Текст книги "Конан в Гиперборее"

Автор книги: Лев Прозоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

14. КОЛОГА ВО ВЛАСТИ ЗЛА

Поверхность воды покрылась рябью, а когда она успокоилась – вместо внутренности чаши глазам беглых рабов предстала внутренность какого-то бревенчатого здания, чрезвычайно просторного. У одной из стен на земляном возвышении стоял резной деревянный трон. В нем восседал человек с сильными длинными ногами и такими же длинными руками. Торс казался воткнутым в кольцо пояса треугольником, сквозь белую рубашку выступала дубовым щитом грудь. Меж саженого размаха плеч на бычьей шее сидела крупная, по-волчьи лобастая голова, с длинными гиперборейскими усами на круглоскулом загорелом лице, зелеными глазами и золотистым, свисающим к левому, украшенному серьгой уху, хохлом. Глаза смотрели из-под густых бровей, от переносицы спускался к жестко сомкнутому рту сломанный нос, подпирала все мощная каменная челюсть, которой сильно не хватало кабаньих клыков. На плечи богатыря был накинут алый плащ из туранской парчи, подбитый белым песцом.

Все портило выражение глаз – по-змеиному стылое, пустое.

Ошуе богатыря стояла почти нагая смуглая женщина, с черными волосами, уложенными в сотни локонов, вся в золоте и драгоценностях. Миндалевидные черные глаза с синеватыми белками были глазами вечно голодной хищницы.

А внизу, перед троном, стояли фигуры в черных балахонах и остроконечных капюшонах. На груди одного из них красовалась золотая пятиконечная звезда углом вниз. Лиц было не разглядеть, виднелись лишь концы горбатых, ястребиных носов да горели холодным трупным светом немигающие выпуклые глаза.

Тут Конан заметил в руках богатыря на троне посох. Его навершие было сделано в виде головы разъяренной кобры с раскрытым капюшоном, а на капюшоне красовалась золотая насечка в виде гексаграммы.

Владелец посоха раздвинул губы и зазвучала жуткая, нечеловеческая речь. Словно клекочущее, гортанное, картавое шипение исполинской змеи.

– Моя гридня! – зашипел не хуже богатыря на троне Явлад.– Стигийское воронье в моей гридне!

– Они готовятся вызвать Сета,– мрачно сказал Свентовит.– После этого введут его почитание по всей Боруси, вырубят святые рощи, завалят целебные источники, а святилища запоганят кровавыми жертвами!

– Приказывай, отче! – повернулся к нему Явлад, его желтые глаза полыхали грозным огнем.

– Приказывают воеводы, я могу дать совет: чтобы победить, вам надо скинуть вон то полотнище со знаком Смока и обнажить образ Борея. Тогда Боги помогут вам. А теперь идите за мной.

Они вышли наружу. Последним спрыгнул волхв, на сей раз оставивший клюку дома. Конан подумал, что такому резвому старцу клюка служила скорее ведовским орудием, чем подпоркой. Под мышкой Свентовита был ковер. Старый волхв рывком развернул его – тот так и остался висеть в воздухе.

– На нем вы доберетесь до Калоги быстрее ветра. Садитесь!

Явлад взметнул на ковер свои мощи, за ним осторожно, недоверчиво влез Конан. И в тот же миг все вокруг провалилось куда-то в бездну.

Ветер донес крик Свентовита:

– Да будут с вами Яр и Борей! На вас судьба мира!

Конан криво усмехнулся. Волхвы, дротты, друиды – все одинаковы. Им никак не понять, что человеку всегда свое дороже судеб всех миров.

Внизу в закатном свете летел, взмахивая кронами, как крыльями, бесконечный Гиперборейский Лес, коему не было края. Его рощи, дубравы, боры волнами сменяли друг друга, катясь от горизонта к горизонту. Впереди и слева медленно клонился к земле лик гиборийского Бога. Холодный ветер рвал легкие, но киммериец еще не такие сквозняки видывал на заснеженных безлесых равнинах Нордхейма, а Явлад, обхватив согнутые ноги руками и спрятав ястребиный нос меж острых колен, ушел в себя и ничего не видел, не слышал, не чувствовал.

Наконец внизу показались стены и башни Калоги. Конан забеспокоился – ковер и не думал сбрасывать скорость.

– Эй! – пихнул он локтем острые ребра Явлада.– Останови этот летающий половик!

Над коленями вспыхнули желтые глаза:

– Я не умею.

– Что-о? Ты же вроде бы магии учился.

– Южной.

Конан зарычал.

– Ну, хоть где твой дворец, знаешь?

Явлад, наконец, зашевелился, подполз к краю ковра.

– Вот он. Подлетаем.

– Останови эту тряпку, во имя Крома!

– Не могу!

Поминая всех предков ковра – ежели они у него были – Конан схватил Явлада за руку, подтащил к вышитому рунами краю ковра и сиганул вниз, на пологий склон, крытый тесом.

Цепляясь за гонтины, киммериец и князь доползли до дымоходного отверстия в крыше.

Через него они проникли в пустую комнату, чьи стены и пол были покрыты звериными шкурами.

15. В КНЯЖЬЕМ ТЕРЕМЕ

– Ну, теперь мы доберемся до этого колдуна! – решительно заявил киммериец. Явлад лишь скептически хмыкнул.

– Как ты думаешь это сделать? Позволь напомнить – тебе придется схватиться с…– он поперхнулся,– с моими лучшими буйтурами. Потом – со стигийскими колдунами. И, наконец, одолеть самого Тот-Амона. И одолеть, не искалечив, потому что у него мое тело!

Конан помрачнел. Он был готов схватиться с любым количеством противников – но это должны быть нормальные воины с нормальными мечами. Сражаться с колдунами… От одной этой мысли черные волосы на его загривке поднялись и зашевелились.

– А теперь,– заявил лже-стигиец,– ты будешь слушать меня…

Княжеские дружинники резались в кости на земляном полу перехода, когда рядом возник неслышно, словно тень, стигиец. Надменно глядя желтыми глазами, он упер кривой перст в одного из них.

– Именем князя Явлада! Ты, Круч, пойдешь со мной… И сними шлем перед жрецом Сета.

Буйтури взирали на чужеземца без особой любви, а окликнутый им и вовсе сплюнул трижды через плечо и за спиной сложил пальцы кукишем от сглаза. Ему не понравилось, что ведьмак-стигиец знает его имя. Но идти пришлось.

За поворотом они угодили в темноту. Круч мысленно изумился – кто загасил факелы? Не иначе, как поганая юдь – свет им, сволоте, не по нраву!

Шевеление в темноте заставило его схватиться за меч… Слишком поздно – острое колено ударило в солнечное сплетение, а не менее острый локоть рухнул на основание черепа.

Киммериец поспешно облачился в одежду гиперборея, а когда закончил, выжидающе посмотрел на лже-стигийца.

– За мной! – лаконично произнес Явлад и устремился назад, к страже.

– Щерб, Кий, он вас сменит. Отправляйтесь к главному входу!

Буйтури, бурча в усы ругательства, удалились. Подчиняться чужаку было неприятно, но перспектива спора со знающим их имена колдуном гипербореев не радовала.

– Позор на мою голову! – проговорил Явлад.– В княжеском тереме стигиец указывает борусам! – Он в негодовании сплюнул.

– Ты же говорил, что ты – не стигиец? – уточнил Конан. К счастью, разозленные борусы не приглядывались к нему, иначе они бы непременно сочли странным ошейник с закинутой на плечо цепью на стражнике княжеского двора.

– Они-то этого не знают! Ладно, у нас нет времени! Быстро поднимись вот по этой лестнице. Когда я махну рукой вот так – делай, как уговаривались…

Дверь гридни распахнулась. Ястребиные носы из-под черных капюшонов повернулись к ней.

В дверях стоял их соплеменник. Более того, каждый в этом зале знал его имя.

– Тот-Амон?!

16. БИТВА

– Да, глупцы, я Тот-Амон! – яростно возвестила тощая фигура, протягивая к трону коршунью лапу.– А это – обманувший вас варвар, вместе со шлюхой-полукровкой заманивший вас в ловушку!

Богатырь на троне метнул яростный взгляд по сторонам, женщина рядом с ним вскрикнула испуганно и растерянно. Фигуры в черном восприняли это как доказательство правоты нового претендента на посох верховного жреца Сета. В коварство и заговор стигийцы верили очень легко – и особенно стигийские маги, так как сами были весьма коварны, а заговоры были их любимым видом спорта. Например, в данный момент они плели заговор против Тутотмеса.

– Что ты на это скажешь, Тот-Амон… или, может быть, князь Явлад? – сардонически прошипел чародей с золотой звездой на груди.

Прежде, чем сидевший на престоле заговорил, стоявший в дверях вновь подал голос.

– Нет времени слушать варвара! – выкрикнул он.– Его дружинники готовятся перебить нас всех!

За дверью раздался глухой нарастающий топот.

– Кто из вас способен обменять нас с варваром телами? Быстро, только быстро, во имя Сета! – воскликнул стигиец, направляясь к престолу.

Черные балахоны расступались перед ним и смыкались за его спиной.

Дверь распахнулась, и в зал ввалились разъяренные буйтури во главе с Щербом и Кием.

– Бей юдь поганую! – выкрикивали они.– Круча порешили! Князь, они на нас руку подняли!

Сидевший на троне повернулся в их сторону. Это мгновение оказалось для него роковым – стигиец с золотой пентаграммой на груди схватил его за руку и произнес заклинание. Богатырь замер, как истукан.

События были стремительны, как камнепад. У дверей закипела схватка. Мелькали посохи жрецов Сета и пудовые кулаки рассвирепевших гипербореев. Несколько фигур в черном уже неподвижно лежали на полу.

– Скорее сюда, во имя Сета! – Стигиец с золотой пентаграммой протянул руку тощему претенденту на имя Тот-Амона. Положив его руку поверх неподвижной длани восседавшего на троне гиганта, звездоносец забормотал заклинания.

– Глядите! Князя завораживают! – заорал от дверей дружинник и его соратники навалились на стигийцев с удвоенной яростью. Те, впрочем, не уступали нападающим. Из-под сутан были извлечены и пущены в ход ножи. С вершин посохов с треском слетали язычки разрядов. Несколько чародеев у возвышения, на котором стоял трон, бормотали, плетя заклинание. А над кожаными шлемами гипербореев уже вздымались не кулаки, а серые полосы мечей.

Наконец, гигант на троне ожил и зашевелился. Тощий стигиец в набедренной повязке, наоборот, мешком повалился на земляной пол. Сидевший на троне вдруг схватил себя за нос.

В полутьме верхнего гульбища дважды сверкнул клинок – и полотнище с символом Сета с шорохом рухнуло наземь, обнажив резной барельеф.

У дружинников вырвался непроизвольный вскрик. Осененный Колояром всадник-Борей не попирал поверженного Смока. Чудовищный змей поднялся на хвосте, грозя опрокинуть вздыбленного скакуна и его седока – копьеносца.

В следующий миг от Колояра вдруг хлынул ослепительный белый свет и залил гридню. Стигийские маги заметались с паническими воплями, как стая испуганных летучих мышей, сталкиваясь друг с другом и сшибая наземь бронзовые семисвечья.

Богатырь на троне вдруг захохотал, схватил оцепеневшего мага со звездой на груди и с яростью хряснул головой об пол. Череп под капюшоном лопнул с глухим треском. В следующий миг богатырь сломал об колено увенчанный головой кобры посох.

– Яр! – прорычал богатырь.– Слава Яру! Смерть выродкам Смока!

– Яр! Яр! – загремели счастливые дружинники.

– Кром! – донеслось с верхнего гульбища, и в толпу мечущихся магов кинулась оттуда фигура в гиперборейских доспехах и с черными волосами киммерийца.

17. ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОЛГОВ

Вскоре все было кончено. Явлад, сын Светлана, вновь обретя свое тело и свой трон, сидел на нем в окружении дружинников. Усталых, забрызганных кровью, но довольных.

Среди них стоял и юный киммериец. В пылу битвы он содрал с себя неудобный чужой доспех и остался в одном кильте, до того грязном и заношенном, что клановый узор на нем был не различим.

Радость победителей – по крайней мере, двоих из них – омрачалась отсутствием среди щедро усеявших пол гридни трупов стигийских магов одного – в набедренной повязке, с обрывком цепи на шее. Тот-Амону удалось каким-то образом ускользнуть от справедливого возмездия. Чутье варвара подсказывало киммерийцу, что ему предстоит еще не одна встреча с верховным жрецом Сета.

Явлад же полностью забыл о стигийском маге, когда грубые руки одного из дружинников толкнули к его ногам смуглую женщину, чьи черные локоны сейчас уже не были уложены так ровно и красиво.

Во время схватки Малка попыталась ударить князя в спину ножом, но тот без труда вырвал нож и отшвырнул ее в сторону. Однако уйти ей не дали.

Конан разглядывал почти нагую южанку с жадным любопытством подростка. Она так дрожала, что многочисленные золотые безделушки, заменявшие ей одежду, позвякивали друг о друга.

– Что ж, Малка,– с мрачноватым весельем сказал князь.– Время возвращать долги. Я должен тебе кой-какую науку – и немалую. Ты должна мне тот год, что я провел в рабском ошейнике. Я думаю, один долг уравновешивает другой. Ты можешь уйти отсюда.

Черные глаза с голубоватыми белками распахнулись шире прежнего. Недоверчиво оглядываясь, рабыня-жрица поднялась на ноги.

– Подожди,– мягко сказал князь.– Я кое-что упустил из счета. А именно – этот отравленный кинжал. Он твой.

Его правая рука стремительно шевельнулась – и Малка с ужасом уставилась на рукоять ножа, торчащую из ее плоского живота. Ее стройные длинные ноги подломились, она рухнула навзничь, выгнувшись дугой. Ноги дернулись, пышная грудь колыхнулась в последний раз. Полные алые губы шевельнулись и замерли. Малка была мертва.

– Теперь ты, Конан ап Ниал. Ты спас мою жизнь, вернул мне мое имя и трон моих предков. Я не забуду этого. Завтра, на глазах жителей всей Калоги я провозглашу тебя свободным человеком. Ночь ты проведешь в одной из клетей моего терема. Круч! Проводи его.

– Князь! – окликнул Явлада сдавленным голосом один из воинов. Князь обернулся… и встал с трона.

Все взгляды в гридне были прикованы к барельефу на деревянной стене. Как и когда – никто не заметил, но он стал прежним. Могучий всадник торжествующе разил копьем голову извивающегося Смока, и его конь попирал копытами чешуйчатые кольца.

В полном молчании Явлад вскинул руку в гиборийском воинском салюте. Все – и Конан в том числе – последовали его примеру…

В коридоре Круч обратился к Конану:

– А лихо ты меня тогда! Как это ты сделал?

– Вот так,– ответил Конан, и свет факелов погас в глазах ничего не успевшего ни понять, ни увидеть гиперборея. Конан подхватил обмякшее тело и осторожно уложил оглушенного усача наземь.

Несколько минут ему потребовалось, чтоб покинуть дворец, рассвет застал его уже за стенами Калоги.

Дул северный ветер, пасмурное небо сыпало дождь вперемешь с мокрым снегом. Начиналась скоротечная гиперборейская осень, вслед за которой придет зима, быстрая и жестокая, как конная орда гиркан.

Конан был спокоен. Южные колдуны побеждены, и значит, его вражда с гипербореями снова вступает в свои права. А разве с врагами можно делить кров или пищу?

И уж вовсе недостойно мужчины-гиборийца принимать из чужих рук, рук врага, свободу. Свободу он берет сам или гибнет, если Боги дали ему мало силы или мало воли.

Через месяц он вышел к границе Гипербореи. Падал снег. Ошейник морозил горло. Издалека доносились голоса волчьей стаи, вставшей на его след.

1995 г.