Текст книги "Амурет"

Автор книги: Лев Портной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

 Глава 6

Оглядевшись по сторонам, я обнаружил, что вообще весь ландшафт изменился так, как будто за время нашего отсутствия кто-то вывернул его наизнанку. Овраг, по которому проходило русло ручья, впадавшего в пруд, находился слева от меня. Хотя я прекрасно помнил,что, когда стоишь в воде лицом к берегу в том месте, где стоял я, овраг находится по правую руку. Справа возвышался пригорок, который всегда был слева.

И коса всегда изгибалась влево.

Тут я, наконец-то, заметил, что и Волково кладбище исчезло. А вместе с ним исчезло все, что могло хотя бы отдаленно напоминать присутствие человека.

Я вышел на берег. Вода текла с меня ручьями, и я пожалел, что так опрометчиво бросился в пруд, потому что наши похождения явно еще не закончились, в свете чего сухая одежда не помешала бы.

Вика сидела на траве и продолжала рыдать, все еще от счастья.

– Это не наша Земля, – мрачно сказал я.

– Как это?! – удивилась Вика, явно не желая верить мне.

– Очень просто. Мы на берегу знакомого нам пруда, но где сами Мытищи?

Вика оглянулась вокруг и начала рыдать во весь голос, приговаривая:

– Боже мой, боже мой. Мы никогда больше не вернемся...

И вдруг с правой стороны раздался грубый окрик:

– Эй, вы, придурки?! Чего вы там расселись?!

Мы обернулись на крик и увидели человека, который спускался к нам с холма. Это был мужчина в лохмотьях из травы, листьев и веток с грязными космами на голове, с грязной бородой. Когда он подошел ближе, Вика, охнув, испуганно прикрыла ладонью рот и пролепетала:

– Алеша...

– Ба! Да это же Сваниха! – воскликнул субъект в лохмотьях и бросился обнимать и целовать Вику.

Было совершенно очевидно, что они знакомы. Вика знала его по имени, а прозвище «Сваниха» явно происходило от фамилии Вики – Сван. И по тому, с какой покорностью моя амуретка принимала чувственные изъявления этого оборванца, было ясно, что характер их отношений давал ему полное право проявлять свою радость таким образом. В конце концов я не выдержал и крикнул:

– Ну ладно, ты, Робинзон Крузо, что здесь присходит?

Субъект в лохмотьях, продолжая обнимать Вику, повернулся ко мне и нагло ухмыльнулся. А Вика ответила:

– Это наш сосед, Алеша Авилов, он утонул месяца два назад.

– Сколько?! – изумленно воскликнул тот и вытаращил на Вику глаза.

– Ну да, месяца два назад, сегодня, кажется, тринадцатое июля...

– Да ты че?! Я здесь уже лет десять томлюсь! А вы-то как на этот свет попали?

– Да так как-то, – ответила Вика.

– А где мы вообще находимся? – спросил я.

– На том свете, то есть теперь – на этом, – ответил субъект в лохмотьях и добавил, – Леха.

Я пожал протянутую мне руку и ответил:

– Женя, – а затем спросил. – Так как ты здесь оказался?

– Утонул, – спокойно ответил Леха, – и выплыл на этот свет. Только не врублюсь никак, рай это или ад. Вроде тепло, хорошо, всяких фруктов полно, но в любой момент может азавр сожрать и выпить нечего.

– Что еще за азавр? – спросил я.

– Чудовище такое, – пояснил Леха. – Бронезавр или длиннозавр, или йогуртодонт, не знаю. Я их азаврами зову. Кстати, порыли-ка отседова в мою нору, а то, не дай бог, и впрямь кто-нибудь нас всех слопает, глазом моргнуть не успеешь.

Мы отправились в сторону холма, причем Леха продолжал обнимать и тискать Вику, приговаривая:

– Ух, Сваниха, во где встретиться довелось. А я по бабе соскучился – страсть как!

Тут я опять не выдержал и крикнул:

– Да отпусти ты ее, ишь вцепился! Кто ты такой?

– Я кто такой?! – возмутился Леха и показал мне кулак. – Вот кто! А Сваниха – моя соседка, и мы по-соседски друг друга любим, когда мужа дома нет.

– Это правда мой сосед, – добавила Вика. – Алеша Авилов.

Я догадался, что это тот самый А.И.Авилов, который утонул пятого мая, о чем была заметка в «Ручейках». А еще я вспомнил, что с Викой мы познакомились девятого мая. Не долго же она горевала по поводу кончины милого друга.

Я плелся за ними следом и злился. Причем возмущало меня не то, что Вика обнималась с этим грязным мужланом так, будто она отправилась в это путешествие не со мной, а утонула вместе с ним; меня больше всего возмущало то, что по воле этой женщины я оказался в одном списке с грузчиком из овощного магазина. «Она просто сука, обыкновенная похотливая сука», – и пока я размышлял таким образом, мы дошли до небольшой норы на склоне холма.

– Прошу, – сказал Леха и жестом пригласил нас внутрь. – Больше здесь прятаться негде. А если появится азавр, это труба!

Вика села на землю, опустила ноги в нору, и, опираясь на руки, медленно сползла вниз и исчезла под землей. За нею таким же образом в нору протиснулся Леха. Мне ничего не оставалось как последовать их примеру. Спустившись вниз, я оказался в небольшой пещере, в которой с трудом вмещались трое, присев на корточки. Сбоку был прорыт еще один ход. Леха подтолкнул Вику и они скрылись в этой норе. Я полез за ними. Внутри была кромешная темнота – хоть глаз выколи. Я пробирался куда-то вглубь, то и дело натыкаясь на ползущего впереди Леху. В конце концов мы пробрались внутрь довольно-таки большой пещеры, в потолке которой было прорыто небольшое окошко наружу, через которое проходило немного света. И еще один ход был прорыт куда-то вбок. У одной из стен была навалена куча травы и листьев. Видимо, это была лехина лежанка.

– Как тебе удалось выкопать такую большую нору? – спросил я.

– Да не, – ответил Леха, – тут какая-то свинья жила, а я ее выгнал.

– Поесть бы чего-нибудь, – предложила Вика.

Я тоже почувствовал, что не прочь перекусить, ведь с тех пор, как мы ели в последний раз прошло довольно-таки много времени.

– Со жратвой здесь, прямо скажем, хреново, – заявил Леха. – Я здесь давно торчу, а до сих пор не привык. Че здесь можно схавать – яблоки дикие, ягоды какие найдешь, яйца из гнезд. Если б спички иметь, можно б было какую-нибудь тварь пришибить и мясо поджарить. А так мясо только сырое. К этому тоже привыкаешь не сразу.

– Может, попробуем что-нибудь найти, – сказал я.

– Можно попробовать, – отозвался Леха. – Ты, Сваниха, посиди, а мы, бог даст, за часок че-нибудь найдем.

С этими словами он полез обратно, а я – за ним. Когда мы достигли маленькой пещеры, из которой был выход на поверхность, Леха сказал:

– Прежде чем вылазить, надо оглядеться, чтоб поблизости азавра не было.

Затем он медленно начал выпрямлять ноги и аккуратно высовываться наружу, заслоняя собою свет. Я некоторое время ждал сидя на корточках. Потом у меня затекли ноги, и я спросил:

– Ну что там?!

Леха ничего не ответил, так и застряв на полпути. В конце концов я не выдержал и потряс его за ногу. И в то же мгновение Леха свалился вниз, но без верхней своей части. Это было так неожиданно, что я даже не сразу сообразил, что произошло, и просто тупо смотрел на лехины ноги, таз и развалившиеся кишки серо-бурого цвета. Затем, сообразив, что Леху, ранее судимого, позже утонувшего, теперь кто-то сожрал, я заорал от ужаса. На мой крик приползла Вика. Она некоторое время в оцепенении смотрела на останки ее бывшего соседа, а потом спросила:

– Что это?

– Это все, что осталось от Леши, – объяснил я.

Тогда наступил ее черед визжать от ужаса. При этом Вика уткнулась в мое плечо, и я как мог пытался успокоить ее.

– Уйдем отсюда, – всхлипывала она.

Я подтолкнул ее в сторону лаза, ведущего в лехино логово, и мы полезли назад. Оказавшись в пещере, мы молча уселись на кучу листьев, Вика прижалась ко мне и я обнял ее. Так мы сидели некоторое время и я думал о том, как несправедливо мы наказаны. Мне стало стыдно за то, что несколько минут назад я мысленно обзывал Вику «сукой». «Даже если она и была любовницей этого грузчика, никакая она не сука, – думал я, – а просто несчастная женщина, вся вина которой – лишь в том, что ей хотелось от этой жизни чуточку побольше счастья.» Вика сидела рядом, прижавшись ко мне, и тихо плакала. Я почувствовал ее горячее тело и обжигающее дыхание, и мне неудержимо захотелось ее прямо в эту минуту в двух шагах от Лехи, превратившегося в объедки динозавра. Мне просто захотелось сделать ей что-нибудь приятное. И я обнял ее покрепче и впился губами в ее мокрый рот. Вика ответила мне страстным поцелуем, а ее пальцы начали торопливо расстегивать мою рубашку. Еще через мгновение наши тела сплелись в один клубок. Вика оказалась невероятно страстной любовницей, она стонала и извивалась, и вскоре я достиг того мгновения, когда предчувствие неотвратимо надвигающегося счастья оправдывает все испытания, которые пришлось преодолеть ради достижения этого мгновения.

О, мой Господин, кто бы ты ни был – бог, дьявол или природный инстинкт, ты, дарующий это мгновение, в это мгновение прийди и скажи:

– Вот прибор, чтобы мчаться в неизвестность вслед за этой женщиной.

И я скажу:

– Дайте мне этот прибор, я помчусь в неизвестность вслед за этой женщиной.

Прийди и скажи:

– Вот крылья, чтоб лететь в муравейник вслед за этой женщиной.

И я скажу:

– Дайте мне эти крылья, я полечу в муравейник вслед за этой женщиной.

Прийди и скажи:

– Вот двенадцать ранее судимых грузчиков в очереди к этой женщине.

И я скажу:

– Запишите меня, я буду тринадцатым в очереди к этой женщине.

А в следующее мгновение сладостная волна захлестнула меня, вырвав из груди стон облегчения. Я отпустил Вику, она лежала на спине, тяжело дыша. Теперь она казалась мне жалкой, и восторг сменился чувством брезгливой снисходительности к использованной женщине. И я стал проклинать себя, что потратил столько сил, времени, таланта, бросил семью ради минутной плотской утехи. А денег сколько потратил! Если подсчитать все расходы за время моего амурета с Викой на подарки, цветы и бензин, то окажется, что дешевле было б снять проститутку на улице Горького. И проще, потому что не нужно было бы разыгрывать роман, который оказался совершенно никчемным. Наверное, если бы мы так и не трахнулись, впечатления об этом амурете были б гораздо приятнее и романтичнее."Господи, – молился я, – дай мне только вернуться назад, и я ни на шаг больше не отойду от жены, и всецело отдамся научной работе!"

Однако приходилось мириться с реальностью. А реальность была такова, что мне предстояло жить с Викой в вывернутом наизнанку мире неизвестно сколько, бороться за выживание, а для начала очистить наше новое жилище от остатков чудовищной трапезы. Последнее было самым неприятным, но я справился с этой задачей. Я выпихнул лехины останки наружу и оттащил подальше от нашего пристанища. После этого я нарыл немного земли топориком и забросал ею лужи крови. Надо ли объяснять, что при этом я постоянно озирался по сторонам, опасаясь стать жертвой чудовищного хищника. Но кругом царили такая тишина и такой покой, что я успокоился. «Видимо, страшное чудовище пресытилось, и где-нибудь отдыхает», – думал я, стоя по колено в воде и отмывая руки и топорик.

– Женя! – окликнула меня с берега Вика, и я помахал ей в ответ.

– Все спокойно? – спросила она и добавила. – Я хочу пить.

– Да вроде спокойно, – крикнул я в ответ, – чудовища не видно, оно, наверно, спит где-нибудь.

Оглянувшись по сторонам, Вика пошла к пруду. И в этот момент один из пригорков зашевелился и начал расти, превращаясь в гигантского зверя. Тот палеозоолог, который написал в энциклопедии, что динозавры достигают в длину тридцать метров, явно недооценивал этих животных.

– Вика, беги! – крикнул я, но было поздно.

Неописуемых размеров монстр настиг ее в один присест, подхватил языком, и Вика исчезла в огромной пасти, успев лишь взвизгнуть. Я застыл в воде, онемев от ужаса, и почему-то подумал: «Боже мой, что я скажу ее мужу?!" Впрочем, об этом можно было не беспокоиться, потому что динозавр явно не наелся, и теперь его внимание привлек я. Змей начат рыкати, и хвостом своя ребра бити, и челюсти разнем. Но мне не удалось повторить подвига Стратига, и через мгновение я оказался внутри пасти, по размерам которая не уступала квартире, вполне подошедшей бы для отдельной советской семьи. Зверь пытался языком скинуть меня на нижние зубы, чтобы перекусить, но мне каждый раз удавалось увернуться до того, как клацкали огромные клыки. Эта борьба продолжалась довольно долго – так, по крайней мере, мне показалось, а закончилась тем, что в тот момент, когда язык чудовища изогнулся небом вниз и открыл горло, я нырнул внутрь. Это, конечно, был далеко не лучший выход, но я бы и в кипящий котел прыгнул – лишь бы от тех клыков подальше. Я прокатился через узкий склизкий тоннель и плюхнулся в кромешной темноте на что-то мягкое и мокрое. Тут же рядом со мною кто-то завизжал:

– Вика, это ты? – прохрипел я.

– Женя, – откликнулась она, – не верю своим глазам.

– Ушам, – поправил я, потому что было темно хоть глаз долой.

Кроме того было ужасно душно, я думал, что сдохну, вдыхая отвратный смрад, периодически нарушаемый свежим потоком воздуха.

– Дыши в такт со зверем, так будет легче, -услышал я голос Вики, судя по которому самой ей было нелегко.

– А что это за мерзкая слизь, от которой так щиплет кожу? – спросил я.

– Это желудочный сок, – объяснила Вика, – он разъедает нас, как кислота. В общем, мы перевариваемся и превращаемся в...

– Ладно, не будем уточнять, – перебил я. – Слава богу, пока что мы живы, давай подумаем, как выбраться отсюда.

– Думаешь, удастся? – обреченно спросила Вика.

– Надо попробовать, по крайней мере, топорик со мной. А ну-ка держись за меня.

В этот момент началась ужасная тряска: видимо, динозавр куда-то побежал. Нас мотало из стороны в сторону, мы то падали, то вновь становились на ноги. Все это напоминало прыжки на батуте в темноте. Затем после того, как мы словно ухнули куда-то вниз, тряска прекратилась и началось дерганье: дерг – и плавное движение куда-то вперед, снова дерг – и вновь плавное движение. Вдруг нас окатило холодной водой.

– Ага, чудовище купается, – догадался я.

На какое-то время вода нейтрализовала действие желудочного сока, от которого зудела кожа и нестерпимо хотелось чесаться.

– Я попробую рубануть его, а ты держись за меня, – сказал я.

Вика нащупала ремень на моих брюках и вцепилась в него. Я взмахнул топориком и ударил им в стенку желудка. В лицо мне брызнула какая-то горячая жидкость. «Кровь», – догадался я. Донесся страшный рев и чудовище начало метаться из стороны в сторону. В результате мы полностью потеряли возможность хоть как-нибудь контролировать свои перемещения и начали совершать броуновское движение, то и дело натыкаясь друг на друга и рискуя пораниться о топорик, который я все не выпускал из рук. Случайно я натолкнулся на то место, откуда после моего удара текла кровь, и прежде чем меня отбросило в сторону, я успел еще раз ударить топориком и весьма удачно, потому что кровь хлынула водопадом и меня понесло куда-то в темноту. Я почувствовал, что меня втягивает в какое-то отверстие. В эту секунду на меня наткнулась Вика, я ухватил ее, обронив топорик – на этот раз безвозвратно, и, подгоняемые потоком крови, рискуя захлебнуться в ней, мы начали пробираться через узкий ход, надеясь выбраться к умирающему чудовищу либо в рот, либо, извините, наоборот. В конце концов мы так и вытекли через пасть на свет божий. А вернее в божьи сумерки, потому что, пока мы кувыркались в животе чудовища, наступил вечер. Обернувшись, мы увидели издыхающего монстра, лежавшего в полнейшем изнеможении наполовину в пруду. И тут же ни слова не говоря, повинуясь единственному желанию поскорее смыть с себя кровь, желудочный сок и прочие зловонные жидкости, которые встречаются во чреве у динозавра, мы скинули с себя одежду и полезли в воду.

– Остается надеяться, что эта тварь не заражена СПИДом, – сказала Вика и вдруг закричала. – Смотри! Что это?!

Я оглянулся и увидел вдалеке несколько высоченных прямоугольников, в которых светились окна, напоминая недоигранную шахматную партию.

– Дома, – пробормотал я, – жилые дома.

– Женька! Какой ты молодец! Спас-таки нас! – с этими словами Вика бросилась мне на шею. – Но как? Как мы в конце концов попали назад?!

– Это динозавр, – ответил я, вспомнив статью английского ученого, – попал случайно в переход из одного пространства в другое.

Глава 7

Мы быстренько покончили с купанием, прополоскали свою одежду, отжали ее и напялили на себя мокрой.

– Что будем делать? – спросил я.

– Бежим по домам, что ж еще? – ответила Вика.

– А что скажем своим домочадцам?

– Давай так, – предложила Вика, – скажем, что ты «бомбил» вечером на своей тачке и просто подвозил меня домой как случайную попутчицу. Потом мы во что-то врезались и больше ничего не помним. Очнулись в животе динозавра, порубили его и он нас выплюнул.

– А топор-то откуда взяли?

– Господи! Да нашли в кишках. Может, этот людоед накануне дровосека сожрал.

– И ты думаешь, что нам поверят? – усомнился я.

– Увидят этот труп, – Вика кивнула в сторону убиенного, – и не тому поверят.

– А если они нашли наше послание с Рыжиком?

– Видно будет. Может, еще и не нашли. Может, твоего Рыжика какая-нибудь кошка бездомная съела.

За разговором мы не заметили, как дошли до станции. Часы на диспетчерской автовокзала показывали одиннадцать часов.

– Послушай, Вика, – вдруг забеспокоился я, – мы ведь еще не знаем, в какое мы вернулись время? Какой сегодня день, год какой?

– Да какая разница?! – махнула рукой Вика.

– А вдруг сейчас не 90-ый, а 89-ый год? Ты придешь домой и встретишь себя же. Как вы будете жить втроем?

– Я думаю, этого не случится. Ну, судя по тому хотя бы, что год назад мой муж мне не изменял со мною самой же, – возразила Вика.

– Хорошо. А что если с тех пор, как мы отправились в это путешествие, прошло пять лет и твой муж женился на другой женщине?!

– Да я его придушу, а ей глаза выцарапаю! – вспыхнула Вика.

Возле одной из автобусных остановок я заметил девушку.

– Давай-ка все же уточним, – сказал я моей амуретке и обратился к девушке, ожидавшей автобуса. – Извините, какое сегодня число?

Девушка посмотрела на меня, мокрого, нечесаного и небритого, и испуганно попятилась, но, заметив рядом со мной Вику, успокоилась и сказала:

– С утра было пятое.

– Июля! – обрадовался я.

– Июля, – отозвалась незнакомка.

– А год? – спросила Вика.

– 90-й, – ответила девушка и добавила. – Двадцатый век. А вы что с Луны свалились?

– Ага, – сказал я, – и угодили прямо в лужу. Но самое главное, что сегодня пятое июля. Вика, нас не было всего лишь несколько часов!

– Ну-ну, -покачала головой девушка.

– Ладно, пора домой чесать, – заявила Вика. – Представляю, как удивится твоя жена, когда увидит, как сильно ты оброс щетиной за один день!

– А когда она узнает о судьбе нашей машины, она просто обрадуется, – иронично заметил я и подумал: «Бог мой, когда-то у меня была машина. Кажется, что с тех пор прошла целая вечность!"

– Что ты будешь делать? – спросила Вика.

– Вернусь срочно домой, переоденусь, а потом позвоню друзьям, вызову милицию и поведу всех на пруд на чудовище посмотреть. Представляешь, какое сенсационное открытие мы с тобой сделали!

– Мне бы твои заботы, – усмехнулась Вика.

Тут подъехал автобус, идущий по четвертому маршруту, и Вика – она жила в Перловке – начала прощаться.

– Мы еще увидимся? – спросила она уже с подножки.

– А как же, – ответил я, думая о том, сколько совместных интервью нам предстоит дать, когда поднимется шумиха вокруг динозавра; и тут же, сообразив, что, спрашивая «увидимся ли мы еще», Вика имеет в виду совсем другие встречи, крикнул ей вслед:

– Не знаю, может быть...

Двери закрылись, и, фыркнув выхлопными газами, «икарус» укатил и увез мою амуретку. И я облегченно вздохнул, надеясь, что этим мой амурет и закончится.

Минут через пятнадцать я стоял возле дверей своей квартиры. «Просто не верится, что все закончилось и так благополучно,»– думал я, нажимая кнопку звонка. Дверь открылась, и я увидел – кого бы вы думали? – Валеру, мужа Вики. Я его узнал, потому что встретил однажды случайно свою амуретку вместе с ним в кинотеатре «Родина». Но больше всего меня поразило то, что он стоял передо мною в домашнем халате, из-под которого торчали худые волосатые ноги. Увидев меня, Валера испугался, поспешно прикрыл за собой дверь, и мы остались вдвоем на лестничной клетке.

– Послушайте, – отрывисто залепетал он, – я понимаю, вы пришли по поводу меня и вашей жены... Я прошу вас, давайте обговорим все спокойно... И прошу вас, пожалуйста, пусть моя жена ничего не знает...

– Ничего не понимаю! – изумленно воскликнул я.

– Поверьте мне, честное слово, между нами ничего не было, – продолжал бормотать Валера. – Мы встречались пару раз, это было. Но между нами ничего не было.

– Да что здесь происходит в конце концов? – возмутился я. – Почему вы в халате? И дайте мне пройти в квартиру!

– Подождите-подождите, – засуетился Валера. – Поверьте, вам нечего там делать, вашей жены здесь нет.

– А где ж она?! – удивился я.

– Дома, наверно, – ответил он.

В этот момент дверь квартиры приоткрылась и из-за нее выглянула Лена.

– Валера, ты здесь? – спросила она.

– Да, Леночка, я сейчас вернусь, тут один мой знакомый зашел, мы поговорим чуть-чуть, – ответил Валера.

– Да что здесь происходит?! – заорал я. – Лена! Что здесь делает этот тип?

С этими словами я двинулся к Лене, которая смотрела на меня так, как будто я был не ее мужем, а говорящим носорогом. Валера преградил мне путь, я отшвырнул его. Было тесно и он, споткнувшись о мою ногу, упал. Лена завизжала и с криком «Помогите!» бросилась молотить меня кулачками. Я перехватил ее руки, но в этот момент сзади меня схватил Валера. Извернувшись, я врезал ему в челюсть, и он отлетел. А Лена сорвала со стены детские саночки и ударила ими меня по голове.

– Ты что – спятила?! – рявкнул я, вырывая из ее рук санки.

Я отбросил их в сторону и сделал это весьма необдуманно, потому что ими не преминул воспользоваться Валера. Его удар был сильнее, и я потерял сознание.

Очнулся я оттого, что кто-то больно пинал меня ногой. Я открыл глаза и увидел милицейского лейтенанта, причем сперва я сумел различить его пышные черные усы, а потом уже погоны и все остальное. Рядом с ним стояли два сержанта.

– Ну что, Михалыч, допился? – сказал усатый, заметив, что я открыл глаза.

– Это какая-то нелепость, – пробурчал я в ответ, должно быть, очень невнятно.

– Чего?! – прикрикнул лейтенант и добавил, повернувшись к своим подчиненным. – Ладно, ребята, берите его.

Два дюжих сержанта, подхватив под микитки, поволокли меня на улицу. Рядом суетился Валера.

– Я прошу вас, – лепетал он, обращаясь к лейтенанту, – у нас нет никаких претензий, абсолютно никаких. Пожалуйста, отвезите его домой и дело с концом. Если нужно, я заплачу.

– Разберемся, – оборвал его усатый. – Домой! В ЛТП его пора, хватит цацкаться.

На улице меня запихнули в милицейский газик и повезли. Мало-помалу я пришел в себя и вспомнил, что как раз хотел вызвать милицию к Волкову кладбищу, чтобы показать труп динозавра. Я соврал сопровождавшим меня милиционерам, что меня в шесть часов вечера вместе со случайной знакомой проглотил невесть откуда взявшийся динозавр, в животе которого мы обнаружили топорик. О том, что было дальше, я рассказал так, как это произошло на самом деле. Однако моя история вызвала такой хохот, от которого встречные фонари шарахались.

– Да заткните вы его! – орал, давясь от смеха, сидевший за рулем сержант. – У меня уже колики в животе, врежемся щас.

– Ну, Михалыч, ты допился, – сказал мне лейтенант. – Такой белой горячки я еще не встречал.

Они привезли меня в милицию и впихнули за решетку в КПЗ, где на скамейке уже сидел какой-то полупьяный хмырь. Увидев меня, он обрадовался и прохрипел:

– Здорово, Михалыч.

– Мы разве знакомы? – раздражено спросил я.

– Ты что ж своих не узнаешь? – обиделся хмырь и начал пространно объяснять, где и при каких обстоятельствах мы с ним пили.

– Ладно, притухни, – цыкнул я на него.

Он что-то обиженно пробурчал, но умолк. Я уселся на скамейку и зажмурился, надеясь, что, когда открою глаза, этот нелепый сон кончится. Я открыл глаза и спектакль продолжился. Милиционеры обсуждали мой рассказ и хохотали. Потом они начали спорить о том, что со мной делать дальше. Один сержант предлагал отправить меня на утро домой, поскольку, по его мнению, меня никакое ЛТП не исправит. Усатый лейтенант, напротив, настаивал на том, что меня необходимо отправить на принудительное лечение, которое, по его словам, мне ничего не даст, но они получат возможность некоторое время от меня отдохнуть. А дежурный капитан предложил послать меня в Международный центр творческого гипноза, где какой-то его «друган» занимается разработкой нетрадиционных способов прерывания запоев и лечения алкоголизма. Последнее предложение было всеми принято, и назавтра же его решили претворить в жизнь.

Больше всего меня поразило то, что они говорили обо мне так, как будто я если уж не каждый день, то каждые два точно попадал к ним в вытрезвитель.

– Послушайте, – крикнул я им, – это какая-то нелепая ошибка. Я не алкоголик, я вообще не пью, я ученый физик.

В ответ они заржали так, что, казалось, стены рухнут.

– Я могу доказать, что я ученый, – не унимался я. – Хотите я сформулирую закон Паскаля, на котором основано действие гидравлического пресса?

Я рассказал им этом законе, что послужило поводом для более бурного веселья. Тогда я решил, что в школе милиции вряд ли преподают Паскаля и поведал им правило буравчика, которое в средней школе изучают все. Милиционеры хохотали пуще прежнего, а дежурный капитан сказал:

– Ну еще б ты не знал правила буравчика! Штопором-то небось каждый день пользуешься!

Единственным человеком, который меня поддержал, был пьяный хмырь, сидевший со мной за решеткой.

– Правильно, Михалыч! – хрипел он из-за моей спины. – Скажи им! Пусть знают наших!

Ночь я промучился на скамейке рядом с хрипатым пьяньчужкой и заснул лишь под утро. Разбудил меня капитан.

– Вставай, физик, – сказал он презрительно. – К тебе жена пришла.

Он вывел меня из-за решетки и я увидел Вику.

– Что ты здесь делаешь? – удивился я.

– Тише, – ответила Вика, отвела меня в сторону и зашептала. – Посмотри, что я нашла у себя дома.

Она протянула мне свидетельство о браке, раскрыв которое я прочитал, что 10 мая 1985 года мытищинским ЗАГСом зарегистрирован брак между гражданином Пьянченко Евгением Михайловичем, то есть мною, и гражданкой Сван Викторией Сергеевной.

– Что это значит? – обескуражено спросил я.

– Это значит, что мы попали не в свой мир, а в мир наших двойников.

– С ума сойти, – ответил я. – Город стоит тот же, улицы те же, а судьбы людей так перепутаны. Интересно, неужели человек во вселенной значит меньше, чем какой-нибудь кирпич?

– Да, – прошептала Вика. – И я должна тебя обрадовать тем, что, судя по обстановке в нашей квартире, ты беспробудный пьяница.

– А дети у нас есть? – спросил я.

– Мой сын Сережка, – ответила Вика.

– А твой Валера – муж моей Лены. И ты изменяешь мне с ним, – иронично заметил я: теперь мне стало понятным вчерашнее поведение Валеры.

– Я должна тебя еще огорчить, – сказала Вика. – Динозавр исчез.

– Как исчез? – вскрикнул я.

– Мы заезжали на пруд с участковым. Он исчез. Думаю, что его сородичи полакомились падалью.

– Сожрали целиком такого громадного динозавра?!

– Может, в пруд уволокли.

Наш разговор прервал лейтенант:

– Так, свидание окончено, – скомандовал он. – А тебе, физик, карета подана.

– Женя, возьми с собой свои вещи, – Вика протянула мне сумку.

И меня отвезли в Москву в Петроверигский переулок и действительно сдали в Международный центр творческого гипноза при НИИ профилактической медицины. И в течение месяца приезжий американский ученый вместе «друганом» моего благодетеля капитана милиции проводили со мною сеансы гипноза, внушая мне мысль о необходимости начать новую жизнь.

Сколько ж можно, вопрошал я, начинать новую жизнь? Я уже был ученым-физиком, был пустынным отшельником, муравьиным самцом, первобытным человеком! Сколько же можно?!

Не отчаивайся, отвечали мне, и начни еще раз. Главное, это поверить в свои силы.

И они меня убедили.