Текст книги "Изгой"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Глава 3

По окончании съемки Ирина объявила, что полна решимости угостить нас обедом в некоем расположенном неподалеку замечательном местечке.

Мы возражать не стали, а Олег Самойлов отказался, сославшись на необходимость как можно быстрее сдать материал.

Меня несколько удивил тот факт, что ни одна из дам не истребовала копию интервью. Я поспешил исправить их оплошность, решив, что нелишним будет продемонстрировать Ирине мою деловитость и сообразительность.

– Как насчет копии записи?

Ирина одарила меня очередной улыбкой – только это была улыбка молодой мамаши, обнаружившей, что ее карапуз внезапно напрудил в ботинок вредному соседу. А Ленка досадливо скривилась и буркнула:

– Никак.

– Эээ...

– В восемь вечера по эн-эн-си, – пояснил Олег. – Если есть канал. Если нет – после одиннадцати на следующих ресурсах...

Он перечислил ряд ресурсов и, не уловив понимания в моем взгляде, расшифровал:

– Если кто-то опубликует материал раньше, чем его сдам я, – мне просто не заплатят.

– Все понял. – Мне стало неловко – дубина, мог бы и сам догадаться!

– Насчет этого – тоже после одиннадцати, – Олег ткнул пальцем в Ленкину камеру. – Хорошо?

– Обижаешь, коллега, – Ленка убрала камеру в сумку, гордо скрестила руки на груди. – Никаких римейков, ты идешь примой. Это так, для себя, для домашней истории.

– Ну и замечательно, – Олег, похоже, обрадовался неожиданному Ленкиному благородству. – Буду должен. Если что, обращайся, всегда рад помочь.

– Обязательно, – совершенно серьезно кивнула Ленка.

А Ирина в решении судьбы записи участия так и не приняла – и тем самым окончательно меня запутала.

Я, как обыватель, весьма поверхностно знакомый с кухней СМИ, полагаю, что главный в этом процессе – тот, кто все организовал и брал интервью. Олег, на мой взгляд, здесь был вообще не нужен: если девчата в формате грядущих разбирательств боялись подставить штатных операторов, с этой функцией легко бы справилась Ленка. По-моему, она не шутила, когда перед интервью интересовалась, не придется ли ей поработать оператором.

Мы покинули здание «HREN-TV», распрощались с Олегом и направились к своей машине, по дороге решая, что лучше: десятиминутная прогулка пешком или две минуты езды и неизвестно сколько времени на маневры в поисках свободного места для парковки.

– Там в полдень всегда забито, – пояснила Ирина. – Так что найти место для машины – проблема.

Федя машину бросать не хотел: это противоречило нашему принципу постоянной готовности к немедленной эвакуации. Я горел желанием прогуляться и начал приводить доводы в защиту пешеходного движения. Федя засомневался и ненадолго впал в раздумье, а Ленка очень кстати вспомнила про Леху и достала телефон:

– Ликуй, подруга! У нас тут спонсор есть – я тебе целый вагон бабла сэкономлю...

Похоже, она искренне обрадовалась возможности сделать Ирине приятное: было заметно, что наша эгоцентричная звездочка испытывает чувство вины перед подругой за свое безобразное поведение в ее отсутствие.

Пока Ленка определялась с Лехой насчет встречи, мы переоделись в нормальные тряпки – было желание немедля выкинуть вонючие изделия луноликих братьев, но поблизости не было мусорных ящиков, так что пришлось упрятать толстовки в багажник. Неплохо было бы еще принять душ, но за результат не ручаюсь – мне кажется, эти боевые отравляющие вещества пропитали нашу кожу насквозь, и теперь мы будет вонять до скончания веку.

– Минуточку... Почему интернет-кафе? – Ленка была чем-то недовольна. – У меня дежавю или кто-то грозился накормить нас обедом?.. А, есть, да? Ну смотри, не разочаруй меня... Хорошо, минут через десять будем. Кстати, у нас тут «плюс один» – это не ввергнет тебя в долговую яму? Ну, молодец: я знала, что на тебя можно положиться. Все, давай, мы отправляемся в путь...

Ирина подтвердила: да, в двух кварталах отсюда есть интернет-кафе «Разруха» (именно туда она нас и собиралась вести), и там, что удивительно, вкусно и недорого кормят. Вот такое приятное совпадение.

На радостях я выдал комбинированный вариант прибытия к точке встречи: Ленка, Ирина и я пошли пешком, а Феде доверили перегнать машину и найти удобное место для парковки. Нельзя не заметить, что виноватая Ленка выдала ключи по первому требованию – обычно в таких случаях она капризничает и всячески подчеркивает свою матнезависимость.

Эта короткая прогулка меня порадовала: я давно не получал такого удовольствия.

Ирина с Ленкой оживленно болтали о всяких глупостях, смеялись и толкали друг друга, как две расшалившиеся пятиклассницы. Я шел рядом, смотрел на Ирину, изредка ловил ее ответные взгляды, и на душе у меня был праздник. Оттаяла душа, вылезла ненадолго из-за бронированного люка, тихонько покашливая и подслеповато щурясь на свет Божий.

Все хорошо. Жизнь не кончена. Прекрасная погода, мир полон умиротворяющей бабьелетней неги, прекрасная женщина идет рядом... Что-то подсказывает мне – я ей небезразличен, и это задевает некие потаенные струнки моей души, которые тихонько поют, выдавая нежную хрустальную мелодию, убивающую чувство постоянной тревоги и страха перед беспросветным будущим...

Нет, я не буду работать камикадзе. Это одноразовая тема, она годится только для конченых фанатиков и вконец отчаявшихся людей, у которых в этой жизни не осталось ничего хорошего. Надо будет как следует подумать на досуге, как повлиять на Ленку, чтобы поломать ее деструктивные стереотипы. Пересидим, переждем, все утрясется, рассосется, образуется – глядишь, и жизнь наладится...

* * *

Мобильный Федя ждал нас у входа: он и место для парковки нашел, и разместил машину так, что в случае необходимости можно бодро отчалить, всего лишь перескочив через невысокий бордюр.

Стратег. Вот уж точно про кого можно сказать: мы за ним – как за каменной стеной.

В «Разрухе» действительно был довольно внушительный обеденный зал, а собственно терминалы располагались на втором этаже, в четырех галереях.

На этот раз Леха никаких ухищрений не придумал – то ли времени не хватило, то ли отсутствовали свободные места: наш столик был вторым справа от входных дверей, что создавало немалые удобства для группы захвата, коль скоро таковой суждено было с нами пересечься.

Пока мы знакомились с меню, Ленка презентовала Леху:

– Ну вот, как раз тот самый лидер «РСС» – Русского Сетевого Сопротивления... – и далее – по формуляру.

О да, это прозвучало солидно. Ленка в этот момент была переполнена помпезностью и собственной значимостью. Лидер Русского Сетевого Сопротивления! Я даже взревновал слегка: Леха не стал отпираться – лидер так лидер, вид имел важный и значительный и привычно играл роль заправского шпиона.

Ирину он закономерно заинтересовал не как мужчина (по крайне мере, мне так показалось), а сугубо с профессиональной точки зрения. Ситуация вполне понятная: лидеры разнообразных сопротивлений не шастают табунами по студиям, где обитают репортерши из хороших семей, так что Леха для нее – фигура как минимум занимательная и необычная.

Мы с Федей взяли «пельмени от Трофимыча» и кучу разных салатов, девчата – форель в сыре, а Леха, как и положено лидерам, мужественно постился и пил дешевый сок из пачки. Выше или ниже сточных сооружений ловили форель – я не в курсе, но собачки у «Трофимыча» были вполне приличные: пельмени ничем посторонним не пахли и пролетали в пищевод с непринужденным свистом.

Когда обед подошел к концу, Ленка поинтересовалась, как там поживает замечательная идея, ради которой, собственно, мы сюда и приперлись. Леха сделал страшные глаза и покосился в сторону Ирины.

– Ну ты даешь! – обиделась Ленка. – Я не поняла, ты каким местом сейчас слушал? Человек только что отснял интервью с нами! Человек знает нас буквально с пеленок! Ну?! И чего тебе непонятно?

Вообще-то, если по большому счету, человек был представлен нам не более двух часов назад, а «с пеленок» (видимо, речь идет об институте) знает только Ленку. Причем Ленку, которая до недавнего времени никаким образом не была связана с особо опасными преступниками, пребывающими в федеральном розыске. Так что Лехино косоглазие можно считать вполне оправданным.

– Ну, я даже не знаю... Если ты ручаешься...

Да, на этом Лехино лидерство, вкупе со шпионством, и кончилось – в чем его не стоит особо винить: в мире, как мне кажется, найдется немного людей, способных успешно противостоять Ленкиной экспрессии.

– Да хорош уже пальцы гнуть – излагай! – приказала Ленка, листая меню в сторону кофе и десертов. – А то сейчас обидимся, еще по форели закажем.

– Да мне не жалко, – Леха с непонятной нежностью погладил объемный пакет, висящий на спинке его стула. – Заказывайте на здоровье.

– А по три?

– Эээ... А вы не лопнете?

– Короче! Что на этот раз хочет от нас Родина?

– Эмм... Ну ладно. Родина хочет, чтобы вы возглавили народное восстание.

– В какой стране? – деловито уточнила Ленка.

– Да не в стране, – успокоил Леха. – А в отдельно взятом гадюшнике.

– И в каком же, если не секрет? Мы об этом гадюшнике знаем?

– Еще как знаете. Это общежитие ГПТУ имени Розенбаума.

Ленка пожала плечами: это звонкое название ей ни о чем не говорило.

Мы с Федей переглянулись. Да, это местечко нам знакомо – оно теснейшим образом связано с нашими недавними злоключениями. Вернее, с некоторыми субъектами, родичи которых в настоящий момент нас активно разыскивают.

– Слышь, ты, убежище порока, – жестко напомнил Федя, не стесняясь присутствия Ирины. – Ты ничего не забыл? Ты определись – никаких намеков и кивков в ту сторону...

– Никаких намеков, – подтвердил Леха. – Я помню. И с вами это никак не связано. Просто на данный момент это точка кипения номер один. Там сейчас назрела такая ситуация, что в любой момент может быть взрыв. У нас два варианта: либо мы вмешаемся и организуем там все как надо, либо будет жуткая кровавая бойня с кучей трупов и сотнями сломанных судеб.

Ирина тотчас же засверкала глазенками и настроилась на Леху: вот оно, с этой темы, наверное, сюжеты можно косяками стричь.

– Замечательно! – Ленка оживленно потерла ладошки. – Куча трупов – это здорово. Что может всколыхнуть зажравшуюся общественность? Куча трупов. Хорошо, конечно, если это будут трупы врагов, но... Леха, это будут трупы врагов, да?

– Ну, это уж как получится, – Леха неуютно съежился – не понравилась ему такая откровенная кровожадность нашего главного идеолога. – Это теперь будет от вас зависеть.

– Ладно – давай, излагай, – Ленка достала блокнот и изготовилась записывать. – Детали, цифры, данные – мы слушаем.

– Хорошо. Запаситесь терпением – это займет некоторое время. Итак, дела обстоят следующим образом...

* * *

В целях экономии времени я не стану приводить целиком Лехин доклад об обстановке, доведу только суть, две цитаты – майскую и сиюминутную и одну свою ремарку по ситуации.

Общежитие ГПТУ им. Розенбаума рассчитано максимум, на триста человек. Четыре этажа, на каждом (кроме первого) по двадцать комнат на четыре человека. Сейчас там живут двести тридцать пять студентов и более трех сотен гастарбайтеров-азиатов из бывшего СССР. Нормальный такой лимит, да? Если студенты живут по шесть человек в комнатах, рассчитанных на четыре койки, то южные гости в таких же комнатах ютятся десятками, спят на полу в затылок друг другу и поворачиваются строго по команде.

Но это так – преамбула. Во многих студенческих общежитиях Москвы примерно такая же картина, и ничего, никто не жалуется – ректора, они тоже люди, временами хотят есть, и не только хлеб с маслом.

«Держит» сие достославное заведение сборная команда с Северного Кавказа. Это полтора десятка «целевиков», которые числятся в ГПТУ и других вузах, расположенных неподалеку. Примечательно, что до недавнего времени команду возглавлял некто Рустам, который в мае сего года нечаянно умер вследствие наших неловких телодвижений. Ну так вот, Рустам умер, а команда – нет, и ничего не изменилось. Все как было, так и осталось: студенты платят «дань» за спокойную житуху, регулярно «делятся» продуктами, посылками и прочими привлекательными для джигитов вещами, а студентки отрабатывают натурой, скрашивая суровый досуг славных горских воинов. Обратите внимание: численное соотношение явно не в пользу джигитов – даже если вычесть дам (это немногим более полусотни), все равно получается примерно по десятку славян на брата. И что же, никто не ропщет, не возмущается, не предпринимает никаких попыток изменить существующее положение вещей? Вы знаете – бывает, но очень редко. Потому что любые выступления против правящего режима мгновенно подавляются самым жесточайшим образом. Вот вам цитата из нашей с Лехой майской беседы (да это не беда, что – майской, все актуально и по сей день):

– В Москве есть так называемый «Штаб Самообороны». Декларативно – создан для защиты кавказской молодежи от произвола властей и местного населения. Опускаю детали, сразу к конечному звену: в Штабе этом есть Отдел Физической Защиты. Декларативно – для этой самой защиты. На самом деле это зондеркоманды для подавления любых проявлений Русского Сопротивления. В этих командах – сплошь спортсмены и бывшие боевики, в основном чечены. Они разбиты на отряды, отряды – на десятки. У каждого отряда есть район, зона ответственности.

– И чем они занимаются?

– Выявляют очаги Русского Сопротивления и самым жестоким образом подавляют их.

– В чем это выражается? Примеры есть?

– Примеров – полно. Я сам лично в марте сего года получил по морде в общаге ГПТУ имени Розенбаума. Наши там организованно выступили против чуркохедов – они, помимо всего прочего, в этой общаге раз в месяц дань собирают, а на праздник решили еще дополнительно поднять денег – ну и, короче, лопнуло народное терпение. Была драка, чуркохедам дали как следует, они вызвали зондеркоманду – и общагу утопили в крови. Заводил искалечили так, что они теперь до конца жизни будут на колясках ездить, двоих убили. И не надо спрашивать, почему не вызвали милицию! В этой общаге милиция дежурит круглосуточно: сержант Гасанов с прапорщиком Муслимовым и так далее...

Вы, наверное, уже поняли, что Леха к этой злополучной общаге испытывает особо нежные чувства. Мы это поняли давным-давно, так что любые поползновения в сторону изменения существующего строя в данном отдельно взятом гадюшнике воспринимаем скептически. Это, однако, не повод для того, чтобы затыкать человеку рот – тем более в присутствии постороннего, так что мы сидели и с самым серьезным видом слушали Лехин доклад.

Ничего такого особо выдающегося в этой ситуации нет, положение в общежитии ГПТУ им. Розенбаума – это своего рода модель ставшего уже привычным российского молодежного симбиоза «джигиты – славяне», с фотографической точностью копирующего общую ситуацию в стране: несколько наглых крепких горцев, спаянных в слаженный коллектив по земляческому принципу, присасываются к толпе неорганизованных и разобщенных славян, управляют ими, подавляя их волю репрессивными методами, и вольготно живут за их счет.

Здесь, однако, большую роль играет численное соотношение, идентичное тому, что бывает при паразитарной инфекции любого живого организма. Пока паразитов немного, организм их терпит, кормит, исподволь противостоит им, вырабатывая специфические защитные механизмы, и вообще мирится с их существованием. Но как только количество паразитов превышает норму – особенно если это происходит внезапно, без плавного перехода – наступает кризис. Организм либо мобилизует все защитные ресурсы и радикально отторгает расшалившихся паразитов, либо благополучно сдыхает, погребая паразитов под своей разлагающейся мертвой плотью.

Вот это, как вы уже наверняка поняли, была моя ремарка – и все, я больше не буду мучить вас отсебятиной, дальше только суть.

Очевидно, любимая Лехина общага с таким численным соотношением вполне себе спокойно существовала бы и далее: как-то они там уже притерпелись друг к другу, освоились, обвыклись, изучили каждого паразита от и до и приноровились к их повадкам...

Но случилось так, что в начале сентября в общежитие ГПТУ им. Розенбаума перевели еще полтора десятка «целевиков» из соседних вузов. Казалось бы – и что такого? Как полтора десятка людей могут повлиять на сложившийся уклад многочисленного студенческого сообщества?

Оказывается – могут.

Вот эти новые экземпляры были щедро наделены повышенной злобностью, активностью и жадностью.

Вот вам сиюминутная цитата – из разволновавшегося Лехи, уже не особо заботящегося о правильном построении фраз:

– Ну, короче, натуральный беспредел! Грабят жестоко, буквально выворачивают карманы, у них такой термин появился – «стричь стадо». Девчат теперь имеют в душевой, на лестнице, короче, где поймают – если раньше хоть какую-то имитацию добровольности создавали, то сейчас буквально насилуют! Пацанов избивают за то, что в женские комнаты заходят, – типа это наши бабы, вам, чмошникам, в праве на размножение отказано! Ну, и самый тревожный симптом: в общаге появился героин. Раньше была только трава – через них же, с верхних этажей. А в последнюю неделю – шприцы валяются, «вмазанные» студенты слоняются, два передоза уже было. Жуть, короче...

В общем, студенты на грани взрыва. Леха утверждает, что в коллективе созрела вполне серьезная идея: закупить топоры, ножи побольше и устроить массовую резню. То есть вырезать всех кавказдюков – а дальше будь что будет. Уже и инициативная группа сформировалась, готовая возглавить резню: пусть потом хоть всех пересажают – дальше так жить просто невозможно...

– И что, никто никуда не пробовал жаловаться? – удивилась Ирина.

– За две недели – полторы сотни заявлений – в милицию, в прокуратуру, в ФСБ, куча писем в администрацию, руководство, префектуру...

– И что?

– Что значит – «и что»? – Леха даже обиделся. – Ты что, не была студенткой?

– Ну, я москвичка, в общаге не жила...

– Понятно... Короче, никакой реакции. А выступать открыто – типа митинг какой-то там или демонстрация – никто не собирается. Потому что зондер– команды никуда не делись. В общем, вот такая ситуация. Если мы не вмешаемся – будет резня.

– Замечательно, – Ленка сыто зевнула. – Тридцать трупов – это здорово.

– Можно узнать, что тебя так радует? – обескураженно уточнил Леха.

– Можно. – Ленка деловито перечислила: – Такого еще не было – это прецедент. Общество и власти вынуждены будут признать, что такой вопрос есть и он требует немедленного решения. Проверки общаг, комиссии, команды органам – обратить внимание и так далее. Короче – движение.

– Я тебе по опыту предыдущих происшествий подобного рода могу дать расклад, как это все будет, – уныло сообщил Леха. – Пересажают кучу студентов, кое-кого поубивают. ДПНИ организует марш протеста, его разгонят, будет усилен надзор – но не за джигитами, нет, а за русскими, потому что все это будет проходить под эгидой – «озверевшие русские свиньи режут примерных кавказских студентов». Все очень быстро уляжется и пойдет своим чередом. И теперь другие студенты уже никогда не решатся на такой шаг – наученные горьким опытом своих предшественников. Какой смысл бунтовать? Система все равно задавит, так что лучше сидеть и не рыпаться.

– Ну так сидите и не рыпайтесь, – с серьезным видом посоветовала Ленка. – Если вы такие умные, все наперед знаете, опыта у вас – выше крыши... Или перережьте всех там и садитесь оптом в тюрьму. А мы вам передачки таскать будем.

– В общем... ты, конечно, можешь злорадствовать... – Лехин голос от огорчения усох и сел на полтора тона – не ожидал он такого черствого отклика от нашей генераторши идей. – ...Но такими самоубийственными акциями мы невольно воспитываем рабскую покорность в нашей молодежи. Для формирования бойцовской психологии нужны четко зафиксированные победы. Нужен положительный результат, отчетливый пример рационального подхода к решению проблемы. Короче, методика нужна, а ее пока нет – сплошной экстремизм и кровь.

– Погоди... А мы что, по-твоему, будем с ними просто по душам беседовать? – Ленка удивленно-недовольно изогнула бровь. – Ты вообще как себе видишь нас в этом мероприятии?

– Я вижу массовое избиение с переломом конечностей, унижение и боль – и десятисекундный нравоучительный спич: ведите себя прилично либо не будете вести себя никак. Иными словами – включите голову или она вам больше не понадобится. И – все живы, и даже не покалечены: кости потом срастутся, а рубец в памяти останется. Вот что важно.

– Что-то ты плохо видишь, – не одобрила Ленка. – А мне видится море крови – и трупы. Много трупов...

– Лен, прекрати – ну что ты как ребенок? – Леха усиленно морщил лоб, пытаясь в экстренном порядке подобрать подходящие аргументы, – влип парень, не подготовился как следует, подумал почему-то, что Ленка с ходу загорится такой замечательной, на его взгляд, идеей.

– Давай подойдем к этому с точки зрения элементарной человечности: тебе что, ни капли не жалко, что три десятка молодых людей будут убиты?

– Ни капли, – решительно отрезала Ленка. – Вот ЭТИХ молодых – ну ни капли.

– Ну я даже и не знаю...

– Ну ты даешь! Нашел, у кого просить жалости к врагу!

– Хорошо, давай подойдем с другой стороны, – Леха лихорадочно метнулся взором по нашим безучастным лицам и попробовал «поменять позицию». – Возьмем сам факт: будут зарезаны три десятка джигитов – независимо от твоего отношения, это само по себе ужасное и беспрецедентное преступление, которое гулким эхом отзовется не только по всей стране, но, пожалуй, и по всему миру.

– Пусть, пусть отзовется! – Ленка задорно хлопнула в ладоши. – То-то будет здорово!

– Но не надо забывать, что при этому будут покалечены и сломаны судьбы десятков русских студентов, которые окажутся причастны к этому злодеянию, – Леха упорно гнул свою линию. – У тебя что, в самом деле нет желания предотвратить это? Нет, давай так – чисто с женской точки зрения: тебе что, действительно не жаль своих юных соплеменников? Не жаль вот этих невольных убийц, у которых в одночасье рухнет вся жизнь?

– Слушай, выключи свой долбаный пафос, говори по-человечьи! – Ленка недовольно скривилась. – И я не поняла: ты кого мне предлагаешь пожалеть? Каких-то трусливых баранов, которые терпят все эти издевательства и отворачиваются, когда их женщин, как ты только что доложил, имеют в коридоре, на лестнице и в душевой?!

– Эээ... Оуэмм... Понимаешь... Дело в том, что... – Леха попробовал что-то вставить, но Ленку это завело еще больше.

– Да пусть они вообще все сдохнут, слезинки не пророню! Нет, надо же – их там семеро на одного, а они что-то мычат, блеют, как бараны, планы какие-то вынашивают! Да давно бы бросились, голыми руками задавили бы ублюдков!!!

– Спокойнее, – предупредил Федя, тревожно оглядываясь. – На нас смотрят...

– Да пусть смотрят, нам по барабану! – боевито воскликнула Ленка. – Надо же, целую философскую концепцию построил: почему трусливые бараны позволяют себя стричь, не бодаются, хотя у них есть рога!!! Ты представь себе, что было бы, если бы там жили сто пятьдесят чеченов, а тридцать славян имели бы их баб и отбирали у них деньги! Да их бы в секунду порвали на британский флаг!!!

– Ну, извини, если моя концепция тебе чем-то не угодила, – Леха был красен, у него даже глаза налились кровью – вот-вот заплачет от обиды. – Только прошу не забывать: подавляющее большинство студентов и вообще русской молодежи – хилые, неразвитые физически, инфантильные существа, живущие в буквальном смысле под маминой юбкой. Не всем, увы, повезло родиться такими сильными и бесстрашными...

Леха кивнул на Федю, сделал особо крупный глоток из стакана с соком (чуть не поперхнулся) и хотел продолжить – но Ленка не дала:

– Зато всем повезло родиться свободными, и каждый волен сделать выбор: умереть в бою, защищая эту свободу, или жить на коленях. И не смей оправдывать вашу трусость и физическую немощь! Кто вам мешает качаться? Кто заставляет с утра до вечера пялиться в ящик, курить, сосать пиво и валяться?! Вы все – так называемые русские мужики – алкаши и слабаки, вы все – дезертиры в этой войне, которая очень скоро закончится вашим поражением!

– Тише! – цыкнул Федя. – Смотрят же, ну!

– Да по барабану!

– А нам не по барабану, – поддержал я Федю. – Хотя бы уже потому, что до сего момента мы всего лишь развлекались детскими шалостями, и если теперь нас из-за тебя преждевременно «спалят», мы так и не успеем сделать ничего путного. Так что возьми себя в руки и угомонись.

– Угомонилась, – буркнула Ленка, успокаиваясь так же внезапно, как и завелась. – Мне все понятно по этой вашей кошаре – или овчарне, короче, по сараю с баранами, которыми рулит кучка волчат...

– Лен!

– Да все, все – все уже... Кхм-кхм... – Ленка фыркнула, показательно продышалась и отпила минералки. – Все, я спокойна. Я солнце... Я солнце... Я... Нет, я, конечно, солнце, но я не поняла: чего ты от нас хочешь?

– Ну, не знаю... – у Лехи дрожали губы, голос был сырой и прерывистый. – Теперь, после всего сказанного... наверно, ничего...

– Да ладно тебе дуться! – Ленка лучезарно улыбнулась, как будто ничего и не было. – Ты же ас, мастер, профи – не обращай внимания на женскую истерию, это неизбежные издержки конспиративной работы!

– Угу... – Леха продолжал сосредоточенно смотреть в сторону и пытался обуздать прыгающие губы. Такое ощущение, сейчас встанет и уйдет.

– Ну же, Лешенька! – Ленка продолжала подлизываться. – Ну сам же понимаешь: постоянное напряжение, общество мужланов двадцать четыре часа в сутки, их вонючие носки...

– Вранье! – я не выдержал – скинул кроссовки, положил ногу на ногу – этак по-английски – и попросил сидящего рядом Леху: – Сделай одолжение – понюхай носок.

– Эээ...

– Никаких подвохов, никакого издевательства – просто нужно положить этому конец. Я тебя прошу: немного наклонись, втяни носом воздух и скажи, чем пахнет.

Леха наклонился, принюхался и пожал плечами:

– Ну... Вообще ничем не пахнет.

– Можешь и мой понюхать, – Федя солидарно повторил мой жест.

– И твой не пахнет, – подтвердил Леха, взяв замер аромата.

– Э, вы чего это? – Ленка смотрела на нас с удивлением.

– Тебя уличили во лжи! – Ирина весело рассмеялась.

– Не пахнет?

– Нет.

– И что это значит?

– Ну... Либо у вас обоих прекрасный метаболизм, либо вы ежедневно надеваете чистые носки, либо часто моете ноги с мылом – а может, сразу все вместе...

– Либо Ленка на нас наговаривает и намеренно очерняет в глазах другой дамы, – завершил я мысль, выразительно посмотрев на Ирину. – С какой целью она это делает, это уже другой вопрос. Но факт – она это делает.

Леха судорожно выдохнул, допил остатки сока, с благодарностью посмотрел на меня и улыбнулся:

– Спасибо, брат, – поддержал.

Не за что. Обращайтесь, если что. Мы эту мегеру изучили вдоль и поперек и давно выработали стратегию противодействия...

– Да я знаю, почему она так себя ведет, – буркнул Федя. – Но это не важно, давайте к делу.

– Зачем я так себя веду? – Ленка задумалась. – Да низачем. Просто у меня месячные. В сочетании со скверным характером и мощной душевной травмой – это дает просто убийственный эффект.

– О Господи... – Федя смущенно зарделся. – Ну и зачем об этом всем рассказывать?!

– Люди должны знать, почему я так безобразно себя веду, – пояснила Ленка. – Иначе подумают, что я буйная, а это не так. А месячные – очень уважительная причина, так что...

– Леха, мы сегодня делом будем заниматься или где? – заторопился Федя.

– Короче, есть два варианта, – оттаявший Леха привычно взял деловитый тон. – Наемники и народное восстание.

– Про наемников ты ничего не говорил, – заметил я. – Ты что, варианты на ходу придумываешь?

– Нет, это вариант номер один, – торопливо пояснил Леха. – Это основной рабочий вариант. А народное восстание – это резерв, на тот случай, если по каким-то причинам первый вариант вас не устроит.

– Ты нас уже неплохо знаешь, – быстро прикинула Ленка. – Ты очень неглуп, хоть и выглядишь как последний амнундак, – Федя, ничего, что я пользуюсь твоей терминологией?

– Чего, – буркнул Федя. – Ты все-таки дама, хотелось бы...

– Да ну тебя, – отмахнулась Ленка. – Итак, ты товарищ башковитый и рационально мыслить умеешь. Вывод: значит, в этом варианте есть что-то такое, что нас наверняка не устроит, – и ты почти уверен в этом. Так что давай, сразу переходи к восстанию.

– Ну уж нет, пусть расскажет, что это за наемничество такое, – заартачился я. – Во-первых, любопытно, во-вторых, может, там будут какие-то конструктивные моменты.

– При этом варианте студенты в акции вообще не участвуют, – пояснил Леха. – Вы действуете в первой половине дня – в понедельник или вторник, когда все на занятиях, а чуркохеды почти в полном составе будут отсыпаться после ночных развлечений. На занятия они не ходят, ночью буйствуют, людям спать не дают, потом днем отсыпаются.

– Ага, понял... – оценил Федя. – И мы вчетвером уложим три десятка джигитов?

– Впятером, – поправила Ленка. – Я тоже пойду.

– Хорошо, пусть впятером, – не стал спорить Федя. – То есть ты дашь нам пулеметы, и нам только останется заскочить в помеченные крестами двери и завалить там всех без разбора?

– Ну зачем же вот так сразу, – Леха зарделся от смущения. – Под вашим командованием будут опытные бойцы. Надо будет подумать, как их тихонько туда подвести, нейтрализовать ментов-чуркохедов на вахте и ударить разом, внезапно, быстро и слаженно...

– Ну что ж – уже вижу конструктив, – неожиданно заявил Федя. – Давай посмотрим детали. Ментов двое?

– Да, вместо обычной вахтерши там дежурит круглосуточный милицейский пост.

– Это вот те самые Гасановы – Муслимовы?

– Ну, там разные. Шесть человек, по двое заступают, меняются через сутки, все – чуркохеды, и все в доле. В смысле, заодно с джигитами.

– Оружие?

– Да, пистолеты есть. Но на вахту можно зайти незаметно, с черного входа, я покажу. Для тебя там работы – на два движения.

– Ладно, с этим разберемся, – кивнул Федя. – Сколько объектов?

– Эээ... Объектов?

– Джигитов сколько?

– Да, наверное, почти все будут...

– Что значит «почти все»? Точнее нельзя?

– Ну, я не знаю – они же не сидят там как на привязи, бывает, ездят по делам, в гости, да мало ли еще куда... А! На момент начала операции мы будем точно знать, сколько их там – наша разведка доложит.

– Хорошо. Будем рассчитывать на максимум. Сколько?

– Тридцать человек.

– Понял. Квалификация объектов?

– Эээ...

– Слабаки, крепыши, спортсмены, бойцы? Что умеют, как себя проявляли? Опыт боевых действий?

– Ну... В общем, здоровые ребята. В основном спортсмены. Среди них есть несколько мастеров. Дерутся хорошо – за эти две недели все всплески народного негодования легко гасили сами, «Самооборону» ни разу не вызывали.

– Оружие?