Текст книги "Дневники и записные книжки (1909)"
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
20 Апр.
Сейчас вышел на балкон, и осадили просители, и не мог удержать доброго ко всем чувства. Вчера поразительные слова Сергея: «Я, говорит, чувствую и знаю, ч[то] у меня такая теперь сила рассудительности, ч[то] я могу всё верно обсудить, решить.... Хорошо бы было, если бы я к своей жизни прилагал эту силу рассудительности»), прибавил он с удивительной наивностью. Во всей семье – мужской особенно – самоуверенность, не знающая пределов. Но у него, кажется, больше всех. От этого неисправимая ограниченность. Нарочно пишу, чтобы после моей смерти он прочел. А сказать нельзя. Вчера же получилось в Ру[сских] Ведомостях] письмо к Инд[усу]. Я прочел, с волнением переживая те мысли; и тотчас вслед за нею воспоминания актера Ленского. Не мог не расхохотаться. Так резок контраст. Ездил верхом. Был француз – приятный. Черткова письмо умно, хорошо, но лучше бы не писать. Написал вчера утром о Вехах и письме крестьянина. Нездоровится, голова болит. Хотелось писать вчера. Начал о труде в Детскую М[удрость].
23 Апр.
Два дня не писал. Вчера 22-е. Вечером б[ыл] Никол[аев], читал Кришну. Ездил с М[ихаилом] Сергеевичем] и Таней к милой Гале. Утром читал М[ихаилу] Сергеевичу] о воспитании и поправлял. 3-го дня вечером б[ыл] Страхов, рассказывал об Орлове, играл с девочк[ами]. Утром поправлял о Вехах. О Вехах, кажется, ненужно. Недобро. Оч[ень] тронуло записанное в Кр[уге] Чт[ения] о том, ч[то] с людьми нельзя иначе обращаться, как с любовью. До сих пор не забывал этого, вспоминаю при общении, и оч[ень] хорошо. Разделение себя слабее чувствую. Но чувствую иногда. Всё радостные письма. Нынче оч[ень] нездоровится. Всё утро ничего не делал. Читал Вехи. Удивительный язык. Надо самому бояться этого. Не русские, выдуманные слова, означающие подразумеваемые новые оттенки мысли, неясные, искусственные, условные и ненужные. Могут быть нужны эти слова только, когда речь идет о ненужном. Слова эти употребляются и имеют смысл только при большом желании читателя догадаться и должны бы сопровождаться всегда прибавлением: «ведь ты понимаешь, мы с тобой понимаем это».
Странное дело, рассказы Страхова вызвали во мне желание художеств[енной] работы; но желание настоящее, не такое, как прежде – с определ[енной] целью, а без всякой цели, или, скорее, с целью невидной, недоступной мне: заглянуть в душу людскую. И оч[ень] хочется. Слаб.
24 Апр. Е[сли] б[уду] ж[ив].
Нынче 26 Ап.
Третьего [дня] начал писать (Зачеркнуто: расс[каз]) художественное и много написал, но не хорошо и не переписывал. Но не разочаровался и хочу и знаю, как исправить. Вчера поправил Право. Думал, что кончил, но нынче поправил гораздо лучше. Поправил тоже об образовании. Теперь лучше гораздо. Читал вчера Лозинск[ого]. Оч[ень] хорошо отрицание, хотя натянуто, но заключение оч[ень] плохо. Записать можно и нужно только одно:
1) Горький пишет об индивидуализме. Этим словом на интелигентном жаргоне называется жизнь личности. И им кажется, ч[то] они открыли что-то новое, когда пришли к тому, что «индивид[уализм]» нехорошо, а хорошо социализм, комуна, народ et tout le tremblement [со всем блеском и треском.]. Им и в голову не приходит то, ч[то] в противоположении личности, отделенного «я» от Всего сознании этого Всего (Бога) вместе с «я», ч[то] в этом вся суть и тайна жизни, тысячи лет тому назад сознанная людьми, но только с той разницей, ч[то] они противуполагают личность какому-нибудь собранию людей, а в действительности она противуполагается Всему, т. е. Богу и всему человечеству, всему живущему, всему.
Душан нашел у меня гангрену на пятках ног. И хорошо, оч[ень] хорошо. От Ч[ерткова] письмо, и ему письмецо написал. Сейчас еду к Гале.
27 Апр. 1909.
Нынче могу написать со смыслом: «если буду жив», п[отому] ч[то] чувствую себя слабо очень, спал 10 часов прекрасно, но чувствую близость не смерти – (смерть скверное, испорченное слово, с к[оторым] соединено что-то страшное, а страшного ничего нет) – а чувствую близость перехода, важного, и хорошего перехода, перемены. Хотел сказать: перейду к Богу; и это не верно. Если бы во мне не б[ыло] Бога, то я мог бы сказать: пойду к Богу, а как же я пойду к самому себе. – Чтобы точно выразиться, надо сказать, ч[то] я перестану быть человеком. И в этом нет ничего ни дурного, ни хорошего, а только то, ч[то] должно быть, как нет ничего ни дурного, ни хорошего, ч[то] я б[ыл] Левочка, а теперь стал отходящий (отходящий лучше) старик. Такое состояние близости к перемене оч[ень], смело скажу, радостно. Так ясно видишь, ч[то] нужно делать, чего не нужно. О Вехах совсем пуст[ое]. О праве ничего, и о Воспитании можно. Художественное и да и нет. А о революции оч[ень], оч[ень] нужно. Ну, прощай, до завтра, е[сли) б[уду] ж[ив].
28 Апр. 1909.
Вчера целый день не ел и б[ыл] оч[ень] слаб, но духовно оч[ень] хорошо. Поправил о праве, вписал кое-что. Нынче спал тоже хорошо и просыпаясь думал хорошо. Вчера б[ыл] славный мальчик малорос. Тоже письма хорошие. Записать кажущееся мне важным:
1) Для своего блага (истинного) и для служения людям (исполнения своего назначения в мире) нужно два свойства: 1) довольство всеми теми внешними условиями, в к[оторых] живешь, и [2)] всегдашнее недовольство своим душевным состоянием. – Ничего не делать для изменения своего внешнего состояния и все силы направлять, сосредоточивать на улучшение своей души. Большинство же людей делают обратное: всегда довольны своей душой, собой, и всегда недовольны своим положением – стараются улучшить его, этим самым еще больше вредя душе. – Это оч[ень] важно в особенности п[отому], ч[то] (забыл). (Вспомнил.) Для своего блага это важно тем – и это главное – [то] (Далее подлиннике следуют, слова: ч[то] то, которые следует считать незачеркнутыми по ошибке.) при довольстве внешнем и недовольстве внутреннем всё, на что направлены силы, в моей власти; при обратном же то, на что направлены силы, вне моей власти.
Был американец мало интересный, уехал милый М[ихаил] С[ергеевич]. Соня ездила Москву и сейчас вернулась.
2) Забота о мнении людей, о славе людской скрывает – не скрывает, а уменьшает, ослабляет радость исполнения доброго, хорошего только для удовлетворения требований своего духовного «Я» (воли Бога).
3) Не знают ни Бога, ни богов, знают один нравственный закон (как они его понимают), и насколько они нравственно, т. е. весь народ, выше наших христиан.
Сейчас 6-й час, мне лучше.
29 Ап.
Опять спал оч[ень] хорошо и для 80 л[ет] оч[ень] здоров. На душе хорошо. Вчера хороший разговор с М[арьей] Александровной. Какая невидная нам работа идет в душах людей (там, где она идет). – Черт[ков] вызывает Таню в Петербург. Я рад за Таню, О последствиях не думаю. Добрые письма.
1) Как странно, что не хочется видеть увядание тела: выпадение волос, сыпь на ухе, морщины, мозоли... Отчего же радовался на возрастание, укрепление тела, мать так радуется при своем ослаблении от беременности, рождающийся кричит от боли и радости, а я, старик, не радуюсь признакам приближения к новой жизни? Дурная привычка. Давно пора откинуть ее и радоваться признакам приближения к.... смерти не хочется сказать, к новой жизни? – не имею права, – приближения к тому, ч[то] так же естественно и должно быть и хорошо, как возмужание.
30 Апр.
Мало спал, но здоров. Вчера, кажется, совсем кончил о воспитании. Нынче утром еще поправил но совету Гусева. Вчера в середине дня б[ыло] состояние умиления до слез, радости сознания жизни, как части – проявления божества и благодарности Кому-то, Чему-то великому, недоступному, благому, но сознаваемому. Вчера же Соня говорила мне, огорчаясь, о том, как в дневниках моих она видит мое недовольство ею. Я жалею об этом, и она права, что я in the long run [в конце концов] б[ыл] счастлив с нею. Не говоря уже о том, ч[то] всё хорошо. Хорошо и то, ч[то] я жалею, что огорчал ее. Она просила написать о вымарках в дневнике, ч[то] они сделаны мною. Оч[ень] рад сделать это.
Пока записать нечего. Нешто то, ч[то] оч[ень] хорошо, радостно на душе.
1 Мая.
Вчера приехал Пастерн[ак] с женой и Могилевск[ий]. Могилев[ский] превосходно играл. Я плакал не переставая. Утром отделал статью, кажется, недурно. Ездил к Гале. Всё так же с ней хорошо. Проснувшись, узнал, ч[то] Андр[еq] с женой встретились с Ольгой. Женщины были даже милы, добры, дружелюбны друг к другу, но Андр[ей] ужасен. Доволен, как медн[ый] грош. Ничем, не пробиваемое самодовольство. Поразительно то, ч[то] две хорошие женщины не могут поделить между собой.... Знаю, ч[то] дурно это и писать и думать, но не могу. Мож[ет] б[ыть], когда-нибудь прочтет это и почует свою вонь.
Чудная погода, спал мало. – Да, забыл то, что вчера пришел Молочников. Оч[ень] рады ему. Но записал самое, самое вчерашнее главное: это то, ч[то] уехала милая Т[аня]. С умилением провожал и с радостной любовью и умилением думаю о ней.
2 Мая.
Вчера почти не работал. Статью подписал. Чувствовал себя хорошо, но не мог работать. Ездил к Ч[ертковым], б[ыл] у милых Николаевых. Вечером приехал Сер[ежа] и пришел Николаев с Молочн[иковым]. Хорошо. Саша не хороша. И я не хорош. Не говорю с ней серьезно. Спал мало. Хочется работать. Надо б[ыло] записать что-то хорошее – забыл.
3 Мая.
Много работал над статьей. Оч[ень] подвинулся. Кажется, не дурно. Написал разговор Д[етской] М[удрости]. Тяжело, т. е. я дурно себя веду с обоими С., не любящими друг друга именно потому, ч[то] оч[ень] похожи друг на друга. Надо тем мягче быть, чем они жестче. Пришли Мол[очников], Стр[ахов], обоим рад, но усталый вошел от работы и напрасно не сказал им. Ездил приятно верхом. М[арья] Ал[ександровна], Оля с детьми. Вечер читал и разговаривал. Опять б[ыло] тяжело. И с Саш[ей] на балконе поговорил. Боюсь, что она непроницаема... еще. Записать в ответ на вопрос Мол[очникова].
1) Мы не можем понимать иначе нашу жизнь здесь, как в пространстве и времени. Но сознавать мы нашу настоящую жизнь не можем иначе, как вне пространства и времени, всегда в моменте настоящего. И потому, говоря о жизни вне условий этой жизни, о жизни «до» рождения и «после» смерти, мы не можем, не должны приписывать ей условий пространства и времени, говорить, где будет жизнь. – Мы знаем только то, ч[то] жизнь и до рождения была и после смерти будет не такая, какая она есть теперь, т. е. не была а не будет пространственной и временной. Какая же она будет? не знаем, не можем знать.
4 Мая 1909.
Вчера порядочно поработал над статьей и Вехи. Не совсем дурно. – Ел лишнее – стыдно. И весь вечер изжога. Приехала Таня милая. Дело плохо. Но духовное всё хорошо. В письмах ничего особенного. Сейчас приехал нарочно из Харьк[ова] крестьянин. Весь переродившийся. Такая радость. Не мог без слез слушать. Чувствую себя оч[ень] слабым. Мало спал. Записать нечего. – Пока. Жалко Ч[ерткова] очень. Мол[очников] уехал. Я вижу, он производит на моих близких не привлекающее впечатление. Я это понимаю, но не разделяю. Одно боюсь – слишком быстрого движения и потом назад. А умен очень.
5 Мая.
Вчера плохо работал. Даже ничего. Готовил для Ив[ана] Ив[ановича] Конфуция и Лаотце. Неопределенно. Ездил с Дунканом к М[арье] А[лександровне] хорошо. Спал. Приехал серб оч[ень] приятный. Целый день был не в духе. Боролся. Всё не умею быть – не казаться, а быть любовным ко всем. Хорошие письма. Тоскливое состояние – недовольство – очевидно внутреннее, п[отому] ч[то] во сне то же самое состояние – во сне всё чего-то не выходит. Оч[ень] значительно было для меня чтение Лаотце. Даже как раз гадкое чувство, прямо противуположное Лаотце: гордость, желание быть Лаотце. А он как хорошо говорит: высшее духовное состояние всегда соединяется с самым полным смирением.
Сейчас вышел на террасу. 9 человек просителей, нищих, самых несчастных, и Курносенкова. И сейчас же не выдержал доброты со всеми. Пора, кажется бы, выучиться, а всё плохо подвигаюсь, не то ч[то] выучиться. Когда проснулся в постели, так хотелось писать, а теперь ничего уж не хочется, кроме пасьянса. А должно быть, это-то и хорошо. Ну и довольно. Записать нечего.
Нынче, 5 Мая, в первый раз испытал радостное новое состояние, а именно: Подумал о том, что будет мне за то, ч[то] я буду жить хорошо, любовно, какие последствия для меня будет иметь эта жизнь? И вдруг ясна стала нелепость этого вопроса: какая награда мне будет за то, что я сольюсь с Богом, буду жить Богом? Какая награда мне будет за то, что я поем, когда голоден? Какие последствия будут от того, ч[то] я вступлю в то высшее состояние? Последствие то, ч[то] я найду себя. Хочется спать, и потому не хорошо выразил, а пережил сильно. – Пишу вечером, 12-й час. Записать оч[ень] мне показавшееся важным:
1) Самое лучшее и самое худшее – себялюбие, эгоизм. Вопрос только в том: кто тот, кого я люблю больше всего? Если телесный я – дурно, если духовный я, то самое лучшее, что может быть. И этот-то духовный эгоизм я нынче в первый раз на деле в жизни почувствовал, и почувствовал всё благо этого. Началось с неприятного чувства от нищих просителей. «Да ведь это твоя работа, твой матерьял для работы – любить нелюбящих, неприятных». И сейчас исчезло всё неприятное, тяжелое. И благодаря этому применению применял несколько раз сегодня в общении с людьми, b всегда с успехом. И оч[ень], оч[ень] хорошо. Только бы продолжилось.
6 Мая.
Вчера поправлял Вехи и половину статьи – не хор[ошо] и не дур[но] средне. И потом вдруг то радостное чувство, к[оторое] записал вчера. Главн[ое] – радость в сознании на опыте возможности жить только перед Богом. Я пишу: только п[отому], ч[то] Бог не допускает посторонних лиц, а только tete a tete* [один на один.]. Two is company, teree is none [Где двое, там третий лишний.].
Как только чувствуешь его судьею – нет и не может быть мысли о суждении людей.
Погода дождливая. Не ездил. И весь вечер провел хорошо. Письма больше от женщин и от Балаш[ова], на к[оторые] надо ответить. Сейчас проводил Таничек. Очень она мне дорога старшая и мила младшая.
7 Мая.
Поправлял статью и отложу. Всё нехорошо. Тоже и Вехи плохо. Приехал Семеновс[кий] офицер – как бы действовавший противоположно Семеyовцам. Дай Бог, чтоб б[ыла] правда. С ним говорил хорошо. Ездил к Гале и Оле. Как всегда, хорошо. И она, Г[аля], несет хорошо спою долю.
Дома Успенский, вечером письма и (Зачеркнуто: бра[нная)) недобрая брошюрка Восторгова. И я вот потерял свое отношение к Богу и огорчался суждением людей. А стоило только вспомнить, чей один мне важен суд, и как всё легко – не то что легко стало, а всё исчезло. Нынче утром, сейчас так понял. Помоги, помоги – кто? Кто бы там не был, но знаю, что есть кто-то, кто может помочь. И прошу Его, и Он помогает, помогает. Вечер провел с Николаевым и Успенским нехорошо. Помнил больше о них, о их суждении, а не о Его. – Читал им напрасно о Вехах и письмо. С С[оней] всё не говорил. Спал хорошо, но мало. Не знаю сам, ч[то] б[уду] делать. Да, читал милый дневник Гагиной. Записать:
1) Мы, я, только говорим о том, что в нас, в каждом человеке живет, проявляется Бог. Но ведь это не слова, это несомненнейшая истина. Так надо и жить по пей. А что значит жить по ней, по той истине, по к[оторой] Бог в каждом человеке? Значит то, что при встрече, при общении с человеком помнить, ч[то] я имею дело с проявлением Бога, т. е. при всяком общении с человеком быть в торжественно набожном, молитвенном настроении. Молитва это молитва, вызывание в себе высшего духовного состояния, памятование о своей духовности. Общение с человеком – это таинство общения с Богом, причащение. Ах, если бы всегда помнить это! А можно. И буду пытаться.
Приехал Ив[ан] Ив[анович]. Сейчас буду беседовать с ним.
Особенно дурного ничего не б[ыло]. Занимался статьей и Вехами. Dans le doute abstiens toi (В сомнении воздерживайся.]. Вехи бросаю. Ездил верхом с Душ[аном] хорошо. Кажется, не нарушал или оч[ень] мало таинство любви. Немного только с С[оней] по случаю чтения Купр[ина] Ямы. Есть движение. И то хорошо. Чувствую себя слабым. Хочется написать о том, в чем истинное христианство и почему церковн[ая] вера извращает его, уничтожает всё это значение для жизни. Хочется и Н[ет] в М[ире] В[иноватых] писать. Холод. С[аша] уехала во Мценск. Много суетливой работы я набрал, надо освобождаться и делать то, что нужнее перед Богом. Врем[ени] уж остается мало.
Вчера читал брошюру Восторгова – брань меня. Не могу сказать, как тот мудрец, что хорошо, что он еще не всё знает мое дурное, но б[ыло] больно сначала, а потом, как только вспомнил, ч[то] это матерьял работы, мой экзамен, ч[то] мне нужно только перед Ним быть или приближаться к тому, чем Он хочет, чтоб я б[ыл]. И тотчас не только прошло тяжелое чувство, но заменилось радостным. Как бы передать это людям? Боюсь ошибиться в свою пользу, но кажется, чувствую перемену отношения к людям от памятования о сущности закона жизни – любви. Вчера на езде верхом рассердился на лошадь за ее пугливость и стал мстить и дергать ей рот. И вспомнил, что и в лошади тот же дух жизни, и ч[то] и с ней надо обращаться религиозно, любовно, и тотчас изменилось отношение. То б[ыло]: я тебе испугаюсь – и хлыст; а то: ну, милая, не бось. И это отношение к животным оч[ень] важно. Оно лучше, легче всего подготавливает к такому же любовному отношению к людям: люди лгут, тщеславятся, язвят нарочно, главное, лжемудрствуют, и с ними труднее удержаться. А привыкнешь к животным – легче будет с людьми.
Работать ничего не хочется, и потому не буду, но на душе оч[ень], оч[ень] хорошо. Теперь скоро 12.
9 Мая.
Проснулся оч[ень] рано. На душе хорошо. Вчера. Поправлял статью (нехорошо, особенно конец). Проводил милых Ив[ана] Ив[ановича] и М[арью] А[лексапдровну]. Был крестьянин баптист, проситель. Держался. Ездил далеко верхом с Душаном. Вечером читал статью и Купр[ина]. Оч[ень] плохо, грубо, ненужно грязно. Идет снег и вчера и нынче. С[аша] с Варварой] М[ихайловной] уехали. Записать две:
1) Смотрю на весеннее выступление жизни – силы жизни одной и той же во всем: и в траве, и в почках деревьев, и в цветках, и в насекомых, и птицах. И подумал, ч[то] мы, люди, имеем свойство, отчасти подчиняясь этой силе, сознавать ее в себе. (Не могу ясно выразить.) И другого не помню.
Вспомнил, ч[то] надо записать – именно:
2) Живо представил себе повесть или драму, в к[оторой] нет злых, дурных, все добрые для себя и все невиноватые. Как бы было хорошо и как ярко выступила [бы] из-за этой доброты, невиновности людей недоброта и виновность устройства жизни.
Не знаю, приведет ли Б[ог] сделать это, а оч[ень] бы хотелось.
Нынче кончил все текущие дела, письма и поправил о «Вехах», но брошу (Слова: но брошу приписаны, карандашом.).
10, 11 Мая.
Вчера не записал. Третьего дня не помню. Вспомнил: писал о любви (Это предложение вписано над строкой). Ничего ни особенно дурного, ни хорошего не делал. Ездил к Гале. Ч[ерткову] грубый отказ. Почувствовал гнев – зло к Столыпину, но, слава Б[огу], удержался и перешло в искреннюю жалость. Вечером прекрасный разговор с Николаевой. Б[ыл] Трегубов.
Вчера встал оч[ень] рано. Написал пустяк Трег[убову].
Но думал оч[ень], оч[ень] важное.
Во 1-х, то, что надо написать письмо, к[оторое] С[аша] пересдаст, в к[отором] просить о том, чтобы подумала о своей душе, об истинной жизни; во 2-х, о том, чтобы не давать дневника и не писать для издания при жизни. Исключение делаю теперь для того, ч[то] пишу о любви. Это нужно. Ошибаюсь я или нет, но это огромной важности. Письмо от Молочн[икова] с письмом от Александра. Ездил в Овсянник[ово]. Оч[ень] приятны все Горб[уновы] и М[арья] А[лександровна] – нечего говорить. Приехала Зося. Оч[ень] и легкомысл(енна] и самоуверенна. Вечером б[ыл] оч[ень] слаб, но здоровье хорошо. Нынче встал поздно. Прохожий молод[он] человек, я с ним по-человечески обратился, и так радостно. Как мы gaite de coeur [с легким сердцем] лишаем себя лучших радостей любви. Записать:
1) Человечество и каждый человек переходит от одной поры (saison) к другой, следующей, от зимы к весне, сначала ручьи, верба, трава, береза и дуб пробрался, а вот цветы, а вот и плод. Как будто чувствую и в себе, и в человечестве созреван[ие] плода.
2) Сержусь, досадую на нищего просителя, а только бы помнить, ч[то] это оселок для точения, повод для укрепления привычки любви. (Сейчас б[ыл] такой, и я не вспомнил.) (А часто, к радости, среди разговора вспоминаю и дергаюсь.)
3) Самоотречение?! Разве можно отрекаться от себя, когда «я»-только я телесное. Самоотреч(ение] есть отречение от того, ч[то] я ошибочно считаю собою. Самоотречение есть признание своей божественности, вечности.
4) (В оригинале ошибочно помечено цифрою 3, после чего и все дальнейшие записи этого числа помечены на единицу меньше, чем следовало) Умирающему приводят священника. Он умоляет, чтобы его не заставляли на пороге смерти осуждать, обличать обманы церкви.
5) Пишет жене: Прости меня. Я же простил тебе, но не могу не сказать хоть из-за гроба того, чего не решался сказать живой, чтобы не раздражить, и потому не успеть и даже навсегда не успеть помочь тебе, не решался сказать, ч[то] ты живешь дурно, для себя дурно, мучая себя и других и лишая себя лучшего блага -любви. А ты способна – и оч[ень] -ко всему самому лучшему. Я много раз видел эти зародыши в тебе. Помоги себе, милая. Только начни – и увидишь как ты сама, твое лучшее, истинное я поможет тебе.
6) Всё дело в том, чего человек хочет достигнуть – в чем его идеал: хочет он богатства, почестей, славы, удовольствий – будет одна жизнь; хочет любви своей ко всем людям – будет совсем другая. Всё в идеале. Хочет человек богатства, почестей, славы, удовольствий – и будет он обдумывать, как отобрать побольше от других себе, как бы поменьше расходовать, давать другим; хочет почестей – будет потакать, услуживать, покоряться -тем, кто во власти, будет горд, будет отделяться от людей, будет презирать тех, кто не нуж[ны] ему для успеха. Хочет славы-будет всем жертвовать, и чужой и своей жизнью, для успеха. Хочет удовольствий – будет придумывать средства увеличения наслаждений, переменяя и придумывая наиболее сильные. Если же хочет человек любви своей ко всем людям, то будет он, когда без дела один сам с собою, вспоминать о том, как он в прежней жизни, вчера, нынче, не соблюл любви с человеком, как сделал, сказал, подумал недоброе, нелюбовное, и будет думать, что помешало ему в этом: какие пороки, соблазны, привычки, и будет думать о том, как избавиться от них. Когда же на людях, будет стараться помнить, что одно нужно для исполнения воли Пославшего и для его истинного блага, нужна только любовь к людям, и, помня это, будет обходиться с каждым челов[еком] одинаково, как с братом, стараясь не только о том, чтоб не сделать ему вред (один из самых больших – раздражить его), но о том, чтобы сделать ему то добро, к[отор]ое можешь. Будет, главное, воздерживаться от всего того, ч[то] может нарушить благо других людей, что несовместимо с любовью. Если хочет чел[овек] любви, то будет он естественно и в делах, и в словах, и в мыслях воздерживаться от того самого, ч[то] для человека, живущего не по закону любви, представляет главную цель жизни, – будет воздерживаться от собиран[ия] и удерживания богатства, от достижения почестей, славы, от всех удовольствий, доступных не всем людям и приобретаемых всегда одними людьми в ущерб другим. Люди говорят: это трудно. Но они говорят так только п[отому], ч[то], не испытав радости любви, не знают ее и не верят в нее.
Трудно жить по любви! Трудно жить несогласно, противно любви. А стоит только человеку испытать жизнь по зак[ону] люб[ви], чтобы никогда уже не захотеть никакой другой.
7) Любить Бога значит любить проявление Его. Проявление яснее всего (прежде всего) сознавалось это проявление Его во мне. Но проявление Его я не могу не видеть везде: в небе, в земле, в камне, песке, в звездах. Разница во всех этих проявлениях только та, ч[то] одни ближе ко мне (не по месту ближе, а по роду проявления), а другие дальше. Чем ближе ко мне, тем больше можно и должно любить. Самое дальнее от меня: земля, камень, песок, небо, планеты, звезды, – мне естественно любить и их, но дерево, растение ближе ко мне, и я больше люблю их, еще больше – животных, больше всегосамого близкого к себе, человека. Но еще больше, больше всего на свете не могу не любить себя, свое я, только не телесное, мерзкое я, к[оторое] должно мне быть так далеко, как всякое животн[ое], даже как камень, песок, но свое духовное я, любовь к к[оторому] есть сама любовь, есть любовь ко всему. Отвратителен эгоизм телесный, и нет ничего выше эгоизма духовного, перенесения своего сознания в духовное, вечное, всемирное я. И перенесение это совершается любовью и дает такое благо, испытывая к[отор]ое ничего больше не нужно. Как же не благодарить Того, То, ч[то] дало нам это благо?!
8) Отчего я совершенно не признаю жизнь в камне, песке, а не отрицаю возможности жизни в звездах? Я думаю, от того, что камень я познаю всеми внешними чувствами и все-таки не признаю в нем жизни, звезды же я познаю только одним чувством зрения и потому допускаю возможность жизни. Но это не доказывает того, ч[то] в камне нет жизни, а в звездах может быть, а только то, ч[то] все мои внешние 5 чувств недостаточны для того, чтобы проникнуть в жизнь камня. (Чепуха.)
9) Чувствую эти последние дни особенно радостное, спокойное, удовлетворенное духовное состояние. Спрашиваю себя: не от физич[ески] ли здорового состояния? И больно так думать. Ах, если бы это б[ыло] последствием нового, более живого понимания любви и зависимости от одного Бога!
10) Одна из главных ошибок, мешающих осуществлению закона любви, это-представление о том, что для жизни по учению Любви нужно полное осуществление каждым человеком своей жизни закона любви. Нужно не осуществление – полное осуществление невозможно, если бы оно совершилось, не б[ыло] бы жизни, – нужно приближение к осуществлению. В этом приближении жизнь и ее благо.
Люди же обыкновенно, признав учение в полном осуществлении закона любви и видя невозможность это[го] осуществления и для отдельных лиц и для всего человечества в данное время, решают дело тем, что признают учение прекрасным и вместе с тем неосуществимым. Одних это заводит в отрицан[ие] всякой религии, других в такое извращение христианства, при к[отор]ом невозможность эта исполнения всего учения исправляется благодатью, верой в искупление, таинствами. Эта-то ошибка отводит людей от того ясного, вытекающего из учения о любви, понимания жизни в том, чтобы дело жизни полагать в этом приближении к совершенству, и в приближении непременно постепенном, т. е. в достижении сначала первых степеней совершенства, потом следующих и т. д. Как говорит китайск[ий] мудрец, что для того, [чтобы] взойти на гору, надо начинать с подошвы, В этой-то постепенности и главная задача практического учения любви. Нельзя стараться быть милосердным, собирая и удерживая ненужные для жизни богатства; нельзя быть смиренным, считая себя начальником, аристократом, высшим светским пли духов[ным] лицом; нельзя быть человеколюбивым, участвуя в военном деле или будучи военным.
В нашем обществе людям, желающим следовать законам любви, предстоит прежде всего деятельность отрицательная: не делать того, что делал и что делается вокруг тебя.
12 Мая. Е[сли] б[уду] ж[ив].
[12 мая 1909.)
Жив и даже здоров, но не чувствую уже с прежней силой радость любви. Чувствую не с прежней силой, но, могу смело сказать, чувствую эту радость любви и подчинения себя одной воле Бога больше, гораздо больше, чем прежде.
Вчера писал этот дневник, потом ездил к Гале. Зося неприятна мне, и надо усилие, чтобы быть в любви. И прекрасно: матерьял. Немножко поправил о любви. Всё ужасно плохо в сравнении с замыслом и важностью предмета. Очень интересные письма. От студента о праве – доброе. Записать пока нечего.
13 Мая 1909.
Вчера поправил о государстве и о любви. Мало и плохо. Ездил в волостн[ое] правление. С 3[осей] лучше, не сержусь. Вечером письмо ругат[ельное] от Великанова. Неприятно, но больше его жалко. Как я рад. Душевное состояние не от физ[ических] причин. Благодарю Бога. Погода лучше. Писал много о любви, средне, скорее, плохо. Записать надо одно:
1) Большие мыслители: Хр[истос], Лаотзе откроют истину, люди пониже их духом, ученики (Павел) принизят, приспособят к большинству. Большинство еще принизит, установит легенды. Чем больше круг, тем мельче. А потом явятся уж люди чуждые веры, к[оторые] закрепят. (Не то, глупо.)
Написал письмо Ч[ерткову].
Сейчас выстрел и визг собаки. Верно, убили. Прямо почти физически больно и жалко того, кто убил. Благодарю и за это. Какая радо[сть] жить любовью!
Теперь 6 ч[асов], иду обедать.
Довольно много писал о любви. Не дурно, подвигается. За завтраком С[оня] б[ыла] ужасна. Оказывается, она читала «Дьявол», и в ней поднялись старые дрожжи, и мне б[ыло] оч[ень] тяжело. Ушел в сад. Начал писать письмо ей то, ч[то] отдать после смерти, но не дописал, бросил, главное, от того, ч[то] спросил себя: зачем? сознал, ч[то] не перед Богом для любви. Потом в 4 часа она всё высказала, и я, слава Богу, смягчил ее, и сам расплакался, и обоим стало хорошо.
14 Мая.
Вчера вечер прошел, как обыкновенно. Приятные известия о Фельтене, его суде. Нынче встал рано, пошел в сад, написал письмо Молочн[икову]. Подслушал разговор Копылова с прохожим – скверные слова и неправда, и какое удивительное, ужасное безверие. (Далее в подлиннике начало недописанного слова, без которое следует считать незачеркнутым по ошибке). Тяжелое чувство испытал. Тяжелое чувство еще со вчерашнего. Лучше, чем прежде, но нет того радостного спокойствия, к[оторое] б[ыло] в начале. Письма получил тоже тяжелые – Копыл и крестьянин обличающий. И просители. Хочется, хочется умереть. И без недоброго отчаянного чувства, а просто уйти к Нему и уйти от них (Слово них написано очень мелкими буквами).
Никогда не испытывал такого сильного желания смерти, спокойного и твердого и радостного желания. Кажется, ч[то] нечего делать здесь. Разумеется, только кажется. Если держат меня здесь, то есть и дело, постараюсь делать его. Ohne Hast, ohne Rast [Без поспешности и без промедления.]. А слава Богу, опять от этого желания смерти стало на душе хорошо.
15 Мая.
Нет, нехорошо. Совсем не хорошо. Оч[ень] нравственно упал. Вчера целый день и вечер б[ыл] плох. Приехал Эйнрот и пришел Никол[аев]. Я им стал жаловаться на свою жизнь. Кроме того, два злые письма – одно от Копыла, другое от крестьянина революц[ионер]а, да еще стихи о земле, всё это совсем победило меня. И куда делась преданность воле Б[ога] и радость того, ч[то] бранят, равнодушие к славе людской и сосредоточение жизни на любви ко всем. Оч[ень], оч[ень] плох. Признак того, ч[то] то состояние б[ыло] преимущественно физич[еск]ое. Теперь физическое худо – и ослабел. Но не сдаюсь и не сдамся. Болезнь опять есть матерьял, над к[оторым] работать. Держаться в неделании во время болезни.
