Текст книги "Её звали Никто (СИ)"
Автор книги: LERA SMIR
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]
Её звали Никто
1 глава
Её звали Никто. Почему? История давняя и не совсем приятная. Юности свойственно быть жестокой. Сколько не пытайся – не сумеешь понять, почему, например, добрую и искреннюю девочку ненавидят, а грубого и трусливого паренька считают героем. Хотя, может, это только со мной такая напасть приключилась, и мне так не повезло? Может быть у остальных всё было нормально, а я просто в детстве нашкодил порядочно, вот и расплачиваюсь теперь? Кто его знает. Всю жизнь у меня всё кувырком да по ямам.
Мне было лет пятнадцать тогда, и мы только переехали в этот серый и неприметный городок. Родителям тут нравилось, а вот я долго не мог привыкнуть к сырой погоде и частым дождям. В городе жила моя бабушка, за ней нужно было кому-то ухаживать. Отцу повезло, ему предложили хорошую работу, поэтому мы, не долго думая, поселились у бабушки и стали обживаться на новом месте.
Осень была холодная и дождливая. Ветер отчаянно срывал листья, которые толком ещё не успели пожелтеть, и превращал их в непонятную жёлто-зелёную массу под ногами. Я не был из числа поэтов, которые так любят восхвалять осень в своих стихах. По мне, так лучше лета нет ни одного времени года. Самое тёплое, самое радостное время, когда чувствуешь настоящую свободу. Но что уж поделать, раз лету пришёл конец, и в свои права, уже как две недели, вступила эта рыжая наглая осень!
В тот день я шёл в школу и угодил под дождь. Я спешил, не хотелось начинать первый день с опоздания. До звонка оставалось десять минут, когда я, весь вымокший, забежал в светлый холл. Мимо меня пронеслись и чуть не сбили с ног пятеро громко-кричащих пятиклассников. Жуткие дети были в этой школе.
Я быстро разделся и, закинув рюкзак на одно плечо, побежал по коридору. Первым уроком должна была быть моя любимая алгебра, и я ни за что бы не простил себе, если бы опоздал. Перескакивая через несколько ступенек сразу, я вихрем нёсся по лестнице, не замечая ничего вокруг. Откуда прямо передо мной появился какой-то мужчина, я так и не успел сообразить. Я просто влетел в него со всей дури и повалил нас обоих на пол.
Тот, кого я сбил, определённо был учителем. Я сразу это понял по огромной кипе тетрадей, которая при падении вылетела из его кожаного портфеля. Мужчина на удивление быстро поднялся на ноги и отряхнул брюки. Увидев, что сталось с содержимым его портфеля, он взглянул на меня и покачал головой.
– Ай-яй-яй, как же так, – досадно протянул он и, подняв парочку тетрадей, которые были ближе всего к нему, сунул их в портфель. – Вы, молодой человек, случайно не фашист?
– Чего?
– А что вы без всякого объявления войны устраиваете вторжение в моё личное пространство? Не стыдно вам?
– Простите, – я вмиг покраснел и, опустив голову, начал собирать тетради, – я просто на урок опаздываю.
– Что за урок хоть? Немецкий, поди? – учитель вновь хитро взглянул на меня, отчего я начал собирать тетради ещё быстрее. – К Наталье Сергеевне на уроки все, даже прогульщики и хулиганы бегут. Чего она там с ними делает, ума не приложу!
– Да нет, не немецкий, алгебра у меня сейчас.
– А в каком ты классе? Что-то я тебя не припомню.
– Восьмой «А». Я сегодня первый день в школе.
– Новенький? Алексей, кажется? А я Пётр Андреевич, веду математику в твоём классе. Пойдём со мной, а то ты ещё кого-нибудь собьёшь.
Я отдал собранные тетради и поплёлся за учителем. Мне было досадно, что я умудрился в первый же день так подставиться. Пока мы шли до кабинета, Пётр Андреевич мне немного рассказал о моём классе.
– Ну, что могу сказать, – вздохнул он, подбирая слова, – класс, как класс, ничего примечательного. Немного их только, всего четырнадцать ребят с тобой. Что-то мне подсказывает, ты с ними быстро общий язык найдёшь. Кстати, а как ты к математике относишься?
– Положительно, конечно, я люблю точные науки, – ответил я. Он предложил мне придти к нему после уроков и порешать задачки. Я согласился. Тем временем прозвенел звонок, и мы вместе зашли в кабинет.
Передо мной стояли тринадцать ребят, и вся эта чёртова дюжина с интересом и какой-то настороженностью глядела на меня. Видимо, им ещё не сообщили, что меня перевели к ним. Новые одноклассники что-то шептали друг другу, но я не мог ничего разобрать. Пётр Андреевич вывел меня на середину класса, положил руку на плечо и заговорил.
– Итак, восьмой «А», этого молодого человека зовут Егоров Алексей, он теперь будет учиться с вами. Присаживайся, Алёша, на любое свободное место, а мы начинаем урок.
Я окинул взглядом класс. Свободных парт было много, но одному сидеть мне не хотелось. Без пары в классе сидела девчонка на второй парте и парень на четвёртой. Мой выбор пал на «Камчатку». Пока шёл, буквально спиной чувствовал пристальный взгляд одноклассников. Я сел на место, приготовился к уроку и только теперь посмотрел на своего нового соседа по парте. Это оказался простоватый по своей наружности русоволосый парнишка с веснушками на лице. Он, в отличии от остальных одноклассников, не спешил открывать тетрадь и слушать учителя. С интересом вглядываясь в меня, он долго молчал. Спустя пару минут речь в нём всё-таки проснулась.
– Привет, я Толик Гордеев, – сказал он непривычным для меня, хрипловатым голосом. Я протянул парню руку и мы обменялись рукопожатием. Руки у него были жёсткие и пожатие сильное, он явно не был лодырем, который целыми днями лежит на диване и плюёт в потолок. Мы наскоро переговорили и решили, что он сегодня будет моим проводником по школе.
Я открыл свою тетрадь, записал число, списал с доски что успел и настроился слушать учителя. Пётр Андреевич оказался прекрасным педагогом, все его слушали с большим интересом. Я даже немного расстроился, когда прозвенел звонок и нужно было идти на следующий урок.
В коридоре не протолкнуться, я еле поспевал за шустрым Толиком. Я понятия не имел, куда он меня вёл, однако мы стремительно приближались к чёрному входу, который находился под лестницей. Там нас уже поджидали парни из моего класса, и меня это насторожило. Мы спустились под лестницу и оказались под пролётом в тёмном и тесном закутке. Одноклассники окружили со всех сторон, разглядывая меня, словно я жутко ценный экспонат в музее. Ко мне ближе подошёл один из них. Ростом он был выше меня, да и выглядел старше всех. Парень обошёл меня по кругу и протянул руку:
– Ну привет, Алексей, – сказал он. Я протянул ему свою руку. – Я староста нашего класса, меня зовут Сергей, но для друзей можно просто Серый. Слышал, ты не местный. Как тебе у нас здесь, нравится?
– Пока ещё не понял. Скажем так, у меня тело «переехало», а вот голова – не совсем.
– Ах-ха-ха-ха, весёлый ты пацан с головой в другом городе! Ладно, не боись, класс у нас дружный, быстро ко всем привыкнешь. Со мной и с Толькой, наверное, ты уже познакомился, разреши представить и остальных. Вот наш отличник, главная мозговая извилина класса. Если домашку списать нужно, или на контрольной помочь, то смело к нему обращайся. Зовут его Артём Кузьмин, но на «Кузю» тоже отзывается исправно.
Серёга указал на рыжего парня, который прижимал к груди учебник истории. Артём слабо улыбнулся, глядя на меня.
– Хочу тебе рассказать о наших спортсменах, а по совместительству и о двух самых дружных придурках. Зовут их Валерка и Дима.
Он махнул рукой в сторону двух высоких парней, которые стояли рядом. Они как по команде помахали мне рукой в знак приветствия, после чего один из них продолжил рассказывать какую-то историю другому.
– А вот моя правая рука, наш осведомитель, который, если мне нужно, узнает абсолютно всё. Зовут это чудо природы Игорь. Молчаливый, зараза, но если ты что-то задумаешь, он тебя в два счёта вычислит, – Серый указал мне на неприметного паренька, стоявшего поодаль от всех. Он, сложив руки на груди, оценивающим взглядом смотрел на меня и мысленно будто бы составил уже целое досье. Мне не нравилась ухмылка, не сходившая с его лица.
– Ладно тебе, Серый, – Толик прервал старосту и подошёл к нам, хлопнув Шувалова по плечу, – хорош парня грузить! Я ему на уроках всё расскажу, не переживай. А раз уж «смотрины» закончены, давайте по-быстрому на улицу до звонка сбегаем, хоть пару затяжек должны успеть сделать. Лёха, ты как, с нами?
– Не, пацаны, не курю. Давайте без меня, – ответил я. Толя невозмутимо пожал плечами и выбежал на улицу. За ним следом отправились Серёжа и Игорь. Спортсмены и ботаник остались со мной под лестницей. Я хотел было поговорить с кем-нибудь из них, но не успел. Прозвенел звонок, и с улицы забежали замёрзшие горе курильщики. Толя крикнул мне что-то и побежал вместе с остальными ребятами, я ничего не понял, но кинулся за ними вдогонку. Мы еле успели добежать до прихода учителя. Парни объяснили, что историчка, которая сейчас должна была вести у нас урок, не любит, когда кто-то опаздывает.
2 глава
Мы сели с Толиком на последнюю парту, и пока старенькая учительница истории что-то тихо вещала, Гордеев рассказывал мне про класс. Так как с парнями я уже успел познакомиться, Толик рассказывал мне всё про девочек.
– Вот, например, посмотри на Машу Селяеву. Она чаще всего в нашей компании появляется, – Машу я приметил ещё на первом уроке. Симпатичная улыбчивая девочка сразу мне понравилась. – Отличница, мисс совершенство, мечта, а не девчонка, но сразу говорю, лучше не переходить с ней грань дружеских отношений.
– Да я и не собирался… А что такое?
– Да ничего, Серёга просто тебя в карьере утопит и дело с концом, – я удивлённо посмотрел на соседа. Толя понял, что сболтнул лишнего и теперь не знал, говорить ли всё до конца или нет. По натуре Гордеев был тот ещё балагур, поэтому таить секрет, который почти рассказал, он не мог. – Он уже год по Машке слюни пускает, только я тебе об этом не говорил. Весь класс об этом знает, и только Серёга уверен, что его любовь – великая тайна. Он никого к Селяевой не подпускает, говорит, что будет бороться за своё счастье.
– А Маша что?
– Она же леди, – Гордеев манерно протянул букву «е» в слове «леди» и надменно взглянул на меня, видимо, пародируя Машу, – в классе она его особо не выделяет, а вот после уроков они иногда гуляют в общих компаниях.
– Ладно, раз Мария у вас запретный плод, расскажи мне тогда вон про ту брюнетку, которая сидит за второй партой.
– Понравилась? Ну, не удивительно. Здесь ещё веселей. За Дианкой и вовсе вся школа бегает, начиная с пятиклассников и заканчивая одним лаборантом-второкурсником. Она у нас с кем попало не встречается, только самых крутых выбирает. Хорошо, наверное, когда мама – директор школы.
Я ещё раз взглянул на черноволосую красавицу. Она, будто почувствовав, что я обратил на неё внимание, повернулась ко мне. Я улыбнулся и помахал ей рукой. Наградив меня взглядом королевы, она лишь усмехнулась и повернулась обратно. Анатолий ни сколько не удивился такому исходу, а я, чтобы поскорее забыть свою неудачу, выбрал следующую одноклассницу.
– А сидит с Дианой кто? Вроде бы тоже ничего.
– Это Ермакова. Не спорю, Наташка девица видная, только характер у неё уж больно тяжелый, да и ветреная она. Ну, ты понял, о чём я.
– Нимфетка? – я усмехнулся. – Интересненько. Ну и девчонки у нас в классе, куда ни плюнь – кругом одни сердцеедки! Ладно, нормальные в классе есть? Обычные такие, без выкрутасов.
Толик подумал и указал мне на парту, за которой сидели две девочки.
– Та, что слева – это Катька, – пояснил он, – она самая весёлая в классе. На переменах её почти и не увидишь – всё по этажам скачет, приключения ищет. А рядом с ней Юля Куликова, она поспокойней будет.
– Вот с ними сперва и познакомлюсь. Слушай, а почему у вас весь первый ряд пустой и только одна девчонка там сидит? – поинтересовался я. Толик посмотрел на неё, потом вновь на меня, потом опять на неё, потом придвинулся ко мне и шёпотом спросил.
– А ты что, её уже видишь?
– В смысле, уже вижу? Кто она?
– Да так, наша местная девочка-призрак, – ответил Гордеев и небрежно махнул рукой в её сторону, – несколько лет назад в этой школе она умерла.
Спокойная интонация моего соседа и смысл, сказанных им слов, совсем не вязались друг с другом. Я ещё раз взглянул на «призрака». Девчонка по-прежнему сидела и писала в тетради.
– Если у тебя крыша поехала, то это не значит, что со мной случилось то же самое! – я как мог пытался доказать Толику его неправоту. – Она живая, её на прошлом уроке Пётр Андреевич спрашивал, она у доски отвечала.
– И что? Всё-равно она призрак, она не существует для нас. Её зовут Никто
– Спорю на что угодно, она живая, и на этой перемене я с ней заговорю.
– Удачи! Только последние пару лет она почти ни с кем не разговаривает.
Я не мог дождаться окончания урока, который как назло тянулся невообразимо долго. По-возможности я не упускал девочку из виду на случай, если она куда нибудь испарится. Прозвенел звонок. Вихрем сорвавшись с места, я поскорее собрал учебники в рюкзак, чтобы осуществить задуманное. Толик специально задержался в классе, желая посмотреть на это зрелище.
– Привет, я Лёша, – представился я, ожидая, что таинственная Никто сейчас обернётся и что-нибудь скажет в ответ. Но ничего не происходило, она, будто не слыша меня, продолжала укладывать вещи в свою сумку. Я попробовал ещё раз завязать разговор. – А как тебя зовут?
Девчонка на мгновенье замерла, взяв сумку в руки, и развернулась ко мне. Она была невысокого роста и оттого смотрела на меня снизу вверх. Её спокойное лицо было точно позаимствовано у красивой фарфоровой куклы, я видел такие у бабушки в серванте. Ровные и аккуратные черты лица были будто результатом многолетних трудов талантливого скульптора, и лишь одна деталь выдавала в ней человека – её глаза. В этих глубоких глазах застыла тьма. Я пытался отвести взгляд, что-то сказать, но с каждым мгновеньем странная сила заставляла меня всё смотреть и смотреть на неё. Не помню, сколько я простоял так, но когда вновь начал осознавать реальность, странной девочки рядом со мной уже не было.
– Ну что, поговорил? – ехидно улыбаясь, спросил меня Толик, когда мы вышли в коридор.
– Можешь говорить всё, что угодно, – проворчал я, не глядя на него, – но она живая и никакой не призрак.
– Лёха, ты идиот! Когда я говорил, что она призрак, я имел в виду, что мы её не замечаем, не существует она для нас. А так она вполне себе живая.
– Странные шутки у вас в классе и совсем не смешные. Сколько вы в эти игры с ней играете? День, два, или уже неделю?
– Два года, скоро будет три, – совершенно спокойно ответил Гордеев, и мы зашли в кабинет.
Кабинет физики был пуст, одноклассники толпились за дверью, а учительница, судя по доносящимся голосам, сидела в лаборантской и разговаривала со своей помощницей. Я не понимал, зачем Толя привёл меня сюда. Парнишка тем временем легко запрыгнул на высоченный подоконник, с грустью взглянул на серый двор и немного задумался, будто что-то вспоминая.
– Всё случилось в этом кабинете два года назад, дело было зимой, – Толик явно начал издалека. Я понял, что рассказ будет долгим, поэтому присел за учительский стол и приготовился внимательно слушать. – В нашем шестом «А» было четырнадцать человек. С нами училась ещё одна девочка Кравченко Яна. У Никто тоже было имя – Вероника. Ника была нормальной девчонкой, с ней многие дружили. А потом в один миг всё изменилось. В тот день девчонки сильно поссорились и пришли сюда. Из того, что удалось нам услышать, было ясно, что они не поделили какого-то парня. Не было ещё такой сильной ссоры у нас в классе. Мы с ребятами стояли в коридоре, ждали, когда же они уже выйдут. Сначала тихо было, а потом неожиданно раздался Янин крик, и мы всей толпой вбежали в кабинет. Вероника стояла на подоконнике, а вот Яны нигде не было. Я первый догадался подбежать к окну. Яна упала на острые штыри забора, выжить было невозможно. С тех пор у нас больше нет мира. Мы чуть ли не своими глазами видели, как Берг столкнула Яну, но никто нам не верит. Это война, Алексей, где мы неприменно докажем свою правоту и отомстим за Яну. Мы все похоронили в своей памяти Веронику Берг. Для нас нет этого человека, есть только призрак Никто.
Я был ошарашен рассказом Толика. Перед моими глазами пролетали события двухлетней давности. Я видел, будто был там, как симпатичная шатенка Яна в чёрном платьице сидит на подоконнике и плачет. Вот она встаёт в полный рост и ладошкой вытирает слёзы, поворачивается лицом к окну и открывает его, холодный зимний воздух врывается в кабинет. Яна глубоко вдыхает, и ей становиться легче. Но тут сзади подходит Вероника и с силой толкает свою одноклассницу вперёд. Мои уши оглушил её пронзительный крик…
У меня звенело в ушах, оказалось, это был звонок, и мой класс залетел в кабинет. Я, еле переставляя ногами, добрёл до своего места.
– Это бред, – только и смог выговорить я спустя пару минут. Взглядом нашёл Веронику. С этой маленькой и хрупкой девочкой никак не вязался образ убийцы.
– Это не бред, – упрямо заявил мой сосед и попытался даже меня предостеречь, – и если ты хочешь спокойно жить, не связывайся с ней.
Но я теперь не мог спокойно жить, зная, что в этом классе есть убийца. Я не мог в это поверить. Чтобы во всём разобраться, я решил после уроков сходить к Петру Андреевичу.
3 глава
Первый день в новой школе медленно подходил к концу. Прозвенел звонок с последнего урока, и я пошёл в кабинет математики. Пётр Андреевич уже ждал меня, записывая на доске примеры. Я сел за парту и начал потихоньку решать, однако вопрос, который крутился у меня на языке уже пол дня, не давал мне покоя.
– Пётр Андреевич, а это правда, что в моём классе девочка когда-то погибла? – наконец, спросил я. Учитель замер с поднятым в воздухе мелом и чуть побледнел. Я понял, что своим вопросом задел старую ноющую рану. Погружённый в свои мысли и воспоминания, он присел на краешек стула, снял очки и устало потёр глаза. Я боялся его тревожить, потому что, похоже, я спросил что-то особенно важное для него.
– Алёша, а кто тебе рассказал об этом? – спросил он.
– Толик Гордеев, а разве это имеет значение?
– Да, впрочем-то, никакого. Эх, Толик был самым первым свидетелем этой трагедии. Да, действительно, два года назад в нашей школе случилась эта нелепая смерть. Яночка была такой способной девочкой, её ждало прекрасное будущее! Мне очень жаль, что она по своей неосторожности так глупо закончила жизнь.
– Почему закончила по неосторожности? Вы считаете, что она сама выпала из окна, и Вероника Берг здесь ни при чём?
– Что за чушь?! – Пётр Андреевич был ни то, что удивлён моим предположением, он, скорее, был очень недоволен, что я мог такое подумать. Я не знал, что ответить и моё молчание было принято как согласие с версией Толика. Удальцов нервно заходил по классу, он был раздражён.
– О, Господи, ну почему этим глупейшим детским россказням верят больше, чем суровым фактам? Моя племянница Вероника не выталкивала из окна Яну. Из-за этого происшествия мою бедную Нику затравили эти шакалы-одноклассники! Ужасные дети!
Пётр Андреевич попытался взять себя в руки и, как любят это делать преподаватели, продолжил вести урок, будто ничего не произошло. Однако записи его постоянно путались, улыбка больше напоминала жалкую гримасу, да и, проверяя моё решение, он не заметил пару очевидных ошибок. Я решил, что позаниматься нормально сегодня не выйдет и, сославшись на важные дела, поспешил уйти, оставив учителя наедине со своими мыслями. Закрыв за собой дверь, я лицом к лицу столкнулся с Вероникой. Вид у неё был очень уставший и измученный. Всего лишь несколько секунд назад она точно хотела зайти в кабинет, но моё неожиданное появление тут же изменило её планы. Стараясь не смотреть на меня, она развернулась и пошла по коридору. Я тоже пошёл, но в противоположную сторону. Не хочет со мной разговаривать, и не надо.
Если бы было всё так просто.
Остановился. Стоя спиной к Веронике, я спросил, будто в пустоту.
– Почему ты меня избегаешь? Я единственный, кто ничего плохого тебе не сделал.
Я услышал, как её шаги оборвались. Обернувшись, я увидел её, стоящую ко мне спиной.
– Потому что так будет лучше для всех, в том числе и для тебя, – сказала она и поспешила к выходу.
Я остался в пустом коридоре один. Лишь когда тяжёлая дверь, потревоженная Вероникой, гулко стукнув об порог, вернулась в покой, я будто отмер и тоже зашагал к выходу. На душе было паршиво. Ещё и этот дурацкий дождь! Возвращаясь домой, я вновь промок. Дома была бабушка и мама. Услышав, что я вернулся, они вышли в коридор встречать меня.
– Ну что, Лёша, как день прошёл? Как тебе новая школа, успел уже с одноклассниками познакомиться? – мама, как всегда в своём репертуаре, накинулась на меня с расспросами.
– Слишком много вопросов, мам, давай не сейчас, – сухо пробормотал я, лишь бы от меня отвязались поскорей. Не то чтобы я был таким гадом, который не любил своих родителей, просто их заботы и контроля порой становиться слишком много. Это ужасно раздражает, чувствуешь себя не пятнадцатилетним парнем, а мелким двухлетним малышом, который только-только научился ходить и говорить. Устал. Поскорее сняв вымокшую куртку, я поспешил уйти к себе в комнату. Бабушка пыталась пробраться ко мне и поговорить «Как взрослые серьёзные люди», но я закрыл свою дверь на ключ.
Я лёг на свою кровать и прикрыл глаза. В голове кавардак. За стенкой были слышна тихая ругань мамы и бабушки. Что они там выясняют? Кажется, бабушка в очередной раз говорит, что мама плохо меня воспитывает, и её пренебрежительное отношение приведёт меня к плохой компании. Ну, ничего нового. Хорошо, что отец на работе. Вот он бы не стал тихо рассуждать о мерах воспитания, он бы просто вынес дверь, а заодно и мой мозг своими трёхчасовыми нравоучительными речами. Но не будем об этом. Были у меня мысли поважнее семейных распрей. Школа – это всегда так волнительно, а первый день и вовсе запоминается надолго. Из головы никак не шла эта история о Веронике и Яне. Что-то здесь было не так. Я склонен был верить словам старших, поэтому ни в коем случае не считал Нику убийцей. Но меня сбивал с толку рассказ Толика. Не похоже было, что он придумал всё это. Тогда я вообще ничего не понимаю. То, с какой яростью в глазах добродушный Толик рассказывал про Никто, наталкивало на мысли, что Веронике за эти два года пришлось много чего пережить. Представь, ты для людей Никто, безымянная вещь, живой призрак. Тебя считают убийцей, и от этого никуда не скрыться, не убежать. Страшно.
Уйдя в свои мысли, я и не заметил, как заснул, а проснулся только под утро следующего дня. Дома у нас было небольшое правило: никто из членов семьи не разговаривал со мной по утрам. Утром я, обычно, всегда злой и, чтобы не наговорить родителям глупостей, мы договорились о молчании. Но сегодня был, похоже, вообще не мой день, потому что, когда я зашёл на кухню, чтобы позавтракать, я увидел – всё семейство ожидало меня с очень важным видом. Папа за столом читал газету, мама суетилась у плиты, а бабушка сидела в кресле и, с укором поглядывая на невестку, строила грандиозные планы по захвату человечества. Мысленно послав всё к чертям, я поплёлся наливать себе чай.
– Лёшенька, нам нужно поговорить, – тихонько и очень ласково проговорила мама. Я ничего ей не ответил, продолжая готовить завтрак.
– Сядь! – папин крик, наверное, даже мёртвого из могилы поднимет. Он у меня бывший военный, а сейчас майор полиции. Противиться бесполезно, поэтому я взял кружку и сел за стол. – Алексей, это вчера была за выходка?
– Ты о чём? – невинно протянул я.
«Я святой, я святой, посмотрите, у меня же нимб над головой светится ярче, чем лампочка в люстре».
Самовнушение, говорят, помогает. Проверим.
– О чём я?! О том, что ты не захотел отвечать на вопросы своей мамы и бабушки! О том, что закрылся в своей комнате и не выходил до самого утра! Ты считаешь это нормальным?
– Я не вижу в этом ничего криминального, папа, я вчера очень устал, поэтому просто захотел отдохнуть в тишине и заснул.
– Ты молча закрылся в своей комнате! Ты ушёл, никому ничего не сказав! Разве так поступают мужчины? Твоё счастье, что я ночью был на дежурстве и ничего этого не знал, а не то бы живо эту дверь вынес!
– Пап, ну что ты начинаешь?!
– Я ещё не начинал!
– Благодарю за хорошее начало дня, – я встал из-за стола, вышел в коридор, схватил свою сумку и вылетел из квартиры. В подъезде было заметно холоднее. Из-за закрытой двери я слышал яростный крик отца и успокаивающий его голос мамы. Мне было плевать, кричит он там, или нет. Тогда я был очень раздражён обвинениями отца. Хотя, за пятнадцать лет, я уже должен был привыкнуть к его постоянным придиркам.
