Текст книги "Невеста маркиза"

Автор книги: Лесли Лафой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

. – А вы кто такая? – услышал он язвительный голос Сары.

Симона медленно перевела взгляд на его бывшую любовницу.

– Покопайтесь в памяти. Мы встретились на причале два дня назад.

«О да! Идеальный ответ! Блестяще, Симона!»

– Ой, ну надо же! – воскликнула Сара и возмущенно взглянула на Тристана. – А ты, парнишка, времени не терял!

«Парнишка?» – Тристан поморщился.

– Сара, я пытался быть добрым и сострадательным, но мы миновали ту точку, после которой мое терпение кончается. Слушай меня внимательно. Я на тебе не женюсь, так что устраивай свою задницу в карете, уезжай в гостиницу, пакуй вещи, садись на первый же корабль и плыви на запад.

– Боюсь, что не могу этого сделать, милый, – злорадно прошипела Сара. – Мы с твоей матушкой сегодня вместе ужинаем и обсуждаем то, как можно заставить тебя поступить со мной по чести. Если ты готов избавить нас от лишних хлопот, ты можешь к нам присоединиться, и тогда мы могли бы провести этот вечер за обсуждением планов свадьбы, что намного приятнее, чем ссора.

– Меня там не будет, и не мечтай. Еще раз повторяю: я не намерен на тебе жениться.

– Это мы еще посмотрим, милый. – Сара помахала ему рукой, повернулась и решительно направилась к карете, бросив на прощание.

– Пока-пока!

Пока-пока! Боже правый! Тристан посмотрел на Симону.

– Если она беременна, – заявил он, решив высказаться сразу по существу вопроса, – то это не мой ребенок.

– Ты уверен?

– Да. – Тристан кивнул. – Прошло больше года между тем моментом, когда я в последний раз видел Сару, и ее появлением на причале. Да, она была моей любовницей, когда я отплывал из Сан-Франциско, а когда я вернулся десять месяцев спустя, то одновременно получил известие о том, что унаследовал титул, и приглашение на ее свадьбу с неким господином из Сиэтла. Я велел Грегори отправить им подарок и спустя три дня направился в Англию. С этого времени я ее не видел, с ней не разговаривал и, черт подери, с ней не спал!

Несколько секунд Симона обдумывала его слова, потом пожала плечами:

– Все это не имеет никакого значения, если говорить о скандале, который она собирается устроить.

– Плевать мне на скандал.

– Но если Люсинда решит, что ты мог…

– Она слишком хорошо меня знает.

– Нет, я не про то. – Симона покачала головой. – Если бы Сара действительно ждала от тебя ребенка, он стал бы возможным наследником. Люсинда может решить, что все же есть слабый шанс на это, что Сара в конце концов заставит тебя на ней жениться, тогда…

Полный масштаб последствий только теперь стал окончательно ясен Тристану.

– Боже! – прошептал он, нервно проводя пальцами по волосам. – Где были мои мозги раньше?

– Я советую тебе не ходить на обед, – мягко подсказала Симона. – Мощная доза мышьяка, положенная в суп тебе и Саре – вот мечты Люсинды и сбываются.

– Случайная смерть, которую все сочтут пищевым отравлением.

– Это не слишком красиво, но, я думаю, Люсинду не особо заботит красота этого момента.

Взглянув вслед удаляющейся карете, Тристан вздохнул:

– Сара понятия не имеет о том, какой опасности подвергает себя.

– Да. И тебе придется ее предостеречь.

Ох, только не это! Неужели ситуация и без того недостаточно гадкая?

– Я напишу ей записку и попрошу Грегори отнести.

– А если Сара решит, что ты просто пытаешься ее отпугнуть? – хладнокровно возразила Симона. – Если она этим вечером захватит эту записку с собой на обед и поделится ее содержанием с Люсиндой в качестве доказательства того, насколько далеко ты готов зайти? Тогда Люсинде придется убить тебя как можно скорее.

На секунду Тристану захотелось позволить ей это сделать и покончить со всеми неприятностями разом. Однако тут же его натура восстала против мысли, что Люсинда хотя бы в этом останется победительницей.

– Тот же результат будет и в том случае, если я лично приду ее предостеречь. Она просто расскажет обо всем Люсинде.

– Значит, решение состоит в том, чтобы помешать Саре сегодня вечером отправиться на обед.

– И завтра вечером, и послезавтра вечером… А еще во все часы утренних визитов от этого дня и до проклятой бесконечности! Но даже это не будет гарантией того, что с Сарой ничего не случится. Если Люсинда всерьез за нее возьмется, она окажется на волоске от несчастного случая с трагическим концом, где бы ни находилась.

– Значит, Сара должна вернуться в Америку по доброй воле или нет, или отправиться куда угодно – лишь бы Люсинда не могла ее там найти. – Симона пожала плечами. – По крайней мере пока ребенок не родится.

Верно, но…

– Если этот ребенок действительно существует, – прорычал он. – Я не исключаю, что никакого ребенка вообще не существует.

В этот момент двери храма распахнулись и органная музыка триумфально вырвалась за его пределы. Симона оглянулась, потом серьезно взглянула на Тристана:

– Просто из любопытства: что именно в Саре вам нравится?

– Ни черта мне в ней не нравится! – недовольно буркнул Тристан.

– Но ведь прежде нравилось?

– Понятия не имею, что тогда со мной случилось, – признался Тристан. – Наверное, она просто была податлива и доступна.

Ему пришлось пожалеть об этих словах, едва только они сорвались с его губ, потому что глаза Симоны потемнели от боли.

– Нет-нет, Симона, – поспешно сказал он, – ты нисколько на нее не похожа!

Ее смех прозвучал довольно неубедительно, и к тому же Симона отвернулась недостаточно быстро, так что он успел увидеть слезы, повисшие у нее на ресницах.

Тристан инстинктивно положил руку ей на плечо.

– Правда-правда, я не вру.

Симона посмотрела в сторону храма и поспешно отстранилась от него, а затем печально сказала:

– Берегите себя, Тристан.

Ну, ясно – гроб уже начали выносить, и на них смотрят посторонние. Тристан тоже решил сказать нечто официальное:

– Спасибо за заботу.

Симона тихо рассмеялась и отошла от него еще дальше.

– Я не о вас забочусь – просто та сумятица, которая вокруг вас творится, – это единственный интересный момент в моей жизни. Если вы умрете, мне придется искать новое развлечение, а это так хлопотно!

С этими словами Симона ушла от него. Никакого взмаха рукой, никаких угроз, никаких глупых «пока-пока!» – одна оскорбленная гордость! Тристан вынужден был признать, что за последние дни он немало потрудился, чтобы нанести ущерб этому ее чувству.

– Все в порядке, Локвуд?

Он оторвал взгляд от тротуара и встретился с бледно-голубыми глазами Ноуланда. На самом деле все было настолько близко к полной катастрофе, насколько это вообще возможно. Вот только говорить об этом он не имел намерения, тем более в тот момент, когда мимо них двигалась траурная процессия.

– Насколько я понимаю, леди Симона оправилась от своего горя?

Интересный вопрос. Вот только о каком горе идет речь? В тот момент Тристан мог бы сказать, что он лишь минуту назад увеличил количество ее печальных воспоминаний. Пока он не разберется с Сарой и Люсиндой…

– Нас ждет работа, Ноуланд.

– Вот как? Полагаю, этот вопрос имеет большое значение для всей нации?

– А личная проблема тебя не устроит?

– Ну, если ты настаиваешь… – Ноуланд ухмыльнулся. – Она имеет какое-то отношение к некой хорошо сложенной молодой брюнетке?

– На самом деле – к блондинке.

Ноуланд укоризненно поцокал языком и покачал головой.

– Проклятие, Локвуд! А мне-то казалось, что ты с леди Симоной готов составить прекрасную пару.

– Неужели?

– Почему нет? У вас похожий темперамент и ничем не ограниченная жажда жизни.

– Боже, как ты деликатно выражаешься…

– Стараюсь.

– Ладно, ценю, – заверил его Тристан. – Теперь насчет блондинки…

«Как это возможно?» – думала Симона, дожидаясь, чтобы к ней присоединились Фиона и остальные. Она то злилась на него, то, спустя всего секунду, полностью соглашалась с ним. Этот человек соблазнил ее, тут же порвал с ней связь с быстротой, которая, даже по меркам повес, должна считаться чрезмерной, а потом появился с прежней любовницей. И все же ей не удается чувствовать к нему отвращение дольше, чем до следующей его улыбки. Она стала совершенно бесхребетной, слабой, настоящей идиоткой без грана здравого смысла и самоуважения. Ей следовало бы промолчать и тем самым предоставить ему возможность бежать на обед с мисс Эгей, чтобы выпить там литр отравы. Она только облагодетельствовала бы мир, избавив его от этого лгуна. Но нет: ей зачем-то понадобилось предупредить его о возможной опасности, а потом она еще сказала ему, что он должен предупредить свою прежнюю возлюбленную!

Кстати, надо еще доказать, что Люсинда на самом деле злобная убийца, какой ее пытается представить Тристан. Он вполне мог выдумать все это, чтобы заручиться ее сочувствием и потом обольстить.

Симона вздохнула. Если честно, она отправилась на встречу с ним в саду, заранее зная, что позволит ему вовлечь ее в опасную связь, а когда Тристан не свернул с выбранного им пути, она с радостью за ним последовала, да еще и была более чем довольна результатом.

А потом он порвал с ней, и она осталась ни с чем. Ну если не считать воспоминаний о ночи невероятных наслаждений.

Боже, как мужчины усложняют жизнь! Зато она получила урок и хорошо его усвоила. Никогда больше она не позволит, чтобы какой-то мужчина нарушил ее одиночество… скуку. Неумолимую, абсолютную скуку ее существования.

– Надеюсь, тебе уже лучше? – Фиона мягко тронула сестру за руку.

– Не думаю.

– Может, ты хочешь поговорить об этом? Я очень хорошо умею слушать.

Симона пожала плечами.

– Не знаю, с чего начать. Иногда мне кажется, меня что-то беспокоит. Потом, когда я пытаюсь придумать какой-то выход, я теряю нить, и мои мысли переключаются на другое.

– А о чем ты думала, когда я к тебе подошла?

– О том, как невыразимо скучна моя жизнь.

– Скучна? О чем ты?

– В моей жизни ничего нет, во всяком случае, ничего значимого. Я встаю утром, и мне совершенно нечего делать весь день – по крайней мере такого, что бы имело какое-то значение. Когда меня спрашивают, как прошел мой день и чем я занималась, я не могу рассказать ничего, что было бы хоть немного интересно. Если бы я не вставала, если бы решила провести всю оставшуюся жизнь, лежа в постели и глядя в потолок, это не затронуло бы ни единого человека на этой земле.

– Неправда! Интересно, с чего ты так решила?

– Ах, Фиона, полно! Твои животные погибли бы, если бы ты не находилась с ними рядом и не заботилась о них.

Если бы что-то случилось с Дрейтоном, то либералы палаты лордов были бы потрясены, а рядом с Каролин оплакивающая мужа королева Виктория показалась бы спокойной. Если бы что-то случилось с Каролин, это стало бы крушением мира для всех нас. Но если бы я в ближайшие пять минут приказала долго жить… Абсолютно ничего не произошло бы.

Фиона долго смотрела на сестру, а потом мягко улыбнулась:

– Зато все по-другому, когда ты с лордом Локвудом, верно?

– Во всяком случае, не уверена. Это было непростительно с моей стороны. – Симона вздохнула. – Каролин и Дрейтон – единственные известными мне люди, для которых отношения – это не просто обмен совокупления на деньги.

– И что плохого, если ты сможешь иметь такое же счастье, как и наша сестра?

– В надежде ничего плохого нет, – признала Симона. – Но безмерно глупо испытывать разочарование, когда тебе везет меньше, чем кому-то другому.

– Ты так уверена, что между тобой и лордом Локвудом все кончено?

– Да.

По крайней мере с его стороны. С ее… Похоже, ее гордость еще недостаточно сильно ранена.

– Он сообщил Дрейтону, что наша связь закончена.

– Люди часто говорят что-то, когда от них этого ждут, но сами они так не считают.

– А вот Тристан считает именно так.

Фиона вздохнула:

– Не знаю, не знаю. Ты все время даешь обещания Дрейтону, но редко их выполняешь.

– Я совсем другое дело. Теперь бывшая любовница лорда Локвуда приехала в Лондон и…

– И он не возобновлял отношений с ней.

– Откуда тебе это известно?

– Лорд Локвуд вышел следом за тобой из храма, а это значит, что он достаточно сильно привязан к тебе, и твои слезы его встревожили.

Симоне тоже хотелось бы думать, что Тристан ведет себя благородно, пытается ее оберегать…

– Возможно, ты и права.

– Возможно? – Фиона засмеялась, ее глаза заискрились. – На твоем месте я бы подумала о том, где лучше выходить замуж – в Лондоне или в замке Райленд.

Симона долго молчала.

– Ты думаешь, я когда-нибудь выйду замуж за Тристана?

– Да.

– Но… Он сперва должен сделать предложение, – возразила Симона. – А это вряд ли случится.

– С каких это пор ты ждешь, чтобы удача сама пришла к тебе? Если этот человек делает жизнь интересной, значит, добивайся его! Устроить скандал лучше, чем лежать в постели, смотреть в потолок и испытывать дикую скуку всю оставшуюся жизнь.

– Каролин и Дрейтон…

– Они искренне хотят, чтобы ты была счастлива.

Вот как? Неужели они будут рады, когда семейное имя начнут смешивать с грязью?

Симона вздохнула и постаралась улыбнуться сестре.

– Я подумаю об этом, – пообещала она.

– Иногда, – мягко заметила Фиона, – лучше не думать, а действовать. Впрочем, сюда уже идут Дрейтон и Хейвуд. Ты едешь с нами или у тебя другие планы?

– Другие, – поспешно решила Симона, собираясь поскорее раствориться в толпе. – Если я кому-то понадоблюсь, пусть ищут меня у леди Эммалины.

Фиона пробормотала что-то насчет привета лорду Локвуду от нее, но Симона не стала оборачиваться. Если Тристан действительно окажется у сестры… Симона не знала, что именно он от нее получит, но хороший пинок он точно заслужил, как и порцию холодного презрения, а еще хорошую выволочку. Но если он подарит ей ту улыбку, от которой у нее тает сердце, а потом зацелует до потери сознания, то…

– То сколько можно морочить себе голову тем, чего не может быть! – проворчала Симона и решительно остановила наемную карету.

Глава 14

Служащий гостиницы, должно быть, сбитый с толку их титулами и представленной Ноуландом бумагой, подтверждающей его работу в Скотленд-Ярде, бросился к лестнице, оставив Тристана и его друга ожидать в тихой приемной. Ноуланд, опершись на каминную доску, рассматривал свои ногти, а Тристан расхаживал по комнате и думал о том, сколько проблем может возникнуть во время этого разговора. Если Сара откажется вести себя разумно и проявить осмотрительность…

Наконец он остановился перед Ноуландом:

– Я бы предпочел выколоть себе глаз, только бы не вести этот разговор.

Ноуланд благодушно хлопнул его по плечу:

– Поверь, ты поступаешь правильно и наилучшим образом. Если бы ты ее не предостерег, то потом всю оставшуюся жизнь мучился бы угрызениями совести.

– А ты уверен, что нет законов, которые оправдывали бы похищение, вызванное вескими причинами?

– Совершенно уверен. Если Сара откажется действовать, чтобы спасти свою жизнь, ты ничего не сможешь сделать, чтобы заставить ее. Тебе придется просто удовлетвориться убежденностью, что твоя совесть теперь чиста.

– А если Сара побежит рассказывать Люсинде о том, что Скотленд-Ярд заинтересовался этим делом?

Ноуланд пожал плечами.

– Это стало бы самым простым решением. Тогда Люсинде пришлось бы бежать из страны с тем, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.

– Но в этом случае она никогда не предстанет перед правосудием! – недовольно воскликнул Тристан.

– Правосудие, друг мой, подобно бриллианту: оно бывает самой разной формы, имеет множество граней, и, как правило, в нем всегда можно найти какие-то изъяны.

Тристан снова принялся расхаживать по комнате, как вдруг…

– Милый! Я так и знала, что ты опом…

Язык Сары остановился одновременно с ногами. Замерев в дверях, она молча переводила взгляд с Тристана на Ноуланда и хмурилась.

Тристан призвал на помощь всю свою выдержку:

– Сара, позволь представить тебе моего друга, лорда Ричарда Генри, виконта Ноуланда. Ноуланд – мисс Сара Шератон из Сан-Франциско.

– Теперь уже не из Сан-Франциско, – уточнила Сара, входя и упираясь взглядом в спутника Тристана.

– Ноуланд – агент Скотленд-Ярда.

– О, это уже интересно! Наверное, ему есть о чем рассказать!

Ноуланд, да благословит его Господь, моментально преисполнился гордости.

– По правде говоря, мисс Шератон, это правда.

Поймав хмурый взгляд Тристана, он откашлялся, стал серьезным и деловито проговорил:

– Есть одно дело, которое заставило меня прийти сегодня сюда, чтобы поговорить с вами.

– Со мной? – Сара указала на кресло у камина. – Не желаете ли присесть?

– О, спасибо. После вас, мисс Шератон.

Тристан оперся о край буфета, скрестил руки на груди и с раздражением смотрел, как они уютно устраиваются, словно им вот-вот должны подать чай.

– Милый, разве ты к нам не присоединишься?

– Нет. – Голос Тристана отнюдь не был полон энтузиазма.

Сара пожала плечами и перевела взгляд на Ноуланда. Пытаясь изобразить из себя воплощение воспитанности и изящества, она мило улыбнулась:

– Ну, лорд Ноуланд, расскажите мне, пожалуйста, вашу историю. И не забудьте пояснить, почему она имеет отношение ко мне.

– Да, мадам, конечно. Дело в том, что вам угрожает серьезная опасность.

– Опасность? – Сара ахнула, красиво прижала ладошку к груди и широко открыла глаза. – Боже! И что же мне может угрожать?

– Не что, а кто, мадам. Как это не неприятно и не обидно, но источником опасности является не кто иной, как леди Локвуд.

На секунду Сара обмякла в кресле, потом резко подалась вперед и бросила возмущенный взгляд в сторону Тристана.

– Жалкий трус! Твоя матушка предупреждала меня, что ты будешь готов на все, лишь бы избежать ответственности.

Тристан с трудом подавил гнев.

– Довольно, Сара. Если ты ждешь ребенка, то не от меня, и мы оба прекрасно знаем это, как знаем и то, почему ты явилась в Лондон.

Сара ахнула, быстро прижала кончики пальцев к губам и часто заморгала ресницами, пытаясь показать, будто с трудом сдерживает слезы.

– Я здесь, – жалобно проговорила она, – потому что люблю тебя.

– Нет, не любишь, как и я не люблю тебя. Я никогда не любил и никогда не полюблю, между нами все кончено.

– Как ты можешь быть таким жестоким? – Сара издала тихий икающий звук, потом сунула руку в карман юбки и, вытащив отделанный кружевом платочек, промокнула глаза. – Я хочу только провести всю оставшуюся жизнь с тобой, дарить тебе счастье, а ты…

– Проклятие! – прорычал Тристан. – Ноуланд, сделай же что-нибудь.

– А? Да. – Ноуланд ласково потрепал Сару по руке. – Послушайте, мисс Шератон, хотя Локвуд не любит вас, он совершенно искренно озабочен вашей безопасностью.

Сара покачала головой и начала комкать платочек.

– Обвинять собственную мать!

– Она мне не…

– Мисс Шератон. – Ноуланд снова взял инициативу на себя. – Заверяю вас, Локвуд не разбрасывается необоснованными обвинениями. Леди Локвуд официально подозревается в убийстве собственного мужа и двух пасынков.

– Нет! – Сара подняла голову, изображая отважный вызов. – Я просто отказываюсь верить подобному. Она образованная и очень приятная женщина.

– И еще ты забыла, – проворчал Тристан, – добавить «богатая».

– На самом деле, мисс Шератон, – продолжил Ноуланд, – финансовые обстоятельства имеют здесь огромное значение. Леди Локвуд получила немалую выгоду от недавней смерти ее родственников – страховка и все такое прочее…

– Разве страховки в Англии незаконны? – растерянно спросила Сара.

Тристан прикрыл глаза. К этому моменту разговора Симона уже опередила бы Ноуланда на шесть шагов, не меньше: она бы все сообразила сама и уже собирала бы вещи, чтобы отправиться обратно в Америку.

А может, и нет, вдруг подумал он. Симона не из тех, кто убегает от поединка.

– Страхование совершенно законно, мисс Шератон, но страховать людей, а затем убивать их, чтобы получить страховую премию, определенно незаконно.

– Все равно я не могу в это поверить! – заявила Сара, собравшись с силами. – Если леди Локвуд совершила такие страшные вещи, почему вы ее не арестовали?

– У нас недостаточно улик, чтобы удовлетворить требования суда, – признал Ноуланд. – Однако мы разрабатываем план, направленный на то, чтобы заставить эту даму действовать, и тогда разоблачим ее как хладнокровного убийцу.

– Но почему, лорд Ноуланд, я из-за всего этого оказываюсь в опасности?

Ноуланд любезно улыбнулся.

– Боюсь, мисс Шератон, вы – непреднамеренно, конечно, – превратили себя в мишень, дав леди Локвуд знать, что намерены выйти замуж за Тристана и ждете от него ребенка.

– Что-то я не могу понять ход ваших рассуждений. Почему это создает для меня угрозу?

Казалось, терпение Ноуланда было безграничным.

– Тристан – богатый человек, у которого нет прямых наследников. Зато у него есть несовершеннолетняя сестра, которая по закону унаследует его состояние в случае смерти. Леди Локвуд, как мать этой девушки, будет контролировать наследство, и, значит…

–. Но почему меня это должно интересовать?

«Настолько сосредоточена только на себе…»

– Если вы выйдете замуж за Тристана и произведете на свет законного наследника, – ничуть не смутившись, продолжил Ноуланд, – то и вы, и ваш ребенок станете единственными наследниками всего немалого состояния, и леди Локвуд не получит ничего.

На этот раз Сара задумалась; казалось, она действительно была потрясена.

Заметив это, Ноуланд с облегчением вздохнул.

– Теперь вы поняли, что в интересах леди Локвуд не допустить вашего брака с лордом Локвудом?

– Но она меня так поддержала! Она пообещала мне, что заставит Тристана выбрать правильный и благородный путь!

Тристан изумленно поднял брови. Неужели она действительно поверила?

Проклятие! Она ведь уже почти им поверила!

– Так ты ожидала, что тебе прямо укажут твое место в списке тех, кого придется убить? – насмешливо вопросил он.

Ноуланд бросил на друга недовольный взгляд и тяжело вздохнул, затем потрепал Сару по руке.

– Увы, мисс Шератон, Локвуд прав. Его мачеха настолько хитроумна, что смогла безнаказанно – по крайней мере пока – убить трех мужчин. Как не прискорбно мне об этом говорить, она не склонна к бескорыстию и потеряет немало денег, если поможет вам принудить Локвуда к женитьбе.

Сара секунду смотрела в пространство и вдруг мгновенно насторожилась, словно укушенная каким-то крохотным насекомым.

– Ну, так вот решение очень просто. Тристану достаточно написать завещание, по которому его состояние достанется кому-то другому, а не его сестре.

– А сестру я должен оставить без гроша? – возмутился Тристан. – Ввергнуть всех, кто мне дорог, в нищету, чтобы у Люсинды не было причины их убивать? Гениальный план, Сара, счастье еще, что я сам до этого не додумался!

Ноуланд уставился на ковер, видимо, ожидая ответного хода Сары.

– Ты все это выдумал! – внезапно воскликнула Сара. – Ты нанял вот его… – она указала на Ноуланда, – этого актеришку, чтобы разыграть передо мной спектакль в надежде, что я испугаюсь и убегу…

– Боюсь, Сара, это правда. Мой тебе совет: скажи Люсинде правду о своем ребенке, а потом возвращайся в Сан-Франциско. Если ты не будешь мешать ей, она не станет тратить время и силы на то, чтобы тебе навредить.

Подбородок Сары задрожал.

– Но я действительно жду ребенка! Проклятие!

– Тогда поезжай в Сиэтл, – предложил Тристан дружелюбно, – и помирись со стариной Джорджем.

– Но это не его ребенок.

Теперь Тристану окончательно стало ясно, что ситуация хуже, чем он мог подумать.

– Господи, Сара!

– Я его не бросала! – прорыдала она в платочек. – Он разорвал нашу помолвку, когда узнал, что у меня есть любовник!

– Тогда, – негромко проговорил Ноуланд, – разумнее всего сообщить этому мужчине, кто бы он ни был и где бы ни жил, о его грядущем отцовстве и потребовать, чтобы он выполнил свои обязанности.

– Как, если он женат и все деньги принадлежат семье его жены. Он скорее умрет, чем признается в связи со мной!

Пропасть становилась все более глубокой, и Тристан даже заподозрил, что знает ответ на вопрос, который тем не менее необходимо было задать:

– А твоей семье известны детали случившегося?

Сара кивнула:

– Меня выгнали из дома. Папенька по-настоящему вышвырнул мои вещи на улицу, так что все это видели. Я пыталась держаться и надеялась на лучшее, но теперь… Теперь все стало совсем плохо.

Боже, какая каша! Тристан встретился взглядом с Ноуландом и приподнял бровь в безмолвном вопросе. Кивнув, Ноуланд мягко проговорил:

– Если вы позволите, мы с Локвудом ненадолго оставим вас, мисс Шератон, чтобы попытаться все же найти для вас какой-то выход.

Сара кивнула, после чего уткнулась в свой промокший платочек и снова принялась рыдать.

Тристан молча пошел к двери, Ноуланд за ним.

– Проклятие, Локвуд! – проговорил он приглушенным голосом, встревоженно оглядываясь на Сару. – Совершенно ясно, что она не может вернуться к своим родным. Неужели ты не питаешь к ней совершенно никаких чувств?

– Никаких. Конечно, я с радостью обеспечу ей денежную поддержку на ближайшие месяцы, но сейчас самый главный вопрос – это куда ей отправиться?

– Да, задача. В Лондоне оставаться ей нельзя, это ясно. Если вспомнить, что она наговорила Люсинде, ей точно угрожает опасность.

Тристан кивнул.

– Скажи, кто живет в твоем загородном поместье?

– Пока одни только слуги, но когда светский сезон закончится… Мои родители вряд ли похвалят мое чувство христианского сострадания; скорее они меня прикончат.

– В любом случае, если Люсинда захочет разыскать Сару, то любая резиденция твоих родственников станет объектом для розысков после того, как она обследует мое жилище. Но если Сара поселится на хорошем постоялом дворе где-нибудь на значительном удалении от Лондона…

– На постоялом дворе, который будет выбран совершенно наугад, чтобы никаких логических догадок относительно ее места пребывания не просочилось в общество…

– Вот именно. Может быть, даже где-то на побережье. Предоставь это мне, Локвуд. Я выберу место и позабочусь, чтобы Сара благополучно устроилась в убежище.

– Я сегодня же открою для нее аккредитив и…

– Нет, – возразил Ноуланд, качая головой. – Лучше не иметь никаких бумаг, которые бы прямо связали тебя с мисс Шератон. Я оплачу ее расходы, а ты сможешь вернуть мне долг по прошествии некоторого времени. Чем больше времени пройдет между затратами и оплатой, тем труднее будет кому-то проследить путь этих денег.

– Временами ты меня просто изумляешь.

Ноуланд довольно улыбнулся:

– Спасибо, что заметил. И раз уж ты настроен признавать мои заслуги, давай договоримся, что с этого мгновения распоряжаться данным делом буду я. Тогда, если тебя спросят, куда поехала мисс Шератон, ты сможешь честно ответить, что не знаешь, а как только она будет устроена, я заставлю ее написать Люсинде письмо, в котором она признается, что ребенок не твой, и скажет, что возвращается домой, чтобы попытаться призвать к ответу его настоящего отца.

Все это звучало достаточно разумно, и, кажется, ситуация улаживалась достаточно хорошо. Тристан кивнул и незаметно посмотрел на Сару, надеясь, что на этот раз она не проявит излишнего упрямства.

Стоя рядом с ним, Ноуланд тихо заметил:

– Думаю, сейчас самый подходящий момент для меня выйти вперед и сыграть роль благородного рыцаря. Чем быстрее закончатся ее связи с тобой, тем меньше осложнений будет в твоей жизни позже. Не думаю, чтобы мисс Шератон и леди Симона смогли бы когда-нибудь подружиться.

– Я тоже, – признался Тристан и, кивнув, пожал другу руку, после чего торопливо ушел из гостиницы. Садясь в ожидавшую его карету, он думал о том, насколько странно выглядит все происшедшее. Он ожидал, что ощутит огромное облегчение, когда Сара прекратит преследование, но его чувства по-прежнему пребывали в смятении.

Отчасти он испытывал грусть из-за того, что Сара поставила себя в такое отчаянное положение. Поездка в Англию ради отвратительной игры стала для нее не только необходимой, но превратилась в единственно приемлемый выход. Правда, если в конце концов у Сары все устроится, она будет даже счастлива тем поворотом, который уготовила ей судьба.

Но сильнее всего было ощущение того, что ему достался редкий и неожиданный шанс заново начать собственную жизнь. Вот только что ему делать с этим шансом… Пока кругом были одни вопросы и никаких ответов.

Стоит ли ей последовать совету Фионы и положится на свое чутье? Симона сидела на переднем сиденье кареты Таунсендов и размышляла. Возможно, она делает ошибку? Возможно, ей следовало остановить это предприятие сразу же, как только Эмми его предложила? Однако теперь сожалеть было уже поздно. Она этого не сделала в основном потому, что в те секунды, когда ее протесты могли бы принести хоть какой-то результат, ее больше занимала сама возможность встречи с Тристаном.

К тому моменту, когда Эмми надела накидку, шляпку и перчатки и вышла на улицу, было поздно высказывать сомнения, которые наконец пробились сквозь ее первое чувство нетерпеливого ожидания.

– Ты моя самая лучшая подруга, Симона. Может, все-таки еще не слишком поздно?

– Если бы это было так, я бы отказалась участвовать в этом. Ты нарываешься на скандал.

– Знаю, – согласилась Эммалина с радостной улыбкой. – Зато нам весело, правда?

Проклятие! Что случилось с застенчивой малышкой, которая совсем недавно предпочитала прятаться за пальмами?

– Тебе перестанет быть весело, если твой брат все узнает.

Эмми фыркнула.

– Да, полно, Симона! – Она беззаботно махнула рукой. – Мы с мистером Грегори будем говорить о перевозках товаров и учетных книгах. Тристан может войти в любой момент – и на самом деле мне кажется, что ему будет приятно видеть, что я интересуюсь его компанией.

– А еще он достаточно быстро поймет, что на самом деле ты интересуешься его старшим служащим, и дела, которые он ведет – всего лишь предлог.

– Ни в коем случае! – горячо заверила ее Эмми. – Тристан считает, что я наивная девочка.

– Ты и есть наивная девочка.

– А вот и нет!

Понимая, что нет смысла продолжать этот спор, Симона осторожно спросила:

– А как же лорд Ноуланд?

– При чем здесь он?

– Ну, он, кажется, считает тебя прекраснейшей женщиной во всей Британской империи, разве нет?

– По-моему, он сказал, что я прекраснейший цветок. То есть редчайший цветок, вот!

Ободренная тем, что подруга так детально запомнила этот разговор, Симона продолжила:

– Это очень завидный жених, поверь.

Эмми фыркнула:

– Кто это сказал?

– Светское общество. А что тебя так удивляет? У него есть титул, он сотрудник Скотленд-Ярда и занимает очень хорошее положение.

– Я и не ожидала, что тебя интересует мнение света, – возмутилась Эмми. – Если уж кто-то способен оценить самостоятельные решения, так это ты, я уверена.

Симона пожала плечами: она прекрасно знала, что есть границы, которые переступать не следует.

– Я не родилась аристократкой, Эмми, а ты принадлежишь к этому обществу с рождения, и это меняет абсолютно все. Мое присутствие в свете терпят только потому, что я официально являюсь подопечной герцога и нельзя меня игнорировать, не оскорбив при этом Дрейтона. Все стоят и наблюдают за мной, ожидая, когда я сделаю очередную ошибку, и это служим им развлечением. Мое плохое поведение терпят только потому, что знают: из той немытой невоспитанной толпы, которую они презирают, меня удобно ставить перед их драгоценными безупречными доченьками в качестве примера того, как надо себя вести.