Текст книги "Закрытие открытия (с иллюстрациями)"

Автор книги: Лев Новогрудский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Лев Соломонович Новогрудский
Закрытие открытия

Дилетант

Мы с Мишкой Сазоновым решили завести рыбок. Купить аквариум и туда их пустить.

– Рыб будем разводить на научной основе, – сказал Мишка.

Я ничего не знал про научную основу, но согласился.

Мишка в библиотеке взял разные книги, где написано про обитателей морей и океанов, и стал их одну за другой читать. Мне Мишка сказал, что наукой нам двоим заниматься незачем и что от меня требуется совсем мало: завтраков в школе не покупать, а деньги, которые мама на них дает, откладывать.

– Исследование может потребовать средств, – сказал Мишка.

Так и сделали: Мишка читал про рыб, а я перестал завтракать. А чтобы мне не было скучно на больших переменках, Мишка рассказывал про акул. Истории он вычитал интересные. И про то, как один пловец прокатился верхом на акуле, и что у берегов Австралии купаться очень опасно – много акул.

– Эти страшные хищники вызывают у австралийцев большую тревогу. – Мишка сочувствовал жителям далекого континента.

Мишка вообще любит научно выражаться. Его в классе прозвали за это «Главный Теоретик».

Я, честно говоря, удивился, зачем Мишке знать про акул. Не их же мы решили разводить. Мой друг пожал плечами и сказал, что он должен изучить вопрос глубоко и всесторонне, а я дилетант. Но чтобы я не очень обижался, Мишка тут же мне объяснил:

– Дилетант – человек поверхностных знаний, любитель. Дилетант не способен вникнуть в вопрос глубоко и всесторонне.

– Понятно…

– Да ты не сердись, – сказал Мишка. – Дилетант тоже может быть хорошим человеком.

– Я и не сержусь, – сказал я. – Я уже сколько дней голодный как волк бегаю по школе. Ты давай быстрей изучай вопрос!

– Потерпи, – ответил Мишка.

Он сообщал мне еще про многих рыб, каждый день про новых. Я им даже счет потерял, этим рыбам. Но терпел и терпел, пока педели через три Мишка не стал рассказывать, как надо рыбу варить и жарить.

– Судак по-польски, – начал Мишка, – готовят так…

Тут я здорово разозлился.

– Будем, – спрашиваю, – аквариум покупать? Или нет? А то пойду в буфет и проем все деньги!

– Будем, будем, – отвечает Мишка. – Я вчера последний источник прочел. Главу «Блюда из рыбы» в «Книге о вкусной и здоровой пище». Теперь все! Можно покупать…

Аквариум мы купили хороший. Небольшой, но хороший. И еще купили двух меченосцев. Меченосцы – рыбки такие. Они золотистые и хвостовой плавничок у них длинный, как меч. Эти рыбки водятся в теплых речках, а в каких – лучше спросить у Мишки. Он точно знает.

Когда мы несли аквариум из магазина, Мишка мне так сказал:

– Конечно, условия для исследовательской работы у меня более подходящие.

– Почему, – спросил я, – более?

Мы, между прочим, с Мишкой на одной улице живем. Дома у нас как две капли воды похожи, спутать можно. И квартиры тоже. Только Мишкина на пятом этаже, а моя – на втором. Вот и вся разница.

– Почему же, – спросил я, – более, а?..

– Ну так… – сказал Мишка, – все-таки…

Мы немного помолчали, а потом Мишка признал, что в моей квартире тоже можно вести исследовательскую работу. Тогда мы договорились так: пять дней аквариум с рыбками будет стоять у меня, а следующие пять дней у Мишки, затем снова у меня и опять у Мишки.

Каждый день после школы мы прибегали ко мне смотреть меченосцев. Я смотрел, а Мишка занимался исследовательской работой, научными наблюдениями. Насыплем в воду мотыля, красненьких червячков, и Мишка считает, много ли каждый меченосец их съест. Подсчитает и запишет в толстую тетрадь. Еще Мишка определял, с какой скоростью наши меченосцы плавают. Он на стенке аквариума провел чернилами линию и на ней отметил сантиметры. Это чтобы установить, какое расстояние за одну секунду могут проплыть рыбки. Только с линией что-то не получалось. Рыбки никак не хотели плавать вдоль нее. То они друг за другом начинали гоняться, то крутились вверх и вниз, то шарахались вбок. Мишке пришлось во всех направлениях нарисовать еще линий двадцать. Он всё стекло запачкал чернилами, даже меченосцев стало плохо видно.

Но Мишка продолжал наблюдения и всё время что-то записывал.

Кроме изучения скорости меченосцев, мы и всё остальное делали по науке. Во-первых, приспособили к аквариуму лампу для подогрева воды.

– Меченосцы – не караси, – глубокомысленно изрек Мишка. – Они тепловодные и требуют температуры.

Во-вторых, мы такую специальную штуку купили, которая распыляет воздух. Штука эта опускается в воду, и через нее из волейбольной камеры воздух подается в аквариум.

– Вода должна быть хорошо насыщена кислородом, – учил Мишка. – Так что тебе придется ночью хоть разок встать и накачать камеру. Не проспишь?

Я каждую ночь вставал качать воздух насосом. Будильник ставил на три часа и просыпался. Мама тоже просыпалась. И папа.

Мама сердилась, а папа ее успокаивал.

– Ничего, – говорил папа, – не волнуйся. Научный подвиг надо уважать. По-моему, ты должна только радоваться…

– Чему, – спрашивала мама, – радоваться? Я не засну теперь…

– Тому, – говорил папа, – что они в интересах науки эту рыбу по ночам динамитом не глушат. Ты привыкай.

Мама привыкла.

Так прошло пять дней и ночей, и мы с Мишкой аквариум понесли к нему.

Мишка шел и ликовал, сам не свой был от радости.

– Теперь я за рыбками круглосуточное наблюдение установлю. Теперь они у меня ни одной минуты зря плавать не будут!

Расхвастался – мне противно стало.

Притащили рыбок к Мишке. Он записал в тетрадку время, когда поставили аквариум на подоконник, измерил температуру воды и тоже записал. А я пошел домой.

Когда я выходил, меня поймал за рукав Толик – Мишкин братишка младший. Ничего парень, чистоплотный очень. Он всегда моет руки перед едой, а зубы чистит и утром и вечером. Еще любит намазывать кремом ботинки. Не по возрасту чистоплотный.

Мишку Толик боится, хотя Мишка его никогда и пальцем не трогает. Но он всё равно боится. Его пугает Мишкина научная работа.

– Кого это вы притащили? – спросил.

– Рыбок, – говорю, – меченосцев.

– Я их видел, – сопит Толик. – Я в щель смотрел. Почему они в каких-то пятнышках?.. Почему так, а?..

– Кто их знает, – отвечаю. – Наверное, так природа распорядилась. Ты у Главного Теоретика спроси.

– Да ну… – Толик вдруг забеспокоился. – Да ладно…

На другой день Мишка дремал на всех уроках. Оказывается, он изучал ночные повадки рыб и спать не ложился, всю ночь просидел у аквариума.

Пришли мы после школы к Мишке, смотрим, а рыбки тоже какие-то сонные, в угол забились, не плавают, даже не едят червяков.

– Ты что с ними сделал? – спрашиваю я Мишку. – Ты их будил ночью, что ли? Почему они такие топорщенные?

– Ничего я с ними не сделал. Сам вот думаю, что приключилось. Может, у меня в квартире другие условия, чем у тебя? Надо проверить.

Мишка взял общую тетрадку, куда записывал сведения про рыбью жизнь, и стал чего-то проверять. Потом Мишка сообщил, что температура воды в аквариуме и температура воздуха и микроклимат у нас в квартирах совершенно одинаковые, и что червяков он давал рыбам столько, сколько давали у меня, и кислорода он скачал меченосцам три камеры – не меньше, чем я, и что, по его мнению, вся загвоздка в атмосферном давлении.

– Понимаешь какое дело… – авторитетно заявил Мишка. – Мы с тобой живем на разных этажах – я на пятом, а ты на втором. У нас высота над уровнем моря не одинаковая и давление получается разное.

– Брось ты, – сказал я Мишке, – подумаешь высота! Не в этом дело!

– Нет, – сказал Мишка, – именно в этом! Мои научные выводы точные, а ты, как был дилетантом, так им и остался.

– Что там точные, – говорю, – три этажа!.. Если бы ты на Эйфелевой башне жил…

– Не спорь! – отвечает Мишка. – Лучше скажи, деньги у тебя есть? Остались?

– Остались.

– И у меня есть. Пошли за барометром!

Мы пошли и купили барометр. Стрелка у него в магазине стояла на цифре «75». На улице она никуда с места не сдвинулась. Дома у меня – тоже никуда.

– Увидишь, – объяснял Мишка, – увидишь, что будет, когда мы его затащим ко мне на пятый этаж!

Мы подошли к лестнице, и Мишка мне сказал:

– После второго этажа стрелка начнет отклоняться. Смотри!

Я смотрел, но стрелка никуда не отходила от «75» ни на третьем, ни на четвертом, ни на пятом этажах. Больше в Мишкином доме этажей не было.

Войдя в квартиру, Мишка стал стучать по барометру пальцем, потом кулаком, потом лег на него животом, чтобы увеличить давление. И хоть бы что! Стрелка стояла и стояла себе на одном месте.

Всё это Мишку очень разозлило.

– Ты иди, – сказал он мне, – я тут поразмыслить должен.

В передней я опять столкнулся с Толиком. Сначала Толик юркнул было в кухню, но потом остановился и стал шептать:

– Что вы за вещь принесли?

– Барометр. Прибор такой. Атмосферное давление мерить.

– А почему только у Мишки атмосферное давление мерили? Почему он один на этой вещи лежал? Другим нельзя?

– Нельзя, – сказал я Толику. – И Мишка на барометре зря лежал. Атмосферное давление не изменил, а прибор сломать мог. Научный работник, понимаешь!.. Поразмыслить ему!..

– Точно! – шепот Толика перешел в жужжание. – Точно! Мишка вещь на пол клал, а пол пыльный… Он два дня рук не моет, и уши… А еще у него на рыбках пятнышки какие-то грязные…

Я махнул рукой и ушел.

На другой день мы с Мишкой дождались, когда кончатся уроки, и побежали к рыбкам. Смотрим, а они плавают кверху брюхом.

– Та-а-ак, – протянул Мишка. – Всё ясно: сдохли.

– Странно, – сказал я.

– В научном опыте подобный исход не исключается, – заметил Мишка. – Впрочем, причину выяснить нетрудно. – Он похлопал ладонью по своей толстой тетрадке.

Меченосцев мне было очень жалко, но Мишке я ничего об этом не сказал. А он тем временем сидел и изучал свою тетрадку.

– Не в том дело, что они вообще сдохли, – рассуждал Мишка, – а в том, что на данном этапе опыта они не должны были так поступать. Никак не могу найти ошибку в расчетах. Ну ничего, год просижу, а найду!

Год Мишке над его тетрадкой сидеть не пришлось. Я очень внимательно посмотрел на рыбок и вдруг всё понял. Внешний вид у них явно изменился.

– Главный Теоретик, послушай, – сказал я Мишке. – Я, кажется, знаю, почему меченосцы не на том этапе перекувырнулись кверху брюхом.

Мишка взглянул на меня так, будто он сидит на горе, а я копошусь где-то внизу. Потом Мишка начал смеяться. Я никогда не видел, чтобы человек так долго смеялся. А когда Мишка успокоился, он сказал:

– Что ты можешь знать? Ты даже записи не смотрел! Ты даже не потрудился разобраться в научной основе исследования!

– К истине можно прийти разными путями, – сказал я. Эту фразу тот же Мишка мне и говорил, а тут я ее ввернул очень к месту. – Пошли, Толика найдем!

Толика мы отыскали в кухне. Он сидел тихий-тихий.

– Эй, Толик, – начал я, – как, по-твоему, какую ошибку допустил Главный Теоретик?

– Нашел у кого выяснять!

– Бить не будете? – спросил Толик.

– При чем тут бить? – сказал Мишка. – Ты знаешь, я против физической расправы.

– Не бойся, – подбодрил я Толика.

– Это не Главный Теоретик ошибку допустил. – Толик понурился. – Это я допустил… Когда вы в школу ходили, я этих меченосцев вынимал и зубной щеткой чистил. На них были пятнышки черные…

– Интересно, – Мишка приготовил карандаш. – Ну и что?

– Вчера я их с головы чистил, – сознался Толик, – а сегодня с хвоста начал. Против шерсти.

– Шерсти у рыб не бывает, – заметил Мишка. – Ты их зубной пастой чистил? Сколько раз тер? Пять… десять? Щетка у тебя жесткая?

– Я твоей чистил.

Мишка хотел Толика за щетку стукнуть разок, хоть он и против физической расправы. Но я заступился. Потом я задал Мишке очень вредный вопрос и поставил его в неудобное положение.

– Ну, кто из нас дилетант?

Мишка долго не мог ответить на мой вопрос, чего-то соображал. Наконец все-таки ответил:

– Время, когда один человек мог делать великие научные открытия, прошло, – сказал Мишка. – Уровень науки не тот. Нужен коллектив. А я этого не учел. Выходит, я и есть дилетант. Может, вместе наукой займемся, а?..

Стратегический план

Вообще-то лом собирать – штука несложная. Увидел во дворе трубу или еще какую-нибудь железку и тащи к школе. По сравнению с макулатурой металлолом собирать куда интересней. Им, например, громыхать можно. И никто ничего не скажет, потому что делаешь полезное дело. А бумагой как погромыхаешь? Никак!

Сегодня перед последним уроком пришла в класс старшая пионервожатая Тоня и сказала, что нужно срочно собирать металлолом.

– Соревноваться будете с 5-м «Б». В семнадцать ноль-ноль подводим итоги, – и ушла.

– Давайте подумаем, – обратился к нам Мишка Сазонов, – как дать стране больше металла. Я за урок что-нибудь соображу. Постарайтесь, чтобы меня не отвлекали.

Мы постарались: тянули руки и отвечали на вопросы Галины Владимировны чуть ли не хором. Она даже приятно удивилась нашей активности. Короче, условия для размышлений мы Мишке обеспечили. И не зря.

К концу урока Мишка исписал несколько листов, начертил графики и схемы. А когда прозвенел звонок и Галина Владимировна ушла, Мишка сел за учительский стол и прочел очень торжественно:

– «Стратегический план ускоренного сбора металлолома. Планета Земля. Последняя четверть XX века».

– Ты что, – полюбопытствовал Вовка Трушин, – со всей планеты хочешь собирать металлолом?

– Не успеем! – нетерпеливо уронила Пата Жучкова, та, которая в нашем классе щиплется больнее всех. Вечно, между прочим, она спешит.

– Можно вопрос? – поднял руку отличник Костик Соболев.

– Если по существу – задавай. – Мишка сидел на учительском месте очень важный.

– Почему неопределенно обозначена дата документа? Последняя четверть двадцатого века – и семидесятые годы, и восьмидесятые, и так далее. Почему?

– План, – разъяснил Мишка, – рассчитан на любой год двадцатого века, вернее последней его четверти. По нему можно будет лом собирать до конца столетия. Им смогут пользоваться даже наши потомки!

– О них я не подумал, – съязвил Костик Соболев. Ему было обидно, что составил план Мишка, а не он. Вот Костик и не унимался. – А что значит – «Планета Земля»?

– Это значит, – сказал я резко, чтобы остановить Костика, – что на Марсе другие условия сбора металлолома. На Марс металлолом сперва завезти надо, а уж потом собирать.

Осадив Костика, я дал возможность Мишке продолжить чтение стратегического плана. И он продолжил. Вводная часть начиналась с определения.

– «Металлоломом, – стал читать Мишка, – называется всякое железо, которое валяется во дворах и на улицах, а как оно туда попало – неизвестно».

– Неверно, – возразил придирчивый Костик. – Металлолом – не только железо, по и сталь!

– И чугун, – подсказал Вовка Трушин.

– И проволока, – дополнила Пата Жучкова.

– Проволока, – уточнил Костик, – бывает железной. А про железо в определении уже сказано. Если не понимаешь – молчи! – бросил он Нате.

– Не груби! – Это Ната Костику. – Проволока может быть и медной, и алюминиевой, как кастрюля, например…

Девчонки почему-то быстрее нас соображают. Им всегда есть что сказать. Иногда правильно, иногда неправильно, но зато в ту же секунду. Раз – и готово! С девчонками спорить – себе дороже. А насчет проволоки Ната права.

– У моей сестры, – вступила в разговор Томка Булкина, – кастрюля-скороварка, венгерская. В ней варить – сплошное удовольствие. Мечта поэта! Представляете: мясо – двадцать минут, картошка в мундире – шесть, компот – не поверите – три!

– Варить удовольствие или удовольствие есть, что сварилось? – поддел Костик.

– Остряк-скороварка! – Это опять Ната Костику.

– А ты кто?

– Уж во всяком случае не круглая! – вздернулась Ната.

Слово «отличница» она не произнесла и имела в виду другое слово, которое иногда употребляется с прилагательным «круглый». Поэтому так остроумно у нее и получилось. Но насчет Костика Ната не права. Костик не дурак. Это во-первых. А во-вторых, нельзя унижать человека только за то, что он отличник. Ему и без того трудно. Я хотел высказать Нате свои соображения, но вмешался Вовка Трушин.

– Еще бронза, – сказал Вовка. – Из нее статуи делают.

– Ты о чем? – не поняла Томка Булкина.

– О металлоломе, – догадался я. – Наш Вова, когда в школу идет, вечно об эти статуи спотыкается. – Это я так иронизировал. – Валяются, понимаешь, во дворах и на улицах! Проходу от них нет!.. Ты много, – спросил я Вовку, – неприбранных статуй видел?..

– У нас в садике перед домом, – прервала меня Ната Жучкова, – скульптура футболиста. Голова и туловище отскочили, а живот и ноги стоят. И в ногах мяч большущий… Пойдемте посмотрим!..

– Статую без головы мы и так каждый день наблюдаем, – Костик Соболев отомстил Нате за ее нападки.

– Твой полуфутболист бронзовый? – быстро спросил я Нату, чтобы не дать разгореться ссоре. – Тогда сходим притащим!

– Бетоновый, – сокрушенно сказала Пата.

– Гипсовый, – не согласился с ней Вовка Трушин, хотя этого футболиста никогда не видел.

– Мы с сестрой ходили в Музей Пушкина, – ударилась в воспоминания Томка Булкина, – там мраморные скульптуры – закачаешься!

Томка Булкина самая длинная в классе. Неофициально ее называют Останкинской башней. А сестра еще длинней, хотя длинней, кажется, некуда. Я представил, как эти две Останкинские башни качаются – страшно стало!

Костик Соболев сказал, что больше всего скульптур в Ленинграде и что красивее этого города он в своей жизни ничего припомнить не может.

– Особенно хороши белые ночи в июле, – мечтательно сказал Костик. – Светло и прозрачно… И тихо-тихо… И Нева…

Мы довольно быстро установили, что Костик в Ленинграде ложился спать в десять вечера и никаких ночей видеть не мог. Костик возразил: мол, поскольку белые ночи светлые, как день, а днем он никогда не спит, то это одно и то же, и нам пришлось согласиться.

Тогда я рассказал про Углич. Есть такой город на Волге. Там убили царевича Дмитрия или он сам умер. А колокол – в него звонили, чтобы собрать народ на бунт, – избили плетьми по приказу царя. Кроме того, у колокола вырвали язык, оторвали ухо и сослали в Сибирь, как государственного преступника. На свое место колокол был возвращен только при Советской власти.

Все поудивлялись, какие в средние века жили наивные люди. Ведь если бы мы, например, били спой школьный звонок хоть каждый день, он всё равно не стал звонить так, чтобы уроки кончались раньше, а перемены были дольше. Звонок испортился бы, и все.

Рассказали и другие, кто что помнил, и только Мишка молчал и дулся. Он вмешался в разговор, когда Ната Жучкова информировала нас о последних модах сезона:

– Брючные костюмы, кажется, доживают свой век…

– Металлолом будем собирать? – спросил Мишка.

– А зачем мы здесь? – ответил вопросом на вопрос Костик. – Ты уже уточнил определение металлолома?

Мишка сказал, что над определением поработал, и, чтобы не перечислять в нем всего, что можно найти – железо, сталь, чугун, бронзу и так далее, – он заменил всё это одним словом «металл».

– «Металлоломом, – прочел Мишка, – называется металл, который валяется во дворах и на улицах, а как он туда попал – неизвестно».

– Только во дворах и на улицах? – встрепенулся Костик. – А в лесах, в полях, в горах, в долинах? Разве там не может оказаться металлолома?

Замечание Костика мы признали разумным. Люди по нашему стратегическому плану будут искать металлолом во дворах и на улицах, а он, возможно, лежит совсем в другом месте.

Мишка согласился с доводами, поскольку определение в таком виде сужало границы поиска. По его предложению слова «во дворах и на улицах» заменили словом «везде». Теперь определение звучало так:

– «Металлоломом называется металл, который валяется везде, а как он туда попал – неизвестно».

– Куда туда? – заинтересовался я. – Туда «везде»?

– Так не говорят, – кивнула Ната. – И почему «везде»? Если лом валяется везде, его и искать не надо. Бери и неси!

После долгих споров «везде» и «туда» вычеркнули. Мишка прочел, что осталось:

– «Металлоломом называется металл, который валяется, а как он попал – неизвестно».

Получилась бессмыслица. Как быть дальше никто не знал. Нашелся Мишка.

– Выкинем «а как попал – неизвестно», поскольку известно, как попал: его выкинули.

– Кого выкинули?

– Металл, конечно!

– Металл не выкидывают, – задумчиво сказала Томка, – а теряют. Кольца, например, цепочки, брошки…

– Ты того? – спросил ее Мишка и покрутил пальцем возле виска.

– Ничего «не того». – Костик встал на защиту Томки, – Она верно говорит! Выбрасывают не металлы, а л-о-м металлов. Надо ввести слово л-о-м, и всё будет в порядке.

– И отказаться от «валяется», – сказала Ната. – Металл не пьяный, чтобы валяться!

Мишка учел замечания и громко прочитал окончательно отработанное, сокращенное и дополненное определение:

– «Металлоломом называется лом металлов».

– Не придерешься! – восхитился Вовка Трушин. – Читай дальше!

Но дальше читать стратегический план Мишке не пришлось. В класс вошла старшая пионервожатая Тоня. Мы посмотрели на часы: стрелки показывали семнадцать ноль-ноль…

Если вы уже знакомы с бессмертной комедией Н. В. Гоголя «Ревизор», то, наверное, помните, чем она кончается. Там написано: «Немая сцена». У нас тоже была бы немая сцена, но старшая пионервожатая, как вошла, так сразу заговорила. Она говорила с семнадцати ноль-ноль до семнадцати тридцати двух и всё о нашем уровне сознания.

…А вообще-то лом собирать – штука несложная. Увидел во дворе трубу или еще какую-нибудь железку и тащи к школе!