Текст книги "Стоять, бояться! Ревизор в академии"

Автор книги: Леси Филеберт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 9. Никуда не годится

Неделя выдалась сложной, к пятнице я была выжатым лимоном и мечтала только о долгожданных выходных. Помимо резко усложнившихся занятий по боевым искусствам, другие профессора тоже усилили давление на адептов. Видимо, сказывалась общая нервозность на фоне появления ревизора в академии, который успевал еще и инспектировать преподавателей.

За прошедшую неделю Эрик выдвинул сразу две кандидатуры на исключение из академии, но пока что оставил профессоров на испытательном сроке. И те теперь истерично закидывали нас дополнительными отработками и домашними заданиями, так что занятия по травологии и рунологии превратились в сущие пытки.

– Я буду спать все выходные, – простонала Вивьен, когда мы с ней до полуночи просидели в факультетской гостиной, дописывая разбор охранных рун.

– Или не буду?.. Ох, так хочется и отдохнуть, и погулять как следует… Джордж с Грегори предлагали двинуть в Гелион-Сити на выходных, как ты на это смотришь? Мы с Лилит очень хотим, ну… Сама понимаешь…

Я устало улыбнулась.Понимала, конечно. Девчонкам нравились эти парни, как тут не воспользоваться любой возможностью навязаться в их компанию.

– Езжайте сами, в этот раз без меня. Я тоже поеду в Гелион-Сити, но…

– Так-так-так, – подруга широко улыбнулась и зашвырнула подальше недописанное эссе. – Колись, с кем на гулянку отправишься?

– С Флейтоном, – не стала увиливать я.

– Ну наконец-то он созрел пригласить тебя на свидание! – всплеснула Вивьен руками.

– Наконец-то? А что, так заметно, что он ко мне неравнодушен?

– Ну конечно! Да он особо и не скрывает, если честно. Это ты, Элли, вечно не замечаешь очевидного. Подумай, сколько раз он пытался с тобой уединиться, а ты упорно видела в нем только друга?

– Н-ну-у-у…

Я задумалась. А в самом деле, Флейтон много раз приглашал меня куда-то погулять, но я вечно тащила с собой то Вивьен, то Лилит, то Молли. Флейтон в итоге тоже звал с собой друзей, но всегда старался быть ближе ко мне и как бы невзначай то и дело касался меня, был заботливым и вежливым, но я не придавала этому значения. Мы же друзья, просто хорошо проводящие время. И я тоже проявляла заботу – по-дружески. Но думал ли также сам Амбросский? Хм… Он ведь вполне мог принять мою отзывчивость за кокетство.

С другой стороны – почему бы и нет? Я встречалась с разными парнями, почему бы не попробовать встречаться с Флейтоном? Он умный, красивый, участливый, и вообще про таких обычно говорят – "завидный жених". Почему бы не дать ему шанс?

В общем, выходных, я ожидала с все большим предвкушением. Вот только из-за большой загруженности толком не успела подготовить информацию по студентам для профессора Кларксона. Я пообщалась с некоторыми ребятами, и пока только выяснила, что все двенадцать студентов пропали очень резко и без объяснений, даже друзьям весточек не оставили. Впрочем, тут был еще такой интересный момент, что все пропавшие были не особо общительными. У каждого был один, ну максимум два друга в академии.

Что еще узнала? Все пропавшие были студентами первых и вторых курсов, за исключением четверокурсников Кайла и Родригеса. Может, еще и поэтому шума вокруг адептов не было, так как всем известно, какой большой процент учащихся отчисляют на первых двух курсах, и в этом не было ничего необычного. На них никто внимания не обращает.

Но мне еще было кого поспрашивать, эти разговоры я решила отложить на выходные. В субботу погуляю с Флейтоном, а в воскресенье составлю отчет для профессора Кларксона.

Я счастливо улыбнулась своим планам, еще даже не подозревая, что жизнь подготовила для меня целый ряд "сюрпризов", и мои выходные сложатся совсем не так, как хотелось бы… Вообще не так.

Вечером я отправилась к профессору Кларксону на эшафот.

Ну ладно-ладно, я просто шла обсудить с ним свою дипломную работу, но чувствовала себя при этом так, как будто меня сейчас будут прилюдно казнить.Хотя, с чего я так нервничаю вообще? Вон, другие ребята с нашего факультета совершенно спокойно проконсультировались по своим дипломам с Эриком. Получили от него дельные замечания и пошли исправлять, никаких нервов, обычные рабочие моменты. Если уж даже Брэда Коустера не съели с потрохами за его откровенно слабую работу, то чего мне бояться?

Но я все равно боялась, сердце было не на месте. В условленный час я постучалась в дверь профессора и услышала короткое "Входите". Постаралась максимально спокойно шагнуть в кабинет, но споткнулась о порог и полетела вперед. Чуть не врезалась в самого профессора Кларксона.

Он даже не стал смотреть на меня. Не изменился в лице, не оторвался от бумаг на столе.

– Если вы закончили с акробатическими номерами, то садитесь, – он небрежно махнул рукой на единственный стул перед собой.

Осторожно опустилась на жёсткий деревянный стул, стараясь держаться ровно и уверенно. Хотя свой бодрый запал сразу растеряла, конечно.

– Добрый вечер. Я по поводу…

– Я в курсе, зачем вы пришли ко мне, мисс Хоффман, – холодным голосом оборвал меня профессор.

Пришлось заткнуться и молча сидеть в ожидании "скорой расправы" – во всяком случае, именно так я себя ощущала, пока ждала дальнейших слов, указаний профессора.

На столе у него царил идеальный порядок. Даже письменные принадлежности лежали так ровно, словно бы расстояние между ними измерялось по линейке. Маргсов перфекционист.

Он явно никуда не торопился. Неспешно листал какие-то бумаги, делал заметки на широких полях. Почерк у профессора был мелкий, бисерный. Буквы такие узкие, вытянутые – попробуй разбери, что там написано.

Он снова пил кофе из пластикового стаканчика. Как я смогла рассмотреть в этот раз, кофе был явно со льдом. И судя по запаху – с ванильным сиропом.

А вы у нас, значит, любитель айс латте, господин ревизор? Непонятно правда, зачем ходячему айсбергу пить еще что-то холодное. Хотя, наверное как раз для поддержания температуры вечной внутренней мерзлоты, не иначе.

Любопытный факт – вблизи я смогла понять, что от стаканчика с кофе исходила энергетика предмета из другого мира. Да и от самого Эрика сейчас ощутимо разило потусторонними запахами. Я-то все гадала, где он в академии такие стаканчики мог откопать? А вот же – нигде. Очевидно, ревизор на досуге ведет насыщенную во всех смыслах жизнь. Когда только всё успевает…

– Я изучил черновик вашей дипломной работы, – наконец подал голос Эрик, доставая из стопки бумаг мои.

Черновик?

Я почувствовала, что меня начинает потряхивать от негодования.

Вообще-то это был почти полностью готовый чистовик! Мы с профессором Тойфилем обсудили все нюансы, и я принесла эту работу для финального согласования: ну, мало ли упустила что-то важное или не так оформила.А тут – черновик…

– Так вот, он никуда не годится.

Сказал как отрезал. Как будто с разбега ударил меня в солнечное сплетение – именно так я себя ощутила, потому что от негодования временно забыла, как дышать.

– В смысле? Вы имеете в виду, что…

– Я имею в виду, что это никуда не годится, – холодно повторил профессор и начал активно зачеркивать целые абзацы на принесенных мною листах. – Вот эти виды защитных барьеров против нежити – это что вообще такое? Очень смазанные фразы, никакой конкретики. Виды маскировки описаны поверхностно, если вы беретесь за эту тему, надо изучать ее глубже и прописывать досконально. В чем вообще цель работы? Просто перечислить то, что вы можете почерпнуть из учебника? А работа тогда ваша в чем состоит? В списывании? Ну, я могу оценить вашу каллиграфию на три с плюсом. А где нормальные выводы? Деятельные предложения? Создается впечатление, что все это писал первокурсник, а не студент пятого курса за несколько месяцев до выпускных экзаменов. Надо переделать.

Я не зарычала от злости, только потому что страх вылететь из академии и получить за это по полной от моей драгоценной мамочки был намного сильнее гнева. Пришлось стиснуть зубы, до боли сжать руки в кулаки и почти спокойным голосом спросить:

– Что именно переделать?

– Всё. Надо переписать все с нуля. К понедельнику принесете мне хотя бы черновик.

– Как – к понедельнику? – невольно вырвалось у меня, уже совсем не спокойным голосом. – Но сегодня же четверг! А мне еще нужно составить вам отчет по пропавшим адептам!

– У вас полно времени, – бесцветным голосом в ответ. – Целых семьдесят два часа в полном вашем распоряжении. Даже чуть больше.

– В сутках двадцать четыре часа, из которых добрую треть мне нужно учиться, а ещё неплохо бы поспать.

– Хорошему боевику достаточно двадцати минут в сутки, чтобы выспаться.

Очуметь не встать!!

– Но я не хороший боевик.

– Я вижу, – спокойно кивнул Эрик, возвращая мне сплошь исчирканные красным листы. – Работайте, мисс Хоффман. К понедельнику приготовьте мне нормальный новый черновик, а не вот эту бурду.

Бурду! Бурду!! Да я неделями сидела в библиотеке, собирая информацию! Старалась! Работала! Душу вкладывала! А этот… этот…

Эта сероглазая ледышка даже ни разу не посмотрела на меня за все время разговора! Да что он о себе возомнил?! Заявился тут под конец года и решил свои порядки устроить?!

– А что будет, если я не успею к понедельнику?

– Я не допущу вас к итоговой аттестации, и вас исключат из академии.

А до меня наконец-то дошло.

Маргс, он же специально! Он нарочно завалил меня работой на выходных, чтобы у меня не было времени не то что с Флейтоном гулять, а вообще нос куда-либо высовывать.Вот же мерзавец!

У-у-у, я это так просто не оставлю!!

Ничего не подозревающий (или хорошо прикидывающийся) о моей внутренней буре Эрик спокойно допил кофе и явно вознамерился спровадить меня из кабинета.

Но как бы не так!

Во мне медленно но неумолимо закипал гнев.

– Почему именно я? Почему вы докапываетесь до меня, профессор? Вы проверили дипломы почти у всего курса, но никого не заставляли переписывать все с нуля! Даже у Брэда вы не стали заворачивать работу, а ведь я знаю, что он писал ее на коленке! Демон его раздери, я сама это видела! Это… это несправедливо!

– Вас не учили, что перечить с профессором – это плевать против ветра, мисс Хоффман? – неподражаемым тоном произнес Эрик.

Он наконец-то соизволил посмотреть на меня, скрестил перед собой длинные тонкие пальцы. Он не улыбался, но глаза его лучились откровенной насмешкой. Думаю, именно это меня и добило.

– А вас не учили, что приставать к студенткам не есть хорошо? – рявкнула я, окончательно озверев и потеряв всякий страх.

Даже на ноги вскочила и подалась вперёд, упираясь руками о массивный деревянный стол.

Эрик изящно изогнул одну бровь.

– А я, значит, пристаю.

– Да!! Кто ко мне в шкафу лез?

– Смею напомнить, что вы сами туда забрались. Я вас туда не звал.

– А я вас туда заходить не просила.

– Позвольте уточнить: вы упрекаете меня в том, что я захотел заглянуть в свой шкаф?

Мне показалось, или его губы дрогнули в улыбке?..

Но меня уже бомбило.

– Да что вы прицепились к этому шкафу!! Я что, слепая, по вашему, и не вижу очевидного? Вы ведь меня нарочно загрузили работой, чтобы я с однокурсником гулять не поехала!

– То есть, по вашему, я просто ревную и пользуюсь своим положением, чтобы досадить? – иронично спросил профессор.

– Да это очевидно! И вы фактически прямым текстом мне это сказали на полигоне! Только на кой маргс вам это нужно, не понимаю? Именно я вам на кой нужна? У Вивьен, между прочим, ноги длиннее, а у Лилит – декольте, как десять моих! Но ни этих, ни других студенток вы почему-то не трогаете!

– Вы так любезны. Спасибо, что просветили меня о пользе ваших сокурсниц. Буду иметь в виду, когда их, хм, безусловные достоинства понадобятся мне для дела.

– Для какого дела?!

– Вам виднее, мисс Хоффман. Вы же мне их советуете.

А голос такой спокойный, и лицо совершенно непроницаемое. Словно бы мы не ведем идиотический диалог о моих подружках, а обсуждаем серьезную тему. Например, тактику ведения дальнего боя.

Ему надо выдать премию за блестящую актёрскую игру, я считаю.

– Вы же профессор! О субординации и преподавательской этике вы что-нибудь слышали, а?!

– Так приятно, что вы подмечаете все мелочи и всегда готовы напомнить мне, кем я являюсь, и что должен делать, – расплылся в коварной улыбке Эрик. – А теперь будьте любезны сесть и внимательно послушать меня.

– Благодарю, но я постою, – процедила сквозь зубы.

– Я сказал вам сесть, – это уже не просьба, а ядовитое требование.

Пришлось плюхнуться обратно, скрестив руки на груди и возмущенно сопя.

Эрик одобрительно кивнул и заговорил негромким глубоким голосом:

– Вы умная и весьма одаренная студентка, мисс Хоффман. Задания в академии даются всем примерно равные, а вот исполняться должны по-разному. Вы ведь не будете сравнивать себя с Брэдом Коупером всерьез, правда? Вы никогда не будете стоять с ним на одном уровне, вы намного выше. Выше, сильнее, мудрее, напористее…

В этот момент дверь в кабинет скрипнула, и на свет показалась веснушчатая физиономия того самого Коупера.

– Профессор, можно к вам?..

– Нельзя! – неожиданно для самой себя гаркнула я. – Неужели не очевидно, что профессор Кларксон сам тебя вызовет, когда освободится? Закрой дверь с той стороны, Брэд!

Коупер захлопнул дверь, и в кабинете снова воцарилась тишина. А до меня дошло, что я перегибаю палку. Ору на других студентов в кабинете профессора. Да не просто профессора – ревизора, которому даже другие профессора перечить бояться. Докатилась.

Эрик, однако, выглядел довольным и развеселившимся. Он уже открыто улыбался, и взгляд его значительно потеплел.

– А вы умеете застраивать других, мисс Хоффман.

– Ну нельзя же так лезть без спроса! Когда мы… Когда я… Когда вы тут хвалите меня, в общем, – пробормотала я, нервно накручивая локон волос на палец.

– О чем я и говорю. Вы не боитесь пробраться ночью в кабинет преподавателя, вы можете смело гаркнуть на сокурсников, несмотря на мое присутствие. Храбрая, решительная, в меру наглая. Учитесь почти на отлично. Вы хороши собой, мисс Хоффман, а вот ваша работа совсем не хороша. Она не соответствует вашему уровню, понимаете?

Я медленно кивнула.

Если смотреть с такой точки зрения, то мне действительно стоило еще поработать над дипломной работой.

– Вы можете лучше, я знаю, – продолжал Эрик, неожиданно мягко улыбаясь мне. – Так что сейчас вы забираете эту чушь и приносите мне в понедельник черновик, где не будет лишней воды, зато будут дельные предложения по решению боевых ситуаций. Пусть лучше ваша работа будет меньше по объему, зато она будет максимально концентрированной. Покажите все, на что вы способны в теории. А с практикой разберемся на занятиях и экзаменах.

Я снова медленно кивнула.

Вот умеет же вывернуть все так, что самой становится стыдно и непонятно – чего это я так психанула?

Я уже собралась было уходить, но от следующих слов профессора сердце екнуло.

– Я думал все же включить вас в список студентов, которые отправятся на боевые учения. Вы показали неплохие результаты на практических занятиях…

– Думали?

Прошедшее время мне совсем не понравилось. И резко похолодевший тон профессора – тоже.

– Думал, – кивнул Эрик, постукивая карандашом по столешнице. – Но сейчас передумал. Ваш потенциал велик, в отличие от умения держать себя в узде. Самоконтролю вам еще учиться и учиться. Так что обойдетесь вы без учений, мисс Хоффман. Пока что. Сидите в академии и переделывайте дипломную работу. И может быть, она так меня устроит, что я все же допущу вас к аттестации, без всяких учений. Или же мне так понравится ваша покладистость, что я забуду про все наши недопонимания. А сейчас вы свободны. Можете идти.

Меня опять начало колотить от злости. Ну мерзавец же, а! Ну издевался же надо мной, играл, как кошка с мышкой! Да только что я сейчас ему могла сделать?

Льдисто-серые глаза смотрели на меня с вызовом, мол, ну как, Элизабет, сможешь ли заглушить свое эго? Проглотишь это?

Я медленно направилась к выходу из кабинета, мысленно представляя, что бы я сейчас сделала с профессором, если бы это не было чревато исключением из академии. О-о-о, мысли мои на тот момент были чернее ночи!..

Уже взялась за дверную ручку, когда меня настиг негромкий голос профессора:

– Из замка лучше не выходите в выходные.

Я хмуро оглянулась, но Эрик не смотрел на меня, погрузившись в свои записи. Взгляд его на миг снова показался мне странно остекленевшим, словно бы он не видел ничего перед собой.

– Это еще почему?

Еще не хватало, чтобы кто-то распоряжался моим досугом.

– Вы целее будете. А я – спокойнее.

– Ничего не понимаю…

– Вам и не нужно понимать. Просто сидите в замке, сделайте милость. А теперь идите. Увидимся с вами завтра.

Глава 10. Шмелик-берег-эзотерик

Пятница встретила меня гудящей головой и утренней лекцией по боевым искусствам.

Смотреть в сторону профессора Кларксона не хотелось. И так его стало слишком много в моей жизни.

Я сидела на последней парте и страдала полной ерундой. Мозг у меня сегодня отсутствовал напрочь, поэтому нить лекции я потеряла почти сразу же. Не поймите меня неправильно, профессор не был занудой, скучно зачитыващим сухо материал. Нет, он очень увлекательно рассказывал о важных аспектах защиты, ходил по аудитории, бурно жестикулируя, рисовал какие-то схемы на доске. Видно было, что в теме боевых искусств он профессионал, чувствует себя во всем этом, как рыба в воде.

Многие студенты слушали его с открытым ртом, даже те, что обычно не придавали значения лекциям преподавателей. Но Эрик умел удерживать на себе внимание, излагал свои мысли четко и живо, потому внимать его речам было действительно интересно.

Но я все равно не вникала. Дело было не в профессоре, а в том, что я не могла его сегодня воспринимать. Не могла спокойно слушать, меня то колотило от несправедливости после вчерашних разговоров с Эриком, то в жар бросало от одних только воспоминаний о его прикосновениях во время тренировок. Маргс побери, не касаются так обычных студенток. Да и я же наблюдала, как Эрик с другими общается. Так вот, кроме холодного голоса и пронизывающего взгляда другим студенткам ничего не перепадало.

Все это изрядно сбивало меня с толку. Поэтому я сидела одна на задней парте и писала на вырванном тетрадном листке всякие глупые рифмы, которые приходили мне в голову.

Эрик – берег

Берег бесконечного хаоса и искушения, не иначе.

Эрик – эзотерик

Вот только утром Лилит обмолвилась сплетней о том, что по академии прошёл слушок, будто бы наш новый профессор наделен некими способностями пророка. Лично мне казалось, что все это чушь демоническая, но я бы уже ничему не удивилась.

Интересно, он в самом деле умеет разглядеть некоторые аспекты будущего, или это вранье, красивая сказка для придания большей важности своей личности? Да куда уж важнее…

Эрик – шме́лик

Летает везде, жужжит бесконечно, опыляет… хм, лучше мне не думать о том, как, где и кого строгий профессор опыляет на досуге.

Эрик – борде́лик

Что-то меня совсем не в ту сторону понесло…

Эрик – жизнь без истерик!

Вот это звучит прям отлично, как лживый рекламный слоган. Прекрасно подходит к профессору Кларксону. Почему лживый? Потому что сначала смотришь на него и думаешь: ну нормальный молодой человек же! Красивый, эффектный, стройный, и харизма при нем. Улыбочка у него очарует кого угодно и заманит в сети, из которых уже не выбраться. Вот я себя как раз чувствовала мошкой, увязшей в липкой паутине и счастливо галлюцинирующей от ядовитых испарений.

Эрик – холерик

Написала и тут же зачеркнула.

Ой, не, холерик – это точно не про него. Скорее уж меланхолехре́нек какой-нибудь.

Напротив последней рифмы я нарисовала скетч – карикатуру профессора с идиотским выражением лица. И так и приписала ниже: "меланхолехренек".

Ну а что? Меня бесила эта холодность профессора, его отмороженность, его умение успешно имитировать ходячую глыбу льда, и в то же время – его очевидная пылкость и горячность, которую я ощущала каждый раз, находясь в опасной близости от Эрика.

– Развлекаетесь, мисс Хоффман? – раздался вкрадчивый голос прямо у меня над ухом.

От неожиданности я подпрыгнула на месте и чуть не врезалась затылком в ревизора. Он, оказывается, уже некоторое время стоял рядом, пока студенты переписывали схемы с доски. А я, погруженная в свои мысли, не заметила его приближения. Впрочем, он и передвигался совершенно бесшумно, как тень, так что неудивительно.

– Кажется, это не очень похоже на конспект лекции. Что такое, мисс Хоффман? Нарываетесь на отработку?

Сказано это было тоном "Я тут стараюсь, распинаюсь, а вы цветочки рисуете?!".

Ох, лучше бы правда рисовала цветочки. Тогда не мечтала бы так страстно провалиться в подземное царство немедленно.

Я дёрнулась испепелить исписанный тетрадный лист, но Эрик оказался быстрее. Он проворно перехватил листок и стал вчитываться с абсолютно непроницаемым выражением лица.

Ой, ну все. Мне конец.

Я нервно сглотнула и замерла в ожидании бури.

Шли годы. Шла вторая вечность…

В смысле, прошло три секунды. Пять. Десять.

Буря разгораться не спешила.

На нас пялились почти все адепты, забыв про переписывание схем. А я пялилась только в точку перед собой, мысленно прощаясь с жизнью.

Ну ладно, с жизнью я загнула. Но вот с академией явно теперь возникнут большие проблемы. И всё-таки с жизнью, да. Потому что я сейчас просто сгорю от стыда.

Мертвая тишина в аудитории угнетала. Мне кажется, все вокруг слышали грохот моего сердца в грудной клетке.

Вдохнула поглубже и рискнула поднять глаза на Эрика.

Он стоял неподвижно, вчитываясь в мою писанину. Перевернул листок, любуясь карикатурой.

Я видела, как он изо всех сил сдерживается. Желваки играли на его лице, профессор весь даже как-то покраснел от натуги. Пытался на меня не наорать, видимо.

Уголки его рта едва заметно дрогнули, и я временно перестала дышать.

Жутко захотелось перекреститься. Никогда не молилась, но сейчас я была готова поклониться всем богам мира сразу, чтобы кто-нибудь спас меня от зарождающегося гнева.

Он же меня прихлопнет. Скажет сейчас что-нибудь мерзкое своим ехидным тоном, а потом поведет за ручку к ректору, чтобы быстро решить вопрос с моим исключением. Потому что я его наконец-то доконала. Довела.

Но профессор молчал. Секунду. Другую.

А потом он взорвался хохотом.

Я в первую секунду даже вздрогнула от неожиданности, потому что меньше всего ожидала услышать заливистый смех Эрика. Нормальный такой человеческий смех обычного смертного. С ума сойти.

Ничего не понимающие студенты побросали свои конспекты и с любопытством уставились на хохочущего профессора.

– А борделик-то почему? – сквозь смех спросил Эрик. – Я могу понять даже шмелика, так как вечно ношусь, как ужаленный. Могу понять эзотерика, так как кличка "пророк" ко мне привязалась неспроста. Но борделик-то почему?

Я не знала, что ему ответить. По ощущениям, я покраснела вся, до кончиков волос.

Отсмеявшись, Эрик сложил листок пополам и помахал им в воздухе.

– С вашего позволения, я это конфискую.

Интересно, а если бы я не позволила, он бы не конфисковал? Захотелось эксперимента ради ляпнуть "мое, не отдам!", но я благоразумно решила, что я всё-таки не бессмертная, а количество прожитых жизней на этой неделе уже точно исчерпала.

Одно радовало – кажется, буря миновала.

Правда ненадолго.

– Я смотрю, все уже перерисовали к себе схемы тактики ведения ближнего боя? – певучим голосочком спросил профессор. – В таком случае, я могу стирать всё с доски, верно?

Не дожидаясь ответа, он прищелкнул пальцами, и доска опустела.

Аудитория тут же взорвалась возмущенными воплями, потому что никто не успел переписать всю информацию.

– Тишина, – негромко произнес Эрик.

Ему не требовалось повышать голос, чтобы призвать всех к дисциплине. Все и так примолкли на полуслове, только сверкая разгневанными взглядами.

– Во вторник будет зачет по этой теме. Это будет вам уроком о том, что нельзя отвлекаться во время лекции на всякую чепуху. Мисс Хоффман, к понедельнику вы подготовите доклад на тему правильной тактики ведения ближнего боя в условиях заснеженных гор. А за работу на сегодняшнем уроке вы получаете ноль баллов. А, нет… один балл: полбалла за художественные способности, полбалла – за литературные. Придете ко мне на отработку в понедельник.

Мразь. Мерзавец. Гад ползучий!

Я мысленно застонала, не представляя, как справлюсь с объёмом задач на этих выходных. А можно мне просто сдаться и вернуться под крылышко назойливой матушки, а?