Текст книги "Произвели в евреи"

Автор книги: Лев Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Лев Бердников

Произвели в евреи

Когда однажды император Александр I спросил легендарного А.П. Ермолова о том, какую награду тот бы пожелал, генерал невозмутимо ответил: «Произведите меня в немцы, Государь!». Ермолов знал, о чем говорил, ибо сей самодержец (равно как и другие русские цари) буквально окружил себя немцами, которых возвел на самые высокие должности. Подобное настроение очень точно выразил князь П.А. Вяземский в стихотворении «Русский Бог»:

«Бог бродяжных иноземцев,

К нам зашедших на порог,

Бог в особенности немцев,

Вот он, вот он, русский Бог».

Да что там заезжие иноземцы, когда и о самом российском венценосце ходили частушки:

«Царь наш немец прусский,

Носит мундир узкий…»

А потому можно сказать без обиняков: быть немцем в России при «истинных арийцах» – императорах всегда было почетно. Показательно, что и в программных документах одиозного «Союза русского народа» особо подчеркивалась положительная роль немцев в русской истории.

А вот быть евреем на Руси модным и почетным никогда не было. Это прекрасно понимают нынешние национал-патриоты: они не устают повторять, что отмена графы «национальность» в российских паспортах была выгодна только евреям, которые якобы скрывают свое этническое происхождение, потому как стыдятся его. И тем не менее эти же самые квази-патриоты по своему хотению объявляют евреем всякого, кого им заблагорассудится (в том числе и своих соплеменников-русаков). Дело достигло таких масштабов, что даже сталинский сокол В. Бушин из газеты «Завтра» вынужден был вступить с такими, как он их аттестует, «ультра-патриотами» и «экстра-русофилами» в жаркую полемику и назвать подобные их потуги «фактом тяжелого и опасного умственного расстройства». Впрочем, негодует Бушин, когда в евреи производят людей уважаемых и достойных; если же к ним причисляют разные там ничтожества, мерзавцев и прохвостов, его, надо думать, это вполне устраивает. Да это и понятно: по его мнению, для борьбы с еврейским засильем в России все средства хороши!

Агрессивный поиск «исторического компромата» на еврейский этнос особенно рьяно и упорно ведется в сфере литературы, а именно в области русской поэзии. Нам пытаются внушить мысль, что в смерти великих поэтов А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, С.А. Есенина повинны именно евреи, которые якобы повязаны вековечным тайным заговором против России и ее самобытной культуры.

Речь здесь пойдет о трактовке «патриотами» причины гибели М.Ю. Лермонтова и об отношении сего поэта к «врагам Отечества». И отправной точкой размышлений станет нашумевший в свое время фильм «Лермонтов». Сразу же после выхода этой картины на киноэкраны в Москве наблюдались выступления дюжих бородатых молодцов в защиту убиенного поэта, сопровождаемые угрозами в адрес сионистов. Да и сейчас, по истечении более двух десятков лет, страсти все не утихают, и на интернетовских порталах и сайтах то и дело появляются возмущенные послания граждан о том, что, дескать, «нашего Лермонтова злодейски застрелил еврей Мартынов» и вообще надо бы всех этих жидомасонов поскорее призвать к ответу.

Майор Николай Соломонович Мартынов

Казалось бы, какое отношение имеет к евреям человек по фамилии Мартынов? Помнится, как на одной читательской конференции, проходившей в Библиотеке им. Ленина в 1987 г., это пояснил писатель Василий Белов: «Убийца Лермонтова назван, наконец, полным именем, – сказал он и, сделав многозначительную паузу, победоносно объявил: – Николай Соломонович!».

И вот на экране возникает впечатляющая сцена: дуло пистолета Мартынова прямо направлено на исполненного спокойного величия русского поэта. Кажется, еще секунда – и прогремит выстрел, и гений, за которым стоят вся Россия и ее многовековая культура, падет от предательской пули подлых инородцев…

Между тем, предельно ясно: майор Николай Соломонович Мартынов (равно, как и его отец, Соломон Михайлович, дослужившийся до чина полковника) был человеком православным и дворянином. Нелишне при этом знать: род Мартыновых происходил от выходца из Польши, прибывшего в Московию в 1460 г. В «Общем гербовнике дворянских родов Всероссийской империи» можно прочесть, что «фамилии Мартыновых многие Российскому Престолу служили стольниками, воеводами и в иных чинах и жалованы были от Государей в 1631 и других годах поместьями», и к иудеям они никакого отношения не имели. Среди пращуров Николая – Савлук Федорович Мартынов, участник военных действий против поляков под Смоленском в 1634 г, получивший вотчину в Рязанском уезде; Петр Иванович, воевода в Кадоме в 1704 г.; Федор Михайлович, прокурор Пензенского верхнего суда, вышедший в 1777 г. в отставку в чине секунд-майора. И родной дядя Николая, то есть родной брат Соломона Мартынова, Дмитрий Михайлович, состоял Кирсановским (Тамбовской губернии) предводителем дворянства. Однако создателя и популяризаторов фильма все это, надо полагать, нисколько не убеждает. Поднаторевшие в борьбе с сионистами, они, как за спасительную соломинку, хватаются за характерное отчество «Соломонович» и на этом основании производят Мартынова в евреи со всеми вытекающими отсюда последствиями. К последствиям мы еще вернемся, пока же отметим упорное нежелание «патриотов» утруждать себя знанием исторических реалий своего Отечества, радетелями которого они себя объявляют.

Герб дворян Мартыновых

Ведь еврейский след в гибели Лермонтова (на чем по существу строится вся «концепция» фильма) исчез бы в одночасье, если бы сценарист задался резонным вопросом, каким образом и по каким причинам православные христиане и Мартыновы, в частности, могли дать новорожденному библейское имя Соломон. Дело в том, что в Православной Церкви существует Неделя святых праотцев, и отмечается она в конце декабря, а рожденным в эту Неделю младенцам иногда давали древне-иудейские имена, как мужские – Соломон, Давид, Самуил, Товий, Исаак, Иов, Иона так и женские – Сарра, Лия, Рахиль, Руфь и др. В наше время такими именами нарекают детей, как правило, родители-сектанты. А, перевернув страницу истории чуть вспять, мы найдем и родственницу А.С. Пушкина Сарру Юрьевну Ржевскую и другую Сарру, дочь графа Федора Толстого-Американца. Вот имя Рафаил, к примеру, было очень популярно среди русского дворянства вплоть до начала XX века. О распространенности же таких имен, как Соломон, Самуил, Иаков, Израиль, Иона среди православных священнослужителей и монахов наших дней говорить излишне.

По счастью, из XVIII века до нас дошли «Воспоминания о Пугачеве», подписанные инициалами О.З. (они хранятся в одном из архивов США), где как раз рассказывается о том, как получил Соломон Мартынов свое не совсем обычное для современных русских имя. Здесь сообщается, что от расправы пугачевцев его, младенца-барчука, спасла кормилица, выдав за своего сына. Тогда-то мамка решила окрестить ребенка и пошла в церковь. – «А как назвать его? – спрашивает священник. – «А Бог весть! – отвечает кормилица, – уж и не знаю». – «По святому назовем, – решил священник, – На сей день святой будет Соломон-царь – так и назовем!». Так и назвали! И примечательно, что после кровавого исхода дуэли с великим поэтом «еврей» Мартынов был предан церковному покаянию и в течение нескольких лет отбывал суровую епитимию в Киеве. По словам современника, он «до конца своей жизни мучился и страдал оттого, что был виновником смерти Лермонтова».

В фильме Николай Соломонович предстает ходульным пошляком, пустельгой и бездарью с отсутствием какого-либо понятия о моральных принципах и любви к Отечеству. Его стихия – заштатный провинциальный трактир. Очень вольготно Мартынову с бокалом вина в руке в обществе падших женщин, чего так брезгливо сторонится Лермонтов (непонятно только, если поручик такой постник и трезвенник, как он вообще оказался в этом гиблом месте?). И, реанимируя застарелый антисемитский миф, создатель фильма заставляет поэта бросить Соломоновичу гневные упреки: «Напоили Россию!.. Твой отец винными откупами промышляет…». И тут, как по мановению ока, вырастает фигура трактирщика с мясистой еврейской физиономией. Он лукаво щурится и разливает в бокалы зловредное пойло – опиум для русского народа.

Но, внушается далее, Соломонович – сошка мелкая, за ним стоят птицы поважнее, которые-то и науськали его на смертоубийство. И вот некие конспираторы-подстрекатели неславянской наружности что-то заговорщицки нашептывают ему перед дуэлью. И становится ясно: недалекий Мартынов лишь исполнитель чьего-то злодейского плана, последнее, видимое звено в цепи тайного заговора против России. Кто же за ним стоит? Ответ на вопрос дает все тот же экранный Лермонтов. «Бедная Россия, коли главные в ней люди из рода Нессельроде», – с горечью произносит он. Услышав звучную немецкую фамилию, вы можете подумать, что поэт здесь метит в набравших силу при дворе иноземцев. Ан нет, читатель, у сей инвективы имеется другая, вполне определенная национальная подоплека. Речь идет именно о роде (то есть о происхождении) государственного канцлера Карла Васильевича Нессельроде. А его мать, баронесса Луиза Гонтар, была этнической еврейкой протестантского вероисповедания. Сейчас эти сведения можно обнаружить в любом биографическом словаре или справочнике. Не то в Николаевскую эпоху! Надо иметь в виду, что русский царь, не испытывавший, впрочем, к евреям ни малейшей симпатии, был антисемитом религиозным, но никак не расовым. Потому ему не было решительно никакого дела до рода-племени матери своего ближайшего сановника (кстати, занимавшего пост министра иностранных дел 40 лет!). И вполне понятно, что еврейские корни российского канцлера никем тогда не афишировались, любые разглагольствования на сей счет должны были пресекаться прежде всего самим императором, и весьма сомнительно, что Лермонтов вообще знал о них. Говорить же о всемогуществе Нессельроде, который якобы главенствовал в России, тоже явная передержка, ибо известно, что сей министр был покорным и даже рептильным исполнителем воли авторитарного Николая I, которым был полностью обезличен.

И, хотя в фильме «Лермонтов» показывается враждебность к поэту шефа жандармов А.Х. Бенкендорфа и самого царя (а ведь именно Николай, когда узнал о смерти Лермонтова, сказал в сердцах: «Собаке – собачья смерть!»), все же акцент делается именно на злокозненном Нессельроде. Происходит сцена поистине фантастическая: жена канцлера Мария Дмитриевна заискивает перед опальным поэтом, но тот говорит с ней запальчиво, резко, с нескрываемым презрением. Далее канцлер Нессельроде произносит сакраментальную фразу: «Если не можешь купить, убей!». Не вполне, правда, понятно, какую выгоду искал в поручике Лермонтове действительный тайный советник 1-го класса, почему он его так страшился и придавал такое огромное значение его поэзии. Но у зрителей сомнений на сей счет возникнуть не должно: Лермонтов будто бы задался целью докопаться до того, «как корысть по Руси растекалась, корень зла открыть». Нессельроде корили за политическую близорукость, безынициативность (отсюда его ироническое прозвание Кисельвроде), крайнюю реакционность, но только не за мздоимство. А по логике сценариста он из корыстолюбцев главный! Не потому ли, что еврей? (Точнее было бы сказать «полу-еврей», но, как заметил персонаж фильма Н. Михалкова «12», «евреев наполовину не бывает»).

Канцлер Карл Васильевич Нессельроде

И сразу все становится на свои места: еврей Нессельроде через своих тайных агентов-евреев настропалил еврея же Мартынова на убийство русского гения, и, главное, Лермонтов все это прекрасно понимает и на протяжении всего фильма бросает своим супостатам – «врагам России» из еврейского рода колкие язвительные филиппики. Подобное поведение Лермонтова должно базироваться на каких-либо фактах или по крайней мере основываться на реальной нерасположенности поэта к иудейскому племени. Однако в действительности ничего похожего не было.

С ранней юности Михаил Лермонтов проявлял к судьбам еврейского народа живой и неподдельный интерес. Несомненное влияние оказало на него так называемое Велижское дело по облыжному обвинению евреев в ритуальном убийстве, воспринятое им с горечью и болью. Причем, сведения о сем деле он получал из первых рук – от адмирала Н.С. Мордвинова, с которым бабушка Лермонтова была в ближайшем свойстве (ее брат, обер-прокурор сената А.А. Столыпин, был женат на дочери адмирала) и которого сам маленький Мишель звал «дедушкой Мордвиновым». Именно Мордвинов представил в 1827 г. записку Николаю I, в коей настаивал на полной невиновности евреев и стремился ввести этот тенденциозный процесс в рамки законности. Лишь когда в 1834 г. дело поступило в Государственный совет (а Мордвинов был председателем одного из его департаментов), ему удалось доказать, что «евреи пали жертвою заговора, жертвою омраченных предубеждением и ожесточенных фанатизмом следователей». В результате Государственный совет вынес приговор: «евреев-подсудимых от суда и следствия освободить». Как отмечал литературовед Л.П. Гроссман, Велижское дело выглядело в глазах юного поэта не просто уголовным преступлением: он впервые столкнулся здесь с обвинением целого народа в изуверстве и бесчеловечности. В нем пробудилось чувство высшей справедливости и протест, и это одушевляет его первую трагедию «Испанцы» (1830).

Вот что говорит об участи евреев один из персонажей трагедии, Ноэми:

«Гонимый всеми, всеми презираем,

Наш род скитается по свету: родина,

Спокойствие, жилище наше – все не наше».

В центре трагедии – судьба Фернандо. Несчастный найденыш, он болезненно ощущает свое одиночество:

«…совсем, совсем забытый сирота!..

В великом Божьем мире ни одной

Ты не найдешь души себе родной!..

Питался я не материнской грудью

И не спал на ее коленях…».

Однако когда герой находит семью, его положение становится еще более мучительным: ведь родители у Фернандо – евреи. И важно то, что Лермонтов проявляет здесь симпатию к еврейскому народу, изображая его морально чистым и душевно возвышенным, несмотря на жестокие унижения, которыми он подвергался. Об этом говорит знаменательный диалог:

«Испанец: (сухо) Жидовка умереть одна не может?

Пускай она издохнет!.. И Фернандо,

Как говорят, был сын жида.

Сара: Он сын

По крайней мере человека – ты же камень!».

Развязка трагедии связана с темой человеческого бесправия: осуждением Фернандо на казнь и обрушившимися на его отца несчастьями. Пафос передан во вставленной в пьесу «еврейской мелодии»:

«Плачь, Израиль! о плачь! – твой Солим опустел!..

Начуже в раздолье печально житье;

Но сыны твои взяты не в пышный предел:

В пустынях рассеяно племя твое».

Главный общественный вывод «Испанцев» – христиане не имеют ни малейшего права ненавидеть и презирать евреев, и пропасть, созданная между людьми различием веры, есть не более чем предрассудок. К несчастью, он – неотъемлемая часть человеческой природы, злой и уклонившейся от велений Божества. Показательно, что по трагедии Лермонтова «Испанцы» режиссером Московского еврейского театра С. Михоэлсом был поставлен спектакль, декорации к которому сделал Р. Фальк.

Несомненное влияние оказал на Лермонтова великий Рембрандт, запечатлевший на своих полотнах еврейские темы и образы, близкие к творческим вкусам и художественным исканиям юного поэта. Отмечая схожесть творческого почерка двух мастеров, Л.П. Гроссман вопрошал: «Родственность ли гениев сказалась в этом обращении юного поэта к "рембрандтовскому" художественному иудаизму? Откуда это проникновение в еврейскую психологию, неуловимый еврейский привкус? Откуда это чутье у него самой сущности иудаизма, его мироощущения и откуда это понимание основного духа Библии?».

Очевидно и то, что гуманное отношение к евреям, которому поэт был верен всю жизнь, и внушила ему Библия, и среди наиболее ярких его стихотворений «Плач, плач, Израиля народ!» (1830) и «Ветка Палестины» (1837). А среди его черновых заметок ранней поры есть и такая: «Демон». Сюжет. Во время пленения евреев в Вавилоне (из Библии). Еврейка. Отец слепой. Он в первый раз видит ее спящую. Потом она поет отцу про старину и про близость ангела – как прежде. Еврей возвращается на родину. Ее могила остается на чужбине».

Исследователи отмечают, непосредственное воздействие на юдофильскую позицию Лермонтова драмы Г.Э. Лессинга «Натан Мудрый» (1779). Можно указать на еще один источник: в 1830 г. друг и однокашник поэта по Московскому университету Н.Е. Шеншин перевел отрывок из книги графа Л.-Ф. Сегюра «Histoire de Juifs», который завершался словами: «Народ, рассеянный со времен Адриана по лицу земли, с твердостью сохранял свое имя, свои обычаи, обряды, законы; и даже в странах, где живет угнетенный, еще не потерял надежды чудесного избавления». Несомненно, Лермонтов был знаком с этим переводом.

А какой мощной художественной силой исполнены «еврейские мелодии» поэта, навеянные произведениями Дж. Байрона, – «Я видал иногда, как ночная звезда…» (1830) и «Душа моя мрачна…» (1836)! Между прочим, Лермонтов, с его обостренным интересом к творцу «Корсара» и «Чайльд Гарольда» (по одной из версий, поэты находились даже в дальнем родстве), не мог не знать, что Байрон в своей знаменитой речи в палате лордов 1812 г. выступил ревностным защитником еврейства. И в своем творчестве он неизменно подчеркивал стойкость иудеев в их тяжких несчастиях. Как и у «гонимого миром странника» Байрона, у Лермонтова с его «русскою душою» сквозь поэтическую защиту древнего, обреченного на скитание народа звучат сострадание и тревога за его современную участь.

Сказанному нисколько не противоречат зарисовки евреев в других произведениях поэта. Оставив в стороне ветреную красавицу полу-еврейку Тирзу в поэме «Сашка», поданную довольно бледно, нельзя не упомянуть о светском заимодавце Шприхе из драмы Лермонтова «Маскарад» (1834-1835). Он аттестуется здесь в выражениях весьма нелицеприятных. Но, безусловно, прав историк В. Водовозов, отметивший, что «эта характеристика вложена в уста совершенно отрицательного героя Каразина, и, конечно, она совершенно не характеризует отношения Лермонтова к евреям».

Кстати, об отрицательных персонажах. В «Герое нашего времени» Грушницкий (а его прототипом был, как известно, Николай Мартынов) обращается к Печорину с такими словами: «Скажи-ка, хорошо на мне сидит мундир?.. Ох, проклятый жид!.. как под мышками режет!». Все это должно укрепить нас во мнении, что Мартынов с евреями и рядом не стоял, Лермонтов же до конца своей краткой жизни оставался верен тем взглядам на иудеев, которые высказал в своих «Испанцах».

Любопытно отметить, что деятели, называвшие себя «истинными патриотами» Германии, тоже производили в евреи, только вот…самого Лермонтова. Израильский историк С. Дудаков рассказывает, что в одной нацистской наукообразной книге он обнаружил портрет Лермонтова, размещенный со многими другими для характеристики еврейского типа внешности. Великий русский поэт оказался здесь в компании вместе с Барухом Спинозой, Стефаном Цвейгом, Чарли Чаплином, Альбертом Эйнштейном и др. Характерно, что и писатель И.А. Гончаров находил внешность поэта отнюдь не славянского типа: «Тут был и Лермонтов… тогда смуглый, одутловатый юноша с чертами лица, как будто восточного происхождения, с черными выразительными глазами». В своей книге «Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России» (2000) C. Дудаков со ссылкой на известного знатока творчества поэта И. Андроникова и пушкиниста В. Гроссмана говорит о тайне рождения Лермонтова, которая должна вызвать у создателей «патриотического» фильма о нем и ужас, и праведный гнев. Согласно этой версии, подлинным отцом Лермонтова был личный врач бабки поэта Е.А. Арсеньевой, французский еврей Ансельм Леви. Как бы там ни было, факт тесного их общения несомненен, и некоторые исследователи отмечают влияние доктора Леви на развитие интереса Лермонтова к еврейству.

Михаил Юрьевич Лермонтов

Литературовед Л. Лазарев задался вопросом, «откуда, каким путем Лермонтов, совершенно чуждый еврейству, уловил такие тонкие сокровенные движения еврейской души?» Ответа нет, как, впрочем, не вполне ясно и то, а столь ли чуждым еврейству был великий поэт? Ясно одно: рядить его в одежды юдофоба, милого сердцам лжепатриотов, так же нелепо, как производить в сионисты православного Мартынова.

И подумалось, кому могут быть любы эти упражнения на тему всесветного заговора против русской культуры, где в ход идут явные фальсификации, подтасовки, притягивание за уши? Ведь подобный обвинительный уклон, замешанный исключительно на национальной нетерпимости, целенаправлен на разжигание розни между двумя великими народами – русским и еврейским. И, кроме того, это действительно сродни тяжелому и опасному умственному расстройству. Воистину племенная вражда, равно как и человеческая глупость, границ не имеет!