Текст книги "Дни крови и света"
Автор книги: Лэйни Тейлор
Жанры:
Любовно-фантастические романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
5
Странное слово с Луны
От: Зузана
Тема: Привеееет
Кому: Кэроу
ПРИВЕТ. Привет привет привет привет привет привет привет.
Привет?
Ну вот, теперь приветкажется чужим и бессмысленным. Похожим на инопланетную руну. Представь, идет себе космонавт по Луне, видит – на камне написано привет.«О, необычное слово с Луны! Возьму-ка я его в подарок своему глухому сыну!» Но конечно, потом оттуда начнут вылупляться космические пираньи и в три дня уничтожат все человечество. Естественно, астронавт выживет – для того, чтобы в финальном кадре, рыдая на обломках цивилизации, вопрошать небеса: «Что я такого сделал? Это был всего лишь привееееет!»
Фуууух. Ладно, все нормально. Приветбольше не несет в себе инопланетной угрозы. Космонавт, я спасаю тебя от разрушения Земли.
ДА НЕ ЗА ЧТО.
Урок: не привози подарков из странной местности. (Хотя нет. Привози.)
И еще: ответь мне, дай знать, что ты все еще жива, или тебе от меня достанется.
Зуз.
6
Сосуд
Кроме Лораменди, было еще одно место, куда могла отправиться Кэроу, объяснил Акива брату и сестре. Впрочем, она вряд ли там. К тому времени он уже убедил себя, что Кэроу оставила этот разоренный войнами мир, вернулась через портал к своей жизни: искусство, друзья, кафе, гробостолы. Акива почти уверился в этом, но его тянуло на север.
– Я всегда смогу тебя найти, – говорил он ей всего лишь несколько дней назад, перед тем как они разломили счастливую косточку. – Где бы ты ни спряталась.
Но он не хотел…
Только не так.
Киринские пещеры скрывались в глубине увенчанных ледяными вершинами Адельфийских гор, много веков служивших естественной преградой между Империей и свободными землями.
Там родилась Мадригал. Однажды она летала по горам в поисках оболочек, сброшенных духами воздуха – элементалями, а когда вернулась, сверкая в лучах бриллиантового света, то застала дом разоренным: ангелы уничтожили или угнали в плен обитателей. Мадригал выпустила из рук ворох оболочек, ветер занес их в пещеру. Со временем они истончались, превращаясь из прозрачного шелка в тончайший голубоватый пергамент, а затем рассыпались в пыль. Однако годы спустя, когда Акива вошел сюда в поисках Кэроу, пол усеивали светящиеся обрывки.
Он бывал здесь и раньше, давным-давно. Хотя горе окрашивало воспоминания о том времени, казалось, что место не изменилось. В глубь горы уходила вереница галерей и залов: наполовину произведение искусства, наполовину – природы. Повсюду, даже в отдаленных уголках, звучала неземная музыка, играли флейты ветра – узкие желобки, пронизывающие разветвленную сеть пещер. О киринах напоминало все: и плетеные коврики, и брошенные накидки, и опрокинутые стулья – свидетельство хаоса последних мгновений.
Посреди пещеры стоял светильник чеканного серебра.
Акива знал, что это. Он часто видел такие сосуды в битвах: химеры-воины несли их над собой на длинных изогнутых древках. На поле боя у Булфинча, где он впервые встретил Мадригал, она тоже была с таким серебряным светильником. Тогда Акива еще не догадывался, что это и зачем их берут на войну.
Великая тайна неприятеля стала ключом к его уничтожению.
Это была кадильница, сосуд для хранения душ погибших – до воскрешения. Акива заметил, что она простояла тут недолго. Пыль лежала толстым слоем повсюду, только не на кадильнице. Кто-то совсем недавно водрузил ее на стол. Кто же? Зачем?
Появление кадильницы тревожило неразгаданной тайной.
Серебряной проволокой к сосуду прикрепили листок бумаги с надписью на языке химер. Слово на бирке оказалось самой жестокой издевкой: оно и дарило надежду, и убивало ее.
Начертанное на листке химерское слово значило «надежда».
Кэроу.
7
Только не это
От: Зузана
Тема: Только не это
Кому: Кэроу
Господи. Тебя убили, да?
8
Без конца
Акива погрузился в новый ад: все изменилось, и ничто не менялось.
Он снова был в Эреце, не убит, не в тюрьме, по-прежнему воин легиона Незаконнорожденных и герой Войны с химерами, известный всем Истребитель Тварей. Как жить по-старому, словно ничего не изменилось, словно не было ни другого мира, ни узкой улочки, ни девушки с синими волосами, которую он чуть не убил?
Акива изменился. Неясно, кем он стал, но от прежнего Акивы осталось мало. Все эти годы его поддерживала месть – и вот она исчезла, ее сменил кратер пепла размером с Лораменди: внутри горе, стыд, разъедающая безнадежность, а по краям – смутное осознание долга… и цели.
Какой цели?
Он никогда не задумывался, что же будет потом, после разрушения Лораменди и расправы над извергами, казнившими его Мадригал. На этом все заканчивалось, точка. Про дальнейшее Акива не думал, ведь он мог и не дожить до финала, как многие другие. В Империи все праздновали «мир», но для Акивы это стало затянувшимся продолжением истории, которая давно должна была завершиться. Впрочем, умереть сейчас или раньше было бы слишком просто. «Живи в том мире, который ты создал,– думал он, просыпаясь. – Ты не заслуживаешь покоя».
Продолжение было отвратительным: бесконечные невольничьи караваны, поруганные и сожженные дотла храмы, разграбленные деревушки и постоялые дворы, столбы дыма на горизонте. Акива, начав все это, давно пресытился местью, однако император жаждал полного истребления. Иорам опустошил свободные земли. Химер оказалось легко уничтожить: бежав от ангельского воинства, они укрылись в Лораменди – и сгорели заживо за стенами некогда неприступной крепости. Владения Империи расширились.
Война веками держалась на северной границе свободных земель, густо заселенных племенами химер. Теперь север завоевали, армия императора смертельной тенью надвигалась на мирный юг, выжигая деревни и поля. Жителей угоняли в рабство или уничтожали. Да, это происходило по приказу императора, но без Акивы ничего бы не вышло. Он уныло наблюдал за разрухой и опустошением, думая, много ли успела увидеть Кэроу. Как же сильно она его ненавидела.
Если бы она была жива, он не смог бы посмотреть ей в глаза.
Если бы она была жива.
Он решил вернуться за кадильницей в Киринские пещеры. Путь занял весь день. Душа Кэроу осталась, но воскреситель мертв. Из-за Акивы. При этой мысли он дико захохотал и уже не мог остановиться. Звуки, издаваемые им, были изнанкой смеха, как будто душу вывернули наружу, обнажив дрожащую плоть. Хохот сменился рыданиями. Хорошо, что его никто не слышал.
Акива взял сосуд в руки, попытался уверить себя, что это Кэроу, но, коснувшись холодного серебра, не ощутил ничего. В глубинах пугающей пустоты зародилась слабая надежда, что ее души там нет, не может быть. Он бы почувствовал.
Он отправился в человеческий мир, в Прагу, заглянуть в окно Кэроу, как в первый раз.
На кровати лежали двое, в обнимку.
Надежда была как глоток ледяного воздуха: от нее стало больно. Так же резко и внезапно его охватила ревность, за секунду бросило из жара в холод, сжатые кулаки раскалились, как угли. Акива задрожал и пошатнулся от ненависти, но постепенно пришел в себя: там, на кровати, не она. Не она. За облегчением тут же последовало раскаяние и отвращение к себе.
Он подождал, пока проснутся друзья Кэроу: музыкант и крошечная девушка с еще более воинственным взглядом, чем у Лираз. В течение дня он следил за ними, надеясь, что Кэроу объявится, но ее не было. В какой-то момент ее подруга напряженно застыла, обводя ищущим взглядом толпу на мосту, крыши, даже небо. Акива понял, что и ей неизвестна судьба Кэроу.
В Эреце в разговорах и сплетнях не всплывало ни одной зацепки, ничего, что могло бы указать на Кэроу. Оставалась только кадильница – и заключенное в ней чудовищное объяснение.
Весь месяц Акива будто плыл по течению: нес службу, патрулировал северо-запад бывших свободных земель – дикие береговые линии и низкие гребни гор, усеянные крепостями. Для защиты от воздушных налетов форты воздвигали в глубине расщелин, но это никого не спасло. В битве при Армазине, одной из самых жестоких за всю войну, обе стороны понесли чудовищные потери, и крепость пала. Теперь стены гарнизона восстанавливали рабы под кнутами надсмотрщиков. Акива постоянно ловил себя на том, что смотрит на пленных, и каждый мускул в его теле натягивался, как тетива.
Это сделал он.
Подобные мысли отвлекали Акиву от более мрачных: он с трудом сдерживал отчаяние, постоянно думая о находке в пещере. Развеяться удавалось только во время тренировок, тайных занятий магией, общения с другими, особенно с Азаилом и Лираз, прощение которых он старался заслужить.
Так могло продолжаться долго, очень долго, но всеобщий «мир и покой» закончился.
В одну ночь. От дьявольского гнева императора, от его рычащей злобы бури повернулись вспять, а нежные лепестки сикоракс в садах Астрэ съежились и осыпались наземь.
В самом сердце диких южных земель, растоптанных воинами и погонщиками рабов, кто-то начал убивать ангелов.
Кто бы это ни был, он был силен и очень зол.
9
Зубы
– Эй, Зуз!
– Да?
Зузана сидела на полу у зеркала и сосредоточенно наносила на щеки розовые пятна. Мик пристально смотрел на нее, задумчиво наморщив лоб. Очень мило.
– В чем дело?
Он многозначительно покосился на телевизор. Они сидели у Мика, в квартире, которую он снимал вместе с двумя другими музыкантами, – у Кэроу телевизора не было. Зузана жила в квартире подруги с тех пор, как шоу под окнами немного утихло, там же они с Миком проводили ночи.
Он ел хлопья и смотрел новости, Зузана готовилась к дневному представлению. Хотя спектакль приносил им кучу денег, он ей уже осточертел. Кукольные представления приходилось разыгрывать изо дня в день, одни и те же. Тут нужен совсем другой темперамент, а Зузане быстро надоедало все – только не Мик.
– И что в тебе такого? – спросила она его на днях. – Мне редко кто нравится, даже в крошечных дозах, а от тебя я никогда не устаю.
– У меня суперсила, – с обычной милой серьезностью ответил он. – Называется «уникальная контактность».
Мик повернулся к подруге, и задумчивая складка на лбу стала еще глубже.
– Кэроу собирала зубы, помнишь?
– Ага. – Зузана искала накладные ресницы. – Для Бримстоуна.
– Какие зубы?
– Всякие. А что?
– Ха. – Мик снова отвернулся к экрану.
Ха?Зузана насторожилась и встала.
– Так в чем же дело?
Мик нацелил пульт на телевизор и увеличил громкость.
– Вот, посмотри.
10
Рассадник
– Они знали о нашем приближении.
Восемь серафимов стояли посреди пустынной деревенской улицы. Повсюду виднелись признаки внезапного бегства: распахнутые двери, дым из печных труб, упавший с воза мешок, просыпанное зерно. Взгляд ангела Бетены невольно возвращался к колыбели у перелаза. Украшена резьбой и такая гладкая – отполирована поколениями нежных рук, которые качали в ней малышей. «И пели колыбельные»,– подумала Бетена, как будто и это она видела. На мгновение она с болью представила, как звериная мать остановилась на этом самом месте, не в силах бросить колыбель, с трудом убеждая себя, что слишком тяжело тащить ее с собой.
– Конечно, знали, – сказал другой боец. – От нашего правосудия никто не скроется.
Он наслаждался собственной правотой, будто его слова высечены из бриллиантов и сверкают на солнце. Бетена устало посмотрела на него. Откуда столько пыла? Война – одно дело, но это…Химеры из деревень – простые существа, они возделывают землю, кормятся ее плодами, качают детей в стертых от времени колыбелях. Наверное, они и капли крови не пролили. Не то что фантомы, с которыми ангелы сражались всю свою жизнь, всю свою историю, – огромные, жестокие твари, они могли разрубить ангела пополам одним ударом, вырвать глотку клыками и сбить с ног магией, заключенной в вытатуированном «глазе дьявола». Тут все иначе, война никогда не проникала сюда, Воитель сдерживал ее у северных границ. В половине случаев фермеры даже не могли оказать вооруженного сопротивления, а когда они все же выступали со своими вилами – зрелище было жалким.
Химер разгромили, Лораменди разрушили. Воителя уничтожили, и Бримстоуна вместе с ним. Фантомов больше нет.
– Может, пусть себе уходят? – Бетена посмотрела на зеленые поля и подернутые дымкой задумчивые холмы. Ее соратники рассмеялись, как будто она пошутила. Бетена не стала их разубеждать, но улыбнуться сама не смогла. Лицо застыло, кровь застыла. Конечно, нельзя их отпускать. Эдикт императора предписывает полное очищение территории от тварей и мест их скопления. Рассадников.
«Ну и что это за враг, где тут угроза?»– устало думала она. Завоеватели уничтожают деревню за деревней, хутор за хутором – без единой потери со своей стороны. Легкая работа. Безобразно легкая.
– Ну, вперед, за дело, – сказала она. Окаменевшее лицо, окаменевшее сердце. – Они недалеко ушли.
Крестьян искать легко: скот оставляет за собой дорожку помета, навозом усеяны все тропы на юг. Конечно, беглецы надеются найти спасение за Заповедным пределом, но далеко им не уйти. Через несколько лиг след привел к громадному трехуровневому акведуку – частично обрушенному сооружению для отвода воды. Груды обломков заслоняли проход под арку. С воздуха было видно, что путь впереди чист. Дорога прорезала густую чащу, вилась по тесному урочищу, похожему на пробор в зеленых волосах. Следов зверей – помета, пыли, отпечатков лап и копыт – дальше не было.
– Они прячутся под аркой, – заявил Хэллем, решительно вынимая меч из ножен.
– Стойте. – Слово неожиданно сорвалось с губ.
Соратники обернулись. Караван с рабами плелся по тропам и отставал на день пути. Восемь серафимов с легкостью уничтожили бы целую деревню.
– Нет, ничего, – покачала головой Бетена и махнула в сторону темного проема.
«Похоже на засаду», —хотела сказать она, но засады бывают на войне, а война закончилась.
Серафимы спустились к арке, с обеих сторон блокируя тварям путь к спасению. На случай арбалетов (ничего лучшего у фермеров быть не могло) воины держались ближе к валунам. От яркого солнца тени казались гуще. Химеры, скрывшиеся под аркой, наверняка привыкли к полумраку, и свет их ослепит. «Вперед, за дело», – подумала Бетена, подала знак и ворвалась под свод в ослепительном сиянии крыльев, держа меч наготове. Она ожидала увидеть скот, сжавшихся фермеров, услышать знакомые звуки: стон загнанных в угол животных.
Она увидела скот, сжавшихся фермеров. Огонь ее крыльев осветил их мертвенно-бледным светом. Их глаза блестели, словно ртуть, как у тех, что рыщут в ночи.
Они не стонали.
Смех. Сухой, резкий, как будто чиркнули спичкой. Все не так. Ангел Бетена разглядела, что еще ждет их под акведуком, и поняла, что ошиблась: война не закончилась. Разве что для ее отряда, сию минуту.
11
Непостижимая тайна
– Таинственный похититель, – сказал телеведущий.
Поначалу знаки того, что в помещении кто-то побывал, были слишком незначительными и неправдоподобными, да и сам факт казался невероятным. Никто не способен проникнуть в здания известных мировых музеев, обойти многоуровневую защиту – и не оставить ни следа. Узнав, что кто-то действительно побывал здесь,музейные работники впадали в ступор.
Кроме того, оказалось, что украдено ничего не было. Все экспонаты на месте.
В этом сотрудники были уверены.
Таинственные визиты удалось обнаружить только благодаря Чикагскому музею имени Филда. Камеры наблюдения зарегистрировали движение: сначала только облачко, дразнящий уголок тени на границе обзора. Потом, лишь на миг, тень качнулась – и оказалась в центре кадра. Девушка!
Призрачный вор оказался девушкой.
Лицо разглядеть было невозможно: очертания высоких скул, длинная шея, волосы скрыты под шапкой. Шаг – и снова ее нет, но и этого достаточно. Она существует, она была тут, в крыле Африки. Сотрудники тщательно осмотрели все залы. Так выяснилось, что кое-что все-таки пропало.
И не только в музее Филда. Теперь, когда стало известно, чтоискать, в других музеях естественной истории тоже начали проверять экспонаты и во многих обнаружили сходную пропажу, ранее не замеченную. Девушка действовала осторожно. Украденные предметы лежали не на виду, нужно было знать, что ищешь.
Она побывала по меньшей мере в десятке музеев на трех материках. Невероятно, но не осталось даже отпечатка пальца, ни разу не сработала сигнализация. Что же касается самих краж… Вопрос «как» быстро сменился куда более непостижимой тайной: «Зачем?»
Где это может пригодиться?
От Чикаго до Нью-Йорка, от Лондона до Пекина, из музейных диорам со скалящимися чучелами диких собак, комодских драконов, анаконд и полярных волков неизвестная похитительница крала зубы.
12
Я счастлива
От: Кэроу
Тема: Я пока жива
Кому: Зузана
Я пока жива. («Не хочу на телегу!»)
Где я и что делаю?
Да уж, хороший вопрос.
Чокнутая, говоришь?
И не представляешь.
Я жрица в замке из песка в краю пыли и звездного света. Постарайся не волноваться.
Скучаю так, что не передать.
Привет Мику.
(P.S. «Я счастлива… Я счастлива…»)
13
Асимметрия
Свет сквозь ресницы.
Кэроу притворяется, что спит. Акива мягко проводит кончиками пальцев по ее векам, изгибу щеки. Его взгляд оставляет ощущение внутреннего тепла. Под взглядом Акивы будто греешься в лучах солнца.
– Я знаю, ты не спишь, – шепчут его губы ей на ушко. – Думаешь, мне не видно?
Не открывая глаз, она выдает себя улыбкой.
– Тсс, мне снится сон.
– Это не сон. Все на самом деле.
– Откуда ты знаешь? Тебя в нем нет. – Она настроена игриво, разомлела от счастья. От ощущения правильности происходящего.
– Я в каждом из них, – говорит он. – Теперь я там живу.
Улыбка сходит с ее лица. На мгновение она не может вспомнить, кто она и когда.Она Кэроу? Или Мадригал?
– Открой глаза, – шепчет Акива. Кончики его пальцев снова на ее веках. – Хочу тебе кое-что показать.
Она сразу вспоминает все и понимает, чтоон хочет показать.
– Нет! – Она пытается отвернуться, но он держит. Растягивает ей веки, пальцы давят и давят, но голос по-прежнему мягок.
– Посмотри, – уговаривает он и давит, давит. – Смотри.
И она открывает глаза.
Кэроу учащенно дышала. Это был один из тех снов, что умещаются между секундами, доказывая, что у сна своя реальность: время сжимается и разбухает, моргнешь – и проходит жизнь, дрогнут ресницы – и сгорают дотла города. Она сидела за столом. Разве она спала? Кэроу вздрогнула и выронила тигриный зуб. Руки взметнулись к глазам, веки все еще чувствовали прикосновение пальцев Акивы.
Сон… Когда же она успела заснуть? Сны кружили над ней, как стервятники, только и ждали, пока она выключится. Кэроу опустила руки, пытаясь успокоить бешеный стук сердца. Бояться больше нечего. Самое худшее она уже видела.
Легко избавиться от страха, но не от гнева. Во сне все казалось таким близким, родным… и это после всего, что случилось! Ложь, наглая ложь. Акива чужой. То чувство проскользнуло из другой жизни – жизни Мадригал из племени киринов, которая полюбила ангела и которую убили за это. Но больше она не Мадригал и не химера. Она Кэроу. Человек.
Как бы.
Времени на сны не было.
На столе при тусклом свете двух свечей лежало ожерелье. В нем чередовались зубы человека и оленя, бусины сердолика, восьмигранные обрезки железа, полые косточки летучих мышей. Ожерелье асимметрично, с одной стороны был зуб тигра, с другой – нет. Кэроу его выронила и теперь он, наверное, под столом.
Асимметрия в ожерельях не сулила ничего хорошего. Каждый элемент – зуб, бусина и кость – отражался на итоговом теле, малейший недочет вел к увечью.
Кэроу отодвинула стул и полезла под стол. На холодном глинобитном полу обнаружился мышиный помет, обрезки жгута и что-то влажное. Кэроу понадеялась, что это всего лишь виноградина закатилась под стол. «Пусть лучше останется тайной», – решила она и продолжила поиски. Зуба нигде не оказалось.
Зуб, ты где?
Запасного тоже не было. Потерянный зуб, добытый в Праге пару дней назад, – пара тому, в ожерелье.
«Извини, что тебе не хватило ноги, Амзаллаг. Я потеряла зуб», – представив себе такой разговор, Кэроу рассмеялась – слабо и устало. С Амзаллагом все закончилось бы предсказуемо. Скорее всего он не стал бы жаловаться. Его воскрешали в бесчисленном множестве тел, и к недостаче он отнесся бы стоически (каламбур нечаянный). Обошелся бы без ноги. Однако не все помнили, что Кэроу только учится. На прошлой неделе она сотворила грифону Минасу чересчур маленькие крылья, он не смог взлететь и повел себя не слишком сдержанно.
– Бримстоун никогда не совершил бы такую глупую ошибку, – прошипел он.
Кэроу хотела ответить, как взрослый серьезный человек.
Ага.
Да, Бримстоун не совершил бы такую глупую ошибку, но воскрешение – не точная наука, а соотношение веса и размера крыла – как раз наоборот. Если бы Кэроу знала, кем станет, когда вырастет, она бы уделяла внимание другим предметам в школе. Она художница, а не конструктор.
«Я воскресительница», – всплыла странная мысль.
Кэроу забралась дальше под стол. Не мог зуб испариться.
Сквозь трещину в полу тянуло прохладой. Там дыра, вот куда зуб укатился. Кэроу обессиленно прислонилась к стене. Придется спуститься к жильцу ниже, спросить, можно ли поискать у него в комнате зуб. Нежелание пригвоздило ее к полу. Только не это.
Только не он.
Интересно, он у себя? Наверное. Иногда его присутствие чувствуется даже сквозь пол. Скорее всего спит: ночь на дворе.
Ничто не заставит ее пойти к нему посреди ночи. Ожерелье подождет до утра.
По крайней мере таков был план.
В дверь постучали. Кэроу сразу поняла, кто там. Для него заявиться к ней посреди ночи нисколько не затруднительно. Стук тихий, это настораживает больше всего: слишком интимно, тайком от других. Не надо им общих секретов.
– Ты у себя? – ласково окликнули из-за двери.
Кэроу напряглась. Она прекрасно знала, как обманчива его нежность. Зачем отвечать? Дверь на засове, пусть думает, что она спит.
– У меня твой зуб. Упал мне на голову.
Ладно. Теперь нет смысла притворяться – еще решит, что она от него прячется. Блин, почему она так реагирует на него? Стремительным шагом Кэроу подошла к двери, подняла древний засов – защиту от соседа, между прочим – и открыла дверь. Протянула руку за зубом. Незваному гостю оставалось только положить зуб ей на ладонь и уйти, но, конечно же, все было не так просто.
С Белым Волком всегда сложно.