Текст книги "Провал операции «Нептун»"

Автор книги: Лев Безыменский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

День второй, день третий

Исход первого дня в журнале боевых действий корпуса выглядел для Ветцеля плачевно: 4-я дивизия не выполнила боевую задачу, 125-я – не продвинулась, 73-я вообще не наступала. «К сожалению, – записали в штабе Ветцеля, – не удается взять гору, господствующую над местностью и имеющую решающее значение для всей дальнейшей операции».

Поэтому к вечеру 17 апреля Ветцель прикидывал дальнейшие действия. Одержимый идеей взятия горы Мысхако, он и генерал Кресс снова ставят перед горными стрелками ту же задачу, выполнение которой в первый день сорвали защитники Малой земли: взять третью и вторую сопки «Колдуна». 125-й дивизии задача не менялась. Зато важную роль должна была сыграть 73-я дивизия. Начальник ее штаба заявил, что «надеется взять Станичку». На этом настаивал и генерал фон Бюнау, командир 73-й дивизии. Его сосед, генерал Фрибе предпочел бы сосредоточить все силы на центральном участке, т. е. в долине. Однако фон Бюнау заверял, что у него более благоприятное положение, поскольку, согласно данным разведки, советские части оттянуты в другие районы плацдарма. Ветцель согласился с фон Бюнау и потребовал, чтобы тот нанес решительный удар. Когда же Ветцель доложил об этом решении Руоффу, тот заметил:

– Вы не должны ставить дивизии слишком близкие цели, а лишь затем начинать размышления о том, какую цель поставить дальше...

Как видим, в отличие от пессимиста Ветцеля Руофф еще был полон самоуверенности. Он требовал, например, чтобы 73-я дивизия не довольствовалась «ближней целью» (каменоломни южнее Станички в районе старой крепости), а продвигалась «возможно дальше», к самому мысу. Горные стрелки должны были снова штурмовать гору Мысхако (Кресс клятвенно обещал ее взять), а 125-я дивизия – пробиваться к югу по долине.

Что же получилось из этого замысла?

С утра 18 апреля наступление возобновилось. Штаб группы армий «А» доносил: 125-я дивизия взяла «Столовую гору» [55]55
  Вторая сопка «Колдуна». В действительности она осталась в руках 107-й бригады.


[Закрыть]однако ни 4-я, ни 73-я пехотная дивизии не продвинулись. Количество самолетовылетов: 1074. Когда же начальник оперативного отдела генштаба позвонил в Симферополь и спросил: «Что нового?», ему ответили: «Надо подождать завтрашнего дня...»

17-я армия докладывала: «После энергичного заградительного огня всех видов оружия операция «Нептун» в 5.30 была продолжена. Из-за неблагоприятной погоды авиация не смогла действовать всеми частями с самого начала. Опять начались исключительно тяжелые бои с противником, оказывавшим упорное сопротивление. Решительного успеха не удалось достичь ни на одном участке» [56]56
  Журнал боевых действий 17-й армии. 18.4.1943.


[Закрыть].

Генерал Бюнау, обещавший выйти чуть ли не в тыл плацдарма, не продвинулся в Станичке ни на метр. Горные стрелки были вынуждены остановиться. И в «долине смерти» 125-я дивизия развить успех не смогла, хотя немцы вели сосредоточенный артиллерийский огонь и сделали более тысячи самолетовылетов!

Плохер уточнял: «...511 самолетов «Ю-87» вышли на бомбежку волнами по 25 машин. Первые подразделения поднялись в 04.45, последние приземлились в 18.30. Истребителей противника было немного... Авиация поддерживала действия группы Ветцеля, пытавшейся ликвидировать плацдарм противника. В качестве первой цели группа самолетов «Ю-87» атаковала южную часть Новороссийска, захваченную русскими. Другая атаковала цели южнее, включая железную дорогу, старую крепость и берег...»

Таким образом, на второй день удары по плацдарму ни в коей мере не ослабевали. Более того: в действие вступил флот, который пытался нарушить систему подвоза на Малую землю. В журнале боевых действий штаба «адмирала Черного моря» отмечалось: «В ночь на 18 апреля были отданы условные сигналы «Апрельская погода» и «Начало весны» для 1-й флотилии и итальянской флотилии, которые соответственно в 11 и 10 часов вышли из своих баз Иван-баба и Феодосия на Анапу. Подводная лодка «У-24» была ориентирована в начале операции на то, что надо рассчитывать на усиление перевозок войск (советских. – Л. Б.) из Туапсе. В 14.40 пять кораблей 1-й флотилии и семь итальянских кораблей получили условные сигналы «Августус», «Стрелковый праздник» и «Бокс» к срыву подвоза на плацдарм. В 17.30 – 18.00 флотилии вышли из Анапы в район боев; в 19.40 стали на траверз Мысхако, где попали под огонь береговых батарей противника с Кабардинки. Около 21 часа тральщики вступили в бой с легкими морскими силами противника, неоднократно попадая под удары авиации. Два раза они обстреляли плацдарм... В 20.00 было выпущено восемь торпед по высадочным площадкам между Мысхако и Суджукской косой... Был торпедирован корабельный остов, служивший посадочным мостком... Вслед за этим начался бой у мысов Дооб и Суджук; ночью произошло семь боев с канонерками» [57]57
  Журнал боевых действий штаба садмирала Черного моря». 19.4.1943.


[Закрыть].

Казалось, со всех сторон – с суши, с воздуха и моря – защитники Малой земли были взяты в огненное кольцо. Тем не менее, к исходу второго дня наступление на участках 4-й горнострелковой и 73-й пехотной дивизий захлебнулось. Лишь в центре 125-я дивизия с огромным трудом смогла незначительно развить первоначальный успех.

Руофф был вне себя: он требовал от Ветцеля сконцентрировать все силы для наступления вдоль долины на юг. Он был явно недоволен тем, что еще накануне не перебросили сюда части 73-й дивизии. Начальник оперативного отдела штаба армии полковник фон Ксиландер стал даже угрожать Ветцелю! Как гласит журнал боевых действий, Ксиландер говорил о «тяжелых последствиях, которых не избежать, если в самом скором времени не будет предъявлен хотя бы какой-нибудь приличный результат наступления».

Так начался третий день операции «Нептун», в течение которого Руофф потребовал от Ветцеля, чтобы все силы были сконцентрированы в долине и взята высота севернее совхоза «Мысхако» (немцы называли ее «Охотничьей»). «Если она будет взята, – втолковывал Руофф Ветцелю, – противник не сможет использовать свои высадочные площадки. Тогда из-за трудностей со снабжением сила сопротивления ослабеет» [58]58
  Журнал боевых действий 17-й армии. 18.4.1943.


[Закрыть]. Ветцель сперва сомневался. Он еще не потерял надежду взять гору и уверял Руоффа: «Русские ввели, видимо, свой последний резерв – 83-ю бригаду морской пехоты». Но в результате было решено: «Прекратить атаки горы и сосредоточиться на участке клина» [59]59
  Журнал боевых действий 5-го корпуса. 18.4.1943.


[Закрыть].

Таково было решение на 19 апреля. Если только за два дня до этого не хотели перебросить 73-ю дивизию в долину, то теперь ее части переводят на участок 125-й дивизии и требуют, чтобы обе дивизии наконец «уничтожили противника». Приказ гласит: «Вся группа сосредоточивает удары на участке 125-й дивизии. Для этого здесь сосредоточиваются части 4-й горнострелковой, 3-й пехотной и 6-й кавалерийской румынских дивизий» [60]60
  3-я румынская дивизия была переброшена с участка соседнего корпуса.


[Закрыть].

19 апреля ОКВ в своей сводке отмечает: «Группа Ветцеля, отразив контратаку противника, в 11.00 переходит левой штурмовой группой 125-й пехотной дивизии в наступление в южном направлении. Преодолевая упорное сопротивление противника, ей удается после полудня объединиться с правой штурмовой группой этой дивизии у «Чертовой горы» (два километра северо-восточнее горы Мысхако). Продолжаются контратаки и артогонь по левому флангу левой группы. Наступление поддерживается беспрерывными бомбардировками с воздуха» [61]61
  Журнал боевых действий ОКВ. 12.4.1943. «Чертовой горой» здесь именуется пятая сопка горы Мысхако.


[Закрыть].

Неужели это решающий успех, тот самый «приличный результат»? Документы подчиненных штабов рисуют иную картину. Оказывается сомнительным факт соединения двух групп 125-й дивизии. Сначала 17-я армия докладывает о нем, затем, в 17.00, опровергает прежнее сообщение, а в 17.50 снова докладывает, что группы соединились. И в то же время признает, что «Охотничья высота» еще не взята!

Разумеется, Руофф снова был недоволен: он полагал, что вопреки его совету Ветцель недостаточно сосредоточил силы для штурма решающей высоты. Недовольство это можно понять, если учесть, что командование армии считало возможным «переход к преследованию» якобы отступающего противника. То было отнюдь не заблуждение, а сознательный обман. Когда Ветцель узнал, что Руофф хочет «преследовать» противника, он заявил:

– Об этом не может быть и речи! Русские непрерывно контратакуют. Они подтянули из оврагов все силы. Нельзя предаваться иллюзиям!

В результате штабу армии пришлось доложить в гитлеровскую ставку: «...И сегодня продолжалось упорное сопротивление противника, полностью использующего выгодные условия и наносящего фланкирующие удары... Командующий армией вынужден вмешаться в боевые действия на плацдарме» [62]62
  Запись начальника штаба 17-й армии за № 1873.


[Закрыть].

Кульминация

20 апреля 1943 года в руководстве операцией «Нептун» произошла важная перемена. Вступил в командование группой армий «А» вернувшийся из отпуска генерал-фельдмаршал фон Клейст. В тот же день командующий 17-й армией генерал-полковник Руофф решил, что группа Ветцеля ведет наступление недостаточно решительно. Она, мол, действует слишком осторожно, боится оставлять открытые фланги, распыляет силы. Неправильно выбираются и районы наступления. Чтобы «исправить ошибки», Руофф направляет к Ветцелю своего начальника штаба.

Крайнее беспокойство проявляют и в ставке: утром в район боев вылетает специальный офицер связи, майор генштаба Вагнер. Вслед за тем начинаются телефонные переговоры штаба Клейста с генштабом: группа армий просит подтвердить правильность решения Руоффа о сосредоточении всех сил на взятии «Охотничьей высоты». Подтверждение «свыше» дается; сообщается также, что Ветцель может еще целую неделю рассчитывать на мощную авиационную поддержку.

20 апреля снова вступил в бой немецкий военно-морской флот (19-го он не вышел из портов из-за шторма в семь баллов). Корабли действовали, разделившись на три группы: одна пошла к Туапсе, другая – на Геленджик, третья – к мысу Чугокопас. Тральщики вели огонь по плацдарму, обстреливали высадочные площадки; торпедные катера выпустили восемь торпед.

Снова начались и удары с воздуха.

«После полудня (20.4) 1-я группа 2-й пикировочной эскадры и 2-я группа 77-й эскадры нанесли удар по советскому командному пункту вблизи плацдарма, после чего все наличные бомбардировщики нанесли удары по высадочным площадкам на плацдарме... Так как русские начали массировать удары своей авиации, развернулись крупные воздушные бои», – писал впоследствии Плохер.

Однако группа Ветцеля снова переоценила свои силы. Ей потребовалось много времени для перегруппировки артиллерии. Лишь в 10.30 125-я дивизия силами объединенных в одну группу десяти пехотных батальонов начала удар с «Чертовой горы» по восточному берегу ручья Мысхако, стремясь к желанной «Охотничьей высоте». Но...

«Не пройдя и 100 метров, дивизия наталкивается на новую линию бункеров перед высотами, что к югу от «Чертовой горы». Несмотря на отличную поддержку со стороны ВВС и концентрированный артиллерийский огонь, наступление захлебнулось» [63]63
  Журнал боевых действий 17-й армии. 20.4.1943.


[Закрыть]. Так доносила 17-я армия. Штаб группы армий уточнял: «Сто самолетов противника сорвали наступление с «Чертовой горы» [64]64
  Журнал боевых действий группы армий «А». 20.4.1943.


[Закрыть].

Вслед за тем и штаб армии донес о непредвиденном обстоятельстве: «Характерными для сегодняшнего дня являются исключительно массированные действия авиации противника на плацдарме. Они, так же как и контратаки и усиленный подвоз на небольших кораблях, свидетельствуют о воле противника всеми средствами удержать плацдарм. Очевидно, противник подтянул авиационные силы с других фронтов. Его налеты в тылах нанесли сильный урон командному пункту 9-й дивизии. Бомбежке также подверглись командные пункты группы Ветцеля и 1-го авиакорпуса...» [65]65
  Журнал боевых действий 17-й армии. 20.4.1943.


[Закрыть].

Так и к исходу «решающего дня», когда операция должна была завершиться, командование группы армий «А» и 17-й армии не смогло рапортовать о том, что приказ Гитлера выполнен. В 17.00 20 апреля начальник штаба группы генерал Грейфенберг доложил Цейтцлеру: сегодняшнее наступление успеха не имело и, очевидно, «завтра его продолжать нельзя». Более того, даже у самоуверенного Руоффа возникли сомнения в целесообразности дальнейших атак.

А как им всем хотелось рапортовать об успехе именно 20 апреля – в день рождения Гитлера!

«Любыми средствами удержать плацдарм»

До сих пор мы следили за ходом боев по страницам документов вермахта. Однако при всей своей профессиональной скрупулезности немецкие штабные офицеры не могли – а точнее, не хотели – признавать, что не они были хозяевами положения. Хозяевами же были советские воины.

На Малой земле оборонялась десантная группа войск 18-й армии в составе 20-го десантного стрелкового и 16-го стрелкового корпусов. Передовую линию занимали пять стрелковых бригад – 255-я краснознаменная бригада морской пехоты, части 176-й краснознаменной стрелковой дивизии, 165-я стрелковая, 8-я гвардейская, 51-я и 107-я стрелковые бригады. В резерве стояли 83-я краснознаменная бригада морской пехоты и один из полков 176-й дивизии.

На узкой полосе земли были созданы три линии обороны, отстоявшие друг от друга на километр; каждую прикрывали минные поля. В горах пробиты штольни и в них, глубоко под землей, устроены склады боеприпасов, госпитали, даже электростанции. Воронки от взрывов соединили траншеями и превратили в блиндажи. Командный пункт десанта врезали в скалу на глубину шести с половиной метров.

Но главное – люди. Люди, которые с Малой земли шагнули в легенду. Ни тонны смертоносного металла, ни превосходящие силы противника, ни каждодневные лишения не могли сломить этих железных людей. Их объединяла воля к победе, воспитанная партией.

Командование Северо-Кавказского фронта и 18-й армии хорошо знало, что им предстоит. Уже 4 апреля армейская разведка сообщила, что войска противника готовят наступление. Десантная группа была приведена в боевую готовность, части усилили боевую разведку, стремясь определить состав и силы противника, его намерения. Командование фронта приняло свои меры, в том числе запланировало удары на других участках. На поддержку Малой земли первоначально было выделено до 500 боевых самолетов. Флот готовился обеспечивать подвоз необходимых боеприпасов, продовольствия и подкреплений.

«В первый день фашистского наступления мы получили категорическое указание Ставки Верховного Главнокомандования любыми средствами удержать плацдарм. Видя в нем ключ к освобождению Таманского полуострова, Ставка придавала ему большое значение и внимательно следила за ходом боев», – вспоминает Л. И. Брежнев. Вот как он описывает эти бои:

«Бои на Малой земле, начавшиеся 17 апреля, развивались с нарастающей силой. Каждый день противник вводил пополнение. Рано утром начинали бить его тяжелые батареи. Одновременно в небе появлялись самолеты. Они буквально висели над нами, шли волнами по 40 – 60 машин, сбрасывая бомбы на всю глубину обороны и по всему фронту. Вслед за скоростными бомбардировщиками двигались пикирующие – тоже волнами, затем штурмовики. Все это длилось часами, после чего начинались атаки танков и пехоты.

Атаковали фашисты самоуверенно, считая, что в сплошном дыму, закрывшем Малую землю, ничего живого остаться уже не могло. Но их атаки наталкивались на яростное сопротивление, и они откатывались назад, оставляя сотни и сотни трупов. Тогда все начиналось сначала. Снова били тяжелые батареи, снова завывали пикировщики, свирепствовали штурмовики. Так повторялось по нескольку раз в день».

Бывший начальник политотдела 107-й отдельной стрелковой бригады полковник В. И. Кабанов рассказывал мне:

– Наша бригада занимала оборону на склонах сопок горы Мысхако: 4-й батальон – у «долины смерти», далее занимали свои позиции 3, 2-й и 1-й батальоны. Линия обороны шла до самого моря, где находился «левофланговый пулеметчик» советско-германского фронта сержант Водянко. Еще 15 апреля мы произвели разведку боем. Пленные подтвердили, что противник готовит наступление. День 17 апреля надолго запомнился нам всем. Было нелегко. Первый же удар авиации пришелся по штабу бригады и по медпункту. Связь с батальонами и ротами пришлось восстанавливать 28 раз. Но как радостно было слышать донесения: «Все на месте!». Когда же группа солдат противника прошла через траншею на стыке 1-го и 2-го батальонов, то ее быстро окружили и ликвидировали. Бои шли с невероятным напряжением.

– Уже после войны, – продолжал В. И. Кабанов я среди архивных документов нашел политдонесение, подписанное начальником политотдела 18-й армии Л. И.Брежневым. Он так охарактеризовал бои 17 апреля: «В 9 часов 17 апреля, после полуторачасовой артиллернйско-минометной подготовки, а также массированного налета авиации, противник начал наступление на участке 107-й и 51-й бригад, действующих на Мысхако, силою свыше двух полков 4-й горнострелковой дивизии немцев. Часом позже противник при поддержке танков перешел в наступление и на участке 8-й гвардейской стрелковой бригады. Наши войска мужественно защищают оборонительные рубежи. В течение первого дня наступления противник предпринял, в общей сложности, 19 ожесточенных атак, но все они были отбиты с большими для него потерями. Особенно стойко дерутся гвардейцы 8-й гвардейской бригады и личный состав 107-й стрелковой бригады.

По всему фронту левого крыла армии 17 апреля противник не продвинулся ни на шаг. Все его попытки сломить сопротивление наших войск окончились провалом».

Из документов группы Ветцеля мы знаем, какое исключительное значение имело сопротивление левого фланга десантной группы. Фактически оно перечеркнуло замысел операции «Нептун» и заставило противника менять свои планы. Ему удалось лишь продвинуться в центре плацдарма, где 8-я гвардейская и 51-я стрелковая бригады отошли на глубину до одного километра. Зато у горы Мысхако и у Станички вражеские атаки успеха не имели. В зоне наступления 73-й немецкой дивизии бойцы 255-й краснознаменной бригады морской пехоты и 176-й краснознаменной стрелковой дивизии нанесли мощный контрудар. Они не только не пропустили врага, но и разгромили фланговым ударом один из батальонов 125-й немецкой дивизии.

Вот что заставило Руоффа производить поспешные перегруппировки! Однако его замысел использовать продвижение был сразу же раскрыт.

Участник боев писатель Георгий Соколов воспроизводит разговор между начальником штаба группы полковником Аникеевым и командующим группы генералом Гречкиным, состоявшийся 18 апреля. Аникеев говорил:

– Немцы атакуют 107-ю. Но атакуют и 165-ю, и 255-ю в Станичке и со стороны кладбища. Ведут наступление и на Безымянной высоте против 176-й дивизии генерала Бушуева. В общем, почти со всех направлений. Но я не понимаю, зачем им наступать на гору «Колдун», где стоит 107-я? Там самый трудный для наступления участок. Со стороны Станички наступать им тоже несподручно...

Гречкин также прикидывал все варианты:

– В мыслях поставил себя на место генерала Ветцеля и решал за него боевую задачу... Вчера и сегодня он прощупал всю нашу оборону... Думаю, что завтра они нанесут главный удар по этой балке, где стоит 51-я бригада... Замысел таков: прорвать нашу оборону в лощине и по ней пройти до моря, а потом уже, разрезав Малую землю надвое, бить нас по частям...

Ни Гречкин, ни Аникеев не читали приказов Ветцеля. Но они правильно определили план противника. Как мы уже видели, 18 апреля Ветцель действительно решил сосредоточить все силы на участке 125-й немецкой дивизии, т. е. в «долине смерти». Более того, он явно надеялся на успех, считая, что советское командование ввело на этом участке «последние резервы». Но, как мы видим, замысел был разгадан.

На угрожаемые направления из резерва десантной группы были выдвинуты 591-й стрелковый полк 176-й стрелковой дивизии, 144-й и 305-й батальоны 83-й краснознаменной бригады морской пехоты. Военный совет 18-й армии обратился к бойцам Малой земли с взволнованными словами:

«Потерпев непоправимое поражение под Сталинградом, на Северном Кавказе, отброшенный на Таманский полуостров, враг, как зарвавшийся игрок, ставит на карту все. Он пытается задержать продвижение Красной Армии. Немецко– фашистская банда убийц и грабителей ценой огромных потерь старается удержать Новороссийск. Героический десант на Мысхако создал реальную угрозу этому опорному пункту врага на оставшемся в его руках клочке кубанской земли.

Малая земля – это смертельный нож в спину подлого врага. Не случайно с таким ожесточением обрушился он на вас, пытаясь сломить вашу волю, нарушить ваши боевые порядки.

...Товарищи пехотинцы, краснофлотцы, артиллеристы, зенитчики, минометчики и саперы, стойте непоколебимо на своих рубежах, решительно и беспощадно уничтожайте живую силу врага, громите и перемалывайте его технику. Совершенствуйте свою оборону. Бережно и расчетливо расходуйте боеприпасы. Каждую пулю – в сердце врага. Каждый снаряд – по его укреплениям и атакуемым целям! Организуйте взаимодействие всех видов оружия, всех родов войск. В дружной борьбе – победа. Решительнее и смелее контратакуйте врага. Враг не выдержит вашего сокрушительного удара. Левый фланг фронта Великой Отечественной войны есть и будет неприступной крепостью, о которую сокрушатся все попытки врага. Здесь найдут себе могилу все, кто пытается поработить наш народ.

Боевые товарищи! На Малой земле решаются большие дела во имя освобождения нашей Родины от немецко-фашистских захватчиков. Военный совет выражает уверенность, что там, где сражаетесь вы, – враг не пройдет. Там, где вы контратакуете, – враг не устоит. Сильнее удары по врагу!»

Командующий 18-й армией генерал К. Н. Леселидзе направился на Малую землю, чтобы непосредственно руководить операциями; 17 апреля был здесь в очередной раз и начальник политотдела армии Л. И. Брежнев.

Командование армии собрало все резервы, чтобы помочь малоземельцам. Подкрепления получил и флот. После тяжелой ночи с 17 на 18 апреля, когда сейнеры и мотоботы не смогли прорваться через вражеские заграждения, с других баз в Геленджик были направлены десять катеров и все исправные шхуны и сейнеры. Уже следующей ночью десантные войска получили боеприпасы и пополнение.

Задача обороны Малой земли решалась не только в штабах, непосредственно занимавшихся отражением операции «Нептун». 18 апреля в штаб Северо-Кавказского фронта вылетела группа представителей Ставки во главе с маршалом Г. К. Жуковым. Дело в том, что весной 1943 года Ставка была озабочена тем, что попытки войск Северо-Кавказского фронта окружить и разгромить Кубанский плацдарм противника не имели успеха. После взятия Краснодара и выхода к высотам у Крымской в феврале – марте здесь не было достигнуто значительных сдвигов. Противник же активизировался на суше и в воздухе. С. М. Штеменко вспоминал в своих мемуарах, что И. В. Сталин, посоветовавшись с Г. К. Жуковым, который не исключал наступательных действий 17-й немецкой армии, сказал:

– Неплохо бы вам лично разобраться в этом деле... Усилия фронта ощутимых результатов не дают.

18 апреля Г. К. Жуков, а также нарком военно-морского флота Н. Г. Кузнецов, командующий ВВС А. А. Новиков и начальник оперативного управления генштаба С. М. Штеменко прилетели в Краснодар. Прибытие группы совпало с началом сражения на Малой земле. Вот как они вспоминали о тех днях.

Г. К. Жуков:

«Действительно, это был плацдарм общей площадью всего лишь в 30 квадратных километров. Всех нас тогда беспокоил один вопрос, выдержат ли советские воины испытания, выпавшие на их долю, в неравной борьбе с врагом, который день и ночь наносил воздушные удары и вел артиллерийский обстрел по защитникам этого плацдарма.

Об этом мы хотели посоветоваться с начальником политотдела 18-й армии Л. И. Брежневым, но он как раз находился на Малой земле, где шли тяжелейшие бои.

Из того, что нам рассказал командарм К. Н. Леселидзе, было ясно: наши воины полны решимости драться с врагом до полного его разгрома и сбросить себя в море не дадут» [66]66
  Г. К. Жуков. Воспоминания н размышления. М., 1970, стр. 464.


[Закрыть].

Н. Г. Кузнецов:

«На Малой земле шли тяжелейшие бои. С холма на окраине Новороссийска хорошо просматривалась вся Цемесская бухта. Но плацдарма не было видно – он был скрыт в сплошном дыму. Доносился грохот артиллерии. В воздухе то и дело завязывались воздушные бои.

Мне сказали, что сейчас на Мысхако находится начальник политотдела 18-й армии полковник Л. И. Брежнев. На этом клочке земли, насквозь простреливаемом вражеским огнем, он уже не первый раз. Леонид Ильич лично организует партийно-политическую работу на плацдарме, обходит окопы и землянки, беседует с бойцами и командирами. Его знают все моряки и пехотинцы. От бойца к бойцу передаются слова Брежнева, сказанные в беседе с солдатами переднего края: «Советского человека можно убить, но победить его нельзя».

...Вместе с маршалом Г. К. Жуковым мы приняли меры, чтобы усилить перевозки на Мысхако. Значение этого плацдарма уже было очевидным. Г. К. Жуков и генерал С. М. Штеменко, изучая возможности прорыва нашими войсками «Голубой позиции», усиленно укрепляемой гитлеровцами, большие надежды возлагали на войска, дислоцированные на Малой земле. Поэтому Г. К. Жуков с пристрастием выпытывал у меня, как моряки обеспечивают перевозки на плацдарм» [67]67
  Н. Г. Кузнецов. Курсом к победе. М., 1975, стр. 279—280.


[Закрыть].

С. М. Штеменко:

«...Представитель Ставки проявил большую заботу об упрочении обороны десантной группы 18-й армии на Мысхако, обеспечении ее устойчивости и бесперебойном питании всем необходимым. Уже 20 апреля перед фронтом десантной группы по войскам противника было произведено два массированных авиационных удара» [68]68
  С. М. Штеменко. Генеральный штаб в годы войны. М., 1968, стр. 85.


[Закрыть].

Одним из важных результатов работы представителей Ставки было решение об авиационном наступлении военно-воздушных сил фронта с приданными авиационными частями резерва главного командования (РГК). Из резерва Ставки на Северо-Кавказский фронт были переброшены три авиакорпуса РГК и одна истребительная авиадивизия. Уже 20 апреля 300 самолетов прибыли в район боев, несколько позже – еще двести. Началось гигантское воздушное сражение над Кубанью.