Текст книги "Улыбка святого Валентина"
Автор книги: Лейни Дайан Рич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)
Глава 13
Не успела я отдернуть руку от кнопки дверного звонка, как Йен отворил дверь. Я показала ему бутылку вина, которую держала в другой руке, и с лукавой улыбкой спросила:
– Не составишь мне компанию?
– С удовольствием! – Он отступил в сторону, пропуская меня в прихожую.
Мы прошли на кухню. Йен взял штопор и стал откупоривать шардонне.
– Хорошо, что ты заглянула ко мне, – сказал он. – У меня для тебя сюрприз.
Я улыбнулась, пытаясь скрыть волнение. К Йену меня, разумеется, привело вовсе не желание распить с ним вдвоем бутылку вина. Я пришла к нему с иной целью и была настроена достичь ее любой ценой. Тайна «тефлоновой вагины» наконец-то была мною раскрыта. Оказалось, что ничего сверхъестественного в этом феномене нет, а в его основе лежат обыкновенные предрассудки и страхи, таящиеся в подсознании. После разговора по душам с Мэгс я пообещала себе, что не повторю ее роковой ошибки, а если и упущу англичанина, то только не из трусости.
Йен передал мне бокал, взял меня за руку и вывел из дома через парадный вход. Смеркалось, мы медленно шли ксараю, любуясь багровыми лучами закатного солнца, пронизывающими лиловые облака. Я перевела взгляд с небосвода на стену сарая и ахнула: она была целиком выкрашена в алый цвет!
– Как это ты сумел, Йен? – спросила я. – Когда?
– Здесь поработала целая бригада рабочих из строительной компании Бриджа, – ответил он. – И это еще не все...
Йен распахнул входную дверь, и мы вошли внутрь. Ремонт в сарае был завершен. Все опорные столбы заменены. Козлы и помосты убраны, пол чисто подметен.
– Теперь этот сарай прослужит своим владельцам еще немало лет, – сказал Йен. – У Труди не будет с ним особых хлопот.
– Она будет довольна, – кивнула я. – Как это мило с твоей стороны, Йен, помочь одинокой пожилой женщине.
– Здесь есть доля и твоего труда, – с улыбкой напомнил он.
Я сделала глоток из бокала и возразила: —Я-то практически ничего здесь не делала. А это еще одно свидетельство твоей тайной благотворительной деятельности!
Йен задумчиво наморщил лоб, отпил из бокала и спросил:
– На что это ты намекаешь?
Обсуждение этой темы не входило в мои планы, но раз уж он ее затронул, я поинтересовалась:
– Сколько ты заплатил Карлу Рейми, чтобы он отказался от своих претензий к Мэгс?
– А кто тебе сказал, что мы с ним заключили сделку? – в свою очередь полюбопытствовал Йен.
– Никто! – сказала я. – Всем известно, что Карл Рейми самый упрямый козел в округе. Вряд ли он отказался бы от компенсации за причиненный ему Мэгс урон из простого человеколюбия.
Йен помолчал, пожал плечами и признался:
– Не слишком много. Какое это теперь имеет значение? Вопрос закрыт, и нам лучше о нем забыть.
– Но мы должны вернуть тебе твои деньги! – возразила я, как и положено гордой добропорядочной южанке.
– Право же, не стоит спорить из-за пустяка! Ты пока еще далеко не богата, я же достаточно состоятельный холостяк, не имеющий ни жены, ни детей. И вообще, я вправе распоряжаться своими средствами по собственному усмотрению.
– И тем не менее, – настаивала я, – сколько ты ему дал?
– Это мой секрет! – заявил Йен.
– Ха! – не сдавалась я. – Этот секрет обойдется мне в одну бутылку виски, которая развяжет Рейми язык.
– Послушай, Порция, ты, конечно, можешь напоить его, если тебе очень этого хочется, – сердито сказал Йен. – Но давай лучше не ссориться. Уж если ты действительно считаешь себя обязанной вернуть мне деньги, поговорим об этом в другой раз, не сегодня. Хотя я все же не теряю надежды отговорить тебя от этой ненужной затеи. Пожалуйста, не обижайся!
Он легонько сжал мое плечо и подкупающе улыбнулся.
Но мне показалось, что он ведет себя чересчур напористо, даже бесцеремонно, чего за ним прежде не замечалось. И я занервничала, хотя и так уже была на взводе.
– Хорошо, – с натянутой улыбкой согласилась я. – Вернемся к этому вопросу в другой раз.
– Спасибо, – сказал Йен, убрал руку с моего плеча и, выпив глоток вина, спросил: – Как прошла твоя поездка в Тускалусу? Удачно?
– Откуда ты о ней знаешь?
– Вчера вечером я заглянул в «Пейдж», и мне сказала об этом Вера.
– Ах вот как! – воскликнула я, заподозрив неладное. Я точно знала, что в магазин он не заходил и с Верой не разговаривал, иначе она бы мне об этом сообщила. – Все прошло нормально. Я собираюсь навестить отца снова в День благодарения.
– Правда? – явно обрадовался Йен. – Это замечательно! Очень рад за тебя.
– А Вера сказала, что меня сопровождал туда Питер? – без обиняков спросила я.
– Да нет, – ответил он, помрачнев. – А с какой стати?
– Он вел машину, да и ехать в такую даль вдвоем веселее.
– Ну и как вы там вдвоем повеселились? – угрюмо взглянув на меня, поинтересовался Йен.
– Честно говоря, мне было не до веселья, – вздохнула я. – Но в целом все прошло хорошо, Питер был очень предупредителен и любезен. Так что жаловаться мне не на что.
– Ну что ж, рад за тебя, – сдавленно сказал Йен. Я сделала глубокий вдох и выпалила:
– Он хочет остаться в Трули. Вместе со мной. Взгляд Йена стал ледяным.
– Но ты ведь этого не хочешь, не так ли? – спросил он.
– Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должна отказаться от этого! – Я нервно передернула плечами.
– Я уже называл тебе несколько таких причин! – возмутился Йен.
Я собралась с духом и заявила:
– Они не кажутся мне достаточными для отказа. Ты можешь привести действительно веский аргумент, который убедил бы меня не оставаться здесь вместе с Питером?
Он взглянул так, что у меня перехватило дыхание, помолчал и сказал:
– Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
– А по-моему, тут все ясно, – усмехнулась я.
– Я закончил свой роман. – Йен старался не смотреть на меня. – В субботу вечером я улетаю в Лондон.
Он залпом опустошил свой бокал.
У меня екнуло сердце. Сглотнув ком, я переспросила:
– В эту субботу?
Йен уставился в какую-то точку за моей спиной. Томительную тишину с треском разорвал удар грома. Я допила вино, отдала бокал Йену и сказала:
– Желаю счастливого полета!
После этого мне уже ничего не оставалось, кроме как повернуться и ретироваться, при каждом шаге проклиная себя за малодушие.
Но едва я попыталась утешиться мыслью, что одинокая скучная старость суждена не только мне одной, как на мое плечо легла рука Йена.
– Постой! – выдохнул он.
Я замерла и обернулась. Сверкнула молния, снова прогремел гром. Гроза стремительно приближалась. Порыв ветра хлестнул меня по лицу холодными каплями. Но я даже не шелохнулась.
– Мы еще увидимся до моего отъезда? – спросил Йен.
– Зачем? – Я посмотрела ему в глаза. – Не лучше ли покончить с этим сразу? Какая разница, сейчас мы расстанемся или в субботу? Что от этого изменится?
Йен протянул руку к моему лицу и заправил упавшую на него прядь волос мне за ухо. Внутри у меня все затрепетало, я с трудом устояла на ногах.
– До субботы еще целых пять дней! – прошептал Йен, не отводя взгляда, и порывисто привлек меня к себе.
Я не упиралась.
Его губы скользнули по моей щеке и впились мне в рот.
Он обнял меня за талию и крепко прижал к себе. Исходивший от него запах вина и краски вскружил мне голову, тепло его тела проникло в поры моей кожи. Чувствуя, что погибаю, я из последних сил оттолкнула его обеими руками и гордо вскинула подбородок.
С трудом удержавшись на ногах, он удивленно спросил:
– Зачем ты так, Порция?
– Затем, что ты тугодум! – вскричала я. – Все лето мы играли в кошки-мышки, а теперь, едва ли не накануне своего отъезда, ты вдруг спохватился и решил поцеловать меня!
– Нельзя не признать, что я выбрал не самое подходящее время... – виновато пробормотал Йен.
– В твоем распоряжении было три месяца! – продолжала негодовать я, стараясь не думать о том, что ведь и я строила из себя святую невинность. Но вот сегодня у меня были совершенно другие намерения. И как поступил со мной он? Нет, я имела полное право облегчить душу и высказать ему в лицо все, что у меня наболело.
Мы молча уставились друг на друга, шумно дыша. Йен положил свою ладонь мне на щеку. Я замерла и затаила дыхание. Он прикрыл глаза, наклонился и поцеловал меня в губы. В этот миг я ощутила неземное блаженство.
– Я долго сопротивлялся обуревавшему меня желанию, – прошептал Йен, прижавшись лбом к моему лбу. – Но теперь чувствую, что больше не могу. Возможно, то, что я скажу, покажется тебе нелепым... Но мне это уже безразлично. Я готов наплевать на общественное мнение ради того, чтобы провести с тобой оставшиеся пять дней...
Наши губы снова слились в долгом поцелуе, и я готова уже была забыть о том, что в субботу он улетит в Англию, и отправиться с ним в полет немедленно, прямо в сарае.
Беда была в том, что забыть я не сумела.
– Нет, Йен, я так не хочу... – вырвалось у меня.
– Что? – Он отпрянул и взглянул на меня совершенно безумными глазами. – Но тогда почему ты обозвала меня тугодумом? Или ты ждала от меня клятвы в вечной любви? С чего ты взяла, будто кто-то в этом порочном мире способен обещать тебе любовь до гроба? Сомневаюсь, что на такое решится даже твой Питер!
С каждым словом голос его звучал все громче и громче.
Небеса разверзлись, и на нас хлынул ливень.
Закусив губу, я затрясла головой. Моему отчаянию не было предела: ну как же мне втолковать ему, что я смертельно боюсь навсегда остаться «тефлоновой вагиной»? Разве он, баловень славы и сексуально раскрепощенных англичанок, может понять опасения неискушенной суеверной американки, выросшей без отца и без дедушки?
Йен шагнул ко мне и, перекрывая грохот разбушевавшейся стихии, прокричал:
– Поверь мне, Порция! Однажды мне была обещана вечная любовь. Но это ни к чему не привело! Я не могу поступить так же с тобой!
– Конечно, – откликнулась я. – Ты вообще ни на что не способен.
– Проклятие! – громовым голосом вскричал он. – Чего же ты от меня хочешь? Чтобы я отказался от собственной жизни? И потребовал, чтобы ты тоже отказалась от своей?
Йен перевел дух и провел тыльной стороной ладони по мокрому лицу. Словно в насмешку, дождь хлынул еще сильнее.
– Самое большее, что кто-то может пообещать тебе, это остаться с тобой на неопределенное время. Тот же, кто станет обещать что-то другое, либо лжец, либо идиот. Никаких гарантий вечной любви не существует, и не надо обманывать себя иллюзорными надеждами.
– Но это же цинично! – воскликнула я.
– Зато честно. Так уж устроен этот жестокий мир, – сказал Йен.
Я уставилась на него, потрясенная этими словами.
Раз он превыше всего ставит честность, то не пора ли и мне высказать ему все без утайки? В конце концов, именно с этой целью я к нему и пришла! Пора, решила я, сейчас или никогда.
– Йен! – пролепетала я. – Мне нужно сказать тебе нечто очень важное. Я приходила к тебе так часто вовсе не для того, чтобы помочь отремонтировать сарай. Мне хотелось видеть тебя, хотелось быть с тобой рядом. Потому что ты мне небезразличен. В общем, я хочу быть с тобой... На протяжении неопределенного времени... – Я вымученно улыбнулась.
Побледнев, Йен молча смотрел на меня. Дождь струился по его лицу. Я собрала остатки мужества и добавила:
– Мне безразлично, что ты подумаешь теперь обо мне; можешь считать меня сумасшедшей. Ты вправе не ответить на мои искренние чувства к тебе взаимностью... То есть это, разумеется, чушь, я бы хотела, чтобы и тебя ко мне тянуло. Но все же главное для меня другое... Я не хочу повторять тех же ошибок... – Я почувствовала, как у меня подкашиваются ноги, и поняла, что пора заканчивать. – Короче говоря, я не хочу всю жизнь упрекать себя в том, что я не осмелилась сказать тебе правду.
Йен запрокинул голову, подставив лицо под струи дождя.
Но я чувствовала, что он все слышит и все понимает. Однако он был нем как рыба.
– Ладно, – сказала я, глотая слезы, – это ничего. Все равно ты скоро уедешь, и мы больше не увидимся...
– Порция... – только и произнес он.
Я с замиранием сердца ждала, что он скажет что-то еще. Но он молчал. Очевидно, ему просто нечего было мне сказать. А мне так хотелось услышать, что он не может жить без меня! Увы, этих слов я от него не дождалась!
– О'кей! – пытаясь улыбнуться, произнесла я. – Все хорошо, мы славно провели время. Просто отлично! Прекрасно потрудились в сарае. Я первая куплю твой новый роман...
Я повернулась и пошла к машине.
Йен даже не окликнул меня. Дождь полил с удвоенной силой. Открыв дверцу, я обернулась. Мы долго смотрели друг на друга. Потом я села за руль и, не взглянув в зеркало заднего обзора, двинулась к шоссе. И только вырулив на него, я все же посмотрела в зеркало. Йен стоял на том же месте под дождем и провожал меня взглядом.
Я влетела в дом, роняя на пол большие капли и оставляя за собой мокрые следы. Дождь нещадно барабанил по крыше. В моем воображении Йен по-прежнему стоял там, где я его оставила. В действительности же он скорее всего собирал в дорогу чемодан.
– Мэгс! – с надрывом крикнула я. – Вера! Ответа не последовало. Поджилки у меня все еще дрожали от холода и эмоционального перенапряжения. Я села в старинный шезлонг и снова крикнула:
– Бев? Питер? Где вы?
На лестнице послышался звук шагов, и мелодичный голос Мэгс пропел:
– Порция, это ты, деточка? Что с тобой? На тебе лица нет!
Она застыла на ступенях. Сверху торопливо спускались Бев и Вера.
– Деточка, ты попала под дождь? – поинтересовалась тетя.
– Где он? Где Питер? – хрипло спросила я.
– Он спит, – ответила Бев. – Я могу его разбудить... Я покачала головой и разрыдалась. Мэгс подбежала ко мне, обняла и сказала:
– Тебе лучше лечь на диван и укутаться пледом. Она помогла мне подняться, уложила меня на диван и, заботливо укутав пледом, участливо спросила:
– Что с тобой стряслось, деточка?
– Эффект «тефлоновой вагины» оказался стойким, – шмыгнув носом, произнесла я загробным голосом. – Моя отчаянная попытка избавиться от этого родового проклятия потерпела неудачу. Я пыталась ему сказать, что хочу всегда быть с ним рядом, но из этого ничего хорошего не получилось...
Вера схватила со стола коробку бумажных салфеток и протянула ее мне. Мэгс прижала мою голову к своему плечу. Я вдохнула знакомый с детства запах, и мне полегчало.
– Деточка! – промолвила Мэгс. – Неужели ты влюбилась в этого английского писателя?
– Да! – прорыдала я. – В субботу он улетает в Лондон. Я ему не нужна! Я вообще никому не нужна, потому что сплошь покрыта проклятым антипенисовым тефлоном! Меня никогда никто не полюбит и не останется со мной до гроба...
– Мне думается, что это не так, – вкрадчиво сказала Мэгс, погладив меня по влажным волосам. – Ты призналась ему в своих чувствах?
– Да, – всхлипнула я.
– И что же он тебе ответил?
– Ничего! – пропищала я. Мэгс внезапно отпрянула от меня. Я посмотрела на нее с недоумением.
Она улыбалась!
– Поздравляю тебя, дорогая! – сказала она. Я вытерла ладонями лицо, села и спросила:
– С чем?
– Разве ты не понимаешь? С тем, что ты сделала это! – Но какое теперь это имеет значение? – простонала я.
– Огромное, деточка! Ты совершила смелый поступок!
– И это главное! – присев на диван, сказала Вера. – Остальное не важно, ты ведь не можешь отвечать за его чувства и поступки. А свою роль ты исполнила прекрасно. Браво!
– Мало у кого хватило бы смелости совершить то, что совершила сегодня ты, деточка! – добавила Мэгс. – Я горжусь тобой, малышка! – Она потрепала меня рукой по щеке.
– Правда?
– Разумеется, правда!
Мэгс похлопала меня по коленке, встала и промокнула салфеткой уголки своих глаз. Вера тоже встала и посмотрела на Бев.
Бев пронзила меня сверлящим холодным взглядом и неожиданно улыбнулась уголками губ. Это был добрый знак!
– Схожу-ка я за кастрюлей для фондю! – сказала она и пошла на кухню.
Вера и Мэгс обняли меня и, произнося слова утешения, каждая со своей стороны склонила голову мне на плечо. Как хорошо снова очутиться дома!
– Не важно, сказал он тебе что-то или нет, – безапелляционно заявила Бьюджи, когда мы прогуливались вдоль Ривер-роуд, разумеется, вместе с ее грудным ребенком, коляску с которым она катила перед собой с такой скоростью, что я за ней едва поспевала.
– Я видела, как он смотрел на тебя. Говорю тебе, этот англичанин от тебя без ума!
– Теперь это уже не играет никакой роли, – обреченно вздохнула я. – Все равно все кончено. Он скоро улетит в Лондон, и я больше не желаю говорить о нем.
Краем глаза я видела, что Бьюджи смотрит на меня с явным сомнением. Спустя минуту она спросила:
– А как поживает Питер?
– Понятия не имею! – тряхнула я головой. – Выглядит неплохо. Знаешь, я начинаю думать, что дело вовсе не в нем.
– А в чем же тогда? – спросила Бьюджи.
Я пожала плечами, пока еще не готовая признаться, что все дело во мне самой.
Крошка Майлс подал из коляски голос, и Бьюджи, остановившись, склонилась над ним.
– Ну разве он не красавчик? – в очередной раз спросила она, обернувшись.
Я подошла к коляске и с улыбкой посмотрела на малыша.
С каждым днем он становился все больше похож на нормального человечка, причем довольно симпатичного. Бьюджи достала его из коляски и пошла с ним на зеленую лужайку. Мальчик забавно морщил носик и всем своим видом выражал восторг, предвкушая обед.
– Ты можешь погулять, пока я буду его кормить, – сказала молодая мама, присев на травку и расстегнув блузку. – Он ест на удивление медленно, так что это может затянуться надолго. – Она поднесла младенца к груди, и тот радостно зачмокал.
Я приложила ладонь козырьком ко лбу и огляделась по сторонам. Мое внимание привлекла вывеска с надписью: «Строительная компания Уилкинса». В голове у меня моментально родилась любопытная идея, очевидно, давно зревшая в моем подсознании.
– Я скоро вернусь! – крикнула я Бьюджи.
Она помахала мне рукой, и я пошла вдоль дороги к вагончику, стоявшему рядом с одноэтажным складом стройматериалов. Дверь конторы на мой стук открыла Бетти Джо Аллен.
– Ба! Порция Фаллон! – воскликнула она, узнав меня. – Чтоб мне провалиться! Сколько же лет мы не виделись? Десять? Как быстро летит время!
– Да, – сказала я. – Но ты все такая же.
– Не стой в дверях, проходи! – Она положила на стол папку, которую держала в руке, и спросила: – Тебе нужен Бридж?
– Да. Он здесь? – покосилась я на дверь офиса.
– Бридж! – зычно крикнула Бетти. – К тебе Порция Фаллон.
Из-за двери кабинета выглянул улыбающийся Бридж.
– Заходи, Порция! Рад тебя видеть.
Я вошла в его кабинет и плотно закрыла за собой дверь.
– Присаживайся! – Бридж указал рукой на табурет. – Ты уже видела сарай? Я сфотографировал его для Труди, уверен, что она обрадуется, получив мои снимки. Ну, рассказывай, что тебя привело ко мне? – Он склонил голову набок и облокотился на край письменного стола.
– Я забежала на минутку. – Я продолжала стоять.
– Надеюсь, в вашей семье все в порядке? – спросил Бридж.
– Да, все живы и здоровы, – улыбнулась я. – В эту субботу мы устраиваем вечеринку. Я вас приглашаю.
Бридж потупился, вздохнул и сказал:
– Не уверен, что мне следует у вас появляться, Порция.
– А вот я уверена, что вам у нас понравится, – выпалила я. – И Вера будет вам очень рада.
Это не было стопроцентной ложью, я надеялась заручиться признанием Веры, что ей все еще хочется с ним встретиться, хорошенько накачав ее «сывороткой правды». Времени для осуществления своей авантюры у меня было предостаточно. Надо было только заручиться согласием Бриджа.
Он сложил руки на груди и напрямик спросил:
– Она сама так сказала?
– Ждем вас в эту субботу к семи часам, – проговорила я с загадочной улыбкой. – Если не придете, я разыщу вас, свяжу и сама привезу к ней.
Бридж рассмеялся, помолчал и кивнул.
– Прихватить что-нибудь с собой? – на всякий случай спросил он.
– Не нужно, всего будет в изобилии. Ну, до встречи!
Я выпорхнула из кабинета, помахала рукой на прощание Бетти Джо, которая наверняка уже успела сообщить кому-нибудь из своих подруг о моем неожиданном визите в контору Бриджа Уилкинса, и побежала назад к Бьюджи, жмурясь от яркого солнца.
– Ты виделась с Бриджем? – спросила она, укладывая малыша в коляску.
– Да, – кивнула я. – Теперь мне нужно поскорее добраться до «Пейдж» и сообщить всем «барышням», что в субботу вечером мы устраиваем вечеринку.
Мы устремились в обратный путь. Теперь впереди шагала я, а Бьюджи едва поспевала за мной со своей коляской. С моих губ не сходила лукавая улыбка.
– Не забудь внести в список Бьюджи, Дэви, Бью Старшего и Уэнди, – напомнила я Питеру, который записывал под мою диктовку имена гостей.
В столовую, держа в руках записную книжку, вошла Мэгс и сообщила всем присутствующим, устраиваясь за столом рядом с Бев:
– Я только что разговаривала с Мардж Уайтфилд. Она сказала, что Бетти Джо Аллен растрезвонила на весь город, что сегодня днем ты побывала в их конторе.
– Она слышала разговор Порции с Бриджем? – нахмурившись, спросила Бев. – О субботней вечеринке хотя бы словом обмолвилась?
– Нет. – Мэгс покачала головой. – Иначе она бы в первую очередь рассказала о ней Мардж.
Я ткнула пальцем в листок бумаги, на котором Питер аккуратно записывал имена приглашенных, и сказала:
– Включи в список Мардж Уайтфилд, Бетти Джо Аллен и Элана, ее мужа.
– Элана Аллена? – Питер усмехнулся. – Забавно!
– Пиши! Не отвлекайся! – сурово сказала я. – Главное, никого не забыть. Мэгс! Вы уже придумали, что мы скажем Вере?
– Это же твоя прощальная вечеринка, вот ты и пошевели мозгами, – невозмутимо ответила за Мэгс Бев.
– Моя прощальная вечеринка? – с изумлением глядя на нее, переспросила я.
– Ах, да не все ли равно, по какому поводу устраивается эта вечеринка! – махнув рукой, сказала Мэгс. —Главное, чтобы всем было весело на ней! И чтобы потом в городе еще долго вспоминали добрым словом славную семейку «барышень» Фаллон! – Она мелодично рассмеялась.
– Но ведь ты же действительно уедешь через пару недель, – сказала Бев. – Так почему бы нам не отметить это заранее?
Ответить ей мне было нечего, она всегда сражала меня наповал своей убийственной логикой. Поэтому я пожала плечами и буркнула:
– Верно! Почему бы и нет? Бев хлопнула по столу ладонью:
– Значит, решено! – Она встала, расправила плечи и величественно удалилась.
Мэгс и Питер обменялись многозначительными взглядами.
– В чем дело? – спросила я.
Питер встал из-за стола и сказал, не глядя на меня:
– Схожу-ка я за своим пиджаком, чтобы проводить тебя до дома.
Когда он выскользнул из комнаты, я посмотрела на Мэгс:
– Что вы опять замышляете? Почему у вас заговорщицкий вид?
– Видишь ли, деточка, – промолвила она нараспев, – я бы посоветовала тебе поговорить с Бев. Обстоятельно...
– Поговорить с Бев? И о чем же?
– Возможно, ты этого не заметила, поскольку Бев умело это скрывала, но она очень расстроена тем, что ты скоро от нас уедешь.
– Ты это серьезно? – спросила я, начиная кое-что понимать. – Из-за этого она дулась на меня все лето? Из-за того, что осенью я уеду от вас в Сиракьюс?
– Бев человек старой закалки, она считает, что дети, закончившие учебу в колледже, обязаны вернуться домой. Как я ни пыталась втолковать ей, что теперь другие времена, она упрямо стоит на своем. Ты же знаешь ее характер. Почему бы тебе самой не поговорить с ней?
– Ты готова, Порция? – спросил Питер, вернувшийся в столовую.
– Хорошо, я непременно поговорю с ней! – Я чмокнула Мэгс в щеку и улыбнулась. – Но позже, не сегодня. Сначала мне надо закончить кое-какие другие дела, поважнее. Пошли, Питер!
Почти всю дорогу до моего временного прибежища мы с Питером молчали, лишь изредка выражая свое восхищение густым ароматом клевера, которым был насыщен воздух, и обмениваясь мнениями о списке приглашенных на вечеринку.
И только у дверей магазина я наконец собралась с духом и сказала:
– Питер, не торопись уходить. Нам надо поговорить...
Он кивнул и натянуто улыбнулся:
– Судя по такому вступлению, разговор предстоит не из приятных.
– Извини, – сказала я. – Но тебе придется меня выслушать.
– Ладно, говори! – Питер нахмурился.
Я вздохнула и достала из кармана жакета обитую бархатом коробочку, которую вот уже несколько дней носила с собой, выжидая подходящего момента.
– По-моему, ты сам уже все понял. Он взял у меня коробочку и сказал:
– Да, мне все ясно. Разговаривать в общем-то и незачем.
– Нет, Питер, тебе ничего не может быть ясно! – воскликнула я. – Потому что я сама только недавно все осознала!
– А теперь хочешь просветить и меня? – с кривой ухмылкой проговорил он. – Это для тебя так важно?
Да, черт бы его побрал, это было важно для меня. Я чувствовала себя обязанной все объяснить ему. Набрав полную грудь воздуха, я стала произносить монолог, который готовила с тех пор, как мы вернулись из Тускалусы.
– Ты, Питер, замечательный человек. Ты добрый, всегда хорошо ко мне относился. У меня к тебе нет никаких претензий.
– Начало хорошее, – заметил он. – Продолжай!
– Я долго размышляла о том, что ты мне сказал. Особенно о том, что из-за меня ты чувствовал себя неудачником. И пришла к выводу, что ты прав. Так все и было.
– Мне не следовало обвинять во всем только тебя, Порция! – возразил он, мотнув головой. – Это было нечестно с моей стороны...
– Нет, Питер, все было правильно! – леребила его я.
На глаза у меня навернулись слезы.
– Я поступала так сознательно.
Он молча посмотрел на меня, поморгал и спросил:
– Это как же? Что значит «сознательно»?
– Это значит, что я смалодушничала! – Я запнулась и проглотила ком, подкативший к горлу. Мне было трудно говорить Питеру такие горькие слова, потому что он заслуживал лучшего отношения. – Это значит, что я тебя не любила, но не желала признать, что именно в этом суть всех наших проблем. И постепенно, сама того не осознавая, я вынудила тебя покинуть меня. Мною двигало мое взбунтовавшееся подсознание.
Питер уставился на витрину магазина, которую мы с ним оформляли вдвоем. На его лице читалась мучительная борьба чувств.
– Я не совсем тебя понимаю, – с тяжелым вздохом наконец произнес он. – Ты серьезно говоришь, что никогда меня не любила? Вообще никогда? Ни капельки?
Я бы с радостью утешила его уже только ради того, чтобы он не выглядел совершенно убитым и не чувствовал себя раздавленным моим признанием. Но Питер был достоин того, чтобы знать правду. И я ему ее высказала:
– Я хотела тебя полюбить. Я пыталась. У меня не было видимых причин, по которым я не смогла бы тебя полюбить. Ты достоин быть любимым, Питер!
– Только избавь меня, пожалуйста, от этой чепухи, Порция! – поморщился он. – Обойдемся без сантиментов.
– Извини, – сказала я. – Но лучше тебя у меня никого не было. Я не понимала, что значит любить кого-то. Я была привязана к тебе и думала, что это и есть любовь. Мне просто не с чем было сравнить свои чувства. И я искренне заблуждалась.
– А сейчас, значит, прозрела? Теперь у тебя появился наконец объект для сравнения?
Я промолчала.
– И давно ты поняла это? Я рассмеялась.
– Это любопытный вопрос! Что именно тебя интересует: когда я разобралась в своих чувствах или же когда набралась мужества, чтобы признаться себе в этом?
– Я рад, что даже теперь тебя не покидает чувство юмора, – угрюмо буркнул Питер. – Но мне совершенно не до шуток.
– Прости, – сказала я, уловив неподдельную горечь в его голосе. – Мне действительно жаль, что так получилось.
– Мне тоже, – сказал он, повернулся и пошел в направлении дома «барышень». Проводив его взглядом до угла, я повернулась и стала подниматься по лестнице к себе.
