Текст книги "Введение в Ветхий Завет. Конспект лекций"

Автор книги: Лев Священник (Шихляров)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

В нашем сознании названия Содом и Гоморра ассоциируются с крайней формой половой развращенности, и различные половые извращения в аскетике называются содомскими. Однако происшедшее с Содомом не может исчерпывающим образом быть вписано в схему «Бог наказал содомлян за половые излишества»: во-первых, в мире различные блудные пороки были распространены повсеместно, но наказаны только Содом и Гоморра, а во-вторых, против такого примитивного понимания говорит сам библейский текст. Ангелы явления Божия приходят в Содом «вечером, когда Лот сидел у ворот … Лот … поклонился лицем до земли. И сказал: государи мои! зайдите в дом раба вашего, и ночуйте, и умойте ноги ваши, и … поутру … пойдете в путь свой … И они пришли в дом его. Он сделал им пресные хлебы, и они ели. Еще не легли они спать, как городские жители, Содомляне, от молодого до старого … окружили дом. И вызвали Лота, и говорили ему: где люди, пришедшие к тебе на ночь? выведи их к нам, мы познаем их. Лот сказал им: братья мои, не делайте им зла. Вот у меня две дочери, которые не познали мужа; лучше я выведу их к вам, делайте с ними, что вам угодно, только людям сим не делайте ничего, так как они пришли под кров дома моего. Но они сказали … вот пришлец, и хочет судить? теперь мы хуже потупим с тобою, нежели с ними … И подошли, чтобы выломать дверь. Тогда мужи те простерли руки свои, и ввели Лота к себе в дом, и дверь … заперли, а людей, бывших при входе в дом, поразили слепотою … так что они измучились, искав входа. Сказали мужи те Лоту … кто бы ни был у тебя,, всех выведи из сего места. Ибо мы истребим сие место; потому что велик вопль на жителей его к Господу» (19, 1-13).

Попробуем разобраться в этой ситуации. Мы видим отношение содомлян к Лоту: «пришлец – и хочет нас судить»; а между тем Лот там живет достаточно давно. Лот внутренне чужд им, ибо он благочестив и соседям своим ненавистен. Лот сам небезупречен: следуя древнему обычаю, предпочитает отдать им на поругание своих дочерей, хотя поступает так из жертвенных соображений. Но вот на что почти не обращают внимания: да, толпа собралась, чтобы надругаться над юными гостями Лота, но ведь это не юноши, а Сам Бог посетил Лота! Неужели же можно представить, что ангелы Господни специально притворились прекрасными юношами, чтобы распалить постыдные страсти содомлян и за это их уничтожить? На самом деле посещение Господом Содома описано так же символично, как Его предыдущее посещение Авраама и Сарры, когда Авраам «накормил» ангелов. В отличие от современников Ноя, лишь потешавшихся над его строительством, содомляне пытаются «познать» пришедших к Лоту ангелов Господних извращенным образом, при чем познание в Библии, как уже было сказано, является синонимом соединения. Значит, речь идет не столько о половой, сколько о духовной извращенности и ненависти. Характерно, что будучи ослепленными (опять же символ духовной слепоты), они не убежали, ужаснувшись и раскаявшись, а продолжают искать вход в дом Лота («не отстанут от того, что задумали», как сказано о строителях Вавилона). «Извращенная религиозность» – это сатанизм. ВЗ с отвращением относится к ряду древних духовных явлений, подпадающих под эту категорию. Это и тотальное увлечение магией, и религиозно-сексуальные оргии, и человеческие жертвоприношения, и просто атеистическое «хамство». А развращенность и жестокость в данном случае сопутствуют подобному образу жизни. Косвенно эти мысли подтверждает пророк Иезекииль: «Вот в чем было беззаконие Содомы … в гордости, пресыщении и праздности, и она руки … нищего не поддерживала и возгордились они и делали мерзости пред Лицем Моим» (16, 49-50). Мы не знаем, в какой именно форме процветал сатанизм в Содоме и Гоморре, но, очевидно, чаша терпения Божия оказалась переполненной, и подобное место, как рассадник духовного заражения, был уничтожен с лица земли. Вовремя спастись удалось только Лоту и его дочерям – ни зятьям, принявшим весть о гневе Божием за шутку, ни Лотовой жене, которая обернулась назад, нарушив главное условие. Подобный образ неверности часто встречается у древних: идя за Господом, нельзя жалеть о гибельной красоте и о презренном прошлом.

После катастрофы на Лота и его дочерей не смотрели, как на спасенных, а как на единственных жителей проклятого города, и никто не хотел жениться на них. Тогда они напоили родного отца и забеременели о него – в совершенном соответствии с ВЗ-ным представлением о родовом бессмертии.

Кульминацией духовного пути Авраама является событие, описанное в 22 гл. кн. Быт, после того, как Авраам и Сарра получили невозможное для своих лет – обетованного сына Исаака. Имя это означает «смех, радость» – возможно, Исаак так назван неслучайно: при последнем обещании Бога Сарра рассмеялась (см. 18 гл), потом испугалась этого смеха, но теперь смех недоверия превратился в истинное радование. «Бог искушал Авраама и сказал ему … возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака … и принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе. Авраам встал рано утром, оседлал осла своего, взял с собою двоих из отроков … и Исаака … наколол дров для всесожжения, и … пошел на место, о котором сказал ему Бог … И взял Авраам дрова … и возложил на Исаака … взял в руки огонь и нож, и пошли оба вместе. И начал Исаак говорить Аврааму … вот огонь и дрова, где же агнец для всесожжения? Авраам сказал: Бог усмотрит Себе агнца … сын мой … И пришли на место … и устроил … Авраам жертвенник, разложил дрова, и, связав сына своего, положил его на жертвенник поверх дров. И … взял нож, чтобы заколоть сына своего. Но Ангел Господень воззвал к нему с неба и сказал: Авраам! … не поднимай руки твоей на отрока, и не делай над ним ничего; ибо теперь Я знаю, что боишься ты Бога, и не пожалел сына твоего, единственного … для Меня. И … Авраам … увидел: позади овен, запутавшийся в чаще рогами. Авраам … принес его во всесожжение вместо Исаака, сына своего» (22, 1– 14).

Описанное происшествие для христианского мышления являет определенный камень преткновения: как это Бог мог подвигнуть Авраама на подобную жестокость? При этом одни толкователи следуют букве текста: Бог просто решил испытать Авраама (а «искушение» и есть «испытание»), а другие настаивают на аллегории: Аврааму показалось, что Богу была бы угодна подобная жертва, так что еще неизвестно, не Авраам ли искушал Бога. Однако случившееся нужно рассмотреть прежде всего в контексте эпохи. Как уже было сказано, одним из видов религиозной извращенности, распространенных в древности, был обычай человеческих и, в частности, детских жертвоприношений. Этот страшный культ обличается пророками Израиля VIII-VI вв., но во времена Авраама он был весьма распространен у окружающих народов, которые считали, что высшая жертва своему богу – чистое дитя. В наше время были раскопаны места со следами сожжения десятков детей. Историкам религии известны некоторые подробности этих обычаев: родители вели своего первенца на жертвоприношение, и по дороге ругали его, приписывая ему собственные грехи, как бы перенося их на него (не отсюда ли суеверный обычай ругать кого-то перед экзаменом?). Завоевав Ханаан, иудеи обнаружили в долине Ге-енном подобный жертвенник и сделали там место для сжигания мусора (отсюда происходит название «геенны огненной» в НЗ). Но в ранней истории Израиля мы находим отголоски культа заместительной человеческой жертвы.

Вернемся к Аврааму. Он имеет огромный опыт веры, предстояния пред Богом. Целью прихода в обетованную землю было рождение потомка, от которого произойдет многочисленный народ. Исаак родился, и цель, кажется, достигнута; и Авраама переполняет радость и благодарение за дарование сына. Но к этому времени сами отношения с Богом для Авраама стали важнее земного родового бессмертия, Бог стал дороже Исаака! И вера Авраама теперь испытывается в отношении жертвенности: ты всё получил от Бога; способен ли ты теперь всё отдать, чтобы быть с Богом? (Нечто подобное мы встречаем у Достоевского: «если бы мне доказали, что истина находится вне Христа, я предпочел бы остаться со Христом, нежели с истиною»). И Авраам решает принести Исаака в жертву, чтобы доказать абсолютную значимость Бога. Но подсознательно в этой до безумия напряженной вере присутствует и другое: Бог милосерден и для Бога ничего невозможного нет. Отсюда и уклончивый ответ Исааку: «Бог усмотрит себе агнца» (19, 8), и повеление слугам-отрокам: «останьтесь вы здесь, а я и сын пойдем туда и поклонимся, и возвратимся к вам» (19, 5). Верит Авраам, что Бог не откажется от обетования; как говорят Отцы, верил Авраам, что Бог воскресит Исаака. Поэтому попытка Авраама принести Исаака в жертву лишь внешне напоминает ханаанский культ, но обусловлена совсем иным побуждением. Конечно, Бог останавливает Авраама, Он не приемлет самого безумия, но тем не менее вера Авраама не просто испытана, а взошла на высший уровень – уровень жертвенности. Господь реагирует на это в характерных словах: «Мною клянусь, говорит Господь, что так как ты не пожалел сына твоего, единственного … для Меня, то Я благословляя благословлю тебя и умножая умножу семя твое, как звезды небесные и как песок на берегу моря … и благословятся в семени твоем все народы земли» (19, 16-18). Семя Авраама – это последователи трех «авраамитских» религий, которые, несмотря на принципиальные различия, едины в своем представлении о Боге Живом. Что касается Исаака, то он, безропотно отдающий себя на заклание, рассматривается как прообраз Господа Иисуса. Так и хочется продолжить библейскую цитату: «за то, что ты не пожалел единственного твоего сына для Меня», то и Я не пожалею отдать Сына Своего для спасения людей.

3.4. Путь «от Иакова к Израилю».

Особое место в истории праотцев ВЗ занимает житие внука Авраама, Иакова. У Исаака и его жены Ревекки родилось двое близнецов, Исав и Иаков; Иаков вышел из материнской утробы вторым, но при этом держась рукой за пяту Исава. Помня о том, чем является в Библии образ пяты, мы догадываемся, что Иаков, пользуясь слабостями Исава, будет компенсировать свое второстепенное положение. «Стал Исав человеком, искусным в звероловстве, человеком полей; а Иаков человеком кротким, живущим в шатрах. Исаак любил Исава, потому что дичь его была по вкусу его, а Ревекка любила Иакова. И сварил Иаков кушанье, а Исав пришел с поля усталый и сказал … Иакову: дай мне поесть красного, красного этого (этими словами передается крайнее нетерпение); ибо я устал … Но Иаков сказал Исаву: продай мне теперь же свое первородство. Исав сказал: вот, я умираю, что мне в этом первородстве? … Он поклялся ему и продал … первородство свое Иакову. И дал Иаков Исаву хлеба и кушанья из чечевицы» (25, 27-34). Первородство, проданное за чечевичную похлебку, стало с тех пор поговоркой. Из текста нам ясно, что Исаак и Ревекка сами невольно способствуют раздору между братьями, выбирая себе любимчиков. Иаков использует алканье Исава как повод шантажировать его насчет первородства, для него почему-то очень важно, и, по-видимому, он не первый раз подступает к Исаву с этой просьбой. Ему не дает покоя тот факт, что он «второй из равных» (они близнецы), он хочет быть первым, т. е. в будущем – старшим в семье. В момент слабости вполне земной Исав соглашается на это, он может постоять за себя и не строит хитроумных планов, ведь реально старшим, первым всегда будет он; какая ему разница – кем считаться. Для него чечевичная похлебка сейчас гораздо важнее исполнения Божиих обетований-благословений где-то в далеком будущем, и, отказываясь от первородства, он косвенным образом показывает свое безразличие к Богу. Но Иаков, вдохновляемый Ревекой, на этом не останавливается: «Когда Исаак состарился, и притупилось зрение глаз его, он призвал старшего сына своего, Исава, и сказал: сын мой! Тот сказал ему: вот я. (обычно мы при цитировании опускаем подобные обороты; «вот я» означает благоговейное предстояние (пред Богом, пред отцом и др.) в ответ на призыв). Исаак сказал: …я состарился: не знаю дня смерти моей; возьми теперь орудия твои … налови мне дичи, и приготовь мне кушанье, какое я люблю, и принеси мне есть, чтобы благословила тебя душа моя, прежде нежели я умру (совместное вкушение трапезы – древняя сакральная тема, но, кажется, и Исаак, и Исав заняты больше ее гастрономическим аспектом). И пошел Исав в поле. Ревекка слышала, когда Исаак говорил сыну своему Исаву … Ревекка сказала … Иакову: пойди в стадо, и возьми мне оттуда два козленка молодых … и я приготовлю … отцу твоему кушанье, какое он любит, а ты принесешь отцу твоему, и он поест, чтобы благословить тебя перед смертью своею» А т. к. Исав был весьма космат, то Ревекка не только одела на Иакова одежду Исава, но его руки и гладкую шею обложила козлиной кожей. Иаков вошел к подслеповатому отцу с кушаньем, выдал себя за Исава и обманным образом получил благословение. Вернувшись, Исав, а вслед за ним и сам Исаак с ужасом узнают, что Иаков отныне благословлен быть первым в семье, а Исав должен во всем ему служить, и это Богом положенное благословение Исаак отменить не в силах. (27, 11-40). Обратим внимание на то, что для Иакова и для Ревекки, его вдохновляющей, первородство – земное, «юридическое» право старшинства и владения имуществом, его недостаточно, а вот благословение – это своеобразная магическая формула, способная Иакова защитить; о Боге как источнике этого благословения они и не вспоминают (характерно Иаков говорит отцу в (27, 20): «Господь Бог твой послал мне навстречу…» – твой Бог, я его не знаю). Дважды обманутый Исав возненавидел Иакова и собирается его убить сразу по смерти отца. Ревекка узнает об этом и решает отправить любимого сына к своему брату Лавану в Междуречье. Как это часто бывает в жизни, бездуховно живущий Иаков терпит поражение от более сильного, едва не погибает, и обманом взятое благословение превращает его жизнь в многолетнее изгнание, а жизнь Ревекки – в страдание (здесь нельзя не усмотреть аналогии с перволюдьми: «думали – боги, а узнали, что наги»). Но Иаков – внук Авраама, и Бог замечает в нем удивительные упорство и изворотливость для достижения поставленной цели, и Он решает использовать эти качества Иакова в Своем плане, чтобы Иаков на самом деле понял, что это за благословение и от Кого оно исходит. Тернистый путь Иакова промыслительным образом становится путем святости, на котором хитрый молодой человек превратится в известнейшего праведника ВЗ.

Во время бегства к Лавану, в местечке Вефиль, Иаков во сне увидел необычную картину: «лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и … ангелы Божии восходят и нисходят по ней. И вот, Господь стоит на ней и говорит: «Я … Бог Авраама и Бог Исаака, не бойся. Землю, на которой ты лежишь, Я дам тебе и потомству твоему … И вот, Я с тобою, и сохраню тебя везде … и возвращу тебя в сию землю…» Иаков пробудился … и сказал: …как страшно сие место … это Дом Божий, это врата небесные» (28, 12-17).

Видение небесной лестницы, по которой между Богом и землей снуют ангелы – это прекрасный гимн заботе Творца, это древнеизраильский образ Божественного смотрения за своим народом. Но в христианской перспективе лестница Иакова стала двузначным прообразом: Христа, Который станет путем, ведущим во «врата небесные», но более – Пресвятой Девы, ставшей «лествицей», по которой в мир пришел с неба Спаситель, дабы нас на небо возвести. Это первое явление Бога Иакову, и он потрясен откровением.

Дядя Иакова Лаван оказывается куда большим обманщиком, чем Иаков. Желая в своем доме быть старшим, Иаков попадает в семилетнюю кабалу, влюбившись в дочь Лавана красавицу Рахиль. Но в ночь свадьбы в темноте Лаван подсовывает Иакову ее некрасивую сестру Лию, и наутро Иаков узнает об обмане (Иаков не раз на себе будет испытывать рецепты собственного прошлого). «Окончи неделю этой; потом дадим тебе и ту, – говорит Лаван и добавляет, – за службу, которую ты будешь служить у меня еще семь лет». (29, 27). Т. о., Лаван решил «убить двух зайцев»: во– первых, пристроил в браке Лию (в этом – трогательная забота отца, чтобы ни одна дочь не осталась без сожития и потомства), а во-вторых, закрепил за своим хозяйством ценного и выносливого работника. Иаков смиренно принимает испытание – видно, это уже во многом другой человек.

Через много лет разбогатевший Иаков, устав от постоянных ссор со своим дядей, получает от Бога повеление возвратиться на родину. Иаков бежит от Лавана со всем своим семейством (две жены, четыре наложницы, дюжина детей, множество скота), но он между Сциллой и Харибдой: дома его ждет свирепый брат. Иаков высылает навстречу Исаву гонцов с подарками, и в ночь перед встречей с ним в местечке, которое получит название Пенуэл, он испытывает присутствие Незримого: «остался Иаков один. И боролся некто с ним, до появления зари; и увидев, что не одолевает его … повредил сустав бедра у Иакова, когда он боролся с Ним. И сказал ему: отпусти Меня, ибо взошла заря. Иаков сказал: не отпущу Тебя, пока не благословишь меня. И сказа: как имя твое? Он сказал: Иаков. И сказал ему: отныне имя тебе будет не Иаков, а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь. Спросил и Иаков … скажи мне имя Твое. И Он сказал: на что ты спрашиваешь о имени Моем? Оно чудно. И благословил его там. И говорил (Иаков) … я видел Бога лицем к лицу, и сохранилась душа моя (так выражено изумление древнего человека перед тем, что Бог, будучи Огнем сжигающим, позволяет человеку приблизиться к Себе). И хромал он на бедро свое … доныне сыны Израилевы не едят жилы, которая на суставе бедра, ибо Боровшийся коснулся (ее)». (32, 24-32).

Некто борется с Иаковом, и этот Некто – Бог! Напряженная молитва Иакова описана как борьба с Богом, и борение это необычно: то Бог одолевает Иакова и повреждает ему бедро (Иаков «захромал» после встречи с Богом – образ выстраданного смирения: каждый жизненный шаг болью напоминает о Боге), то Иаков не отпускает Бога, пока не получит Его благословения. Перед решающей встречей с братом, фактически перед лицом возможной смерти, Иаков испрашивает истинное Божие благословение. Иаков стал праведником, достойным продолжателем упования Ноя и Авраама; и в знак признания его праведности ему дается новое имя – Израиль, что одновременно можно перевести и как «борющийся с Богом», и как «возлюбленный Божий». Таинственную борьбу в Пенуэле можно понимать как борьбу Бога с Иаковом за самого Иакова. Эта же черта станет особенностью ВЗ-ной истории народа Израиля, получившего свое название от Израиля-Иакова.

После такого откровения Иаков бесстрашно отправился навстречу с Исавом. Но Исав, оказывается, давно всё ему простил. Да и как не простить: ведь в доме хозяином стал именно Исав, и ему больше ничего не нужно. Но и Иаков, будучи материально не беден, именно в Боге нашел свое богатство, первенство и благословение, и ему не нужно Исавова добра. Они братски обнялись после стольких лет разлуки, но их духовные интересы более не пересекутся, тем более, что Исав тяготеет к соседнему язычеству.

На этом эпизоде жизненные испытания Иакова не кончаются. Ему предстоит пережить горе, когда его сыновья расскажут ему о мнимой смерти Иосифа, который был его любимцем, как некогда он сам для Ревекки, и принесут ему его якобы растерзанные одежды, как и он когда-то пришел к Исааку в одежде брата. Ему предстоят годы голода и нужды и вынужденная эмиграция в Египет. Но он выдерживает всё это и умирает почетным патриархом (родоначальником) Израиля, от двенадцати сынов которого происходит 12 колен Израилевых.

Книга Бытия заканчивается известным повествованием об Иосифе, его благочестии и страданиях, о его величии при дворе, когда он стал вторым человеком в стране после фараона. Благодаря высокому положению Иосифа весь род Израиля (Иакова) поселился в Египте и зажил вполне благополучно.

Тема 4. МОИСЕЙ И БОЖЕСТВЕННЫЙ ЗАКОН.

4.1. Жизнь Моисея.

Но в начале кн. Исход, второй в Пятикнижии, мы застаем еврейский народ в тяжелом положении. Иногда это связывают с тем, что во времена Иакова в Египте правили завоеватели из семитского племени гиксосов, родственного евреям и благорасположенного к ним, а когда к власти вернулась исконно египетская династия, ее правители усмотрели в евреях союзников ненавистных врагов. Так это или нет, но в XIII в. до Р. Х. знаменитый фараон Рамзес II-ой задумал уничтожить потомков Иакова, для чего, во-первых, заставил их в тяжелейших условиях строить пирамиды, а во-вторых, издал страшный указ о убиении всех рождающихся младенцев мужского пола. В это время и рождается великий Моисей, чудесным образом спасенный самой фараоновой дочерью и воспитанный при египетском дворе. Ап. Павел говорит, что Моисей был научен всей мудрости египетской. Но что есть сия мудрость? Вряд ли речь идет о технике орошения полей водами Нила. Мудрость Египта – это прежде всего его религиозная система. (Высказывалось предположение, что Моисей мог стать египетским жрецом). Египетскую религию часто называют язычеством, но это несправедливо. Язычество всегда является результатом духовной безграмотности, но в чистом своем виде религия Египта состояла из четырех положений:

– вера в единого Бога-Творца, достойного благодарения

– понятие о Божественном воздаянии каждой душе в зависимости от исполнения ею нравственного закона

– вера в победившего смерть божественного Осириса

– вера в загробную жизнь и в собственное телесное воскресение.

Т. о., возрастание Моисея в Египте, который в духовном отношении являлся преемником «райского» Откровения, оказалось промыслительным. С другой стороны, скорее всего от родной матери, выдававшей себя за простую кормилицу, Моисей знал о своем еврейском происхождении и о Божественном обетовании Аврааму. Став взрослым, он не мог более оставаться равнодушным к страданию своего народа. Однажды, увидев, как надсмотрщик избивает раба-еврея, он вступился за него и был вынужден убить египтянина. В другой раз он попытался разнять двух ссорившихся евреев, но один из них ответил: «кто поставил тебя начальником и судьей над нами? не думаешь ли убить меня, как убил вчера египтянина?» (Исх. 2, 14). Наверное, это был первый из многих последующих случаев, когда Моисей убедился в неблагодарности своих соплеменников; в слепоте совей они не способны увидеть главную причину порабощения в забвении Бога и разобщенности. Испугавшись разоблачения, сорокалетний Моисей бежит в соседнюю Мадиамскую землю. Сорок – это символическое число, означающее завершенность, полноценность некоего жизненного этапа; оно часто встречается в Библии и вряд ли соответствует точному календарному сроку. Жизнь Моисея также символически разбита на три периода: 40 лет жил в Египте до бегства, еще 40 лет жил в изгнании до получения Откровения и 40 лет водил евреев по пустыне. В мадиамской земле Моисей женился на Сепфоре, дочери Иофора, который, как и Мелхиседек, являлся священником истинного Бога. Все годы вынужденного изгнания Моисей пас овец у своего тестя. Но судя по всему, его никогда не оставляло желание помочь своему народу. Пребывание в пустыне перед призванием на служение – частый сюжет в библейской истории. Находясь один под огромным небом, особенно ночью, праведный человек переживает величественную непостижимость Бога. Однажды, находясь у горы Хорив, Моисей увидел терновый куст, объятый необычным пламенем и не сгоравший куст (по-славянски «неопалимая купина»). «Господь увидел, что он идет смотреть, и воззвал к нему Бог из среды куста: Моисей! Моисей! Он сказал: вот я, Господи! (образ готовности: «вот я весь пред Тобою») И сказал Бог: не подходи сюда; сними обувь свою с ног твоих; ибо место, на котором ты стоишь, есть земля святая… Я Бог отца твоего, Бог Авраама, Исаака и Иакова. Моисей закрыл лице свое, потому что боялся воззреть на Бога». (3, 4-6) Видение Моисея оказалось фоном со-беседования с Богом, а сам несгорающий куст стал многоплановым прообразом: и Израиля, страдающего, но не уничтоженного, и Церкви, которая непобедима, и двухприродности Христа, и приснодевства Марии.

Господь сообщает Моисею, что Он, «услышав вопль» народа Израиля, идет избавить его от египетского гнета, для чего Ему нужен верный исполнитель – Моисей. Призвание Моисея удивительным образом описано в виде диалога Бога и Моисея, в котором Творец уговаривает Моисея взяться за этот подвиг, а Моисей всячески отказывается. «Кто я, чтобы мне идти к фараону и вывести сынов Израильских?» – «Не бойся, Я буду с тобой». «Кто поверит в это?» – «Ты поразишь их чудесами». «Но фараон меня не послушает». – «Я поражу Египет казнями Моими и фараон отпустит вас». «Но я человек не речистый и косноязычен – как мне говорить с евреями?» (есть древний апокриф о том, что Моисей в детстве обжег язык горячим углем и потому стал «гугнив») – «Брат твой Аарон будет растолковывать людям то, что Я скажу тебе». (см. 3-4 гл.) Наконец, Моисей пытается «искусить» Бога еще одним вопросом: «вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: «Бог отцов ваших послал меня к вам». А они скажут мне: «как Ему имя?» Что сказать мне им?» Ранее на вопрос о Своем имени Бог не ответил Иакову. Но ныне Моисею Он отвечает: «Я есмь Сущий (Ягвэ) … скажи сынам Израилевым: Сущий послал меня к вам». (3, 13-14). Так впервые в Библии было произнесено главное ВЗ-ное имя Бога, приоткрывающее Его таинственность: Он есть «Сущий», точнее с еврейского: Он есть Тот, Кто есть. За этой кажущейся тавтологией скрывается глубокий смысл. «Сущий» – это причастие от глагола «быть». Обычно поэтому говорится о том, что Бог-Ягвэ (лат. Иегова) есть Источник или Податель всякого бытия. Но по сути дела не было бы никакого нового откровения в том, что Бог является Творцом и Первопричиной всякой тварного бытия – это аксиома истинной религии. Необходимо более пристально приглядеться к таинственной тетраграмме IXVX: «Я есть Тот, Кто есть». Во-первых и в главных это означает, что Бог является истинным Бытием, единственной Реальностью, по сравнению с которой всё не столь реально или не реально вовсе. Всё обретает реальность, настоящее бытие только в той мере, в какой причастно бытию Сущего. Только Он «есть» по-настоящему. Во-вторых, в этом имени можно усмотреть надвременный аспект: в отличие от преходящего мира Он «есть» всегда. В отличие от нашей жизни, в которой каждый будущий миг превращается в прошедший, у Бога всегда «настоящее» время, настоящая жизнь. В-третьих, обратим внимание на слово «Тот». В индуизме человек говорит Божеству: «Ты еси То», и высшим качеством Его считается безличностность. Но Бог Авраама и Моисея – не океаническая бездна, Он есть высшая Личность, обладающая мыслью, волей, и, если можно так выразиться, характером. В библейской религии нельзя спросить «что есть Бог?», но только «Кто есть Бог?». Пред Единым Личностным Богом праведный человек «говорит лицом к лицу». В будущем подобное представление развилось в знание о «человечности» Бога. Моисей, ответив Божественному призванию, созвучному его собственному чаянию, оказался перед сложнейшей задачей. Вначале ему предстояло убедить соплеменников в своем Божественном посланничестве и пробудить в них веру в избавление от рабства, духовного и физического. Вероятно, далеко не все и не сразу потомки Иакова поверили Моисею и увидели в нем желанного избавителя. Затем наступило время, когда Моисей вместе со своими помощниками стал приходить к фараону во дворец и бесстрашно требовать отпустить народ Израиля уйти в пустыню хотя бы на несколько дней, чтобы он совершил праздник своему Богу. Но фараона не убедили ни чудеса Моисея, которые были повторены египетскими чародеями, ни даже «казни Египетские» – многочисленные природные бедствия и эпидемии, которые по молитве Моисея Бог наводил на Египет. После этих «казней» сердце фараоново более ожесточалось, и результат получался обратный – правитель усиливал репрессии в отношении евреев. С психологической точки зрения это понятно – фараон не может признать своей неправоты, ведь он мнит себя божественным; он не может также поверить в то, что Бог Египта может уступить суевериям жалких иноплеменников, которых вполне могли считать колдунами, наводящими зло на египтян. Однако многим непонятны слова о том, что именно Ягвэ совершает это «ожесточение»: «И сказал Господь Моисею: когда пойдешь … в Египет … все чудеса … сделай пред лицем фараона. А Я ожесточу сердце его, и он не отпустит народа». (4, 21) Почему Ягвэ ожесточает сердце фараона? Для того, чтобы последующее освобождение от рабства было воспринято не как закономерное следствие испуга фараона перед бедствиями, испуга, который может быть объяснен естественными причинами, и не как горделиво и магически воспринятая победа Бога Израиля над другими богами, но как явное чудо Божие, совершившееся вопреки очевидному ходу событий. Ведь даже после того, как фараон, потрясенный гибелью всех египетских первенцев, в т. ч. и своего наследника, растерявшись, отпустил евреев, он, опять же «ожесточенный Богом Сущим», погнался через несколько дней за народом-беженцем.

В ту ночь, когда, по повелению Моисея, евреи должны были совершить исход из Египта, они первый раз совершили Пасху (евр. «пейсах» означает «прохождение мимо»). Для этого приготовили в пищу закланного агнца, не имеющего изъяна («беспорочного»), не ломая ему костей, в соусе из горьких трав (образ страдания), обмакивая в солило «опресноки» – пресные хлебы (образ нравственной чистоты); ели стоя, препоясавшись, всем своим видом символизируя готовность к следованию за Богом. С тех пор Пасха стала для евреев праздником избавления от египетского рабства, но в дни земного страдания Господа Иисуса Христа она неожиданно приобрела прообразовательный смысл. Вслед за Моисеем, судя по тексту, из Египта вышло 600 тыс. мужчин, поэтому, с учетом женщин и детей, всего ушло около 2-х млн. человек. Впрочем, возможно, эти цифры преувеличены.

Опомнившись, фараон (как считается, Мернептах), не желая упускать дешевую рабскую силу, погнался за евреями с огромным войском и догнал беглецов в тот момент, когда они расположились станом перед Красным (по слав. «Чермным») морем. Окруженные с остальных сторон горами, евреи впервые пожалели о том, что доверились Моисею, и приготовились к худшему. И тут Ягвэ являет чудо: «И простер Моисей руку свою на море, и гнал Господь море сильным восточным ветром всю ночь, и сделал море сушею; и расступились воды. И пошли сыны Израилевы среди моря по суше … Погнались египтяне, и вошли за ними в средину моря все кони фараона, колесницы его и всадники его … И простер Моисей руку свою на море, и к утру вода возвратилась в свое место; а египтяне бежали навстречу воде. Так потопил Господь Египтян среди моря … не осталось ни одного из них». (14, 21-29). (Иногда отцы Церкви говорят о том, что Моисей, веля жезлом воде сначала расступиться, а затем собраться, сделал вертикальное и горизонтальное движения, т. е. пророчески начертал крест.) Ученые высказывают две естественнонаучные гипотезы того, что именно произошло по молитве Моисея. Возможно, речь идет о том, что случился отлив, а когда египтяне пошли по броду, вода вернулась на свое место. Вторая версия, зная то, что Красное море во многих местах заболочено, предполагают, что тяжелое фараоново войско увязло в топях. Косвенно об этом может говорить стих (14, 25): «И отнял (Господь) колеса у колесниц их, так что они влекли их с трудом». Так или иначе, но израильтяне были потрясены свершившимся. Они сумели увидеть в этом не просто чудо Божьего избавления, а чудо реального присутствия Бога и участия Его в их исторической судьбе. Сущий на небесах явил Свою близость, и забыть теперь этого уже было нельзя. В дальнейшем пророки Израиля, призывая народ к покаянию, неизменно напоминали ему о неоспоримом чуде перехода через Красное море. (И сегодня в Церкви каждый канон начинается с ирмоса на эту тему: «Яко по суху пешешествовав Израиль, по бездне стопами…», «Колесницегонителя фараона погрузи» и т. д.). Вся история народа Израиля началась с чуда Божьего явления. И потому специфика формирования этого народа в том, что он образовался прежде всего не по территориальному или экономическому признаку, и даже не по кровному: к примеру, не все евреи стали Израильтянами, а только те, кто вышел из Египта за Моисеем. Народ этот сформировался преимущественно по религиозному признаку. Этимологически «еврей» скорее всего происходит от «ибри» – кочевник, но в библейском смысле еврей это тот, кто верует в единого Бога Ягвэ, открывшегося Аврааму, Исааку, Иакову, а теперь еще и Моисею.