, Дуани, оттуда видно весь Шандакор. Я скоро поднимусь к тебе.

Не знаю, поняла ли Дуани, что у меня на уме, или это неизбежность скорой разлуки заставила ее взглянуть на меня так, как она взглянула. Я думал, она что-нибудь скажет, но она промолчала и послушно направилась к лесенке. Я смотрел, как ее золотистая фигурка исчезает в открытом люке. Потом спустился вниз.

Там был тяжелый металлический брус – деталь системы ручного управления скоростью вращения. Я вытащил его из гнезда. Потом повернул выключатели на силовой установке. Я вырвал все провода, разбил брусом все соединения, сокрушил все зубчатые колеса и малые оси, стараясь проделать это как можно быстрее. Потом снова поднялся в комнатку с большой осью. Она все еще вращалась, но медленнее, гораздо медленнее.

Сверху раздался крик, и я увидел Дуани. Я подскочил к лесенке и заставил ее подняться обратно, на платформу. Шар еще вращался, но вот-вот должен был остановиться. Белые огоньки поблескивали на кристаллических выступах. Я вскарабкался на перила, цепляясь за стойки. Цепи на запястьях й лодыжках мешали мне, но до Шара я все же смог дотянуться. Дуани пыталась стащить меня вниз. По-моему, она кричала. Я подтянулся и разбил столько кристаллов, сколько смог.

Больше не было ни движения, ни света. Я спрыгнул обратно на платформу и уронил брус. Дуани забыла обо мне – она смотрела на город.

Разноцветные огни еще горели – темно и тускло, как тлеющие угли. Башни из бирюзы и нефрита все так же возвышались в свете лун, но теперь было видно, что они растрескались и потемнели от времени, и все их великолепие пропало. Они выглядели покинутыми и очень печальными Ночь сгущалась у их подножия. Улицы, площади и торговые ряды опустели, мраморные мостовые лежали безжизненные и заброшенные. Со стен города исчезли все солдаты и знамена, и никакого движения не было видно у ворот.

Рот Дуани открылся в беззвучном крике. И как будто ответ со всех окрестных холмов раздался протяжный вой, похожий на волчий.

– Зачем? – прошептала Дуани. – Зачем?

Она повернулась ко мне, и на лице ее была жалость. Я привлек ее к себе.

– Я не мог позволить тебе умереть! Умереть за видения, за тени, ни за что! Посмотри, Дуани! Посмотри на Шандакор! – Я хотел заставить ее понять. – Шандакор разрушен, безобразен и пуст. Это мертвый город, а ты – живая! Городов на свете много, а жизнь у тебя только одна!

Дуани продолжала смотреть на меня, но я не мог заглянуть ей в глаза. Она сказала:

– Все это мы знали, Джонросс.

– Дуани, ты только ребенок и рассуждаешь, как ребенок. Забудь о прошлом, думай о завтрашнем дне! Мы сможем пройти мимо варваров. Корин же смог. А потом…

– А потом ты останешься человеком – а я никогда им не буду.

Снизу, с темных пустых улиц, донесся плач. Я пытался удержать Дуани, но она выскользнула у меня из рук.

– Я даже рада, что ты человек – Ты никогда не поймешь, что ты наделал.

И она убежала вниз по лестнице – убежала прежде, чем я успел ее остановить.

Я спускался следом за ней, звеня своими цепями, вниз по бесконечным лестницам. Я выкрикивал ее имя, но изящная золотистая фигурка мелькала далеко впереди на темных пустых улицах – все дальше и дальше… Цепи волочились за мной по земле и мешали идти. Ночь поглотила ее.

Я остановился. Гнетущая тишина пустого города обрушилась на меня, и я испугался этого незнакомого мертвого Шандакора. Я звал Дуани и искал ее повсюду на темных разрушенных улицах. Теперь я понимаю, как долго я ее искал.

Потому что когда я нашел ее, она была уже вместе с остальными. Последние обитатели Шандакора, мужчины и женщины, молча шли, растянувшись длинной цепочкой по направлению к зданию с плоской крышей – очевидно, это и был Дом Сна. Женщины шли впереди.

Они шли умирать, и на их лицах больше не было гордости. Там была боль, боль и усталость, и они шли медленно, не глядя по сторонам, не желая смотреть на жалкие полуразрушенные улицы, которые я лишил славы и великолепия.

– Дуани! – закричал я и рванулся вперед, но она не обернулась и не покинула свое место в цепочке. Я увидел, что она плачет.

Рул обернулся ко мне с Выражением усталого презрения на лице, и это было хуже самых страшных проклятий.

– К чему нам убивать тебя теперь?

– Но это я сделал все это! Я!

– Ты всего лишь человек.

Длинная очередь подвинулась еще немного, и маленькие ножки Дуани оказались на целый шаг ближе к Последней двери. Рул поднял голову и взглянул на небо:

– До рассвета еще есть время. По крайней мере женщины будут избавлены от копий варваров.

– Позвольте мне пойти с ней!

Я попытался последовать за Дуани, найти себе место их цепочке, и тогда поднялась рука Рула с оружием. А потом осталась только боль. Я лежал, как лежал когда-то Корин, а они молча уходили в свой Дом Сна.

Меня нашли варвары, когда пришли в город после вое хода солнца, все еще не веря своим глазам. Думаю, они боялись меня. Скорее всего они сочли меня колдуном, который неизвестно как сумел уничтожить весь народ Шандакора.

Потому что они разбили мои цепи, залечили раны и д; аже дали мне потом ту единственную вещь из всей их добычи, которую я хотел получить, – фарфоровую головку молодой девушки.

Я сижу в своем Кресле в Университете, в том, которого я так жаждал, мое имя занесено в списки первооткрывателей. Я знаменит, меня уважают – меня, человека, уничтожившего величие целой расы!

Почему я не пошел за Дуани в Дом Сна? Я мог бы вползти туда! Я мог подтащить свое тело к двери. И, о Боже, как бы мне хотелось, чтобы я это сделал!

Я хотел бы умереть вместе с Шандакором..