Текст книги "Её звали Никто (СИ)"

Автор книги: LERA SMIR

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

4 глава

Сегодня не было дождя, но земля, листья под ногами, да и сам воздух – всё это было пропитано сыростью. У меня ужасно озябли руки, поэтому я убрал их в карманы и ускорил шаг. У школы я встретил Толика, он стоял у забора и курил перед уроками.

– Что-то ты рано сегодня, Лёха, – он бросил окурок в урну и поёжился. Замёрз. Мы поняли друг друга без лишних слов и скорее забежали в здание.

Вместе мы поднялись на второй этаж и вошли в кабинет русского языка. В классе творилось что-то странное. Ребята шумели и кричали, стоя кольцом. Растолкав немного толпу, я увидел, что на полу разбросаны тетради, учебники и школьные принадлежности, а на коленях сидит Ника, пытаясь собрать свои вещи. Рядом стояла ещё одна девица и нагло насмехалась над ней. Мне удачно подвернулся Артём.

– Тёмка, а что тут происходит? – спросил я его.

– Не обращай внимания, – спокойно ответил он и поправил очки, – это Ермакова так забавляется. Никто случайно уронила её учебник со стола, а Наташа такие вещи не прощает.

Я взглянул на девочек. Вероника с самым жалким видом ползала по полу на коленях, собирая учебники, а Наташа, словно надзиратель, манерно выхаживала рядом с ней, купаясь в лучах славы своих одноклассников.

– Давай, давай, гадина, собирай своё барахло поживее, – процедила она и эффектно поправила блондинистую прядь волос. Вероника молча продолжала складывать учебники на парту. Когда Ника закончила, Наташа подошла к столу и, будто случайно, скинула все книги обратно на пол.

– Какая же ты криворукая, опять всё уронила, – усмехнулась Ермакова, – тебя дядя, наверное, в клетке дома держит, чтобы ты ничего не сломала, или случайно кого-нибудь не убила.

– Перестань, – прошептала Ника, крепко прижимая к груди учебник русского языка. Из её глаз текли слёзы, полные стыда, обиды и ненависти.

– Ты ещё что-то смеешь говорить? – Наташа прям-таки опешила.

Блондинка подошла к Веронике и, со злостью вцепившись в её волосы, ударила девчонку головой о доску. Ника закричала, а одноклассники оживились, радостно завыв. Я не мог больше смотреть на это и побежал разнимать дерущихся девчонок. Они повалили меня на пол, но я потянул их за собой, и мы упали втроём. Даже лёжа на полу, Наташа не оставляла попыток ударить Нику посильнее, она пыталась приподняться и бить её ногами. Я как мог прикрывал Веронику собой и отталкивал Наташу, пробовал схватить её и заломить ей руки за спину, но она оказалась девчонкой ловкой и изворотливой, схватить её не получалось.

– Ната, тебе помощь не нужна? – забеспокоился Валерка, когда увидел, что я вышел не помогать Наташе, а спасать Веронику. Парень был готов ринуться в бой в любую секунду. Я глянул на одноклассников. Господи, это же настоящие звери! Одно слово Ермаковой – и каждый из них готов был убить. Это было настоящее безумие.

– Никому не лезть, я сама, – зло отмахнулась Наташа и ударила Веронику в грудь. Я уличил момент и кое-как поймал Ермакову. – Что ты делаешь, идиот?! Пусти меня!

За всем шумом звонок мы, конечно-же, не услышали. Одноклассники мигом разлетелись по кабинету на свои места, когда к нам зашла учительница, на середине класса остались лишь я, брыкающаяся в моих руках Наташка и Ника, которая лежала на полу и не шевелилась.

– Что здесь происходит? – строго спросила Галина Александровна. Услышав этот голос, Наташа успокоилась, и драка прекратилась. Я помог Веронике подняться, а сам не отпускал обезумевшую блондинку ни на шаг от себя.

– Я ещё раз вас спрашиваю, – учительница подошла ко мне настолько близко, что я слышал её тяжёлое, пышущее жаром, дыхание. Она была зла. – Что происходит? Отвечайте!

– Галина Александровна, – Наташа сладко запела, вмиг превратившись в примерную девочку, – это всё Берг виновата! Она кинула на пол мои учебники, потом ещё и за волосы таскать меня начала, а Лёша решил спасти меня от этой бешеной! Я уже давно говорю, что этой психопатке не место в нашей школе!

– Ребята, так всё и было? – спросила учительница. Класс, словно марионетки, все как один, согласно закивали головами. Наташа вся светилась, окрылённая победой. Вероника молчала, не осмелившись даже поднять глаз на преподавателя.

– Всё не так было! – громко воскликнул я. Весь класс встрепенулся, все смотрели только на меня. Вспышка неведомой смелости вмиг улетучилась, мой язык словно занемел, а связки неприятно стянуло, не давая мне произнести ни звука. Я посмотрел на Веронику. Изрядно потрёпанная девчонка стояла, прислонившись к доске, и тратила все свои силы на то, чтобы не упасть. Хрупкое тело чуть вздрагивало от подавляемых ею слёз, но вот лицо, хоть и было распалённым от драки, не выражало ни боли, ни страха. Полное спокойствие и безразличие. Я был поражён этим, а потому взял себя в руки и заговорил: – Вероника уронила нечаянно учебник Наташи, а она все её вещи из сумки вытрясла, и это Наташа драку начала!

– Не слушайте его, – вскрикнула Ермакова, взяв меня под руку, как своего парня, – это Лёша шутит, он, когда падал, головой ударился.

– Хватит! – закричала учительницы и хлопнула журналом по столу. Меня аж передёрнуло от неожиданности, а Наташа хитренько подмигнула мне. – Надоели оба. Меня не волнуют ваши отношения. Сядьте уже, наконец, на свои места. Вероника, об этом инциденте я вынуждена сообщить Петру Андреевичу. Если ты не исправишь своё поведение, его ожидает выговор.

Вероника молча кивнула и села на место. Начался урок, но мы с Толей опять ничего не писали.

– А ты, похоже, Наташке приглянулся, раз она тебя защищать стала, – тихонько проговорил он и засмеялся.

– Мне всё равно. И почему вы все согласились с ней? Сами же видели, что это она драку начала, – я был очень возмущён, поэтому поэтому последние слова прозвучали достаточно громко, благо, учительница ничего не заметила.

– Да потому что ты дурак без мозгов, лезешь в самое пекло! Никто получает своё наказание, Никто получает по заслугам!

Продолжать разговор было бессмысленно. Я был поражён, насколько мои одноклассники могут быть жестокими и безжалостными. Неужели, и я такой? Урывками я слушал объяснения учительницы, но с каждой минутой всё больше растворялся в собственных мыслях. Я был расстроен, что не смог выручить Нику. Русский закончился, весь класс толпой вышел из кабинета. Теперь я понял: Вероника всегда специально медленно собирается, чтобы не идти в потоке одноклассников. И вновь мы остались с ней вдвоём в пустом кабинете. Я молча встал рядом.

– Ты преследуешь меня? – раздражённо спросила она, закидывая рюкзак на плечо. На её левой руке распласталась длинная царапина, оставленная Наташей.

– Я думал, ты мне хоть "спасибо" скажешь, я ведь заступился за тебя.

– А я тебя об этом не просила.

Мы вышли в коридор. Мы шли вместе. Хотя, нет, не так. Я шёл с ней рядом, а она будто гуляла где-то в параллельной вселенной, не замечая ничего вокруг.

– За что они так с тобой, Ника?

– Мои одноклассники любят детские шалости. Это ведь так весело – убивать. Им это доставляет неподдельное удовольствие. Но я на них не сержусь, я привыкла. Каждый получает то, что заслуживает, правда, я не знаю, чем заслужила всё это.

Она словно растворилась в толпе, я её потерял. Она удивляла меня: её только что растоптали, уничтожили, а ей хоть бы что, ходит, улыбается. Если бы кто-то сделал подобное со мной, этого человека уже не было в живых. Похоже, ещё остались на земле по-настоящему добрые ко всем люди. Хотя, была ли Ника на самом деле доброй девочкой, я не знал, но на тот момент я считал её маленьким беззащитным существом, которому была необходима помощь и поддержка.

5 глава

– Парни интересуются, с чего это ты за Никто заступаться начал? – пробормотал Гордеев, старательно вычерчивая пресловутый конус в тетради. Мы сидели на черчении. – Я кое-как их успокоил, сказал, что ты просто не знал про историю с Яной. На первый раз тебя простили, но больше тебе такую выходку с рук не спустят. Или ты всерьёз решил её защищать?

– А если и так, тебе-то что с этого? – прошептал я в ответ и взглянул на свою законченную работу. Прекрасный конус получился, я всегда хорошо чертил. Я перевёл взгляд на чертёж соседа. Мда-а, архитектором ему точно не быть. Потихоньку, чтобы учительница не заметила, мы с Толиком поменялись тетрадями, и я принялся исправлять его ошибки.

– Лёха, она – убийца! – Толик не оставлял попытки направить меня на «путь истинный» всеми возможными способами. – Ты что, хочешь оказаться на месте Яны? Или вы с ней вообще за одно?!

– Не неси бред! Вы бы лучше подумали, что будет, когда она не выдержит ваших издевательств и реально кого-нибудь убьёт.

Прозвенел звонок. Я и Толик получили пятёрки за чертежи. Следующим уроком была физика. Толян куда-то благополучно смылся от меня, поэтому до кабинета я шёл один. Я поднимался по лестнице на второй этаж, когда меня догнала Наташа.

– Эй, Лёша, подожди! – крикнула она. Мне пришлось остановиться. Она подошла ко мне ближе и кокетливо улыбнулась. – Слушай, может, после уроков пойдём домой вместе? Прогуляемся, поболтаем. Я просто подумала, у такого милого парня как ты, найдётся немного времени для меня – скромной, умной и, к тому же, красивой девушки.

– У любого другого милого парня, я уверен, время найдётся, а у меня – нет, извини.

Оставляя ошеломлённую моим отказом Наташу одну на лестнице, я пошёл дальше. Все мои одноклассники стояли рядом с кабинетом, разбившись на небольшие группы. Парни столпились почти у самой двери, Серёга рассказывал им какой-то очередной прикол, а они взахлёб смеялись. У стены напротив стояли Диана и Маша, они обсуждали одежду и внешность всех, кто проходил мимо них. Вскоре, к двум сплетницам присоединилась их третья подруга – Наташа. Посреди коридора собрались три девчонки, они были последние, с кем я ещё не познакомился. Делать было всё равно нечего, поэтому я решил подойти к ним.

– Привет, – я был само дружелюбие и обаяние сегодня, – как поживаете?

– О, к нам пришёл Алексей, давно тебя ждём, – ответила одна из них и скромно улыбнулась. Первое, что привлекало в её внешности – вишнёвые волосы. По сравнению со светлой кожей, разбавленной лишь румянцем на щеках, её волосы просто горели ярким пожаром цвета. – Ещё вчера хотели с тобой познакомится. Я Юля Куликова.

Юля была совсем не похожа на своих одноклассниц. Диана, к примеру, могла всю перемену простоять перед зеркалом, крася ресницы, губы и накладывать неизвестно какой по счёту слой пудры на и без того светлое личико. А вот Юля была далека от всего этого, у неё была чистая красота. Наташа сегодня меня буквально пожирала глазами, а Юля, кротко улыбнувшись, казалась мне самой очаровательной девочкой.

Оттесняя на второй план Юлю, ближе ко мне подошла вторая подружка. Её я узнал сразу, это была Катя Зинчук.

– Слава единорогам! – озорная кареглазая девчонка крикнула это и крепко-крепко обняла меня. Я был ошеломлён, но оттолкнуть её никак не мог, да и не хотел.

– Рад знакомству, – смущённо краснея, пролепетал я. Катя отпустила меня и засмеялась, обещая рассказать, где в нашей школе можно встретить магию. Вот и нашёлся мечтатель в этом классе.

– Прекрати смущать парня, – проговорила третья девушка, сложив руки на груди. Под её тёмным взглядом мне стало немного не по себе, – меня Саша Сомова зовут.

Вчера Толик не успел мне рассказать о ней. Я вспомнил, что она сидит с Игорем и заметил, что они в чём-то похожи. Сомова была строга в каждом своём движении и слове. Очень скрытная и неразговорчивая девушка. Удивительным было то, как она менялась в окружении подруг. Пропадали её холодность и скупость на чувства. Мы мило побеседовали, а после девочки, извиняясь передо мной, сказали, что у них возникло важное дело и пошли к Серёге. Они о чём-то заговорили. Я тоже хотел присоединится к их компании, но мне на глаза опять попалась Вероника. Она одиноко стояла, подпирая стенку, и отрешённо глядела в конец коридора.

– Опять одна? – спросил я, чтобы как-то завязать разговор. Ника молчала. Мимо пронеслись пятиклассники. Я вздохнул. – Неужели мы так же в детстве бегали?

– Чем старше ты становишься, тем сильнее забываешь, что значит радоваться и быть счастливым. Скоро нас ожидает вот это.

Вероника кивнула в сторону девятого класса. Парни сидели на полу и писали домашнюю, кажется, по трём предметам сразу. С девочками происходило и вовсе что-то странное. Одна стояла и колотила учебником по алгебре парня, убеждая его, что он неправильно решил прогрессию. Вторая, окружённая своими подругами, взахлёб рыдала оттого, что набрала мало баллов по последней контрольной работе. Третья ходила туда-сюда с книжкой в руках и пыталась наизусть рассказать «Письмо Онегина». Четвёртая заткнув уши наушниками, прислонившись лицом к стене, пыталась уснуть. Пятая достала из сумки упаковку успокоительного и проглотила сразу три таблетки.

– Какой ужас, – ошарашенно выдал я, – хочешь сказать, с нами будет так же?

– С нами будет ещё хуже. А сейчас уходи, мы находимся вместе подозрительно долго.

– Нет, – я положил руки ей на плечи и развернул её к себе лицом, – я никуда не уйду.

– Убери руки, пожалуйста. Со мной запрещено общаться.

– Я хочу подружиться с тобой!

Но Вероника будто не слышала меня, она смотрела куда-то в сторону, и вид у неё был встревоженный. Вдруг она сбивчиво проговорила.

– Лёша, ударь меня.

– Чего? – я опешил. Она схватила мою руку, с силой ударила ей по своему лицу и упала на пол. Я кинулся её поднять, но услышал свист и возгласы радости за моей спиной.

– Лёха, молодец! – ободряюще крикнул Серёга и похлопал меня по плечу. – Так ей и надо! Я уж начал в тебе сомневаться, Егоров, но теперь вижу, что ты наш человек. На первом уроке Наташка хорошую трёпку устроила, сейчас вот ты. Что, Никто, чёрный день календаря? Правильно, сиди и молчи, тварь!

Я не понимал, что произошло. Одноклассники смотрели на меня с таким воодушевлением, будто бы я выиграл войну. Мне казалось, ещё немного, и они просто поднимут меня на руки и торжественно понесут, хвастаясь всей школе, какой я герой. А Вероника, пользуясь всеобщим замешательством, поднялась с пола, поправила платье и каким-то образом прошмыгнула в кабинет физики, куда через несколько минут со звонком зашли и все остальные.

Сегодня была лабораторная работа – сборка электрических цепей. Одноклассники уже во всю соединяли провода и прочие элементы, а я как дурак сидел и пялился в окно, пытаясь осознать, что со мной происходит. К моему счастью, Толик в электричестве разбирался намного лучше, чем в черчении, поэтому он быстрее всех справился с заданием.

– Лёх, ты чего такой загруженный?

– Я только что ударил девчонку, – досада и стыд буквально душили меня. Давно уже мне не было так паршиво.

– Хватит ныть, парни, наконец-то, тебя по-настоящему зауважали.

«Зауважали парни». Кому нужно такое уважение, когда все думают, что если ты ударил беззащитную девчонку, то ты крут? Это ужасно низко и гадко. Мне хотелось узнать, зачем Ника так поступила. Почему позволила себя унизить в очередной раз?

Весь день я пытался выловить Веронику на переменах, чтобы поговорить, но она убегала от меня, не желая ничего объяснять. Мои слова на неё не действовали. Тогда я решил подождать её после уроков и пойти с ней домой. Из школы она вышла поздно и пошла не к главным воротам, а на задний двор. Я отправился следом за ней. Оказалось, там есть ещё один выход. Я прибавил шагу и сумел догнать её. Мы вошли в парк.

– Может, ты, наконец, расскажешь мне, что это за выходка была?

– Я тебя спасала. Если бы я этого не сделала, у тебя бы были большие неприятности, – Вероника шла и, словно маленький ребёнок, пинала ногами листья. И вот этот вот ребёнок как-то меня спас. Уму не постижимо! – Я увидела, что на нас обратил внимание Серёжа и его компания. Они шли к тебе с разборками, вот я и сделала вид, будто ты меня ударил. Разговаривать со мной нельзя, но бить-то меня можно.

– Тебе же больно было! Уж лучше бы они меня избили, ты и так от них настрадалась!

– Дурак ты ещё, Алексей. Я бы врагу не пожелала своей участи. Класс тебя явно хорошо принял, так что наслаждайся счастливой школьной жизнью вместе со всеми остальными, а ко мне впредь больше, пожалуйста, не приближайся.

Она опять убежала от меня. Я не стал её останавливать или пытаться догнать, я пошёл своей дорогой, но твёрдо решил, что так просто всё не оставлю.

6 глава

Дни круговоротом сменяли друг друга. Казалось, что школа затягивает меня в свою тёмную пучину, а плавать я вовсе не умею, да ещё вдобавок кто-то крепко связал меня и повесил камень на шею. К концу каждой недели я опускался на самое дно, где давила такая толща воды, что моё мёртвое тело продолжало страдать. Эти странные мысли частенько всплывали в моей голове, заставляя меня лишь с грустью смотреть на кучу д/з и приступать к его выполнению.

Отрадно было лишь то, что я смог найти себе товарищей по несчастью. Толик Гордеев стал моим лучшим другом, а класс я считал второй семьёй. Ребята они все были неплохие вовсе, добрые, весёлые и отзывчивые, но каждый раз мне было не по себе наблюдать, с какой поразительной быстротой они превращаются в изощрённых маньяков, видя где-то неподалёку Веронику. Одноклассники продолжали каждый день придумывать новые "шалости" с её участием, а я ничего не делал, оставаясь лишь наблюдателем и, фактически, соучастником новых «казней». Бездействие было невыносимо.

Наступили выходные. В тот субботний день я решился на довольно рискованный шаг – я пригласил Толика в гости. Шаг был рискован тем, что огромная опасность столкновения двух разных слоёв общества, прямо нависала надо мной. Странные взгляды на жизнь, принадлежавшие моим родителям, я совершенно не разделял. Новость о том, что в нашем доме сегодня появится парень из неблагополучной семьи, совсем не обрадовала отца. Но папа – это только цветочки, он являлся лишь вершиной огромного айсберга под названием бабуля. Бабушка была женщиной старой формации и каких-то диких буржуазных идеалов. Только мама понимала меня, однако на её поддержку сегодня можно было не рассчитывать, ещё рано утром она уехала на работу. Мне предстояло одному отстаивать своих друзей.

К назначенному часу в доме раздался звонок, это пришёл Толик. Пока шёл открывать, я успел десять раз подумать, что это была плохая затея, звать Гордею сюда. Но делать было нечего, поэтому я принял насколько возможно радушный вид и открыл дверь. Предо мной предстал Толя, находившийся в своём бессменном образе. Его старенькая куртка была нараспашку, с лица каплями стекала вода; тяжело дыша, он стоял и держался рукой за дверной косяк. Жестом я позвал его зайти.

– Ты чего такой запаханный? – поинтересовался я, помогая другу раздеться.

– Лёха, странный ты человек! – возмутился он, стирая воду со лба. Его щёки и нос горели, будто он только что пробежал кросс. Дрожащими руками он пытался развязать шнурки, попутно рассказывая о своих злоключениях. – Кто мне вчера все уши прожужжал о том, чтобы я не опаздывал? А я в ваших элитных краях редко бываю, заблудился немного, да ещё и под дождь попал! Кстати, на вот, держи, – Толя протянул мне небольшой пакетик, в котором оказались ещё горячие пирожки.

– Это что?

– Бомба! Ну, не тупи, в гости без угощения не ходят, вот я и подсуетился.

– Очень предусмотрительно, молодой человек, – голос моей бабушки раздался прямо у меня за спиной. Толя не растерялся, положив руку себе на сердце, он почтительно поклонился и представился. Бабушка кивнула и пригласила нас пройти на кухню.

Немного успокоился. Я, как оказалось, недооценивал Тольку, считал его обычным хулиганом и прогульщиком, а он вон какие номера выкидывает. Но расслабляться было рано, бабуля тоже не так проста, как может показаться. Мы сели, бабушка налила чай и поставила на стол вишнёвый пирог. Пока Толик беззаботно разглядывал своё отражение в чае, я мысленно прокручивал весь сценарий спектакля, который сейчас начнётся. Вначале бабушка будет изображать божий одуванчик, который несёт только радость в этот мир. Потом начнёт расспрашивать Толика о его семье и о материальном достатке, давая ему понять, какая между нами пропасть. После этого она начнёт задавать ему провокационные вопросы об учёбе, интересах и планах на будущее. Если это не подействуют, то из своего кабинета выйдет папа и, высказав всё, что он думает о современной молодёжи, окончательно эмоционально раздавит моего друга. Я не терял надежду на то, что Толик выдержит всё, и после чая мы спокойно уйдём ко мне в комнату. Почему нельзя сразу уйти? Потому что традиции важнее всего. Сдохни на этой чёртовой кухне, но чай с гостем выпей. А тем временем бабушка закончила сверлить взглядом Гордеева и начала свои расспросы.

– Скажите, Анатолий, дорого ли вам обошлись те пирожки, что вы предварительно купили в ближайшем ларьке?

– Ну, что вы, Елена Владимировна, – как можно более уважительно протянул Толя, положив себе на тарелку довольно большой кусок пирога, – эти пирожки испекла моя младшая сестра Тася. Попробуйте, это очень вкусно.

– Анатолий, вы сказали, что у вас есть сестра, то есть вас двое в семье, или же у вас есть ещё дети?

– Да, у меня есть ещё младшая сестра и брат, нас пять человек в семье, мы все дружно живём.

– Дружно… А мама и папа, чем они занимаются?

Я сидел, как на пороховой бочке, которая вот-вот должна была взорваться. Бабушка всё с большим презрением смотрела на Толю, но он, по-моему, вообще ничего не замечал.

– Бабушка, может, хватит вопросами забрасывать? – я попытался влезть и поскорее закончить этот разговор. – Не ты ли учила, что за столом следует молчать?

– Мы ведём с Толиком светскую беседу, и не перебивай, пожалуйста, – в тоне бабушки чувствовалось раздражение.

– Всё в порядке, – поспешил успокоить нас Толик, – да, у нас не самая обеспеченная семья. Моя мама работает уборщицей в детском саду, папа от нас ушёл, а я по ночам могилки на кладбище рою.

Услышав про кладбище, я поперхнулся чаем и закашлялся. Бабушка сильно переменилась в лице, а Толик, положив в рот очередной кусочек пирога, продолжил.

– Работёнка та ещё, но деньги лишними не бывают. Мы на жизнь не жалуемся, меня лично всё устраивает.

– Очень похвально, что в нашем мире ещё остались люди, которые рады довольствоваться тем, что есть. Каждому своё, кому-то нужно управлять огромными компаниями, получать премии и звания, а кому-то на кладбище могилы копать.

– Толя, вставай, мы уходим ко мне в комнату! – резко проговорил я и встал из-за стола. Толик с некой грустью посмотрел на пирог, но, всё же, повиновался мне.

– Куда вы? – изобразив удивление, спросила бабушка. – Вы же ещё не доели!

– Спасибо, лично я сыт по горло! – мой крик звучал уже из коридора. Войдя в свою комнату, я громко хлопнул дверью. Обречённо добрёл до своей кровати и плюхнулся навстречу мягким объятиям одеяла.

– Ну, как, я хорошо отыграл спектакль? – шутливо поинтересовался Толик и присел на стул.

– Ага. Ты извини меня за бабушку, она не хотела тебя обидеть. И что значит «отыграл»?

– А ты думаешь, чего я такой добренький был? Елена Владимировна, бла-бла-бла. Знаю, что не ровня вашей семье, но я попробовал хоть немного приблизится к вашему уровню.

– Бедность не порок, – проговорил я, пытаясь приободрить Толика, – книга есть такая, прочитай на досуге.

Гордеев кивнул, взял со стола какую-то тетрадь и с подозрительной ухмылкой начал её листать. Поразительно, но среди кучи хлама, он умудрился отыскать очень важную для меня вещицу. На днях у меня появилось новое хобби – я пытался сочинять стихи. И, ладно бы, я писал, например, реп про то, какая ужасная у нас жизнь, и что мир засорили геи, как это делал один мой друг из старой школы. Или же, как в прошлые века Пушкин, или Есенин, писали про природу. Вариантов было великое множество, но все они были неверными. Я писал про Нику.

Можете начинать хихикать и крутить пальцем у виска. Но мне очень нужно было хоть немного стать ближе к ней. Я переставал понимать себя, и от этого становилось как-то тревожно. Своей скрытностью Ника просто не оставляла шансов. Девочка, сама того не желая, с каждым днём заставляла меня думать о ней чаще. Когда человек с тобой не общается, начинаешь писать ему письма, которые никогда не решаешься отправить. Но я продолжал ей писать, размышляя о том, какая тайна кроется в её тихой задумчивости, надеясь когда-нибудь достучаться до сердца.

– Лёха, вот скажи мне, ты больной? – Толик, между тем, ни на шутку разгорячился и начал трясти тетрадью перед моим лицом. – Какого чёрта ты тут исписал почти пол тетради про Никто?!

– Вообще-то, у неё имя есть, – я попытался оправдаться, но мои слова не были услышаны. Глупо ехать на велосипеде против самосвала.

– Даже не начинай! Я тебе уже миллион раз говорил не общаться с ней, но если тебе плевать на свою жизнь, то пожалуйста!

– Ну, Гордость, успокойся, я просто с ней общаюсь вне школы. От этого никому плохо не будет. При всём желании она не сможет выкинуть меня из окна, тебе не о чем беспокоиться.

Моя попытка пошутить была воспринята Гордеевым довольно холодно, он только жалко покачал головой и надулся ещё больше. Я вздохнул, сел подле него на пол и продолжил уже серьёзно.

– Я хочу тебя попросить, не говори никому, что я дружу с ней.

– Идиот несчастный, – процедил он. На его языке это означало согласие.

Мне будто сделалось легче. Настроение заметно улучшилось, я уже стал отвыкать от этого чувства. Мы посидели с Толькой ещё где-то час, играя в игры на компе, а потом он засобирался домой, сославшись на покойничков, которые уже заждались его на кладбище. Проводив его до двери, мне стало опять грустно. До понедельника я остаюсь один в этом сумасшедшем доме.