Текст книги "Тысячелетие вокруг Каспия"

Автор книги: Лев Гумилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

13. Почему китайцы не проникли в Европу?

Странно, что никто до сих пор не поставил этого вопроса. Если исходить из банального восприятия истории, согласно которому развивающаяся культура при демографическом росте должна расширяться, подавляя разрозненные племена, то удивительно: почему китайская агрессия эпохи Хань (II в до н. э.) и эпохи Тан (VII–VIII вв.) захлебнулась, да столь трагично, что после них Северный Китай дважды попадал в руки степных народов Сибири и Дальнего Востока. А ведь Китай, объединенный в III в. до н. э. первым императором династии Цинь – Ши-хуанди, имел армию в 20 раз большую, чем у племенного союза Хунну, и в таком же соотношении были военные силы империи Тан и Тюркского каганата. Экономика в земледельческом Китае была неизмеримо бoлee развита, чем в скотоводческой державе Хунну. Культура эпохи Тан – это одна из кульминаций мировой культуры, и недаром Н.И. Конрад почтил ее названием «Китайского Возрождения». Правильно это его определение или нет – здесь мы разбирать не будем; в любом случае это комплимент китайской цивилизации.

Подробный ответ на поставленный вопрос содержится в нашей «Степной трилогии», что дает нам право в этой книге ограничиться кратким резюме.

В истории Срединного государства, которое мы называем Китаем, бьпи такие же взлеты и падения, как и во всех других краях ойкумены. Они хронологически не совпадали с пассионарными толчками Средиземноморья и Великой Евразийской Степи, что крайне перспективно для понимания глобального этногенеза.

В этнической истории Китая, как и в прочих случаях, следует учитывать два параметра: пространственный и временной. Первый определяется условиями адаптации к региону с четкими ландшафтными и климатическими условиями. В данном случае – это область между двумя великими реками: Хуанхэ и Янцзы, обильно орошаемая тихоокеанскими муссонами, с климатом настолько теплым, что на юге региона, южнее хребта Циньлин, не выпадает снега. Джунгли к югу от Янзцы мало отличаются от прародины китайцев, и потому в течение всего исторического периода распространение китайского населения на юг шло беспрепятственно.

Иное дело на западе и севере. На западе лежит Тибет, нагорье холодное, с разреженным воздухом, дышать которым без привычки трудно, и с вечными снегами на вершинах гор. На севере – бескрайние пустыни: Гоби, Алашаньская, Такла-макан – с сухими травами, тамариском и деревьями только на горных склонах. Обе страны для китайского населения Срединной равнины были непривлекательны; поэтому древние китайцы заселили только цепь оазисов на склонах Наньшаня и, по временам, осваивали Люкчунскую впадину, лежавшую ниже уровня океана и имеющую особый микроклимат. Но даже и тут обитатели Великой степи вытеснили китайских колонистов и освоили Турфанский оазис для себя. При несхожести географических условий обратная связь этноса и ландшафта становится особенно жесткой.

Не менее важна хронологическая последовательность витков этногенеза. Их известно три: архаический, древний и средневековый. Возможно, что в XVIII в. начался новый виток, но утверждать что-либо невозможно из-за аберрации близости и осложненности хода событий маньчжурским завоеванием XVII в.

Начало архаического витка в китайской истории датировано 2033 г. до н. э., но это не достоверно. Конец его, по тем же данным, – в 1066 г. до н. э. Последняя дата уточнена – 1027 г. до н. э., т. е. около 1000 лет, – нормальный срок затухания пассионарного импульса. Древний период известен лучше. Начался он с завоевания царства Шан племенем Чжоу, империя коих распалась на 1855 княжеств. С 842 г. до н. э. завоеватели и аборигены, уже слившиеся в единый суперэтнос, политически и культурно раздробленный, вступили в фазу подъема. Она выразилась в укрупнении удачливых государств (Го) и повальном истреблении побежденных. Это, естественно, вело к этнической нивеляции, и к 403 г. до н. э. осталось всего 7 этносов, находившихся в постоянной войне друг с другом. В пролитой крови остывала пассионарность системы. Победа царства Цинь (221 г. до н. э.) и последовавшие за ней казни побежденных снизили энергетический уровень оскудненного этноса.

Однако у китайцев хватило сил, чтобы сбросить жесткий режим Цинь, и в 202 г. до н. э. началась инерционная фаза этногенеза эпоха Западной Хань. Это был экономический и культурный расцвет, сопряженный с неуклонной потерей пассионарности. Обскурация наступила в конце II в., а в 265 г. к власти пришли «солдатские императоры» – Цзинь и погубили страну и государство, отдав их на разграбление северным и западным варварам, захватившим север страны в 313 г. На юге агония длилась до 420 г., а после территория бывшей великой империи превратилась в мешанину из 29-ти племен, враждовавших друг с другом.

Новый пассионарный толчок проявился в VI в. (555 г.) и положил начало средневековому «Китаю». В фазе подъема кристаллизовались два новых этноса: окитаенные тюрки – династии Тан и китайские шовинисты – династий Суй (581–617 гг.) и Сун (960-1279 гг.). Первые одерживали победы – «танская агрессия» – и насаждали в стране мировую культуру, вторые – путем казней, интриг и народных восстаний подрывали мощь правительства, которое они считали инородным. После нескольких жутких кровопролитий шовинисты победили, и снова началась инерционная фаза, прерванная завоеванием Китая монголами.

У китайского этноса хватило сил для победы над немногочисленными завоевателями. Регенерация – империя Мин – продолжалась с 1368 по 1683 г., но конец этого периода составляла фаза обскурации, что и позволило маньчжурам покорить Китай. А ведь китайцев было в 300 раз больше, чем маньчжуров!

Итак, не только изобилие людей и средств обеспечивает военно-политический успех и удачные завоевания. Процессы этногенеза тоже играют не последнюю роль. И мы смело может сказать, что попытки Китая овладеть Азией были уничтожены самими китайцами, хотя они о последствиях своих поступков совсем не помышляли.

Китай в древности был не монолитом. Его раздирали противоречия между этническими и субэтническими системами. Китайцы слишком часто обращали оружие против своих соплеменников и малых этносов, входивших в империи Хань и Тан, и массами гибли в гражданских войнах. Их энергия погашалась внутри суперэтнической системы. А ведь китайская армия была вооружена лучше даже римской.

Столкновение римлян с китайцами произошло неожиданно для обеих сторон.

В 36 г. до н. э. отряд ханьцев, преследуя хуннского князя, натолкнулся около города Талас в современном Казахстане на странных воинов, которые сдвинули большие четырехугольные щиты, выставили короткие копья и пошли в атаку на китайцев. Те удивились, посмеялись и расстреляли сомкнутый строй из тугих арбалетов. По выяснении оказалось, что побежденные были римскими легионерами, из легиона, сдавшегося парфянам при Харране, где погиб триумвир Красс. Парфяне перевели пленных на свою восточную границу и при первой же надобности отправили их выручать своего хуннского друга и союзника. Какое счастье, если подумать, что китайцы не добрались до Европы на рубеже нашей эры! А ведь могли, если бы их не задержали хунны, главный противник империи Хань.

Второе столкновение Востока и Запада произошло в 751 г. в той же Таласской долине. Танское (китайское) войско явилось туда по мольбе жителей страны Согд в современном Узбекистане, нещадно ограбляемых арабами. Бой на равнине шел три дня и был решен тюрками-карлуками, стоявшими неподалеку и державшими нейтралитет. Подумав, карлуки решили, что китайцы все же хуже арабов, и ударили на их фланг. Китайцы побежали.

По иронии судьбы китайский полководец Гао Сянь-чжи не понес наказания за проигранное сражение и потерю Согдианы. Он остался при дворе и служил империи Тан в последующих войнах, а араб, победитель и герой Зияд ибн-Салих был вскоре казнен как политически неблагонадежный. Но так или иначе, Средняя Азия стала мусульманской провинцией. А Срединная Азия, оккупированная Китаем при династии Тан, истребившей тюркютов, вернула независимость. Там возник Уйгурский каганат, разрушенный енисейскими кыргызами в 841–847 гг.

После этого Китай ослабел и к Х в. утратил все владения севернее Великой стены. На северно-западной границе Китая возникла тангутская империя Си-Ся, а на северо-восточной – киданьская, принявшая китайское имя Ляо. Они отделили Китай от Великой степи.

Итак, именно тогда, когда Китай обладал силой и мощью для завоевания Азии и установления Pax Sinica, хунны и тюрки, а еще раньше жуны и ди, а позже монголы остановили агрессию Китая на Запад. И в этом – заслуга степных народов перед человечеством.

Начиная с У-ди (140-87 гг. до н. э.), императоры династии Хань стремились создать мировую империю путем завоевания соседних народов, которых китайцы считали варварами, и насаждения в их среде китайской культуры, а следовательно, и власти. За истекшие 2000 лет китайцы, проникая в северные страны, вели себя в них как завоеватели, т. е. жили не за счет ресурсов природы, а за счет местного населения. Иными словами, они не занимались ни кочевым скотоводством, ни охотой, а взимали шкуры и меха как дань с местных жителей, чем подрывали их хозяйственную систему, основанную на балансе потребностей с природными ресурсами. Эта экономическая политика была откровенно хищнической. Она разрушала природные ландшафты, питавшие степные племена, которые, видя это, всеми силами сопротивлялись иноземным вторжениям. Но остается неясным, почему им это удавалось.

14. Туран и Иран

И если Китай был антиподом Степного мира и его злейшим врагом на востоке, то на западе – кочевникам Среднеазиатских степей противостояла в начале нашего «тысячелетия» Древняя Персия. Однако события здесь развивались совсем по-другому, нежели на Дальнем Востоке.

Древние персы, покорив на западе Вавилон, Малую Азию, Сирию и Египет, а на востоке Согдиану и часть Индии, рассматривали себя как мировую империю – Иран, противопоставлявший себя Турану. Иран и Туран населяли близкородственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия.

Инициатива разделения древнеарийской культурной целостности приписывается пророку Заратустре, жившему в VI в. до н. э. и проповедовавшему монотеизм, почитание Ахурамазды («мудрого владыки») вместо пантеона арийских богов – дэвов, тех самых, которых эллины помещали на Олимпе, а германцы – в Валгалле. Помощники Ахурамазды – ахуры эквивалентны эллинским гигантам и индийским асурам – врагам дэвов. Мифология и космогония в новом исповедании оказалась перевернутой на 180 градусов.[42]42
  Гафуров Б. Г. Таджики. М., 1972, стр. 27–64. (приведена литература).


[Закрыть]

Новую веру приняли далеко не все. Даже в Иране она возобладала не сразу. Но все арийцы, которые сохранили верность древним богам, стали туранцами, а сторонники Заратустры – иранцами. Так совершилось разделение на Иран и Туран. Персидские цари покровительствовали учению Заратустры. В Туране, под которым понималась Средняя Азия и современный Афганистан, почитали не Ормузда, а дэвов.

Победа Александра Македонского над персами оказалась неожиданно легкой, а его царство, казалось, имело блистательное будущее, но…

В то же III столетие до н. э., когда династия Цинь устанавливала в Китае единодержавие, а среди северных варваров появились хуннские богатыри, героически отстоявшие от циньцев родную землю, на западной окраине Великой степи начались войны не менее жестокие и кровавые.

Кочевники-сарматы вторглись в Скифию и убивали там всех, кого могли настичь. Это было не завоевание, а война на истребление, но трудно объяснить, чем было вызвано такое ожесточение. Скифы и их подданные спаслись только в Крыму и на окраинах страны: в буковых и грабовых лесах Поднепровья и прибрежных джунглях, окаймлявших Терек и Сулак. И тогда же, в III в. до н. э., родственные сарматам парфяне под предводительством сака (скифа) Аршака выгнали из Ирана македонян и основали на месте разрушенной Александром мидо-персидской монархии собственное царство. Так в степи началась новая эпоха и цвет времени сменился.

Во II в. до н. э. парфяне захватили Вавилонию (141 г. до н. э.), в I в. до н. э. нанесли поражение римлянам (53 г. до н. э.) и затем удерживали западную границу до самого падения династии.

Парфия была страной феодальной и либеральной. Во главе стояли четыре царских фамилии Пахлавов, ниже – семь княжеских родов, 240 дворянских семей и дехканы – бедное дворянство, обязанное служить в войске. Еще ниже – купцы, городские ремесленники и крестьяне, а еще ниже – рабы. Кроме этого в городах были колонии христиан и иудеев, а в горах и степях – разнообразные племена, каждое со своими верой, обычаями и порядками. И все ведь уживались, не мешая друг другу.

Туранцы-парфяне, отбив Иран у Селевкидов, не могли не рассеять свой генофонд по популяции. Они пропитали своими пассионарными генами Иран (что очень легко при полигамии), тем самым втянув персов в свой туранский суперэтнос, не по культурным традициям, которые сами парфяне заимствовали у персов, а по фазе этногенеза и исторической судьбе.

Но коль скоро так, то приходится подвергнуть сомнению персидскую традиционную версию истории Ирана, по которой парфянский период почти игнорировался, а Ахемениды рассматривались как предки Сасанидов. Эта версия весьма патриотична, но ведь Кир и Камбиз были царями города Аншана в Эламе, а Дарий и его потомки правили огромной страной с вялым, усталым, но многочисленным населением, в котором персы буквально тонули. Этим и объясняется внезапный успех похода Александра и гибель персидской державы в 330 г. до н. э.

Закономерность этногенеза заставляет отвергнуть еще один миф, подобный тем, согласно которым Византия – второй Рим, а Москва – третий. Наивное стремление удревнить свою систему не что иное, как обывательская тяга к бессмертию вопреки законам природы; и персы не были исключением.

Перейдем к анализу этнической истории Ирана, точнее, парфяно-персидской этносоциальной системы и ее фаз. Первые 200 лет (250-53 гг. до н. э.) – фаза этнического подъема.

Второй период – акматическая фаза (50 г. до н. э. – 224 г. н. э.) – характеризовался разнообразием культурных влияний, династическими войнами и отказом от эллинизма ради зороастризма. Но эта смена вех не спасла династию Аршакидов. Для персов они оставались туранцами, чужаками и захватчиками, и ослабление, закономерное в надломе, дало успех аборигенам, среди которых пассионарные парфяне рассеяли свой генофонд.

В 224 г. один из семи князей, Арташир из Парса, потомок Ахеменидов, при поддержке мобедов зороастрийского духовенства и местных дехканов разбил войско парфянского царя Артаблна V и в 226 г. короновался шаханшахом Ирана. Он основал династию Сасанидов и новую империю, включавшую в себя собственно Иран, Афганистан, Белуджистан (покоренный как будто несколько позже), Мерв, может быть, Хорезм и Ирак.[43]43
  Christen А. – L'Iran sous les Sassanides. Cjpenhague, 1936, p. 84.


[Закрыть] С этого времени ведет начало «союз трона и алтаря». «Чистая религия» была объявлена государственной, и «идолопоклонство» (то есть племенные культы) подвергнуто гонению.[44]44
  Богданов Л.Ф. Персия. Спб., 1909, стр 60.


[Закрыть] Сабеизм, гностицизм, греческий политеизм, халдейский мистицизм, христианство, буддизм и митраизм должны были склониться перед религией Авесты. Проповедь гностика Мани, позволенная при Шапуре I в 241–242 гг., закончилась казнью мыслителя в 276 г. Только иудейство не подвергалось гонению, потому что евреи были искренними врагами Рима, с которыми Иран вел постоянные войны. Инерционная фаза, связанная с Сасанидами, продолжалась до 491 г.

Шах Кавад (448–531 гг.) унаследовал сложную этносоциальную систему, которую его предки старательно поддерживали. Три знатных парфянских рода, уцелевших после восстания Арташира: Карены – в Армении, Сурены – в Хорасане и Михраны – в Кавказской Албании, – были опорой престола. Мобеды – жрецы и дабиры – писцы составляли интеллектуальную прослойку. Азады («свободные») служили в коннице. Четвертое сословие платило налоги, обрабатывая землю и разводя скот.

Но чтобы поддерживать эту систему, осложненную наличием малых этносов: дейлемитов, арабов, саков, иудеев, албан, иберов, армян, христианских общин несторианского и монофистского толков, митраистов и гностиков, требовалась постоянная трата пассионарности; однажды ее перестало хватать. Стихийные бедствия: засуха, недород, налет саранчи – вызвали в 491 г. беспорядки, и тогда фаворит шаха, визир Маздак, предложил свою программу, состоявшую из двух частей: философской и экономической. Маздак полагал, что царство света и добра – это сфера воли и разума, а зло – стихийности и неразумия. Поэтому надо построить мир разумно: конфисковать имущество богатых и раздать его нуждающимся. Поскольку «нуждающихся» выбирал сам Маздак, то понятно, что в короткое время к существовавшим группам населения (консорциям) добавилась еще одна – маздакиты, то есть желавшие жить за казенный счет, пополняя казну конфискациями.

Эта программа встретила сопротивление, особенно – изъятие женщин из гаремов, а недовольство повлекло казни, причем гибли знатные люди, составлявшие конницу – основную силу персидской армии. Так началось упрощение этносоциальной системы Ирана.

В 529 г. царевич Хосрой произвел новый переворот, казнил Маздака, лишил престола своего отца Кавада и перевешал за ноги маздакитов. Но восполнить потери было невозможно. Нечем было даже наградить участников переворота, лишившихся своего имущества, растраченного Маздаком и его приверженцами. Шах мог предложить им службу в армии за поденную плату… и тем пришлось согласиться, чтобы не нищенствовать. Так в Персии сложилась постоянная армия, а шах стал солдатским императором. Началась фаза этнической обскурации, то есть сокращение числа элементов, составляющих этносоциальную систему.[45]45
  Гумилев Л. Н. Древние тюрки. М., 1967, стр. 121–124.


[Закрыть]

Последние 120 лет протекали трагично. Регулярная армия одерживала победы над греками, эфиопами и тюркютами, но она же оказалась соблазном, повлекшим губительные последствия.

Двенадцать конных полков были единственной реальной силой в Иране, и сын Хосроя, Хормизд (579–590 гг), опираясь на армию, довершил дело Маздака: за десять лет он казнил 13 000 вельмож и мобедов. Отпали арабы Двуречья, дейлемиты отказали в покорности, оскорбленный спахбед (воевода) Бахрам Чубин восстал, а вельможи Биндой и Биэам, чтобы избежать смерти, убили Хормизда.[46]46
  Гумилев Л.Н. Бахрам Чубин (Опыт критики источников)//Проблемы востоковедения. 1960., № 3, стр. 228–241.


[Закрыть]

Бахрам стал шахом, но византийская интервенция вернула престол Хосрою II, отплатившему грекам истребительной войной (640–628 гг.). Но коллизия повторилась. Шах пожелал убить победоносного полководца Шахрвараза, а был убит сам своими приближенными, при поддержке несториан. А после этого началась чехарда шахов, пока на престоле Ирана не оказался Йездегерд III. Этот быстро проиграл войну с арабами, бежал в Мерв, не был впущен в город, а зарезан мельником, у которого вздумал переночевать (651 г.). Иранского государства не стало.

Халиф Омар, завоевав Персию, стремился не обратить персов в ислам, а собирать харадж и ажизы – налог на иноверцев. Чтобы воспрепятствовать чрезмерному обращению, он запретил мусульманам владеть землей на завоеванной территории. Поэтому богатые землевладельцы сохраняли и землю и религию, платя высокие налоги. Зато бедняки и дехканы, не дорожившие своими клочками земли, охотно переходили в ислам и получали высокооплачиваемые должности, например – сборщиков податей. Поэтому большая часть персов добровольно стала мусульманами, а богатые интеллигенты эмигрировали в Индию.[47]47
  Богданов Л. Ф. Указ соч, стр. 61.


[Закрыть] Так Иран стал мусульманским, притом искренне. Поэтому в дальнейшем он будет фигурировать в разделе «мусульманского суперэтноса».

15. Между Ираном и Китаем

Итак, за три века перед рубежом н. э. в Туране, как и в соседнем Хунну, одновременно шел подъем жизнедеятельности и повышенной активности, то есть наблюдался пассионарный толчок. В III в. до н. э., когда появились хунны, сарматы и парфяне, было его проявление, а начало, видимо, падает на середину IV в. до н. э. Уже в 307 г. правители княжеств Чжао и Янь вынуждены были соорудить против хуннов пограничные укрепления.[48]48
  Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. Т. 1, Л.; М., 1950, стр. 45.


[Закрыть] Совпадение не случайно и позволяет нам хотя бы примерно определить ось пассионарного толчка. Видимо, она проходила по Южной Монголии, Джунгарии, Средней Азии и выклинивалась у восточного берега Каспия – севернее склонов Копет-дага, откуда начинают свой взлет туранцы – парфяне и сарматы.

С толчком III в. до н. э., условно названный нами хунно-сарматским, совпадает и возвышение Кушанской империи, больше связанной с завоеванной кушанами Индией. И хотя хронология кушан почти не известна, общий ход их этногенеза синхронен парфянскому, очерченному выше. Одновременно с гибелью царского рода Аршакидов в 225 г. умирает последний великий царь кушанов – Васудэва и его империя распадается на части[49]49
  Marchall J. Guide to Taxila & Calcutta. 1921. p. 22.


[Закрыть] – надлом. При Сасанидах кушанские князья не были лишены своих владений: на Иранском плоскогорье они лишь признали власть шаханшаха, а в Пенджабе просуществовали до V в..[50]50
  Ibid., p. 17.


[Закрыть] Наместник восточной границы с титулом «кушан-шах» сидел в Балхе и следил за тем, чтобы не отлагались покоренные и не объединялись независимые варвары – хиониты в низовьях Сырдарьи и горные эфталиты Памира и Гиндукуша[51]51
  Гумилев Л.Н. 1. Эфталиты и их соседи в IV в. // ВДИ. 1959, № 1. 2. Эфталиты – горцы или степняки? // ВДИ. 1967, № 3.


[Закрыть] – инерция.

Но был еще один народ туранского мира, известный только под китайским именем.

Оно известно – юечжи, этнос, появившийся на северо-востоке с хуннами, а на юго-востоке с царством Цинь. Согласно китайской географии того времени, во владении юечжей находились пустынные земли между Ордосом и оазисом Хами,[52]52
  Бичурин Н.Я. Собрание сведении о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена Т.III, М.; Л., 1953, стр. 57.


[Закрыть] но по-видимому, эту территорию они просто захватили, имея базой богатую пастбищами Западную Джунгарию,[53]53
  Гумилев Л.Н. Хунну. стр. 39–40.


[Закрыть] к которой с севера примыкает Монгольский Алтай. Во II в. до н. э. хунны вытеснили юечжей из Джунгарии и Семиречья (165 г. до н. э.). Юечжи ушли в Бактрию и поселились там на развалинах разрушенного ими Греко-Бактрийского царства (141–128 гг. до н. э.). Все это установлено с достаточной точностью, но непонятно, почему в среднеазиатских источниках название «юечжи» не только отсутствует, но даже не имеет ираноязычного аналога. Все попытки отождествить юечжи с каким-нибудь народом, известным в Средней Азии или Иране, например, тохарами, потерпели неудачу, хотя династия кушанов, основанная потомками юечжей, хорошо известна под этим самоназванием.

На эту запутанную проблему проливает свет небольшая работа Бертольда Лауфера «The Language of the Jue-chi or Indo-Scythians» (Chicago, 1917. 14 p.), изданная в виде брошюры тиражом в 500 экз. без цены и не попавшая в поле зрения европейских ориенталистов, видимо, из-за событий конца мировой войны, а позже утонувшая в библиографическом океане. Автор этой работы выписал ее фотокопию, которая ныне хранится в ГПБ им. М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Б. Лауфер проанализировал пять юечжийский слов, сохранившихся в записях династии Хань, и пришел к выводу, что эти слова принадлежали языку североиранской группы. Шестое слово – юечжи – он восстановил с учетом особенностей древнекитайской фонетики, как sgwied-di, и сопоставил его с хорошо известным названием Sogdoi, т. е. Согд, причем приставку di истолковал как суффикс множественного числа по аналогии с осетинским, скифским, согдийским и ягнобским языками, отметив отличие этой группы от тохарского языка, более близкого к западноевропейским и, следовательно, далекою от иранских.[54]54
  Laufer B. Ор. cit.


[Закрыть]

Соображения Б. Лауфера следует признать верными, потому что им соответствует все, что нам точно известно о юечжах, и становится понятным то, что вызывало недоумение. Народ, победивший бактерийских греков, потому и не назван нигде особо, что он назывался «согды», так же как и оседлое население Среднеазиатского междуречья. На границу Китая они попали вследствие того, что их экспансия дошла до Хуанхэ, а отброшенные хуннами, они вернулись на свою родину, где и навели порядок, покончив с последствиями македонского завоевания. Надо полагать, что Южный Алтай был захвачен ими еще раньше, в то время, когда Туран, почитавший древнего бога Митру, боролся с Ираном, принявшим учение Заратустры. Открытие С.И. Руденко погребения в вековой мерзлоте ныне считаются юечжийскими.[55]55
  Руденко С.И. Культура населения Центрального Алтая в скифское время. М.; Л. 1960. стр. 175–176.


[Закрыть]