Текст книги "Крах и Восход"
Автор книги: Ли Бардуго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
– Конечно. Я пошлю к тебе Невского, когда он закончит работу. Поможет тебе обустроиться здесь. – Он похлопал Мала по плечу. – Рад снова тебя видеть, Оретцев.
Мал искренне улыбнулся в ответ.
– И я тебя. Спасибо, что спас нас.
– Всем нужно какое-то хобби.
– Мне казалось, твое – самолюбование.
– У меня два хобби.
Они коротко пожали руки, после чего Мал откланялся и ушел с группой.
– Мне стоит обижаться, что он не хочет отужинать с нами? – поинтересовался Николай. – Я накрываю роскошный стол и редко пускаю слюни.
Мне не хотелось это обсуждать.
– Багра, – напомнила я.
– Он отлично себя показал на том пойменном поле, – продолжил Николай, беря меня под локоть, чтобы повести туда, откуда мы пришли. – Мал сильно продвинулся в стрельбе из пистолета и битве на мечах с нашей прошлой встречи.
Я вспомнила слова Апрата: «Люди сражаются за Равку, потому что король им приказывает». Мал всегда был одаренным следопытом, но солдатом он стал по той же причине, что и мы все – потому что у нас не было выбора. За что он боролся теперь? Я вспомнила, как он спрыгнул с сетчатой платформы, как чиркнул лезвием по горлу ополченца. «Я стану клинком».
Я пожала плечами, желая поскорее сменить тему.
– Под землей особо нечем заняться, кроме как тренироваться.
– Я могу придумать более интересные способы провести время.
– Что за грязные намеки?
– Мысли у тебя грязные! Я намекал на головоломки и чтение поучительных текстов.
– Я не вернусь в эту железку, – предупредила я, как только мы подошли к двери в скале. – Так что лучше бы тебе повести меня к лестнице.
– Почему все всегда так говорят?
Я выдохнула с облегчением, когда мы начали спускаться по широким, восхитительным, неподвижным каменным ступенькам. Николай повел меня по петляющему проходу, и я сняла пальто, поскольку слегка взмокла. Этаж прямо под обсерваторией был значительно теплее, и, проходя мимо широкого дверного проема, я заметила лабиринт из кипящих котлов, светившихся и шипевших в темноте. Даже на утонченном лице всегда безупречного Николая выступили капельки пота.
Мы определенно направлялись к логову Багры. Эта женщина никогда не могла согреться. Интересно, это потому, что она так редко использовала свою силу? Я вот точно никогда не избавлюсь от сырости Белого собора.
Николай остановился у железной двери.
– Последняя возможность дать деру.
– Давай, – кивнула я. – Спасайся сам.
Он вздохнул.
– Запомни меня героем. – Он тихо постучал в дверь, и мы вошли.
У меня появилось странное впечатление, что мы оказались прямо в хижине Багры у Малого дворца. Она вновь ютилась у изразцовой печи, одетая в тот же выцветший кафтан, ее рука покоилась на трости, которой она с таким удовольствием меня охаживала. Тот же юный слуга читал ей книгу, и я ощутила вспышку стыда, поскольку даже не подумала спросить, выбрался ли он из Ос Альты. Николай прочистил горло, и мальчик отошел.
– Багра, – произнес принц, – как вы сегодня?
– Все такая же старая и слепая, – прорычала она.
– И обаятельная, – протянул Николай. – Ни в коем случае не забывайте об обаянии.
– Щенок.
– Карга.
– Чего ты хочешь, паразит?
– Я привел кое-кого повидаться с вами, – ответил Николай, выталкивая меня вперед.
Почему я так нервничала?
– Здравствуйте, Багра, – выдавила я.
Она застыла.
– Маленькая святая, – пробормотала женщина, – вернулась, чтобы спасти нас всех.
– Ну, она действительно чуть не умерла, пытаясь избавить нас от вашего проклятого отпрыска, – легкомысленно вставил Николай. Я часто заморгала. Значит, он знает, что Багра – мать Дарклинга.
– Что, не справилась даже с мученичеством? – Багра махнула мне рукой. – Заходи и закрой дверь, девочка. Ты выпускаешь весь жар. – Я улыбнулась знакомой манере общения. – А ты, – рявкнула она Николаю, – иди куда-нибудь, где тебя хотят видеть.
– Список таких мест безграничен, – парировал он. – Алина, я вернусь, чтобы отвести тебя на ужин, но если тебе надоест тут торчать, не стесняйся, можешь выбежать отсюда с дикими воплями или метнуть в нее топором. Все, что тебе покажется уместным на тот момент.
– Ты еще здесь? – гаркнула Багра.
– Я уйду, но надеюсь остаться в вашем сердце, – торжественно произнес он. Затем подмигнул мне и скрылся из виду.
– Мерзкий мальчишка.
– Он вам нравится! – изумленно воскликнула я.
Багра насупилась.
– Жадный. Высокомерный. Постоянно ввязывается в авантюры.
– Такое впечатление, будто вы за него волнуетесь.
– Тебе он тоже нравится, маленькая святая, – сказала она противным голоском.
– Да, – не спорила я. – Он был добр, когда мог бы быть жестоким. Это удивляет.
– Он слишком много смеется.
– Бывают недостатки и похуже.
– Например, пристрастие к спорам со старшими? – прорычала она. Затем стукнула своей тростью об пол. – Мальчик, принеси мне чего-нибудь сладенького.
Слуга вскочил на ноги и отложил книгу. Когда он пробегал мимо меня к двери, я поймала его за руку.
– Одну секунду. Как тебя зовут?
– Миша, – ответил он. Ему была просто необходима стрижка, но в остальном он выглядел вполне нормально.
– Сколько тебе лет?
– Восемь.
– Семь! – рыкнула Багра.
– Почти восемь, – признался он.
Он был невысок для своего возраста.
– Ты помнишь меня?
Он осторожно вытянул руку и коснулся рогов на моей шее, после чего торжественно кивнул.
– Санкта-Алина, – выдохнул мальчик. Мать научила его, что я святая, и, судя по всему, неприязнь Багры не переубедила его. – Вы знаете, где моя мама?
– Нет. Мне жаль. – Он даже не выглядел удивленным. Может, уже смирился с этим ответом. – Как тебе здесь живется?
Его взгляд скользнул к Багре, потом обратно ко мне.
– Все нормально, – кивнула я. – Будь честным.
– Здесь не с кем играть.
Я почувствовала слабый укол совести, вспомнив свои одинокие дни в Керамзине до приезда Мала. Старшие сироты не проявляли особого интереса к очередной истощенной беженке.
– Возможно, это скоро изменится. А пока хочешь научиться драться?
– Слугам запрещено драться, – ответил он, но я видела, что идея ему понравилась.
– Я – заклинательница Солнца, и даю тебе свое разрешение. – Багра громко фыркнула, но я ее проигнорировала. – Если найдешь Мальена Оретцева, он подберет тебе учебный меч.
Не успела я и глазом моргнуть, как мальчишка ретировался из комнаты, едва не запутавшись в ногах от возбуждения.
Когда он ушел, я спросила:
– Кто его мать?
– Служанка в Малом дворце, – Багра сильнее укуталась в свою шаль. – Она могла выжить. Кто знает.
– Как он с этим справляется?
– А ты как думаешь? Николаю пришлось силком тащить его на то треклятое судно, пока он кричал. Хотя, возможно, это было здравое решение. По крайней мере, теперь он плачет реже.
Убирая книгу, чтобы подсесть к ней, я глянула на название. Религиозные притчи. Бедное дитя. Снова обратила свое внимание на Багру. Она немного прибавила в весе, сидела ровнее в кресле. Жизнь вне Малого дворца пошла ей на пользу, хотя она просто отыскала другую жарко натопленную хижину, чтобы прятаться.
– Хорошо выглядите.
– Поверю на слово, – сухо ответила она. – То, что ты сказала Мише – это было всерьез? Ты подумываешь привезти сюда учеников?
Детей из школы гришей в Ос Альте эвакуировали в Керамзин, вместе с их учителями и Боткином, моим бывшим инструктором по борьбе. Их безопасность месяцами не давала мне спокойно спать, но теперь я была в состоянии кое-что исправить.
– Если Николай согласится принять их в Прялке, вы согласитесь учить их?
– Гм-м, – протянула она, нахмурившись. – Кто-то же должен. Кто знает, какой чуши они научились у этого сброда.
Я улыбнулась. Прогресс, несомненно. Но моя улыбка испарилась, когда Багра стукнула меня по колену своей палкой.
– Ай! – вскрикнула я. Старуха была поразительно меткой.
– Дай мне свои запястья.
– У меня нет жар-птицы.
Она снова взялась за трость, но я отскочила.
– Ладно, ладно! – взяла ее за руку и опустила на свое голое запястье. Когда она ощупала меня чуть ли не до локтя, я спросила: – Откуда Николай знает, что вы – мать Дарклинга?
– Он спросил меня об этом. Этот щенок наблюдательнее, чем все вы, глупцы. – Должно быть, она убедилась, что я не скрываю где-то третий усилитель, поскольку брезгливо оттолкнула мою руку.
– И вы просто ему рассказали?
Багра вздохнула.
– Это тайны моего сына, – устало произнесла женщина. – Скрывать их – уже не моя забота. – Затем отклонилась. – Значит, тебе снова не удалось его убить.
– Да.
– Не могу сказать, что мне жаль. В конечном итоге я слабее даже тебя, маленькая святая.
Я запнулась, но затем выпалила:
– Я использовала скверну.
Ее сумрачные глаза расширились.
– Ты что?!
– Я… не делала этого лично. Я воспользовалась нашей связью, той, что создана ошейником, чтобы контролировать силу Дарклинга. И сотворила ничегой.
Рука Багры попыталась нащупать мою. Затем больно схватила за запястье.
– Больше никогда так не делай, девочка. Нельзя шутить с подобной силой. Она и создала Каньон. Это принесет только несчастья.
– У меня может не остаться иного выбора, Багра. Нам известно местонахождение жар-птицы, ну или, по крайней мере, нам так кажется. Когда мы найдем ее…
– Ты пожертвуешь еще одной древней жизнью ради собственного могущества.
– Может, и нет, – слабо возразила я. – Я проявила милосердие к оленю. Вдруг жар-птице необязательно умирать?
– Только послушай себя! Это не какая-нибудь детская сказка. Олень должен был умереть, чтобы ты могла забрать его силу. Жар-птица ничем не отличается, и на сей раз кровь будет на твоих руках, – тут она разразилась своим низким, мрачным хохотом. – Но эта мысль не смущает тебя так, как должна, не правда ли, девочка?
– Нет, – призналась я.
– Тебе что, совсем плевать на то, что ты потеряешь? На то, какой вред ты можешь причинить?
– Нет! – горестно воскликнула я. – Нет, не плевать! Но у меня не осталось выбора, и даже не будь я…
Багра отпустила мои руки.
– Ты бы в любом случае жаждала ее.
– Не стану отрицать. Я хочу жар-птицу. Хочу мощь всех усилителей разом. Но это не отменяет того факта, что ни одна человеческая армия не может противостоять теневым солдатам Дарклинга.
– Мерзость против мерзости.
Если потребуется. Я слишком многое потеряла, чтобы воротить нос от любого оружия, которое сделает меня достаточно сильной, чтобы победить в этой битве. С помощью Багры или без нее, но мне придется найти способ, как управлять скверной.
Я колебалась.
– Багра, я читала записи Морозова.
– Неужели? И как, стимулирующее чтиво?
– Нет, скорее, невыносимое.
К моему удивлению, она рассмеялась.
– Мой сын изучал эти записи, будто какое-то Священное Писание. Он, должно быть, перечитывал их тысячу раз, ставя под сомнение каждое слово. Он начал думать, что в тексте спрятаны коды. Подносил страницы к огню, выискивая невидимые чернила. В итоге он проклял имя Морозова.
Как и я. Только Давид оставался одержимым. Сегодня это чуть его не убило, когда он упрямо тащил рюкзак с собой.
Мне претило задавать этот вопрос, претило в принципе озвучивать эту возможность, но я заставила себя произнести:
– Есть ли… есть ли вероятность, что Морозов оставил цикл незавершенным? Может ли быть, что он так и не создал третий усилитель?
Багра молчала какое-то время, сидя с отстраненным выражением, уперев свой слепой взгляд во что-то, чего я не видела.
– Морозов ни за что бы не оставил это дело незаконченным, – тихо сказала она. – Это было не в его характере.
По какой-то причине от ее ответа у меня волосы встали дыбом. Всплыло воспоминание: Багра кладет руки на мой ошейник в Малом дворце. «Я бы хотела посмотреть на его оленя».
– Багра…
От двери донесся голос: «Моя правительница». Я раздраженно посмотрела на Мала, разозлившись, что нас прервали.
– Что такое? – спросила я, узнав нотки ярости в своем голосе, которые появлялись каждый раз, когда разговор касался жар-птицы.
– У Жени неприятности, – ответил он. – С королем.
Глава 7
Я вскочила на ноги.
– Что случилось?!
– Сергей случайно упомянул ее настоящее имя. Похоже, на высоте он чувствует себя не лучше, чем в пещерах.
Я раздраженно зарычала. Женя сыграла ключевую роль в замысле Дарклинга по свержению короля. Я пыталась быть терпеливой к Сергею, но теперь он подвергнул ее опасности и поставил под угрозу наше соглашение с Николаем.
Багра схватила меня за штанину, указывая на Мала.
– Кто это?
– Капитан моей стражи.
– Гриш?
Я нахмурилась.
– Нет, отказник.
– Он звучит как…
– Алина, – перебил Мал. – За ней идут прямо сейчас.
Я вырвалась из хватки Багры.
– Мне нужно идти. Я пошлю Мишу обратно к вам.
Я поспешила из комнаты, закрывая за собой дверь, и мы с Малом бросились по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.
Солнце давно село, зажглись фонарики Прялки. Снаружи сквозь облачный покров начали проклевываться звезды. Несколько солдат с голубыми повязками собрались у тренировочной зоны и, похоже, были готовы наставить пистолеты на Толю с Тамарой. Я почувствовала прилив гордости, увидев, как мои эфиреалы выстроились за близнецами, закрывая собой Женю с Давидом. Сергей отсутствовал. Наверное, это к лучшему, поскольку у меня не было времени устраивать ему взбучку, которой он заслуживал.
– Она здесь! – крикнула Надя, заметив нас. Я пошла прямиком к Жене.
– Король ждет, – сказал один из стражей. Я удивилась, услышав резкий ответ Зои:
– Так пусть ждет дальше!
Обхватив Женю за плечи, я отвела ее в сторонку. Девушка дрожала.
– Послушай меня, – я погладила ее по волосам. – Тебе никто не причинит вреда. Ты поняла?
– Он король, Алина! – В ее голосе явственно слышался ужас.
– Уже нет, – напомнила я. Говорила с уверенностью, которой не чувствовала. Эта ситуация могла обернуться очень плохим и быстрым концом, но избежать ее было невозможно. – Ты должна встретиться с ним.
– Если он увидит меня такой… как я низко пала…
Я заставила ее посмотреть мне в глаза.
– Ты не пала. Ты бросила вызов Дарклингу, чтобы подарить мне свободу. Я не позволю им лишить тебя ее.
К нам подошел Мал.
– Стражи начинают нервничать.
– Я не могу этого сделать, – отрезала Женя.
– Можешь.
Мал ласково опустил руку ей на плечо.
– Мы с тобой.
По ее щеке скатилась слеза.
– Почему? В Малом дворце я шпионила за Алиной. Сжигала ее письма тебе. Позволила ей верить…
– Ты встала между нами и Дарклингом на корабле Штурмхонда, – произнес Мал тем же твердым голосом, что и во время обвала в пещере. – Я не считаю, что моей дружбы достойны только идеальные люди. И, слава всем святым, Алина тоже.
– Ты можешь довериться нам? – спросила я.
Женя сглотнула, сделала вдох, набираясь смелости, которая когда-то так легко ей давалась. Надвинула платок на голову.
– Хорошо, – сказала она.
Мы вернулись к группе. Давид вопросительно посмотрел на Женю, и она взяла его за руку.
– Мы готовы, – обратилась я к солдатам.
Мал и близнецы встали на шаг позади нас, и я предупредительно подняла руку, глядя на других гришей.
– Оставайтесь здесь, – затем тихо добавила: – И будьте начеку.
По приказу Дарклинга Женя чуть не совершила цареубийство, и Николай об этом знал. Если начнется заварушка, я понятия не имела, как нам сбежать с этой горы.
Мы последовали за стражами через обсерваторию и по коридору, ведущему к короткой лестнице. Завернув за угол, я услышала голос короля. Всех слов разобрать не смогла, но одно поняла: «измена».
Мы остановились в дверном проеме, образованном руками с копьями двух бронзовых статуй – Алеши и Аркадия, Всадников Ивеца, – их броню усеивали железные звезды. Чем бы ни было раньше это помещение, теперь его переделали под оперативный штаб Николая. Стены были завешаны картами и планами, громоздкий чертежный стол пребывал в полном беспорядке. Николай привалился к своему столу, руки и ноги скрещены, лицо обеспокоенное.
Я бы не узнала короля и королеву Равки. При нашей последней встрече с королевой она была затянута в розовые шелка и утопала в бриллиантах. Теперь на ней был шерстяной сарафан поверх простой крестьянской блузы. Светлые волосы, потерявшие блеск и похожие на солому без лоска, который наводила Женя благодаря своим талантам, были собраны в неаккуратный пучок. Король, судя по всему, все еще частично отдавал предпочтение военной форме. Золотой аксельбант и атласный пояс парадного мундира сменились на оливковую форму Первой армии, которая плохо сочеталась с его слабым телосложением и седеющими усами. Он выглядел болезненным и опирался на кресло жены; сутулые плечи и обвисшая кожа смотрелись чертовски убедительно в качестве доказательства того, что с ним сделала Женя.
Когда я вошла, король комично выпучил глаза.
– Я не звал сюда эту ведьму!
Я заставила себя поклониться, надеясь, что дипломатичность, которой я научилась у Николая, может послужить мне на пользу.
– Мой царь.
– Где изменница?! – взревел он, разбрызгивая слюну с нижней губы.
Довольно дипломатии.
Женя сделала маленький шажок вперед. Дрожащими руками скинула платок. Король ахнул. Королева прикрыла рот.
Тишина в комнате была сравнима с той, что наступает после пушечного выстрела. Я заметила, как понимание отразилось на лице Николая. Он покосился на меня, сжав челюсть. Не то чтобы я ему солгала, но разницы особой нет.
– Что это? – пробормотал король.
– Это цена, которую она заплатила за мое спасение, – ответила я. – Цена за неповиновение Дарклингу.
Король нахмурился.
– Она – предательница короны. Я требую ее голову.
К моему удивлению, Женя обратилась к Николаю:
– Я приму наказание, если он примет свое.
Лицо короля побагровело. Может, у него случится сердечный приступ, и это сэкономит нам нервы?
– Ты будешь молчать в присутствии своих господ!
Женя задрала подбородок.
– Среди присутствующих нет моих господ.
Она ничуть не облегчала нам задачу, но мне все равно хотелось ей поаплодировать.
Королева поперхнулась.
– Если думаешь, что это…
Женя дрожала, но ее голос оставался твердым:
– Если его нельзя судить за ошибки как короля, пусть судят за ошибки как мужчину.
– Неблагодарная шлюха! – прошипел король.
– Довольно, – отчеканил Николай. – Замолчите все.
– Я – король Равки! Я не буду…
– Ты король без трона, – тихо заметил Николай. – И я со всем уважением прошу тебя придержать язык.
Король умолк, на его виске пульсировала вена.
Николай завел руки за спину.
– Женя Сафина, ты обвиняешься в измене и попытке убийства.
– Если бы я хотела, чтобы он умер, он бы был уже мертв.
Принц предупреждающе посмотрел на нее.
– Я не пыталась его убить, – не сдавалась она.
– Но ты что-то сделала с королем, что-то, от чего он, по словам придворных врачей, никогда не оправится. Что это было?
– Яд.
– Его наверняка смогли бы вычислить.
– Только не этот. Я сама его изобрела. Если пить маленькими дозами на протяжении долгого времени, симптомы почти не будут проявляться.
– Растительный алкалоид? – спросил Давид.
Женя кивнула.
– Когда он скапливается в организме жертвы и достигает определенного порога, органы начинают отказывать и дегенерация необратима. Этот яд не убийца. Он вор. Крадет годы жизни. И их уже никогда не вернуть.
Я почувствовала что-то вроде удовлетворения в ее голосе. То, что она описала, было не готовым ядом, а творением девушки, застрявшей где-то между корпориалом и фабрикатором. Девушки, которая проводила много времени в мастерской субстанциалов.
Королева покачала головой.
– Маленькими дозами на протяжении долгого времени? У нее не было доступа к нашей пище…
– Я отравила собственную кожу, – резко ответила Женя, – свои губы. Поэтому каждый раз, когда он ко мне прикасался… – она слегка передернулась и глянула на Давида. – Каждый раз, когда он целовал меня, то впускал болезнь в свое тело. – Она сжала кулаки. – Он сам навлек на себя беду.
– Но тогда яд подействовал бы и на тебя, – заметил Николай.
– Мне приходилось выводить его из кожи, затем исцелять ожоги от щелочи. Каждый раз. Но оно того стоило.
Николай потер верхнюю губу.
– Он принуждал тебя?
Женя кивнула. Челюсть принца заходила желваками.
– Отец? – спросил он. – Это правда?
– Она служанка, Николай. Мне не нужно ее ни к чему принуждать.
После долгой паузы Николай сказал:
– Женя Сафина, когда эта война закончится, ты предстанешь перед судом за государственную измену и за сговор с Дарклингом против короны.
Король расплылся в самодовольной ухмылке. Но его сын еще не закончил.
– Отец, ты болен. Ты служил этой стране и ее народу, но теперь пришло время уйти на заслуженный покой. Сегодня ты напишешь письмо об отречении.
Король недоуменно заморгал, его веки дрожали, словно он не мог до конца поверить услышанному.
– Я не стану делать ничего подоб…
– Ты напишешь письмо и завтра улетишь на «Зимородке». Я отвезу тебя в Ос Керво, где тебя в целости и сохранности пересадят на «Волка волн» и повезут через Истиноморе. Можешь отправиться в какое-нибудь теплое местечко, например в Южные Колонии.
– Колонии? – ахнула королева.
– У тебя будут все удобства. Ты окажешься вдали от сражений и вне досягаемости Дарклинга. И самое главное, ты будешь в безопасности.
– Я – король Равки! Эта… эта изменница, эта…
– Если останешься, я буду судить тебя за изнасилование.
Королева схватилась за сердце.
– Николай, ты же это не серьезно?
– Она находилась под твоей протекцией, мама.
– Она служанка!
– А ты – королева. Твои подчиненные тебе как дети. Все без исключений.
Король накинулся на Николая:
– Ты вышлешь меня из собственной страны за такое незначительное обвинение…
Тут Тамара нарушила свое молчание:
– Незначительное? А считалось бы оно незначительным, если бы она была дворянского рода?
Мал скрестил руки.
– Если бы она была дворянского рода, он бы ни за что не осмелился на такое.
– Это лучший выход из ситуации, – подытожил Николай.
– Это вовсе не выход! – рявкнул король. – Это трусость!
– Я не могу закрыть глаза на это преступление.
– У тебя нет ни права, ни власти. Кто ты такой, чтобы судить собственного короля?
Николай выпрямился.
– Это законы Равки, а не мои. Они не должны подстраиваться под звание или статус, – он заговорил более сдержанным тоном. – Ты сам знаешь, что это к лучшему. Твое здоровье ухудшается. Тебе нужен отдых, и ты слишком слаб, чтобы руководить нашей армией в войне против Дарклинга.
– Это мы еще посмотрим! – проревел король.
– Отец, – ласково произнес Николай, – люди за тобой не последуют.
Король прищурился.
– Василий стоил двух таких, как ты. Слабак, глупец, полный крестьянских сантиментов и крови!
Николай вздрогнул.
– Может, и так. Но ты напишешь это письмо и без возражений взойдешь на борт «Зимородка». Ты покинешь это место или предстанешь перед судом, и, если тебя признают виновным, то я тебя повешу.
Королева тихонько всхлипнула.
– Мое слово против ее, – сказал король, тыча пальцем в Женю. – Я – король…
Я встала между ними.
– А я – святая. Проверим, чье слово имеет больший вес?
– Закрой свой рот, маленькая нелепая ведьма! Нужно было убить тебя, когда была такая возможность.
– Хватит! – рявкнул Николай, выходя из себя. Он указал стражам на дверь. – Отведите моих родителей в их покои. Стерегите их и убедитесь, чтобы они ни с кем не общались. Я жду твоего отречения к утру, отец, или закую тебя в цепи.
Король перевел взгляд с сына на стражей, вставших по бокам от него. Королева вцепилась ему в руку, в ее синих глазах читалась паника.
– Ты не Ланцов, – прорычал король.
Николай безмятежно поклонился.
– Думаю, я смогу жить с этим фактом.
Он подал сигнал страже. Те схватили короля, но он вырвался из их рук. Затем направился к двери, ощетинившись от ярости и пытаясь собрать остатки своего достоинства.
Остановился перед Женей и прошелся взглядом по ее лицу.
– По крайней мере, теперь ты выглядишь такой, какая ты есть на самом деле. Сокрушенная.
Я видела, что слова ударили ее, словно пощечина. Сокрушенная. Прозвище, которое шептали паломники, когда она впервые оказалась среди них. Мал выступил вперед. Тамара потянулась к топорам, а Толя рыкнул. Но Женя остановила их взмахом руки. Ее спина выпрямилась, а единственный целый глаз полыхнул уверенностью.
– Вспоминайте меня, когда сядете на борт корабля, мой царь. Вспоминайте меня, когда посмотрите на Равку, скрывающуюся за горизонтом, в последний раз. – Она наклонилась и что-то прошептала ему. Король побледнел, и я увидела искренний страх в его глазах. Женя отошла и сказала: – Надеюсь, это стоило того, чтобы вкусить меня.
Стражи быстро вывели короля и королеву из комнаты. Женя стояла с высоко поднятой головой, пока они не скрылись в дверях. Затем ее плечи поникли.
Давид обнял ее одной рукой, но девушка ее стряхнула.
– Не надо, – буркнула она, смахивая подступившие слезы.
Тамара двинулась к ней, в тот же миг я окликнула девушку:
– Женя…
Она подняла руки, останавливая нас.
– Мне не нужно ваше сочувствие, – пылко произнесла Женя. Ее голос был охрипшим, дрожал от ярости. Мы беспомощно замерли на месте. – Вы не понимаете. – Прикрыла лицо руками. – Никто из вас.
– Женя… – попытался Давид.
– Даже не смей! – огрызнулась она, и слезы полились снова. – Ты никогда не обращал на меня внимания, пока я не стала такой, пока меня не сломали. Теперь я просто очередная безделушка, которую тебе нужно починить.
Я отчаянно подбирала слова, чтобы утешить ее, но прежде чем успела открыть рот, Давид сгорбился и сказал:
– Я разбираюсь в металле.
– Какое это имеет отношение ко всему происходящему?! – воскликнула Женя.
Давид нахмурил брови.
– Я… я не понимаю половины того, что происходит вокруг меня. Не понимаю шуток, закатов, поэзии, но я разбираюсь в металле, – его пальцы неосознанно сжались, словно он физически пытался выхватить нужные слова. – Красота была твоей броней. Она хрупкая, показная. Но что внутри тебя? Сталь. Храбрая и несокрушимая. Она не нуждается в починке. – Он сделал глубокий вдох, неуклюже шагнул вперед. А затем взял ее лицо в руки и поцеловал.
Женя оцепенела. Я думала, что она оттолкнет его. Но девушка обвила Давида руками и поцеловала в ответ. Очень решительно.
Мал прокашлялся, а Тамара присвистнула. Мне пришлось закусить губу, чтобы подавить нервный смешок.
Они отстранились. Давид стал красный как рак. Улыбка Жени была такой ослепительной, что у меня сердце сжалось в груди.
– Нужно почаще вытаскивать тебя из мастерской, – сказала она.
На сей раз я все же рассмеялась. Но резко оборвала себя, когда вмешался Николай:
– Не думай, что легко отделалась, Женя Сафина, – его голос был ледяным и очень усталым. – Когда война закончится, тебе будут предъявлены обвинения, и я решу, достойна ты помилования или нет.
Женя грациозно поклонилась.
– Я не боюсь вашего правосудия, мой царь.
– Я еще не король.
– Мой царевич, – исправилась она.
– Идите, – взмахнул рукой Николай. Когда я помедлила, он добавил: – Все вы.
Закрывая дверь, я заметила, как он в изнеможении опустился за чертежный стол, хватаясь за голову.
Я последовала за остальными по коридору. Давид бормотал Жене что-то о свойствах растительных алкалоидов и бериллиевой пыли. Я сомневалась, что с их стороны разумно вступать в этот ядовитый сговор, но, возможно, это их версия романтики.
При мысли о возвращении в Прялку ноги сами собой замедлили шаг. Это был один из самых длинных дней в моей жизни, и хоть я отгоняла усталость, теперь она повисла на плечах, как мокрое пальто. Я решила, что Женя или Тамара сами расскажут остальным гришам обо всем случившемся, а с Сергеем можно разобраться и завтра. Но прежде чем найти свою койку и улечься, мне нужно было кое-что узнать.
У лестницы я схватила Женю за руку.
– Что ты прошептала? – тихо спросила я. – Королю.
Она подождала, пока остальные поднимутся по ступенькам, а потом ответила:
– Я не сокрушенная. Я – сокрушение.
Мои брови подскочили вверх.
– Как хорошо с твоей стороны предупредить меня об этом, чтобы я не стала ссориться с тобой.
– Милая, – ухмыльнулась она, поворачиваясь ко мне то одной израненной щекой, то другой, – у меня больше нет хорошей стороны.
Ее тон оставался веселым, но я слышала в нем и печаль. Женя подмигнула мне здоровым глазом и побежала вверх по лестнице.
* * *
Мал вместе с Невским занимался подготовкой спальных мест, поэтому он остался, чтобы проводить меня в покои – несколько комнат в восточной части горы. Дверь обрамляли переплетенные руки двух бронзовых дев, которые, как я предполагала, изображали Утреннюю и Вечернюю Звезды. Всю дальнюю стену занимало круглое окно, окольцованное латунью и напоминающее иллюминатор на корабле. Горели лампы, и хотя днем от вида за окном несомненно перехватило бы дух, прямо сейчас не было видно ничего, только тьма и отражение моего усталого лица.
– Мы с близнецами расположились по соседству, – сказал Мал. – И один из нас будет дежурить, пока ты спишь.
У тазика меня ждал кувшин с горячей водой, и я быстро умылась, пока Мал докладывал, как он разместил других гришей, сколько времени потребуется, чтобы собрать снаряжение для нашей экспедиции в Сикурзой, и как он хочет разделить группу. Я пыталась вслушиваться, но в какой-то момент мой разум просто отключился.
Я села на каменную скамейку у окна.
– Прости. Я просто не могу.
Мал замер, и я почти видела, как он мечется между желанием сесть рядом со мной и необходимостью уйти. В конце концов он просто остался стоять на том же месте.
– Сегодня ты спасла мне жизнь, – сказал он.
Я пожала плечами.
– А ты спас мою. Мы постоянно этим занимаемся.
– Я знаю, что первое убийство всегда нелегко дается.
– Я в ответе за множество смертей. Эта ничем не отличается от остальных.
– Но она отличается.
– Он был солдатом, как и мы. Наверняка его где-то ждет семья, любимая девушка, возможно, даже ребенок. Он жил, а затем просто… исчез. – Я знала, что стоит закрыть тему, но мне хотелось выговориться. – И знаешь, что самое страшное? Это было легко.
Мал помолчал некоторое время. Затем сказал:
– Я точно не помню, кем была моя первая жертва. Мы охотились на оленя у северной границы и вдруг наткнулись на фьерданский патруль. По-моему, бой длился не больше нескольких минут, но я убил троих. Они выполняли свою работу, как и я, пытались прожить день до вечера, а затем оказались на снегу в луже собственной крови. Точно и не скажешь, кто упал первым, но вряд ли это имеет значение. Нужно держать дистанцию. Тогда лица начинают размываться.
– Правда?
– Нет.
Я помедлила. Не смогла посмотреть на него, когда прошептала:
– Это было приятно. – Мал ничего не ответил, поэтому я продолжила. – Неважно, для чего я использую разрез, что я делаю со своей силой. Это всегда приятно.
Я боялась поднять взгляд, боялась увидеть отвращение на его лице или, что еще хуже, страх. Но когда заставила себя посмотреть ему в глаза, лицо Мала было задумчивым.
– Ты могла убить Апрата и всех святых стражей, но не сделала этого.
– Мне хотелось.
– Но не сделала. У тебя была возможность проявить жестокость. Но ты ни разу ею не воспользовалась.
