Текст книги "Россия Америка и Я(СИ)"

Автор книги: Лев Маслов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Маслов Лев Ал
Россия Америка и Я

Россия, Америка и Я

Содержание

1. Предисловие

2. Я родился и вырос в Советском Союзе

3. Geological congress

4. Секс шоп для коммунистов

5. Неудавшийся побег

6. Конец СССР

7. Знакомство

8. Фулбрайт школяр

9. Имперские стереотипы

10. Новые стереотипы

11. Расист и гомофоб

12. Геополитический Big Bang

13. Географическая анатомия США

14. Америка сегодня

15. Россия сегодня

16. "И вновь продолжается бой..."

17. Русские в Америке

18. Знаменитые американцы выходцы из России

19. Что американцы думают о русских

20. Что русские думают об Америке

21. Особенности национального характера

22. Патриотизм в России

23. Патриотизм в Америке

24. Праздники

25. Американские женщины

26. Переключая каналы

27. Добрые люди (правдивая история)

28. Американский потребитель

29. Что американцы едят и как одеваются

30. Полицейские истории

31. Моя Наука

32. Отношение к инвалидам

33. Эх, дороги

34. Здравоохранение

35. Образование

36. Библиотеки

37. Без семьи

38. Love story

39. "Исход"

40. Эпилог

Предисловие

Почему такое название? Как можно сопоставлять и ставить в один ряд две таких больших страны и маленькую незаметную личность?

Пока мы еще дети, мы все талантливы, мы все удивительные и неповторимые личности. Мы с легкостью учимся, с легкостью изобретаем. И каждый из нас в это время Маленький Принц или Питер Пэн. Проходит время и дети превращаются во взрослых. Это уже другой мир. Мир правил, обязанностей и забот. Забот об оплате счетов, стрижке газонов, оплате налогов. Мир в котором споры об убеждениях иногда превращаются в жестокие кровопролитные войны. Этот мир не подходит детям. Дети не убивают друг друга, дети не стригут газонов, они любят бегать в высокой шелковистой и душистой траве, и они не платят налогов. Отец был железнодорожным инженером и поскольку его по долгу службы отправляли работать то на одну железнодорожную станцию то на другую, я уже с детства начал путешествовать по стране. С возрастом я стал более сознательно и критически относиться к тому кем, или чем, меня хотело видеть государство и кем хотел быть я сам.

Я не люблю бюрократию и ненавижу насилие. Мама рассказывала что когда она брала меня с собой в кино и если в этом кино показывали военные сцены, сцены схваток, сражений, я всегда закрывал глаза. Я этого сам не помню поскольку был еще маленький. Так я интуитивно защищал свое Я, свой детский мир от мира взрослых. Сейчас я не закрываю глаза, я просто не смотрю TV программы где может быть насилие. Практически не смотрю телевидение. Я не люблю отдавать приказы и требовать их исполнения. Становиться в этот ряд означает что и я тоже должен буду выполнять чьи-то приказы может глупые и жестокие. Я не мог этого принять, и это определило траекторию моего Я вдали от чиновничьих кабинетов бюрократической России.

Я принял другое. Однажды, проходя по Университетской набережной Санкт Петербурга я увидел большую синюю вывеску над входом в здание Академии Художеств, призывающую посетить выставку работ Михаила Васильевича Нестерова, имя тогда незнакомое для меня. Я вошел, стал бродить по прохладным и пустынным залам Академии, смотреть картины, которых раньше никогда не видел, и я увидел в них Россию, добрую и чистую, мою Россию, Россию, которая с тех пор везде и всегда со мной, где бы я не был.

Когда я познакомился с Америкой и стал жить в ней, я понял что бюрократии здесь гораздо меньше чем в России. Главное не степенях и званиях, а в умении что ты можешь реально делать. Ну что ж, значит надо трудиться и доказывать свое умение на деле. Я принял этот вызов и я его выдержал. Помимо этого, моему Я пришлось выдержать натиск со стороны агрессивной поп-культуры, и не поддаться соблазну упрощения ради спокойной и комфортной жизни в маленьком и уютном американском городке. Впрочем, сделать это мне было не трудно. Нравственная сила романса "Утро туманное", арии "Erbarme dich" Баха, картин Нестерова и Вермеера Дельфтского, фильмов "Зеркало" и "Солярис" Тарковского, стихов Роберта Фроста, надежно хранят мою душу и сердце от идеалов культуры Поп-корна и Кока-колы.

Мое Я сформировалось в одной стране и продолжило свое развитие в другой, стараясь не забыть каким оно было в раннем детстве. Оно не стало винтиком, частью бюрократического механизма, ни той ни другой системы. Вот почему оно стоит отдельно от России и от Америки и наравне с ними. Это позволило мне увидеть жизнь в каждой из стран своими собственными глазами а не через фильтры стереотипов какой-нибудь одной из них. Ну и, соответственно, рассказать о том что я увидел, понял и пережил.

Я родился и вырос в Советском Союзе

Я родился и вырос в Советском Союзе. В гимне этой страны пелось:

"Союз нерушимый республик свободных

Сплотила навеки великая Русь..."

Каждое слово было здесь значимо: «Союз нерушимый», «республик свободных», «сплотила навеки», «великая Русь». Мы свято верили словам гимна и всему чему нас учил Великий Вождь и Отец народов товарищ Сталин. Страны этой нет уже на карте мира. Она прекратила свое существование, раскололась и распалась на несколько государств. Самый большой осколок, Россия, продолжила духовное и политическое существование Империи.

Мой отец был железнодорожный инженер и мы часто переезжали из одного маленького железнодорожного городка на Дальнем Востоке России в другой куда отца посылали работать. Об Америке у нас в семье разговоров не было и в то время не могло быть, однако страной этой я заинтересовался довольно рано и весьма странным образом. Родители выписывали для меня научно-популярные журналы "Техника молодежи" и "Знание – сила". Журналы были очень интересные и я читал их от корки до корки. Особенно интересными для меня были разделы о новейших открытиях и изобретениях. Знакомясь с новшествами в области науки и техники я заметил что их родиной является как правило лишь одна страна – Соединенные Штаты Америки. Удивительная страна где люди увлеченно работают, делают открытия и изобретения. Вокруг себя я видел тогда лишь серые бараки, да колонны заключенных, которых люди с винтовками по утрам выводили на работу. Вот так в мою совсем юную жизнь в годы послевоенной разрухи и бедности благодаря журналам "Техника молодежи" и "Знание – сила" незаметно вошла Америка. Но, наверное, не это главное. Эти журналы открыли мне мир творчества, мир знаний, яркий и красивый мир в котором я нашел цель и смысл своей жизни.

Я дома получил неплохое образование. Папа учил меня играть в шахматы, а мама вечерами читала мне "Войну и Мир" Льва Толстого и рассказы Льва Кассиля "Дорогие мои мальчишки", "Кондуит" и "Швамбрания". В честь кого она назвала меня "Лева" – имя крайне нетипичное для России – я забыл ее спросить. Она рассказывала мне что в доме ее родителей была отдельная комната стены которой были заняты шкафами с книгами под самый потолок, а посреди комнаты стоял большой стол. Больше ничего. Она любила лежать на этом столе на животе и читать Лермонтова: "По синим волнам океана, лишь звезды блеснут в небесах.." Когда умерла ее мать, а отца забрали в тюрьму "за контрреволюционную деятельность", так написано в справке из архива, она пошла работать на железную дорогу помощником кочегара паровоза.

Ей было тогда шестнадцать лет.

В школе немецкому меня учил настоящий немец, физику преподавал тоже настоящий немец, Литературу одно время преподавала маленькая красивая женщина, которая увлеченно рассказывала про Пушкина, так как будто знала его лично. Учила нас она недолго. Несколько месяцев. Потом исчезла так же неожиданно как и появилась. Куда она могла деться, когда вокруг нашего маленького железнодорожного поселка кругом были одни лагеря? Историю Греции помимо учебника я изучал по книге Н. Куна "Легенды и мифы Древней Греции". Так что можно сказать что в маленьком дальневосточном поселке, далеко от Москвы, я получил первоклассное европейское образование.

Мое образование продолжилось на математико-механическом факультете Санкт Петербургского, тогда еще Ленинградского университета. Глядя назад я с болью и грустью думаю что это было самое счастливое время моей жизни. Я ходил только на те лекции которые мне нравились. Остальное время я гулял по городу, пропадал в Эрмитаже и Русском музее, ходил на концерты в Академическую капеллу имени Глинки. Несколько раз был в студенческом профилактории на Петроградской за семь рублей восемьдесят копеек в месяц. Принимал там ванны с хвоей и кушал булочку с кефиром перед сном. Летом за 40 рублей в месяц ездил в спортивный лагерь в Сухуми. И это при стипендии которую платило мне государство за учебу, примерно 50 рублей в месяц.

Я не участвовал ни в какой общественной деятельности. Это противно моей натуре. Я люблю быть сам по себе. Однако, когда запустили космонавтов, мы все сорвались с занятий и стихийной демонстрацией пошли на Дворцовую площадь. Там уже было много студентов с плакатами из других вузов. На одном из плакатов было написано: "Все там будем!". Это, похоже, были медики со своим медицинским юмором. Газеты на следующий день рассказали об этой стихийной демонстрации студентов и написали, что студенты несли плакат, на котором было написано: "И мы там будем!".

Следующая после университета школа – работа в конструкторском бюро машиностроительного завода в Екатеринбурге, тогда еще Свердловске. Честно говоря, об этом вспоминать и писать не хочется. Я мечтал о занятиях наукой, работой над разгадкой тайн природы, проведении захватывающих физических экспериментов. Этой мечте удалось сбыться когда после на заводе я поступил на работу в научно-исследовательский Физический институт. Здесь мною особенно никто не руководил, но и ни в чем не ограничивал. Это было настоящее научное пиршество. Я, конечно, участвовал в "темах", но мне давали только направление, а что делать я уже решал сам. По ночам я считал задачи в Вычислительном центре Академии наук, поскольку давали только ночное время, днем обрабатывал результаты расчетов и проводил интересные и сложные эксперименты. Через три года такой работы я успешно защитил диссертацию на степень кандидата физико-математических наук. В то время кандидатские значили многое в смысле престижа и в смысле зарплаты, и это был первый большой успех в моей научной карьере. Этот успех много значил и для моих родителей проживших в бедности и заботах о нас всю свою жизнь. Была и есть такая традиция в институтах вывешивать плакат на видном месте с поздравлениями защитившемуся диссертанту. Мне рассказали, что мой отец специально приехал в институт чтобы увидеть этот плакат. Когда он прочитал его, он заплакал. Мама мне сказала, что сейчас я могу "пожить для себя". Увы, я не знал и до сих пор не знаю что это такое. Меня волновало другое – что делать дальше? Работа по совершенствованию своих моделей казалась мне уже рутинной и неинтересной.

Недалеко от института где я работал располагался довольно знаменитый в то время академический институт который занимался фундаментальными исследованиями в области геологии и геофизики. Вот там мое место решил я и попробовал поступить в этот институт, благо место было. Увы. Меня отпускать не хотели – просто не давали характеристику для участия в конкурсе. Ну что-ж, я просто уволился и поступил с моей кандидатской на должность простого лаборанта в лабораторию геофизики этого института. С точки зрения здравого смысла я поступил очень неразумно – моя зарплата сразу уменьшилась в три раза. Однако, это был прорыв в новую действительность. В университете я не изучал никаких дисциплин, связанными с науками о Земле. Я не знал практически ничего об устройстве нашей планеты. Все пришлось изучать самому и с самых азов. Это был, фактически, мой второй университет. Работа шла успешно и спустя несколько лет я защитил диссертацию на степень доктора геолого-минералогических наук по специальности "Физика твердой Земли". К слову, чтобы потом к этому больше не возвращаться, позднее я защитил еще одну диссертацию. На этот раз на степень доктора физико-математических наук по специальности "Методы математического моделирования". Две докторских на одного человека в разных областях знания не так уж и плохо.

Geological congress

Это был как гром среди ясного неба – мне сказали что директор института включил меня в состав делегации для поездки в Америку на Геологический конгресс.

Кого-то вычеркнул из списка, а меня включил. В то время это было за пределами всех моих мечтаний. Я не думал даже о поездке в Болгарию. Для туристической поездки в Болгарию тогда требовалось быть членом КПСС. Я не был этим членом никогда, так что не мог и мечтать об этой близкой советскому сердцу стране.

Мне стали звонить на дом вежливые люди и под видом социологического исследования задавать разные интересные вопросы. Я, конечно, понимал что это КГБ тестирует меня и отвечал как положено простому советскому человеку. И вот, в июне 1989 года в составе делегации от института Академии наук (тогда еще СССР) я прилетел в США. Так состоялось мое первое знакомство с Америкой – не по книгам и кинофильмам, а наяву. Это был мой первый выезд за границу и сразу в США – невероятно! Все было новым и неожиданным, но настоящий шок я испытал когда увидел свой номер в гостинице. Это был Loews Madison Hotel, совсем недалеко от Convention Center, места где проходил конгресс, и от Белого Дома. Я испугался. Тут, очевидно, какая то ошибка. Я меня должно быть койко-место в комнате с засаленными обоями на двоих, с тараканами и с мини холодильником "Морозко". Но нет, все было правильно. Это был мой отдельный номер, причем с дополнительным телефоном в ванной комнате на стенке рядом с унитазом. Это было уже слишком. Я решил, что я должен показать всем что я вполне приличный человек. Я стал аккуратно заправлять постель по утрам как меня учили в Советской армии, аккуратно развешивать полотенца в ванной комнате после душа как будто я ими и не пользовался. Когда спустя неделю горничная вежливо намекнула мне что пора бы поменять полотенца, я почему то испугался и стал уверять ее что полотенца менять не надо, они еще достаточно чистые. В Америке гостиничные полотенца принято менять каждый день. Таковы правила. Я тогда этого не знал.

Нестыковки советского и американского стилей жизни я наблюдал довольно часто. Мой зав лабораторией доктор наук, профессор, привез с собой в Америку электрический кипятильник и эмалированную кружку для чая, которые привык возить с собой по командировкам в России (тогда еще Советском Союзе). Как только он разложился в своем шикарном пятизвездочном номере, он достал эту кружку, налил в нее воды, поставил на красивый стол с резными изогнутыми ножками, засунул в нее кипятильник и стал кипятить воду для чая. Кружка кипятилась довольно долго. Когда мой шеф взял ее чтобы попить чайку и расслабиться, я увидел круглое почти белое пятно на темной блестящей поверхности антикварного стола. С тем же моим шефом мы не тратились по утрам на завтраки а спешили пораньше сразу в Convention Center где проходил Геологический конгресс. Там мы напивались бесплатным кофе со сливками и наедались бесплатными печеньями и ватрушками. Помню как кто-то проходя мимо заметил неодобрительно вслух – "сюда они приходят завтракать". Тогда я осознал как выглядит наша "сметливость" в глазах окружающих.

Не забуду лицо нашего замдиректора когда он утром решил пойти в кафетерий гостиницы и попить утреннего кофе. Гримаса была ужасная. Из четырехсот долларов что Геологическая служба США выдала каждому из нас для участия в конгрессе ему пришлось заплатить десять долларов за чашечку утреннего кофе. Десять баксов за чашку кофе, это и по американским понятиям очень дорого, а для советского интеллигента конца восьмидесятых это была полная катастрофа. Но в долгу он не остался. Когда стали уезжать, и водитель автобуса сказал что надо заплатить по десять долларов – смешная цена – за дорогу в аэропорт да еще с вещами и покупками, наш замдиректора отказался платить, сказав что денег у него нет и что за все должна платить Геологическая служба США. Отказались платить за проезд еще несколько человек из нашей делегации – "нету денег". Не помню как этот конфликт разрешился, однако хорошо помню, что ехали мы от гостиницы до аэропорта без кондиционера. Было невыносимо жарко и душно. Кто-то пытался заставить водителя включить кондиционер, но безуспешно. Громадный чернокожий детина был невозмутим как скала. На нем не было ни капли пота а в салоне автобуса сидели мокрые и изнывали от духоты светила советской науки.

Секс шоп для коммунистов

В один из дней, когда наметился перерыв в работе конгресса, члены нашей делегации – все доктора наук и все члены КПСС (за исключением одного меня) решили прогуляться по столице США и для прогулок наметили секс-шоп. Да, секс-шоп. Чистая правда. Можно было пойти, например, в Смитсонианский музей, Национальную Галерею искусств или какой-нибудь другой музей. Весь Молл это музеи. Но музеев и в Советском Союзе было достаточно а секс-шопов в то время ни одного. Меня взяли с собой как единственного человека из группы хорошо знающего английский язык. Прогулка удалась. Мы нашли такой шоп на расстоянии пешей прогулки от нашей гостиницы, в котором посмотрели порно, каждый в своей маленькой кабинке, и на деньги, которые дала нам Геологическая служба США для участия в конгрессе и накупили массу «полезных» вещиц.

Секс-шопы все-таки появились в России и тем самым была удовлетворена одна из самых фундаментальных потребностей бывшего советского человека – право на секс.

Неудавшийся побег

Атмосфера Конгресса воскресила мои юношеские романтические мечты, навеянные журналами «Техника молодежи» и «Знание – сила», о служении науке, упорной и интересной работе над разгадкой удивительных тайн Природы. Перед окончанием Конгресса я поехал на геологическую экскурсию на Чесапикский залив. Экскурсия была интересная, но моя голова была занята другими мыслями. Я решил остаться в США. Плана, ясной идеи как это сделать у меня не было, и поэтому когда мы вернулись в Вашингтон, я остановил проходившую мимо женщину в военной форме и сказал ей что мне нужна помощь: I need help. Она, не останавливаясь ни на секунду, развела руками и сказала что у нее нет денег и проскочила мимо. Я мог ожидать что угодно, но только не такой реакции. Я был совершенно растерян. Ведь решиться на побег не так просто, и вдруг: «у меня нет денег». На этом и закончилась моя попытка остаться в США. Однако же, колесо судьбы продолжало вращаться хоть медленно но верно.

Конец СССР

В советское время я ездил «на картошку», ходил на демонстрации «1 Мая» и «Великой Октябрьской Социалистической Революции» – попробуй не съезди и не сходи. Я стоял в длинных очередях за хлебом, за водкой и за картошкой. Это, конечно, была только внешняя сторона моей жизни. У меня дома была хорошая библиотека и большая коллекция, свыше тысячи, пластинок с записями от русского романса до Страстей и Кантат Иоганна Себастьяна Баха. Это был мой личный мир в котором я жил вдали от политинформаций и коммунистических субботников. В конце восьмидесятых-начале девяностых годов прошлого столетия в России наступили очень тяжелые времена. Денег, которые платила нам Академия наук не хватало даже на питание. Чтобы выжить я стал преподавать. Сразу в двух вузах. Раньше я относился к преподаванию снисходительно. Я считал, что преподавание по сравнению с занятиями наукой работа рутинная, не требующая особых умственных способностей. Для подтверждения этой своей философии я приводил английскую пословицу: «those who can»t do, teach – те кто не умеет делать полезные вещи, занимается преподаванием". Действительность заставила меня изменить взгляд на учительскую работу. И это было хорошо, это было полезно для меня. Как представитель преподавательской профессии я стал больше общаться с коллегами из университетов других стран. В декабре 1991 года я работал в Китае по приглашению одного из лучших университетов этой страны. Я приходил в свой гостиничный номерок усталый и не особенно следил за новостями. Китайцы показывали иногда как в России толпы голодных людей врываются в магазины с пустыми полками в надежде «урвать» какую-нибудь еду. Для Китая уже того времени картины из жизни «старшего брата» были шокирующими, поскольку полки китайских магазинов ломились от обилия продуктов и товаров. Однажды вечером, случайно включив телевизор я увидел в китайских новостях как медленно спускается большое красное полотнище, государственный флаг Советского Союза, на флагштоке Московского Кремля. Без перевода я понял чтó произошло – Союз Советских Социалистических Республик, страна в которой я родился и вырос, прекратил свое существование. По историческим меркам -существавание недолгое, которое продлилось всего семьдесят лет. Я не почувствовал ни сожаления, ни радости. Многим казалось тогда что наконец-то Россия «вспряла ото сна», что теперь она будет развиваться как свободное, полноценное и цивилизованное государство Увы, последующие события показали что это была всего лишь короткая оттепель в жизни только что кастрированной Империи.

Знакомство

Однажды коллега по институту сказал мне что получил по электронной почте письмо от знакомой американки, которая попросила его найти кого-нибудь кто захотел бы переписываться с ней по электронной почте. Он спросил – хотел бы я переписываться с ней? Я сказал «да». Мы стали переписываться. Спустя некоторое время мой заочный корреспондент, это была женщина, пригласила меня к себе в маленький городок в юго-восточной части Колорадо и даже оплатила дорогу. Это была моя вторая после Конгресса поездка в США. На сей раз на свой страх и риск. Я прилетел в Сан Франциско и от Сан Франциско до Денвера я добирался поездом. Поезд опаздывал на три часа. Становилось темно. Был уже конец ноября и я сильно нервничал – встретят ли? Если не встретят – что я буду делать? Встретили. Оказалось что к вокзалу мои новые друзья, то есть она и ее муж, тоже подъехали совсем недавно. По дороге в Денвер их машина сломалась и потребовалось три часа чтобы ее починить. Говорят что чудес не бывает – бывают.

Месяц в Колорадо пролетел незаметно. Я познакомился с большой семьей, содержащей полный набор родственных категорий – бабушек и дедушек, внуков и внучек, братьев и сестер, супругов и их детей. Здесь я впервые в жизни отпраздновал со всеми вместе День Благодарения, праздник который показался мне тогда довольно странным. Первое, на столе не было ни вина, ни водки, ни даже пива, и второе, за столом сидели на специальных высоких стульях как равные со всеми совсем маленькие дети.

Улетал из Сан Франциско я в канун Рождества. Город, слегка запорошенный декабрьским инеем, светился по вечерам мириадами цветных огоньков. Я бродил по Union Square, по Market Street, по China Town, я наслаждался светом, миром и благополучием чужой жизни. В международном аэропорту Сан Франциско, ожидая посадки в самолет я услышал пение a Capella. Группа людей одетых в черные смокинги и длинные черные платья медленно шла по залу среди пассажиров и, держа в руках листочки с текстом и нотами, пела песни славящие Рождество. Это было еще до 9/11. Сейчас в американских аэровокзалах уже не поют под Рождество.

Я прилетал в Колорадо еще несколько раз, по большей части летом. Выходя из аэропорта Колорадо Спрингс сразу погружался в сухую и жаркую атмосферу плато Колорадо. Жара пронимала меня до костей, но рубашка не липла к телу, и я был абсолютно сух – все таки почти два километра над уровнем моря.

Я участвовал в жизни моих друзей как член их семьи. Мы работали и отдыхали вместе. Для меня это было изучение языка и постепенное вхождение в новую, неведомую ранее жизнь. Мне нравилась сухость и неутомляющая жара плато Колорадо, мне нравились сияющие белизной вершин гор, и мне нравились отношения между людьми – не отягощенные комплексами, которых так много в психике русского человека, прямые и искренние:

Устав от Приморского душного лета,

Устав и от взглядов лучисто-обманных,

Уеду я в горы, уеду я в горы,

Красивые, снежные, в дымках туманов.

И там, под лучами горячего солнца,

Забыв о печалях, исполнясь отрады,

Я жить буду вечно, и счастлив я буду

Средь прерий бескрайних плато Колорадо.

Фулбрайт школяр

Осенью 2000 года я узнал что получил грант от фонда Фулбрайта для чтения в США лекций по географии, геополитике и культуре стран АТР: России, Китая, Кореи и Японии, и преподавания математики. Сам я заявки на грант в этот фонд не подавал. Это мои американские знакомые, желая поддержать меня, подали вместе с колледжем заявку в фонд Фулбрайта и заявка прошла. Ура! Я Фулбрайт школяр в резидентстве.

В Америку я прилетел в начале августа и сразу стал готовиться к преподаванию алгебры и лекциям по географии, культуре и истории России, Китая, Кореи и Японии. Сейчас, глядя назад, я думаю, какой же я был смелый. Смелый просто по незнанию. Начались занятия по математике. В классе было поначалу человек двадцать, однако, я стал замечать что от занятия к занятию число студентов в моем классе катастрофически уменьшается. Я представил, что если все студенты покинут мой класс, это будет провал. Легкий ужас охватил меня. Что делать? Чтобы остановить отток студентов я предложил им бесплатные консультации раз в неделю по четвергам сразу после обеденного перерыва. Это сработало. Отток прекратился, и мой класс заработал нормально.

Лекции по географии, культуре и истории России, Китая, Кореи и Японии доставляли мне меньше хлопот. Слушателями моих лекций были в основном преподаватели колледжа. Лекции пользовались успехом, и я читал их также на разных собраниях, клубах и в других колледжах. Всех интересовало что же происходит в России, в этой стране КГБ, холода и хаоса.

Утром во вторник 11 сентября 2001 года я сидел в своем офисе и готовился к занятиям. В проеме двери появляется Мэри М. другой преподаватель математики и произносит одно слово: Война! Я не понимаю в чем дело, она рассказывает, я открываю интернет и вижу как Боинг врезается во вторую башню Всемирного Торгового Центра. Дъявольская картина. Только Сатана мог придумать такое. Я не знал что говорить моим студентам на занятиях, стоит ли обсуждать это событие и выражать им свое соболезнование.

Я ждал как будут вести себя студенты. Удивительно, но в их поведении не было ни малейшего намека на только что случившуюся катастрофу. Я подчеркиваю – ни малейшего! И я тогда понял, что организаторы этого теракта и их исполнители сильно просчитались.

Все дни мои были заполнены подготовками к лекциям, чтением лекций, подготовкой к занятиям, проведением занятий. Работы хватало, но я справлялся. Удивляюсь как мне в дополнение ко всему удалось провести международную конференцию "Новые концепции в глобальной гектонике" с участием около пятидесяти ученых из десяти стран. Удивляюсь, однако, сознаю, что примерно девяносто процентов, может даже больше, всей подготовительной работы было сделано сотрудниками колледжа, которые взялись помогать мне в осуществлениии этого проекта. Я увидел как слаженно американцы умеют работать и как они умеют организовывать свою работу.

По окончании гранта я готов был продолжать работу, но мне сказали что я должен уехать в Россию. Вернуться в США я смогу только через два года. Таково было условие гранта. Что-ж, пришлось уехать. Прошло два года. Летом 2004 года я получил приглашение преподавать математику в том же колледже уже на долгосрочной основе. Так началась моя жизнь в США.

Жизнь, должен признать глядя назад, нелегкая. Были моменты когда я уезжал в Россию с намерением не возвращаться, однако, каждый раз возвращался. Однажды я вернулся и больше не уезжал в Россию. Я сделал свой выбор. Россия дала мне хорошее образование и европейское воспитание, Америка помогла мне реализовать это потенциал.

Имперские стереотипы

Чтобы узнать Америку какой она есть на самом деле надо прожить в ней и не год и не два. На это может уйти годы, особенно если вы приехали в Америку в уже недетском возрасте. И этого может быть недостаточно. Быстрота погружения в новую жизнь, ее понимания будет зависеть от того насколько быстро вы сможете избавиться от стереотипов воспитания, привитых вам с стране вашего рождения. Эти стереотипы как маленькие вирусные программы, заложенные в подкорку фильтруют информацию, поступающую в мозг и представляют сознанию в эмоционально окрашенном виде. Для того чтобы избавиться от стереотипов надо сначала распознать их.

Стереотип 1. "Россия окружена кольцом врагов, которые мечтают поработить русский народ и присвоить себе ее несметные природные богатства. Главные враги России – Госдеп США и сионисты".

Стереотип 2. "Геи, лесбиянки и транссексуалы порченые люди и достойны презрения. Они опасны для общества".

Стереотип 3. "Люди с черной кожей, подозрительны и неприятны. Им не место в цивилизованном обществе. И вообще, все люди не такие как мы, не похожие на нас – люди второго сорта".

В российском народном лексиконе люди с темным цветом кожи – "черножопые", украинцы это "укры", казахи и киргизы это "чурки", азербайджанцы – "азеры", армяне – "хачики", американцы – "америкосы" или "пиндосы", евреи – "жиды", китайны и японцы – "косоглазые", геи – "пидарасы", жители Турции – "турки"; в русском народном лексиконе "турок" – тупая и безнадежно отсталая личность. Дать обидное, унизительное прозвище, единственно доступный способ для русского обывателя возвыситься над миром.

Стереотип 4. "Россия высоко духовная страна. Своей духовностью она призвана спасти мир". Этот стереотип является утешением для многих россиян – да, мы живем тяжело, мы живем бедно, однако мы живем духовной жизнью в то время как вы погрязли в потребительстве. Мы выше вас. Этот стереотип как суеверие отгораживает людей от действительности, делая их жизнь психологически комфортной. Этот стереотип выгоден Кремлю, который видит в нем таблетки счастья для своего "высокодуховного" народа. Некоторые из перечисленных стереотипов насаждались в царской России, насаждались в советское время и снова стали активно насаждаться во время правления Путина. Они как психологический "железный занавес" отгораживают Россию от остального мира и призывают ее граждан – смиряйтесь и терпите. Пусть из вашего крана течет ржавая вода, когда она есть, пусть туалет ваш во дворе, пусть ваши подъезды пропахли мочой, это все мелочи. Вы граждане великой страны, вы несете свет духовности миру, своей жизнью вы спасаете мир от заразы потребительства, гомосексуализма, сионизма и капитализма. И граждане смиряются и терпят. И это именно то что надо Кремлю для управления народом и бесконтрольного распоряжения богатствами страны.