Текст книги "Страстная неделя"

Автор книги: Лев Куклин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Лев Куклин
СТРАСТНАЯ НЕДЕЛЯ
Рассказ

I

Муж позвонил на мобильник где-то в середине рабочего дня. Наталья как раз пила чай, тщательно, как всегда, заварив его в своём персональном китайском чайничке на две чашки. В отличие от своих коллег по отделению, она не любила и не признавала кофе: считала его напитком алкоголиков и наркоманов…

– Попиваешь, небось, чаёк? – шутливо полюбопытствовал Алексей.

– Ага… А ты, как всегда, портишь мне все удовольствие…

– Нату-у-у-ля… – почти пропел в трубку Алексей. – То ли ещё будет! Я вечерком позвал в гости одного выдающегося мальчика. Очень перспективный пловец! Купи для него, да и для меня тоже… кусок мяса… побольше! Ничего не попишешь, – притворно вздохнул он. – Надо же поддерживать молодые таланты!

Надо признать, поддерживать молодые (и почему-то всегда голодные!) спортивные таланты было постоянной необходимостью для Алексея Климашина, почти что – как всерьёз уверяла Наталья, его второй специальностью. А на таланты у него был нюх, как у хорошей милицейской ищейки – на героин…

В профессиональном кругу Алексей считался весьма хорошим и к тому же – весьма и весьма удачливым фотокорреспондентом. К своим тридцати восьми годам он успел побывать на четырёх Олимпиадах – и всегда привозил оттуда отличные, запоминавшиеся снимки, под которые зачастую отдавали целые развороты, а то и свои глянцевые обложки самые продвинутые спортивные журналы.

У него было забавное и выразительное прозвище, хорошо известное в сборных командах: «Жук-плавунец». Во-первых, потому, что он был так называемый «водник», – то есть специализировался по водным видам спорта, а во-вторых, был черноволос, приземист и плотен…

Но и в четырёхлетние промежутки времени между Олимпиадами он, как говорится, времени даром не терял. Сам в прошлом приличный пловец, кандидат в сборную России, он писал статьи и очерки в спортивные газеты и журналы и то и дело вытаскивал из провинции, с областных или краевых соревнований, новичков, которые ему приглянулись.

Между прочим, это он первым запечатлел своим вездесущим и всевидящим «Никоном» усталое и сияющее мокрое лицо Володи Петрова, тогда юниора, а теперь уже трёхкратного чемпиона мира, – на его первой «золотой» стометровке.

Интерес и любопытство Климашина притягивало всё, что двигалось, плавало и скользило по водной глади: кроль и баттерфляй, прыжки в воду и синхронное плавание, водное поло, гонки яхт и академическая гребля, Всё это и ещё многое другое составляло область его увлечений, а вернее будет сказать – его неизменной любви.

И он вечно возился со своими «найдёнышами», помогал им, подталкивал к рекордам и победным пьедесталам, и надо сказать – у него был верный, прицельный глаз и лёгкая рука.

До сих пор, – а сколько уже времени прошло! – Наталья с весёлым ужасом вспоминала, как в их тесной квартирке две недели жили сразу две будущие звезды – синхронистки Марина и Ульяна Кузьминых, сестры-близняшки, которых Алексей вывез из Иркутска, сманив в московскую сборную, и вывел их «в люди». В бассейне их лица, высоко и одновременно выныривавшие из воды, были так неотличимо похожи, что казались зеркальным отражением друг дружки.

А в доме Наталье постоянно казалось, что у неё двоится в глазах…

Вот и сегодня… По дороге она купила пять увесистых свиных отбивных, настругала салат и стала ждать гостей.

Новый перспективный кадр, которого приволок с собой Алексей, оказался высоченным короткостриженным парнем с простым незапоминающимся лицом. Несмотря на несомненную спортивную стать и широкоплечесть, которые ощущались и под мешковатой яркой курточкой, он оказался застенчивым, скованным, неуклюжим и до смешного не умеющим вести себя за столом.

«Слава Богу, ему хватает ума молчать, чтобы не казаться полным дураком!» – ехидно успела подумать Наталья, накладывая ему на тарелку две большущие отбивные с обильным гарниром. А потом она с восхищением, почти с восторгом естествоиспытателя, склонившегося над редким насекомым, наблюдала, как молодой дикарь расправляется с кормом… Звали его, кстати сказать, вполне цивилизованно.

– Сколько же вам лет? – легко спросила Наталья, входя в привычную роль снисходительной и хлебосольной хозяйки.

– Игорьку двадцать первым годок пошёл, – вместо своего протеже быстро ответил Алексей. – Вырос он в небольшом селе под Тобольском. Так что ты к нему не очень-то придирайся…

Она и не собиралась! Просто по привычке ожидала, что молодой кержак… или чалдон? – как они там называются, коренные сибиряки? – будет попросту втыкать вилку в центр овальной отбивной и мало-помалу откусывать от целого куска, оставляя след крепких зубов и всякий раз поворачивая его вокруг вилки, словно колесо вокруг оси…

Но сибиряк, по всей видимости, решил блеснуть и продемонстрировать своё умение обращаться с ножом и вилкой. Он вонзал бедный серебряный трезубец в сантиметровой толщины плоть ещё недавно хрюкающей свиньи, держа её зажатой в кулаке совершенно вертикально; после чего переменял правую руку на левую и начинал резать мясо ножом, держа его опять же в правой руке, да не просто пилить-резать, но непременно ещё всякий раз пропуская лезвие ножа сквозь зубцы вилки! При этом лицо его сохраняло неколебимое спокойствие, и это было похоже на издевательство…

– Скажите, Игорь… – вежливо, ещё более вежливо, и на самом пределе вежливости! – спросила Наталья всё с той же миной заботливой и деликатной хозяйки, – вот вы, я знаю, пловец… а разве у пловцов руки развиты не одинаково?

Игорь посмотрел на неё, но ничего не ответил – рот у него был плотно забит, так, что выпирали щёки. Он только перестал жевать.

– Вот вы, я заметила, режете мясо… – заторопилась Наталья, чувствуя какое-то нарастающее недовольство собой, – совершенно непривычным способом… вы всякий раз меняете руку. Это вы у себя в Сибири так… (она хотела произнести глагол «насобачились», но язык почему-то не повернулся), – так научились?

– Наташа хочет сказать, – вполне мирно подхватил Климашин, – что попозже, во времена светских приёмов, тебе придётся научиться пользоваться ножом и вилкой… как бы это сказать… более экономичным способом!

И Алексей, за свою богатую всяческими событиями жизнь до тонкостей изучив правила этикета, попытался показать своему спортивному новобранцу, – как именно. Но у Игоря ничего не получилось: когда он попробовал взять вилку в левую, а нож – в правую руку, вилка предательски скользнула по тарелке, и кусочек мяса с ярким густым кетчупом плюхнулся на белоснежную парадную скатерть из русского льна бельгийской выделки.

– Ничего, ничего… – успокоил незадачливого гостя хозяин. – Дело житейское… исправишь результат во втором заплыве…

Но всё-таки аккуратно посыпал пятно солью из фигурной солонки саксонского фарфора.

Наталью ничуть не удивило, что во время ужина гость отказался от водки, – Алексей тоже не пил вообще, делая исключение не чаще двух-трёх раз в год по большим праздникам ради бокала сухого красного вина, да и то растягивая «Бордо» или «Каберне» на целый вечер. А вот заварка чая в их доме была целым священнодействием. И вот за чаем-то демонстративная «воспитанность» сельского паренька зашкалила прямо-таки за опасную черту…

Наталья поставила на стол тонко нарезанный лимон, вишнёвое варенье в хрустальной «лодочке» и высыпала горкой в конфетницу смесь дорогих шоколадных конфет в обертках. Игорь пытался взять себе конфету в ярком затейливом фантике не рукой, а непременно наколов её на вилку! Конфета, естественно, ускользала от подобного насилия, но он упорно продолжал свои попытки. Наконец, он придержал конфетину в вазочке рукой, – а другой ухитрился таки воткнуть в неё вилку, после чего с победоносным видом перенес ее на свою десертную тарелочку…

Наталья поперхнулась чаем. Она только-только собралась предложить молодому пловцу домашний кекс с марципанами и орехами, но от этих его манипуляций закашлялась так, что на глазах у неё выступили слезы… Они с Алексеем обменялись мимолётными понимающими взглядами.

– Глубинка-матушка, чего ты хочешь… – хмыкнул Климашин после того, как гость ушёл, и они вместе мыли посуду. – Но поверь, – пацан очень, очень перспективный!

– Быдло он перспективное, вот он кто! Ну просто витринный образец! – раскатилась весёлым беззаботным смехом хозяйка. – И где ты его откопал, в какой вечной мерзлоте?!

И ухватив мужа за нос мокрыми пальцами, чмокнула его в щеку.

II

Вот уже шестой год подряд каждое лето – с начала июня по конец августа – Наталья устраивалась работать врачом в большом спортивно-оздоровительном лагере всего в какой-то сотне километров от Москвы. Всякие «юга», ныне столь многочисленные и легкодоступные (ежели, конечно, иметь деньги!) были для неё противопоказаны из-за давней, стойкой аллергии на морскую воду и йод. Поэтому она всякий раз возобновляла договор с богатым машиностроительным заводом, коему ныне принадлежал обширный комплекс, – бывший когда-то известным пионерлагерем союзного значения, этаким подмосковным «Артеком», как его с гордостью величали тогдашние спортивные чиновники. Играло, конечно, свою роль и её не такое уж давнее спортивное прошлое, – в своё время она была чемпионкой России по художественной гимнастике.

Лагерные корпуса хорошей кирпичной кладки стояли в не тронутой вырубками берёзовой роще, – ну, почти как на картине Архипа Куинджи, а у Натальи имелся в полном распоряжении свой небольшой, но отдельный домик в две комнаты с просторной верандой и всеми удобствами. Она с удовольствием совмещала пусть и хлопотную, но не шибко-то сложную работу – ссадины, ушибы, вывихи, простуды и расстройства желудка – с весёлым отдыхом в хорошем, слаженном коллективе. Тем более, что и платили ей за эту непыльную работу в два раза больше, чем в её районной детской поликлинике, где она считалась неплохим педиатром.

И было ещё одно непоследнее обстоятельство: Алексей, учитывая её отдельное жильё и хорошие отношения с руководством, мог приезжать сюда к ней в любое время и оставаться столько, сколько представлялось возможным. А после того, как он оформил для лагеря великолепный стенд из своих спортивных фотографий, – он и вообще сделался в лагере желанным гостем. Все его любили, – от начальницы лагеря, рослой и грозной дамы, в прошлом – баскетболистки, до молоденьких пионервожатых и пожилых поварих на раздаточной в столовой…

Через территорию лагеря протекала ещё и тихая, чистая, типично среднерусская речушка, точнее – говорливый ручеек глубиной чуть выше колен и к купанию многочисленной подрастающей спортивной орды явно непригодный. Но зато – ого-о-о! Два года назад здесь построили крытый бассейн с четырьмя пятидесятиметровыми дорожками, и не удивительно, что команда лагерных пловцов неизменно побеждала на всех областных да и краевых тоже юношеских соревнованиях по плаванию.

Именно на бортике этого роскошного бассейна, покрытом ярким голубым кафелем, и произошла – совершенно неожиданно – следующая встреча Натальи с сибирским аборигеном по имени Игорь…

…В силу сложившихся традиций с утра купался младший отряд.

При купании малышей было обязательным присутствие плаврука и врача. И правила эти строго и неукоснительно соблюдались. Наталья в туго накрахмаленном белом халате вышла из своего служебного закутка в тыльной части плавательного корпуса, привлечённая неистовым визгом и хохотом. По первоначалу она не узнала увальня, так – до икоты – насмешившего её за чаепитием у неё в доме два с лишним месяца назад: высокий молодой мужчина в синем тренировочном «адидасовском» костюме был буквально облеплен со всех сторон орущей и визжащей малышней. К первоклашкам и второклассницам присоединились даже несколько «безотрядников» – детей обслуживающего лагерного персонала – поварих, уборщиц, подсобниц… Бледные, ещё совершенно незагорелые тельца с выступающими крылышками лопаток и выпирающими, как на ксилофоне, рёбрышками, – сыпались с него, словно белый налив с веток, если как следует потрясти яблоню…

С мокрыми и счастливыми мордашками они снова и снова карабкались к нему на плечи, цеплялись за локти, обхватывали колени. Но особенно пронзительный визг раздавался, когда он шлёпал кого-нибудь по тощенькой заднюхе, тем самым придавая ей, обтянутой купальником или плавочками, почти что реактивное ускорение.

Наталья почувствовала вдруг, как в её груди, никогда не знавшей тянущего чмоканья младенца, припавшего к соску, – в груди молодой, здоровой, цветущей женщины рождается непривычное томление, по ощущению похожее на настырно ноющий зуб. Хотя зубы у неё болели всего-то два раза в жизни! Она ощутила… нет, не зависть, конечно, но что-то вроде укола зависти к этому парню, так легко и раскрепощённо играющему с детьми, – чувство, нестерпимое из-за его полной неосуществимости.

Ей самой захотелось вместе с этими детишками залезать на живую скалу в синем, промокшем тренировочном костюме и нырять оттуда с вытаращенными глазами и беззаботным смехом… особенно если на ягодицах почувствуешь сильный и добрый шлепок…

Ах, как бы она завизжала от счастья!

Она в одно и то же время почувствовала себя и ребёнком, и женщиной; как ребёнку, вернее – как девочке ей хотелось прикоснуться к широкой и надёжной отеческой ладони, способной и погладить, и защитить… А как женщине… она почти физически ощутила, как эта же ладонь сжимает её налитую грудь, как мужские пальцы покручивают, словно что-то завинчивают, её жаждущие поцелуев соски, а вся её промежность испытывает, как это красиво говорили в веке девятнадцатом, – неодолимое томление плоти…

Но вот он поднял руку вверх, а другой поднёс к губам свисток. Прерывистая громкая трель судейского свистка словно бы пробудила её…

– Простите, – строго обратилась она к молодому мужчине, и вдруг узнала его. – Кажется, Игорь? Что вы тут делаете?!

– Здравствуйте, Наталья Павловна, – весело поздоровался он. – Я со вчерашнего дня тут работаю.

– Кем?! – удивилась Наталья.

– Меня оформили на должность руководителя плавательной секции. Плавруком!

– Поздравляю! – не слишком вежливо фыркнула она. – Я уже видела один из методов… ваших тренировок.

– Меня сюда Алексей Алексееич устроил. Он узнал, что здесь открылась эта… вакансия.

– Какой Алексей Алексеевич? – переспросила Наталья Павловна.

– Да Климашин же! Вы что, его отчества не помните? – он почти всерьёз выкатил глаза от удивления.

– Поздравляю…

– Наталья Павловна! Обещаю вам, что с моей стороны никаких травм и утоплений не будет!

– Придётся поверить… Главное – не передерживайте малышню в воде, – напомнила она, как врач. – А то они легко простужаются…

Они поняла, что соски и впрямь налились и отвердели по тому, как ткань халата вдруг стала раздражать их своим грубым прикосновением. Лифчика она не носила – грудь у неё была молодой и не нуждалась в поддержке, хотя Наталье и сравнялось недавно тридцать три года…

Она ещё не оставляла надежду родить. До этой поры они с Алексеем неоднократно прилагали все мыслимые усилия, чтобы завести ребёнка. В результате у неё случились два выкидыша, – один в пять, второй, самый страшный, – в шесть с половиной месяцев. И это был мальчик!

«Ничего не можем поделать, – виновато разводили руками гинекологи. – У вас инфантильная, то есть недоразвитая матка…»

Больше они не рисковали. И Климашин тщательно следил за соблюдением, как он невесело шутил, техники сексуальной безопасности.

Но внутренне она всё ещё не смирилась.

Какие наши годы?!

III

Тот день выдался нестерпимо жарким, особенно для Подмосковья.

Даже малейший ветерок не освежал раскалённого тела. Казалось – плавились мозги в черепной коробке, и Наталья чувствовала себя чёрной головешкой, которая обугливается в пламени большого костра…

Удивительно ещё, что кожа на руках и плечах не покрывалась волдырями прямо на глазах. Было несколько случаев солнечных ударов, и не только у малышей. Вода в бассейне напоминала наваристый бульон с клёцками. Отряды, до которых доходила очередь, сыпались в воду сразу со всех бортиков, сталкиваясь лбами, и, конечно, никак не хотели вылезать.

…Алексей приехал ближе к вечеру, по относительному холодку, и привез огромный – самое малое на полпуда! – тугой скрипучий арбуз. Он сноровисто разрезал его на две половины, и от одного только взгляда на сочную сахаристую мякоть начинали сладко ныть зубы.

– Засунем его в холодильник, – решил Алексей, – потерпим часик, тогда и полечимся…

– Но это же пытка… – застонала Наталья. – Ты садист!

Скоро выяснилось, что Алексей привёз арбуз не просто так, а в утешение за новость, которую он и вывалил:

– Порадуйся за меня, Натуля, – и довольная улыбка растянула его губы чуть ли не до ушей, – меня командируют в Австралию…

– Ку-у-да?! – не поверила Наталья.

– В Австралию, старушка, в Австралию, к аборигенам! Похожу там, наконец, вверх ногами!

– Неужели – один?

– Нет, конечно. Причина вполне привлекательная: журнал «Спорт есть спорт» командирует меня для репортажей о соревнованиях по плаванию… среди островов Тихоокеанского региона. Представляешь?! Мне уже, честно говоря, не так интересно, как наши прыгают с трамплина, а вот посмотреть, как там, на свободе, прыгают настоящие кенгуру… – он шутливо защелкал языком от предвкушения, – с детства мечтал!

– Ох, как я тебе завидую! – вырвалось у Натальи.

– Ну, ничего, переживёшь! Не в первый же раз…

– А далеко-то как…

– Зато каких я кадров там наснимаю! Да, кстати о птичках, – а как там мой протеже?

– Это которого ты к нам на работу пристроил, а мне ничего не сказал?! – грозно сдвинула брови Наталья.

– Наташенька, – жалобно протянул Алексей, – ему же в Москве пока жить негде, а тут – все же трехразовое питание…

– Четырёхразовое, – поправила она. – Ты забыл обязательный полдник. С выпечкой!

– Тем более… Осенью его возьмут либо в команду олимпийского резерва, либо в спортинститут. А давай, позовём парня на арбуз, а? – он упрашивающе посмотрел на неё.

– Вот уж фигушки вам! Если хочешь, можешь поделиться с ним от своей арбузной половины! А моя – целиком моя, вот! К тому же, он и арбуз будет есть не руками, а ножом и вилкой, – злорадно напомнила она.

– И воздастся всякому по грехам его… – загадочно проговорил Климашин, – так я схожу, – позову его?

Алексей вернулся довольно быстро.

– Слушай, – сказал он, – Игорь в благодарность за будущий арбуз предлагает нам поплавать в почти пустом бассейне… Гарантирует не больше двух человек на дорожке…

– Ага… – съязвила Наталья, – уже использует служебное положение?

Игорь в своём привычном синем костюме с секундомером в руке ходил вдоль длинной стороны бассейна, где на двух дорожках тренировались его подопечные мальчишки. Он приветливо помахал рукой Наталье, с которой уже виделся днём.

Она не слишком приветствовала современные молодёжные трусики – «стринги», состоящие, в сущности, из двух верёвочек и тряпочки на лобке, – на ней был изысканный цельный купальник, скользкий на ощупь и блестящий, словно антарктический торос: от одного вида этого купальника сразу делалось прохладнее…

Она осторожно спустилась по вертикальной никелированной лесенке и поплыла, спокойно и неторопливо работая руками и ногами. Алексей плыл по соседней дорожке, шумно фыркая и радуясь, как мальчишка. Она завершила очередной пятидесятиметровый отрезок и остановилась у стенки, придерживаясь за трубчатую ступенечку кончиками пальцев, чтобы немного передохнуть. Она видела, как Игорь, закончив занятия, быстро скинул свой «адидас», оставшись в одних ярко-алых плавках, и в полный рост выпрямился на стартовой тумбе. Наталья впервые увидела его обнажённым и мгновенным цепким взглядом успела в полной мере оценить поющую гармонию идеальной мужской фигуры. И ахнула от невольного восторга!

«Боже мой, как же он красив!» – эта неожиданно промелькнувшая мысль даже как-то испугала её. По сравнению с ним беломраморный скучный классический Аполлон из Музея античной древности выглядел слабосильным шпаной-переростком…

Игорь присел, пружинисто согнув ноги и одновременно выбросив руки вперед, прыгнул, словно бы пущенный из мощной катапульты, и по пологой дуге далеко вошел в воду. Наталья на мгновенье так сильно зажмурила глаза, что под веками поплыли радужные круги…

«Дура ты, дура! – уговаривала она себя. – Никакой он не Аполлон… У него – лицо молодого Шварценеггера или зрелого Ван-Дамма – обычное мужское лицо. А кем бы были эти кинозвёзды, если бы всё время ходили в цивильных пиджаках, скрывая свои мускулы?!»

Но привычный скептицизм не помогал…

– Ох, не могу больше! – громко заявила она, подплывая к бортику, где стоял Игорь, всё ещё в одних плавках. – Пошли скорее арбуз есть!

Игорь привычным, совершенно естественным жестом протянул ей руку, чтобы помочь выбраться и… не рассчитав свою силу, буквально выдернул её из воды, словно морковку из грядки.

М-да…

Каждый, кто знаком с основами физики хотя бы в жалком объёме средней школы, знает, что нельзя браться мокрыми руками за обнаженные концы проводов – шарахнет током! Видимо, нечто подобное произошло и с Натальей, когда её мокрую ладонь стиснуло железной хваткой: она совершенно явно ощутила, как при этом мгновенном контакте между их телами проскочила электрическая искра! Тем более, она поскользнулась на скользком кафеле и, почти падая Игорю навстречу, быстрым защитным движением успела выбросить ладонь, мимолётно упёршись при этом в его мощно развёрнутую грудь…

И ощутила покалывание в кончиках пальцев, которым нестерпимо захотелось ласкательными зовущими прикосновениями пробежаться по его могучему прессу. По нему, наверно, можно было стучать кулаками, как в запертую деревянную дверь!

Несколько мгновений она приходила, в себя, как бы восстанавливая дыхание.

Алексей заботливо набросил на её мокрую спину большую махровую простыню – её Алешка всегда оказывался рядом в нужную минуту. Она нарочито медленно растиралась, прикрывая простыней голову и плечи, думая, что так, как она, видимо, чувствуют себя оглушенные молнией…

«Но что, собственно, произошло, что?! – вертелись въедливые шестерёночки в голове. – Всего лишь прикоснулась к молодому мужику…»

А внутри неё не то ныло, не то пело что-то такое, чего она никогда не испытывала в своей женской жизни, и чего никак нельзя было выразить, высказать нормальными словами…

Ныло – или пело?!

Когда они съели арбуз, было уже заполночь. Игорь, как человек режима, ушёл раньше, а они с мужем ещё сидели на крылечке и какое-то время молчали.

– Ну, и мне пора… – поднялся Алексей. – До Москвы всё же часа два пилить.

И вдруг Наталья потянула его к себе:

– Не уезжай, а? – словно бы вскользь, как о небольшом одолжении попросила она.

– Да ты что, Натали? – удивился Климашин. – Как будто у нас это в первый раз! Так и не привыкла?

– Привыкла, привыкла! Но ведь так далеко… Не уезжай. Не оставляй меня одну…

– Подумаешь – далеко! Зато недолго. Потом с тобой мой верный кадр остается, «водяной», из наших. В самом крайнем случае – Игорь тебя защитит и прикроет, – предположил простодушный Алёшка.

И всё то недолгое время, пока она провожала его до машины, оставленной у проходной спорткомплекса, она молила его настойчиво, тупо и однообразно:

– Ну, не уезжай! Что тебе стоит?! Не оставляй меня одну… Не ос-тав-ляй! – почти выкрикнула она наконец, когда он уже садился в свой «BMW». – Слышишь?!

– Слышу, слышу… – отмахнулся Алексей, заводя мотор. – Да не дёргайся ты так, всё будет тип-топ…

– Как ты не понимаешь… – почти прошептала она, поцеловав его на прощанье сквозь опущенное боковое стекло. – Ты-то будешь в Австралии, а я – останусь здесь… На другой стороне планеты!

Климашин махнул ей рукой и тронулся с места. Скоро за поворотом в последний раз мелькнули задние фонари его машины, и она осталась одна.

На другой стороне…

Да, она боялась… она предчувствовала… она знала… Звериным чутьём женщины-самки она предугадывала, что именно произойдёт, когда хотя бы временно порвётся та ниточка, которая крепко связывала их с Алексеем воедино; она только не могла представить, как именно это произойдёт…