Текст книги "Джек Ричер, или Я уйду завтра"

Автор книги: Ли Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 33

Давным-давно прошло то время, когда в Нью-Йорке удавалось отлично выспаться за пять долларов за ночь, но, если знать как, сейчас это можно сделать за пятьдесят. Главное – начать операцию поздно вечером. Я отправился пешком в расположенный около Мэдисон-сквер-гарден отель, услугами которого уже пользовался. Он был большим и когда-то роскошным, но теперь превратился в выцветшую старую развалину, балансирующую на грани реставрации или сноса. После полуночи из обслуживающего персонала в холле остается только одинокий ночной портье, отвечающий еще и за стойку регистрации. Я подошел к нему и спросил, есть ли у них свободный номер. Он сделал вид, что стучит по клавиатуре и смотрит на монитор компьютера, и через пару мгновений ответил, что номер у них есть, а потом объявил его стоимость: сто восемьдесят пять долларов плюс налог. Тогда я поинтересовался, не могу ли я взглянуть на номер, прежде чем соглашаться в него поселиться. Отель принадлежал к той категории, где подобные просьбы выглядят вполне разумными и даже являются обязательными. Портье вышел из-за стойки, мы с ним прокатились на лифте и прошли по длинному коридору. Он открыл комнату при помощи электронной карточки, болтавшейся у него на ремне на скрученном пластиковом шнурке, и отступил на шаг назад, чтобы пропустить меня внутрь.

Номер оказался вполне подходящим. В нем имелась кровать и ванная комната. Все, что мне требовалось, и ничего ненужного. Я достал из кармана две двадцатки и сказал:

– Может, не будем тратить силы на регистрацию внизу?

Портье мне ничего не ответил; впрочем, на этом этапе переговоров они все молчат. Тогда я вынул еще десять баксов и добавил:

– Для горничной, которая придет утром.

Он немного попереступал с ноги на ногу, как будто я поставил его в неловкое положение, потом протянул руку и взял деньги.

– Вы должны уйти до восьми, – сказал он.

Дверь за ним закрылась. Главный компьютер наверняка зафиксировал, что дежурный своей карточкой открывал номер и в какое время, но он может сказать, что показывал его, но мне не понравилось то, что я увидел, и я сразу ушел из отеля. Скорее всего, он делает подобные заявления регулярно, и, возможно, я четвертый постоялец, которого он устроил таким образом на этой неделе. Или даже пятый, или шестой. После того как дневная смена уходит, в отелях происходят самые разные вещи.

Я хорошо спал, проснулся отдохнувшим и вышел из отеля без пяти восемь. Я шагал в толпе, входившей и выходившей из Пенн-Стейшн, и решил позавтракать в заведении на Тридцать третьей, где устроился в кабинке в дальнем конце, – кофе, яйца, бекон, блины, снова кофе, и все это за шесть баксов плюс налог и чаевые. Дороже, чем в Северной Каролине, но ненамного. Батарейка в телефоне Леонида была еще наполовину жива, и я видел несколько светящихся палочек в иконке и несколько уже погасших.

Я решил, что мне хватит этого для пары звонков, нажал на кнопки 6-0-0, потом начал вводить 82219, но прежде чем я успел дойти до половины цифр, в ухе у меня раздался короткий тройной сигнал, что-то среднее между сиреной и ксилофоном, и я услышал голос, сообщивший, что я неправильно набираю номер. Тогда я попробовал 1-600 – с тем же результатом. Я не сдавался и ввел 011 для выхода на международную линию, 1 – для Северной Америки, затем 600. Получился кружной путь, но итог был неизменным. Я проверил международный код 001 на случай, если телефон считал, что он все еще находится в Лондоне. Ничего. Следующий вариант 8**101, восточноевропейский международный код для Америки, если вдруг мобильник привезли из Москвы год назад. Ничего. Я посмотрел на кнопки и собрался заменить «Д» на 3, но сигнал зазвучал задолго до того, как я дошел до конца.

Значит, 600-82219-Д не телефонный номер, ни канадский, ни какой-либо другой, и парни из ФБР наверняка это знали. Может, они и рассматривали такую возможность целую минуту, но потом отбросили ее в сторону. Про ФБР можно много чего сказать, но они там не дураки. Получается, что во время разговора со мной на Тридцать третьей улице они спрятали свои настоящие вопросы за дымовой завесой.

О чем еще они меня спрашивали?

Они выяснили, почему меня так занимает эта история, еще раз поинтересовались, не передала ли мне Сьюзан что-нибудь, и убедились, что я уезжаю из города. Они хотели, чтобы я убрался из Нью-Йорка с пустыми руками и забыл про самоубийство Сьюзан Марк.

Почему?

Я не имел ни малейшего представления.

И что такое 600-82219-Д, если не номер телефона?

Я еще десять минут посидел в кафе с последней чашкой кофе; пил его маленькими глотками, смотрел перед собой, но ничего не видел, пытаясь вытащить на поверхность ответ на свои вопросы. Совсем как Сьюзан Марк, которая собиралась незаметно выбраться наверх из метро. Я мысленно представил цифры. Растянул их в цепочки, расставлял по отдельности, вместе, в различных комбинациях и группах, с пробелами и дефисами.

«600» вызывало какие-то смутные ассоциации.

Сьюзан Марк.

600.

Но я никак не мог сообразить, в чем тут дело.

Я допил кофе, убрал телефон Леонида обратно в карман и зашагал на север, в сторону «Шератона».

Отель представлял собой громадную стеклянную колонну с плазменной панелью в холле, где перечислялись мероприятия, запланированные на грядущий день. Главный бальный зал зарезервировала на время ленча группа, называвшая себя «ФТ» – «Фонд таксирования» или «Фронт торговли», а может, даже «Файнэншл таймс». Вполне подходящее прикрытие для кучки толстосумов с Уолл-стрит, стремящихся получить еще больше влияния. Их встреча была назначена на полдень, и я предположил, что Сэнсом приедет около одиннадцати, чтобы спокойно оглядеться, пока никого нет, и подготовиться к предстоящему сбору средств. Это были как раз те люди с большими карманами, которые ему требовались. И минимум час, чтобы настроиться на разговор с ними.

Таким образом, мне предстояло как-то убить два часа. Я дошел до Бродвея и в двух кварталах к северу нашел магазин одежды. Я хотел купить еще одну новую рубашку. Мне не нравилась та, в которой я был, потому что для меня она являлась символом поражения. «И не приходите в таком виде, иначе вас не пустят внутрь». Я не хотел, чтобы при нашей новой встрече Элспет Сэнсом видела знак моего унижения и своей победы.

Я выбрал тонкую рубашку из поплина цвета хаки и заплатил за нее одиннадцать баксов. Ровно столько, сколько она стоила, иными словами, мало. На ней не было карманов, рукава оказались коротковаты и с завернутыми манжетами доходили до локтей, но мне рубашка все равно нравилась. Нормальная была рубашка, к тому же куплена по собственному желанию.

К половине одиннадцатого я вернулся в холл «Шератона» и уселся в кресло, окруженный со всех сторон людьми с чемоданами. Половина из них направлялась к выходу, другая – входила, чтобы получить номер.

К десяти сорока я понял, что такое 600-82219-Д.

Глава 34

Я встал с кресла и отправился по указателям, выгравированным на медных табличках, в сторону бизнес-центра «Шератона», но не смог войти внутрь. Для этого требовался ключ от номера. Я минуты три простоял около двери, когда появился явно куда-то спешивший мужчина в костюме. Я принялся демонстративно рыться в карманах, потом извинился и сделал шаг в сторону. Он прошел вперед, открыл дверь своим ключом, и я поспешил войти вслед за ним.

В комнате имелось четыре одинаковых стола со стулом около каждого, компьютером и принтером. Я сел подальше от вошедшего передо мной мужчины, нажал на пробел на клавиатуре компьютера, и на экране вместо заставки появились иконки. Пока все шло хорошо. Я принялся изучать иконки, но без особого результата, зато понял, что, если навести на них курсор мышки, как будто ты раздумываешь или сомневаешься, что делать дальше, рядом с ними появляется надпись. Таким способом мне удалось обнаружить иконку Интернета, и я дважды щелкнул по ней мышкой. Жесткий диск зажужжал, и открылся браузер. Гораздо быстрее, чем в прошлый раз, когда я пользовался компьютером. Может, технологии действительно не стоят на месте. На домашней странице я увидел прямой выход в «Гугл», еще раз щелкнул мышкой, и тут же открылась поисковая страница. Снова очень быстро. Я напечатал в окошке запросов «армейские директивы» и нажал кнопку ввода. В следующую секунду на странице появилось огромное количество вариантов ответа.

Следующие пять минут я щелкал мышкой, прокручивал страницы и читал, что там написано.

Я вернулся в холл без десяти одиннадцать. Мое место оказалось занято, я вышел на улицу и остановился на солнце. Я не сомневался, что Сэнсом подъедет на лимузине к главному входу. Он не был рок-звездой или президентом, а потому не стал бы пользоваться дверью на кухню или той, где разгружаются машины. Задача Сэнсома состояла в том, чтобы его увидели, а необходимость тайно входить в здания он еще не заслужил.

День выдался жарким, но на улице было чисто и ничем не пахло. На углу, к югу от того места, где я стоял, торчали два копа, и еще одна пара – на углу, к северу. Стандартное расположение сил в Мидтауне, принятое в полицейском департаменте Нью-Йорка. Они демонстрировали деловитость и пытались убедить граждан, что держат все под контролем. Это вовсе не означало, что от них было много пользы, учитывая разнообразие потенциальных опасностей. Мимо меня проходили и садились в такси постояльцы, покидавшие отель. Ритм жизни большого города ни на мгновение не давал сбоя. Машины сплошным потоком мчались по Седьмой авеню, останавливались перед светофорами и катили дальше. Те, что ехали по перпендикулярным улицам, так же точно устремлялись вперед, замирали, когда зажигался красный свет, и снова срывались с места. Пешеходы собирались на углах и спешили перебраться на противоположную сторону дороги. Вопили гудки, ревели грузовики, солнце отражалось от стеклянных панелей у меня над головой и проливало яростный жар на тротуары.

Сэнсом приехал в пять минут двенадцатого в лимузине с местными номерами. Значит, большую часть пути он проделал в поезде. Менее удобно, чем на машине или самолете, зато и следов такого путешествия остается меньше. В избирательной кампании важна каждая деталь. «Политика – это минное поле». Спрингфилд выскочил наружу с переднего пассажирского сиденья еще до того, как машина полностью остановилась, после него с заднего сиденья выбрались Сэнсом и его жена. Они секунду постояли на тротуаре, готовые поблагодарить тех, кто пришел их поприветствовать, если таковые будут, и не огорчаться, если никто не появится. Они принялись разглядывать лица, наткнулись на мое, у Сэнсома сделался удивленный вид, а у его жены – слегка озабоченный. Спрингфилд направился в мою сторону, но Элспет остановила его, едва заметно махнув рукой. Судя по всему, она назначила себя офицером по контролю последствий ядерного нападения в том, что касалось меня. Она пожала мне руку, как будто я был старым другом, и ничего не сказала про мою рубашку. Вместо этого наклонилась ко мне и спросила:

– Вам нужно поговорить с нами?

Получился идеально сформулированный вопрос жены политика. Она наделила слово «нужно» сразу несколькими смыслами, и я занял положение одновременно оппонента и соратника. Она как будто хотела сказать: «Мы знаем, что у вас есть информация, которая может причинить нам вред, и мы вас за это ненавидим, но будем вам искренне благодарны, если вы окажетесь настолько любезны, что обсудите проблему сначала с нами и лишь потом сделаете ее общественным достоянием».

Целое эссе в одном коротком вопросе.

– Да, нам нужно поговорить, – ответил я.

Спрингфилд нахмурился, но Элспет улыбнулась, как будто я только что предложил ей сто тысяч голосов, взяла меня под руку и повела в отель. Персонал не знал или ему было все равно, кто такой Сэнсом, кроме того, что он возглавлял группу, заплатившую огромные деньги за аренду бального зала, поэтому они с фальшивым энтузиазмом проводили нас в пустую гостиную и принялись суетиться, предлагая теплую газированную воду и кувшины со слабым кофе. Элспет играла роль хозяйки. Спрингфилд помалкивал, Сэнсом разговаривал по телефону с главой своего штаба, который позвонил из Вашингтона. Четыре минуты они обсуждали политику экономии и еще две – планы на вечер. Из их беседы я понял, что Сэнсом собирается сразу после ленча вернуться в свой офис, где его ждет куча работы. Мероприятие в Нью-Йорке представляло собой короткую деловую встречу, что-то вроде ограбления из проезжающей мимо машины.

Служащие отеля исполнили свои обязанности и ушли, Сэнсом закончил разговор, и в комнате стало тихо. Шипели кондиционеры, охлаждая воздух до температуры, которая показалась мне слишком низкой. Некоторое время мы молча пили воду и кофе, потом Элспет Сэнсом открыла торги.

– Есть какие-то новости касательно пропавшего мальчика? – спросила она.

– Кое-какие, – ответил я. – Он пропустил тренировку футбольного клуба, что, судя по всему, является исключительной редкостью.

– В Университете Южной Калифорнии? – спросил Сэнсом, у которого оказалась хорошая память, поскольку я упомянул университет только раз и мимоходом. – Да, это редкость.

– Но потом он позвонил своему тренеру и оставил ему сообщение.

– Когда?

– Вчера поздно вечером. На побережье это время обеда.

– И что?

– Похоже, он проводит время с женщиной.

– Значит, все в порядке, – проговорила Элспет.

– Я бы предпочел личный разговор в реальном времени или встречу лицом к лицу.

– Для вас оставленного сообщения мало?

– Я подозрительный человек.

– Так о чем вы хотели поговорить?

Я повернулся к Сэнсому и спросил:

– Где вы были в 1983 году?

Он замер на короткую долю секунды, и в его глазах что-то промелькнуло. Не потрясение и не удивление. Скорее обреченность.

– В 1983 году я был капитаном, – ответил он.

– Я спросил не про это. Я хочу знать, где вы были.

– Я не могу ответить на ваш вопрос.

– Вы были в Берлине?

– Я не могу ответить на ваш вопрос.

– Вы мне сказали, что на вашей репутации нет пятен; вы готовы это повторить?

– Полностью.

– Есть ли что-то такое, чего о вас не знает ваша жена?

– Много всего, но ничего личного.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Вы когда-нибудь слышали имя Лиля Хос?

– Я уже говорил вам, что не слышал.

– Вы когда-нибудь слышали имя Светлана Хос?

– Никогда, – ответил Сэнсом.

Я наблюдал за его лицом. Оно было спокойно, хотя я видел, что Сэнсому слегка не по себе, но, кроме этого, он ничем не выдал своих эмоций.

– Вы слышали про Сьюзан Марк до нынешней недели?

– Я уже вам говорил, что никогда раньше о ней не слышал.

– Вы получили в 1983 году медаль?

Он не ответил, и в комнате снова стало тихо. В этот момент у меня в кармане зазвонил мобильный телефон Леонида. Я сначала почувствовал вибрацию, потом услышал громкий сигнал вызова. Достав телефон из кармана, я взглянул на экран. Номер, начинающийся с цифр 212, – тот самый, что уже имелся в списке входящих вызовов. Отель «Четыре времени года», и, видимо, Лиля Хос. «Интересно, неужели Леонид все еще не нашелся? Или он уже вернулся и рассказал, что с ним произошло, Лиле Хос и теперь она звонит именно мне?»

Я принялся нажимать все кнопки подряд, пока звонок не смолк, убрал телефон в карман и сказал, взглянув на Сэнсома:

– Извините.

Он пожал плечами, как будто в извинениях не было нужды.

– Вы получили в 1983 году медаль? – повторил я свой вопрос.

– Какое это имеет значение? – спросил он.

– Вам известно, что такое 600-8-22?

– Наверное, армейская директива, я не знаю их все дословно.

– Мы считали, что только полный дурак может рассчитывать получить серьезную информацию касательно операций «Дельты» у клерка УЧР. И, в общем, были правы. Но и немного ошиблись. Я думаю, по-настоящему умный человек может узнать ее вполне законным путем, потом просто немного подумать и сделать выводы.

– Каким образом?

– Предположим, кто-то совершенно точно знал, что операция «Дельты» имела место и что она прошла успешно.

– В таком случае им не нужна информация, потому что она у них уже есть.

– Предположим, они хотят подтвердить имя офицера, который командовал операцией…

– Такие сведения они не смогут получить в УЧР. Это невозможно. Приказы, данные о дислокации и отчеты о проведении операций являются секретной информацией и надежно заперты на военной базе Форт-Брэгг.

– Что происходит с офицерами, которые возглавляют успешные миссии?

– Вот вы мне и скажите.

– Они получают медали, – ответил я. – И чем серьезнее операция, тем солиднее медаль. Армейское установление 600-8-22, пункт один, параграф девять, подпункт Д требует, чтобы Управление человеческими ресурсами вело строгий учет всех до одного представлений на награды и принятых по данному поводу решений.

– Может, и так, – сказал Сэнсом. – Но если операцию проводила «Дельта», все детали и подробности будут опущены. Например, место проведения операции, официальное представление к наградам, благодарности, а также сведения о проявленном героизме.

Я кивнул.

– Да, в досье будет только имя, дата и награда. Больше ничего.

– Точно.

– Больше и не нужно тому, кто умеет думать и в состоянии сделать выводы. Награда говорит о том, что миссия прошла успешно, отсутствие официального представления означает, что она была секретной. Возьмите наугад любой месяц из 1983 года. Сколько человек получили награды?

– Тысячи. Только медалей «За безупречную службу» сотни и сотни.

– А сколько медалей «Серебряная звезда»?

– Не так много.

– Если они вообще были, – сказал я. – В начале 1983 года практически ничего не происходило. Сколько было вручено медалей «За выдающиеся заслуги» и крестов «За боевые заслуги»? Могу побиться об заклад, что в начале 1983 года они встречались так же редко, как зубы у курицы.

Элспет Сэнсом пошевелилась на своем стуле, посмотрела на меня и сказала:

– Я не понимаю.

Я повернулся к ней, но Сэнсом поднял руку, заставив меня замолчать, и ответил на ее вопрос. Между ними не было секретов, они ничего не скрывали друг от друга.

– Это что-то вроде задней двери, – сказал он. – Прямой доступ к информации полностью закрыт, но кружной доступен. Если кто-то знает, что «Дельта» участвовала в операции, которая прошла успешно, и им известны ее сроки, тогда тот, кто получил самую серьезную награду в обозначенный срок, скорее всего, ее возглавлял. В военное время это не работает, подобные медали для боевых действий – штука обычная. Но в мирное, когда ничего особенного не происходит, высокая награда сразу привлечет к себе внимание.

– Мы вторглись в Гренаду в 1983 году, – сказала Элспет. – «Дельта» участвовала в операции.

– В октябре, – уточнил Сэнсом. – И это стало причиной шумных выступлений ближе к концу года. Но первые девять месяцев были довольно спокойными.

Элспет Сэнсом отвернулась. Она не знала, что ее муж делал в первые месяцы 1983 года. Возможно, никогда и не узнает.

– И кого все это интересует? – спросила она.

– Одну пожилую женщину, которая в молодости служила в армии, – ответил я. – Ее зовут Светлана Хос, и она утверждает, что являлась замполитом Советской армии. Никаких подробностей она не выдает, но говорит, что в 1983 году встречалась в Берлине с американским солдатом по имени Джон. По ее словам, он проявил к ней невероятную доброту. Единственно разумное объяснение ее попыток узнать про него через Сьюзан Марк состоит в том, что он возглавлял какую-то операцию и получил за нее медаль. Ребята из ФБР нашли в машине Сьюзан Марк записку. Кто-то сообщил ей номер директивы и параграфа, чтобы она знала, где искать.

Элспет невольно бросила взгляд на Сэнсома, и на ее лице читался вопрос, на который она никогда не получит ответа: «Ты получил медаль за что-то, что ты делал в Берлине в 1983 году?» Сэнсом молчал. Поэтому я попытался получить ответ.

– Вы участвовали в операции в Берлине в 1983 году? – прямо спросил я.

– Вы же знаете, что я не могу вам этого сказать, – ответил Сэнсом, потом мне показалось, что у него закончилось терпение, и он добавил: – Вы производите впечатление умного человека. Подумайте сами, ради всех святых, какую операцию могла «Дельта» проводить в Берлине в 1983 году?

– Понятия не имею, – сказал я. – Насколько я помню, вы, ребята, изо всех сил старались помешать парням вроде меня узнать о том, чем вы занимаетесь. По правде говоря, мне все равно. Я только пытаюсь оказать вам услугу. Мне представляется, что ваше прошлое намерено вернуться и укусить вас за задницу, и, возможно, вы будете признательны мне за предупреждение.

Сэнсом успокоился довольно быстро, сделал пару вдохов и выдохов и сказал:

– Я вам действительно признателен. И прекрасно понимаю, что не имею права ничего отрицать, потому что с точки зрения логики это будет подтверждением других фактов. Если я скажу, что не был в Берлине, и назову другие места, в которых не был, методом простого исключения вы сможете сообразить, где я находился. Но я все-таки немного нарушу правила, потому что уверен: мы здесь все на одной стороне. Так вот: ни в какой момент 1983 года я не был в Берлине и не встречался ни с какими русскими женщинами. И не думаю, что я проявил доброту к кому-то в тот год. В армии служило множество парней по имени Джон, а Берлин представлял собой популярное место экскурсий. Так что все очень просто, и та женщина ищет кого-то другого.

На мгновение после короткой речи Сэнсома в комнате повисла тишина, мы пили кофе и воду и молчали. Потом Элспет Сэнсом посмотрела на часы, ее муж это заметил и сказал:

– Вам придется нас извинить. Сегодня нам предстоит очень серьезное мероприятие по выклянчиванию денег. Спрингфилд вас проводит.

Его предложение показалось мне довольно странным. Мы находились в отеле, пространство которого принадлежало мне не меньше, чем ему. Я прекрасно мог найти дорогу назад, на что имел полное право. Я не собирался воровать ложки, а даже если и собирался, они не являлись имуществом Сэнсома. Впрочем, я довольно быстро сообразил, что он хотел, чтобы мы со Спрингфилдом остались вдвоем в каком-нибудь тихом и пустом коридоре. Может быть, для продолжения разговора, или Сэнсом намеревался таким способом что-то сообщить мне. Поэтому я встал и направился к двери, не пожав им руки и не попрощавшись. Мне показалось, что это не та ситуация.

Спрингфилд молча вышел за мной в холл. У меня сложилось впечатление, будто он репетирует речь. Я остановился и подождал, он нагнал меня и сказал:

– Ты действительно должен все это бросить.

– Почему, если его там даже и не было? – спросил я.

– Чтобы доказать, что его там не было, ты начнешь выяснять, где он находился в это время. Тебе лучше не знать.

– Тебя это тоже касается, верно? – сказал я, кивнув. – Ты находился там же, где и он.

Он кивнул в ответ.

– Просто забудь, и все. Ты не можешь себе позволить перевернуть не тот камень.

– Интересно, почему?

– Потому что, если ты это сделаешь, ты будешь уничтожен. Просто перестанешь существовать. Ты исчезнешь, физически и официально. Ты же знаешь, сейчас такое возможно. Мы живем в новом мире. Я хотел бы сказать, что в случае чего помогу тебе, но у меня не будет ни единого шанса. Мне и близко к тебе не удастся подойти, другие доберутся до тебя раньше меня. А я останусь в самом хвосте очереди, и к тому моменту, когда я окажусь рядом, даже твое свидетельство о рождении превратится в чистый лист.

– Какие такие другие?

Он не ответил.

– Правительство.

Спрингфилд молчал.

– Те парни из ФБР?

Но он лишь развернулся и зашагал к лифту, а я вышел из отеля на Седьмую авеню. И в этот момент снова зазвонил телефон Леонида.