Текст книги "Привычка убивать"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Серж проникся и впитал. Читать он начал с четырех лет, быстро пристрастился к этому полезному занятию и к моменту поступления в среднюю школу уже имел свое собственное мнение по поводу процессов, происходящих в окружающем его мире.

– Вундеркинд! – восхищалась завуч – по совместительству преподаватель истории.

– УО, – кратко резюмировал классный руководитель – физик, он же математик. – Дурная наследственность, не иначе.

Школу Серж посещал неохотно: краеугольным камнем отечественной педагогической системы являлась активная целенаправленная пропаганда советского образа жизни и вообще всего советского. Дореволюционная история, скрупулезно отретушированная советскими учеными, воспевала добродетели мужика и крестьянина и всячески поносила «гнилую монархическую систему с ее осатаневшими прихлебателями». Это показалось Сержу странным, поскольку расходилось с мнением многоуважаемой бабушки-воспитательницы, и потому он с ходу отверг предлагаемую для общего пользования методологию среднего образования. Кроме того, изучение таких дрянных ненужных предметов, как химия, физика, математика и так далее, отнимало драгоценное время, которое можно было потратить с гораздо большей пользой – например, для чтения хороших книг. В доме Лиховских имелась прекрасная историческая подборка, собранная стараниями бабушки, которая не только умудрилась сохранить доставшиеся ей по наследству фамильные манускрипты, но и приобрела у работного люда за бесценок массу замечательных книг из разграбленных в смутные послереволюционные годы дворянских библиотек. Серж запоем проглатывал все, что подсовывала ему бабушка. Примерно треть произведений, имевшихся в библиотеке Лиховских, принадлежала перу зарубежных авторов. Сержа, однако, это нисколько не смущало: бабушка сносно владела французским, относительно неплохо знала немецкий, поскольку по матери была немкой, и в объеме программы Смольного института знала латынь. От нечего делать она охотно делилась своими познаниями с вундеркиндистым внуком, и к десяти годам он легко читал книги, написанные на вышеупомянутых трех языках.

В школе Серж был изгоем. Рабоче-крестьянских детей, которые были дурно воспитаны и плохо пахли, он считал недоумками и не старался скрыть своего к ним отношения. Как следствие, эти самые рабоче-крестьянские дети платили заносчивому номенклатурному ребенку открытой неприязнью, травили его и частенько бивали под горячую руку. В школу он приносил любимые книги и втихаря читал их на уроках, пряча под партой, вследствие чего хронически не успевал по ряду предметов, требующих усидчивости и внимания. В конце концов преподавателям это надоело, и они попытались вызвать в школу вундеркиндова отца. Однако к тому времени папаша-попрыгун уже занимал весьма солидный пост, посещать школу ему было как-то недосуг, и в результате классная руководительница вынуждена была записаться к нему на прием.

– Мальчик должен прекратить читать на уроках, – решительно заявила классная. – Мальчику необходима общественная нагрузка, чтобы он сблизился с коллективом.

Папашка экстренно отдал Сержа на бокс. Там вундеркинду моментально набили рожу, и он наотрез отказался ходить в такое нехорошее место. Примерно то же самое получилось с волейболом и баскетболом – только там рожу бить не стали, а заявили тренеру: «С этим козлом играть не будем. Он нас за людей не считает. А если будете заставлять, мы ему такое устроим – сам убежит!»

Бывшая прима посоветовала оставить парня в покое, но папашка воспротивился – даешь общественную нагрузку и все тут. В конце концов остановились на драмкружке при Доме пионеров: там никто морду не бил, ребята в основном были интеллигентные, и Сержу неожиданно этот вид нагрузки понравился. Он великолепно играл порученные роли и настолько преуспел в театральном искусстве, что инспектировавший Дом пионеров маститый искусствовед был поражен до глубины души.

– Вам нужно обязательно поступать в театральное училище, мальчик мой, – растроганно пробормотал он, поприсутствовав на репетиции. – В вас дремлет великий талант перевоплощения – к этому нужно относиться соответствующим образом! Нельзя разбрасываться тем, что дарит нам мать-природа…

А Серж и не думал разбрасываться – он давно понял свое призвание и не собирался ему изменять. Идя навстречу пожеланиям отца, мальчик перестал таскать в школу книги – теперь он читал ночами, а на уроках спал. В большой квартире Лиховских вундеркинду была отведена просторная комната. После того как все домочадцы укладывались спать, Серж запаливал свечи в двух старинных канделябрах, презентованных бабушкой, и погружался в увлекательный мир истории. Перед мысленным взором юного книголюба вставали панорамы великих битв и хитроумных интриг, он полностью выпадал из пресловутой советской действительности и плыл по хронологическим волнам, запросто сопоставляя себя с известнейшими персоналиями разных времен, беседуя и споря с ними о целесообразности того или иного исторического деяния, как просто повлиявшего на судьбу отдельно взятого народа, так и существенно менявшего мироустройство в целом.

По окончании школы Серж заполучил четверочный аттестат: преподаватели не посмели обидеть вундеркинда, папашка которого к тому времени залез еще выше по партийной лестнице и теперь запросто открывал ногами двери любых большущих кабинетов. Встал вопрос: кем быть? Папаша настаивал, чтобы сын избрал карьеру дипломата или военного – остро хотелось видеть отпрыска в высшем эшелоне управления. Все предпосылки к тому наличествовали: Серж был далеко не дурак, несмотря на свои исторические вывихи, а здоровый протекционизм во все времена считался вполне нормальным явлением.

– Пока я в силе, я тебя везде засуну! – упорствовал номенклатурщик. – Пользуйся! И прекрати дурить – ты своей историей на хлеб себе не заработаешь!

– Ничего, прокормите – вы у меня не бедные, – не согласился упрямый отпрыск и втихаря поперся поступать на истфак Ленинградского государственного университета. Тамошние ученые хлопцы послушали вундербеби и всем гамузом шмякнулись в обморок от выказанных им знаний. Крутили парня три дня и так и этак, пытались выяснить причину такой нездоровой эрудированности, а напоследок, когда Серж процитировал по-латыни какой-то затерханный документишко времен Пунических войн, председатель комиссии – старый умненький профессор – печально вздохнул и развел руками: «Вы, батенька, не по адресу зашли. Увы – но мы вас научить ничему не можем, вы и так все знаете».

«Мне диплом нужен, – скромно сообщил Серж. – Я хочу в архив попасть…»

В порядке частного случая Сержа зачислили сразу на третий курс, и он принялся прилежно посещать занятия. На лекциях спал – он действительно знал все, что давали в объеме университетской программы. Ночами читал книги и жил себе в свое удовольствие: хитроумный папашка купил для отпрыска двухкомнатную квартиру, желая, чтобы он сполна вкусил самостоятельной жизни и привыкал к независимости.

– Денег не давать, жратвы – тоже, – распорядился партийный босс. – Пусть покрутится, зарабатывая себе на хлеб, поработает вечерами – тогда у него отпадет охота ночами читать. И не сметь его обстирывать! Пусть сам! – Последнее было сказано повышенным тоном – специально для глуховатой Марьи Петровны, которая тут же согласно закивала.

Распоряжение папахена было с первого же момента гнусно извращено домочадцами: бывшая прима систематически снабжала любимого сыночка деньгами на карманные расходы, а бабуська-антисоветчица регулярно перла на квартиру внука необъятные авоськи с провиантом, готовила всякие вкусности, раз в неделю наводила у него генеральную уборку и обстирывала. Серж как сыр в масле катался – такая жизнь ему нравилась, и менять в ней он ничего не собирался, полагая, что так будет продолжаться целую вечность.

По окончании университета киндерсюрприз без особого труда добился, чего хотел, – получил совсем недоходную должность в одном из архивов Ленинграда. Вот тут он развернулся на славу! Первые полгода вообще не вылезал из архива: оброс кудлатой бороденкой, отпустил хиппоподобные патлы, покрылся коростой от грязи и посадил зрение – пришлось обзаводиться очками. Дома появлялся крайне редко – некогда было, столько всего нужно прочитать! Бабуська таскала ему готовые обеды, пыталась мыть из бутылки горячей водой и заставляла менять белье.

На работе Серж накоротке сошелся с такой же архивной барышней тридцати лет от роду. Была она очкаста, фигурой неказиста, ликом страшна и дюже вонюча – тоже некогда было за собой следить. Но умна, блин, да начитанна – застрелись! Серж эту дамочку за интеллект шибко возлюбил и познал с нею радость первого плотского восторга, после чего они регулярно развлекались по ночам и в обеденные перерывы прямо в читальном зале либо в хранилище: немытые тела страстно сопрягались на книжных стопках, покрытых исторической пылью, сквозь давно не чищенные зубы прорывались восторженные вопли опять же с историческим подтекстом: «О, мой Цезарь!!! А-о-о, мой Антоний! Мой меч богов, золоторогий Искандер!!!»

А в ответ: «О, моя Клеопатра, властительница душ! Моя Клио, вместилище вековой мудрости!!!»

Вот таким образом и жил наш славный парень – хорошо ему было. Незаметно пролетали дни, размеренно текли годы, в маленьком мирке Сержа царили уют и покой, страшненькая архивная подружка рожать была не приспособлена, что вполне устраивало их обоих. «Крутиться», как советовал папанька, архивариус не желал, вполне обоснованно считая, что не стоит при таких обеспеченных родителях тратить время на добывание теплого места под солнцем. Прокормят!

Однажды Серж заметил, что из специального фонда архива пропадают старинные документы и отдельные листы различных рукописей. В основном это были бумаги, подписанные лицами царствующих домов и их вельможными родственниками, либо исполненные лично монархами пометки, записки и письма. Поначалу архивариус чуть рассудка не лишился при виде такого кощунства. Затем остыл, пришел в себя и принялся скрупулезно вычислять, кто же этим занимается. И вычислил. Хищения были хорошо спланированы и осуществлялись организованной группой, в которую входил также один из руководителей архива, о чем свидетельствовали последние инвентаризационные описи – в них числились давно украденные документы, не заметить отсутствие которых было просто невозможно.

Первым порывом Сержа, как полагается, было желание немедленно сдать всю эту триздобратию в компетентные органы. Но, немного поостыв и поразмыслив, архивариус решил поступить несколько иначе. Судя по размаху деятельности ворюг и полному отсутствию с их стороны каких-либо мер предосторожности, они должны были вот-вот либо попасться сами, либо умотать куда-нибудь подальше, где их не сможет достать карающая десница правосудия.

Составив реестр отсутствующих документов, Серж пришел к выводу, что воры поверхностно знакомы с содержимым хранилища – они брали только то, что лежало рядом, так сказать, на поверхности, и не стремились лезть в глубь неисчерпаемого бумажного моря. А наш парень, перелопативший за годы работы каждый листик в своем архиве, был прекрасно осведомлен, какую историческую ценность представляют собой некоторые документы, до которых не дотянулись грязные руки хапуг. Еще не вполне отдавая себе отчет, каким образом это может ему пригодиться, Серж в течение недели отобрал наиболее ценные, с его точки зрения, бумаги и таким образом насобирал дома целую папку документов. Папку он припрятал на чердаке своего дома, после чего с легким сердцем потопал в УВД и заявил об обнаруженной им недостаче.

Операцию по поимке ворюг разрабатывали непростительно долго и коряво: в момент ее завершения все злоумышленники благополучно удрали за рубеж, оставив родную милицию с носом. Бдительному сотруднику выдали денежную премию и повысили его в должности, после чего он продолжал функционировать в обычном режиме: все свободное время читал, а в перерывах ел и совокуплялся со своей кривомордой подружкой, которая так и не научилась мыться и оттого пахла по-прежнему. Перестройка его не коснулась – из окон архива не было видно коммерческих палаток, «быков» с золотыми цепями и новонавороченных предпринимателей с большими пачками долларов.

Но вот грянул суровый 1993 год. После ряда мероприятий, предпринятых местными правоохранительными органами против когорты влиятельных партийных руководителей, Сержиного папахена упекли в Кресты, откуда он скоропостижно отбыл на пятнадцать лет в Нижний Тагил – за хищения госсобственности в особо крупных размерах. Имущество конфисковали, и благополучная семья номенклатурщика с удивлением обнаружила, что она оказалась на улице. По счастью, квартира Сержа была оформлена на имя матери, поэтому осталась вне поля деятельности судебных исполнителей. Бабушка с матерью переехали к архивариусу, и семья начала жить в непривычном для нее режиме полуголодного существования. От страшного огорчения по поводу утраты супруга (точнее, обеспечиваемого им благополучного положения) бывшая прима как-то незаметно впала в состояние устойчивого нервного расстройства и стала негодна для той престижной работы, на которую ее в свое время пристроил муж-попрыгун. Предпосылки для восстановления прежних позиций отсутствовали напрочь, жизнь становилась все хуже, и нервное расстройство довольно быстро перешло в закономерное тихое помешательство – теперь экс-приму вообще нельзя было никуда выпускать, и она безвылазно сидела дома, под присмотром бабки-антисоветчицы. Серж неожиданно заметил, что оказался единственным кормильцем, и немало удивился этому факту – в его жизни всегда было все как раз наоборот!

– Это что ж – я вас теперь до самой смерти содержать должен? – опечалился архивариус – его мизерной зарплаты не хватало даже для того, чтобы прокормить самого себя. – Нет, так не пойдет – надо что-то придумать…

У страшненькой подружки Сержа имелась заначка на черный день: в результате строжайшей экономии она скопила за годы работы две тысячи долларов. Путем длительных переговоров, проходивших под эгидой нешуточной угрозы полного разрыва отношений, нашему парню удалось уболтать архивную диву, и она скрепя сердце отдала ему эти деньги.

Серж в первом попавшемся турагентстве приобрел пятидневный мини-тур по Европе, выправил документы и наведался на чердак, где до поры пылилась надежно припрятанная заветная папка, упакованная в целлофан. Покопавшись в бумагах, архивариус извлек три документа, определенным образом связанные с маршрутом предстоящего тура, папку снова упрятал и пошел домой собирать вещи.

– Куда собрался? – праздно поинтересовалась престарелая антисоветчица, наблюдая за сборами внука.

– За границу! – лаконично выкрикнул Серж – бабушкина глухота с возрастом росла в геометрической прогрессии.

– Все нормальные люди рано или поздно бегут за границу, – с видом безропотной покорности судьбе констатировала Марья Петровна. – Нас, значит, бросаешь… Ну, ничего – мы как-нибудь перебьемся. Мать твою отдам в психдом, сама помру потом – надоело мне тут… Лишь бы ты там нормально устроился. Языки знаешь, не дурак, у тебя все должно получиться…

– Я скоро вернусь! – гаркнул Серж в бабкино сморщенное ухо. – Немного денег вам привезу! Так дальше жить нельзя!

– Оттуда никто не возвращается, – покачала головой Марья Петровна. – Там хорошо. А деньги просто так тебе никто не даст – дураков нет.

– Посмотрим, – загадочно пробормотал Серж, взял чемодан и, поцеловав на прощание бабку, покинул квартиру – его группа отправлялась вечерним рейсом.

Оказавшись в Австрии, Серж отстал от группы, нанял таксиста и прокатился по одной из исторических областей этой сказочной страны. Путеводителя у него не было, но он в нем и не нуждался, поскольку прекрасно ориентировался на местности, помня еще с детства названия каждой деревушки и поместья, вычитанные в бабкиных книгах.

Первый намеченный для посещения замок вполне оправдал надежды архивариуса: здесь все дышало стариной, нынешний владелец – прямой потомок знатной династии, некогда правившей этими землями и водившей родство с несколькими монаршими дворами Европы, не счел нужным ничего переделывать на современный лад, а лишь отреставрировал доставшиеся ему по наследству владения.

– Какая прелесть, – слегка взгрустнул Серж, озирая исполинских размеров зеленую лужайку перед вековыми стенами из тесаного камня, окаймленную стриженными по линейке шпалерами декоративного кустарника. – Я бы продал душу дьяволу, чтобы владеть всем этим…

Хозяин замка принял Сержа в огромной библиотеке, по совместительству служившей и кабинетом. С заметным душевным трепетом обозрев величаво взиравшие на него корешки старинных фолиантов, Серж приступил к изложению предмета своего посещения. Разговор вели на немецком – посетитель прекрасно понимал владельца замка, а вот владелец пришел в немалое смущение, вслушиваясь в речь неожиданного визитера.

– Вы немец? – поинтересовался он. – Из какой провинции происходите?

– Немец? – хмыкнул Серж, припомнив неоднократно читанный булгаковский шедевр. – Хм… Да, пожалуй, немец. Отчасти. Отчасти поляк, отчасти русский. Космополит, в общем. На диалект внимания не обращайте – я изучал языки по старым книгам под присмотром бабушки-дворянки, а посему речь моя изобилует давно вышедшими из употребления анахронизмами. Но вы меня понимаете?

– Понимаю, – кивнул владелец замка. – Мне приятно слушать вашу речь – давно не встречался с людьми, употребляющими столь изысканные выражения.

– В таком случае, взгляните на этот документ, – Серж извлек из потайного кармана жесткий конверт и вручил отпрыску древней династии пожелтевший от времени листок.

По прочтении документа лицо отпрыска пошло красными пятнами, лоб вспотел, а руки предательски задрожали.

– Это… Это не более чем искусная подделка, не правда ли? – нервически улыбаясь, предположил он. – Упоминание об этом документе имеется в эпистолярном реестре музея нашего рода, но… но сам он давно и безнадежно утрачен. Вы никак не могли… Где вы взяли ЭТО?!

– Я спер его из большевистского архива, – не стал врать Серж. – Он подлинный – я вам это гарантирую своим честным словом. Если есть желание, отправьте на экспертизу. Я дам вам свои координаты, телефон, и вы прямо сейчас можете справиться обо мне по месту работы – дабы не подумали, что явился тут к вам мошенник и пытается всучить какую-то дрянь. Телефон, надеюсь, у вас имеется? Подумайте, я не спешу.

Тут следует оговориться: пояснить, отчего отпрыск пошел пятнами, а наш парень вел себя так уверенно. Документик являлся не чем иным, как откровенной запиской одного умирающего принца, в которой говорилось, что какой-то сынишка его рожден не богом даденной супругой, а прижит от некоей польской маркитантки. И, таким образом, вся ветвь, отпочковавшаяся от знатного рода через этого сынулю, является незаконнорожденной – в том числе и отпрыск, ныне владеющий замком. Понятно теперь, отчего пятна и нервическая дрожь?

– Да нет, экспертиза, как мне кажется, тут ни к чему, – после продолжительной паузы решил отпрыск. – Знаете, я вам почему-то верю… Сколько вы хотите за этот документ?

Серж задумался. Он никогда не продавал ворованные документы и понятия не имел, сколько они стоят.

«Как минимум пять тысяч баксов, – подумал он. – Две – Офелии вернуть (так звали его страшненькую подружку), и три – себе. Если удастся оставшиеся две бумажки пристроить за такую же сумму, можно потом целый год кататься как сыр в масле. А вообще, лучше пусть сам скажет – может, больше даст…»

– Я хотел бы выслушать ваше предложение, – дипломатично заявил Серж. – Документ, сами понимаете, имеет немалую историческую ценность. Особенно для вас. И я хотел бы получить сумму в долларах. Мне так удобнее…

– Видите ли, в настоящий момент я испытываю некоторое стеснение в средствах, – замялся отпрыск. – И потому не могу выплатить вам подлинную стоимость этого документа…

«Сволочь, – расстроился Серж. – Зря старался. Ну, пусть будет хоть три тысячи. Как-то еще остальные удастся продать – если вообще удастся…»

– В долларах, значит… – Отпрыск ловким движением извлек из нагрудного кармана калькулятор, потыкал кнопки. – Так-так… Если вас устроят сто тысяч долларов, я буду рад приобрести у вас этот документ. Понимаете, в другое время я бы, разумеется, дал вам больше, но сейчас – увы…

Серж чуть не поперхнулся. Черт! Неужели эта бумажка может столько стоить?!

– Хорошо, я согласен, – после некоторой паузы сообщил он. – Мне нужны наличные. У вас есть наличные?

– Проедемте в банк, – отпрыск вскочил со стула, смахнул со стола бумажку и упрятал ее в массивный сейф. – Помилуйте, молодой человек, – ну кто держит такую сумму в наличных? Проедемте – тут недалеко. И еще одно условие… Вы никогда и никому не должны говорить, что такой документ существует. Понимаете? Никому. Договорились?

– Договорились, – согласно кивнул Серж, а про себя отметил: эти ребята так носятся со своей генеалогией и чистотой рода, что готовы выложить огромные деньги за какой-то дрянной пожелтевший листок, в общем-то, особой исторической ценности не имеющий. Надо будет взять это на заметку…

Оставшиеся два документа архивариус «пристроил» в тот же день, выручив за них в общей сумме 25 тысяч долларов. Это были безобидные экстракции из переписки неких особ, принадлежащих к венценосным фамилиям Европы, никакого компромата в себе не содержали и ценны были лишь тем, что являлись приятным напоминанием потомкам о давнем величии захиревших родов.

«А компромат, оказывается, весьма дорогая штуковина, – сделал вывод Серж, укладывая деньги в чемодан под слой белья – навык перевозки крупных сумм через границу у него отсутствовал напрочь. – Даже через века угроза огласки тех или иных данных компроментирующего свойства прекрасно сохраняется во всей своей первозданной свежести – как будто только вчера возникла. А вот неплохо было бы найти чего-нибудь такое гаденькое на ныне царствующие фамилии да содрать с них энное количество миллионов. Купить себе замок, обобрать все букинистические подвалы Европы и жить себе в погребе с винами, наплевав на все земные проблемы. Но сначала ведь найти надо…»

Через таможенный досмотр в обоих аэропортах Серж проскочил на удивление легко. На него просто не обратили внимания: рыхловатый плешивый интеллигент-очкарик с неловкими манерами и потрепанным чемоданом ни у кого не вызвал подозрений – казалось, он органически не способен на какой-либо противоправный поступок.

Вкладывать в какое-либо предприятие свои шальные деньги архивариус не стал, поскольку был глубоко не в курсе финансово-экономических перипетий внешнего мира, расположенного за окнами его архива. Он рассчитался с Офелией, раздал долги и, припрятав основную массу долларов на чердаке – рядышком с папкой, принялся жить в свое удовольствие. Каждые полгода Серж ездил в небольшие туры по Европе и потихоньку сбывал уворованные в архиве документы. Голубая мечта о старинном замке в одной из исторических областей Австрии с роскошной библиотекой и винным погребом, увы, была несбыточной – баснословных прибылей наш историк не добыл, как ни изощрялся. Однако определенную сумму для безбедного житья в пределах России скопить ему все же удалось. Серж стал со временем размышлять, куда бы вложить свои средства, совершенно недоступные для книжного червя, и вполне приличные, допустим, даже для бизнесмена средней руки. Судите сами: триста тысяч долларов на чердаке и еще сотни полторы штук, рассованные по сервантам и банкам в кухонных шкафах, – это довольно веский повод для тревожных ночей и мрачных размышлений о нестабильной ситуации на валютной бирже.

Со временем вопрос насчет вложения средств решился сам собой. Как-то Серж встретил на набережной одного типа, который вместе с ним в школьные годы посещал драмкружок. Они не виделись очень давно, но Серж сохранил о типе самые теплые воспоминания: в отличие от основной массы, тот хорошо относился к гонимому младым советским коллективом вундербеби и считал его гением.

– Поехали, вмажем, – пригласил тип, звали его Витя, и потыкал пальцем за спину. Серж оглянулся: сзади к ним медленно приближалась какая-то вся из себя сверкающая и нестандартная по размерам иномарка. Архивариус в машинах совершенно не разбирался, но понял – это круто.

– Куда? – поинтересовался архивариус, по-новому взглянув на старого приятеля и припоминая мельком слышанный не раз термин «новый русский»: золотыми цепями Витя обвешан не был, пальцы в гайках не страдали, но прекрасно сшитый костюм из дорогущего материала сидел на его грузной фигуре как влитой, а сытое холеное лицо излучало непоколебимую уверенность и даже какую-то тайную власть.

– Да в какую-нибудь забегаловку, – небрежно бросил Витя и повез сокружковца в «Невский палас».

На десятой минуте застолья Серж с некоторым удивлением узнал, что практически все молодые люди, которые когда-то совместно с ним посещали драмкружок, добыли себе хорошее место под солнцем и немало преуспели в этой жизни.

– Искусство перевоплощения нам привили – вот что, – авторитетно заявил Витя, с милой простотой снимая дорогую туфлю, чтобы почесать черенком вилки пятку. – Роли научили играть – и нам это нравилось. А в этой паршивой жизни очень важно уметь играть какую-то роль, когда это нужно. Вот мы и поднялись маненько – кто как мог…

Принимать алкоголь наравне с Витьком было сложно, не привык архивариус к таким перегрузкам. На сорок восьмой минуте застолья укушавшегося до галлюцинаторного состояния Сержа внезапно посетил припадок спонтанного откровения: задиристо мыча и теребя вымазанными в индеечном жиру пальцами фирменный галстук старого приятеля, он рассказал ему о своих проблемах с долларами. Полный расклад дал: с момента уворования рукописей до закладки в банку с гречкой очередной партии валюты, привезенной из последнего круиза.

– Что бумаги спер – красавчик, – похвалил Витя, снимая галстук и небрежно вешая его на плечо собеседника – один черт, тряпка безнадежно испорчена. – Что этих козлов сдал – тоже красавчик. Надо же, педофилы фуньковы – культурный фонд Родины разворовывать! Это ж сразу мочить надо – на месте. Надо было мне звякнуть, я бы организовал – хер бы они за бугор рванули, отвечаю!

– Педофилы – это… Ммм-мых… Это не совсем то, – плавающим движением поводя рукой, поправил Серж и смутился. – Это те, которые… Ммм-мых! А я ведь тоже того… Культурный фонд…

– Но ты ж чуть-чуть, самую малость! – успокоил его Витя. – Чуть-чуть – можно. Если по чуть-чуть – это нормально. Но не так же! Не грузовиками же! Не – мочить надо было… И ты за базаром следи: чего ты первому встречному про свои бабки расклады даешь? Тебе что – жить надоело?

– Но я никому раньше… Ммм-мых! Никому! Витя! – пьяно заканючил Серж. – Я тебе первому – как старому товарищу…

– Короче – чтоб я больше таких базаров за тобой не слыхал – ты меня понял? – строго условил Витя, нацелив толстый указательный палец на собутыльника. – Меньше болтаешь – дольше живешь. Не я придумал… А насчет бабок можно все устроить. Эта проблема – не проблема. Оставь себе на жизнь, а на все остальное купи недвижимость. Сейчас еще можно. Через пару лет оно подпрыгнет раз в десять, можно будет такие деньги сделать! Но смотри – сам не лезь никуда: моментом кинут, закурить не успеешь. Дай телефон, завтра созвонимся – я все устрою. Я, кстати, как раз этим и занимаюсь в последнее время…

Сержу страшно повезло – он не пострадал от своего красноречия. Несть числа примеров тому, как многие такие вот доверчивые людишки пропадали без вести за гораздо меньшие капиталы. Витя имел свои понятия о порядочности: он не стал «разводить» старого приятеля на деньги и не сообщил кому следует, что есть такой лопух, у которого можно без проблем забрать хорошую сумму «зеленью». Более того, бизнесмен то ли по старой дружбе, то ли в силу какого-то затаенного попечительского порыва решил взять на себя заботу о профанистом историке, который, вне всякого сомнения, моментально угодил бы в непредсказуемую переделку, начни он действовать самостоятельно.

На следующий день бизнесмен посетил архивариуса прямо на рабочем месте и представил ему рекомендательный список недвижимости, которую можно было хоть сегодня приобрести в объеме имеющихся у Сержа средств.

– Все сплошь – старый фонд, – пояснил Витя, постучав пальцем по списку. – С виду халупы, развалины. Потому недорого. Но все крепкое и добротное, на века строили. Сам проверял – мои инженеры там все обстукали. Забацаешь «евро» и будешь жить как король. Потом, через пару лет, загонишь за такие деньги, что можно будет сразу валить за бугор, открывать счет в «Америкэн-кредит» и покупать виллу на… где там? Ну, в классном месте каком-нибудь, короче. Выбирай.

Идея насчет забугра Сержу понравилась: он пробежал глазами по списку, неожиданно озарился счастливой улыбкой и, ткнув карандашом в одно из наименований, попросил благодетеля отвезти его туда для ознакомления.

– Можно, – согласился Витя, и они отправились осматривать будущие владения архивариуса.

Просторный двухэтажный дом на набережной канала Грибоедова выглядел стопроцентной развалиной. Только-то и было дома, что толстые стены, чудом сохранившаяся черепичная крыша да перекрытия из прогнившего дерева. Серое снаружи, ветхое внутри, загаженное и сырое, на любого нормального индивида это строение производило самое гнетущее впечатление. Но только не на архивариуса.

– Брысь отседа! – гаркнул пухлый Витя на двух спавших в гостиной бомжей. – Щас взрывать будем!

Бомжи покорно убрались восвояси.

– Ну и что тебе тут? – обескураженно воскликнул Витя. – Я те отвечаю – это самый плохой вариант. Стены – да, не спорю. Цена тоже – совсем ничего. Но тут ремонту-то сколько! Все заново делать. Поехали, посмотрим другие объекты – у нас есть порядка двух десятков домов, которые в сто раз лучше этого. Поехали!

– Спасибо, не надо, – скромно отказался Серж, прохаживаясь по дому и сияя ликом, аки бриллиант в куче прошлогоднего навоза. – Этот дом – вместилище интриг и страшных тайн великой империи.

– Мочили кого-то? – деловито поинтересовался Витя.

– Этот дом принадлежал Остерману, – пояснил Серж. – На втором этаже размещалась его тайная резиденция, оборудованная специальными акустическими устройствами – Яган частенько наведывался сюда по вечерам и слушал. Это, между прочим, малоизвестный факт: в официозе здесь располагался литературный салон с кофейней. В салоне, как сейчас принято выражаться, тусовался питерский бомонд, собирались весьма интересные люди – как просто талантливые деятели искусства и литературы, так и видные политические фигуры, которым было приятно скоротать вечерок в обществе Аполлоновых слуг. Они тут расслаблялись, умилялись, влюблялись, швырялись деньгами и порой несли всякую околесицу, из которой опытные люди вычленяли крупицы истины. Представляешь, сколько тайн здесь было выболтано?