Текст книги "Безнадёжный"

Автор книги: Лев Тугарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Я знаю, что характер и настойчивость не могут отпугнуть болезнь, не могут улучшить показатели на приборах. За время, проведённое по больницам, я встречал много печальных историй, когда самые сильные, позитивно настроенные, великолепные и добрые люди проигрывали болезни и умирали. К сожалению, даже самые мотивированные, упорные личности, не привыкшие проявлять слабость, не привыкшие сдаваться, умирают от онкологии, от проблем с сердцем, от других неприятных и серьёзных болезней. Я лично видел это, как в палатах рядом с собой, так и в соседних корпусах больницы. Переживать безвременный и несправедливый уход такого достойного человека вдвойне печальней, даже самым отстранённым врачам.

Я знаю, что характер и настойчивость не помогут выздороветь, но помогут провести оставшееся время не так погано, как могло бы быть.

Я знаю, что характер и настойчивость не могут изменить физические параметры организма, но они могут изменить мой настрой, вселить уверенность – и в меня самого, и во врачей, и в родителей. Мой характер и моя настойчивость должны играть на моей стороне, и должны оказать влияние, должны помочь победить.

Чтобы отвлечься от вынужденного заточения в палате, я много размышляю, много мечтаю и много пишу.

Мне всё равно больше нечем заняться здесь, в больнице. Особенно в конце дня, когда ушла навестившая меня мама, когда я уже закончил все необходимые упражнения, и так утомился, что страшная слабость во всём теле едва позволяет удержать в руке смартфон.

…Некоторые наивные люди рассказывают полусказочные истории, как после пересадки сердца или другого органа пациент вдруг полностью менял свой характер, привычки и мнения, и с каждым днём становился всё более похожим на человека, который тот орган пожертвовал.

Глупости, конечно. Личность человека не содержится в кусочке из мышц. Я скептик, рационалист, и с подростковым максимализмом отвергаю все эти теории, даже желаю на собственном опыте доказать, что они ничего не стоят. Тот человек, которым я являюсь, содержится исключительно в моём мозгу, в хитросплетении нейронов. На формирование моей личности влияли и врождённые факторы, и воспитание, полученное от родителей, и среда, в которой я рос. И конечно, более всего на меня повлиял жизненный опыт, и постоянные неприятности со здоровьем.

И да, моя теория подтверждается – после пересадки я не чувствую себя другим человеком. Не чувствую себя Аланом Корсаковым, тёртым походником, открытым человеком, экстравертом, с активной жизненной позицией и склонностью к поиску приключений на свою голову… Я по-прежнему тот самый Лев Тугарин, интроверт, замкнутый и замороченный парень, пусть и с достаточно сильным характером. Я не приобрёл чужие черты, не чувствую в себе чужих желаний.

Я определённо остаюсь самим собой.

Но я часто думаю об Алане, анализирую его характер, спрашиваю себя, что такого он нашёл в этих походах, в частности, в опасном и малоприятном скалолазании.

В моём характере всегда наблюдалась склонность к неожиданным выходкам. Я всегда знал, что люблю приключения, люблю интересную и насыщенную жизнь, люблю разнообразие, люблю получать опыт. Но с моим слабым сердцем все эти качества просто не могли проявить себя, не могли толкнуть меня на необдуманную и опасную попытку эксперимента. Теперь же, когда единственный сдерживающий фактор исчез, и у меня появилось новое сердце (молодое и сильное), все эти качества восстали внутри меня, ломанулись на передний ряд сознания, загородили собой обзор, и настоятельно обращают на себя внимание.

Я думаю об увлечении Алана – походах.

Думаю, и всё сильнее хочу попробовать это лично. И узнать, так сказать, на собственном опыте, из первых уст.

Думаю, – и начинаю понемногу вступать в специализированные «походные» группы во всех доступных мне социальных сетях.

Думаю, – и всё больше мечтаю выбраться на улицу и попробовать переночевать в палатке, сначала недалеко от дома, а потом и повыше в горах, – благо, город Сочи к этому активно располагает.

Но только вот мой характер не хочет соглашаться на малости, не хочет останавливаться на полутонах.

«Если уж и устраивать себе приключения – то по полной программе», – убеждает меня сердце, и разум (мой разум, не какой-то ещё, я уверен) с этим доводом активно соглашается.

И да, я всерьёз замахиваюсь на Эльбрус. Решаю, так сказать, не мелочиться.

Прямо так – без прокачанных за многие годы способностей, которые были у Алана. Прямо так – с пересаженным сердцем и знатно подсаженным здоровьем. Прямо так, как есть.

Сам того не ожидая, я понемногу, но очень ярко загораюсь этой идеей.

Мне хотелось бы поделиться ею хоть с одним живым человеком, но я знаю, что кто угодно просто покрутит пальцем у виска: «Какие тебе походы, Лев? Тем более, какой Эльбрус? Тебе бы выжить». Но мне нравится, и всегда нравилось планировать наперёд. Как будто чёткие планы на будущее способны отодвинуть от меня саму смерть. Будто она, наткнувшись на них, вдруг отпрянет, передёрнется, махнёт костлявой рукой… Мне нравится планировать на будущее. Потому что эти планы обещают мне приключения. Обещают мне жизнь.

Итак, я никому не говорю о своей идее. Пишу о ней в дневнике на смартфоне, вешаю пароль и на дневник, и на смартфон – для двойной безопасности. И делю этот секрет с одним только собой.

Мне продолжают сниться «горные» сны. Почти всегда в них фигурирует Эльбрус, величественный и прекрасный, одухотворённый и невероятный. Он возвышается над остальными горами и хребтами Кавказа, его слипшиеся замерзшие ресницы слегка подрагивают в его вечном сне.

Его соседка, двурогая Ушба, никогда не спит, знай себе прядёт ткань из облачной пряжи, и временами любуется на него.

Эльбрус. Спящий много веков вулкан. Красивый, опасный, невероятный.

Чем больше я читаю по него в сети, чем больше думаю о том, что именно там закончилось последнее приключение Алана Корсакова, тем сильнее желаю попасть туда лично.

И да, да, я всерьёз замахиваюсь на Эльбрус. Решаю, так сказать, не мелочиться.

Почему именно Эльбрус? Почему не Эверест, являющийся самой высокой точкой планеты?

Задавая себе этот вопрос, я слышу объяснения, идущие как бы извне, из самой глубины сердца.

Эверест слишком популяризирован, и давно потерял всякую загадочность и особенность. Туда каждый день заходит целая толпа людей. Перед вершиной они выстраиваются в очередь, словно перед популярной маршруткой. Проводники-шерпы тащат для туристов рюкзаки, кислородные баллоны, помогают им буквально на каждом шагу, подбадривают, контролируют. Им самим остаётся только переставлять ноги. Весь Эверест стал просто коммерческим проектом. Я знаю, что человек, отказавшийся платить проводникам крупную сумму и попробовавший войти на вершину с другой, непопулярной, стороны, был сурово наказан за это «безрассудство», и попал на крупный денежный штраф. Хорошо, хоть в тюрьму не посадили.

А с «правильной» стороны восхождение превратилось в конвейер.

Людям не дают и пары минут, чтобы насладиться своей победой и обозреть окрестности.

Покорение вершины перестало быть личным достижением воли и духа. Но Эверест продолжает манить к себе искателей приключений, и, несмотря ни на что, восхождение на него является очень сложной задачей. Гора остаётся живой, своенравной, упрямой. Она требует определённого склада характера, желания, решительности…

Эверест продолжает хранить в себе тела тех, кто не справился. Вывезти их невозможно, и они обречены оставаться на своём месте вечно, вмерзшие в лёд, бесконечно одинокие, и иногда служащие указателями для новых и новых гостей.

Но не только это влияет на мой выбор. Есть ещё и доля здравого смысла.

Мне Эверест не покорить, не только из-за отсутствия огромной суммы денег, должного опыта, и настроя. Моё новое сердце может просто не выдержать перегрузок, недостатка кислорода. Да и не хочется мне толкаться среди кучи людей, таких же упрямых и сосредоточенных на своей цели, как я сам.

Я выбираю Эльбрус. Может быть, потому, что он немного проще. Может быть потому, что я смогу подняться туда сам, без кислородных баллонов, без носильщиков и проводников.

А может, потому, что именно там пострадал предыдущий владелец моего сердца. Он погиб, так и не достигнув своей цели, и я бы отдал дань высшей справедливости, если бы сделал это за него. Во имя его.

***

Но пока не могу думать о таких серьёзных приключениях. Нельзя торопиться и брать цель с наскока. Передо мной – слишком длинный путь. И я должен начать выполнить его скрупулёзно, по пунктам.

Я принимаюсь за составление тайного плана.

Первые и самые важные пункты – это выздоровление. Без здорового и сильного организма я и с кровати не смогу встать, не то, что идти куда-то.

Затем – надо будет прийти в форму. Научиться быстро ходить, в начале – по ровной трассе, затем – в горку или с неё. Хоть с помощью беговой дорожки, хоть с естественным рельефом – благо, родное Сочи в этом плане более чем подходит.

Разобраться с работой бензиновой и газовой горелки, научиться ставить палатку, выбрать и купить подходящий (и тёплый) спальный мешок.

И уж потом устроить пробный походик в Хосту или Мацесту, что находятся в паре остановок на «Ласточке» от родного Сочи. Погулять там пару дней, чтобы оценить свои силы, войти в ритм, отметить недостатки своей подготовки и подчистить «хвосты» в своём плане.

И тогда уже – ехать на Кавказ, к Эльбрусу.

И там, после пары недель тренировок и акклиматизации, идти к подножию, и готовиться к восхождению.

Я непременно должен показать себя Эльбрусу. И показать Эльбрус себе…

Всему своё время. И время его пока не наступило. Но обязательно, обязательно наступит. Я хочу сделать (и сделаю) для этого всё.

Врачи тем временем словно заражаются моим оптимистичным настроем, всё чаще хвалят меня и готовятся отпустить домой.

Мне прописывают так называемый «режим труда» и «режим отдыха». Полностью запрещают стрессы, тяжёлые физические нагрузки, зато рекомендуют лёгкие и приятные прогулки на свежем воздухе, приятные эмоции, хороший и полноценный сон, и тому подобные «ништяки». Мне выдают небольшой комплекс рекомендуемых упражнений, которые вскоре можно будет разбавить ещё какими-то, уже на мой выбор. Я всеми силами стараюсь следовать рекомендациям, хотя ничего не могу поделать с наваливающейся мучительной бессонницей. Больше, чем половину ночи я лежу, прислушиваясь к своему дыханию и гоняя в голове разномастные, приятные и не очень мысли, размышляю, фантазирую. Снова и снова рассматриваю в деталях свой план, всё более конкретизирую и расширяю каждый из пунктов. В деталях представляю себе предстоящее путешествие так, будто оно случится уже через какую-то неделю.

И мне, сказать по правде, это занятие мне нравится.

Глава 3

А ещё мне нравится наблюдать за прогрессом своего выздоровления, отмечать каждое изменение в своём состоянии, даже самое маленькое.

Перепады настроения и приступы лени понемногу отступают под напором моих старательных действий.

Я чувствую лёгкое шевеление грудной кости при глубоких выдохах или резких поворотах. Надеюсь, я не зря каждое утро через силу съедаю по половине брикета творога, и вскоре употребляемый кальций окажет своё благотворное действие, и она полностью срастётся.

Я знаю, что кость мою скрепили специальными пластинками, которые теперь останутся внутри навсегда. Мне ещё не раз будут делать рентген, и видеть внутри эти самые пластинки. Этот факт отчего-то кажется мне забавным, как и лёгкая «щекотка» внутри костей. Будто я в реальном времени ощущаю, как они срастаются между собой.

…Вскоре наступает тот самый долгожданнейший день, когда меня выписывают из больницы.

Сам ещё не веря в реальность происходящего, я натягиваю свою «гражданскую» одежду, тепло прощаюсь с врачами и другим медицинским персоналом, выхожу на улицу и загружаюсь в такси, где меня уже ждёт мама. Мир вокруг кажется ярким и нереальным, а сердце внутри меня стучит втрое громче.

Дома меня встречает вечеринка-сюрприз. Приглашены ближайшие родственники, друзья из больниц и оздоровительных лагерей, и даже едва знакомые соседские ребята.

Странно, но я не очень рад. Мне хотелось бы покоя и отдыха, однако я не хочу разочаровывать родителей, который так старались ради меня, и которые поддерживали меня на протяжении такого долгого пути. Поэтому я улыбаюсь, обнимаюсь со всем гостями, выслушиваю их радостные поздравления и пожелания, принимаю подарки…

Помимо многочисленных гостей, по моей квартире ходит тихая, непонятная, едва заметная тоска. Я вижу её тень то в одном из тёмных углов, то в отражении плафона яркой лампы, то слышу её робкий писк за новым холодильником. Она шарахается вокруг, но никто, кроме меня, не замечает её. А значит, она принадлежит только мне.

Мне будто бы не хватает чего-то. Хотя у меня сейчас есть всё, чего я желал. И внимание, и любовь, и новое, рабочее и сильное сердце.

***

Ещё некоторое время мама делает мне обезболивающие уколы, сначала утром и вечером, потом – только вечером, перед самым сном, а потом и вовсе я начинаю обходиться без них. Время идёт, и вместе с ним движется и моё восстановление.

Я выхожу на прогулки в парк, мотаюсь вдоль моря, с каждым разом немного дольше, немного активнее.

Я начинаю безбоязненно дышать.

Мои родители тоже расслабляются. Всё это время они жизни в постоянном напряжении, тревогах, и подспудно ожидали резкого ухудшения или даже внезапной смерти. Когда я болел, моя мама искала только онлайн-подработки, выполняла задания по коррекции текстов, обработке фотографий, и даже писала собственные статьи для некоторых сайтов. Теперь же она начинает искать самую обычную работу, не из дома, а на территории работодателя, с графиком пять через два, и сама не верит в собственное счастье. Раньше она не видела смысла в посещении салонов красоты, маникюра, педикюра и тому подобных женских удовольствий, а теперь будто срывается, кардинально меняет своё мнение, а затем меняет и имидж. Выходит «в свет» с подругами, записывается в фитнес-клуб, и очень радуется этой новой, активной и насыщенной жизни.

Папа и вовсе впервые в жизни соглашается на долгую командировку, и едет на другой край страны, как я подозреваю, не только поработать, но и посмотреть эту самую страну.

Я рад за них, хоть и испытываю некоторое чувство вины за то, что долгое время они были лишены простых человеческих удовольствий из-за моей болезни. Они ухаживали за мной, таскали по врачам, навещали в больницах, поддерживали, тратили все доступные средства на процедуры и лекарства, даже переехали из Москвы в небольшой, в сущности, город. Они посвящали свои жизни мне, как будто моя жизнь имеет большую ценность, чем их собственные жизни…

Но теперь я собираюсь полностью освободить их от этой повинности, и сам принимаюсь решать бытовые, финансовые проблемы, продолжаю подрабатывать копирайтингом в сети, даже умудряюсь получить пару заказов на обработку фото (ещё до операции у меня было полно времени на то, чтобы научиться владеть фоторедакторами). А так же я теперь сам, без чьей-либо помощи продолжаю посещать врачей и заботиться о здоровье.

Тем более, что у меня ещё много медицинских процедур, которые следует пройти.

Каждый месяц мне проводят миокардиальную биопсию, делают ЭКГ, рентген и другие процедуры, сравнивают результаты, хвалят за успехи и радуются вместе со мной.

Мне становится всё лучше. На физическом уровне. А на эмоциональном уровне я все больше волнуюсь, чувствую предвкушение, нетерпение и всё возрастающее желание поскорее уехать на Кавказ.

Эльбрус снится мне каждую ночь, присутствует в словах, в мыслях в течение дня, преследует меня везде и во всём. Но кроме Эльбруса, меня продолжают преследовать и совпадения, связанные с ним.

К примеру, когда мы с мамой заходим в торговый центр и заглядываем в спортивный магазин за носками, именно в этот самый момент бывалая команда организаторов путешествий показывает желающим фильм об Эльбрусе, рекламирует свои услуги и даже разыгрывает скидку на снаряжение. Зависнув на пару минут, любуюсь на двухголового красавца, проецируемого на белый экран, пишу свои данные, бросаю в лототрон… и выигрываю. Выигрываю скидку в 60% на все необходимые для восхождения вещи! Выходит, совпадения совсем уж потеряли всякий контроль и буквально открытым текстом транслируют мне необходимость последовать своей мечте. Месте нереальной, неправильной, рискованной, но такой родной и необходимой. Без которой будто бы дальнейшая жизнь и не мила вовсе.

Иногда я думаю, что попросту свихнулся. И немудрено – пережив столько тяжёлых испытаний… Но почему-то это сумасшествие нравится мне, и лечить его совсем не хочется.

Я и так слишком много в своей жизни лечился. И некоторые диагнозы останутся со мной навсегда. И, наверное, это вовсе не так плохо, как кажется.

***

Понемногу я увеличиваю время прогулок. Врачи советуют мне скандинавскую ходьбу – но этот вид активности мне «не заходит». Благодаря упёртому и непоседливому характеру я не могу сосредоточиться на такой скучной и монотонной деятельности. Потому вместо ходьбы я начинаю делать утренние пробежки в парке. Сначала по пять минут, медленно и спокойно, через месяц – уже по пятнадцать, и в чуть более быстром темпе. Почувствовав сильную отдышку, головокружение или усталость, я должен немедленно остановиться, но мне нравится чувство преодоления. Преодоления себя, своей слабости, своей усталости. Нравится ощущение того, что с каждым днём я становлюсь всё сильнее, и уже могу делать то, о чём раньше не мог и мечтать. К примеру, поездку на велосипеде, или плавание в бассейне… Это просто великолепно, и это так сильно поддерживает и вдохновляет меня, что и описать трудно.

К счастью, в Сочи довольно-таки мягкие зимы, снег выпадает редко, но я бегаю, даже если он всё-таки выпадает. В любую погоду, без всяких скидок, без всяких отговорок, поднимаюсь с дивана и бегу. Это помогает не только физическому укреплению организма, но и становлению моего эмоционального состояния. Я сбрасываю лишнюю энергию, меньше волнуюсь о пустяках, не тревожу себя пустыми переживаниями. Словно во время бега от меня отваливается всё лишнее, начиная от чувства вины, заканчивая тревогами о будущем. Отваливается, и остаётся лежать на асфальтированной дорожке, а потом их сдувает ветер, смывает дождь, растворяет солнце.

Диету, которую я соблюдал почти всю жизнь, никто отменять не собирается. Мне категорически нельзя набирать лишние килограммы, но при этом необходимы разнообразные витамины и минералы, поэтому я вижу в рационе только зелень, фрукты, овощи, рыбу и изредка мясо индюшки. Но этот факт не особо меня беспокоит. Еду мне заменяют развлечения, которые вдруг становятся доступными, только протяни руку. И я протягиваю.

Идея похода всё более формируется, план обретает чёткие очертания. Я реально чувствую в себе силы на действия, на движения и на свершения.

Теперь идея не кажется далёкой и умозрительной. Я придвигаюсь к ней максимально близко, и эта близость приятно волнует сердце.

Но кроме физической подготовки к походу, передо мной во всей красе встаёт финансовый вопрос.

Мне уже восемнадцать лет, и мне стыдно просить денег у родителей, тем более, что они и так уже успели потратить на меня и на моё здоровье безумные деньги. Да и моя идея с их стороны выглядит безумной, опасной и бессмысленной. Я только-только начал возвращать здоровье и нормальное самочувствие, – и тут же готов рискнуть всем, и убиться на первом же перевале. Но я не готов оправдываться, не готов отступать, ведь я сам отвечаю за себя, своё здоровье и свою судьбу, сам принимаю важные решения,… и потому яростно берусь за все доступные мне способы заработка. Копирайтингом много денег не накопить. Лично мне онлайн-заработка хватает только на питание, так что я решаю сменить вид деятельности, и устраиваюсь в доставку еды. Это и физическая тренировка, и деньги; в общем, одни плюсы. Велосипед у меня есть, и я легко могу добраться на нём от ресторана к жилым домам, находящимся поблизости. Заодно лучше узнаю собственный город, запоминаю адреса и учусь общаться с людьми, которые не являются пациентами или моими врачами.

Ночами, при очередных приступах бессонницы, я делаю на заказ курсовые работы по своему профилю. Благодаря опыту, почерпнутому из сети, я всегда беру задаток, оставляю себе способы воздействия на клиента, и не позволяю себя «кинуть», и потому всегда получаю обещанный гонорар. И откладываю деньги, словно Кощей, трясусь над каждой копейкой, со скрипом отдаю их на лекарства и еду, а одежду не покупаю вовсе.

***

Я чувствую, что просто не имею права откладывать свою жизнь в сторону. Не имею права тратить время на страхи, сомнения.