Текст книги "Пленница в Рождество (ЛП)"

Автор книги: Лейла Старлинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

6

МУЖЧИНА В МАСКЕ

Кажется, что тарелка вот-вот треснет от силы моей хватки.

Она просто фейерверк. Не думаю, что я действительно понимал, во что ввязываюсь, когда решил взять ее.

Это прекрасно. Мне нравится бросать вызов.

Добравшись до своего кабинета дальше по коридору, я ставлю тарелку на стол и сажусь в мягкое кресло. Экраны моего компьютера сразу загораются, когда я нажимаю клавишу на клавиатуре, и мне показывают прямую трансляцию Тейлор. Конечно, она понятия не имеет, что я могу видеть ее, потому что она даже не может видеть комнату, но я неустанно наблюдал за ней, хотя она почти ничего не делала, кроме как спала и смотрела в пространство.

Однако прямо сейчас я удивлен тем, что она делает. Несмотря на то, что она яростно мне отказывает, она решила лечь на кровать и потрогать себя.

Спасибо за шоу, любимая.

Тихие стоны Тейлор эхом отражаются от стен тихой комнаты, и ее бедра начинают подрагивать, когда она касается своего клитора. Я включаю камеру ночного видения и увеличиваю изображение. Вид ее блестящей киски заставляет мой член затвердеть в штанах, и я ничего так не хочу, как броситься обратно по коридору в ее комнату и трахнуть ее до бесчувствия, но я сдерживаю свои порывы.

По крайней мере, пока.

Я откидываюсь на спинку стула и обхватываю себя руками, наблюдая, как она теребит пальцами свою прелестную киску. Головка моего члена уже пульсирует от желания, истекая спермой от одного ее вида.

Я закрываю глаза, обхватываю рукой свой член и настраиваю себя на мысли о ней, сосредотачиваясь на ритме ее сладких, хриплых стонов и вульгарных звуках, которые издают ее пальцы, играющие с ее влажной киской. Моя голова откидывается назад, когда я издаю собственный стон, одного звука ее имени достаточно, чтобы довести меня до оргазма.

Яркие пятна начинают вспыхивать перед моими закрытыми веками по мере того, как я быстрее приближаюсь к разрядке. Стоны Тейлор становятся громче, и когда я открываю глаза, ее пальцы быстро и сильно порхают по клитору.

Довольно скоро мы оба кончаем. Тейлор кричит, гоняясь за оргазмом пальцами. Я смотрю в камеру, яростно поглаживая свой член. Она брызгает себе на пальцы и пропитывает кровать своим выделением. Вид этого заставляет меня сильно кончать; я рычу, когда мой оргазм обрушивается на меня, заставляя видеть звезды.

Я сижу, запрокинув голову, и смотрю в потолок, пока в глазах не проясняется. Я никогда раньше не испытывал такого сильного оргазма, особенно когда я еще не был по самые яйца в ком-то.

Когда я, наконец, прихожу в себя после оргазма, я запихиваю член обратно в штаны и вывожу другую пару камер на другой экран, те, что я разместил возле дома Тейлор. Мое раздражение растет от того, что я вижу.

Все, чего я хочу, это вернуться в комнату Тейлор и бросить ее на кровать, но сначала я должен разобраться кое с чем еще.

Обычно поездка от моего дома до дома Тейлора занимает двадцать пять минут, а при моей скорости – всего около десяти. Несмотря на снег и ледяную корку на дорогах, а также на то, что мою машину постоянно заносит, мне удается добраться до ее дома целым и невредимым.

К тому времени, как я добираюсь туда, моя кровь кипит.

Келли стоит в конце подъездной дорожки и разговаривает с полицейским, который дико жестикулирует с выражением паники на лице.

Ее парень успокаивающе кладет руку ей на поясницу.

Я сжимаю руль так сильно, что костяшки пальцев белеют. Здесь слишком много людей – слишком много полицейских. Я не могу делать то, чего действительно хочу, поэтому вместо этого смотрю в лобовое стекло на дорогу передо мной и стараюсь не привлекать к себе слишком много внимания. Краем глаза я вижу, что Келли смотрит в мою сторону; я слегка поворачиваю голову, чтобы она не могла видеть моего лица. Отъехав достаточно далеко по дороге, я смотрю в зеркало заднего вида.

Она наблюдает за мной с подозрением на лице.

Черт. Это была ошибка. Я знал, что здесь полиция, потому что видел их на камерах, но теперь мне придется ждать еще дольше, чтобы убить их. К счастью, у меня хватило предусмотрительности сесть сегодня за руль другой машины, но я не упускаю из виду то, как она меня узнает.

Я сворачиваю за угол и возвращаюсь домой. Когда придет время, я убью их обоих и заставлю пожалеть о попытке оторвать Тейлор от меня. А пока я хочу немного повеселиться со своим новым питомцем.

7

ТЕЙЛОР

Я была так уверена, что это сработает, но, возможно, я ошибалась. Может, у него здесь все-таки нет камер.

Казалось вероятным, что он так и сделает, но опять же, я прикована к гребаной кровати в темноте – зачем они ему вообще здесь понадобились?

Я лежу в постели так долго, что начинаю засыпать, но тут дверная ручка поворачивается, заставляя меня нервничать. Я подскакиваю на кровати и снова натягиваю ночную рубашку.

Человек в маске снова здесь, но вместо свечи у него в руке разноцветные рождественские гирлянды, обмотанные вокруг плеч. Другая рука сжимает тарелку с едой; у меня текут слюнки от восхитительного запаха, доносящегося до меня.

Мой желудок трепещет при виде моего похитителя, стоящего там, окутанного цветом и тенями.

– Теперь я могу поесть? – Спрашиваю я, мой голос срывается, когда он подходит ближе.

Он подходит и встает передо мной; он ничего не говорит, когда выключает свет и протягивает руку, чтобы коснуться моего лица.

– Ты позволишь мне сначала поесть? – Мрачно спрашивает он.

Вместо того, чтобы бороться с этим, я киваю и ложусь обратно, раздвигая ноги так, чтобы быть обнаженной для него. Он опускается передо мной на колени и наклоняется, так что его лицо оказывается близко к моей все еще влажной киске. Мое дыхание сбивается, когда палец в перчатке играет с моим пульсирующим клитором.

– Для человека, который был так увлечен тем, что не позволял мне к себе прикасаться, ты определенно мокрая, моя милая, – говорит он. – Сколько еще раз ты думала обо мне?

Он действительно видел.

Черт.

– Если ты видел, почему не пришел раньше? – Я бросаю вызов, глядя на него сверху вниз и хмурясь.

Вместо ответа мой похититель встает и идет ставить тарелку с едой на стол у двери. Когда он возвращается, то опускается на колени между моих ног и начинает обматывать рождественские гирлянды вокруг моих запястий.

– Что ты делаешь? – Спрашиваю я, слегка встревоженная, когда он привязывает мои связанные запястья к спинке кровати и поворачивает меня так, чтобы моя голова оказалась на подушках. Мое сердце начинает бешено колотиться в груди, а трепет в животе вызывает рвотные позывы.

Мужчина в маске успокаивающе проводит пальцем по моему лицу и нежно успокаивает меня.

– Расслабься, любимая. Я не причиню тебе вреда – ты уже должна это знать.

Я качаю головой.

– Я не знаю, на что ты способен. Я даже не знаю тебя.

Он подходит к краю кровати и тоже обматывает лампочки вокруг обеих лодыжек. Закончив, он задирает ночную рубашку до самой шеи и отступает назад, чтобы полюбоваться моим практически обнаженным телом. Моя кожа теплеет под тяжестью его взгляда.

– Ты такая красивая, Тейлор, – шепчет он, прежде чем снова опуститься на колени и снять маску. В свете маленьких лампочек я едва могу разглядеть его волнистые рыжие волосы, собранные сзади в низкий хвост, и его зеленые глаза, которые ослепляют даже в темноте комнаты. Свет отражается от гладких линий его лица, подчеркивая высокие скулы и идеальные изгибы лука купидона.

Он сказал, что я красивая, но он бог.

– Как тебя зовут? – спросила я.

Мой похититель проводит руками по моим бедрам и широко раздвигает их.

– Николас.

Мои зубы больно впиваются в нижнюю губу. Николас сжимает мои бедра и притягивает ближе, пока его губы едва не касаются моего клитора. Я дрожу от тепла его дыхания на моей коже.

Медленно, мучительно он дразнит меня кончиком языка с озорным блеском в глазах.

– Прекрати дразнить меня, – выдавливаю я. Он ухмыляется, но дарует мне облегчение от давления, которое я чувствую между ног.

Первое прикосновение к моему клитору заставляет меня ахнуть и выгнуть спину; прошло так много времени с тех пор, как я была с кем-то, что я почти забыла, каково это.

– Расслабься, – снова говорит Николас, погружая палец в мое влажное лоно и распространяя мое возбуждение вокруг клитора. Мое дыхание настолько неровное, что мне приходится напоминать себе о необходимости делать ровные вдохи.

Хотя это трудно, когда его грубые пальцы ощущаются так чертовски приятно.

Я ерзаю на кровати и отчаянно жалею, что не могу протянуть руку и провести пальцами по его волосам, но лампы на удивление плотно закреплены в изголовье кровати.

– Николас, – выдыхаю я. Я хочу, чтобы его рот снова был на мне, его язык лизал меня и сводил с ума, пока я не кончу на него полностью.

– Мммм, – рычит он. – Мне нравится, как ты произносишь мое имя, любимая.

Он убирает пальцы и накрывает ртом мою киску, посасывая, облизывая и погружая язык внутрь меня; мои стоны громкие и резкие, они эхом отражаются от стен. Мои плечи начинают болеть от натягивания ремней безопасности, но чем больше он входит в меня языком, тем меньше боли.

– О Боже, – выдыхаю я, когда знакомое давление начинает нарастать в моем естестве. Николас скользит двумя пальцами внутрь меня и сжимает их, и это то, что ломает меня.Мои крики удовольствия наполняют комнату, когда я седлаю его пальцы, добиваясь своего второго оргазма за день. Николас кладет свободную руку мне на живот, чтобы удержать меня на месте, и снова лижет мой клитор, подводя меня еще дальше к краю. Проволока от рождественских гирлянд больно впивается в мою кожу, когда я извиваюсь в попытке вырваться от него, но он не отпускает меня, пока не вытягивает из меня каждую каплю оргазма.

Яркие пятна пляшут у меня перед глазами, пока я пытаюсь спуститься с этой высоты. Николас вытаскивает из меня свои пальцы и дочиста их облизывает. Его глаза закрываются, пока он смакует мой вкус.

– Ты такая вкусная, как я и представлял, любимая, – говорит он низким голосом. – Теперь ты готова есть?

Я киваю и жалобно хнычу, больше всего на свете желая, чтобы он снова меня съел.

Вместо этого он развязывает мне запястья и лодыжки и приносит тарелку с едой. Кровать прогибается, когда он садится рядом со мной, и я в шоке, когда он насаживает немного еды на вилку и подает мне.

В слабом свете рождественских гирлянд я едва различаю небольшую гору картофельного пюре, стейк и зеленую фасоль. Должно быть, он разогрел блюдо перед тем, как вернуться сюда, потому что оно не такое холодное, как я ожидала.

Я закрываю глаза и слизываю картофель с губ, наслаждаясь чесночным вкусом.

– Это ты сам приготовил, или у тебя здесь есть шеф-повар?

Вопрос невинный, но сразу после того, как я его задаю, я начинаю надеяться, что с нами здесь кто-то еще, потому что, если я смогу каким-то образом сообщить им, что я здесь, они смогут помочь мне выбраться.

Однако мои надежды рушатся, когда он говорит:

– Я приготовил это. Тебе нравится?

Хотела бы я сказать нет, но еда действительно вкусная. Некоторое время мы сидим в уютной тишине, пока он кормит меня. Когда тарелка чиста, он нежно целует меня в губы и встает.

– Подожди, – шепчу я.

Он смотрит на меня сверху вниз, обеспокоенный.

– Что случилось, любимая?

Я сглатываю.

– Все еще Рождество, верно? Он кивает. – Я не хочу быть один.

К моему разочарованию, Николас снова надевает маску, прежде чем сесть рядом со мной на кровать.

Он удивляет меня, когда говорит:

– У меня есть кое-что для тебя.

Прежде чем я успеваю спросить его, что это, он лезет в карман и достает маленькую черную коробочку с красным бантиком сверху. Я беру ее у него и вопросительно смотрю на него.

– Открой, – настаивает он.

Осторожно я снимаю бантик с коробки и приподнимаю крышку, чтобы показать красивое золотое ожерелье с изящной восьмиконечной звездой. Как только я открываю маленькую записку, слезы обжигают мне глаза при виде написанного там замысловатым курсивом письма.

Для тебя, моя Тейлор, самой яркой звезды в моей галактике.

Мне жаль, что наше время вместе было таким коротким, но мы снова увидимся в другой жизни.

Я люблю тебя,

Мама

Записка датирована неделей до Хэллоуина, а это значит, что мама написала это, зная, что ее не будет здесь, чтобы вручить мне ее самой. Мы продолжали надеяться, что химиотерапия поможет, но потом врач сказал, что ее рак усилился, и мы поняли, что у нас осталось не так уж много времени.

Это было только в прошлом месяце. Должно быть, в глубине души она знала, что у нее ничего не получится, и осознание этого так сильно ранит. Мои руки сильно дрожат, когда я пытаюсь вытащить ожерелье из бархата, но Николасу приходится помочь мне; он оборачивает цепочку вокруг моей шеи и застегивает застежку.

– Спасибо тебе, – мне удается прошептать между рыданиями.

Николас притягивает меня к себе на колени; я утыкаюсь лицом в его шею и обнимаю его, наслаждаясь ощущением того, что есть за кого держаться, пока я рыдаю.

8

НИКОЛАС

Тейлор давно перестала плакать и лежит так тихо, что я думаю, она уснула. Я не ожидаю, что она откликнется, когда я шепчу ее имя.

– Пожалуйста, выпусти меня из этой комнаты, – тихо умоляет она. – Я не могу провести Рождество здесь. Мне нужно домой.

Я напрягаюсь.

– Пожалуйста, Николас, – шепчет она.

Я вздыхаю и опускаю ее обратно на кровать.

– Прости, любимая, но я не могу отпустить тебя домой прямо сейчас.

Она поднимает на меня взгляд, в замешательстве хмуря темные брови.

– Почему нет?

– Твой дом сейчас – место преступления, – выдавливаю я, сжимая руки в кулаки.

Глаза Тейлор расширяются в замешательстве, когда она вскакивает.

– Что?

– Твоя соседка Келли – та, что сегодня рано утром выгуливала свою собаку, – она вернулась, чтобы проверить, как ты, но ты спала.

– Ладно… – она замолкает. – Пожалуйста, не говори мне, что ты причинил ей боль. Она просто подумала, что я в беде, но это не значит, что ты…

Я поднимаю руку, чтобы прервать ее.

– Нет, Тейлор, я не причинил ей вреда. Но я хотел.

– Почему?

– Потому что, –огрызаюсь я, бросая на нее взгляд, хотя она не может видеть моих глаз. – Она пытается забрать тебя у меня, Тейлор. И я этого не потерплю.

Тейлор на мгновение замолкает, пристально глядя на меня.

– Итак, это твое решение? Запереть меня в этой комнате и поступать со мной по-своему? Как долго? Как долго ты собираешься позволять этому продолжаться, Николас?

Я беру тарелку со стола и так крепко хватаюсь за дверную ручку, что мою руку начинает сводить судорогой.

– Навсегда, если придется.

9

ТЕЙЛОР

Николас захлопывает за собой дверь. Я пытаюсь побежать за ним, но меня тянет назад цепь закреплённая вокруг лодыжки.

Красный цвет заливает мое зрение, кровь вскипает в венах, и я чувствую, как внутри меня поднимается давление иного рода.

Давление ярости, гнева такого глубокого и необузданного, что мне кажется, я взорвусь в любую минуту. В моем левом виске возникает боль, которая быстро распространяется, пока меня не поглощает то, что, как я боюсь, является мигренью.

Я сжимаю руки в кулаки так сильно, что кажется, будто мои ногти впиваются в ладони. Я начинаю колотить в стену и кричать во всю глотку, чтобы Николас выпустил меня.

Это гребаное безумие. Он серьезно собирается держать меня здесь до конца моей жизни? Он совершенно не возражает, позволяя мне чахнуть в этой комнате?

Злые слезы жгут мне глаза, но я не позволяю им пролиться. Я не покажу ему, какой побежденной я себя чувствую прямо сейчас.

Сделав несколько успокаивающих вдохов, я оглядываю теперь уже освещенную комнату. Она небольшая и уютно обставленная: в углу небольшой диван с толстым вязаным покрывалом, у двери письменный стол, на котором разбросаны маленькие безделушки, на окнах – тонкие занавески, а на кровати – множество пушистых подушек.

Это напоминает мне мою собственную спальню в моем доме; при мысли об этом у меня на глаза наворачиваются слезы. Как бы я ни была заинтригована вниманием мужчиной в маске, теперь я понимаю, что мне не следовало так сильно романтизировать его. Очевидно, я никогда не думала, что окажусь в такой ситуации, прикованная к кровати в незнакомом месте с совершенно незнакомым человеком, который в буквальном смысле единственное, что поддерживает во мне жизнь.

Если бы только я могла найти выход из этого кожаного наручника…

Я снова бросаю взгляд на стол, гадая, был ли Николас настолько глуп, чтобы оставить что-нибудь острое в ящиках. Встав, я прохожу по всей длине цепи, соединяющей меня с кроватью, и протягиваю оставшуюся часть пути к письменному столу. Кончиками пальцев я едва касаюсь ручки выдвижного ящика, но мне удается открыть его, хотя я едва не вывихиваю ногу.

Скрипя от боли, я выдвигаю ящик до упора и крепко сжимаю его.

– Черт возьми, – бормочу я в изумлении, доставая блестящие серебряные ножницы. Я думаю, вселенная все-таки на моей стороне.

Я оглядываю комнату в поисках камер, которые, как я знаю, здесь есть. Если бы он наблюдал за мной все это время, он бы уже был здесь, но после нескольких долгих минут ожидания, когда он ворвется в комнату, он так и не появился.

Должно быть, он вышел, а это значит, что у меня есть немного времени, чтобы выбраться отсюда. Я бросаю ящик на кровать и начинаю разрезать толстую кожу вокруг лодыжки.

– Давай, давай… – Капли пота выступают у меня на лбу, а руки начинают сводить судорогой, когда я с усилием разрезаю лезвиями кожу пополам.

Наконец, мне удается прорваться сквозь них, и у меня вырывается крик облегчения.

Отбрасывая манжету, я подбегаю к окнам на другой стороне комнаты и раздвигаю шторы.

– Что за… – Я замолкаю, глядя в окно на лес внизу. Небо серое, и ветер хлещет порывами снега.

Где я, черт возьми, нахожусь?

Я прижимаюсь лицом к холодному стеклу и оглядываюсь по сторонам, пытаясь получить лучшее представление о местоположении, но вокруг буквально ничего нет, кроме бескрайних лесных просторов. Но почему деревья так далеко?

Я быстро хватаю покрывало с дивана, открываю окно и вылезаю наружу. Мои пальцы инстинктивно поджимаются, когда ступни касаются ледяного снега, и я еще плотнее закутываюсь в одеяло, чтобы защититься от зимнего ветра.

Оглядываясь на дом, я вижу, что это не дом и не особняк, а… замок?

Когда я оборачиваюсь, то тут же жалею об этом. Я понимаю, что земля обрывается примерно в десяти футах передо мной. У меня сводит живот, когда я подхожу ближе к краю и заглядываю.

– Боже мой, – шепчу я. На меня накатывает волна тошноты, и я начинаю чувствовать головокружение.

Мой похититель в маске живет либо на самой маленькой горе в мире, либо на самом большом холме, который я когда-либо видела, у черта на куличках. Я не знаю, где я и как вернуться домой, и начинаю сходить с ума.

Успокойся, Тейлор. Возьми себя в руки.

Я потираю амулет на своем ожерелье и наклоняю голову, направляясь к передней части замка. У Николаса здесь есть машина?

Через минуту я замечаю небольшой гараж на две машины. Обе двери закрыты, и когда я поворачиваюсь и дергаю за ручки, они не поддаются.

– Черт! – Я кричу, чувствуя себя беспомощной.

Мой единственный выход – спуститься с этой чертовой горы пешком.

Я действительно надеюсь, что не покончу с собой в процессе.

10

ТЕЙЛОР

Спускаться по длинной подъездной дорожке тяжело из-за крутизны горы. Как, черт возьми, Николасу удается водить здесь свои машины вверх и вниз? Я чувствую, что один неверный шаг – и я разобьюсь насмерть.

Мысли о том, что я могу упасть на этой длинной дороге и сломать шею, достаточно, чтобы заставить меня сосредоточиться на том, чтобы быть как можно более осторожной.

Но это тяжело, потому что я чертовски замерзаю. На мне ничего нет – тонкая ночная рубашка, накрытая пледом, на ногах ничего нет, – когда я иду по снегу. Часть меня задается вопросом, не следовало ли мне так поспешно уходить, потому что тогда я, по крайней мере, все еще была бы внутри, где тепло и безопасно. Вместо этого я сижу здесь, сражаясь за свою жизнь на склоне горы, черт знает где.

Мне хочется плакать, но холодный ветер высушивает мои слезы, и я едва вижу, куда иду сквозь завесу снега.

Я хочу к своей маме. Если бы она все еще была здесь, ничего бы этого даже не случилось, потому что она подняла бы ад, как только я упомянула о незнакомом мужчине, который каждую ночь провожал меня до дома. У нее хватило бы смелости сделать то, чего не сделала я, и она сама поехала бы в полицию, чтобы подать заявление. Но поскольку я так отчаянно нуждалась во внимании, теперь мне приходится иметь дело с последствиями своих действий.

Чем дальше я спускаюсь с горы, тем тяжелее становится мое дыхание. Я так замерзла, что мне трудно соблюдать какие-либо временные рамки, но я бы сказала, что иду уже около двадцати минут.

Мои пальцы ног полностью онемели, меня сильно трясет, и я чувствую, как мое сердцебиение начинает замедляться.

Черт, это нехорошо.

Я молча заставляю себя продолжать идти, переставлять одну ногу за другой, но когда я теряю всякую чувствительность в ступнях, и я больше не могу ходить, я падаю на землю и стремительно падаю к подножию горы.

Во рту так сухо, что кажется, будто я несколько дней не пила воды, а веки отяжелели и болят, когда я пытаюсь открыть глаза.

Я стону от боли, когда приподнимаюсь на кровати, а затем мои глаза распахиваются.

Я больше не на горе. Когда я смотрю на себя сверху вниз, я с удивлением вижу, что на мне не ночная рубашка, а моя любимая пижама с плюшевым мишкой. Позволяя глазам привыкнуть к окружающему полумраку, я понимаю, что снова нахожусь в своей спальне, в своей удобной, знакомой кровати.

Смесь облегчения и разочарования захлестывает меня при осознании того, что все это испытание было всего лишь сном. Все это было ненастоящим. Николас, скорее всего, тоже ненастоящий.

– Дыши, Тейлор, – слышу я успокаивающий мамин голос. – С тобой все в порядке. Ты дома.

Дом. Я осторожно спускаю ноги с края кровати и потягиваюсь. Почему я так разочарована тем, что больше не с Николасом? Это то, чего я хотела, но теперь, когда это стало реальностью, я понимаю, как сильно я жажду снова быть рядом с ним.

Его изумрудные глаза снова вспыхивают в моем сознании, образ его между моих ног, пожирающего меня изнутри, прокручивается снова и снова. Влага скапливается у меня между ног при мысли о нем, и, словно по сигналу, он входит в дверь без маски и одетый в черное с головы до ног: брюки, водолазка и блестящие туфли из кожи аллигатора. Его красновато-оранжевые волосы волнами ниспадают чуть ниже ушей; этот цвет резко контрастирует с глубоким оттенком его глаз. Угловатые очертания щек придают его лицу некую резкую красоту, которую я видела у моделей с подиума.

Одетый во все черное, с серебряными обручами в обоих ушах и одним в носу, он выглядит так, словно только что сошел с подиума, являя собой идеальное воплощение элегантности.

Это тот человек, который следил за мной?

Значит, все-таки это был не сон.

– Ты проснулась, – тихо говорит он, прислоняясь к дверному косяку и засовывая руки в карманы.

Я сглатываю комок в горле и киваю, не в состоянии сейчас произнести ни слова. Николас замечает мое потрясение и подходит, чтобы присесть передо мной.

– Что случилось, любимая?

Я смотрю глубоко в его глаза и пытаюсь разобраться во всех своих чувствах.

– Я … в замешательстве, – тихо говорю я, мой голос хрипит от непривычки.

Он приподнимает бровь идеальной формы, сам выглядя смущенным.

– Почему?

Я жестом указываю между нами.

– Это. Ты. Я проснулась, думая, что все это сон, и на мгновение была разочарована, что так оно и было.

– Но?

Я закрываю глаза и вздыхаю.

– Но, когда ты вошел, и я поняла, что это был не сон, я испытала…

– Испытала облегчение? – Он заканчивает. Я киваю. – Да, именно это я почувствовал, когда подобрал тебя на обочине дороги и понял, что ты все еще дышишь.

Я смотрю на него.

– Правда?

Он кивает.

– Конечно. Какое-то мгновение я продолжал думать о том, насколько другой была бы моя жизнь без тебя, и когда я увидел, как поднимается и опускается твоя грудь, я понял, что хочу дать тебе то, о чем ты просила. Вернуться домой.

– А что насчет Келли? – Тихо спрашиваю я.

Черты его лица застывают, и на мгновение я подумываю сменить тему, но потом он говорит:

– Я не причинял ей вреда, если это то, о чем ты спрашиваешь. Но она больше не твоя соседка, и я собираюсь оставить все как есть.

Это безумие. Я даже не знаю, как реагировать на подобное заявление.

– Хорошо, но я думала, ты сказал, что мой дом был местом преступления. А как насчет полиции?

Николас одаривает меня ухмылкой, которую я могу описать только как волчью, и я внезапно жалею, что вообще задала этот вопрос.

– У меня есть … связи.

Внезапно мне становится холодно. Он опасен, и я знаю, что мне следовало бы с криком убегать прямо сейчас, но в нем есть что-то такое, что притягивает меня к нему; я не могу позволить себе уйти от него.

– Ты голодна? – спрашивает он, поднимаясь на ноги. Он протягивает покрытую татуировками руку, и его длинные изящные пальцы обхватывают мои, когда он поднимает меня. – Я уверен, что у тебя есть и другие вопросы.

Я усмехаюсь.

– Конечно, хочу.

Николас тянет меня к двери.

– Давай принесем тебе поесть, и я расскажу тебе все, что ты захочешь.