Текст книги "Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)"

Автор книги: Лев Константинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава XXV

В спутники Галя выбрала Рыбалку. Парень произвел на нее благоприятное впечатление твердостью, с которой отказался назвать свое псевдо. Были у него и физическая закалка, сноровка прошедшего много лесных стычек боевика. Правда, он не отличался особым умом, но это от него и не требовалось: все решения будет Галя принимать сама.

Состоялся у них короткий разговор.

– Так ты понял, кто я? – спросила Галя.

– Нет, – чистосердечно ответил Рыбалка. – Вижу, что из руководства, а кто – зачем мне то знать?

– Правильно.

– Эге ж. Меньше знаешь – дольше живешь.

– Говорят, Сыча прихлопнули. То ли свои, то ли чужие…

– Туда ему и дорога! Плюгавый был мужик, гнилой.

Сказал равнодушно; видно, давно пришел к такому выводу.

…Рыбалка служил по части сбора утиля и вторичного сырья. Работа малообременительная, нехлопотная, дававшая возможность распоряжаться временем. На одной из глухих улиц стояла дощатая будка по приему утиля – такие заведения, известно, располагаются вдали от центра. В будке хозяйничал обычно дедок – дальний родственник Рыбалки, или, как значилось в официальных документах, Мыколы Онуфриевича Мацука.

Галя издали полюбовалась будочкой и дедком, с любопытством посмотрела, как ватага ребятишек в красных галстуках привезла на возке связки старых бумаг. Дедок поздоровался с ними как со старыми знакомыми.

Наблюдение за будкой в течение нескольких дней показало, что Мыкола появляется там крайне редко – все операции по приему и отправке вторичного сырья производит дедок, который числится кем-то вроде ночного сторожа.

Однажды к будке пришла разбитная молодица. Она тоже что-то сдавала дедку. Потом недолго поговорила с ним, пересчитала полученные деньги и ушла.

Без особого труда удалось установить, что молодица проживает неподалеку в собственном домике, работает медсестрой в больнице и является возлюбленной Мыколы. Более близкое знакомство с жизненным путем Ванды Бреги подтвердило, что именно она носит звучное псевдо Эра.

Вся эта работа была проделана неторопливо и основательно. Была она абсолютно невидимой постороннему глазу, и ни Мыкола, ни тем более Эра и догадаться о ней не могли.

Галя к определенному моменту могла совершенно твердо сказать, что Мыкола фанатично ненавидит Советскую власть, лишившую его отца в тридцать девятом году крупной земельной усадьбы, что Эра предана лично Мыколе, а не «национальным идеям» – влюбилась дивчина в хлопца и присохла. На руках у Мыколы – кровь: служил полицейским у гитлеровцев, комплектовал эшелоны невольниц. Тогда-то и заприметил Ванду, помог избежать полона, и дивчина сперва видела в нем спасителя и героя, потом – парня, за которого хотела бы выйти замуж. Мыкола втянул ее в подполье, приручил, как приручают продрогшего, уставшего от побоев зверька, опутал поручениями, за выполнение которых – Ванда это понимала – Советская власть по головке не погладит.

«Аттентат» – «крестины» в новую веру – Ванда по приказу Сыча прошла в той же больнице, где работала. От нее потребовали, чтобы она дала смертельную дозу снотворного раненному в стычках с «черными хлопцами» советскому офицеру. Это было убийство, и Ванда его совершила. Теперь у нее не было пути назад, она это понимала и жила мечтой, внушенной Мыколой: «Победим, вырежем коммунистов, и тогда все будет наше».

Верой в это и жила Ванда Брега, медсестра больницы, которую больные ласково звали сестричкой.

Галя теперь примерно знала, на кого она может опираться в той сложной работе, которую предстояло ей совершить.

Где-то в лесах бродила сотня Буй-Тура.

Имел доброе легальное положение Юлий Макарович Шморгун.

Под рукой у Шморгуна постоянно находился боевик Павло Романович.

Рыбалка и Эра составляли как бы отдельное звено.

Можно было догадаться, что у Шморгуна-Беса есть еще несколько глубоко законспирированных людей – агентов и курьеров (иначе как уходят донесения на Запад?), и, может быть, он бережет для крайних случаев вооруженную боевку, спрятанную в лесах или на хуторах.

Все равно это было очень немного. Если учесть ту тщательность и скрупулезность, с которой создавалась подпольная националистическая сеть перед уходом гитлеровцев, то можно было прийти к выводу, что от нее практически не осталось ничего. Ибо десяток ненавидевших новую жизнь людей не могли быть той силой, которая оказалась бы в состоянии что-либо затормозить.

Гале подумалось: «Идти с этими „лыцарями“ против Советов – все равно что пытаться вырвать голыми руками могучий дуб, опорой которому служит земля».

Но не время предаваться праздным размышлениям. В сложных условиях надо быть особенно осмотрительной и… решительной, потому что только решительность помогает преодолеть сомнения, совершить невозможное.

Случилось ей видеть, как тонул молодой парень, односельчанин. Вздумал переплыть озеро, добрался до середины, а потом, видно, обессилел, засомневался, что доберется до противоположного берега, и повернул обратно. Но, наверное, ему показалось, что до того, другого, берега ближе, и он снова повернул, закрутился на месте, взмах рук стал судорожным, лихорадочным, он несколько раз ушел с головой под воду и вдруг закричал – тонко, отчаянно. Пока приплыли на лодке, парня уже гойдала на дне теплая озерная вода.

Нет, нельзя сомневаться: если выбрал берег – добирайся до него, чего бы ни стоило.

Галя вызвала на встречу Рыбалку. Сделала это просто. Принесла несколько потрепанных книжек сдать дедку в будке, взяла медяки, сказала спокойно:

– Передайте Мыколе, что ищет его Мавка.

– Мавки в лесах живут, – хитровато улыбнулся дедок.

– Передайте Мыколе вот этот билет в кино. Пусть приходит на семичасовой сеанс в «Верховыну». Только не перепутайте, ради бога.

– Стар я, чтоб свидания вам устраивать, – неожиданно озлился дедок.

– Не настолько вы старый, чтобы на тот свет торопиться, – вскипела и Галя. – Прошу вас по-хорошему…

Такой тон разговора, видно, был для дедка привычным, потому что он с готовностью кивнул головой с остатками седых, свалявшихся косм и заверил, что теперь ему все понятно.

Место Мыколы в кинотеатре оказалось рядом с Галиным.

Они успели перекинуться двумя – тремя фразами и условиться, что встретятся после сеанса.

– К себе я тебя не поведу, – предупредила Галя. – Хватит, и так наследили в моей хате. Где можно поговорить?

– Давай к Эре зайдем.

– К Ванде? – уточнила Галя.

– Ты уже знаешь?

– Сразу предупреждаю: и про тебя и про нее я все знаю.

Такое вступление Мыколе явно не понравилось. «Спрытна», – пробормотал про себя.

– Так у Ванды безопасно?

– Конечно.

– Ну что же, надо и с нею познакомиться.

– Пошли?

Галя кивнула, и Мыкола долго вел ее темными переулками, время от времени оглядываясь, проверяя, нет ли за ними слежки.

Гале вначале эта забота о конспирации показалась примитивной: что можно увидеть через плечо, когда темень, мгла хоть глаз выколи? Но вскоре она убедилась, что парень «проверяется» простыми, но весьма эффективными средствами: выходит на одно и то же место с разных точек, оставаясь в темноте, «выводит» возможных соглядатаев в светлые пятна от редких фонарей, резко свернув в короткие переулочки, тупички, оказывается на «хвосте» у собственного следа.

И Гале понравилась такая тщательность: видно – бывалый, опытный.

Ванда-Эра сразу же открыла дверь на условный стук в ставень.

Она тревожно метнулась было назад, в сени, и Галя не увидела, а почувствовала, что в руке у девушки пистолет.

– Не волнуйся, своя, – успокоил ее Мыкола.

– Входите, – посторонилась Ванда.

Наверное, ждала она Мыколу: на столе стояли две стопки, тарелки с помидорами и огурцами, тонко нарезанное сало, колбаса, выпивка.

– Это Мавка, – коротко представил свою спутницу Мыкола.

– Послушно выконую ваши наказы, – заученно ответила Ванда.

В голосе ее слышались покорность и страх. Но это не был страх перед новым проводником. Гале сразу стало это понятно – по быстрым, оценивающим взглядам Ванды, по тому, как она торопливо начала прихорашиваться, исчезла в соседней комнате и вышла из нее в ярко вышитой блузке, с лентой в прическе.

Ванда оценила красоту этой будто с неба упавшей девицы и испугалась, что привяжет она к своей юбке Мыколу, с которым связаны все ее, Ванды, мечты и надежды.

Галя тоже успела одним взглядом схватить, навсегда врезать в память облик девушки. Селяночка, из всех сил стремящаяся казаться горожанкой. Невысокого роста, курносенькая, глаза тревожные. Ей бы косы – к простенькому лицу ее они бы хорошо шли, – так нет же, сожгла волосы перекисью, завила мелкими колечками. А руки белые, мягкие – профессиональные руки медицинской сестры. Есть и особая примета – точка-родинка над верхней пухлой губой.

Чего она опасается? Никто не собирается посягать на ее сокровище – неторопливого, со взглядом хмурым, исподлобья Мыколу…

– Будем друзьями, – приветливо, как могла, улыбнулась Галя; ей хотелось сразу развеять опасения девушки.

– Сидайте за стол, – пригласила Ванда, отвечая улыбкой на улыбку.

Галя не отказалась выпить, похвалила помидоры – хорошего засола.

– Свои, домашненькие, – расцвела от приветливых слов Ванда.

«И куда ты влезла, дивчина? – думала Галя. – Тебе бы доброй хозяйкой в своем доме быть, детей рожать и растить, а не с грепсами носиться, под чужим именем ходить…»

– Еще по одной, – предложил Мыкола.

Ванда легко опрокинула рюмку, и сразу стало видно, что ей это привычно, а под глазами у нее – густые тени, в глазах – тоска и неуспокоенность.

«Сломлена», – отметила Галя. Она осторожно расспрашивала Мыколу о событиях последних месяцев. Чем занимался, какие получал задания от Сыча.

Мыкола немногословно рассказал, что установка у Сыча была простая – отсидеться и выждать больших событий. Какие должны были произойти события, Мыкола не представлял, а Сыч в подробности не вдавался.

Ванда в разговор не вмешивалась, привыкла, что Мыкола говорит обычно за двоих.

– Сможешь ты уйти незаметно из города на несколько дней? – спросила Галя.

– Смогу, Мавка, – ответил Мыкола.

– И никто об этом не узнает?

– Конечно. Только Ванда и будет знать, от нее такие вещи нельзя скрывать, побежит меня везде искать.

– Пойдешь со мной в… – Галя назвала отдаленный район области. – Задание очень важное. Настолько важное, что и сказать трудно.

– А что же, схожу… – согласился Мыкола.

Перспектива выбраться в милые его сердцу леса и хоть на время избавиться от сурового контроля Ванды явно пришлась ему по душе.

– С оружием у тебя как?

– Нормально. Быть налегке или…

– Вот именно «или». Прихвати автомат и гранаты.

Ванда слушала разговор этот тревожно, понимая из него, что вот все-таки эта чернобровая красавица собирается увести ее Мыколу, и неизвестно, когда тот возвратится…

– Мы ненадолго уйдем, Эра, – обратилась к девушке Галя. Она назвала ее не Вандой, а Эрой, чтобы подчеркнуть: это приказ, а приказы в организации, к которой они обе принадлежат, выполняются безоговорочно.

– Я понимаю, – завяла Ванда.

Мыкола хотел проводить Галю, но та запротестовала: зачем, чтобы даже ночью их кто-нибудь случайно увидел вдвоем? И так рисковала, назначая через деда встречу, посетив домик на окраине.

– Возьми пистолет, – предложил Мыкола, подбросив на ладони «вальтер».

– У меня свой, – хлопнула по карману пиджачка Галя.

Она попрощалась и ушла в ночь.

Глава XXVI

Жизнь хитро плетет свои дороги. Есть такая поговорка у народа: гром с ясного неба. Солнышко высвечивает небо, тучи убрались куда-то за горизонт, мир и тишина стоят над землей – и вдруг глухие раскаты, гром, предвещающий бурю, грозу…

Неожиданный выстрел едва не повернул ход операции в русло, которое Гале было ненужным и нежеланным.

Еще катилось эхо от выстрела по лесу, а Галя уже знала, что сделан он по приказу Беса – только его люди стреляют без предупреждения, и только Бес в этих лесах мог отдать приказ о выстреле.

А было так.

Следуя указаниям, полученным от Мудрого, Галя Шеремет и Мыкола легко отыскали бункера.

Осталась позади тревожная дорога: пригородным поездом, автобусом, три десятка километров пешком. Можно было воспользоваться попутной машиной, но Галя не решилась – зачем оставлять лишние следы. Мудрый учил: леность погубила даже Адама – не присмотрелся, не принюхался к яблоку, вот и не заметил, что оно не простое, а с ловушкой.

Галя и Мыкола делали вид, что не знакомы. Мыкола упрятал короткий немецкий автомат в саквояж, а пистолет был у него под рукой – в кармане щегольской кожаной куртки, купленной по случаю у кого-то из демобилизованных. Галя в сердцах ругнула спутника – приметная одежда, потом махнула рукой – знать бы, где упадешь…

Шеремет запаслась командировочным удостоверением – отправлялась она собирать партизанские песни, встречаться с участниками партизанского движения. Такое поручение дал ей областной Дом народного творчества.

Но все обошлось благополучно, без проверки документов и объяснений.

К нужному месту в лесу вышли поздним вечером.

– Завтра будем искать, – решила Галя. – Не ползать же в темноте.

Распорядилась:

– Готовь, Мыкола, ночлег.

Мыкола проворно срубил несколько гибких березок, две стойки с рогачиками, быстро выбрал место для шалаша. Он решил сделать его на берегу лесного ручья – и вода близко, и веселее от тихого журчания. Выкопал глубокую костровую яму, сделал на всякий случай навес над нею, чтоб огонь не привлек внимание случайных или неслучайных лесных скитальцев.

Наломал еловый лапник, устроил зеленую, душистую постель. И опять Галя отметила, что в лесу он свой человек, складно и быстро смог подготовиться к сырой осенней ночи.

Мыкола выбирал для костерка полешки потолще, чтоб жара было больше, а дыма – чуть.

Место, где они остановились, было угрюмое, неприветливое. От конца и до края, сколько можно было представить себе, стоял вековой лес. Сосны в два обхвата вросли в упругую, многослойно застеленную хвоей землю. И потому шел от земли густой прелый дух, тянуло сыростью и гнилью. Меж соснами раскидисто расположился лещинник – лесной орешник. Неподалеку угадывался глубокий овраг, укрытый кустарником, цепким терновником.

Галя знала, что овраг упирается в скалистый холм с тремя соснами-сестрами на вершине. Сосны и сторожат бункера.

Изредка темень неслышно разрывали крыльями совы. Они давно не видели здесь людей и не пугались, облетая ночных гостей. Гулко ухал филин.

– Хорошее место, – одобрил Мыкола, – отсиживаться здесь после рейдов спокойно.

– Наверное, в таких оврагах лешаки живут, – откликнулась Галя.

– Насчет лешаков не знаю, а Мавки точно водятся, – намекнул на необычное псевдо Гали парень.

Галя засмеялась, и было странно слышать, как смех ее, ударившись о сосны, глухо покатился по лесу. Обжигаясь, они пили укроп, казавшийся здесь, в лесу, чудесным напитком.

– Спать, – приказала Галя. И объяснила: – Силы надо поберечь. Чуть свет вставать, здесь все надо проверить. И обратный путь – не по асфальту.

Они легли, тесно прижавшись друг к другу – было холодно, а сквозь верхушки сосен видны были крупные мерцающие звезды, яркостью своей обещавшие к утру заморозки.

Мыкола обнял Галю за плечи, тихо спросил:

– Согреть?

– Не надо, хлопче, – чуть отодвинулась Галя. – Не до баловства сейчас: завтра, может, в землю ляжем…

Не могла предположить девушка, что почти угадала про завтрашний день.

К рассвету трава покрылась инеем, лесной воздух стал звонким и каким-то искристым, будто просеяла его ночь сквозь чистое сито.

Следы на инее оставались четкие, но это не беспокоило Галю. Пока кто-то еще доберется до этих мест, снега и дожди не раз прополощут землю.

Метров за двести до холма Галя пошла осторожно, сверяясь с маршрутом, указанным Мудрым.

Мыколу она заставила идти по своему следу. Вокруг холма были натыканы мины, они стерегли бункера не хуже собак-цепняков.

Добрались до трех сосен на вершине. Галя увидела замшелый камень, почти вросший в землю. Было такое впечатление, что торчит он на верхушке холма испокон века и сдвинуть его невозможно.

– Твоя очередь, – сказала Галя своему спутнику.

В бытность свою в сотне имел Мыкола дело с минами.

Осторожно, почти не касаясь, ощупал он землю вокруг камня. Осматривал ее пядь за пядью, обозначая круг, под которым был скрыт люк. Галя все ждала, что вот сейчас вздыбится земля и разом все кончится – и рейс, и операция, на которую столько людей возлагали разные надежды. И ее тревожная жизнь тоже кончится…

– Чисто, – сказал Мыкола и рывком сдвинул камень.

Камень легко пошел вокруг оси, открывая железный люк с массивной рукоятью. Из бункера пахнуло затхлым, спертым воздухом. Луч фонарика выхватил скобы вбитые в бетонные стенки колодца, и, ослабев, уперся в цементный пол.

– Пошли, – сказала Галя и первой полезла в колодец.

Даже видавший виды Мыкола тихо охал, когда они высвечивая дорогу фонариком, прошли по подземному хранилищу. Здесь было сложено с чисто немецкой аккуратностью и педантизмом вооружение и снаряжение по меньшей мере для двух сотен человек. Были винтовки и автоматы, в металлических коробках – патроны к ним. Мыкола насчитал семь пулеметов – три русских «дегтяря» и четыре немецких МГ. Несколько сот гранат и мин и даже три легких миномета. В добротной упаковке хранились консервы, соль, сахар, спички, мыло. В мягких тюках находилось обмундирование. Не были забыты даже такие мелочи, как ружейное масло, саперные лопатки, две пишущие машинки «Рейнметалл».

В далеком углу она нашла то, что искала, – комплект коротковолновой радиостанции. Мудрый, как всегда, загадывал намного вперед, когда направлял ее сюда, в тайный схрон.

– Серьезная штука, – произнес Мыкола, сообразив, что находится в ящиках, украшенных надписями «Осторожно», «Обращаться бережно», «Внимание».

– Увидел – и забудь! – строго предупредила Галя.

– Уже забыл, – кивнул Мыкола.

Да, о таких вещах лучше и в случайном сне не вспоминать…

Парень умело замаскировал вход в бункер, уничтожил все следы ночлега.

Солнце поднялось высоко, зацепилось уже за середину неба. Пора было двигаться в обратный путь. Галя рассчитала, что к большой дороге, оживленной и днем и ночью, они выберутся к вечеру, когда совсем стемнеет. Там их стежки разойдутся, дальше каждый будет пробиваться самостоятельно. Мыкола было запротестовал: кто будет охранять Мавку в пути?

– Сама себя! – отрезала Галя.

Мыкола знал, что в таких случаях спорить с проводником любого ранга, а тем более с такой высокопоставленной особой, бесполезно. Законы тайной войны основаны и на том, что приказы дважды не повторяются, без особых оснований не отменяются.

Шли через леса – осторожно шли, обходя просеки, редкие дома лесников, уходя вглубь от любого голоса, стука топора, ржания лошади.

Леса стояли в желтом наряде, это были последние погожие дни. Осень уже выстелила палым золотым листом землю, ослабила еще недавно яркую синь неба. Деревья были удивительно нарядные, в желтое вплетались алые гроздья рябины, красные точки шиповника, чернота каких-то незнакомых Гале ягод.

Идти было легко и хорошо. И впервые за много дней Галя почувствовала себя в полной безопасности, настолько спокойным и мирным было все вокруг.

Миновали черно-белый березняк, прошли ельник, снова забрались в вековой бор. Осень, щедрая и добрая, разбросала свои дары. Было много грибов, попадались ягодники, груши-дички.

Мыкола шел шагов на десять впереди Гали – так, на всякий случай, хотя оба они думали, что в лесу им ничего не грозит. Опасность начнется тогда, когда выйдут к людям. Автомат у парня висел на плече под кожанкой. Случайный встречный не заметил бы оружия, и в то же время оно было готово к бою.

Прошли уже почти полпути, когда Гале показалось, что не одни они в этом лесу. Нет, она ничего не заметила, просто каким-то особым чутьем уловила присутствие еще кого-то. Но сколько ни слушала лес – ничего не уловила. И все-таки тревога росла.

– Мыкола, – тихо окликнула она боевика, – ты ничего не замечаешь?

– Нет, – протянул парень, – тихо вокруг…

– А мне кажется, что-то не так…

– Пустое, – беспечно отмахнулся он и снова ушел вперед прокладывать дорогу.

И тогда раздался выстрел. Всего один, гулкий, будто гром с ясного неба. Падая, Галя успела увидеть, как Мыкола будто споткнулся, схватившись за грудь, попытался вырвать автомат и вдруг, раскинув руки, повалился лицбм вниз. Свалился так, что Галя сразу поняла – второй пули парню не надо.

Она уже выхватила пистолет и, сжав зубы, пыталась в секунды определить, кто и откуда стрелял. Недолго стояла тишина, такая неожиданная после выстрела.

– Не стреляй, Мавка, – сказал кто-то совсем рядом.

Галя не видела, кто ее окликнул, смогла только отметить, что враг находится чуть впереди и, очевидно, в Мыколу стрелял почти в упор.

– Кто вы? – стараясь говорить спокойно, спросила.

– Нас послал Бес.

– Выходите.

– Не вздумай стрелять, – предупредили ее. – Мы выполняли приказ Беса.

– Выходите! – повторила Галя, поднимаясь с земли – пистолет в руке.

Они встретились у лежащего ничком Мыколы. Парней было двое. Галя сразу отметила, что никогда их раньше не встречала, иначе ее цепкая память подсказала бы какую-то примету, жест. Одеты они были так, что не оставалось сомнения – живут в лесу, в каком-нибудь бункере. Несмотря на погожий день, оба в полушубках, в смушковых островерхих шапках. Сапоги порыжели и полопались от грязи. Лица обветренные, почти кирпичного цвета. У одного – винтовка, у второго – автомат. Парень с винтовкой передернул затвор, выбросил стреляную гильзу, загнал в ствол новый патрон из магазина.

– Ловко? – спросил он и ткнул сапогом в податливый бок Мыколы.

– За что вы его? – спросила Галя, понимая нелепость вопроса.

Разве они знают за что? Им приказали, а приказы выполняются…

– За что вы хлопца? – повторила Галя. Голос у нее был сухой и строгий.

– Бес приказал, – охотно объяснил парень с автоматом. – Потому что не положено, мол, этому… – ткнул он пальцем в труп, – знать то, что узнал.

– А что он узнал?

– Про бункер… Бес сказал, что это тайна всего нашего движения…

Галя вспомнила Ванду, ее чуть торопливое гостеприимство, уют домика на окраине. Вот и оборвались мечты и надежды Ванды-Эры.

– Так вы тоже бункер видели? – Галя не могла, не имела права забывать, что операция продолжается.

– А как же. Мы вас еще на холме на мушку взяли.

…Эти двое знают о подземном складе… И Мыколу пристрелили…

– Автомат хлопца я возьму. Пригодится, – сказала Галя.

– Бери. Зачем он нам?

Галя теперь понимала, что они из какой-то лесной боевки, выполняющей приказы только Беса и знающей только его. В таких боевках обычно всего три – четыре человека, не больше. Вот это и есть «особый резерв» Беса, люди для крайнего случая.

– Ну, мы тебя не видели, ты нас не встречала, – сказал парень с автоматом. – Бувай здорова!

– Закопайте хлопца, – сказала Галя.

– Время тратить… А документы заберем.

Они вывернули карманы у Мыколы.

– Возьмем и кожанку. Файный одяг…

Галя равнодушно смотрела, как обирают убитого. Наконец все было кончено, и двое, махнув на прощанье, потопали тяжело и неторопливо в глубь леса.

– Эй!.. – окликнула их Галя. Были они от нее шагов за десять.

Двое обернулись, недоумевая, что еще нужно этой дивчине?

И тогда Галя нажала на спусковой крючок автомата и повела стволом, почти чувствуя, как длинная очередь режет бандеровцев, валит их на землю…

– Вот вам… – побелевшими от ярости губами шептала она, пока не смолк автомат – закончились патроны.

Галя отшвырнула автомат. Из кармана лесовика извлекла документы своего спутника – пусть останется он безымянным.

Вечерело. Лес уже не был таким красивым, стоял злой и враждебный. Вместе с угасающим днем ушла и его красота.