Текст книги "Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера"

Автор книги: Лев Соцков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

ПАН ЮЗЕФСКИЙ

Пан Юзефский занимался эмиграцией из России еще в бытность министром внутренних дел Польши, как говорится, по должности. Шестой отдел его ведомства имел агентуру из числа руководителей эмигрантских организаций и старался держать их под присмотром. Правда иногда случались накладки с коллегами из 2-го отдела Генштаба, который активно использовал эмигрантов в своей оперативной работе. Считалось, что «шестувка» обслуживает эту линию внутри страны, а «двуйка» ведет агентурную работу за рубежом. Но военные нередко вмешивались во взаимоотношения различных эмигрантских групп, нашедших прибежище в самой Польше. Впрочем, дел хватало и для того и для другого ведомства.

Сам пан Юзефский предпочитал иметь дело с последователями Симона Васильевича Петлюры. Ему очень импонировало то обстоятельство, что в 1919 году, когда атаман командовал войсками Директории, а потом возглавил ее, Украинская Народная Республика (УНР) объявила войну Советской России. В его глазах это прекрасно характеризовало петлюровцев, правда, потом они, к сожалению Юзефского, не смогли договориться с генералом Деникиным и, потерпев неудачу в боях с Добровольческой армией, вынуждены были искать убежища в Польше. Главная политическая цель – отделение от России – достигнута не была, но Петлюра успел заключить договор с Польшей, признававшей независимость УНР в обмен на уступку полякам части Галиции, Волыни и Полесья.

Директорию Петлюра своим же указом вынужден был распустить, а значительная часть его сторонников, составлявших его войско, разбрелась по Польше. Сам атаман за пять лет до описываемых событий был убит в Париже евреем-мстителем, но дело его жило и очень устраивало тогдашнее польское руководство, прежде всего идеолога антирусской линии Пилсудского.

Так что, занимаясь украинской эмиграцией, вернее, ее петлюровским крылом, исповедовавшим самостийность и противоборство с Москвой, пан Юзефский мог рассчитывать на полную поддержку сверху и немало сделал, чтобы держать эмиграцию на плаву. Поэтому после его назначения волынским воеводой Юзефский, пользуясь тем, что значительная часть петлюровцев обитала именно в этом крае, решил создать в его главном городе Луцке оперативный центр по консолидации сил эмиграции и проработке различных вариантов ее применения в польских интересах. События эти начали разворачиваться в 1930 году.

Луцк – это старинный город Киевской Руси, упоминаемый в Ипатьевской летописи, позже он входил в состав Российской империи, а по Рижскому договору 1921 года, завершившему неудачный поход Красной Армии на Варшаву, отошел к Польше. Там и стал воеводствовать пан Юзефский, имея в Варшаве всесильного патрона Пилсудского.

Замысел состоял в том, чтобы, используя своеобразную концентрацию приверженцев Петлюры, создать в городе польско-украинскую структуру, которая стала бы идеологическим и организационным штабом продвижения идеи расширения территории Полонии в сторону Украины. Для этого требовались соответствующая обработка общественного мнения на Волыни и создание из польских и украинских представителей в эмиграции органа, который взял бы на себя решение всех политических, организационных и военных вопросов. По существу же, как отмечалось в спецсообщении ИНО от 13 марта того же года, речь шла о создании в Луцке под покровительством властей полонофильского центра с весьма прагматичными и далеко идущими военно-политическими целями.

Если формулировать вопрос еще более конкретно, то пан Юзефский по поручению своих варшавских начальников ставил на практическую основу дело подготовки украинской эмиграции, во всяком случае, ее петлюровской группировки, к участию в интервенции на Украине. Близость Луцка к советской границе делала его удобным плацдармом для создания задуманных польско-украинских сил, предназначенных для проведения достаточно крупных войсковых операций на советской территории. Еще будучи министром, но уже имея в уме свой Луцкий проект, Юзефский настоял на выделении польским правительством Волынскому воеводству солидных денежных средств для УНР. Когда же он получил назначение на должность воеводы, то, не мешкая, приступил к реализации своего плана создания в Луцке центра УНР под польским патронажем.

Как часто бывает, сложности возникли не в отношении самой идеи, а в связи с кадровыми вопросами. Зависть, ревность и подозрительность деятелей эмиграции в Варшаве и на Волыни, которых планировали на руководящие должности, потребовали от воеводы больших усилий. Надо сказать, что все вопросы ему удалось утрясти, и компромисс между различными группировками, в том числе между петлюровцами и сторонниками гетмана Скоропадского, был найден.

База для негласных договоренностей была определена достаточно претенциозная – объединение поляков и украинских полонофилов для совместной борьбы с Советским Союзом за освобождение Украины. Все вопросы, вызывавшие споры и различное толкование, были вынесены за скобки, а их решение отложено до освобождения Украины от большевиков. Договорились, что в процессе высвобождения из-под власти Москвы действует правительство УНР, но в последующем система правления «должна быть установлена желанием самого народа», для чего власть будет передана Украинскому национальному собору, который и примет окончательное решение.

Польская сторона оговорила, что заключенный ранее между УНР и Польшей договор останется в силе. Последнее обстоятельство, как и весь план Юзефского, вначале было воспринято украинской эмиграцией с настороженностью. Но автор продолжал настойчиво продавливать свою идею, стержень которой составили организация конспиративного Луцкого центра и формирование на польской территории польско-украинских войск. Известив активистов эмиграции о согласии властей на Луцкий проект, Юзефский сказал, что Волынскому воеводству отпускаются под него необходимые денежные средства. Пояснил, что принципиальные решения будут принимать польские инстанции после консультаций с украинской стороной.

Луцкий центр во исполнение замысла о его двусторонней основе состоял из двух отделений – украинского и польского; на каждом из них лежала обязанность создания соответствующих национальных воинских формирований. Вместе они составляют Польско-украинский комитет по освобождению Украины, общее руководство осуществляет Юзефский.

К практической работе по формированию, обучению и командованию в комитет привлекаются военспецы, имеющие опыт участия в боевых действиях. Таковыми на тот период времени были названы: Алмазов (по артиллерии), Стефанов (на одну из штабных вакансий), Волошин (комендантская служба). На роль начальника контрразведки поляки наметили Чеботарева, однако этому воспротивился генерал Сальский, военмин УНР, и вопрос остался открытым. Польское правительство принимает решение о создании в Луцке военной базы польско-украинских войск, ее начальником назначается генерал Билевич, на работу приняты офицеры из числа украинских эмигрантов, в том числе брат покойного атамана А. Петлюра.

В конце декабря 1930 года между польским Генштабом, правительством УНР и Луцким центром была достигнута принципиальная договоренность об организации объединенной группировки из украинских и польских соединений. Армии УНР предписывалось иметь корпуса пехотный, конно-артиллерийский и сичевых стрельцов. Польская сторона предоставляла в распоряжение объединенных сил пехотный и ударный добровольческий корпуса, технические и вспомогательные части.

Все упомянутые формирования сводятся в армию, командование которой поручается одному из видных польских генералов, ее главным атаманом (очевидно, заместителем поляка) назван генерал Сальский. На другие командные должности были определены: начальник штаба украинских формирований – генерал Костянский, командиры корпусов – полковники Коновалец и Удовиченко, а также генерал Безручко, начальник артиллерии – генерал Алмазов.

Из поступившей в ИНО информации следовало, что польские официальные власти полностью поддержали эти военные приготовления, более того, МИД Польши даже наметил на Украине так называемый польский район, в отношении которого допускалось участие польских добровольцев, если бы там началась борьба за освобождение от большевизма. Вот тогда-то и предполагалось задействовать механизм Луцкого центра. А в случае возможного неуспеха этого варианта локальных военных действий предполагалось избежать большой войны с СССР, списав все на самостийные действия эмигрантов-сепаратистов.

По существу Луцкий центр мыслился как аванпост, своеобразный катализатор дальнейших событий. Генерал Сальский и другие высокопоставленные военные УНР считали, что его главная задача – создать плацдарм для последующего развертывания всех наличных сил по линии р. Случ – Житомир – Бердичев – Винница – Вроцлав – Тульчин – Ямполь – р. Днестр. Поступила также информация, что генерал Сальский с ведома поляков намерен вступить в контакт с английским адмиралтейством, чтобы заручиться его согласием на демонстративное присутствие британского военно-морского флота на Балтийском и Черном морях, что, по его представлениям, могло бы содействовать успеху операции.

Все получилось совсем не так, как планировали те, кто стоял за планами присоединения к Польше новых украинских территорий. В 1935 году ушел из жизни главный идеолог последовательного расчленения и растаскивания России Пилсудский. Да и европейские события в целом развивались не по тому сценарию, которым руководствовались в Варшаве. Из Луцкого эксперимента ничего не получилось, и он остался в истории лишь как одно из свидетельств неуемных желаний сепаратистов пожертвовать украинскими землями ради своих властных амбиций.

Польша в 1939 году была раздавлена армиями вермахта, с нападением на нее гитлеровской Германии начался отсчет Второй мировой войны. В Западную Украину были введены советские войска, Луцк вновь вошел в состав Украинской ССР. Будущее самой Польши, как и ее территориальная конфигурация, было определено державами-победительницами: СССР, США и Великобританией, а как все это происходило, хорошо известно из переписки Сталина, Рузвельта и Черчилля по польскому вопросу .

ГЕТМАН СКОРОПАДСКИЙ

Внешняя разведка отслеживала деятельность и сторонников гетмана Скоропадского, тем более что он уже имел опыт провозглашения независимого украинского государства при поддержке германских оккупационных властей. После бегства с Украины он осел в Германии, жил в Берлине. До революции имел поместья в Черниговской и Полтавской губерниях, окончил престижный Пажеский корпус, служил в элитной конной гвардии. Состоя в свите императора, во время мировой войны дослужился до генерал-лейтенанта, командовал корпусом. Словом, заметная фигура в украинской истории периода Гражданской войны, и внимание к Скоропадскому и группировавшейся вокруг него эмиграции закономерно.

Из поступавшей в то время в Центр разведывательной информации вырисовывалась следующая картина. Во главе, как ее называли, гетманской организации стояла управа, председателем которой был сам Скоропадский, а членами – начальник канцелярии Шемет, заведовавший внешними связями Скоропадский-младший, управляющий финансами Скортыс-Колтуховский, личный адъютант гетмана Лещенко. При управе существовала военная коллегия, в состав которой входили гетман и несколько офицеров. Организация поддерживала связи с рядом иностранных государств. В Варшаве ее представлял граф Монтезор, женатый на дочери Скоропадского, во Франции полковник Дубовой, бывший офицер царской армии.

Взаимоотношения с немцами базировались на старой дружбе Скоропадского с германскими монархистами и военными, которые, собственно, и помогли ему прийти в свое время к власти в Украине. Гетман, будучи ставленником кайзеровской Германии, воспринял в целом и нацистскую линию в отношении Украины. Гетманцы, не надеясь на освобождение Украины от большевиков изнутри, целиком полагались на иностранную интервенцию, причем главенствующую роль в этом по-прежнему отводили Германии. Правда, оставаясь верной дружбе с немцами, организация Скоропадского с их же согласия поддерживала связи с другими европейскими государствами, которые разделяли германские подходы к решению «восточного вопроса ».

Одно время, после событий 30 июня 1934 года, когда Гитлер в «ночь длинных ножей» расправился с Ремом и другими своими потенциальными соперниками, отношения с нацистскими верхами несколько омрачились. В Берлине узнали, что во время своего пребывания в Лондоне Скоропадский допустил нелицеприятные высказывания в адрес Гитлера и Геринга (в том смысле, что они во время упомянутых событий в Германии погубили много невинных людей, среди которых оказался и бывший посол Германии при правительстве гетмана барон Альвенслебен). Гестапо незамедлительно учинило обыск на вилле Скоропадского в Берлинском районе Ванзее, Альвен-штрассе, 17. Были просмотрены все документы, переписка и прочее, однако ничего изъято не было. Гетману просто указали на его место, а в украинской эмиграции заговорили о том, что гетман для немцев уже свое отслужил и они будут делать ставку на новых людей.

Но пока что германское руководство не сбрасывало со счетов и Скоропадского с его приверженцами. Посетивший гетмана генерал Тренер сообщил, что рейхсвер видит в своих планах самостийную Украину, и попросил его подумать о своем месте в будущих событиях. По рекомендации немцев адъютант гетмана Лещенко выехал на Балканы, имея задание выяснить, на какие силы там может рассчитывать Германия, кого из старых офицеров можно привлечь на свою сторону, каково отношение в эмигрантских кругах к новой Германии.

Скоропадский поддерживал оживленный контакт с японским военным атташе в Берлине полковником Банзаем. После оккупации японскими войсками Маньчжурии он командировал в Харбин своего представителя для помощи в работе с тамошней украинской эмиграцией. Его посетил офицер японского Генштаба Акацуки, который заверил гетмана, что как его личный авторитет, так и деятельность руководимой им организации высоко оцениваются в Японии. Из высказываний гостя следовало, что столкновение Японии с СССР неизбежно и потому японское военное командование заинтересовано в формировании в Маньчжурии гетманских отрядов из числа украинских эмигрантов и перебежчиков, готово взять на себя их вооружение и выделить средства для ведения разведывательно-диверсионной работы внутри Советского Союза. Японец пояснил, что дело надо вести к тому, чтобы после начала японско-советской войны инспирировать восстания в различных советских регионах, а что касается Украины, то в Японии видят ее как буферное государство на манер Маньчжоу-Го.

Последующие переговоры со Скоропадским вели сотрудники японской разведки майор Танака и помощник военного атташе в Берлине Ишими. Все разговоры сводились к желанию японцев видеть украинские национальные части на Дальнем Востоке. Со стороны гетмана были обещаны порядка двух тысяч волонтеров из Западной Европы и даже переданы поименные списки таковых для организации их отправки в Маньчжурию в момент, который японские власти сочтут наиболее подходящим.

Скоропадский поддерживал дружеские отношения с английским генералом Ноксом. Их доверительной тональности во многом способствовало назначение представителем гетмана в Лондоне бывшего царского посланника в Пекине Коростовца, который сумел установить полезные контакты в различных кругах, в том числе с некоторыми влиятельными членами консервативной партии. Подтекстом всех бесед с англичанами была поддержка эвентуальной (возможной при определенных условиях) интервенции и компенсаций со стороны Украины после завоевания ею независимости. Летом 1934 года Скоропадский вместе со своим сыном Даниилом имел очередное свидание с Ноксом, в беседе принял участие офицер британской армии капитан Грин. Англичане оказались прекрасно осведомлены о берлинских контактах Скоропадского с японцами и их содержании. Нокс посоветовал гетману не слишком доверяться японцам и высказал большое сомнение насчет большого количества пленных красноармейцев с началом японско-советского конфликта, на что так напирали японские офицеры.

Скоропадский, как следовало из полученной ИНО информации, разговорами с английскими военными чинами в июле остался в целом недоволен, жаловался, что его, генерала, принимал какой-то капитан, да и сами беседы были поверхностными и неконкретными. Тем не менее в августе он еще раз посетил Великобританию, выступил перед штабными офицерами, обсудил с лордом Шервудом политические перспективы организации повстанческого движения на Украине.

В завершение этого сюжета упомянем о контактах Скоропадского с русской эмиграцией монархического толка, руководствуясь, естественно, тем объемом сведений, которые отложились в архивных делах.

Скоропадский поддерживал определенные отношения с генералом Бискупским, пребывавшим в Берлине, и бывшим царским посланником в Лондоне Саблиным. По инициативе последнего состоялась его встреча со Скоропадский, в которой приняли участие Коростовец и сын гетмана. Скоропадский не возражал против сформулированной Саблиным платформы на основе признания его гетманом Украины, а его сына, Даниила, преемником гетманской власти. Скоропадский соответственно изъявлял готовность подписать от своего имени и имени сына декларацию, что по восстановлении монархии в России Украина признает высшую власть царя Всероссийского. Она войдет в состав единого государства на основе федеративного договора, сохранив свою автономию в административных и культурных вопросах, имея в то же время общее командование вооруженными силами и централизованную внешнюю политику.

Как показали последующие события, правы оказались те, кто предрекал закат политической активности Скоропадского. Во время Великой Отечественной войны в фавор у гитлеровцев вошли такие фигуры украинской эмиграции, как Бандера и его люди. Даже сама возможность строительства в будущем русско-украинских отношений на принципах федерации вызывала раздражение у нацистов.

Скоропадский умер в Баварии в 1945 году накануне капитуляции фашистской Германии и всего за четыре дня до того, как Украина, где он так хотел властвовать, тогда союзная республика СССР, на конференции в Сан-Франциско была приглашена войти в число стран-основательниц или, по официальному протоколу, первоначальных членов Организации Объединенных Наций .

ПОД ФЛАГОМ УНР

В тридцатые годы японская разведка стала проявлять повышенный интерес к эмиграции из России. С приходом к власти в Германии нацистов такая же тенденция стала прослеживаться в работе германской разведки. Обе службы встраивали эмигрантские организации в свои мероприятия по обеспечению военно-политических интересов Японии и Германии.

С другой стороны, многие эмигрантские организации связывали надежды на свое политическое будущее именно с этими странами, как неизбежными противниками СССР в будущей войне. Совпадение интересов не могло не привести к обоюдному желанию установления более тесных контактов, что и имело место как непосредственно в этих странах, так и на территории других государств, таких, как Афганистан, Персия, Турция. И немцы и японцы особенно пристально присматривались к эмиграции с Кавказа, из Средней Азии и Украины. Эти регионы плюс Дальний Восток рассматривались как очевидные зоны театра военных действий, и эмиграция изучалась как потенциальный союзник в решении не только политических, но чисто военных задач.

Украинские националы, особенно те, кто придерживался крайних взглядов, оказались одними из первых, кто вступил на путь тесного сотрудничества с японской и германской разведками.

Правительство Украинской Народной Республики в изгнании, как оно себя называло, имело в Стамбуле своего представителя – Мурского. Он-то и вышел на контакт с японским военным атташе в Турции Ямурой. После взаимного прощупывания, на что потребовалось определенное время, японский военный разведчик попросил составить для него небольшую записку о том, как его украинский собеседник оценивает возможности оказания поддержки японским акциям на Дальнем Востоке, что тот охотно сделал.

При освоении дальневосточных земель, писал Мурский, большая часть переселенцев прибывала с Украины. Уже до мировой войны в бассейне Амура, городах Уссурийске, Хабаровске и Верхнеудинске проживало немало украинцев. Эту местность в обиходе они называли по-своему Зеленым клином. При известном стечении обстоятельств, утверждал автор, эта территория вполне могла даже стать колонией Украины. Но последовавшие события все перечеркнули, так как территория эта стала ареной авантюр генералов, особенно Хорвата, Унгерна и атамана Семенова, пытавшихся создать там базу для борьбы с большевиками. Эта попытка, несмотря на поддержку чехословацких легионов, не имела успеха. Большевики очень легко завладели Дальним Востоком и продолжали политику старой России, добавив к этому массированное воздействие на Монголию, Маньчжурию, Корею и Китай.

Японско-китайский конфликт и роль в нем Советского Союза пробуждает у правительства УНР надежду на серьезную в скором времени военно-политическую акцию. Оттеснение России от берегов Тихого океана пошло бы на пользу Японии, и она едва ли сможет найти более благоприятный момент для реализации своих планов. Но для этого, рекомендовалось в записке, японские политики должны основательно изменить свой подход к России как евроазиатской стране и содействовать ее расчленению. Национализм и сепаратизм приведут в конце концов к восстанию, и окончательно сломленная империя, как бы она ни называлась, не сможет более выжить как самостоятельное государство.

Независимая Украина хотела бы участвовать в событиях на Дальнем Востоке. В Маньчжурии, которая как раз граничит с частью Зеленого клина, проживает несколько тысяч украинцев. Там может быть создано ядро украинских вооруженных формирований, военные курсы и военизированные организации молодежи. Человеческим материалом для них послужат также беженцы из СССР и дезертиры из Красной Армии, число которых в грядущей войне будет весьма значительным .

Руководство УНР считает совершенно необходимым направление в секретном порядке политической и военной миссии на Дальний Восток для координации совместных с Японией действий, рассчитывая, что средства для этого будут предоставлены японскими друзьями.

Японцам записка понравилась, из Токио было получено «добро» на дальнейшие контакты с представителем УНР в Стамбуле. Прибывший на замену новый японский военный атташе Канда (было это в конце 1933 года) попросил Мурского еще раз осветить понимание украинскими коллегами своего места в происходящих процессах, что тот и сделал, подчеркнув, что действует с санкции своего правительства.

Представитель УНР писал, что народы, заинтересованные в расчленении России, следят с глубокой симпатией за японской политикой на Дальнем Востоке. Они надеются, что предстоящий японско-советский конфликт окончится распадом России на несколько самостоятельных государств: Украину, Кавказ, Туркестан и другие. В случае начала военных действий немедленно вспыхнут этнические восстания, и правительство УНР, поддержанное Японией, Польшей, Румынией и другими странами, окажет повстанцам помощь оружием, боеприпасами и военными инструкторами из числа офицеров национальной армии. Будут также организованы для участия в боевых действиях добровольческие отряды из украинцев, проживающих за рубежом, в том числе в США и Канаде.

Что касается Дальнего Востока, то УНР предлагает свои услуги по созданию в Маньчжоу-Го базы для формирования украинских отрядов, как это было сделано в Германии во время прошлой войны. На севере Маньчжоу-Го проживает немало украинцев, так что имеется прекрасная почва для антирусской акции. УНР, находясь в контакте с кавказцами и туркестанцами, будет и впредь координировать с ними свои политические шаги, используя их возможности в дружественных странах.

На территории самой Украины руководство УНР ставит во главу угла необходимость осуществления диверсионно-террористических действий: разрушение железнодорожных путей и мостов, уничтожение воинских складов и бензохранилищ, массовые и индивидуальные акции террора. Реализация этих мер требует денежных средств, и без помощи иностранных государств осуществить их невозможно. Сотрудничество с Японией позволяет рассчитывать на помощь с ее стороны в виде финансовых и товарных займов.

Многое будет зависеть от момента возникновения конфликта с СССР. Но даже если его не будет, а ситуация разрешится мирным путем в удовлетворяющем Японию варианте, то правительство УНР не будет терять надежды на поддержку с японской стороны независимости Украины. Факт отделения Украины от России может стимулировать национальные движения на Кавказе и в Туркестане, создав тем самым новую политическую ситуацию на Востоке Европы, и облегчит Японии ее миссию в Азии[2]2
  Полный текст документа воспроизведен в Приложении 2.


[Закрыть].

Представитель УНР установил в Стамбуле контакт и с немецкой разведкой, естественно, подчеркнув ведущую роль в эмиграции представляемой им группировки. Это тоже интересный с исторической точки зрения материал. Составленный по предложению немцев документ был получен ИНО в начале 1935 года. Вот его основные позиции.

Политическое руководство УНР было вынуждено покинуть Украину вместе с национальной армией, став, таким образом, правительством в изгнании. После убийства главы Директории Петлюры его возглавил Левицкий, а после него Прокопович. Кабинет пребывает в Париже, имея постпредства в Варшаве и Стамбуле. УНР придерживается антирусской идеологии, ориентируясь на помощь западных держав даже ценой территориальных уступок. Украинцы, заверял немцев Мурский, придают большое значение созданию объединенного фронта, что находит свое выражение в их участии в двух известных организациях: обществе «Прометей» и Комитете дружбы Украины, Туркестана и Кавказа. Ошибка группировки и лично гетмана Скоропадского, опиравшегося, кстати говоря, на германскую поддержку, заключалась в том, что он стал привлекать в свою организацию русских и евреев в ущерб истинным патриотам. Он не сумел создать национальной армии, распустил «синие » и «серые » дивизионы, составленные из военнопленных, находившихся в Австрии и Германии, разрешил привлекать на военную службу русских добровольцев.

В эмиграции, как и в самой Украине, идея монархической формы правления, да еще с дискредитировавшим себя Скоропадским во главе, равно как его проект автономии Украины в федеративной России, не пользуется сколько-нибудь широкими симпатиями.

Известно, что в 1934 году Скоропадский по приглашению бывшего царского посланника в Англии Саблина посетил Лондон. Поездка эта состоялась тотчас же после оживленной полемики между Милюковым, Деникиным и Саблиным относительно позиции русских антибольшевистских кругов в отношении опасности национального сепаратизма. Саблин настаивал с целью противодействовать этой тенденции, чтобы русские политики вошли в контакт с украинскими национальными группами, которые приемлют принцип автономизации. Скоропадский со всей очевидностью рассматривался сторонником этого течения, поэтому и был приглашен на совет. В этом смысле его и УНР позиции никоим образом не согласуются.

Все заметнее становится организация украинских националистов (ОУН), ориентировавшаяся вначале преимущественно на Галицию. За последние годы она претерпела эволюцию в сторону расширения, а конечной целью заявила провозглашение независимости Украины с использованием для этого самых жестких методов. Она располагает сетью подпольных ячеек не только в Галиции, но и в других украинских областях и пользуется финансовой поддержкой украинской эмиграции в Америке и Канаде.

Вывод из всего сказанного – есть только две группы, которые могут рассматриваться как подлинно украинские: УНР и ОУН. Новые надежды на возможность силовой акции против России, говорилось в документе, пробудили у всех националов понимание необходимости сплочения в борьбе за идеалы самостийности .

Меморандум немцы встретили с одобрением, и сотрудничество с украинскими радикальными движениями стало принимать все более прагматичные формы.

К этому периоду времени относится не известная до сего времени попытка германской разведки организовать руками украинских сепаратистов покушение на Сталина. Как следует из архивных документов, Службе безопасности ОУН удалось завербовать одного из руководящих работников Компартии Западной Украины, действовавшей на территории, которая вплоть до начала Второй мировой войны входила в состав Польши. Этот человек должен был по линии партии поехать в Москву в качестве приглашенного на VII конгресс Коминтерна. Как только об этом стало известно, с ним встретился личный представитель руководителя ОУН Коновальца Поливчак.

Встреча состоялась 18 июля 1935 года в Праге в одном из кафе на набережной Влтавы. Рассуждения уполномоченного лица свелись к тому, что начало военных действий Германии против СССР не за горами, война откроет прекрасные перспективы перед украинским национальным движением и в конечном счете приведет к расчленению Союза и провозглашению самостийной Украины. А патриоты должны всеми доступными им средствами содействовать решению этой задачи. Сейчас, продолжал Поливчак, чрезвычайно важно осуществить акцию, призванную посеять смуту и неуверенность в Советском Союзе. Верный путь для этого – совершение терактов в отношении ведущих деятелей ВКП(б), и прежде всего Сталина.

Обращаясь к собеседнику, Поливчак сказал, что имеет поручение шефа предложить ему осуществить такую акцию исторического звучания, воспользовавшись присутствием в зале заседания конгресса Коминтерна. Естественно, что будущий исполнитель, несмотря на заверения, что, мол, верные люди помогут улизнуть с места происшествия, сразу же понял, что ему отводят роль смертника, и попытался уклониться от почетного поручения. Тогда ему популярно объяснили, что лучше умереть героем, чем в безвестности. Колесо приготовлений завертелось, а на сцене появились истинные хозяева .

За неделю до выезда была устроена встреча с одним из чинов гестапо герром Шульцем, который с таким же успехом мог назваться Мюллером или Брауном – фамилия явно была вымышленной. Тот в довольно высокопарных выражениях говорил о дружеских чувствах германского народа к украинскому, подчеркнув, что история возложила на Германию миссию по освобождению Украины. Очевидно, немцы поверили информации своих друзей из ОУН, что человек готов к самопожертвованию и берется за дело. Шульц сказал, что в Берлине им предстоит встреча с руководящим деятелем НСДАП Розенбергом.